Текст книги "(Не) верные (СИ)"

Автор книги: Юлианна Орлова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

Босс Риты именно такой. Интересно, чем он там гордиться собрался? Я бы от стыда помер с таким краником. Но у каждого свои идеальные «условия».

–Все-таки залетела от него?

Она молчит, но дрожит. Так сильно дрожит, что мне и ответ не нужен. Конечно, да. Теперь же в панике, потому что не знает, как ей поступить. Сама она ни единого дня в своей жизни на полную катушку не работала, сама себя не обеспечивала. Подработки были, но полноценной работы – нет.

Уверенности в своих силах нет. В себе и подавно.

–Да.

–Отказался?

–Да. Сказал аборт делать. И тогда все будет как раньше. Нет —расстанемся. И это будет моя проблема.

Что ж. Ожидаемо. Большего от него рассчитывать было бы странно, да хотя бы потому, то у него уже четвертая жена. Даже если Рита и стала бы пятой, долго бы это не продлилось. К сожалению или к счастью, люди не меняются никогда.

–Я хочу развестись тихо и спокойно, забыть эту грязь и никогда больше не сталкиваться с ней вновь. Давай ради всего того, что у нас было, сделаем это красиво. Так, чтобы потом не было мучительно стыдно за свое недостойное поведение. Квартира останется тебе, машина тоже, с работой помогу. Но дальше сама. Я не благотворительный фонд. От себя прошу: не лезь ко мне и к Вике. Все, что между нами, никак тебя не касается.

В итоге нам удается доехать до ЗАГСа и подать заявление на развод. Суду, разумеется, быть, но я ведь буду очень сговорчивый мужик, которому ничего не надо и все это я готов отдать своей бывшей жене.

А дальше приступаю к поиску Востровой. Мне и надо-то всего ничего. Она не сильно пыталась спрятаться, и пошла по пути наименьшего сопротивления. К подругам. Очень скоро у меня на руках адреса всех.

И если к первой я заваливаюсь без проблем, знатно перепугав, конечно. То ко второй попасть уже не так просто. Тут на хромой кобыле не подъедешь и просто ксивой не посветишь.

‍Впервые в жизни мне приходится воспользоваться служебным положением.

И это самая странная вещь, за которую мне совсем не стыдно.

Ты пробуждаешь во мне худшие черты, Вика.

Ты превращаешь меня в чудовище.

ГЛАВА 27

ВИКА

Иногда мне кажется, что моя жизнь как пошла по одному месту, так и не планирует возвращаться в исходную точку. Вечером с Маринкой сидит пьем чай, и я, размешивая напиток ложкой, зависаю на этом занятии.

–Вик, да не грузись ты. В самом деле… разгребем, у меня есть знакомые в силовых. Архангельский нам не нужен. Если он мудак, пусть катится на все четыре стороны.

Дергаюсь словно от удара, мне и правда не кажется, что он прямо уж мудак, но то что пиз*ло – это точно, потому что соврал наглым образом, и потому что все у нас как-то не так. В большей степени потому что будто бы весь мир против нас.

Очень больно от этого и грустно, но впасть в отчаяние я себе не позволяю. У меня на это нет никакого права. Значит так…Что делать? Этот вопрос маячит передо мной и не сдвигается с места.

–Надо собраться с мыслями и подумать самой. К тому же, надо как-то к брату попасть, чтобы в руки к Сержу не залететь. Но не надо никого подключать, увы, я могу доверять сейчас только самой себе, – сжимаю ладонями чашку с кипятком.

Новый адвокат нужен. Брат Венеры? Да или нет? Но нужен опытный. Да такой, чтобы уж точно был новым человеком и ни с кем не был связан. Может попытаться столичного выцепить? А на это потребуется очень много денег. Я могу продать машину, за нее тридцатку зелени наверняка дадут, так что мне должно хватит на юридические вопросы и на съем жилья.

К сожалению, в квартире, которую оставил мне отец, я жить пока не смогу. О ней знает Серж, и туда он точно отправил своей людей. Стоит мне там появиться, сразу под белые рученьки меня оттарабанят женишку.

Черт.

Делаю глоток зеленого чая и расслабляюсь.

Меня многие не понимают: как можно пить в жару горячий чай? Но ведь в этом вся прелесть, после него и пить не хочется. Меня этому отец научил, так я и придерживаюсь правила пить горячее летом.

Но и зимой не отстаю, конечно.

–Что тут думать? Вик, решение верняк. Парень за мной уплетается, поможет. Он не просто из силовых структур, мальчик со связями. Один звонок, и он поможет.

–Понимаешь, в этой истории завязано слишком много людей и есть личный интерес минимум у одного, так что нельзя просто думать, что человек в погонах поможет тебе и мне только по причине симпатии к тебе.

–Он втрескался в меня как мальчишка, – гордо заявляет и поправляет аккуратно уложенные волосы.

–Это прекрасно, конечно, но в моем вопросе не поможет.

Внезапно наш разговор обрывает звук домофона. Маринка встает и идет отвечать, следом я слышу:

–Что? Ни за что на свете не пускайте его! Ни под каким предлогом! – злобный голос на всю квартиру верещит.

А у меня душа в пятки уходит. Я ведь очень хорошо понимаю, что это точно за мной пришли. И либо Серж, либо спецназ.

Не знаю, что хуже в моем случае.

Подрываюсь, чувствуя, что внутри все леденеет от шока и паники. На деревянных ногах иду в коридор и онемевшим голосом спрашиваю едва слышно:

–Кто?

Маринка морщится, что-то выслушивая в ответ от собеседника, а затем поворачивается ко мне, прикрыв ладонью трубку, и шепчет:

–Твой приперся. Мудак.

Какой мой? У нее что первый, что второй – мудак. Боже, это даже мысленно звучит смешно, ладно.

–Кто? – переспрашиваю, и она тут же закатывает глаза, отвечая мне дерзковато.

–Спецназ, кто!

Фух. Облегчение накатывает волной. И с какой стати оно накатывает-то? Разве это тоже хорошо, что он так быстро меня нашел, но как? Как?! Зная Архангельского, не думаю, конечно, что это у него заняло много времени, но все же…

Разве что по камерам меня отследил, но я же старалась ехать там, где их минимальное количество и где есть слепые зоны. Большую часть времени вообще по переулкам моталась. К вопросу я подошла основательно, но он все равно меня нашел.

Черт.

Трепет по коже гуляет, даже при условии, что я запрещаю себе эти чувства. Они неправильные. И все что между нами было, явно ошибка, на которую я теперь права не имею.

Одно дело иметь жену и говорить, что ты разводишься, а другое дело иметь беременную жену, от которой ты загулял. Даже если мне в уши нассал о ее измене. Могу ли я в таком случае верить ему? Если он уже не сказал мне всего?

Ребенок ни в чем не виноват! И ладно бы так, но он смолчал! Значит, хотел скрыть, значит, нам не по пути.

Я слишком серьезно отношусь к честности в отношениях. Настолько серьезно, что считаю, уж лучше открытое блядство, чем «тайная» неверность.

–Все, он ушел, Вик. Спокойно.

Мы только успеваем включить фильм, чтобы под пиццу глянуть «дурку», как опять слышится звонок домофона.

Марина решает забить болт, хоть я так и не думаю. Не слишком хорошая идея игнорировать Архангельского на всех возможных уровнях.

А в том, что это опять он, у меня сомнений не возникает. Никаких, блин, сомнений нет.

Звук домофона замолкает, а через пару секунд опять начинает разрываться.

Интуиция четко даёт понять, кто сейчас пытается до нас добраться. Если не пускают внутрь, то трубку он точно уже отобрал.

И сейчас, когда слышится второе затишье, звучит рингтон мобильного подруги. Номер скрыт, но догадываться не приходится.

–Да что за блядство? Решил измором взять? – протестует Маринка, а я похолодевшими пальцами касаюсь горящих щек.

Что-то мне подсказывает, что поговорить с Архангельским придется, пусть это и вызывает тупую боль в груди.

–Слушай, он же все равно добьется своего, так может я выйду и поговорю с ним? – нехотя уже понимаю тщетность бытия, когда Маринка хватает меня за руку и потряхивает хорошенько.

–Это вторжение в личную жизнь! Он не имеет право врываться, если его не пускают, все! Кто он такой, бл*ть? Совсем отбитый какой-то, – распаляется подруга, вскидывая руки вверх.

Но я молча подхватываю смарт подруги и принимаю вызов в тот момент, когда он обрывается. Черт!

По вене пускается странный холодок, а затем слышатся шаги врассыпную…звук доносится из подъезда, и мы медленно выходим в коридор.

Мое сердцебиение срывается куда-то в бесконечность в своих попытках выкарабкаться из пропасти.

Зрение фокусируется на одной точке, а дыхание замирает.

Не понимаю, что именно сейчас происходит там, но отчетливо понимаю, что творится внутри меня. Мне кажется, по правде говоря, я уже изначально знала, чем закончится протест.

Слышится стук. Нет. Это не стук, это грюк.

–Открывайте, у нас есть ордер.

Строгий голос набатом стучит по ушам, в висках поселяется тяжесть. Вязкий страх по коже гуляет.

Боже…

Что? А если это не Леша?

–Разбежалась, волосы назад, – в моем стиле отвечает подруга, а следом дверь слетает с петель, и в квартиру влетает отряд в балаклавах.

–Всем оставаться на местах, работает спецназ. Виктория Вострова, вы задержаны, – меня притягивает массивной фигурой к стене, отчего весь воздух из лёгких выбивается.

Взгляд поднимается к глазам, и я готова убивать.

Марина на фоне кричит что-то парням, пытается их бить, но это все равно что скалу пытаться сдвинуть.

Я всматриваюсь в глаза, скрытые за балаклавой, и взрываюсь сверхновой, не в состоянии обуздать собственный гнев. Он клокочет.

Это становится последней каплей. Я уже не выгружаю.

–Отвали от меня, придурок конченный! Ты что себе позволяешь, дебила кусок?! Что? Ты вседержителем себя возомнил? – мой крик заставляет всех присутствующих замереть.

Смею предположить, что они в шоке.

Руки, удерживающие меня на месте, сильнее давят на кожу, причиняя лёгкую боль. Слышится тяжёлый вздох, сопение.

Сложно не оценить фибры бешеной злости, исходящие от спецназа. Он в ярости, а я ликую. В нашем цирке все по-прежнему и ничего, собственно, меняться не собирается.

Те же качели и карусели, от катания на которых мутит.

А ещё становится так тихо, что эту тишину поглощает звук моего безумного сердцебиения.

Я выхватываю ошалевшие взгляды присутствующих, которые "палят" на меня не моргая. Столько пар мужских глаз точечно сканируют, внимательно изучая.

Не то ситуацию в целом, но то реакции на эту ситуацию.

–Без шуток, блин. Это же входная дверь…– Маринка тем временем хрипит, но вопрос с дверью – меньшее из зол.

На что ещё этот ненормальный способен? Что дальше? Придушит меня ненароком за то, что он же и бляд*о гребенное?

–Вещи собрала и на выход.

Прямо как в СИЗО звучит. Интересно, он мог бы там работать? С его навыками коммуникации – смело.

Вскинув голову резким движением вверх, цежу не своим голосом:

–Пошел ты нахер.

Сейчас мне смелости не занимать, да и отчаянности, по сути, тоже. Я вся соткана из нервов и подрагивающей кожи.

Спецназ не спешит стягивать с себя балаклаву, но мне это не мешает увидеть яркий спектр эмоций, что непременно душит.

–Понял. Принял.

Под мой праведный гнев и не менее громкий писк Архангельский подхватывает меня на руки и перекидывает через плечо.

Больно упираюсь животом в него и постанываю.

Теперь я вижу мир иначе, а давление в голове усиливается.

Агония обжигает горло, становится нечем дышать.

–Эй, ты чё творишь! Вика!! – слышится гневное от подруги, она устремляется в мою сторону, но кто-то перехватывает ее, отчего складывается ощущение, что мы теперь в полной заднице.

Я теперь в полной заднице.

–Отпусти меня, придурок! Конченный псих!! Нет у тебя никакого ордера, ты превышаешь свои полномочия!! Я буду жаловаться!!! Тебя снимут!

–Дверь на место поставить, решить вопрос с новой. Небезопасно жить в квартире с такой картонкой, – игнорируя мой выпад, спецназ спокойно раздает ЦУ, подхватывает мои вещи, что лежат в коридоре и выходит так, будто бы на самом деле мешок с картошкой выносит.

Но правда в том, что вне зависимости от моих слов, в данный момент ситуация не изменится. С глубокой дырой в груди я болтаюсь на плече Лёши, запрещая себе плакать.

–Я тебе даже номер генерала дам. Жалуйся. А хотя нет, давай сразу президенту.

Мы спускаемся вниз, где проходим мимо паренька, который пропустил меня совсем недавно. Он воровато поглядывает, но попыток помочь не предпринимает.

Разумеется.

У нас же «ордер».

–С тобой просто не будет никогда, да? Я сказал тебе, чтобы по всем вопросам ты…

Но меня этот приказной тон бесит, вот почему я со всему размаху луплю по красиво очерченной заднице и выплевываю:

–Вали к другим тёлкам, спецназ. Раз тебе уж так сложно со мной!

Леша тормозит, почти бережно ставит меня на ноги, и стянув с лица черную ткань, в бешеном тоне грубо вещает:

–Единственные другие телки – это твои другие личности, бл*ть. Ты мне уже мозг сожрала весь!

Гнев клокочет в крови, поджигая вены синим пламенем. Ах, личности у меня другие, да?

–А ты у нас идеальный кусок дерьма, который от беременной жены загулял, да? Мне еще что-то заливал? Ты у нас без множественных личностей, гений? – меня эмоционально размазывает. Губы трясутся, но я заставлю себя остановиться и не плакать. Нет. Нет. Он не дождется.

Спецназ ухмыляется, цокая, и это становится последней каплей в, мать вашу, нашем «разговоре».

Замахиваюсь и луплю смачную пощечину самодовольному индюку с таким жаром и прытью, что у меня начинает ныть рука. Губу прикусываю до металлического привкуса. Меня даже в сторону ведет от яркой вспышки боли, агонией разливающейся по телу.

Черт. Голова Архангельского с места не сдвигается, только ноздри шире раздуваются, да взгляд звереет.

–Тебе, бл*ть, адово повезло, что я на тебе залип с такой силой, что трахнуть у стенки мне тебя хочется больше, чем размазать по ней за всю ту херню, что ты творишь, – хрипит мне в губы, а затем хватает за волосы и, оттянув их назад, приподнимает лицо. Впивается в таком грубом поцелуе, что у меня сразу начинают саднить губы.

В протест луплю его по груди и царапаюсь кошкой, но ему все нипочем. Ему все равно, ведь это скала, литые мышцы, ударив которые, лишь мне будет мучительно больно. Подонок! Не отвечу тебе, ясно! Не отвечу! Рот пытаюсь закрыть, но тело предательски тает, и даже мой жёсткий протест не дает стоп мурашкам, что вырастают на коже.

Кусаю его губы, но в ответ захлебываюсь очередной волной огненной грубости, обрушивающейся на тело. Язык просовывает мне в рот, отрезая поступление кислорода. Пальцы грубо впиваются в бедра и приподнимают меня, несмотря на то что я все еще сопротивляюсь. Даже в воздухе, даже так, даже их последних сил.

Мне удается вырваться.

До боли машу головой в разные стороны, не давая ему ни единой возможности вновь меня поцеловать. Я лучше сожру коровью лепешку на завтрак.

Боковым зрением замечаю, что по губе Леши скатывается алая кровь, прекрасно. Так тебе и надо! Следом он снова впивается в губы, на этот раз нежнее. От чего коленки дрожат и все тело превращается в вату.

Я не хочу тебе отвечать, не хочу!

Спецназ толкает меня к стенке и собой прижимает, раскатывая по холодному кафелю. Отрывается от губ рывком первым, я тут же луплю ему еще одну пощечину, но в итоге теперь мои руки бережно укладываются за спину и удерживаются двумя пальцами, которые по силе превосходят две мои ладони.

–Ты себе даже представить не можешь, какой я сейчас злой. И лучше бы тебе больше никогда не доводить меня до такого, потому что это, бл*ть, конечная остановка. С моей работой от такой как ты надо сматывать удочки и смываться куда подальше, но вместо этого я на тебе залип так, что дышать не могу. А ты мои яйца в мясорубке прокручиваешь. Нахера, Вика? Я тебе сказал все как есть, моя почти что бывшая жена беременна не от меня, и это она же мне сказала. Все что вылилось на тебя – гнев обиженной женщины. А ты повела себя как ребенок, – он утыкается своим носом в мой, теперь мне становится больно.

Физически и морально. Сама сказала, да? В глазах Архангельского не читается ложь, но это лишь потому что я так сильно хочу ему верить, что готова принять любое слова взаправду.

От услышанного даже обидно.

–Я сбежала не от твоей лжи, а от угроз, которыми разбрасывалась твоя почти что бывшая беременная жена. Или мне надо было дождаться Сергея? И сдаться ему с улыбкой на лице?

Кивнув, спецназ недовольно кривится, а затем снова поливает меня нравоучениями.

–Ты должна была предупредить моего человека, а не делать вид, что мы теперь каждый сам за себя.

–Тратить время еще и на это, ехать с телефоном, который не прослушивается, но о существовании которого точно знает твоя жена? Она ведь знает, что у тебя такой телефон есть, Леша? Времени у меня для этого не было. И знаешь, да, я устала, что у нас каждый раз херня вылазит. То одна, то другая. Может и правда, может просто каждый пойдет своей дорогой, а я уж как-то справлюсь сама. Без дополнительный потрясений.

Кричу раненым зверем, пусть мне и очень больно это произносить. Словно ломают руки и ноги. Всматриваюсь в Лешу, на лице которого разливается новый спектр эмоций от моей речи.

Ну не ударит же он меня? В самом деле…

–Я сделаю вид, что не услышал. А теперь пошла вперед, села в машину и не отблескиваешь, пока я не успокоился. Иначе я дам тебе еще один повод остаться, – утробным голосом произносит он, толкая меня к машине.

Сбежать у меня точно не получится, но страшно другое…я очень хочу остаться.

Двойственность убивает меня.

В машину сажусь дрожа. Меня эмоционально трусит и переворачивает. Все ещё в шоке прокручиваю в голове случившееся. С УМА СОЙТИ! Поверить не могу, что все со мной происходит.

Он вызвал группу захвата, чтобы меня вернуть, вернее, чтобы забрать. Он меня забирает…

Одновременно с трепетной дрожью во мне рождается и ужас. Леша псих? Но почему тогда на лице размывается тупая улыбка? Я радуюсь этому и злюсь одновременно.

Как только Архангельский садится за руль, я напрягаюсь сильнее, как будто и правда есть куда сильнее напрягаться.

–Извиниться за свой косяк не хочешь?– угрюмо произносит он, набирая что-то в телефоне. Через пару секунд звучит голос на той стороне, и Леша обращается уже к нему, – отбой. Свободны. До завтра, – мурашки скачут по телу от вибраций, исходящих от мужчины.

Злой он даже более привлекателен, чем когда спокоен.

–Разбежалась. Волосы назад, – тут же отвечаю, отворачиваясь к окну. Стараюсь не улыбаться, но это желание сильнее моей способности сдерживаться. В отражении стекла замечаю вытягивающееся лицо спецназа, и он рассматривает мое отражение в окне также, как я его.

Смотрит и улыбается лениво, считывая реальное положение вещей.

Мы оба немного успокоились. После того, как знатно надымили от вспыхнувшей злости. Спецназ откидывается на сидении и громко выдыхает, закинув руки за голову. Обезумевшим взглядом в отражении я слежу за тем, как натягивается ткань футболки из-под броника. Господи, ну зачем он его напялил?

–Это чтобы точно пропустили наши маски-шоу, – отвечает на мой незаданный вопрос. Ты и мысли читать умеешь, да?

Опустив голову, отвечаю еле слышно:

–Понятно.

–Вик, я больше не буду вести себя как джентльмен.

Простите, что? А до этого у нас было именно поведение джентльмена? Он нахлынувшего протеста у меня аж легкие раздуваются. Я вымолвить ничего не могу, только как рыба двигаю губами.

–Да, именно так. Будешь творить херню, Вострова, будет так, как только что я зашел в квартиру твоей подруги. Мне порядком надоело отношение «стой там, иди сюда». Ты со мной, ты мне верить должна и слушаться. Выполнять приказы по первому требованию, – теперь в голосе слышится сталь.

–Я не собачонка твоя, чтобы слушаться. «К ноге» – это не ко мне, будешь указывать…

–Рот закрыла, я говорю, – он тянет руку к моему лицу и накрывает губы пятерней. Прошивает током сразу, и я обтекаю от контакта с грубой кожей. Меня словно подключают к бесперебойному питанию.—И дослушала меня. Первое: вопрос с братом на стадии решения. Второе. Я нашел тебе жилье, поживем пока в загородном доме у моего зама. Под присмотром, мать твою! На мою дачу наш жених уже наведался. Третье: на развод я подал. Разведут быстро, а бумажку об этом событии я себе на лоб приклею, и тебе заодно, чтобы в зеркале видела и не думала херню, пока я на задании.

Бам-бам-бам. Мастерски отбивает словно молотом о наковальню мой пульс. Глаза спецназа темные, практически черные. Цепляют меня на крючок и удерживают до первой пролитой крови.

Напряжение клубится между нами. Горячий воздух, выдыхаемый спецназом, ударяется в мое лицо, погружая меня в горячую печку.

Теперь ладонь не давит на губы, а приносит очередную волну жара. Пальцы смещаются и проезжаются по нижней губе, застывают на верхней. Большой надавливает на нижнюю, следом – на верхнюю.

Я слежу за этими движениями не дыша. Леша же смотрит на меня не моргая. Это похоже на испытание: кто первый сломается. Но, кажется, мы давно уже сломились под тяжестью притяжения, что не отпускает ни на секунду.

–Вопросы? – спрашивает он, наклоняя голову ниже, к моим губам. Миллиметры разделяют нас, а всего пару минут назад казалось, что километры.

Будь у меня характер помягче, я бы просто сказала, что мол извини, вопросов нет, но и тут мимо воли колкость вылетает. Может это спецназ во мне пробуждает колючки, выпускающиеся впереди планеты всей?

–С какого я должна с тобой ехать? – с ухмылкой переспрашиваю, но так…что становится ясно, я прогибаюсь, хоть и кусаюсь словами.

Леша ухмыляется в ответ на мой вопрос, склоняет голову и почти касаясь губами моих, шепчет:

–Потому что даже когда уходила, судорожно искала варианты, как бы не уйти. И прокручивала в голове, как же так я обманул тебя. Как смел? Небось и размышляла, что тебя обманул совсем не я, следом размышляла, что в отместку сделаешь мне больно, даже если слова, брошенные моей бывшей, окажутся правдой. Больно тебе было, но гордость не позволяла набрать и спросить в лоб. Я тебя волную больше, чем ты могла бы себе позволить в данном случае. Ты в меня влюбилась как кошка. По глазам читаю, у тебя же зрачки всю радужную перекрывают, когда на меня смотришь, дыхание сбивается, кожа мурашками покрывается, пульс ускоряется, я его слышу. Как хищник чую.

Мастерски раскладывает все по своим местам, отчего на моих щеках проступает румянец. Боже, он все это замечает, да? Все-все, словно под микроскопом рассматривает. Губы почти касаются моих. Я зависаю на этой картине.

–А ты?

Влюбился в меня, спецназ?

–Ты мне всю душу выпотрошила, Вострова, и я теперь тебя не отпущу. Можешь сбегать сколько угодно, но я догоню, украду и верну на место, где ты и должна быть, – рубит грубо, бескомпромиссно.

–Где же мое место? – спрашиваю на подрыве каком-то. Голос повышается, дрожит. Эмоционально меня бросает из стороны в сторону.

–Рядом со мной, Вика. Рядом со мной.

Ладонь укладывается на щеку, он проводит ею вверх и вниз, перехватывая теперь меня за шею. Властное движение. Я замираю, снова задыхаясь от близости со спецназом.

–Никогда такого не испытывал. Чтобы ломало пополам. Чем отравила меня, ведьма?

Сталкиваемся лбами, и это как очередной разряд током. Прибивает.

–Жалеешь?

–Жалею, что раньше не отравила, Вострова.

Смеемся, и я ныряю лицом в широкую грудь, ощущая как грудная клетка спецназа содрогается от смеха. Он так редко смеялся при мне, но это приятно, оказывается. Ладонями обхватываю массивную фигуру и расслабляюсь в сильных руках.

ГЛАВА 28

ЛЕША

Мастерски доводить, а следом и тушить Вика умеет. Как завела, так и облила ледяной водой, а сейчас сидит, будто бы ничего не случилось, руку свою в моей держит. Вернее, это я ее схватил и хер куда отпущу. Приятно держать ее маленькую ладошку в своей лапище и понимать, что в этот раз уже выяснили.

Максимально все. Ругаться больше не о чем. Разве что о том, что на ужин у нас будет.

Конечно, когда я ей все разложил по полочкам, в глазах сожаление читалось, пусть она его никогда бы в жизни и не выказала явно. Там порода другая, чтобы в своих ошибках сознаваться. Да, характер точно не подарок, но зато весело и задорно. С огоньком.

Если что…то группу захвата вызывать будем, или пожарных, а на крайняк и скорую, если она решит меня лупить на постоянной основе и при этом будет вредить самой себе.

Нет, парни точно охерели, когда услышали нашу милую беседу. Голубки не иначе, а уж как вломила мне – так точно почти чудо узрели. Никому не позволено подобное. А тут полный карт-бланш без каких-либо последствий. Ладно, с этим я погорячился. Последствия будут, но опять же, это строго 18+ и дома.

Позже надо будет провести воспитательную работу с парнями относительно подрыва моего авторитета. Пусть не думают, что теперь это всем позволено. Я просто девушек не бью, а любимую и подавно.

Боковым зрением все равно поглядываю, мало ли…сбежит еще на ходу. С нее убудет! А мне потом новый нервяк, вплоть до предынфарктного.

Достала уже бегать. Отбегалась!

Когда я парням позвонил и сказал срочно прибыть на место в полном боевом, они знатно офигели. Что ж, первый раз я пользуюсь своими полномочиями и надеюсь, что в последний. Ордер тоже нарисовал без нужных подписей и печатей, в них все равно по факту никто не вчитывается, а времени у меня в обрез было.

Опять не по-пацански ведь вести себя подобным образом. Все по правилам быть должно, и тогда порядок будет. Иначе нечего о нем и мечтать.

Но что делать, если Решетников землю роет, а Вика не под моим присмотром, а закрылась у подруги и связи с ней нет? Как тут в адеквате быть? Увы, он нам только снится, а с Викой я не сплю. С ней не сплю и без нее не сплю, так и живем.

Появилась и всю жизни мне вверх дном перевернула.

Бывший друг пытался выйти со мной на связь трижды. Но я был на задании, а потом не стал ему перезванивать. Мы на тропе войны, и сейчас все средства будут хороши, ведь Вика дороже всех побед.

По своим каналам уже пробивал, что ситуация у нас дрянь. «Жених» в бешенстве, на меня выйти пытается через главных. Однако мой авторитет еще хоть что-то стоит, чтобы люди не начинали ввязываться в конфликты из-за бабы.

Тьфу. Сказал и самому тошно. Ну какая она баба? Девчонка совсем…

Я по сравнению с ней мужик престарелый с жизненным опытом, от которого воротит.

Так или иначе понимаю, что сейчас начнется месиво, и в нем Вика оказаться не должна. Я себе не прощу, если она пострадает.

–Когда я смогу брата увидеть? – тихо спрашивает таким голосом, что я еле услышал, погруженный в свои думы.

Блин. Мне бы тебя сейчас вообще никуда не отпускать.

–Дома пока побудь. Чуть позже увидишься. С ним и так все хорошо, будь уверена. Я своих подключил, следят за ним. Никто больше рукоприкладством заниматься не будет.

Это правда. Хреново другое: им занимались, выбивали показания, потому что это явно кому-то остро необходимо. Но я тоже не пальцем деланный, да и связи имею, пусть не всюду, но во многих местах. А значит до истины докопаюсь.

–Я боюсь, что все закончится плохо.

–Хреновые мысли, Вострова. Мыслить надо позитивно, притягиваешь негатив же.

Она дергается, переводит на меня побитый взгляд, губы дрожат. Догнало тебя по эмоциям, да? Догнало и шлепнуло…

Тяну руку к ее личику и провожу костяшками по бархатной коже.

–Чтобы не пришлось мне по итогу идти с повинной к Сереже и просить помочь на любых условиях.

Сука. Ну опять же под дых. Та е*твоюмать! Резкий вираж. Со свистом сворачиваем на трассу для выезда из города. Руль сжимаю до скрипа.

–Три секунды тебе даю, чтобы забрать свои слова обратно, Вострова.

Она молчит, всхлипывает, меня опять на колени этим ставит. Лицо закрывает. Приходится тормозить, потому что на ее слезы я смотреть не могу априори.

–Бл*ть, ну почему ты такая бедовая, а? Ну почему?

Риторический вопрос задаю, тяну ее подрагивающее тело на себя и вжимаю до болезненных спазмов. Придушил бы от злости, но вместо этого бережно обнимаю и упираюсь носом в макушку.

–Прости, – ломая себя, произносит. —Я просто так устала, ты себе даже представить не можешь.

–Ты у меня за спиной. Запомни это и прекрати себя накручивать, – рычу, обхватывая Вику крепче. Хотя куда уже крепче?

Разве что до переломов.

ВИКА

Мы приезжаем в загородный дом, находящийся практически на отшибе города. Здесь меня найти никто не догадается. Леша молчит всю дорогу, только руку мою сжимает крепко, словно боится…что я исчезну.

Переплетаю пальцы, чем снова запускаю множественные разряды тока внизу живота.

Мне сложно идентифицировать свои эмоции. Слишком много их.

Клянусь, в моей голове столько самых разных мыслей, что я сама себя боюсь. В одно мгновение мне хочется Лешу придушить, в другое – кинуться на шею и расцеловать. В целом, мне не понять собственные ощущения. Хотя нет. Мутит меня однозначно как на американских горках.

–Приехали, сейчас тебя спать уложу, и мне надо отъехать по делам, – грубовато рубит спецназ. Понимаю, что дела касаются уж точно того маленького недоразумения в квартире подруги. Хотя может нет. Господи, они ей дверь вынесли, взяли и выломали так, словно она из картона. На раз-два, и вломились.

Нас взяла группа захвата.

Мурашки по коже табуном скачут.

Смеюсь нервно, что сразу замечает Леша.

–Думаешь опять сбежать? Или что смешного?

Мое настроение Леше не передается. Вдруг приходит мысль, что и так его знатно потягала, покатавшись на нервах как на качелях в детстве «солнышком». И по кругу. Интересно, как скоро нам обоим понадобится психотерапевт?

–Нет. Я не буду сбегать, Леш.

Лицо мужчины вытягивается от удивления. Он медленно кивает и молчит, а потом его прорывает, спустя секунд пятнадцать.

–Ах, я теперь Леша. Интересно кони пляшут. Где же делся идеальный кусок дерьма? – колет меня, задевая по живому. Да, я проехалась по его эго и авторитету несколько раз КАМАЗом. Но он это переживет.

–На тот момент у меня были все исходные данные, чтобы считать тебя таковым.

–Понятно. Выборка и правда чудесная была. Надуманная как у тупой блондинки. Но ты-то умная деваха. В общем, я жду извинений.

–Ты сначала заслужи это, спецназ. Пока что я не вижу выдающихся поступков, – подкалываю в ответ, на что он ухмыляется.

–Дай мне три дня, и все увидишь, Вострова.

–Всего три дня?

–Да, три.

–Звучит как обещание показать звезды.

–Ты так говоришь, как будто я тебе их не показывал, – уже недобро бросает в меня колючий взор, на что я мастерски маневрирую, надувая губы.

–Нууу показал, – облизываю губу и склоняю голову набок, полностью цепляя внимание спецназа.

–Что значит это бл*дское «нууу»? – он кладет руку на коленку и сжимает ее ощутимо, отчего я тут же напрягаюсь, ощущая, как грудь становится чувствительнее.

–Я звезды хочу видеть каждый день, а не только тогда, когда до меня очередь дойдет, спецназ.

Он перестает смеяться, приподнимает бровь и опускает взгляд на мои губы, что я так упорно кусаю.

–Какая еще нах*й очередь? – наклоняется ко мне рывком, во взгляде буря.

–В твоем длинном списке дел, Архангельский, – шепчу ему в губы, едва успеваю до того, как он вихрем обрушивается на мои искусанные.

Легкие сжимает, губы впиваются в меня алчно, грубо. Невыносимо. Я только этого все это время и ждала. Очередной взрыв. Подсела на это чувство как на наркотик.