Текст книги "(Не) верные (СИ)"
Автор книги: Юлианна Орлова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)
Он же внимательно рассматривается начинающую возбуждаться грудь и облизываться как кот на сметану.
–Давай прогоним вчерашнюю информацию, чтобы я спокойно сегодня пережил день. Не люблю эмоциональные качели, а по твоим глазам читаю что-то подозрительное. Давай, Вика, жги. Я готов.
Он хочет увериться, что я не передумаю. Перестраховщик мой спецназ во всем.
–Я остаюсь здесь, а ты решаешь проблемы.
По лицу мужчины прокатывается довольное выражение, значит, мой ответ пришелся по душе. Я не могу признаться даже себе, что слишком сильно поверила в его обещания и не смогу уже жить, зная, что не попыталась.
По сути, я рушу все когда-то сказанные наставления моего отца. Не верить мужчинам на слово, ведь показывают отношение только поступки.
Но он и так делает эти поступки. Ведь так?
–Что мне здесь делать?
Внезапно звонит телефон Леши, и он резко вытягивается, вставая с кровати. Я с наслаждением и упоением слежу за голым задом, маячившим перед моим лицом.
Мышцы поигрывают на смуглой коже.
–Архангельский, – Леша тут же берет трубку и выходит на улицу прямо…так. Совершенно без комплексов.
Хотя какие уж тут комплексы, тут исключительно поводы для гордости.
Дальнейший разговор не слышу, но внутри по чуть-чуть начинает все покрываться коркой льда. Спустя пару минут Леша возвращается, теперь злой и угрюмый. Смарт летит на стол с громким грюком, из глаз пускаются искры тока.
Я не хочу думать о плохом, но не получается. Кажется, я очень хорошо понимаю, кто ему только что звонил и довел его до такого состояния за считанные минуты. Холодный пот проступает на коже, кристаллизируется в настоящую стужу, обдувающую меня с ног до головы.
Только сейчас я с ужасом понимаю, что не предупредила мать относительно своего отсутствия. Капец. Это ведь катастрофа будет, хотя нет…не будет, эта катастрофа случается прямо в данный момент.
–Мне надо позвонить, – подскакиваю на кровати, но Леша встречает мой порыв так же злобно, берет со стола бутылку воды, с силой открывает и присасывается к горлышку. Часть жидкости расплескивается по шее, груди и торсу…вниз.
–Не надо, – грубо рубит он, буквально выплевывая в меня эти слова.
–П-почему? – встаю, укутавшись в единственный плед. Теперь быть голой перед ним как-то зябко, наверное, потому что все очарование разрушено.
–Потому что я уже сказал, что ты у меня.
Давлюсь собственной слюной, сильнее стягивая плед на груди. На мгновение мне кажется, что Леша просто шутит, но спецназ серьезен, зол, и при этом напряжен. Так что нет, не шутит. Даже больше…он в состоянии, которое предшествует взрыву. Я видела такое у отца и всегда смог определить среди множества эмоций.
По коже скользит ужас. Разумеется, я понимаю, что спецназ будет действовать, но я точно не ожидала, что это случится настолько скоро и так неожиданно оглушающе.
Как обухом по голове.
Меня немного ведет, дыхание сбивается.
–Кому?
По лицу мужчины проносится тень нечитаемой эмоции, но меня прямо подкидывает, когда я встречаю ее. Неизведанное зло? Рикошетом в грудь.
Кадык Леши взлетает вверх, вместе со мной в данный момент, ведь я давно на верхушке Американских горок. Легкие скукоживаются, и я замираю, вглядываясь в спецназа.
–Твоему бывшему жениху и моему бывшему другу.
Кажется, меня сражает наповал нервный смех. Губы искажаются в улыбке, из горла вырывает странный всхлип или полустон от жуткого страха, что стягивает внутренности узлом. Он ему сейчас все сказал по телефону? А если…это будет иметь последствия?
–Зачем ты сделал это прямо сейчас? А если…Игорь…
–Рот закрыла и слушаешь меня, – грубо прерывает мой начинающийся словесный понос. Меня несет буквально и фигурально. Иррационально подаюсь назад и оседаю на кровать. Одеяло сбивается у ног, но я цепляюсь ладонями в него, чтобы все также быть прикрытой. Броня так себе.
–Я отъеду. Ты остаешься здесь. Тебя ночью искали по моргам и больницам. Это не есть гуд, конечно. Мой косяк. Искали, потому что Решетников поднял всех, но тем не менее, мать предупредить стоило бы. Я давно забыл, что значит такого рода ответственность. Исправлю.
Вот как мы с Сереги переключились на Решетникова. Прикусываю губу до противного металлического привкуса. Да, я забылась, а тем временем есть мама, которая точно не находила себе места. Особенно если учесть прекрасный разговор, который состоялся между нами сразу после клуба.
Начинает бить крупная дрожь, и несмотря на жару, я уже испытываю холод. Он меня укрывает собой и не дает успокоиться.
На Лешу не смотрю, зато он на меня явно смотрит, потому что этот дикий взгляд я ощущаю кожей. Ощущаю и дрожу сильнее, облизывая пересохшие вмиг губы. Меня будоражит изнутри настолько сильно, что я не понимаю, как это остановить. Настолько сильно накрывает.
–Не дай мне повод слететь с катушек, Вика. Я очень страшен в этот момент, настолько сильно, что могу совершить непоправимое, – он опускается передо мной на корточки и перехватывает обледеневшие руки.
Становится теплее, ведь его кожа открытый огонь, в котором я сгораю. Хотя может это в его взгляде я сейчас горю. Смотрю сквозь проступающие слезы на него и не могу связать и двух слов, что совершенно мне не характерно.
Я не была готова к тому, что все так скоро начнет решаться. Но и Леша не тот человек, который будет растягивать проблему подобно жвачке.
Он перекатывает мои ладони в своих теплых и сильных руках, а я слежу за тем, как при этом мышцы играют на бицепсах. Как вены вздуваются, как прячутся, стоит руке расслабить захват.
Становится понятно, что теперь я в состоянии разглядеть даже самые мелкие ссадины и впитать в себя любые особенности его тела. Родинку возле ключицы, шрам на плече, еще один, похоже, от пулевого в области груди. Страшно спрашивать, но так и манит провести по отметине пальцем.
Глушу свои желания.
–Я просто буду здесь, да? – перевожу взгляд на его лицо, впитывая в себя решительность и мужественность. Она искрит в нем.
–Да.
–И не задавать тебе вопросов, разумеется.
Это все ясно, как божий день, но есть одна проблема. Она заключается в том, что я точно не тот человек, который будет терпеливо и, главное, молча сидеть и ждать мужика у окошка, пока он решает большие дела. Это история не обо мне, и Леша должен был это понять еще в самом начале. В первый день.
–Разумеется.
–Но я не смогу просто сидеть здесь. Я не такой человек, ожидание, к тому же, подобно маленькой смерти.
–Через пару часов я приеду и расскажу тебе подробности, которые тебе следует знать. Но ты больше не будешь видеться с Решетниковым сама. Думаю, в целом не будешь, это не имеет смысла и будет лишь триггерить меня, – он склоняет голову набок, протягивает ладонь к моему лицу и стирает скатывающуюся слезинку. —А так да, я знаю, какой ты человек. Папина дочка. От тебя другого ожидать не следует. Но как я уже говорил: тебе следует мне довериться, Вика. Это все, что на данном этапе требуется. Еще не было такого, чтобы я подводил кого-то. И ты не станешь первой.
Опять не замечаю своих реакций, но в какой момент я стала такой плаксой?
Стыдно за саму себя.
Потому что меня учили быть сильной и не зависеть ни от кого в этой жизни. Даже отец говорил, что в случае полного обеспечения мужем я обязана иметь свой личный доход, который будет касаться только меня.
На случай, если муж перестанет быть моим мужем. А на деле что? На деле я сначала вверяюсь в одни руки, затем в другие. И все это идет вразрез с тем, что в меня заложил отец.
–Это не значит, что ты от меня зависишь, Вик. Это лишь значит, что я твой мужик, а ты моя женщина, и я решаю вопрос, который моя женщина в силу того, что она еще и девочка, решит не может. Это вопрос взрослых дядь, где таким цветочкам не место. Сходи в душ, покушай, прогуляйся по территории, отдохни и больше ни о чем не думай. Брат твой будет оправдан. И своему бывшему жениху ты больше ничего не должна. Сейчас не твой бой. Но ты очень важна в том, чтобы подавать мне патроны, – впервые за все время он криво улыбается, но в этой улыбке радости я не вижу.
Там скользит боль, которую я могу понять достаточно ясно.
Он в реальности теряет лучшего друга, а в разговоре этого лучшего друга уже нет.
Киваю резко, вырывая свои руки из его захвата, и делаю самую странную вещь за последнее время. Самую странную…Я тянусь к нему и крепко обнимаю, и он также сильно обнимает меня в ответ, усаживая на себя сверху, все еще сидя на корточках. Даже не качнулся от этого движения. Все настолько обыденно, будто мы сидит на диване, и спецназ на полном расслабоне.
Упираюсь носом в широкую шею и расслабляюсь. Оказывается, теперь я только в его объятиях могу расслабиться и напрячься одновременно.
И все это связано с внутренним трепетом, но никак не со страхом.
Он уходит буквально через минут пять, голодный, взмыленный, пахнущий мною, как он сам отмечает. Я не спрашиваю, ни куда он идет, ни насколько, просто слепо доверяюсь процессу, уверенная, что Леша все решит.
Мне страшно только из-за того, что они с бывшим лучшим другом могут подраться. Однако я и тут уверена, что победит спецназ, хотя бы просто потому, что я так решила. Ну и явно потому что Леша шире в плечах, и это дает мне аргументы для единственного верного умозаключения: он сильнее.
Наверное, я в это верю больше, чем во что бы то ни было, но матери решаюсь позвонить, как только машина спецназа отъезжает от дома.
Теперь меня снова охватывает дрожь от предстоящего разговора и от сожаления по поводу своего поведения. Оно не безукоризненно и далеко от идеала, а мать моя, хоть также далека от идеала, но все еще любит меня.
Пропущенных на смарте так много, что я даже со счета сбиваюсь. Все вытекает в то, что мне звонили с пяти разных номером. Чаще всего это делал Сережа, затем мама и все мои подруги, которых явно поставили на уши из-за моего исчезновения.
Хм.
Не удивлюсь, если мой телефон в итоге отследили. Иначе с чего вдруг кто-то, а я думаю, это был Серж, позвонил именно Леше?
Пока мои размышления планомерно заводят меня в тупик, в трубке слышится мертвый голос моей матери.
–Как ты могла? Как ты могла, Вика?
Грубоватый вопрос вонзается в меня битым стеклом. Скрюченные пальцы сильнее сжимают смарт. Голос мой будто бы пропал, а может я и вовсе знаю, что сказать. В самом деле, как могла не позвонить? Элементарно, навалилось много, да и встреча с братом, родственником Венеры, новости о ее беременности, полиция, Леша…хотя его я бы смело поставила на первое место.
Все началось именно с него. Он просто перевернул мою жизнь вверх дном, взбудоражив, встряхнув, заставив увидеть другие возможности.
–Я все морги обзвонила, по больницам ездила по всему городу, друзей на уши подняла, – слышится всхлип, затем протяжный вой. —Сережа за эту ночь поседел. Он буквально поседел, Вика. Ты как могла вообще такое сделать?
До момента, пока она не упомянула Сережу, я действительно испытывала стыд. А теперь гнев, который становится только сильнее. Я совсем не уверена, что смогу сдержаться, чтобы снова не нахамить.
–Мне жаль, что я заставила тебя нервничать.
Ерзаю на кровати скидывая с себя покрывало. С твердым намерением найти хоть что-то из одежды, шагаю в сторону дивана, на котором, о чудо, нахожу вещи спецназа. Маловероятно, что они чистые, но это заставляет меня испытывать своеобразное предвкушение.
–Жаль ей, а ты вообще о ком-то, кроме себя думаешь?
Вот это и становится последней каплей в моей чаше терпения. Она лопнула только что со всех сторон, а ее содержимое выплескивается наружу волнами, подхватывая меня вперед. Язык мой явно мой враг, но так тому и быть.
–Думаю. Настолько часто и много, что с легкостью поддаюсь принуждению выйти замуж за нелюбимого, лишь бы этот нелюбимый помог мне вытащить брата, кстати, твоего сына, который НИ В ЧЕМ НЕ ВИНОВАТ, МАМА, но ты предпочитаешь только обвинять меня, вместо того чтобы поставить себя на мое место и уяснить раз и навсегда: я сейчас жертвую собой ради брата. Представляешь?
Повисает молчание, я дышу тяжело и часто, сама от себя не ожидала подобной реакции. В груди все печет. Хватаю с дивана рубашку спецназа, в которой он был на моей помолвке и натягиваю на себя. Она пахнет им и немного спиртным. Вылил на себя, что ли?
В трубке так и звучит эта оглушающая тишина.
–Где ты сейчас?
Бам. Где я? А что так? Не сказали? На языке вертятся такие словечки, о существовании которых нормальные люди явно не в курсе, но я глушу в себе порыв высказать все как есть. Только укутываюсь в рубашку Леши и мысленно посылаю себе сигналы успокоения. Он сказал вообще никому не звонить, но ведь это же мама.
И я была обязана ей сообщить о том, что жива, по крайней мере. Ну и еще кое-что.
Да, мама, я сплю с лучшим другом своего жениха. И кажется, я влюблена в него. У меня мурашки по коже от его голоса, меня подкидывает, стоит только увидеть. Сердце вообще готово остановиться после бесконечного марафона, когда оно гоняло кровь нон-стоп на максимальной скорости просто от прикосновений.
Хотя нет, не кажется. Я точно в него влюбилась, и случилось это именно в ту ночь, когда мы переспали. За день до официальной помолвки с человеком, который принуждает меня выйти за него. Прекрасная история, неправда ли?
Самое время ужраться в слюни, чтобы не чувствовать ничего.
–Ты завела кого-то? – с укором и какой-то ненавистью звучит от нее вопрос, на который она не имеет никакого права.
Молчу, всматриваясь в окно. А там срывается ветер и на небе разливаются чернила безобразными кляксами, будто бы даже природа понимает мое настроение. Внезапно начинают орошать землю крупные капли дождя, слышится раскат грома.
–Отвечай немедленно.
–Да, я в отношениях, мама. И он мне помогает без «но» и «если», и даже если бы я ему отказала.
Боже, я говорю, а меня трусит. Руки буквально дрожат как у алкашки. Поверить не могу, что со мной это все происходит взаправду.
–Какой позор!– начинает завывать мать, а затем следом звучит обидное: —Сережа тебя так любит. А ты променяла его на какого-то ублюдка, который в уши тебе влил в сироп? Ты с ума сошла, Вика. Одумайся. Одумайся. Секс может быть головокружительным, но тебе с человеком жить, а Сережа для тебя сделает все. Он готов и жизнь свою отдать, если потребуется. Немедленно приезжай, Вик. Я придумаю что-то, мы выкрутимся, никто не узнает.
Из меня вырывается нервный смех, настолько сильный, что я пополам скручиваюсь от него, а еще и от боли. Моя собственная мать готова продать меня за бесценок и прикрыть мое блядство, лишь бы только Сережка ничего не узнал. Если я уже ей сказала, что спецназ все решит, то почему она продолжает гнуть свою линию?
–Вика, прекрати! Немедленно прекрати. Мы не можем себе позволять ломаться в такой момент.
А в другой сможем?
Меня все так же прокручивает по спирали, когда я задаю свой главный вопрос.
–Дело ведь совсем не в Игоре, да? Так в чем еще дело, мама?
Но она мне не отвечает, лишь бросает колкое:
–Я жду тебя дома. Немедленно! – и первая сбрасывает вызов, отчего в моей душе окончательно лопается что-то, что до этого держало меня на плаву.
И теперь я точно не справлюсь сама. Не выгребу, а скорее захлебнусь. Пальцы сжимают тонкую ткань рубашки, я утыкаюсь носом в нее и вою, пока голос не садится. И только тогда позволяю себе «изменить поворот».
Быстро отписываю подругам, что я в порядке, но говорить не могу и выключаю телефон. С меня хватит. Хватит этого дерьма, в котором я была бы обречена плескаться всю жизнь, если бы не мой спецназ.
ГЛАВА 22
АРХАНГЕЛЬСКИЙ
Меня трусит, возможно, впервые в жизни так сильно, что я сам это замечаю, сжимая руль. Перед глазами стелется красная пелена, мешающая адекватно оценить ситуацию. А что ее оценивать? Тут все ясно как божий день. Абсолютно точно.
Теперь я не смогу поступить благородно. Теперь не получится…не повторяться, а друга я и так потерял, бояться уж нечего. Не о чем сожалеть, потому что я даже этому рад. Не будет отребья в друзьях.
Я никогда не думал, что со мной случится во второй раз ситуация, относительно которой я по молодости зарекся. Никогда снова. Как же здорово жизнь может с разбегу по морде зарядить и отрезвить, чтобы человек больше не думал от том, что он на самом деле хоть что-то решает.
Потому что ничего мы не решаем. Наверное, Вселенная сидит и наблюдает с особым остервенением, а как только слышит «никогда снова», посылает именно это, чтобы поржать еще разок над человеческой глупостью.
Усмехаюсь своим мыслям и на мгновение позволяю вернуться в пережитое ночью и утром. Я на нее подсел. Совершенно точно.
Просто влип полностью. И даже допустить мысль о том, чтобы отпустить, вынуждает испытывать ни с чем не сравнимый страх, а в этой жизни я ничего не боюсь. В силу своей работы, по большей части.
Страх может убить, и его не должно быть рядом, когда в любой момент нужны максимальная выдержка, сноровка и смекалка.
Я думал все сделать иначе, думал по-нормальному…до момента, пока Вика не рассказала мне недостающие факты, удачно уложившиеся теперь в моей голове. Факты, от которых захотелось сразу же помчаться к бывшему лучшему другу и сделать его инвалидом без зазрения совести, без сожаления, но с одним желанием, руки от которого горят от нетерпения.
Я никогда не считал мордобой решением проблемы. Никогда. Очень редко на самом деле использовал кулаки, только когда ситуация прямо-таки вынуждала. То есть, я сторонник переговоров, но сейчас я еду к бывшему другу, чтобы начистить ему рыло, потому что он принуждает мою женщину выйти за него замуж.
И хуже того. Он ее шантажирует.
Я скажу ему о том, что Вика моя, в лицо.
—Вика пропала. Я знаю, что ты ночью забрал ее под клубом. Ситуации всей не понимаю, это со слов патрульных, ведь камеры не работают. Ты почему не позвонил, Леха? Я чуть с ума не сошел, ты понимаешь, бл*ть, вообще? Что с ней? Как она?
Прервав словесный понос человека, которому подавал руку столько лет, я заставил себя быть спокойным хотя бы сейчас. Чтобы не напугать Вику. Она и так в скором времени будет напугана, потому что накрутит себя до невозможности, что бы я ни сказал ей.
Потому что теперь ничего уже не будет как раньше. Не получится. Теперь будет война, в которой я собираюсь драться не на жизнь, а на смерть
—Да, я забрал ее себе.
Это именно то, что я сделал по жизни ведь, а не в данный конкретный момент.
—Она у тебя дома? Я сейчас приеду. Бл*ть, у меня дома сейчас штаб-квартира по ее поиску, клянусь.
Штаб-квартира. А ты вообще кто, мальчик?
—Нет, не приедешь. Приеду я, и мы поговорим.
—Друг, я чет не догоняю, а что такое? Где моя женщина, брат?
—Я тебе не брат.
И это не твоя женщина. Не была ею, не является и никогда не будет твоей женщиной.
Пока я с ним говорил, у меня все мышцы натянулись стальными канатами и почти воспламенились. Теперь я представляю собой оголенный провод.
Искрю и сверкаю от злости, и чем больше думаю о том, что он мог ее касаться, мог трогать, да даже на той же помолвке, тем сильнее меня потряхивает от оглушающей сознание отчаянной и нетерпеливой ярости, требующей немедленного освобождения.
Ни одна не вызывала во мне схожих чувств собственничества, ни одна не заставляла гореть от ревности, даже когда она и не была моей. Ни одна настолько плотно не влезала в голову под корку, как Вика.
Ощущение, что это все больше походит на больную одержимость, но мне плевать. Я решительно настроен сделать ее своей во всех смыслах и перевернуть землю, но вернуть все на свои места, чтобы моя женщина больше не плакала, не испытывала страх, не решала то, что и не должна решать для своего юного возраста, и самое главное – была рядом.
Приезжаю к Серому быстро, наверное, потому что снова нарушаю, меня вперед толкает самое древнее чувство, на которое способен человек.
П*здец, столько прожить, и чтобы сейчас тебя напополам разорвало от женщины, которую увидел всего лишь несколько раз.
Просто взяло и порвало на части, настолько порвало, что я без сожаления отказываюсь от человека, с которым мы прошли огонь, воду и медные трубы.
Мне открывают дверь моментально, как только я поднимаюсь на нужный этаж новостройки. Дыхание не сбивается даже, а это четвёртый этаж, на который я поднялся без лифта. Хотел успокоиться, чтобы может не сразу вкатать мужика в пол. Ничерта не помогло.
Увидел бывшего друга, а в голове сразу картинки, где он принуждает ее и целует против воли. И все клеммы сорвало, никаких моральных возгласов, ничего больше в голове нет, кроме концентрированного гнева, струящегося по венам.
Меня тянет вперед, и я вместо приветствия заряжаю Решетникову по лицу кулаком, отчего тот падает на спину, а я залетаю следом и приземляюсь на него сверху, продолжаю метелить.
Нас разнимают, что-то прилетает в ответ. Это такая мелочь по сравнению с тем, что он сделал с моей женщиной.
Глаза наливаются кровью, а может это совсем не фигуральное выражение.
–Какого х*я? – окровавленными губами шепчет он, заряжая мне по роже.
–Не смей больше к Вике приближаться никогда. Не смей, потому что я убью тебя, если ты просто посмотришь на нее, – какие-то парни оттягивают меня назад в подъезд, но я и сам не собирался тут оставаться.
Губа расшиблена в кровь, а по лицу Решетникова видно, что он в таком же ахере, как был я, увидев Вику в объятиях бывшего лучшего друга.
–Это теперь моя женщина, и за нее я буду уничтожать, – кидаю напоследок, сплевывая кровь на пол.
Это моя точка в этом разговоре.
***
Только на улице прихожу в себя, но Серый догоняет, теперь сам. Догоняет и разворачивает к себе. В его лице ноль понимания, он в шоке, ну или явно пытается понять, что происходит. Что ж, вряд ли поймет, как и я.
С появлением Вики я перестал мыслить, как прежний Архангельский, у меня теперь внутри перманентно искрит от появления девчушки, а еще безумно хочется просто закрыть ее у себя, чтобы ни одна падла не видела.
Даже показывать миру не хочется. Ревную зверски, остро и настолько сильно, что у самого внутри все переворачивается.
Смотреть на некогда лучшего друга не могу. Сразу желание втащить в челюсть и спросить «ну как же так, друг?», только теперь даже и это слово я выплюнуть в его адрес не смогу. Теперь вообще никак, получается.
–Ты чего п*зданул там? Вика где, отвечай немедленно, – он пытается за грудки притянуть к себе, но я обламываю эти попытки в лёгкую. Меня обжигает осознанием того, что он на ней повернут также, как и я. От этого аж мутит. Меня и мутит? Да, бл*ть…
Вика где, говоришь? Вика…Усмехаюсь и молчу, очевидно стараясь притормозить. Дальше эмоции только во вред, несмотря на то, что острое желание размазать его по асфальту имеется. Наверное, мой бывший друг не верит в то, что услышал.
–Я тебе ничего не скажу. Ублюдок ты, Серый, настоящий ублюдок. Никогда не думал, что скажу это, но все же. Я презираю тебя, не уважаю и даже руки не подам больше никогда. Заруби себе на носу, если я хоть раз увижу, что ты приблизился к ней на гребанный километр, или узнаю, что пытался связаться, я уничтожу тебя. Именно так, как умею только я, – упираю кулак ему в грудину, мысленно представляя, как на самом деле это могло бы происходить, будь я совсем уже без крышака.
–Ты че несешь такое? Это моя жена, – он приближается ко мне, ноздри от бешенства раздуваются. Я слишком хорошо знаю этого человека, чтобы не понимать весь спектр эмоций. От одержимости и до отчаянной ненависти, буквально выливающейся наружу.
–Никогда. Она не станет твоей женой. Никогда.
–Заткнись, друг. Заткнись.
–Я тебе больше не друг. Не смогу даже здороваться с тем, кто ради собственных хотелок принуждает девушку стать его. Заставляет и шантажирует, – бросаю ему, толкая от себя.
Серый мутнеет в секунду. Взгляд нечитаемый, злобный. Что-то ожесточенно проворачивается шестеренками в голове. Да, я теперь в курсе. И он понимает, от кого я это мог бы узнать.
–Ты к ней прикасался, – хрипит он, теряя все краски. Вот это реакция. Интересно, что будет, скажи я ему «да».
–Я свои отношения не освещаю в объявлениях на каждом столбе.
Решетников дергается, устремляется в мою сторону и с кулака пытается вырубить, но его эмоции и неспособность сконцентрироваться для качественно удара играют против него. Я заламываю его, но мне прилетает с коленки в пах. Не так уж и сильно, если принять во внимание состояние, в котором находится мой бывший друг.
Он в бешенстве и не способен больше слышать. Мой ответ не сказал однозначного «да» или «нет», я вообще толком не ответил ему, но он понял между строк. Между строк понял, что я был с его будущей женой.
–Я убью тебя, я убью тебя, – он вырывается и снова нападает на меня, но не выходит. Мы оба учились у лучших, и оба понимаем, как надо держать удар. Только он при этом слегка «потерян» от новостей, поставивших на колени. —Если ты хоть пальцем тронул ее…Я уничтожу тебя, – меня обдает волнами чистого гнева. В таком состоянии Решетникова я не видел никогда, он буквально убит и сражен наповал. В лице такое безумие открывается, что я начинаю всерьез задумываться, а не сошел ли он с ума часом.
Предпосылки для этого, очевидно, имеются.
–Оставь ее в покое. И насчет брата. Если и тут ты порылся, то пощады не будет, даже несмотря на нашу многолетнюю дружбу. Оказывается, я слишком плохо тебя знаю.
Серый вырывается из моего захвата и оседает на пол, ладонями упираясь в уже огненный асфальт, Жара добивает с самого утра, она плавит мозг и не дает мыслить рационально никому, кто попадает под его пагубное влияние.
С виду можно было бы подумать, что это убитый горем человек. С виду кажется, что случилось страшное, и кто-то умер, не дай Бог.
Но я всерьез всматриваюсь в сгорбленную фигуру человека, которого однозначно не узнаю.
Он будто бы в коматозе.
ГЛАВА 23
ВИКА
Я расхаживаю по дому в ожидании Леши. Собственно, сначала я боюсь это делать, потому что не хочу увидеть хоть что-то не для моих глаз.
Вдруг не я первая? Глупости, конечно…потому что следом приходят другие мысли, воспроизводящие слова спецназа. Я прикладываю руку к груди и ощущаю, как сердцебиение практически разламывает мне грудную клетку.
Сразу складывается ощущение, что непременно увижу…но женская любознательность не может просто слушаться доводов разума, и я расхаживаю по всем комнатам. Слава богу, не нахожу использованных презервативов, к примеру. Зато вижу очень много фотографий Леши на природе, у костра, на речке, на охоте. Он тут и совсем молодой, кажется, что студент, вернее, курсант, и повзрослее, и совсем свежие фото.
На всех в компании мужчин, женщин не нахожу. И жены тоже нет. Это по-особенному радует, ведь забыть о ее существовании как-то не получится. Она есть и числится.
Очевидно, что наши отношения можно назвать грязными, а я та самая любовница, разбивающая семью. Приятного в этом мало, если учесть мое отношение к подобным дамам.
Руки тянутся к фото, где Леша держит огромную рыбину. Не знаю, что это…может карп, но просто феноменально большой даже на фоне габаритов спецназа. Мальчишеский взгляд гипнотизирует, погружает в состояние полусна.
Вдруг осознаю, что он так сейчас не улыбается, нет, улыбка стала взрослее и отпечатывает возраст, но на фото Леша совсем молоденький и излучает легкость от жизни, которую проживает. В такого парня непременно влюблялось очень много девушек, оно и неудивительно…
–На рыбалке с пацанами. Мне здесь двадцать, вернулся на каникулы с военной академии, – басит за спиной, и я моментально разворачиваюсь, встречая абсолютно спокойный взгляд спецназа. Первым делом, разумеется, рассматриваю его на предмет ссадин или синяков, но ничего не нахожу.
Затапливает трепетом, буквально накрывает с головой.
Мне неловко сейчас адски, потому что хочется подойти и обнять, но вместо этого я только схожу с ума от желания и чувствую сильнейшее сердцебиение. А еще страх, что наверняка уже что-то случилось. Не дай бог, непоправимое.
–Ничего не поменялось, Вик, – он распахивает объятия, и я в них буквально «зарываюсь с головой», прижимаясь лицом к широкой шее спецназа.
Что не поменялось? Он с двадцати лет? Или наша ситуация сейчас?
–Скажи мне, что все живы, – только выхватив носом запах Леши, получается словить маломальский дзен.
–Все живы. Что за вопросы вообще? Я похож на убийцу? Я офицер, Вика, и этот вопрос слегка странный, не находишь? – невесело посмеивается Леша, притягивая меня к себе ближе. Несмотря на жару, я очень рада этому.
–Где ты был?
–Вариант «бегал» не подойдет, да? – снова шутка, но бьет она мне по нервным окончаниям. —Общался с Решетниковым.
Ужас скатывается по спине к пяткам, кристаллизируясь в маленькие льдинки. Общались? И что теперь. Вот что теперь?
Я мягко отстраняюсь от Леши, но он не позволяет мне этого сделать, оставляя полностью распластанной по его телу. Ладонями упираюсь в грудь и внимательно рассматриваю лицо спецназа.
–Что ты ему сказал?
–Это неважно. Повторяю еще раз. Важно то, что ты остаешься здесь и выполняешь все, что я тебе скажу, Вик. Ты давай пока лишний раз без меня никуда не выходи. Я всей ситуацией не владею, но рисковать не собираюсь. С Серым, конечно, тоже говорить я тебе запрещаю. Ничего не делать, разве что своими делами, а если куда срочно надо, я тебе своих парней выпишу. Они у меня как на подбор, и им точно можно доверять. В наше время подобные вещи стоят дороже золота.
–Леш, я должна понимать, что происходит, – отрицательно машу голову, чувствуя при этом, что внутренний ужас не отпускает. —Мой брат —это самое главное для меня, я не могу рисковать, если не понимаю все риски. К тому же сейчас, когда его девочка беременна, и там дело уже не касается просто его, —ладони приковываются к горячей коже бицепсов Леши. Я замечаю, как на моменте «беременна» он удивленно приподнимает бровь.
Не ожидал? Я тоже не ожидала от своего брата такую скорую стружку детей.
–Я сказал все, что тебе нужно знать. Беру дело на контроль и полностью решаю этот вопрос. Я не привык делиться этапами решения проблем. Помимо того, что я офицер, я еще и командир. Вот почему требую от тебя беспрекословного выполнения моих приказов.
–Но я не твоя подчиненная, – во мне вновь зреет протест, и он рационален. Нельзя же просто приказать человеку ждать послушной собачкой, когда у этого человека вся жизнь кубарем.
Я вижу, как спецназ старается не взорваться, хоть и очень злится. Неужели он всем всегда приказывает и не поясняет ничего? Поверить сложно. А как же с женой было? Она не похожа на амебу.
–Верно, ты моя женщина, и я полностью отвечаю за твою безопасность и твои проблемы. Так что не грузись. Возвращаться к этому вопросу я не собираюсь.
«Моя женщина» так щемит грудь, что будь я глупее, явно бы растеклась. Но я не дура, хоть иногда мечтаю ею быть. Пальцами я впиваюсь в смуглую кожу сильнее и вскидываю боевой взгляд на Лешу. Он читает в нем все, но встречает без огня и без злобы.
