Текст книги "Высота"

Автор книги: Йозеф Кебза

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

Свободное время, которого было не так много, Радек проводил с Иткой. Радовало, что она перестала заводить разговоры о его службе и все усерднее готовилась к свадьбе. Правда, она упрекала его за то, что он мало бывает с ней. В таких случаях Слезак боялся, как бы она снова не начала возражать против его работы. Но Итка молчала. И он решил, что она со всем смирилась, а это было ему на руку.

Поручик Владар по-настоящему увлекся Бланкой. При любой возможности он стал ездить в Прагу. Годек смеялся:

– Я знал, что однажды и с тобой такое случится.

– Ну ладно, ладно, – отбивался Владар. – Я-то уж ни в коем случае не буду ходить на задних лапках, как ты.

– Конечно, – соглашался Годек. – Ты будешь делать только то, что прочтешь в глазах своей жены. И однажды поймешь, что тоже ходишь на задних лапках.

Майор Хмелик нес посменное дежурство на КДП. Теперь своих бывших пилотов он слышал большей частью по радио. Встречаясь с кем-нибудь из них, он обычно приветливо здоровался, разговаривал, шутил, но не упоминал о новом штурме высоты. Казалось, замысел этот похоронен навсегда.

И тут произошло событие, которое выдвинуло на первый план вопрос о преимуществе в высоте перед противником. Случилось это в пятницу 16 марта.

В природе еще не ощущалось никаких признаков наступления весны. Землю прикрыла плотная облачность, дул северный ветер, поднимая с замерзшей пашни в районе аэродрома тучи пыли.

Поручик Годек сидел возле окна в помещений для летчиков, находящихся на боевом дежурстве, поглядывая время от времени то в окно, то на кроссворд в газете. Дежурство проходило спокойно, и поручику иногда приходилось бороться с зевотой. В углу тихонько наигрывал транзисторный приемник.

Годек отложил в сторону газету и прибавил звук в приемнике. Передали сигналы точного времени: наступил полдень. Прослушав последние известия, он нашел легкую музыку и под ее звуки задумался о предстоящем вечере, который обещал быть веселым. Нервный пенсионер Калоусек и сегодня, наверное, начнет стучать в стенку, но ему придется смириться: нельзя же отменять торжество! Следовательно, правила общежития, о которых Калоусек говорит на каждом собрании жильцов, но которые сам же не выполняет, потому что всегда вытряхивает свои пыльные одеяла и простыни из окна, не обращая внимания на то, что окна живущих под ним жильцов открыты, будут наверняка нарушены.

«Схожу к нему, извинюсь заранее, – решил Годек. – Вероятно, у нас будет шумно. Может быть, простит». Он представил, что сейчас делается дома. Жена бегает из одной комнаты в другую и наводит порядок. Малыш цепляется за ее юбку. На кухне готовится праздничный ужин, ведь сегодня придут гости – Радек со своей невестой, Владар и поручик Полак, новичок. Будут отмечать двадцатипятилетие Ирки. Двадцать пять лет!

Он улыбнулся и посмотрел на часы. Кажется, дежурству конца не будет. Годек стал крутить ручку приемника, то, усиливая, то ослабляя звук. За этим занятием он чуть не прослушал звонок телефона.

«Вот те на!» – промелькнуло у него в голове, и он бросился к столику. Говорил оперативный офицер командного пункта.

– Есть! – отчеканил Годек и выбежал на улицу.

Тут же к самолету побежали техник и механик. Они помогли ему устроиться в кабине, сняли с пиропатронов катапультного сиденья предохранительные чеки. Годек запустил двигатели и движением рук показал, чтобы убрали тормозные колодки. Через две минуты его самолет уже оторвался от взлетно-посадочной полосы.

Оглядевшись, Годек обратил внимание на странный серый цвет земли. По берегам извилистой реки громоздились пласты льдин, вынесенных туда половодьем и теперь накрепко прихваченных морозом. Вода спала, а льдины остались, напоминая обессилевших огромных зверей.

Самолет пробил пелену облаков и вырвался на залитый весенним солнцем простор. Летчик взял нужный курс.

В просвете между облаками виднелось пятно города. Земля была уже далеко внизу. Через некоторое время послышался голос оперативного офицера командного пункта. Спокойным тоном он сообщил, что самолет-нарушитель пересек границу и идет навстречу самолету Годека.

– Я – Сто тридцать третий, вас понял, – подтвердил Годек получение сигнала, после чего изменил немного курс и продолжил полет в направлении нарушителя.

Через несколько десятков секунд он увидел иностранный самолет. «Супер-Сейбр» оставлял за собой ясно видимый белый след. Но он исчез, как только самолет резко взмыл вверх. Годек завершил разворот и также перевел самолет на кабрирование. Стрелка высотомера показывала пятнадцать тысяч метров, но «Супер-Сейбр» продолжал набирать высоту. Годек покачал головой: согласно тактико-техническим данным, Ф-100А достиг потолка, тем не менее его серебристый корпус продолжал лезть вверх.

«Пятнадцать тысяч шестьсот!» – прошептал Годек, и в этот момент «Супер-Сейбр» перешел на горизонтальный полет. Теперь пришло время Годека. Он включил форсаж и, когда самолет, рванувшись стремительно вперед, набрал скорость, плавно потянул ручку управления на себя. Словно неведомая сила подбросила истребитель вверх.

«Хватит», – процедил Годек сквозь зубы и тут же с облегчением увидел, что преследуемый им самолет-нарушитель находится внизу. Он покачал крыльями: «Следуй за мной». Однако Ф-100А резко повернул и пошел в сторону границы. Годек среагировал на какую-то секунду позднее. Настигнув американский истребитель, он нажал кнопку радиостанции:

– Пятидесятый, я – Сто тридцать третий. Самолет не слушает команды, продолжает движение, курс – сто шестьдесят.

– Я – Пятидесятый, повторите курс, – сказал оперативный дежурный командного пункта.

– Курс – сто шестьдесят.

– Вас понял: курс – сто шестьдесят, – повторил майор Скала и сообщил свое решение: – Сто тридцать третий, я – Пятидесятый, повторите команду.

Годеку удалось еще раз обойти «Супер-Сейбр», но и на этот раз ситуация повторилась. В ответ на покачивание крыльев Ф-100А снова резко ушел в сторону, и Годеку пришлось его догонять. Он доложил об этом на командный пункт, и тут же поступила команда:

– Сто тридцать третий, я – Пятидесятый, разрешаю открыть предупредительный огонь.

Годек спокойно кивнул. В такую игру, как в кошки-мышки, можно играть бесконечно. Он отвернул немного влево и, когда удалился от нарушителя на несколько километров, сохраняя некоторое преимущество в высоте, прильнул глазом к радиолокационному прицелу. Затем снял с предохранителя пушки и легко нажал на спуск. Самолет немного качнуло, из двух стволов понеслись вперед трассирующие снаряды. Их следы прошли в нескольких сотнях метров перед кабиной иностранного самолета.

Пилот-нарушитель отреагировал неожиданным образом. Все произошло буквально в считанные секунды. У самолета Годека оказался незащищенным бок. Прежде чем Годек успел развернуться для новой атаки, противник довернул влево и с близкого расстояния открыл огонь.

К счастью, МиГ-19 на какую-то долю секунды до этого взмыл вверх, и Годек только проводил взглядом следы от снарядов, пролетевших в такой близости от него, что ему даже показалось, будто он услышал их шипение.

– Ах ты мерзавец! – вырвалось у Годека. Он посмотрел назад, окинул взглядом плоскости. Повреждений не видно. Кажется, все в порядке. Повернув голову влево, он увидел, как самолет-нарушитель спокойно удалялся на запад. Годек сообщил по радио: – Пятидесятый, я – Сто тридцать третий, истребитель уходит, курс сто пятьдесят. Открыл ответный огонь, попаданий нет, прием.

– Я – Пятидесятый, как топливо?

– Одна тысяча пятьсот, прием.

– Я – Пятидесятый, возвращайтесь на базу.

– Я – Сто тридцать третий, вас понял.

Когда Годек начал снижаться над аэродромом, он услышал в наушниках знакомый голос Хмелика:

– Сто тридцать третий, я – Третий. Как себя чувствуешь? Прием.

– Немного дрожат колени, – откровенно признался Годек.

На земле техники внимательно осмотрели его самолет.

– Что там было? – спросил один из них.

Годек пожал плечами:

– Открыл по мне огонь с довольно близкого расстояния, поэтому, наверное, и не попал. Но вы-то откуда знаете?

– Промчался тут Хмелик на газике и крикнул нам. Да вон он едет.

Годек прищурил глаза. Со стороны КДП на бешеной скорости приближалась серо-зеленая машина. Брезент хлопал на ветру. На стоянке машина резко затормозила, из нее выскочил Хмелик.

– Ну как, цел? – крикнул он.

Годек был тронут его заботой:

– Все в порядке, Гонза!

– Тогда садись, я отвезу тебя в штаб. Коларж уже туда поехал, нужно составить протокол.

Годек забрался на заднее сиденье, Хмелик сел рядом с водителем.

– Как это случилось? – спросил он, как только машина тронулась.

– Я и сам до конца еще не понял, – пожал Годек плечами. – Я дал очередь с упреждением и чуть за это не поплатился.. Он тут же дал ответную очередь.

– Чем дальше, тем больше они себе позволяют, – процедил Хмелик сквозь зубы.

– Знаешь, меня больше всего поразило то, что я встретил его на высоте почти шестнадцать тысяч метров. На тысячу метров выше, чем указано в тактико-технических данных.

– Серьезно? – удивленно протянул Хмелик. Его брови подскочили вверх: – Шестнадцать тысяч?

– Да, почти. Если точно – пятнадцать тысяч шестьсот. – У нас тоже есть резервы. Об этом как раз говорил Йозеф. Мы сейчас поднимаемся на семнадцать тысяч, но, как минимум, надо иметь превосходство в одну тысячу.

Хмелик предложил Годеку сигарету:

– Теперь Кучера вспомнит о своем обещании…

Годек взглянул на часы. Была половина первого. Сынишка ложится спать, а жена, наверное, начинает делать соломку. В шесть придут гости. Он улыбнулся.

Машина остановилась перед зданием штаба. Годек последний раз затянулся сигаретой и открыл дверцу.

– Вот и приехали. Этот парень чуть не испортил мне праздник.

– А что отмечаешь? – спросил Хмелик, чувствуя некоторую неловкость.

– День рождения. Двадцать пять!

– Тогда с днем рождения тебя! Желаю всего наилучшего. – Хмелик пожал Годеку руку. – Тебе сегодня повезло.

– А вы не хотите прийти? Вина и закуски хватит. Приходите в шесть.

Майор покачал головой:

– Нет, спасибо. Я с удовольствием бы сейчас поспал. Все-таки сутки отдежурил. Хорошего тебе праздника. Будь здоров!

Хмелик посмотрел вслед Годеку, когда тот направился в здание штаба. Ему подумалось, что, если бы поручик опоздал с маневром на какую-то долю секунды, он бы уже никогда больше не отмечал свой день рождения…

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

В конце марта солнце еще было не в силах растопить лежащие по берегам реки льдины, но первые же апрельские дни ознаменовали наступление необычно теплой весны. Разлившиеся реки уносили прочь-все, что попадалось им на пути, – ветви, корни, бревна. Берега, поля и луга покрылись нежной светло-зеленой травкой.

Припекало солнце, и мальчишки из окрестных деревень уже в апреле начали купаться в речке. Их голые тела поблескивали в воде, словно в узкой струе ртути, на которую была похожа река, если смотреть на нее из самолета. Слезак видел эту картину каждый раз при взлете, и ему всегда в подобные минуты вспоминалось детство, проведенное на берегах холодной и темной речки Плоучнице, вода которой считалась лечебной.

Своими воспоминаниями о прошлом он пытался подавить волнение, которое в последнее время овладевало им, как только он садился в самолет. Приближался важный для всех момент. После недавнего случая с Иркой Годеком в эскадрилье да и во всем полку разговоры так или иначе шли вокруг установления рекорда высоты. В ближайшее время командир полка должен был назначить время и назвать фамилии, летчиков. Но перед этим Слезаку, новому командиру звена, пришлось пережить несколько неприятных минут.

Однажды вечером, в начале апреля, в общежитии появился Годек. Вид у него был расстроенный. Он озирался по сторонам, посматривал на часы. Слезак удивился: Ирка после своей женитьбы в общежитие ни разу не заходил.

– Я скорее ожидал бы увидеть у себя дальних родственников, чем тебя, – с удивлением проговорил Слезак. – Садись, я один дома. Яно опять помчался к своей фее.

– Это хорошо, что мы одни, – пробормотал Годек и уставился в пол. – Я, Радек, пришел почти по служебному вопросу.

– Может, оставим служебные вопросы до утра? – предложил Слезак.

– Нет-нет. Лучше сейчас.

Слезака удивило необычное волнение Годека. Чтобы немного успокоить друга, он произнес грубее, чем обычно:

– Ну говори, что там у тебя?

– Дело такое… – медленно начал Годек. – Не знаю, как сказать…

– Кого касается твое дело? – спросил Слезак официальным тоном.

– Меня, нас, авиации.

– Вот так номер!

– Нелегко мне было решиться на этот разговор, но прошу понять меня правильно.

– Я не знаю пока, о чем идет речь. Давай не тяни.

– Послушай, Радек, сейчас решается вопрос о том, кто из нашего звена совершит испытательный полет. Я знаю, что ты полетишь обязательно. Больше двух Старик не выделит. Возможно, сначала ты будешь один, а потом полетит пара. Тогда полетишь опять ты и кто-то из нас двоих – я или Яно. Ну и я…

Слезак прервал его:

– Если ты хочешь уговорить меня, чтобы я взял тебя или подействовал на Старика в твою пользу, то зря стараешься. Я от тебя такого не ожидал. Яно никогда бы так не поступил. Жаль, что здесь его нет, не знаю, как бы он к этому отнесся. Это не по-товарищески. К тому же не я это решаю.

– Но я как раз и хочу, чтобы летел Яно.

– Ах вот как! Это другое дело.

– Нет, все не так, как ты думаешь, – тихо продолжал Годек. – Я хочу просить тебя… если командир полка решит насчет меня… просто я не смогу полететь…

Слезак встал и прошелся по небольшой квадратной комнатке. Особенно тут не разгуляешься, но несколько шагов надо было сделать, чтобы успокоиться.

– Послушай, Ирка, первое апреля вчера было, – произнес он официальным тоном.

– Я говорю серьезно, – сухо ответил Годек. – Я попросту сдаюсь. Никто не может меня заставить. И тебе я докладываю об этом как командиру. Вот и все… Мне хотелось объяснить все тебе, но получилось, как видишь, иначе.

– Важен результат, а не объяснение, – вздохнул Слезак и вновь уселся на стул. Взглянув на друга, он продолжал: – Что ты валяешь дурака? Что тебе втемяшилось? Еще ничего не решено, а ты нюни распустил. Может быть, я один полечу. Ведь ничего не известно. Так что успокойся.

Годек обхватил голову руками и вздохнул:

– Пусть летит тот, кто хочет, а я не полечу. Не хочу.

– Не верю, – отрезал Слезак и взял сигарету.

– Не могу, – произнес Годек.

– Ты здоров как бык. Ну назови же мне причину!

– Я не могу из-за жены. Она против.

Слезак чуть не рассмеялся, но в глазах его промелькнул злой огонек.

– Ах вот как! Тогда другое дело. Из-за жены! Такую причину можно признать уважительной. А как вообще получилось, что твоя жена узнала о готовящемся полете?

– Узнала, и все тут. Полет – дело добровольное. Я еще раз заявляю, что не полечу… Можешь думать обо мне все, что хочешь.

– А если этого потребует долг?

– Тогда другое дело… Кстати, я не виноват, что она узнала о полете. А трусом я никогда не был и не буду. В этом ты уже мог убедиться… Жена день и ночь жужжит мне в уши, чтобы я не испытывал судьбу, хватит, моя, и одного…

– Йозефа не трогай! – крикнул Слезак.

– Тогда у меня все, – проговорил печально Годек и медленно встал. Он сделал нерешительный шаг к двери, словно ожидая, что Слезак его окликнет, но тот молча курил.

– Хорошо, буду иметь в виду твое заявление, – произнес наконец Слезак. – Ты со мной не полетишь. Решено.

Годек пожал плечами и вышел из комнаты.

У Слезака остался на душе неприятный осадок, он испытывал чувство стыда за Годека, за его зависимость от жены. А может, не в этом дело, а в том, что после встречи с нарушителем у летчика появился страх за свою жизнь?..

В последующие дни при общении с Годеком Слезак вел себя так, будто ничего не случилось. Тем не менее холодок в их отношениях остался. Это заметил Ян Владар, и между ним и Годеком состоялся откровенный разговор. Ян не осуждал Ирку.

– Выбрось это из головы, – по-дружески посоветовал он. – У Радека хватает забот, вскоре он об этом забудет, вот увидишь.

Ян не хотел, чтобы из-за предстоящей попытки установить рекорд высоты в их звене возникли разногласия. Он верил, что со временем все проблемы исчезнут.

И вот наступил день, когда командир полка принял решение допустить к полету Слезака и Владара. Получилось так, как и хотел Годек. Он был честным парнем: сумел признать свою слабость и не скрывал огорчения.

– По правде говоря, я тебе завидую, Яно, – хмуро сказал Годек. – Но я не справился бы со своей, она прямо как бешеная. Да и мальчишка у меня.

– Понимаю, – кивнул Владар. – А как быть, если предложат проделать то же самое всем?

– Это будет приказ, – убежденно ответил Годек, – который обязателен для всех. Мы, остальные, полетим вслед за другими, по проверенному пути.

С этого дня все помыслы Слезака сосредоточились на предстоящем полете, к которому он давно стремился. Но тут появилось непредвиденное затруднение. Полковой врач настаивал перед этим особым полетом провести специальное обследование сердца и легких. Слезак считал это ненужным делом, но деваться было некуда. Доктор добился своего.

– Вот волокитчики, – ворчал Радек, когда они вместе с Яном в один из апрельских дней поднимались к госпиталю, потому что в медпункте не было нужной аппаратуры. И тут Владар неожиданно бросил:

– А как Итка? Что ты ей скажешь?

Слезак опешил. Об этом он и не подумал. Конечно, Итка удивится, когда увидит их обоих на обследовании. Он вспомнил об обещании, данном им на Новый год. В памяти всплыло сконфуженное лицо Годека, его лепетание, когда они беседовали в общежитии. И он будет так же выглядеть? Из-за женских причуд?

– Если потребуется, я скажу ей правду, – быстро ответил Слезак и полез в карман за пропуском: они были уже у дверей госпиталя.

– Вам повезло, – сказал Радеку узнавший его вахтер. – Сегодня Итушка дежурит.

– Да, очень нам повезло, – пробурчал в ответ Радек и направился с Яном к рентгеновскому кабинету.

– Вполне возможно, что мы с ней не встретимся, – предположил вслух Владар, стараясь как-то успокоить товарища.

– Не пройдет и минуты, как Итка появится перед нами. Вахтер уже, наверное, названивает ей.

Действительно, не успели они сесть в комнате ожидания на широкую белую скамью, как в дверях появилась Итка. Слезак тихо вздохнул и вышел с ней в коридор.

– Что случилось, Радек? – спросила она с беспокойством. – Что ты здесь делаешь?

Слезак хотел поцеловать ее, но она прикрыла ему губы ладонью. Ее вопрошающий взгляд требовал ответа.

– Зачем ты пришел на рентген? – повторила она.

– Доктор решил провести обследование.

– Просто так? – В ее голосе прозвучало недоверие.

– Нет, не просто, – чуть слышно проговорил он и наклонил голову, пытаясь уйти от ее внимательного взгляда, ловившего каждый его жест.

– Так в чем дело? Почему ты здесь?

– Итушка… я бы объяснил тебе, но… сейчас просто нет времени. После обследования я свободен. Мы договорились встретиться завтра, но теперь можно будет сделать это и сегодня. Тогда и поговорим.

– Об этом?

– Да, и об этом тоже.

На лбу у Итки появилась глубокая морщина. Девушка засунула руки в карманы халата и горько улыбнулась.

– Кто из вас полетит, ты или Яно? – спросила она тихо.

– Мы оба.

– Радек, я прошу тебя… ведь ты мне обещал…

Слезак оторвал взгляд от кафельного пола и ответил так, чтобы она поняла бесполезность разговора на эту тему:

– Да, обещал, но это было ошибкой с моей стороны. Я не должен был этого делать. Я обязан лететь. Это не тебе решать.

Отворилась дверь, и появилась вихрастая голова Владара.

– Извините. Радек, нас уже вызывают.

Слезак повернулся к Итке:

– Ты кончаешь в шесть?

– Да. Подожди меня, – проговорила Итка и побежала к рентгенологам.

Ей пришла в голову наивная мысль: не могут ли они помочь? Но Итка тут же отбросила эту идею. Она знала, что Радек здоров, поэтому врач ничем не поможет ей, подумает еще, что она сошла с ума. Поэтому Итка вернулась назад, крепко сжав кулачки в карманах, готовая сделать все, чтобы помешать Радеку. Он должен ее послушаться. Хотя бы только в этом деле. Она заскочила в гардероб, открыла сумочку и с облегчением вздохнула: ключи от дачи были на месте. Сейчас она была готова испробовать все средства – и слова, и ласку. Ее охватило чувство страха, ведь это сумасшествие может начаться уже завтра, послезавтра. Ей суждено ждать дни и ночи напролет, содрогаясь от ужаса при мысли, что Радека могут привезти, как привезли Матоуша…

Если ничего не поможет, она прибегнет к последнему средству: поставит его перед выбором – или она, или полет. Пусть это будет только угроза, но она использует и ее. Итка ругала себя за то, что не была настойчивой, примирилась с его работой, поверила, что она такая же, как и любая другая, позволила себя успокоить, и вот результат.

Она так разволновалась, что ей пришлось после возвращения к себе сварить крепкий кофе.

Вскоре к ней заглянула Здена и вытаращила на нее глаза:

– Ну и видок! Что случилось?

Итка в двух словах рассказала, к чему готовится Радек.

– Мужчины всегда были жестокими глупцами, – стала утешать ее Здена, чувствуя при этом, как ее душу охватывает приступ злорадства. «Дурочка! – думала она про Итку. – Иметь такого парня! И что она знает о настоящих мучениях? Еще копается, условия ставит!»

Итка даже не заметила, когда Здена ушла. Только появление доктора Данека вывело ее из задумчивости.

– Вы здесь! – радостно воскликнул он.

Итка медленно встала, стараясь спрятать чашку кофе. Но доктор, не обратив внимания на кофе, возбужденно продолжал:

– Я хотел бы вас, Итка, кое о чем попросить. Я закончил свою работу, ну и… защитился… Теперь все позади. Через пару дней мне предстоит отметить это с друзьями. Буду очень рад, если вы примете мое приглашение…

В первый момент Итка хотела ответить резким отказом, крикнуть, что у нее и так голова идет кругом, но она взяла себя в руки. Данек ведь не виноват в ее проблемах. Надо его поздравить. Она протянула ему руку, и он крепко ее пожал.

– Поздравляю, – выдавила Итка, преодолевая спазмы в горле.

– Так вы придете? – спросил доктор.

– Да, с удовольствием, – ответила она уже тверже, чувствуя, что он придает ее ответу большое значение. – Только прошу вас заблаговременно известить меня. Еще раз поздравляю.

Данек отпустил ее руку и так внимательно взглянул девушке в лицо, что она смутилась.

– У меня сегодня по-настоящему счастливый день, Итка! – тихо проговорил он и вышел в коридор.

Обследование закончилось к вечеру, и результат его оказался таким, какого все ожидали. Подавая летчикам медицинскую справку в запечатанном конверте, доктор Данек спросил:

– Зачем вас сюда, собственно, прислали? К вашему здоровью нет абсолютно никаких претензий.

Радек посмотрел на бледное спокойное лицо доктора и сказал:

– Речь идет об установлении рекорда высоты. Наверное, поэтому и прислали. Мы полетим вдвоем.

– Серьезно? – удивился Данек и рассеянно улыбнулся. – Тогда ни пуха вам, ни пера!

– Спасибо, – ответил за себя и за друга Владар и подтолкнул Радека к выходу.

В коридоре Владар набросился на Радека:

– Ты прямо как малое дитя! Зачем рассказывать ему про такие вещи? Заметил, как его это интересует? Пошли отсюда.

Они выбрались из холодных коридоров госпиталя на улицу. Вечер обещал быть теплым, в воздухе чувствовался запах хвои. Владар вздохнул:

– Такое тепло в апреле! Ударят в мае морозы, и все померзнет. Не к добру это.

Повернувшись к молчавшему Слезаку, он спросил:

– Пойдешь со мной?

– Нет, меня ждет Итка. Вон она, – показал Радек в сторону речки.

На берегу виднелась фигура девушки в светлом плаще.

– Ладно, – кивнул Владар. Ему подумалось, что это свидание не будет для Радека легким.

И Радек своим вопросом подтвердил его догадку:

– Яно, что бы тебе сказала Бланка, если бы узнала об этом необычном полете?

– Она бы одобрила, – не задумываясь ответил Яно. – Но она ничего не знает.

– Тогда тебе повезло, – со вздохом произнес Радек и приложил ладонь к козырьку фуражки. – Будь здоров. Я вернусь поздно. В случае чего, я в «Палаце».

Он быстро сбежал вниз, к речке. Итка, увидев Радека, протянула к нему руки и быстро поцеловала. Радек обхватил ее рукой за талию, и некоторое время они шли молча.

– Ну так что? – спросила она.

– Все отлично.

– Я не о том.

Радек промолчал.

– Жаль, что Яно сегодня без машины. У меня ключи с собой, – сказала Итка и прижалась к Радеку.

– Знаешь, Итка, давай сегодня посидим за чашкой кофе. У меня не очень много времени, поэтому так будет лучше.

– Лучше? – повторила она, и ей стало неловко за свое предложение.

– Да, нам обоим нужна спокойная обстановка, если ты еще хочешь об этом поговорить. А если не хочешь, что доставило бы мне огромную радость, тогда пойдем в «Палац», выпьем для окончательного примирения.

– А если примирения не будет, то пить не станем? – попыталась она пошутить.

– Нет, отчего же, – растерянно произнес Радек. – Только не начинай снова об этом…

– Я должна тебя разочаровать, – перебила она. – Но обещаю тебя понять. Прошу тебя сделать то же самое в отношении меня.

Радек остановился и прижал девушку к себе. Она подняла к нему лицо. И он особенно остро ощутил вдруг, что не может потерять Итку, ее красота и постоянная борьба за их любовь привлекают его точно так же, как и предстоящее задание. Он нежно поцеловал ее.

Кафе оказалось полупустым. Они устроились за столиком в глубокой нише и закурили. Первым нарушил молчание Радек. Он продолжил диалог, начатый по пути к кафе. Впрочем, диалог этот начался давно, Радек хорошо это знает, и вот теперь он близится к завершению.

– Приведи мне, Итка, свои аргументы. А потом я приведу тебе свои. Только поговорим спокойно, иначе мы ничего не решим.

Она пожала плечами:

– Мои аргументы ты знаешь. Может быть, это звучит странно, но я боюсь за тебя. Мне нужна уверенность. Я уже говорила тебе, что была бы самой счастливой, если бы ты не был военным.

– А кем же мне быть тогда? Альпинистом, что ли? – спросил Радек. – Только в чем была бы разница?

– Зачем такие крайности? Разве ты не можешь быть обычным человеком?

– Я и есть самый обычный человек, как и все другие.

– Это правда, – согласилась она. – Но то, что ты делаешь, нельзя назвать обычным делом. Я смирилась с тем, что ты летаешь, разве тебе этого мало? Сейчас у тебя в голове мысли о рекорде, через час ты выдумаешь что-нибудь другое, но каждый раз это наверняка будет что-то из ряда вон выходящее, связанное с опасностью. Именно с опасностью, а не просто с риском. Я могу согласиться с тем, что имеет определенную цель, смысл. А тут?..

Слезак почувствовал, как им овладевает злость, и взглянул ей прямо в глаза.

– Зачем ты это делаешь, а? Зачем мучаешь меня? – продолжала она.

– Не знаю, как бы тебе это получше сказать, – ответил он, беря ее руки в свои ладони. – Когда человек впервые попытался подняться в воздух, его сочли сумасшедшим. Практическая значимость этого была осознана много позднее. Человек ведь не может всегда точно объяснить, зачем он делает то или иное. Вспомни Бланку. Сколько раз за неделю она рискует упасть, но тем не менее идет на это снова и снова. Спроси у нее, зачем она это делает, и она опять ответит, как в тот раз зимой: «…Иначе я не могу жить».

– Гм, как хорошо ты помнишь то, что говорят другие женщины. Меня же ты иногда просто не слушаешь…

– Потому что ты требуешь от меня невозможного.

Она погасила в пепельнице сигарету, высвободила из его ладоней свою руку и поправила волосы. Радек заметил, что сидящие за соседним столиком мужчины бросают на Итку взгляды. Раньше он всегда гордился этим, но теперь это его раздражало.

– Дело не в этом, – спокойно ответила Итка. – Если бы ты выполнял какое-то важное задание, от которого зависели человеческие жизни, тогда понятно… А что тут? Рекорд?

– Мы уже говорили об этом, – прервал ее Радек. – Что ты хочешь мне предложить взамен? Работу в штабе? Сытую, спокойную жизнь? Воскресные прогулки с детьми? Придет время, и все это надоест. Возникнут проблемы.

Она хотела улыбнуться, но не смогла. Подбородок ее задрожал. Радек с пренебрежением относился к тому, что составляло для нее смысл жизни, предмет мечтаний и желаний. Другого она не могла ему предложить. В то же время она была убеждена, что даст ему очень много: свою горячую любовь и нежность, любовь будущих детей, спокойный, четкий ритм жизни. Все это и составляет основу семьи, к этому стремится любой человек. А он издевается над этим! По его мнению, смысл жизни заключается в неопределенности, опасностях и тревогах. Вывод из всего этого может быть только один.

– Знаешь, – медленно проговорила Итка, – мы не подходим друг другу. – Она насторожилась в ожидании ответа. Ей захотелось, чтобы он начал убеждать ее в противном, стал бы уверять в своей любви. Но Радек лишь усмехнулся и махнул рукой:

– Это пройдет у тебя, Итушка. Мы подходим друг другу как раз потому, что мы разные люди.

– Не называй меня Итушкой, прошу тебя. Во всяком случае, сейчас. Я не маленькая. Не сердись… Скажи мне, как ты представляешь наше будущее.

В эту минуту Итка была до неузнаваемости серьезной. Тем не менее он сказал правду:

– Я должен буду поделить время между тобой и работой. Я не знаю ни одного по-настоящему счастливого человека, который бы не занимался своим любимым делом.

– И много таких людей?

– Мало, но я отношусь к их числу. Если бы у тебя была такая работа, я боялся бы за тебя, но не ставил бы никаких условий. Кстати, твоя работа, я думаю, тебе нравится тоже, а когда ты закончишь учебу, будешь занята еще больше. Что бы ты сказала, если бы я стал предъявлять тебе за это претензии?

– Ерунду говоришь! – воскликнула она. – Я ведь никогда… не рискую жизнью. А ты уже один раз… вспомни!

– Я знаю, – кивнул Радек. – Но для меня моя работа значит очень много.

– Работа! – повторила она. – Какая работа?

Радек стиснул зубы и через минуту ответил твердым голосом:

– Хорошо, пусть это не работа, если тебе так хочется, пусть это сумасбродство, страсть, но я этого никогда не брошу. Ни за что на свете! – Он снова взял ее за руки и заговорил с мольбой в голосе: – Милая, не мучай меня. Ведь я все равно не смогу гарантировать тебе полного спокойствия. Я летчик, и, естественно, со мной всякое может случиться. Какие тут могут быть гарантии?

Она отрицательно покачала головой и прикрыла глаза, едва сдерживаясь, чтобы не расплакаться.

– Я сделаю такое, что ты и представить себе не можешь, – с отчаянием прошептала она.

Радек пожал плечами. Он не переносил ультиматумов. К тому же его терпение кончалось.

– Подумай об этом, – настаивала она.

Он покачал головой и заметил, что сидящие за соседним столом мужчины прислушиваются к их словам. До него долетела брошенная кем-то фраза:

– Такая красавица принесет ему много хлопот!