Текст книги "Юдора Уэлти: Рассказы"

Автор книги: Юдора Уэлти

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)

Окаменелый человек

– Выньте из моей сумки сигарету, миссис Флетчер, золотко, только смотрите, чтобы в нее не насыпалась пудра, – сказала Леота клиентке, назначенной на десять часов. – Не выношу, когда от сигарет пудрой пахнет.

Миссис Флетчер услужливо потянулась к лакированной сумке на розовой полке под зеркалом в розовой оправе и, отцепив от замка сетку для волос, проворно прихлопнула разверзшуюся было пудреницу.

– Ой, а у вас в сумке арахис, – удивилась миссис Флетчер.

– Золотко, да эти орешки у меня там почитай с неделю валяются, не меньше. Мне их миссис Клоп купила.

– А кто такая эта миссис Клоп? – спросила миссис Флетчер, располагаясь поудобнее в кресле.

Невидимая миру в заставленном флаконами фиксажа и пачками хны закуте, отгороженная розовой дверью от других клиенток, которых обихаживали в других кабинках, миссис Флетчер могла наконец дать волю своему любопытству. Пока Леота прикуривала, миссис Флетчер с нетерпением взирала на черную дорожку пробора в ее желтых кудрях.

– Миссис Клоп, она из Нового Орлеана, – сказала Леота, выпуская дым и впиваясь в темя миссис Флетчер острыми огненно-красными ногтями. – Она мне не клиентка, подруга. Уж не помню, может, я вам в прошлый раз и не говорила, только мы с Фредом поцапались с Джо и Сэл, так что они взяли да и съехали от нас, и мы сдали их комнату Клопам. – Леота стряхнула пепел в корзину с грязными полотенцами. – Миссис Клоп самая что ни на есть натуральная блондинка. И орешки эти купила мне она.

– Так, значит, она ничего собой, – сказала миссис Флетчер.

– Нет, золотко, «ничего собой» про нее не скажешь, миссис Клоп – она интересная. Миссис Клоп умеет жить в свое удовольствие. Уж она своего не упустит, это факт.

Леота взмахнула расческой и многозначительно замолчала – с розовых зубцов грозовой тучей слетело облако красных от хны волос.

– Волосы падают.

– Не может быть!

– Угу, начинают, – сказала Леота, снова взмахнула расческой и пустила по воздуху второе облако.

– Может быть, у меня перхоть завелась? – Чело миссис Флетчер омрачилось, выщипанные в ниточку брови поползли к носу, густо накрашенные ресницы захлопали.

– Не-а. – Леота чесанула еще раз. – Просто так падают.

– Наверняка это из-за последнего перманента, – сказала миссис Флетчер свирепо, – вы меня тогда добрых пятнадцать минут поджаривали.

– А вам меньше нельзя, – отрезала Леота.

– Ни с того ни с сего волосы не падают, – не унималась миссис Флетчер. – Нет, это, конечно, перхоть. А я не могла ее подхватить от мистера Флетчера?

– Ну вот что, – помолчав, отозвалась Леота, – знаете, вчера Тельма делала одной даме холодную, и я слышу – только вы не подумайте, я ни на что не намекаю, и вообще, – как эта Тельмина дама возьми да и ляпни, уж не помню, о чем они там говорили, что вы в положении, ну а раз такое дело, волосы, бывает, и падают и вообще с ними невесть что творится. И ничего тут не поделаешь, я так на это смотрю.

Наступило молчание, женщины таращились друг на друга в зеркало.

– Кто это сказал? – возопила миссис Флетчер.

– Чего не знаю, золотко, того не знаю, – отвечала Леота. – Да и по вас, золотко, никогда не скажешь.

– Где Тельма? Я узнаю у нее, – сказала миссис Флетчер.

– Золотко, зря вы кипятитесь по пустякам, – сказала Леота и быстро заработала расческой, будто этот маневр мог удержать миссис Флетчер на месте. – Вы не думайте, эта дама ничего плохого вам не хотела. А сколько у вас месяцев?

– Нет-нет, погодите, – сказала миссис Флетчер и кликнула Тельму. Та незамедлительно явилась и с ходу затянулась Леотиной сигаретой.

– Тельма, золотко, ну-ка поднатужься, припомни, у тебя вчера была одна дама, – сказала Леота, вылила на голову миссис Флетчер густую жижу и перехватила поток у затылка холодным мокрым полотенцем.

– Да у меня там дама недокрученная сидит, – отнекивалась Тельма.

– Мы тебя и задержим-то всего на минуту, – сказала Леота. – Кто там у тебя, Кобылья Морда? Припомни, какая дама вчера возьми да и ляпни, что моя дама в положении, – всего и делов. Ей смерть как хочется узнать.

Тельма скривила кроваво-красные губы и через голову миссис Флетчер залюбовалась своим отражением в зеркале.

– Хоть убей, золотко, не помню. Ну хоть убей, – вздохнула она. – Только вы не думайте, она вам ничего плохого не хотела. Нет, ты смотри, я и забыла, что уж уложилась, гляжу и думаю, да кто же это у меня за спиной, – вот смехота.

– Уж не миссис ли Хатчинсон вам сказала? – Вежливость давалась миссис Флетчер нелегко.

– Миссис Хатчинсон? A-а, вы на миссис Хатчинсон подумали. – Тельма захлопала ресницами. – Нет, милочка, она ходит ко мне по четвергам, и потом, мы про вас не говорили. Она небось и знать не знает, что вы в положении.

– Тельма! – одернула ее Леота.

– Я знаю одно: эта дама – кто бы она ни была – еще пожалеет. Нет, вы подумайте, когда я сама, можно сказать, еще толком не знаю! – кричала миссис Флетчер. – Нет, она у меня дождется!

– А почему? А что вы ей сделаете? – произнес детский голос, и все посмотрели вниз. Мальчик лет трех строил на полу под раковиной домики из алюминиевых зажимов.

– Билли, золотко, нельзя мешать тетям, – улыбнулась Леота и, игриво шлепнув мальчика, сделала за спиной знак Тельме: проваливай, мол, поскорее. – Полюбуйтесь-ка на нашего Билли! Мальчишке четырех еще нет, а его из салона нипочем не выманишь.

– Я его у вас раньше не видела, – сказала миссис Флетчер, нисколько не смягчившись.

– А он у нас раньше не бывал, вот вы его и не видели, – сказала Леота. – Это сынок миссис Клоп. Она устроилась на работу, в «Шляпы» к Фэй, больше ее никуда не брали. Спорить не приходится, зря он эти шляпы мерил, они ему на нос сползали и вообще умора! Дамам это, конечно, не по вкусу пришлось, да разве его удержишь. Вот они и сказали миссис Клоп, что они не поощряют его там околачиваться. А здесь он никому не мешает.

– Что касается меня, я не очень-то люблю детей, – сказала миссис Флетчер.

– Вот как! – сказала Леота мрачно.

– Вот так! Я и этого-то не рвусь заводить, – сказала миссис Флетчер. – Ох уж эта мне миссис Хатчинсон. На улице ее встретишь – смотрит прямо сквозь тебя, а за спиной Бог знает какие гадости говорит.

– Да мистер Флетчер вас пришибет, если вы теперь не родите, – сказала Леота рассудительно. – Раз уж у вас дело так далеко зашло…

Миссис Флетчер выпрямилась:

– Мистер Флетчер меня и пальцем не посмеет тронуть.

– Уж будто! – Леота подмигнула себе в зеркале.

– А вот и нет! Ему отлично известно, что стоит ему поднять на меня голос, и у меня разыгрывается мигрень, а тогда ко мне лучше не подступайся. Но если уже сейчас так заметно…

– Погодите, погодите, золотко, я никому из моих дам про вас не говорила и не скажу, даже про то, что у вас волосы падают, не скажу. А вам мой совет: купите себе такое платье, знаете, их еще называют «ждем аиста», – и все будет шито-крыто. О чем никто не знает, от того вреда не бывает, как миссис Клоп говорит.

– А вы и миссис Клоп сказали? – обреченно спросила миссис Флетчер.

– Ну что вы, миссис Флетчер, зря вы так – ни вы миссис Клоп в глаза не видели, ни она вас, так какая вам разница, что я ей говорила?

– Так я и знала! – Миссис Флетчер злонамеренно мотнула головой, дабы разрушить завиток, который выкладывала над ее ухом Леота. – Подумать только! Миссис Клоп!

Леота вздохнула:

– Видно, лучше я вам сразу скажу. Так вот, это не Тельмина дама мне про вас сказала.

– Как! Значит, это не миссис Хатчинсон?

– Да нет же! Мне про вас миссис Клоп сказала.

– Миссис Клоп! – От злости миссис Флетчер захлебнулась слюной, и фиксаж затек ей в ухо. – Интересно, откуда миссис Клоп могут быть известны такие подробности из моей жизни, ведь она со мной вовсе незнакома. Бывают же такие нахалки!

– А вот откуда. Помните, что вы делали в воскресенье?..

– Да, – отвечала миссис Флетчер.

– Так вот, в воскресенье мы с миссис Клоп коротали время вдвоем. Мистер Клоп с Фредом уехали на озеро, сказали, рыбу ловить, только никакой рыбы они, ясное дело, не поймали. Ну так вот, значит, сидим мы с миссис Клоп в ее машине, у нее, между прочим, «додж» тридцать девятого года…

– Уж так и тридцать девятого, – сказала миссис Флетчер.

– …пьем пиво, а мы купили себе по баночке джэксовского пивка – миссис Клоп говорит, его в Новом Орлеане варят, так что она другого и в рот не берет. И вижу я, подъезжаете вы, входите в аптеку, а мистер Флетчер – больше вроде некому? – в машине вас дожидается, и вскорости вы выходите оттуда с бумажкой какой-то в руке, не иначе как с рецептом. Я и говорю миссис Клоп, просто так, для разговора: «Вон миссис Флетчер идет, она у меня причесывается», – говорю.

– Я еще была в ситцевом, цветастом, – расставила ловушку миссис Флетчер.

– Факт, – выдержала проверку Леота. – И вот миссис Клоп посмотрела на вас – а она ужас какая приметливая! – и говорит: «Спорю на банку пива, что она на четвертом месяце».

– Какая наглость! – сказала миссис Флетчер. – Ох уж эта мне миссис Клоп.

– И зря вы так: от миссис Клоп вам вреда не будет, – сказала Леота. – Она очень даже симпатичная и вам бы понравилась. Только она ни минуты на месте не усидит. Вот вчера после работы мы с ней закатились этих бродячих уродов посмотреть. Я вчера рано кончила, в девять. В пустом складе, тут рядышком. Да неужто вы там не были?

– Нет, я не перевариваю уродов, – заявила миссис Флетчер.

– И зря, золотко. Раз уж вы в положении, вам самое время посмотреть на этих двойняшек, которые в банке, ей-ей.

– Каких еще двойняшек? – процедила миссис Флетчер.

– А у них там, золотко, в банке двое двойняшек сидят, друг с дружкой сросшиеся. Они сроду такие, и так мертвенькие на свет и появились. – Леота, понизив голос, зажурчала: – А сами вот такусенькие, ну, не длиннее пальца… извиняюсь, ага, теперь в самый раз, пора снимать, а по-вашему? И у них две головки, два личика, четыре ручки и четыре ножки, а срослись они вот тут вот. Одно личико сюда глядит, другое туда, через плечо через ихнее заглядывает, вот оно как. Прямо жалость берет на них смотреть.

– Брр! – передернулась миссис Флетчер.

– Страхота, верно? Так вот что, золотко, я вам хотела сказать: родители их двоюродные были, вот в чем дело. Билли, милок, а ну-ка сбегай к Тине за чистым полотенцем, с этого течет, хоть выжми, и не щекоти мне ногу заколкой. Слышишь, что я говорю? Ну и егоза этот малец, всюду он лезет.

– Мы с мистером Флетчером не состоим в родстве, иначе ему бы не видать меня как своих ушей, – миролюбиво ответила миссис Флетчер.

– А я ничего и не говорю, – возразила Леота. – И мы с Фредом не родня, во всяком случае, нам с ним ничего такого не известно. Так вот, золотко, больше всего миссис Клоп приглянулись пигмеи. Да, пигмеи у них там тоже есть, так я от них миссис Клоп чуть не силком оттаскивала. Это такие, ну, знаете, самые что ни на есть малипусенькие человечки. Так вот, золотко, пигмей, он как сядет на свою, извините за выражение, женю да как начнет на ней крутиться, ну все равно как волчок, так что и не поймешь, то ли стоит он, то ли сидит. Это я вам говорю, чтобы вы понятие имели, какие они. Им уж сорок два стукнуло. Представляете, если бы у вас муж такой был?

– В мистере Флетчере сто семьдесят два сантиметра, – поспешила вставить миссис Флетчер.

– В Фреде сто семьдесят пять, и то он у меня в недомерках ходит, сама-то я вон какая вымахала. – И Леота вывела крутой завиток над другим ухом миссис Флетчер. – Так вот, пигмеи эти, они ну как есть сплошняком коричневые. А все равно симпатичные.

– Мне они вряд ли бы понравились, – сказала миссис Флетчер. – Не понимаю, что в них миссис Клоп нашла.

– Уж и не знаю, – сказала Леота, – просто ей до всего дело. А еще мы там видели этого, как его, окаменелого человека. Так вот, ему как минуло девять, поест он, пойдет у него еда по кишкам, и врать не буду, не скажу, как там и чего у него получается, только миссис Клоп говорит, что еда у него прямиком через кишки в жилы идет, а там враз каменеет.

– Какой ужас! – сказала миссис Флетчер.

– Ему уже сорок два стукнуло. Видать, это годы такие тяжелые.

– Кто вам такую глупость сказал, не миссис ли Клоп? Ей, наверное, самой сорок два стукнуло, – сказала миссис Флетчер.

– Не-а, – сказала Леота, – миссис Клоп тридцать три, она родилась в январе, так что она Козерак. Так вот, головой-то он мотать может – туда-сюда. Хотя ведь ни голову, ни мозги жилами не назовешь, и кишки тоже, пока вроде еще нет. Только вот какое дело получается: проглотит он, понимаете, еду, и как пойдет еда эта у него вниз, в кишки, переварит он ее, – тут Леота привстала на цыпочки, – и она прямиком ему в жилы вступает, а уж там – не успеет он папа-мама сказать – она каменеет, натурально каменеет. И вот так он раз за разом и окаменевает. А вы бы хотели, чтобы у вас такой муж был? Чтоб головой мог двигать, а больше – ни-ни. Да и видик у него, конечно, тот еще.

– Я думаю! – ледяным тоном сказала миссис Флетчер. – Мистер Флетчер каждый день делает гимнастику, не пропускает ни одного вечера. Я сама за этим слежу.

– А мой Фред цельными днями бока пролеживает, с места его не сдвинешь. И запросто может так статься, что он утром проснется, а ни рукой, ни ногой не двинет. Правда, окаменелый-то, он головой двигал.

– А миссис Клоп он понравился? – спросила миссис Флетчер.

– Не так, как остальные, – сказала Леота неодобрительно. – Правда, она таких мужчин любит, которые модно одеваются и всякое такое.

– Ну а мистер Клоп, он модно одевается? – ехидно спросила миссис Флетчер.

– Вроде да, – сказала Леота, – только он ее старше лет на двенадцать, а то и на четырнадцать. Она о нем справлялась у самой леди Евангелины.

– Кто такая эта леди Евангелина? – спросила миссис Флетчер.

– Да гадалка, что с этим бродячим балаганом ездит, – сказала Леота. – Все насквозь видит. Они ее леди Евангелина зовут, и, будь у меня еще доллар, я б уж всенепременно попросила, чтобы она мне и по второй руке погадала. У нее есть это… ну как его?.. миссис Клоп еще его шестым чувством называет. Только хуже маникюра, чем на ней, я в жизни не видела.

– А что она сказала миссис Клоп? – осведомилась миссис Флетчер.

– Она сказала, что мистер Клоп ей верный, лучше не надо, и что он вскорости разбогатеет.

Миссис Флетчер хмыкнула.

– А чем он занимается?

– Не знаю, что и сказать, – ответила Леота, – потому как он не работает. Леди Евангелина мне почитай что и не успела ничего сказать – ни что со мной будет, ни о чем другом. А мне страсть как хочется еще раз к ней сходить и разузнать про того парня. Я с тем парнем раньше гуляла, а он взял да и на другой женился. Постойте-ка, когда ж это было, ага, тому, почитай, уж года три, не меньше, вы тогда еще не ко мне ходили, а в салон Роберта Э. Ли в Джэксоне. Он на ее деньги польстился. Мне тогда еще другая гадалка говорила. Только я все равно о нем и думать позабыла, не говоря уж, что я теперь за Фредом, только миссис Клоп мне и скажи: давай, говорит, интересу ради спросим леди Евангелину, как они живут, хорошо ли.

– Боже мой, неужели миссис Клоп уже все про вас знает? – спросила миссис Флетчер испуганно.

– А то как же, я ей все про все рассказала, и про сейчас, и уже сама не упомню, до каких пор, почитай что до тех, как я начала гулять с парнями, – сказала Леота. – Так вот, для начала спрашиваю я у леди Евангелины, хорошо они живут или нет, спрашиваю, а она мне и говорит, и, видать, рада она моему вопросу радехонька. «Золотко, – говорит, – надо бы хуже, да нельзя. А ты, – говорит, – заметь сегодняшний день, восьмого марта сорок первого года, и, – говорит, – запиши его себе для памяти. Отсчитай от этого дня три года и попомни: к тому времени им в одной постели не спать». Смотрите на стену, число это у меня записано, там же, где и другие. «А тебе, дитя, – говорит леди Евангелина, – радоваться надо, что он на тебе не женился, потому как очень он меркантильный». Так что я рада-радехонька, что вышла замуж за Фреда. Он уж точно не меркантильный, ему на деньги плевать. Только теперь мне страсть как хочется еще раз к леди Евангелине сходить, пусть она мне и по второй руке погадает.

– Неужели миссис Клоп поверила этой гадалке? – презрительно спросила миссис Флетчер.

– Еще бы, она ведь из Нового Орлеана. А тамошние верят во всякую чертовщину. Одна гадалка до того еще, как их в Новом Орлеане повыловили, нагадала миссис Клоп, что летом она будет разъезжать из штата в штат и сведет знакомство с седым кавалером, да не с одним, и точно, в тот же год миссис Клоп поехала на косметическую конференцию в Чикаго…

– Вот как! – сказала миссис Флетчер. – Разве миссис Клоп косметичка?

– А то как же, – возразила Леота. – Она косметичка. И я ее обязательно к нам устрою, если удастся. То есть она была косметичкой, покуда замуж не вышла. Ну, это дело такое, что не забывается. Так вот, она там свела знакомство, и точно, не с одним, а с тремя кавалерами, и все они как на подбор были седые, поездила с ними на славу – шесть штатов объездила. Теперь она от них открытки к Рождеству получает. Билли, милок, а ну-ка сбегай попроси у Тельмы вату. Видишь, как с миссис Флетчер каплет.

– А где миссис Клоп свела знакомство с мистером Клопом? – не без подковырки спросила миссис Флетчер.

– Тоже в поезде, только в другой раз, – ответила Леота.

– А я познакомилась с мистером Флетчером, точнее, он со мной познакомился в платной библиотеке, – гордо поведала миссис Флетчер, следя в зеркало за тем, как Леота опутывает ей голову сеткой.

– Золотко, а нас с Фредом свело в автобусе на откидных местах, восемь месяцев тому уж, а через полчаса мы, можно сказать, шли под венец, – сдавленным голосом сказала Леота, зубами раскрывая приколку. – Ясное дело, любви нашей хватило ненадолго. Но миссис Клоп говорит, любви никогда надолго не хватает.

– Мы с мистером Флетчером влюблены друг в друга так, будто только вчера поженились, – с вызовом сказала миссис Флетчер, пока Леота затыкала ей уши ватой.

– Миссис Клоп говорит, любви надолго не хватает, – громче повторила Леота. – А теперь идите сушиться. Сушилку сумеете включить? А я, как вернусь, расчешу вас. Я обещалась в обед сделать миссис Клоп массаж. Бесплатно, сами понимаете. Так уж промежду коллегами заведено.

– Думаю, что массаж ей будет как нельзя кстати. – И двинув Леоту дверью, миссис Флетчер сказала: – Ах, простите!

Через неделю, явившись точно в назначенный час, миссис Флетчер сняла с сиденья библиотечную книгу под названием «Жизнь как она есть», тяжело опустилась в кресло и уныло уставилась в зеркало.

– Когда я сажусь, это ясно как божий день, – сказала она.

Леота энергично трясла розовую простыню – казалось, она целиком поглощена этим занятием. Не говоря ни слова, она обернула простыней шею миссис Флетчер.

– Я говорю, когда я сажусь, по мне сразу видно, – повторила миссис Флетчер.

– И вовсе нет, золотко, ни чуточки не видно, – мрачно сказала Леота. – Да я б ни в жизнь не догадалась. К примеру, подойди ко мне кто на улице и скажи: «Миссис Флетчер в положении», я бы сказала: «А по ней нипочем не догадаешься».

– Если б некая особа не пронюхала и не разнесла по всему свету, и теперь еще было бы не поздно, – ледяным тоном сказала миссис Флетчер, но тут Леота чуть-чуть не удавила ее, так стянув ей шею полотенцем, что она потеряла дар речи. Миссис Флетчер долго била руками по воздуху, пока Леота не пришла ей на помощь.

– Что вы, золотко, да если взять миссис Монтджой, вы против нее все равно как девица невинная, – продолжала Леота по-прежнему рассеянно. Откинув миссис Флетчер на спинку кресла, она со вздохом плеснула ей на голову жижу из чашки и впилась обеими руками в темя. – Знаете миссис Монтджой, ну, ту, у которой муж такой еще не старый, а уже седой?

– Знаю только, что она состоит в Троянском садовом клубе, – сказала миссис Флетчер.

– Так вот, золотко, – продолжала Леота, но как-то вяло, – заявляется она к нам, и, заметьте, не за неделю, не за день, а в тот самый день, как ей рожать. Ох и натерпелись мы с ней! Заявилась, значит, голову ей, вишь, приспичило помыть и укладку сделать. А через полтора часа она уже родила, в этой, как ее, Баптистской больнице, мальчонку трех с половиной килограммов весом. А ведь еще чуть бы чуть – и пиши пропало. Я в тот вечер до того устала, прямо с ног падала, не то бы обязательно напилась.

– Бывают же такие нахалки! – сказала миссис Флетчер. – Правда, я с ней почти незнакома.

– Так вот, муж ее у дверей в машине сидел, вещички на заднем сиденье, одним словом, все готово – только ехай и рожай, так нет, ей приспичило уложиться. А у нее уж схватки начались, одна не успеет кончиться, другая начинается. Муж в салон заскакивает, на нем лица нет, а она ни в какую – не хочет ехать, да и только. А уж орала как – мы тут чуть не оглохли. Правда, она, как шестимесячную ей делать, и то орет.

– Она, видно, ненормальная, – сказала миссис Флетчер. – А как она выглядела?

– Спрашиваете! – сказала Леота.

– Могу себе представить, – сказала миссис Флетчер, – наверное, хуже некуда.

– Не хочу, говорит, ребенка своего растрепой рожать, и все тут, – тараторила Леота. – Конечно, для нас желание клиента закон, так уж у нас заведено, только, поди, и часу не прошло, а она и думать позабыла о своих завитках и кудряшках. И сетку, поди, забыла надеть. Хотя нужна ей была эта сетка как рыбе зонтик.

– Да уж наверное, – согласилась миссис Флетчер.

– Ну и визжала она. Когда я ей шестимесячную делаю, она точь-в-точь так визжит.

– Я считаю, ее муж должен был не давать ей воли и призвать к порядку. Вы со мной не согласны? – спросила миссис Флетчер. – Он должен был положить этому безобразию конец.

– Ой, не смешите меня, – сказала Леота. – Куда ему! Может, вам и встречались такие женщины, что своей воли не имеют, а мне нет.

– Нет-нет, вы меня не так поняли. Я вовсе не хотела, чтобы она его слушалась. Женщины должны уметь на своем настоять, иначе я уж и не знаю, что будет. Возьмите, скажем, меня: я время от времени советуюсь с мистером Флетчером, и он это ценит, и все по важным вопросам, таким, к примеру, как не пора ли мне делать перманент, но о ребенке я бы ему сказала последнему. Он бы мне сказал: «Валяй, детка, рожай». Как же, с ними только посоветуйся!

– Ваша правда. Да попроси я хоть раз совета у Фреда, мы бы с ним давно плыли по реке Язу на барже или еще что почуднее откололи, – сказала Леота. – Фред мой у меня в печенках сидит. Я ему прямо так и заявила: ехай-ка ты в Виксберг.

– И он согласился? – поинтересовалась миссис Флетчер.

– А то! Гадалка эта – я к ней еще пошла, чтоб она мне и по второй руке погадала, раз так и так комнату сдавать, – сказала, что мой полюбовник найдет работу в Виксберге, вот и выходит, что Фреду ехать – больше ведь некому. Потом, Фред здесь не работает, так что все сходится – одно к одному.

– А в Виксберге он найдет работу? – спросила миссис Флетчер. – И…

– А то нет, леди Евангелина – она знает, что говорит. Она говорит, вас, говорит, ждет удача. Фред ехать не хочет, но от меня ему потачки не дождаться. Валяется цельный день на кушетке да чешет языком, чесал, вернее сказать, с этим никудышным мистером Клопом. Фред говорит, ну, уеду я, а кто готовить будет, а я говорю, я все равно поесть не успеваю, все на ходу да на лету. Билли, милок, отнеси-ка миссис Гроувер «Тайны экрана», а ну, одна нога здесь, другая там.

Миссис Флетчер услышала топот детских ног за дверью.

– Это у вас опять сынок миссис Клоп? – спросила она, опасливо выпрямляясь.

– Он, а то кто же? – высунула язык Леота.

Миссис Флетчер оторопела.

– Ну и ну! А как поживает ваша интересная новая подруга, проницательная миссис Клоп, которая разносит по всему городу, что совершенно незнакомые ей дамы в положении? – спросила она медовым голосом.

– A-а, миссис Клоп, – сказала Леота, вяло проводя расческой по волосам миссис Флетчер.

– Что-то у вас вид усталый, – сказала миссис Флетчер.

– Усталый? Да я просто с ног валюсь, будто весь день отстояла, – сказала Леота. – Я вам не говорила, какое нам с Фредом невезение вышло. Уж так не повезло, так не повезло, хуже некуда. Может, вы думаете, миссис Клоп проницательная, только я вам так скажу: с меня хватит. Так вот, я ведь вам уже говорила, что, когда Сэл и Джо Фентрес взъелись, что мы всю наливку выпили, которая у нас, у них то есть, в кладовке стояла, мы сдали комнату Клопам из Нового Орлеана. Они уж неделю как у нас живут. Я к их приезду прибралась, положила плюшевую подушку на кушетку, набрала кукушкина цвета, поставила в вазу, только спасиба за мои хлопоты я не дождалась. А по столику старые журналы раскидала.

– Наверно, получилось очень уютно, – сказала миссис Флетчер.

– Нет, вы погодите. Так вот, значит, позавчера вечером возвращается Фред с мистером Клопом с этой рыбалки, так они говорят, а они сразу снюхались – делать-то им нечего, ведь работы что у одного, что у другого нет, ну и сошлись мы в их комнате. Миссис Клоп читает журнал «Удивительные случаи из полицейской практики», мой, заметьте, журнал, на мои деньги купленный, и вдруг она как подскочит, ну чисто ее кто уколол, и говорит: «Кэнфилд, – это она мистеру Клопу, вот имечко-то, – Кэнфилд, – говорит, – золотко, – говорит, – слава тебе господи, теперь у нас есть деньги, так что тебе больше не надо работать». Будто он когда работал. Ну, мы с Фредом натурально к ней, мистер Клоп за нами, а она сидит и тычет пальцем в снимок в моем, заметьте, журнале. «Глядите! – кричит. – Узнаешь этого типа, Кэнфилд?» «У меня на лица память исключительная, – говорит мистер Клоп. – Это мистер Камни, а то кто же, мы с ним целых полтора месяца жили дверь в дверь на Тулуза-стрит в Новом Орлеане». «Так вот, – говорит миссис Клоп, и, видать, ее прямо распирает, – мистера Камни ищет полиция. За его поимку обещают пятьсот долларов, он изнасиловал четырех женщин в Калифорнии, а я знаю, где он находится!»

– Боже ты мой! – сказала миссис Флетчер. – И где же он находится?

Леота к этому времени домыла ей голову и, рванув за волосы, откинула на спинку кресла.

– И знаете, где он находился?

– Я? Откуда? – сказала миссис Флетчер. Голова у нее саднила.

Леота обмотала ей голову полотенцем.

– А промеж уродов бродячих сидел, вот где. Я его там своими глазами видела, не хуже миссис Клоп. Он тот самый окаменелый человек и есть.

– Ну кто бы мог подумать! – посочувствовала миссис Флетчер.

– А мистер Клоп ей и говорит: «А тебе-то это откуда известно?» И тут вгляделся он в снимок да как присвистнет. А сама-то прямо в пляс пустилась – надо думать, такое счастье привалило. Им счастье, а нам несчастье! Я как в другой раз к гадалке пошла, я ей все выложила. Я ей так сказала: «Слушайте, – говорю, – журнал этот цельный месяц у меня в доме валялся, а в нем пятьсот долларов для такого умника, кто его раскрыть догадается. И уродов этих и днем и ночью показывали – смотри не хочу – рядом с салоном моим, и мистер Камни промеж них сидел, дожидался, чтобы его опознали. И надо же, чтоб эти деньги достались Клопам – а я их и знаю-то без году неделя».

– Бывают же люди без стыда и совести! – сказала миссис Флетчер. Она довольно давно сидела, замотанная полотенцем, но никаких признаков недовольства не выказывала.

– Гадалкам, им что, с них взятки гладки. А миссис Клоп, она теперь не знаю как нос дерет, – сказала Леота. – Так что завтра Клопы съезжают. И еще имеют нахальство подсовывать ко мне своего пащенка, и он цельный день путается у меня под ногами и еще огрызается.

– Ну а вознаграждение она получила? – спросила миссис Флетчер.

– А то! – сказала Леота. – Правда, поначалу мистер Клоп и слышать ни о чем таком не хотел. Ну, что вы на это скажете? «Я, – говорит, – старикана, можно сказать, полюбил, мы, – говорит, – от старикана ничего плохого не видели». Деньги он им вроде одолжил. А только миссис Клоп его и слушать не стала, послала куда подальше, и я так считаю, она права. «Ты, – говорит, – полгода груши околачиваешь, а когда я ни за что ни про что могу такие деньги огрести, тебе бы мне в ножки поклониться, а ты что? Катись-ка ты, Кэнфилд, куда подальше», – говорит. Так что они позвонили в полицию, – продолжала Леота хмуро, – и его, голубчика, схватили прямехонько там, где он промеж уродов сидел и где я его и видела, ну все равно как вас сейчас вижу. А я еще, дура, думала, что он окаменелый. Так вот, это мистер Камни, он самый и оказался. Под своим именем и орудовал. Слыханное ли дело – за один август четырех в Калифорнии изнасиловал! Так что деньги как пить дать миссис Клоп достанутся. А журнал-то мой, и уродов этих дверь в дверь с моим салоном показывали. Я всю ночь ревела, а Фред говорит: «Чего зря реветь, – говорит, – давай-ка спать, это, – говорит, – как кому повезет, против судьбы не попрешь. И раз уж так получилось, – говорит, я погожу с Виксбергом, сперва надо комнату сдать, а потом ехать, как знать, что за жильцы попадутся».

– У меня просто в голове не укладывается, как можно водить знакомство с человеком, который изнасиловал четырех женщин, а у вас? – сказала миссис Флетчер, театрально вздрогнув. Она гнула свою линию. – А когда вы ходили смотреть на уродов, миссис Клоп с ним говорила?

Леота принялась расчесывать волосы миссис Флетчер.

– Вот я ей и говорю: «Что-то, – говорю, – я не заметила, чтобы ты ему кидалась на шею, когда его там увидела, так что не вкручивай мне, будто ты своего дружка не признала». А она мне: «А я его и не могла признать, у него ведь лицо-то было засыпано пудрой. Личность его, правда, мне знакомой показалась, но это, – говорит, – часто бывает». Только, она говорит, у нее все из головы не шло, на кого бы этот старикан был похож. И стала она гадать, кто бы это мог быть. Ночи не спит, все вспоминает. Ну, а как увидела она тот снимок в журнале, враз смекнула на кого – на мистера Камни. Тот точь-в-точь так голову поворачивал, когда она ему завтрак приносила.

– Приносила завтрак! – взвизгнула миссис Флетчер. – Постойте. Я бы поняла: тут что-то не так.

– Да, четырех. Они, поди, и не думали, что миссис Клоп за каждую из них по 125 долларов огребет. Мы ее спросили, а как тогда старикан выглядел, а она говорит: «Из него и тогда песок сыпался». Это как же надо понимать?

– Ну конечно же, он вовсе не был окаменелый, – заключила миссис Флетчер, приосанившись. – Но меня ему бы не провести. Я бы сразу поняла: тут что-то не так, – гордо сказала она.

– А то я не поняла, – сказала Леота. – Я как вернулась домой, чувствую, что-то здесь не так. Я и говорю Фреду: «Фред, – говорю, – что-то мне этот окаменелый старикан чудным показался». А он и говорит: «Чýдным-славным или чудным-не того?» А я ему: «Чудным-не того». – И она многозначительно потрясла расческой в воздухе.