Текст книги "Волшебный вальс"
Автор книги: Юджиния Райли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)
– Что случилось с вашим мужем? – спросил Андре.
– Он погиб, – не подумав, ответила Стефани.
– На какой войне? – нахмурился Андре. – Последняя война, насколько я помню, была франко-прусская, если не считать стычек с индейцами…
– Да, – быстро проговорила она. – Мой муж был майор кавалерии, погиб на Западе, сражаясь с… э-э… Джеронимо.
– Простите. Вы его очень любили?
– Очень. Так любят раз в жизни.
– Вы уверены? – Его лицо напряглось.
– Чтобы говорить о такой любви, ее надо испытать.
Андре отвел взгляд.
– Простите. А вы вспоминаете о своей жене?
– Да. У нас с вами есть кое-что общее. Вы потеряли мужа, я – жену, не так ли?
– К несчастью.
– Меня угнетает чувство вины. Я никогда не любил Линни. – Андре грустно улыбнулся. – Наши семьи очень хотели породниться. У моего отца были виноградники на юге Франции. Потом он приехал в Америку и обосновался в Джорджии. К тому времени он уже разбогател. Женился на девушке из семьи, владевшей огромными угодьями здесь, в Натчезе. Отец надеялся, что я пойду по его стопам. Мне было тогда всего двадцать два года. Я ничего не знал о жизни. Через несколько месяцев после свадьбы я понял, что с женой у нас нет ничего общего. Что мы совершенно разные люди и по характеру, и по взглядам на жизнь. Но было уже поздно. Линни ждала ребенка.
– Простите.
– Я сожалею, – вздохнул он, – что годы, проведенные вместе, не принесли нам счастья. Горько раскаиваюсь, что увлекся азартными играми и скачками… Знай я, что ее дни сочтены, я вел бы себя по-другому, уделял бы ей больше внимания.
Растроганная его признанием, Стефани смахнула непрошеную слезу.
– Но у вас есть дети. Это великое счастье.
– Линни их очень любила.
– Какая мать не любит своих детей?
– Я знаю, вы с мужем очень хотели ребенка, но вы, во всяком случае, ценили то, что имели.
– Когда я была в дурном настроении, Джим говорил: «По крайней мере мы есть друг у друга, Стеф».
– Он называл вас Стеф? – Глаза Андре засветились нежностью.
Девушка кивнула.
– Стеф… – Он нахмурился. – Мне не очень нравится. Я звал бы вас Стефи.
– А мне «Стефи» не очень нравится.
– Почему? Звучит интимно и нежно.
– Просто не могу себе представить, что ласкательным именем меня будет называть кто-то другой.
– Вас не переспоришь, – рассмеялся он. – Это мне особенно нравится в вас, Стефани.
– Не стоит чересчур увлекаться, – предупредила девушка.
– Но мне нравится. Мне даже нравится ваша педантичность.
– Педантичность? – изумилась она.
– Только не говорите мне, мадам Сарджент, что вы не педантичны. Я заметил, как вы обходитесь с моими детьми, как расправились с несчастной мышкой. У вас все должно быть на своих местах. Дисциплина и порядок! Порядок и дисциплина! Никаких отклонений от расписания. Все по звонку или свистку. А мне в силу моей импульсивности хочется внести хаос в вашу распланированную жизнь.
– Я выросла в семье, где в основе всего лежал порядок, – призналась девушка с виноватой улыбкой. – Мои родители были учителями.
– Понятно. Непредсказуемых родственников не имелось.
– Они были строгими, но добрыми, – продолжала она. – У нас в доме было много книг и нот. О незапланированных поездках в Европу не могло быть и речи. Правда, у нас и денег для этого не было.
– Вы скучаете по семье? – Его глаза подернулись печалью.
– Я больше скучаю по младшей сестре, – ответила девушка. – С ней мы очень близки. У родителей своя жизнь. Я немного отдалилась от них, когда выросла. Но по ним я, разумеется, тоже скучаю. «Увижу ли я их снова?» – мелькнула мысль.
Андре и Стефани все дальше углублялись в сад, оставляя за спиной заросли малины, яблони, груши, абрикосы. У невысокого корявого дерева Андре остановился.
– Смотри, Стефи, спелые вишни!
– Странно, в такую пору года, – удивилась Стефани. – Мои любимые ягоды.
Он сорвал вишню, сунул ей в рот.
– Божественно, – сказала Стефани, раскусив ягоду. – А куда девать косточку?
– Выплюньте мне в руку.
– Вы шутите.
Стефани выплюнула косточку на землю. Он положил ей в рот еще одну и, не дав опомниться, поцеловал. Теперь они вместе наслаждались пряным вкусом вишневого сока. Это вызвало у Стефани бурю неизведанных чувств.
Волна восторга захлестнула ее. Наконец она оторвалась от Андре.
– Не надо!
Будто не слыша, Андре слизнул языком с ее подбородка капельки сока. Стефани застонала от удовольствия. Но когда его губы скользнули ниже, она воскликнула:
– Нет!
– Стефи, пожалуйста, не сопротивляйся, – взмолился он.
Его бархатный голос сломил сопротивление Стефани. Она попыталась выскользнуть из его объятий, но он крепко держал ее, прижав ее бедра к своим. Расстегнул ей блузку, нашел губами соски, легонько сжал. Стефани бросило в жар.
Андре опустил ее на колени рядом с собой, обхватил губами сосок. Стефани в экстазе запрокинула голову. Наверху проплывали посеребренные лунным светом облака. Его влажные губы творили поистине чудеса. Стефани жаждала его ласк. Этот мужчина доводил ее до безумия.
Андре выпрямился и остановил на девушке долгий взгляд. Вдали запел пересмешник.
– Стефи, люби меня. Я знаю, что ты хочешь меня так же сильно, как я тебя.
– Это безумие, – выдохнула Стефани. – Мы не можем.
– Почему?
– Слишком много между нами преград.
– Что ты имеешь в виду?
– Твои дети, обязательства, Эбби…
– Твои воспоминания о покойном муже? – продолжил он.
– И это тоже, – призналась Стефани едва слышно.
Андре поцеловал девушке руку.
– Стефи, пожалуйста, вместе мы можем облегчить твои страдания…
– Прошу тебя, не говори так.
– Подумай об этом, милая. Мы оба познали горечь потери. Ты поклялась, что никогда больше не полюбишь, я тоже не готов к повторному браку. Почему бы нам не проверить наши чувства?
– Ты коварный искуситель. – Голос Стефани дрогнул. – На самом деле ты меня в грош не ставишь.
– Это не так, дорогая. Я отношусь к тебе с большим уважением. Но нахожусь во власти твоего очарования.
Андре снова прильнул губами к ее губам. Некоторое время они стояли, не в силах оторваться друг от друга.
Наконец он зашептал ей на ухо, обдав горячим дыханием:
– Стефи, шесть лет назад мой отец поехал кататься верхом. И не вернулся. Его нашли в лесу мертвым. Он упал с лошади. Моя мать от горя слегла и вскоре скончалась. Жизнь хрупка и скоротечна. Нельзя упускать шанс, который она нам предлагает.
– Собирать розовые бутоны, как сказал поэт?
– Дорогие, незабываемые бутоны. – Андре покрыл поцелуями ее грудь, сначала одну, потому другую. – Стефи, пожалуйста, люби меня.
– Нет! – Стефани стоило немало усилий взять себя в руки.
– Разве ты не хочешь меня?
Дрожащими руками она принялась застегивать блузку.
– Хочу. Так же как ты меня. Но честь и преданность ставлю выше плотских наслаждений и не разделяю твоих гедонистических взглядов на жизнь.
– Ты несправедлива, считая меня негодяем. Разве я не предан своим детям?
– Ты хороший отец, но не пропускаешь ни одной юбки.
– Это преступление?
– Если ты действительно озабочен судьбой детей, женись на Эбби, дай им мать.
– Стефани, не надо об этом сейчас.
– Пойми, – с досадой произнесла Стефани, – ты должен изменить свои взгляды на жизнь, переоценить свои ценности, поставить перед собой определенную цель.
– Что ж, мадам Сарджент, раз уж вы настроены на философский лад, скажите, для чего мы живем?
– Чтобы приносить пользу людям, – ответила девушка не задумываясь. – Помогать им…
– В таком случае переспи со мной. Будет и польза, и помощь.
– А не потакать своим прихотям, – будто не слыша, договорила Стефани дрогнувшим голосом.
– Почему ты считаешь меня эгоистом?
– Ты не желаешь замечать женщину, которая тебя любит, предана тебе и твоим детям.
Но мне нужна ты, пойми наконец!
Стефани хотела что-то сказать, но Андре закрыл ей рот поцелуем.
Скача домой бок о бок с Андре, Стефани предалась размышлениям. За время ночной прогулки она не продвинулась ни на шаг к достижению своей цели. Андре слышать не хотел об Эбби.
Он делал все, чтобы завоевать Стефани, и, надо сказать, преуспел в этом. Его чары не оставили молодую женщину равнодушной. С каждым днем он нравился Стефани все больше и больше. Она по достоинству оценила его человеческие качества. Он больше не казался ей легкомысленным прожигателем жизни.
Особенно Стефани привлекал его образ жизни, чуждый ее собственному. Он радовался каждой минуте и не отказывал себе в земных усладах. Воспитанная в духе канонов протестантской церкви, она впервые познала истинное наслаждение, когда взглянула на жизнь глазами Андре.
Над ней нависла опасность влюбиться в этого сердцееда.
Глава 27
В воскресенье вечером Стефани ехала в экипаже вместе с Робийяром и его теткой. Узкая дорога петляла между двух крутых склонов, увитых плющом.
Платье Стефани из золотистого шелка и такая же шляпка как нельзя лучше гармонировали с палитрой осеннего дня. В этом же наряде она ходила утром в церковь с Андре, Эбби и детьми. К счастью, во время службы Андре вел себя сдержанно, лишь время от времени бросая на нее страстные взгляды.
– Подумать только, прием в честь Дэвисов дают в Оберне, – заметила Кэти. – Ирония судьбы!
– Почему? – поинтересовалась Стефани.
– Потому что прежний хозяин Стивен Дункан ратовал за объединение Севера и Юга!
– О, тетушка, вы никак не можете забыть о деле Росса. А ведь с тех пор уже прошло более тридцати лет, – с укором сказал Генри.
– Если бы не предательство Айка Росса, Джона Кера и Стивена Дункана, вступивших в Общество американских колоний, войны могло и не быть! – заявила Кэти.
Росс, Кер и Дункан не были аболиционистами, – возразил Генри. – В 1829 году, когда Айк Росс умер, оказалось, что средства от своей недвижимости он завещал на возвращение двух сотен рабов в Африку. Его дочь Маргарет и друзья Дункан и Кер не опротестовали завещание.
Но оно вызвало широкий общественный резонанс, и Маргарет с друзьями пришлось преодолеть массу трудностей, чтобы исполнить волю отца, несмотря на положительное решение верховного суда. Множество кривотолков вызвала смерть Маргарет и Джона Кера. Их дело продолжил Стивен Дункан, который тайно вывозил рабов в Африку.
Удивительная и очень печальная история, – промолвила Стефани.
– На мой взгляд, – промолвила Кэти, – борьба была совершенно бессмысленной. Об этом свидетельствует результат. Негры свободны, а Юг в упадке.
Стефани хотела возразить, но раздумала, услышав горечь в голосе Кэти. Идея рабства была глубоко враждебна девушке, но ей надлежало помнить, что она находится в другой эпохе, когда экономика строилась на принципиально иной основе. Старые раны, оставленные войной, еще долго не затянутся. Кэти Бэнкс потребуется время, чтобы осознать, что Юг идет верным путем.
Вскоре словно из-под земли перед ними вырос Оберн, как немое свидетельство военных бедствий. Но ни облупившаяся краска, ни покрытые плесенью резные капители и вычурный фронтон не могли скрыть торжественной красоты красного кирпичного здания. Особняк возвышался на холме, сплошь усыпанном опавшей листвой. Во дворе сгрудились многочисленные коляски и экипажи. Стефани вспомнила, что видела особняк в своей настоящей жизни, но сейчас он выглядел грандиознее.
– Какой великолепный дом! – Она не могла скрыть восхищения.
– Дом многое потерял, с тех пор как Дункан принимал здесь Генри Клея и Эдварда Эверетта Хейла, – заметила Кэти. – Кстати, «Человек без родины» Хейла – от начала до конца вымысел. Автору не стоило использовать подлинное имя в романе. Настоящий Филипп Нолей был женат на одной из местных красоток, Фанни Линтот из Конкорда. Возможно, Нолей был авантюристом, но человеком без родины – никогда.
Стефани с трудом сдержала смешок и украдкой взглянула на Генри. Он в ответ подмигнул.
– Кто сейчас хозяин дома – Уэверли? – спросила Стефани.
Фактически особняк все еще принадлежит Дунканам. Когда началась война, Дункан уехал на Север. Но он давно умер. Сын его бывает здесь наездами. Уэверли – хорошие арендаторы. Полковник Балфур сообщил мне вчера, что они сделали кое-какой ремонт в обмен на снижение ренты.
Генри остановил коляску и помог дамам выйти. Поднимаясь по парадной лестнице, они услышала смех, голоса и звуки музыки. У дверей Стефани задержалась, залюбовавшись фонарями искусной работы и веерообразным окном над дверью.
Их встретил улыбающийся дворецкий. В просторном холле с паркетом из кипарисового дерева внимание девушки привлекла поразительная винтовая лестница. Не имея видимой опоры, она спиралью уходила на второй этаж и казалась подвешенной в воздухе.
Дворецкий проводил их в зал, заполненный нарядно одетыми жителями Натчеза, в основном пожилыми парами. Они чинно прохаживались, тихо переговариваясь между собой. Оглядевшись, Стефани заметила признаки обветшания: потертую обивку роскошных стульев, дыры на ковре, разводы пятен на потолочной побелке.
За сверкающим золоченым роялем сидел чернокожий мужчина, наигрывая сентиментальную мелодию «Серебряные нити на золотом».
В конце комнаты она заметила Дэвисов: седовласый мужчина, бывший президент Конфедерации, на голову выше остальных; рядом с ним – тоже высокая, очень статная женщина, несколько располневшая с годами. Их окружала толпа почитателей. У Стефани захватило дух.
– Извините, дамы, я принесу пунш, – вполголоса произнес Генри.
Стефани обвела взглядом комнату и у окна увидела Андре и Эбби. В черном платье с накинутой бежевой шалью Эбби беседовала с Питером Дирборном. Андре, уперев руки в бока, откровенно скучал. Поймав взгляд Стефани, он улыбнулся и раскланялся. В его глазах зажегся лукавый огонек. Стефани отвернулась.
– Идемте, дорогая. – Кэти легонько шлепнула Стефани веером по руке. – Вам нужно со многими познакомиться. Ко времени объявления вашей с Генри помолвки вас уже будут принимать во всех нужных домах.
– О, Кэти, вы настоящая плутовка! – шутливо возмутилась Стефани. – Вы едва меня знаете, не говоря уже о том, что Генри ко мне равнодушен.
– Я вас знаю, моя дорогая девочка, – возразила Кэти. – А Генри не перестает о вас говорить. Вы не представляете, – призналась женщина, прикрыв рот ладонью, – как я счастлива, что Генри всерьез заинтересовался женщиной, тем более такой, как вы. Я люблю его, хотя он, правда, скучноват и, кроме своего хлопка, знать ничего не хочет. Ему нужно расслабиться и повеселиться.
«То же самое говорит Андре Годдар», – подумала Стефани.
Кэти обошла с девушкой зал, представляя ее сливкам городского общества. Обворожительные сестры Стэнтон тоже были здесь. Девушка познакомилась с прелестными дочерьми покойного Холлера Натта, овеянного славой, и, конечно, с хозяевами, Энн и Джоном Уэверли.
Улучив момент, Кэти представила Стефани чете Дэвис.
– Президент Дэвис, какая честь! – с жаром произнесла Кэти. – Дорогая Барина, вы выглядите выше всяких похвал. Как обычно.
– Мисс Бэнкс! Рад вас видеть, – ответил Дэвис, пожимая руку старой леди. – Как давно это было.
– Очень давно, – подхватила Барина, обмениваясь с Кэти рукопожатием.
– Президент и миссис Дэвис, – Кэти указала на Стефани, – разрешите представить вам дорогого друга моего Генри миссис Стефани Сарджент. Она недавно поселилась в семье Андре Годдара.
Здороваясь с президентской четой, девушка не могла не заметить, каким изможденным и морщинистым было лицо мужчины и какими печальными – глаза женщины. Их облик выражал одновременно горечь поражения и непоколебимое достоинство. Круглое лицо Варины еще хранило признаки былой миловидности. Ее черное платье украшали красные камелии – вероятно, из оранжереи, поскольку сезон этих цветов давно миновал. Прикрепленные к корсажу, они символизировали несгибаемость духа. В присутствии бывшего главы старого Юга Стефани не могла не ощутить прилива благоговейного трепета и восторга. Интересно, что сказали бы по этому поводу те, кого она оставила в настоящем?
Джон Уэверли отвел Дэвиса в сторону, а Стефани и Кэти остались с Вариной.
– Я слышала, вы с президентом вернулись на Миссисипи и он собирается писать мемуары, – сказала Кэти.
– Да, нам посчастливилось остановиться у нашей старой приятельницы миссис Сэмюэль Дорси, в Бовуаре, дальше вниз по реке, – ответила Барина. – Сара Энн устроила нам грандиозный прием.
– Я нахожу это справедливым. Ее отчим, наш Чарлз Далгрен, устроил Джефферсону во время войны настоящий ад.
– Что вам известно о мистере Далгрене? – полюбопытствовала Барина. – Он и Сара Энн давно отдалились друг от друга. Он так и не простил ей ее брак с судьей Дорси.
– Я только слышала, что мистер Далгрен уехал из Натчеза куда-то на восток, – заметила Кэти. – Пусть живет среди янки.
– Как давно вы в Натчезе, миссис Сарджент? – спросила Барина, повернувшись к Стефани.
– Совсем недавно.
– Вам здесь понравится, – произнесла женщина, и лицо ее приняло печальное выражение. – Натчез – особое место для меня и мистера Дэвиса. Мы поженились здесь в доме моих родителей, Брайаров.
– Да, Кэти говорила, что ваш роман с президентом – одно из ярчайших событий местной истории.
– Я познакомилась с мистером Дэвисом в Даймонд-Плейс, это вверх по течению реки. Никогда не забуду то Рождество. Впервые я увидела его, когда он скакал верхом. Как великолепно он держался в седле! Ах, какие это были дни…
– Пока Кэти задавала Барине вопросы, Стефани с любопытством разглядывала присутствующих. Андре и Эбби нигде не было видно. Наконец она заприметила Андре на террасе за домом. Он курил сигару в компании с Джоном Уэверли, ДжефферсоноМ Дэвисом и другими джентльменами. Немного погодя мужчины направились к флигелю во дворе.
– Раздосадованная, Стефани поискала глазами Эбби. Девушка стояла У мраморного камина с мистером Трамблом. Тот откровенно заигрывал с Эбби, громко смеялся и залихватски подкручивал ус.
– Но Эбнер Трамбл девушку явно не интересовал! С несчастным видом она озиралась по сторонам.
Ну и проходимец этот Андре!
– Ах вот вы где!
Перед Стефани стоял Генри, протягивая ей кружку с пуншем.
– Благодарю вас.
Кэти тоже взяла пунш и спросила:
– Вам нравится здесь?
– Очень, – ответила Стефани.
– Еще бы! – согласился Генри.
– Не помню, когда мне было так хорошо, – заявила Кэти. – Я настоятельно требую, чтобы вы почаще выезжали в свет. И. не спорьте со мной. Близится театральный сезон. Приезжает великолепная труппа из Нового Орлеана. В среду вечером они дают «Травиату». Весь город только об этом и говорит.
– У нас театральный абонемент на весь год, Стефани, и вы должны к нам присоединиться. А в субботу состоится ежегодный осенний бал в отеле «Джефферсон», после которого мы с Генри даем обед.
Для друзей Андре и Генри…
Пока Кэти весело щебетала, строя планы на будущее, Стефани слушала ее и молча кивала. На душе у нее кошки скребли. Она снова поискала глазами Эбби. Девушка стояла одна, всеми забытая. Не получилась из Стефани сваха. Но сегодня она устроит этому Годдару головомойку!
Глава 28
Дома Стефани нашла Эбби на террасе второго этажа. Девушка сидела с раскрытой Библией на коленях, остановив взгляд на засушенной розе. Живое воплощение неподдельной печали.
Интересно, кто подарил ей этот поблекший цветок? Уж не Андре ли? Он любил интриговать женщин. Не по этой ли причине Эбби выглядит такой потерянной? Должно быть, он сильно ее разочаровал вчера.
Стефани была готова разорвать негодяя на части. Ее мучили угрызения совести. Ей очень нравилась Эбби Раис, и она во что бы то ни стало хотела помочь бедняжке, но та все еще оставалась для нее тайной за семью печатями. О чем Эбби думала? Подруга говорила загадками и своих чувств не открывала. В такие моменты Стефани всегда вспоминала исполненную боли мольбу духа Эбби: «Он никогда не любил меня… Но что с этим поделаешь?»
Сможет ли Стефани разгадать эту загадку? Ангелом-хранителем она себя пока не чувствовала.
Пока Стефани боролась с сомнениями, Эбби вскинула голову и, быстро сунув розу в книгу, захлопнула ее.
– О, Стефани, я тебя не заметила.
– Не испугалась, надеюсь?
– Что ты! Я готовлюсь к заседанию нашего кружка во вторник вечером. Питер попросил меня возглавить обсуждение. Присоединяйся. Пока дети спят, можно расслабиться.
Стефани села в кресло-качалку.
– Как ты провела время с Андре?
– Мило, – пролепетала подруга. – Было приятно увидеть Дэвисов и узнать, что у них все хорошо и их радушно принимает дорогая Сара Энн Дорси.
– А как вел себя Андре?
– Как всегда, он настоящий кавалер. – Эбби покраснела.
– Но почему он оставил тебя одну?
– Чтобы поговорить с бывшим президентом Конфедерации, – ответила Эбби. – Андре просто обязан был воздать ему должное. Бедный президент всю свою жизнь посвятил делу, вел себя мужественно, а его с самого начала войны безжалостно чернили.
– Ты постоянно находишь Андре оправдания.
– В среду он пригласил меня в театр, – обронила Эбби.
– Вот как? – усмехнулась Стефани. – Ты рада?
– Конечно, почему бы нет? – Эбби потупилась.
– Тебе действительно хочется пойти с Андре в театр?
– Разве я тебе не говорила, что все считают нас женихом и невестой? – Эбби нервно рассмеялась.
– Да, но хочешь ли ты этого?
– Думаю, все к тому идет. Мой долг – стать его женой и растить детей.
– Ясно.
Ответы Эбби не рассеяли сомнений Стефани. Но заставить подругу сказать правду при ее скрытном характере было нелегкой задачей.
– Ты не пойдешь в театр со мной и Андре? – спросила Эбби.
– Спасибо. Меня пригласил Генри.
– У вас роман? – полюбопытствовала Эбби.
– Вообще-то я принимаю его приглашения прежде все го из-за Кэти. Она такая милая старушенция и неподражаемая рассказчица. Знает историю Натчеза как никто.
– Однажды, когда они с Генри у нас обедали, она развлекала всех историями о грабителях и убийцах, промышлявших на местной дороге. – Эбби перекрестилась. – Клянусь, в ту ночь я не сомкнула глаз. Кстати, не так уж плохо породниться с этой семьей.
– По-моему, Генри совсем не жаждет жениться. Это все тетке неймется. Не понимаю, почему Кэти так ко мне привязалась.
– Не понимаешь? – искренне изумилась Эбби. – Ты душка, Стефани, вот почему.
– Ладно, хватит обо мне. – Стефани спрятала улыбку. – Давай о тебе. Что ты наденешь в среду, чтобы сразить Андре наповал?
– Стефани, перестань! – Девушка покраснела.
Стефани погрозила подруге пальцем.
– На сей раз я не позволю тебе надеть черное, скорее сожгу все твои тряпки!
Эбби расхохоталась. «Слава Богу, вывела ее из мрачного настроения», – подумала Стефани.
Стефани расстелила на лужайке одеяло и расположилась на нем с детьми. Эбби не было. В этот день квартет играл на приеме у Фостеров.
Стефани читала детям рассказ «Рип ван Винкль». Эми, Гвен и Бо слушали как завороженные, даже Помпон, казалось, не пропускал ни единого слова. На скамейке с малышкой на руках сидела Марта.
– А он и вправду проспал двадцать лет? – спросила Гвен, когда Стефани закончила чтение.
– Конечно, именно так это себе представил Вашингтон Ирвинг.
– А я тоже мог бы проспать двадцать лет, – заявил Бо. Он вскочил на ноги, подобрав палку, бросил в Помпона, и они вместе умчались в заросли.
– Она вас любит, – обратилась Гвен к Стефани, глядя на Эми. – Все время садится к вам на колени.
– Ты меня любишь, крошка? – улыбнулась Стефани малышке.
– Да! – робко ответила Эми.
– Ей нужна мама, – задумчиво произнесла Гвен.
– У вас есть Эбби, – сказала Стефани.
– У нас была настоящая мама, – промолвила Гвен, поджав губки, – но она умерла. И никто не может ее заменить.
– Конечно, милая. Маму нельзя забыть.
– Но Эми еще маленькая. Может, она маму не помнит, и ей нужна новая.
– Не волнуйся, помнит.
– Вы и впрямь так считаете, мадам? – Личико девочки просветлело.
Стефани кивнула. Гвен вскочила.
– Вы мне тоже нравитесь. – С этими словами Гвен наклонилась, поцеловала Стефани в щеку и, не успела та опомниться, вприпрыжку унеслась прочь.
Признание Гвен явилось для Стефани настоящим откровением. Ребенок постепенно оттаивал, и эта маленькая победа была Стефани особенно дорога. Но в то же время ее тревожила. Она прибыла в этот мир, чтобы помочь Эбби соединиться с Андре Годдаром. Однако каждый прожитый день сближал с Андре и его детьми не Эбби, а Стефани.
Правда, и Эбби ничего не делала, чтобы укрепить свои позиции. Она была милой и обходительной, но при Андре по-прежнему тушевалась, а с детьми не всегда ладила, нервничала и оставалась им чужой. Возложила все свои обязанности на Стефани, а сама вязала, читала Библию и репетировала с квартетом.
Стефани тяжело вздохнула. Почему ее старания не приносят ощутимых результатов?
– Мадам Сарджент, – мужской голос вернул Стефани к действительности, – вы, похоже, производите впечатление на мое потомство.
Из-за развесистого дуба появился Андре в коричневом длиннополом сюртуке, песочного, цвета брюках и черной широкополой шляпе.
– И давно вы там стоите?
– Достаточно давно, чтобы узнать, что Гвен вас любит. – Он бросил шляпу на одеяло, подхватил на руки Эми и чмокнул ее в щеку. Девочка залилась смехом и обвила ручонками шею отца.
– Я собиралась вести детей домой, – сказала Стефани, поднимаясь.
Андре поставил Эми на землю и повернулся к Марте. Сара помахала ручкой и захотела, чтобы ее тоже опустили на землю, после чего шагнула к отцу, шлепнулась и захихикала. Андре взял ее на руки, расцеловал.
– Моя ты киска, мы оглянуться не успеем, как ты научишься ходить, – произнес он, передавая малышку няньке. – Марта, дорогая, пожалуйста, отведите детей в дом.
Мадам Сарджент придет через минуту.
– Слушаюсь, сэр.
– Оставшись наедине с Андре, Стефани заметила его пристальный взгляд.
– Я должна помочь Марте… – начала было она.
– Марта подождет, – сказал Андре, – мне нужно с тобой переговорить.
– О чем?
– Господи, как ты хороша! – Он поцеловал девушку в щеку.
– Андре, не надо, – с укором произнесла Стефани.
– Давай пройдемся до конюшни. – Он подобрал с одеяла шляпу и взял Стефани за руку.
– До конюшни? Хочешь опять увезти меня?
– Идем. – Андре потащил девушку за собой. Она едва за ним поспевала.
– Надеюсь, ты не сделаешь этого силой, – усмехнулась Стефани. – У меня есть право выбора?
– Выбора у тебя нет. Хочешь ты этого или не хочешь, но тебе придется проводить время со мной.
– Андре, это невозможно, – простонала она.
– Почему?
– «Потому что, к своему несчастью, я влюбилась в тебя», – подумала Стефани с замиранием сердца.
– Невозможно, и все.
– Но ты встречаешься с Генри, – заметил он с раздражением.
– Это совсем другое.
– Почему?
– Потому что он не хочет…
– Не хочет чего? – встрепенулся Андре.
– Соблазнить меня. – Девушка покраснела.
– Стефани, – рассмеялся он, – ты либо наивная, либо дурочка.
– Тебе в силу своей испорченности трудно поверить, что Генри – джентльмен? – язвительно спросила она и стиснула зубы.
– С виду Генри и вправду джентльмен, – не унимался Андре, – но я бы не советовал тебе оставаться с ним наедине.
– А я ему доверяю.
– Вчера вы славно повеселились?
– Я отлично провела время.
– Если бы не Кэти Бэнкс, – нахмурился Андре, – я бы давно положил конец вашим отношениям.
– Еще чего! – взвилась Стефани.
– Посмотрим, может, сегодня ночью я сумею выбить неподражаемого мистера Робийяра из твоей прелестной головки, – усмехнулся Андре.
– Что ты имеешь в виду? – Стефани резко остановилась.
Андре затащил ее в конюшню и толкнул дверь чулана.
Там стоял поцарапанный сундук. Откинув крышку, Андре извлек из него ворох одежды и сунул девушке в руки.
– Что это? – Стефани удивленно уставилась на пару темных брюк с подтяжками, кепи и рубашку.
– Твой наряд.
– Мой?
Андре присел на край сундука.
– Когда-то он принадлежал одному из наших конюхов, но он уехал искать счастья в Новом Орлеане. Поскольку у вас с ним примерно один размер, я отдал одежду в стирку и приготовил ее для тебя.
– Зачем? Зачем ты притащил меня сюда? Зачем весь этот маскарад?
– Сегодня ночью нас ждет новое приключение. – Андре с трудом сдерживал улыбку, в глазах плясали озорные огоньки.
– И не думай!
– Тогда я не пойду с Эбби в театр.
– Ты… негодяй!
– Мы заключили сделку, Стефани. За каждый момент, проведенный с Эбби, ты расплачиваешься собственным временем. Предоплата обязательна. И никаких правил.
– Никаких правил?
– Только одно, – многозначительно произнес он.
Она швырнула одежду в сундук.
– Ты невыносим!
– Если хочешь, чтобы я с тобой сотрудничал, – подчиняйся.
– Может, мне лучше сдаться? Вчера ты снова бросил Эбби одну.
– Я бросил ее? – изумился Андре. – Она то болтала с Питером Дирборном о молитвенном кружке, то договаривалась со своими музыкантами насчет репетиции, а на меня не обращала ни малейшего внимания.
– Ты обиделся?
– Разумеется.
– Я знаю, она влюблена в тебя, Андре, – сказала Стефани. – Но когда ты рядом, робеет и нервничает. Сделай так, чтобы она расслабилась…
– Но как? Может, поцеловать ее? – Андре приблизился к девушке.
Стефани отодвинулась.
– Пожалуйста, не надо…
– Да или нет? – повторил он тихо, нежно коснувшись губами ее губ.
Этот мимолетный поцелуй обезоружил Стефани, сделал ее уязвимой. Она беспомощно застонала.
– Проклятие! Андре, тебе следует обольщать Эбби, а не меня. Лучше бы ты не бросал ее…
– Я должен был воздать должное Джефферсону Дэвису. Мы пошли покурить в старую бильярдную Стивена Дункана. Что же в этом плохого?
– Ничего. Даже Эбби сказала, что ты поступил правильно.
– В чем тогда дело?
– Почему бы тебе не попытаться применить свои чары к Эбби, а не ко мне?
Он обнял Стефани за талию.
– В отличие от тебя Эбби не возбуждает меня, не сопротивляется. – Он пожал плечами. – Может быть, в театре у меня получится лучше, если ты встретишься сегодня со мной ночью, любовь моя.
– Ты неисправим, Андре. Она и вправду любит тебя.
– Я тоже ее люблю! – взорвался Андре. – Но я не хочу причинять ей боль. Ты придумала эту бессмысленную игру. Если все закончится для Эбби плачевно, ты одна будешь во всем виновата.
– Ну вот! – Стефани всплеснула руками. – В этом ты весь. Хочешь поставить все с ног на голову и обвинить меня!
Андре ничего не сказал, достал одежду из сундука и отдал Стефани.
– Не забудь заколоть шпильками свои роскошные волосы… – он навернул на палец выбившуюся прядку, – и надеть кепку.
– Зачем? Зачем тебе понадобилось, чтобы я оделась как мальчик?
– Стефани, дорогая! – Андре рассмеялся, запрокинув голову. – Мы поедем в такое место, где женщинам появляться не стоит.
Разбираемая любопытством, Стефани попыталась выудить у него подробности, но Андре не сказал больше ни слова.
