Текст книги "Детектив и политика. Вып. 1"

Автор книги: Юлиан Семенов

Соавторы: Лев Каменев,Дмитрий Лиханов,Вернер Шмиц,Роже Мартен,Дешил Хэммет,Тельман Гдлян,Гийом Апполинер,Владимир Трухановский,Евгений Додолев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 33 страниц)

Детектив и политика. Вып. I

Информация

Давайте вспомним Женеву, первый акт нового политического мышления, первый шаг к цивилизованным международным отношениям, прорыв к диалогу.

Последний день встречи. Пресс-конференция Михаила Горбачева. Ее завершающие минуты, вопрос о том, как строить и развивать культурные связи советского и американского народов.

Ответ М. Горбачева: «Не взваливайте все на политических лидеров. Мы договорились о расширении культурных контактов – это включает и кинематограф – вот вы и встречайтесь, и договаривайтесь друг с другом. Надо действовать в духе Женевы, то есть способствовать улучшению советско-американских отношений».

Дух Женевы – это значит «строить мост» с обеих сторон; это самостоятельность поступков и инициатива («что не запрещено, то разрешено!»).

Поэтому и родились мы, то есть Московская штаб-квартира Международной ассоциации детективного и политического романа, МАДПР, первая организация писателей, в которой на равных работают представители Востока, Запада, третьего мира. Год рождения – 1986-й. Место рождения – Гавана и Мехико-Сити. Как прошли «роды»? Великолепно, ибо все решали писатели, – никаких согласований, утверждений, разрешений, обсуждений с чужеродным литературе бюрократическим аппаратом.

В первой декларации МАДПР, в частности, отмечалось, что, во-первых, политический и детективный роман и фильм стали массовым феноменом мирового масштаба, пользуются любовью читателей и превратились в наиболее популярный жанр нашего времени; во-вторых, детективная литература должна быть прежде всего хорошей литературой; и в-третьих, на авторов нашего жанра ложится большая социальная ответственность в связи с тем влиянием, которое они могут оказывать на самую широкую аудиторию.

В Исполнительный комитет МАДПР входят писатели из двадцати стран мира, среди них – президент Ассоциации Юлиан Семенов, вице-президенты Роджер Саймон (США), Мануэль Васкес Монтальбан (Испания), Пако Игнасио Тайбо II (Мексика), Омар Кабесас (Никарагуа); члены Исполкома Антанас Мандаджиев (НРБ), Эрик Райт (Канада), Джулиан Симонс и Саймон Бретт (Великобритания), Родольфо Перес Валеро (Куба), Дидье Дэненкс (Франция), Лаура Гримальди, Марко Тропеа (Италия), Масако Тогава (Япония), Рафаэль Рамирес Эрредиа (Мексика), Георгий Вайнер и Аркадий Ваксберг (СССР), Хуан Мадрид, Андреу Мартин (Испания), Томас Росс (США), Даниэль Чаваррия (Уругвай), Хуан Састурайн (Аргентина), Арне Блом (Швеция), Иржи Прохазка (ЧССР), Фред Брейнерсдорфер (ФРГ), Мартин Древе (ГДР), Альберто Молина Родригес.

Президентом Европейской ассоциации детективного и политического романа избрана Лаура Гримальди (Италия), почетным членом Европейского Исполкома стал Грэм Грин.

В июне 1987-го в Ялте был проведен третий Исполком МАДПР, Среди рассмотренных им вопросов – вопрос о премиях. Учреждены высшие награды МАДПР: имени Дэшила Хаммета – за лучший политико-детективный роман года; имени Алексея Толстого – эта премия присуждена Жоржу Сименону за творческий вклад в жанр политико-детективной литературы.

Специальной премии – за высокое литературное мастерство и антинацистское содержание – удостоен Джон Ле Карре (Великобритания) за роман «В одном маленьком немецком городке на Рейне».

Специальная премия – за наведение мостов между двумя культурами – присуждена Богомилу Райнову (Болгария).

Исполком в Ялте также решил, что пятую штаб-квартиру МАДПР (уже существуют штаб-квартиры в Нью-Йорке, Гаване, Барселоне и Мехико) следует создать в Москве.

На основании этого решения 4 мая 1988 года и начала свою работу Московская штаб-квартира МАДПР.

Летом 1988 года состоялся IV Исполком МАДПР в Хихоне (Испания). Он присудил премию МАДПР за лучшие документальные книги Мигелю Бонасса (Аргентина) и Джеймсу Вамбу (США).

Там же единогласно была принята Декларация, текст которой приводится в этом выпуске.

На ялтинском Исполкоме писатели договорились, что выходящий на Кубе журнал «Энигма» («Загадка») продолжает оставаться официальным органом МАДПР, а в каждом регионе может издаваться свой журнал или альманах, обладающий автономией и являющийся органом той или другой штаб-квартиры.

Благодаря заинтересованному содействию Издательства АПН перед вами первый номер «Детектива и политики».

Как часто мы будем выходить? Это зависит от успешности наших поисков бумаги, от надежности отношений с издательством и типографиями и, главное, от вас, читатели. Пока мы знаем точно: в 1989 году выйдет четыре номера.

Редакция «ДиП»

Состав преступления
В этом разделе «ДиП» предполагает печатать прозу как иностранную, так и отечественную

Гийом Апполинер
Матрос из Амстердама[1]1
  Эта изящная новелла великого французского поэта взята нами из антологии «Черная новелла», изданной в Париже.


[Закрыть]
(Авторизованный пер. с фран. Виктора Мартынова)

Голландский бриг «Алькмар», груженный пряностями, возвращался с Явы. В порту Саутгемптона команде разрешили сойти на берег. Один из матросов, Хендрик Верстиг, сойдя на берег, нес на правом плече обезьянку, на левом – попугая, а на лямке через плечо – тюк с индийскими тканями, которые он хотел продать в городе, как, впрочем, и животных.

Это было в начале весны, темнело еще рано. Хендрик Верстиг бодро шагал по улицам, едва освещенным слабым светом газовых фонарей, пробивавшимся сквозь легкий туман. О чем он думал? О скором возвращении в Амстердам, к матери, он не видел ее уже три года. Еще он думал о невесте, которая ждала его в Моникендаме. Он искал лавку, где бы мог продать обезьянку, попугая и ткани, и заранее подсчитывал, сколько выручит денег за свои экзотические товары.

На Эбав Бар-стрит какой-то господин, прилично одетый, остановил Верстига.

– Вы ищете покупателя для своего попугая? Эта птица устроила бы меня… Мне нужен кто-нибудь, кто говорил бы со мной и не ждал ответа. Я живу один…

Как многие голландские матросы, Хендрик Верстиг мог говорить по-английски. Он назвал свою цену, и она удовлетворила незнакомца.

– Следуйте за мной, – сказал тот. – Я живу неблизко. Вы сами посадите попугая в клетку у меня дома. Там же я посмотрю ваши ткани. Быть может, что-нибудь придется мне по вкусу.

Обрадовавшись нежданной удаче, Хендрик Верстиг проследовал с джентльменом. По дороге, надеясь продать и обезьянку, он стал расхваливать ее редкую породу. По его словам выходило, что ее представители лучше выдерживают климат Англии и более привязчивы к хозяину.

Свой товар Хендрик Верстиг расхваливал недолго и умолк. Слова он тратил понапрасну. Незнакомец не отвечал и, казалось, даже не слушал его.

Их путь, друг подле друга, они продолжали в молчании. Только обезьянка, затосковав о родных тропиках, ужаснувшись туману, иногда слабо вскрикивала, да попугай хлопал крыльями.

По прошествии часа незнакомец неожиданно сказал:

– Приближаемся к моему дому.

Они уже вышли из города. Вдоль дороги с обеих сторон тянулись большие парки, отгороженные решетками. Время от времени попадались отдельные деревья, освещенные окна коттеджей, а вдали, в море, то и дело зловеще взвывала сирена.

Перед одной из решеток незнакомец остановился, достал ключи, открыл калитку и тут же снова запер ее за Хендриком.

В глубине сада матрос с трудом различал небольшую, но вполне приличного вида виллу, ставни которой, однако, были закрыты и не пропускали никакого света.

Незнакомец, его молчание, безжизненный дом – все это было как-то мрачно. Но Хендрик вспомнил, что его случайный попутчик живет один.

«Это оригинал, – подумал Хендрик, – ведь ясно, что голландский матрос не столь богат, чтобы его заманивать и грабить!» Ему стало стыдно за свое минутное беспокойство.

– У вас есть спички? Посветите мне, – сказал незнакомец. Матрос повиновался. Незнакомец ключом, открыл дверь коттеджа. Войдя в дом, незнакомец принес лампу, свет которой высветил со вкусом обставленную гостиную.

Хендрик Верстиг успокоился совершенно. Уже вновь он лелеял надежду, что его странный спутник купит и большую часть ткани.

Незнакомец вернулся в гостиную с клеткой.

– Посадите в нее вашего попугая. Мне не хотелось бы брать его в руки до тех пор, пока он не будет ручным и не сможет говорить так, как я того хочу.

Затем, закрыв клетку, в которой метнулась напуганная птица, незнакомец предложил матросу взять лампу и пройти с ним в соседнюю комнату, где должен был стоять стол, удобный, чтобы развернуть ткани. Едва Хендрик Верстиг вошел в соседнюю комнату, он услышал, как за ним закрылась дверь и повернулся в замке ключ. Он стал пленником.

Возмутившись, он поставил лампу на стол и только решил высадить дверь, как его остановил голос:

– Матрос, один ваш шаг вперед, и вы мертвы!

Хендрик поднял голову и увидел, что через люк, который он раньше не заметил, на него смотрит дуло револьвера.

В ужасе он остановился. Бороться казалось бесполезным. При таких условиях он не смог бы даже воспользоваться ножом, да и револьвер был бы бесполезен. Незнакомец, во власти которого оказался Хендрик, укрывался за стеной сбоку от люка. Наблюдая за матросом, он мог просунуть лишь руку с направленным на Хендрика оружием.

– Слушайте меня внимательно! – сказал незнакомец. – Повинуйтесь! Услуга поневоле, которую вы мне окажете, будет вознаграждена. Правда, у вас нет выбора. Следовательно, повиноваться мне нужно не задумываясь. Иначе я пристрелю вас как собаку… Откройте ящик стола… Так. Вы видите шестизарядный револьвер. В нем пять патронов… Возьмите его…

Голландский матрос повиновался почти бессознательно. Обезьянка на его плече дрожала и вскрикивала.

Незнакомец продолжал:

– В глубине комнаты вы видите занавеску. Отдерните ее…

За занавеской Хендрик увидел альков, в котором на кровати, связанная, с кляпом во рту лежала женщина.

– Развяжите этой женщине руки и ноги, – скомандовал незнакомец, – вытащите кляп!

Когда приказание было исполнено, женщина, совсем юная и восхитительно привлекательная, бросилась на колени рядом с люком:

– Харри! Это подлая западня! Вы затащили меня на эту виллу, чтобы убить здесь! Вы говорили, что сняли виллу, что мы проведем в ней первые дни после того, как мы помирились. Я думала, что смогла убедить вас. Я считала, что в конце концов вы поверили. Я никогда не была виновата! Харри! Харри! Я невиновна!

– Я не могу верить вам, – сухо ответил незнакомец.

– Харри! Я невиновна… – повторила женщина сдавленным голосом.

– Это ваши последние слова. Я тщательно фиксирую их. Потом мне будут повторять их… Всю жизнь... – голос незнакомца дрогнул, но тут же снова окреп. – Ибо… я еще люблю вас. Если бы я так не любил, то убил бы вас сам. Но я не могу. Это невозможно. Потому, что я люблю вас. Теперь вы, матрос. Слушайте! Если прежде, чем я сосчитаю до десяти, вы не всадите пулю в голову этой женщине, я уложу вас мертвым к ее ногам… Итак! Раз… два… три…

Незнакомец еще не сосчитал до четырех. Потеряв рассудок от ужаса, Хендрик выстрелил в женщину, которая, по прежнему стоя на коленях, неотрывно смотрела на него. Пуля попала ей в лоб. Следующий выстрел, раздавшийся из люка, поразил матроса в висок. Тело уже оседало вниз, но визжащая обезьянка еще пыталась спрятаться в складках свитера.

На другой день в пригороде Саутгемптона случайные прохожие, услышав странные крики из коттеджа, сообщили в полицию.

Вскоре прибывшими полицейскими двери виллы были взломаны. Внутри были найдены трупы молодой женщины и матроса. Обезьянка, внезапно выскочившая из-под свитера бывшего хозяина, вцепилась в лицо одного из полицейских. Она напугала их настолько, что, несколько сдав позиции, они пристрелили ее прежде, чем снова приблизиться к телам.

Провели следствие. Было ясно, что женщину убил матрос, а потом застрелился сам. Тем не менее обстоятельства происшедшего не были до конца ясны. Конечно, оба трупа были сразу же опознаны, но возник вопрос: в результате стечения каких обстоятельств леди Фингал – жена пэра Англии – оказалась одна в загородном доме с матросом, только накануне прибывшим в Саутгемптон?

Владелец виллы не смог дать проясняющих ситуацию объяснений. Коттедж был снят за восемь дней до трагедии на имя некоего Коллинза из Манчестера, который, кстати сказать, так и не был обнаружен. Этот Коллинз якобы носил очки и длинную рыжую бороду. Впрочем, борода могла быть фальшивой.

Лорд Фингал, близкие друзья которого называли его Харри, прибыл в Саутгемптон из Лондона, как только узнал о случившемся, со всей поспешностью. Несчастный боготворил жену и был неутешен. После этих событий он удалился от светской жизни. Он живет в Кенсингтоне один, не имея рядом с собой никого, кроме одного слуги да попугая, который беспрестанно твердит: «Харри, я невиновна!»

Дешил Хэммет
Мальтийский сокол
(Пер. с англ. Юрия Здоровова)

Глава 1
«Спейд и Арчер»

В лице Сэмюэла Спейда было что-то мефистофелевское: длинный костлявый заостренный подбородок, постоянно поднятые уголки губ, глубокий треугольный вырез ноздрей, брови вразлет над двумя складками, из которых торчал крючковатый нос, да клинышек коротких светло-русых волос между большими залысинами. Обычными, а не раскосыми, как следовало ожидать, были только его желтовато-серые глаза.

Заметив Эффи Перин, он сказал:

– Да, прелесть моя?

На Эффи Перин – загорелой долговязой девице с задорной мальчишеской улыбкой и веселыми карими глазами – было коричневое облегающее платье из тонкой шерстяной ткани. Закрыв за собой дверь, она привалилась к ней спиной и сказала:

– Там к тебе девушка. Ее зовут Уондерли.

– По делу?

– Кажется. Но посмотреть на нее стоит в любом случае: красотка, каких поискать.

– Тащи ее сюда. Немедленно.

Эффи Перин снова распахнула дверь и, держась за ручку, проговорила в соседнее помещение:

– Заходите, пожалуйста, мисс Уондерли.

Раздалось очень тихое «спасибо», настолько тихое, что расслышать его позволила только отменная дикция говорившей, и в дверях появилась молодая женщина. Она шла медленно, осторожно и смотрела на Спейда застенчивыми и одновременно пытливыми ярко-синими глазами.

Ее гибкая и стройная фигура была совершенно лишена ломаных линий: прямая спина, высокая грудь, длинные ноги, изящные руки. Одета она была во все голубое, оттенки выбирались, естественно, под цвет глаз. Из-под голубой шляпы вились локоны темно-рыжих волос, робкая улыбка ярко-алых губ обнажала белоснежные зубы.

Спейд, склонив голову, поднялся и короткопалой лапищей указал на дубовое кресло рядом со столом. Хозяин кабинета был ростом не меньше шести футов. Могучие покатые плечи придавали его фигуре почти коническую форму на таком медведе плохо сидел даже хорошо отутюженный пиджак.

Мисс Уондерли снова прошелестела: «Спасибо» – и присела на кончик деревянного сиденья.

Спейд опустился в свое вращающееся кресло и, повернувшись к ней, вежливо улыбнулся.

Из-за закрытой двери доносился привычный треск пишущей машинки Эффи Перин. Где-то неподалеку гудел электрический мотор. На столе в переполненной медной пепельнице тлела сигарета. Ветерок, проникавший в комнату через приоткрытое окно, приносил с собой легкий аммиачный запах и перекатывал по столу сигаретный пепел.

Мисс Уондерли не отрывала беспокойного взгляда от этих пляшущих серых комочков. Она сидела на самом кончике кресла, готовая в любой момент вскочить на ноги. Руки в темных перчатках мяли плоскую темную сумочку на коленях.

Спейд откинулся в кресле и спросил:

– Итак, чем могу служить, мисс Уондерли?

Она затаила дыхание и подняла на него глаза. Потом судорожно сглотнула и поспешно заговорила:

– Ведь вы можете… я думала… вообще-то… – Тут она прикусила белоснежными зубами нижнюю губу и замолчала. Не молчали только ее умоляющие ярко-синие глаза.

Спейд улыбнулся и ободряюще кивнул – дескать, все понимаю, не стоит волноваться.

– Расскажите-ка мне все с самого начала, – предложил он, – и мы подумаем, как вам помочь. Но, повторяю, – с самого начала.

– Это случилось в Нью-Йорке.

– Угу.

– Понятия не имею, где они встретились. В Нью-Йорке, конечно, но вот где именно? Она на пять лет моложе меня – ей только семнадцать, и общих друзей у нас нет. Да и вообще, той близости, которая бывает между родными сестрами, у нас никогда не было. Наши родители сейчас в Европе. Они не переживут этого. Я должна ее найти до их возвращения.

– Угу, – сказал он.

– Они приезжают первого числа.

У Спейда загорелись глаза.

– Значит, у нас еще есть две недели.

– Что с ней стряслось, я не знала, пока не получила письма. Я с ума сходила. – У нее задрожали губы. Руки продолжали мять сумочку на коленях. – В полицию я не обращалась – а вдруг она действительно замешана в чем-то серьезном, – хотя страх за ее жизнь постоянно гнал меня туда. Посоветоваться мне было не с кем. Что делать – я не знала. Что я могла сделать?

– Разумеется, ничего, – ответил Спейд. – Но тут пришло ее письмо?

– Да, и я сразу же послала ей телеграмму, умоляя вернуться домой. Я послала ее сюда, на главный почтамт, «до востребования». Другого адреса она мне не дала. Я ждала целую неделю, но не получила от нее никакого ответа, ни словечка. Время шло, возвращение родителей приближалось. Вот я и приехала за ней в Сан-Франциско. Написала, что еду. Наверное, зря я это сделала?

– Может, и зря. Порой сразу и не сообразишь, что делать. Вы ее не нашли?

– Нет, не нашла. Я написала, что буду ждать ее в отеле «Сент-Марк», и умоляла прийти поговорить со мной, даже если она не думает возвращаться домой. Но она не пришла. Я ждала ее три дня, но она и сама не появилась и не прислала мне хотя бы записочки.

Спейд кивнул белокурой мефистофелевской головой, сочувственно нахмурился и сжал губы.

– Ужас, – сказала мисс Уондерли, вымученно улыбаясь. – Сидеть вот так… ждать… не зная, что с ней произошло или, может, сейчас происходит. – Улыбаться она более не пыталась. Ее била нервная дрожь. – Кроме адреса «до востребования» у меня ничего не было. Я написала ей еще одно письмо и вчера днем пошла на почту. Я пробыла там до темноты, но сестра не пришла. Сегодня утром я снова отправилась туда, но Коринны так и не дождалась, зато увидела Флойда Терзби.

Спейд снова кивнул с напряженным вниманием.

– Он ни за что не хотел мне говорить, где Коринна, – с отчаянием в голосе продолжала она. – Он только сказал, что она здорова и счастлива. Но разве ему можно верить? Он сказал бы это в любом случае, ведь верно?

– Верно, – согласился Спейд. – Но, может, так оно и есть?

– Надеюсь. Я очень надеюсь, – воскликнула девушка. – Но не могу же я вернуться домой вот так, не повидав ее или хотя бы не поговорив с нею по телефону?! А он не соглашается отвести меня к ней. Говорит, что она не хочет меня видеть. Не верю. Он сказал, что передаст ей, что виделся со мной, и обещал сегодня вечером привести ее ко мне в отель, если она, конечно, согласится. Он, правда, уверен, что она не придет. Он сказал, что в этом случае придет один. Он…

Она замолчала, заметив, что дверь открывается, и испуганно прикрыла рот рукой.

Человек, открывший дверь, сделал шаг вперед, сказал: «Простите!» – и поспешно снял с головы коричневую шляпу.

– Все в порядке, Майлз, – сказал Спейд. – Знакомьтесь, мисс Уондерли, – это мистер Арчер, мой компаньон.

Мистер Арчер кивнул и приветливо махнул шляпой. Это был человек среднего роста, крепкий, широкоплечий, с толстой шеей, добродушным обветренным красным лицом, массивными челюстями и ежиком седеющих волос. Если Спейду было далеко за тридцать, то ему – далеко за сорок.

Спейд сказал:

– Сестра мисс Уондерли сбежала из Нью-Йорка с человеком по имени Флойд Терзби. Они сейчас в Сан-Франциско. Мисс Уондерли видела сегодня Терзби и договорилась встретиться с ним вечером еще раз. Может, он придет на свидание вместе с сестрой мисс Уондерли. Шансов, правда, немного. Мисс Уондерли хочет, чтобы мы нашли ее сестру и возвратили домой. – Он посмотрел на мисс Уондерли: – Все правильно?

– Да, – еле слышно прошептала она. Смущение, которое благодаря обворожительным улыбкам, поддакиваниям и ободрениям Спейда постепенно рассеялось, вновь окрасило ее щеки. Она взглянула на свою сумочку и начала ковырять ее пальцем.

Спейд подмигнул компаньону.

Майлз Арчер подошел ближе. Девушка разглядывала сумочку, а он разглядывал девушку. Его маленькие карие глазки пробежали оценивающе от ее склоненного лица до ног, потом обратно. Посмотрев на Спейда, он молча сложил губы, как бы присвистывая от восхищения.

Спейд слегка приподнял два пальца от подлокотника, призывая его к осторожности.

– Думаю, что особых сложностей не предвидится. Нам надо выйти на этого человека сегодня вечером в отеле, сесть ему на хвост, и он, как миленький, выведет нас на вашу сестру. Если он придет с ней и вам удастся убедить ее вернуться домой – что ж, тем лучше. Если же нет… если она не захочет расстаться с ним, после того как мы найдем ее… тогда у нас найдется что-нибудь и на этот случай.

Арчер поддакнул хриплым грубоватым голосом:

– Вот именно.

Мисс Уондерли бросила быстрый взгляд на Спейда и хмуро сдвинула брови.

– Но только будьте очень осторожны. – Ее голос срывался, губы нервно подергивались. – Я до смерти боюсь и его, и того, что он может сделать. Она ведь совсем ребенок, и то, что он привез ее сюда из Нью-Йорка, – это… Он может… ведь он может… с ней сделать что-нибудь?

Спейд с улыбкой побарабанил по ручкам кресла.

– Это предоставьте нам, – сказал он. – Как-нибудь справимся.

– Но ведь такое может случиться? – настаивала она.

– Совсем исключить это нельзя, – заметил рассудительно Спейд. – Но мы сделаем все, что в наших силах, чтобы этого не произошло.

– Я доверяю вам, – сказала она искренне, – но хочу предупредить, что он очень опасный человек. Думаю, он ни перед чем не остановится. Чтобы спасти себя, он, не задумываясь… убьет Коринну. Ведь он может это сделать?

– Вы ему угрожали?

– Нет, я только сказала, что ей надо вернуться домой до возвращения родителей, чтобы они ничего не узнали. Я пообещала ему, что ни слова не скажу папе, если он мне поможет вернуть сестру, ну а если не поможет, папа, конечно, найдет способ привлечь его к ответственности. Но… вообще-то, он мне не поверил.

– А он может замять дело, женившись на ней? – спросил Арчер.

Девушка покраснела и смущенно ответила:

– У него в Англии жена и трое детей. Коринна написала об этом в письме, именно поэтому ей и пришлось бежать тайком.

– Обычно жены у них есть, правда, не обязательно в Англии. – Спейд наклонился, чтобы достать карандаш и лист бумаги. – Как он выглядит?

– На вид ему лет тридцать пять, он ростом с вас, очень смуглый или просто загорелый. У него темные волосы, густые брови. Говорит громко, даже вызывающе, очень нервный и раздражительный. На него посмотришь – и сразу ясно, что такой способен на все.

Спейд спросил, не поднимая головы от своих записей:

– Какого цвета глаза?

– Серо-голубые, водянистые, но пронзительные. И… еще… у него большая ямка на подбородке.

– Какой он из себя – худой, обычный, плотный?

– Крепкого сложения. Широкоплечий, держится прямо, почти как военный. Сегодня утром на нем был светло-серый костюм и серая шляпа.

– Чем он зарабатывает на жизнь? – спросил Спейд, положив карандаш на стол.

– Не знаю, – ответила она. – Понятия не имею.

– Когда он обещал прийти к вам?

– После восьми.

– Хорошо, мисс Уондерли, наш человек будет там. Неплохо, если…

– Мистер Спейд, а нельзя, чтобы это были вы или мистер Арчер? – Она умоляюще вскинула руки. – Я хочу, чтобы кто-то из вас занялся этим сам. Не сомневаюсь, вы пошлете умелого сотрудника, но – боже! – я так боюсь за Коринну. И его тоже боюсь. Хорошо? Я понимаю… Это будет стоить дороже. – Дрожащими пальцами она открыла сумочку и положила на стол перед Спейдом две стодолларовые бумажки. – Этого хватит?

– Хватит, – сказал Арчер, – я займусь этим делом.

Мисс Уондерли встала и нервно протянула ему руку.

– Спасибо! Спасибо! – воскликнула она и повторила еще раз, пожимая руку Спейда: – Спасибо!

– Не за что! – ответил Спейд. – Рады вам служить. Будет неплохо, если вы сами встретите Терзби внизу или появитесь с ним в холле хотя бы на короткое время.

– Я так и сделаю, – пообещала она и снова поблагодарила компаньонов.

– И не высматривайте меня, – предупредил ее Арчер. – Я сам вас увижу.

Спейд проводил мисс Уондерли до выхода из конторы. Когда он вернулся, Арчер, кивнув в сторону стодолларовых банкнот, довольно прорычал: «Весьма кстати», взял одну бумажку, сложил и сунул в кармашек жилета.

– В ее сумочке я заметил еще несколько родных сестриц этих красоток.

Спейд спрятал в карман вторую банкноту, сел за стол и сказал Арчеру:

– Ты не очень-то петушись перед ней. Как она тебе?

– Конфетка! Как тут не петушиться! – Арчер вдруг грубо хохотнул: – Может, ты, Сэм, и увидел ее первым, зато я раньше сообразил. – Засунув руки в карманы, он раскачивался с носков на пятки.

– Ты еще намучаешься с ней, помяни мое слово. – Сэм ухмыльнулся, по-волчьи обнажая клыки. – Впрочем, у тебя своя голова на плечах, не маленький. – И принялся сворачивать сигарету.