Текст книги "Высота"

Автор книги: Йозеф Кебза

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

Идя к замполиту, Матоуш еще раз продумал то, что хотел сказать.

– Честное слово, не могу больше откладывать… – объяснил он Резеку свое внезапное появление. – Год заканчивается, а хотелось бы попытать счастья еще в этом году. Если, конечно, будет разрешено, или если вообще у меня что-нибудь получится.

Выслушав такое вступление, Резек поправил рукой черные волосы и с улыбкой произнес:

– Ну, валяй! – Он открыл небольшой блокнот и взял ручку.

– Главное, чтобы ты договорился с Хмеликом. Боюсь, что после происшествия с Радеком он будет относиться к подобным предложениям отрицательно.

– Я пока не знаю, о чем идет речь, но думаю, ты прав: он ко всяким начинаниям теперь будет относиться еще более осторожно. Ничего удивительного. Я тоже присутствовал на заседании комиссии, и командир полка…

– Но из-за этого, надо думать, жизнь не остановится…

– Ну, а конкретно, в чем дело? – спросил Резек.

Матоуш быстро заговорил:

– Я хотел бы установить на наших «мигах» рекорд высоты. Разумеется, без специальной подготовки. Проверить максимальный потолок. Просто подняться как можно выше. – Он перевел дыхание и посмотрел прямо в глаза Резеку: – Я все продумал. Разговаривал с инженером полка, когда он еще жил со мной. Дело это реальное, просто кому-то надо его начать. А для этого кто-то должен взять на себя…

– Какова степень риска? – перебил его Резек, записывая в блокноте: «Попытка рекорда».

– Риск? Такой же, как и при любой другой деятельности человека. Кто ничего не делает, тот никогда не ошибается. Но если быть внимательным, риск будет минимальным.

– Кто-нибудь уже пытался?

– Не знаю. Во всяком случае, о попытках достичь рекордной высоты для этих самолетов мне неизвестно.

– А почему именно ты?.. – Резек не закончил фразу, поставил в блокноте знак вопроса и затем спросил: – Как ты мыслишь это осуществить?

Матоуш попросил лист чистой бумаги и принялся чертить.

– Видишь ли, в общем это будет выглядеть так. Старт с нашего аэродрома и подъем по трассе, скажем, до высоты десяти тысяч метров. Скорость подъема восемьдесят – сто двадцать метров в секунду. Горизонтальная скорость составляет тысячу километров в час. Ее нужно выдержать. Угол подъема – двадцать пять градусов. Подъем можно продолжать до пятнадцати тысяч метров. Скорость подъема и угол будут изменяться в зависимости от высоты. Это ясно. От точки поворота возвращаюсь назад. И тут начинается самое главное. – Матоуш нарисовал прямую линию и от нее большую дугу. Получилось что-то вроде капли. – Во время спуска на обратном пути я делаю разгон машины на форсаже до М = 1,4 или чуть меньшей величины. Это похоже на то, как если бы ты на машине после ровного спуска круто взял вверх. Так и тут, надо разогнаться как можно сильнее. При сверхзвуковой скорости М = 1,4 нужно найти такой угол в положении стабилизатора, чтобы подняться как можно выше. Этот угол составит что-то в пределах десяти градусов от искусственного горизонта. Точно не знаю, это нужно проверить на практике.

– А дальше? – спросил Резек задумчиво, когда Матоуш замолчал. В его ушах еще звучали восторженные нотки голоса друга.

– Машина будет идти на подъем, – продолжал деловито Матоуш, – но, как только скорость упадет до четырехсот пятидесяти километров в час, я снова переведу ее в режим спуска. Сделав разгон, я опять отклоняю стабилизатор, и снова меня выносит – выше или ниже. Об этом точно узнаешь только там, наверху.

– Как с топливом? – спросил Резек: как-никак он ведь тоже был летчиком.

– При остатке шестьсот литров прекращаю все попытки, чтобы спокойно долететь домой.

Пока Матоуш чертил свои схемы, Резек обдумывал, что сам он может предпринять в этом деле. Он понимал, что возникнет целый ряд вопросов и они наверняка позднее внесут какие-либо изменения в планы Матоуша. Но уже сейчас Резеку было ясно, что он пойдет к командиру эскадрильи с этим предложением и прозондирует почву. Только бы удалось уговорить… Конечно, это будет нелегко, вряд ли Хмелик добровольно согласится на такой эксперимент.

– Ты не слушаешь меня, – сказал Матоуш с обидой и оттолкнул бумагу со схемой.

– Слушаю, слушаю, – успокоил его Резек. – Просто я подумал, как подойти с этим делом к Хмелику.

– Может быть, под тем предлогом, что мы хотим восстановить авторитет звена?

Резек засмеялся:

– Мне то же самое пришло в голову. Наверное, так и сделаем. Понятно, что прежде всего нужно получить его согласие. Я попробую обсудить это в партийном комитете. Но у меня есть еще несколько вопросов. Во-первых, каково практическое значение эксперимента?

– Так, – вздохнул Матоуш. Он понял, что наступил самый тяжелый для него момент, когда требуется защищать свою идею именно с этой точки зрения. – Практическое значение его велико. Во-первых, как я уже сказал, нам нужно восстановить репутацию, особенно репутацию моего звена. Но это не самое главное. Если попытка окажется успешной – а я надеюсь, что так и будет, – это пойдет на пользу всему полку и – как бы лучше выразиться? – нашему общему делу.

– Цель, какова цель?! – настойчиво повторил Резек. В его голосе прозвучали недовольные нотки, неожиданные даже для него самого, и он поспешил предложить Матоушу сигарету, чтобы как-то ослабить напряжение. «Надо, чтобы Матоуш понял, что такие же вопросы поставит перед ним Хмелик, а перед Хмеликом – командир полка и так далее…» – озабоченно думал Резек.

– Цель? – выдохнул Матоуш колечко дыма. – Я напомню, что человек всегда стремится достичь чего-то большего, в этом нет ничего дурного. А цель состоит прежде всего в том, что мы всегда будем иметь преимущество в высоте, в случае появления непрошеного гостя.

– Оно уже есть у нас, – возразил Резек и незаметно взглянул на часы: он обещал жене пойти с ней в кино, а было уже почти пять часов, и на улице стемнело. «С кино ничего не получится», – подумал он. – Насколько мне известно, вы можете летать выше их по крайней мере на тысячу метров, так?

– Так-то оно так, – кивнул Матоуш, – но долго ли мы будем летать выше их? Ведь никогда не знаешь, какой сюрприз преподнесет нарушитель воздушной границы. Что тогда? Разве ты забыл, как они делали все, что хотели, а мы на них только беспомощно смотрели? Вспомни-ка. Американца мы заставили приземлиться, это верно, хотя они теперь и посылают самолеты типа Ф-100А «Супер-Сейбр». Но воздушные шары могут летать и выше. С самого первого дня в этом году у нас нет спокойной минуты. Словно кому-то за границей помешало, что мы в июле проголосовали за социалистическую конституцию. А что творилось весной, во время подготовки к выборам! Сколько было листовок! Сколько случаев нарушения границ! Пришлось дежурить непрерывно, я ни одной телепередачи со спартакиады не видел. Поэтому мне кажется, ребята из парткома должны нас поддержать, даже если Хмелику наше предложение не понравится. – Выговорившись, Матоуш перевел дух.

Резек погасил сигарету и приоткрыл окно. Поток влажного воздуха начал разгонять сигаретный дым.

– Я понимаю тебя, Йозеф. Однако ты ведь должен знать, что МиГ-19 не последнее слово нашей авиационной техники.

– Конечно. Но мы еще не получили новых самолетов. И многое может произойти, прежде чем получим.

– Не думаю, – возразил Резек. – Первые реактивные машины советские товарищи дали нам своевременно. И мы вовремя получим более совершенную технику, если в этом будет необходимость.

– Согласен. Но ведь и у противника может появиться какой-нибудь улучшенный вариант самолета, имеющий одинаковые тактико-технические данные с нашими машинами. Что тогда? Окажемся на одном уровне. А этого для обороны мало, сам знаешь.

– Я не стратег, – пробурчал Резек, закрывая окно, – но ты прав. Всегда неплохо иметь какой-то резерв.

Матоуш заметил, что замполит нервничает, и сконфузился, подумав, что в этом виноват он. Зачем напрасно человека задерживать в кабинете? Ведь можно было зайти к нему домой, жена оставила бы их наедине, и они спокойно во всем разобрались бы, хотя, конечно, такие вещи лучше всего решать на аэродроме.

– Давай поставим точку. Самое главное я тебе сказал. А что касается превосходства и тактики, то пусть об этом думают начальники наверху. Мы же попросту хотим летать выше, как можно выше.

– Жаль, что уже прошли авиационные соревнования. Мы осуществили бы эту хорошую идею в их рамках.

– Я думаю, что в данном случае можно обойтись и без соревнований, – разочарованно ответил Матоуш. – Только не связывайся со штабами. Тогда заранее можно считать дело загубленным.

– Но ты, дружище, надеюсь, понимаешь, что действовать надо по команде.

– И тем не менее я хочу предпринять попытку еще в этом году! – выпалил Матоуш и тряхнул головой, готовый, если надо, снова изложить суть дела с самого начала.

– В этом году? – повторил Резек удивленно и замолк. Ему не хотелось отговаривать Матоуша. Один из принципов его работы с людьми состоял в том, чтобы никогда не отбивать у них желания трудиться энергично. Но Резек знал, как тяжело будет осуществить замысел Матоуша. Особенно в такой короткий срок. Скоро конец года, появится масса других забот. Завершается выполнение годового плана. – Ну и темпы у тебя!

– Зачем же откладывать эксперимент? – спросил Матоуш более спокойным тоном.

– С этим я согласен. Но позволит ли погода?

– Мне нужен всего один ясный день, а он, видимо, будет. Но подготовку надо начинать немедленно.

– Ты говорил об этом ребятам из звена?

– Да, они знают. Теперь это известно, вероятно, уже всей эскадрилье. Ирка Годек разболтал. Ты знаешь его. Наверное, рассказал по секрету и своей жене, так что через неделю можно будет услышать об этом в городе, где-нибудь в молочной. К счастью, в этом нет никакой военной тайны. Но Ирка меня просто бесит: все дома выбалтывает.

– Наверное, не все, – не согласился с ним замполит. – А то давно бы сидел в каталажке.

– Но о моей затее он наверняка рассказал. Любит строить из себя перед ней героя.

– Ну а что говорят ребята из звена? – спросил Резек, снова доставая из кармана сигареты. Мнение сослуживцев по звену могло бы помочь ему при разговоре с Хмеликом.

Матоуш пожал плечами:

– Большинство одобряет.

– Послушай, – Резек снова закурил, – я за то, чтобы ты попробовал. Поговорю об этом с Гонзой, хотя думаю, что и тебе самому надо сходить к нему. Правда, он сердит на тебя из-за Слезака, так что сначала попытаюсь я. Принять решение должен командир, он и будет нести ответственность за эксперимент… Я рад, что ты пришел ко мне, чувствовал, что в твоей голове что-то зреет… – Резек начал одеваться. – Еще небольшая просьба. Напомни своим ребятам, чтобы, уходя с аэродрома, сообщали, где их может найти посыльный в случае тревоги. В прошлый раз были недоразумения, этого не должно повториться. Проверь, пожалуйста.

Замполит сказал об этом как бы между прочим, но заметил, что Матоуш заволновался. Лицо Йозефа помрачнело, он встал, прошел к дверям, вернулся и посмотрел Резеку в глаза:

– Это и меня касается, я понимаю. Но в последние полгода я редко покидал военный городок, – сказал он.

– Я тебя ни в чем не упрекаю, но сам понимаешь, какая у нас служба. Кто-то всегда должен знать, где мы находимся, – твердо ответил Резек.

Матоуш снова не смог промолчать:

– Хорошо, хорошо. Для сведения на будущее – меня искать по адресу: Галькова улица, одиннадцать, второй этаж, пани Андреа Кремницкая.

Резек в растерянности перекладывал ключи из одной руки в другую.

– Главное, чтобы об этом знали посыльные или дежурный по части. – Он задумался и произнес вслух: – Кремницкая… Эта фамилия, кажется, мне знакома. Не жена ли известного автогонщика?

– Да, она, – неохотно подтвердил Матоуш. – Они развелись. А год спустя он разбился.

– Конечно, – обронил Резек в дверях, – таким спортсменам нужен надежный, спокойный тыл. А когда его нет, все может случиться. Я был бы рад, если бы ты, если бы… – Резек на минуту замешкался. Ему не хотелось говорить: «Если бы ты был счастлив», но ничего иного своему другу он не хотел желать.

– Если бы я как-то это уладил? – пришел Матоуш ему на помощь, по-своему поняв замешательство Резека. – Так вот, со временем там, возможно, будет мое постоянное местожительство, но ненадолго, я не хочу жить на чужой квартире. Так что и со мной у тебя будут заботы. Еще один проситель. Начальник гарнизона с ума сойдет.

– Ты это серьезно? Матоуш пожал плечами:

– А что, по-твоему, остаток жизни я должен провести в общежитии, сходя с ума по первой жене?

– Нет, – сказал Резек, – такого я тебе никогда не желал. Теперь понятно, почему ты к нам никогда не заходишь. Всего несколько часов свободного времени… Понимаю, Йозеф. Главное, чтобы у вас все было хорошо.

Капитан Резек с силой повернул ключ в двери, проверил, закрыта ли она, и оба офицера направились по длинному коридору на улицу.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Итке казалось, что конца не будет этому дневному дежурству. К тому же Здена, работавшая с ней в одной смене, поняла причину ее нетерпения и не скупилась на иронические реплики.

– Скоро дождешься, – ехидно успокаивала она Итку. – Не пройдет и минуты. Все летят на свидание, словно на пожар…

Острота Здениных колкостей значительно притупилась с той поры, как она поняла, что Слезак полюбил Итку по-настоящему. Но раздражительность иногда брала верх. Она завидовала Итке, завидовала всем остальным. Ведь даже Милада, которой из-за ее грубости все предсказывали судьбу старой девы, и та поймала в свои сети Йоунека. Парень оказался единственным сыном, для которого родители построили дачку, а в гараж, чтобы он не пустовал, поставили легковую машину. Так что Милада «построила свое счастье». И только Здена по-прежнему оставалась без поклонника. Когда она видела, что кто-то из подруг собирается на свидание, то становилась несносной.

И в тот хмурый ноябрьский день ее раздражало, что Итка без конца поглядывала на электрические часы на стене коридора.

– Да беги уж, пока я тебя не вытолкала, – торопила она Итку. Но та не отреагировала на эти слова: она готовилась к сдаче дежурства.

– А не скажешь ли, где состоится ваше свидание? – не унималась Здена. – На улице в такую погоду противно… Сейчас самое время посидеть в каком-нибудь кафе. Я бы не отказалась!

Итка ни за что не рассказала бы ни ей, ни кому-либо еще, какой у них с Радеком есть чудесный тайный уголок.

Неожиданно зазвонил телефон. Подошла Здена.

– Тебя просит пан доктор Данек, – передала она трубку.

– У телефона сестра Гурская.

– Итка, у меня к вам просьба, зайдите ко мне на минутку, – услышала она тихий голос.

– Но я… – растерянно проговорила она.

– Честное слово, я не задержу вас.

– Ну хорошо. – Она медленно опустила трубку.

– Что тебе нужно? – удивленно взглянула на нее Здена. – Ты, девка, прямо нарасхват, мужики из-за тебя чуть ли не дерутся.

– У Данека для этого нет ни повода, ни возможности, – отрезала Итка.

Но когда она подошла к кабинету доктора, ей страшно захотелось вернуться назад. Поборов себя, она все-таки вошла. Доктор Данек сидел за письменным столом и листал какие-то бумаги. Взглянув на нее, он улыбнулся и пригласил сесть в кресло.

– Подождите минуточку, пожалуйста.

Итка села, пытаясь угадать, зачем ее позвали. Несколько недель назад Данек развелся с женой и теперь безвылазно сидел в госпитале. Узнав о ее чувствах к Радеку, он стал относиться к ней по-другому. Тем не менее ей казалось, что доктор не теряет надежды, а поэтому она чувствовала некоторую скованность. Она украдкой взглянула на часы. Данек заметил это и встал.

– Я принес то, что вы просили, – сказал он, подавая стопку бумаг.

Итка недоуменно посмотрела на него.

– Помните, вы просили меня помочь подобрать литературу по вашей учебной программе?

– Ах, да, извините, я… совершенно забыла об этом, – выдавила Итка.

Данек утвердительно кивнул.

– Я не удивляюсь, – грустно начал он и, спохватившись, продолжил: – Ведь у вас столько работы, всяких забот…

– Да… Я благодарна вам за помощь. Мне это очень пригодится.

– Вы ведь даже не посмотрели.

– Я… я постараюсь уже сегодня все это проштудировать, – ответила Итка в растерянности: она не умела притворяться. Если мужчина был надоедлив, груб или самоуверен, она быстро разделывалась с ним. Причем делала это решительно, сразу давая понять, что шансов у него нет. А перед деликатностью и тактом Данека она становилась безоружной, чувствуя его явное превосходство. Все это и раздражало, и в то же время импонировало ей.

– Если у вас, Итка, возникнут какие-нибудь вопросы, я всегда помогу вам. Но тут нет ничего трудного, так что…

– Да-да, конечно, я приду, если мне будет что-то непонятно…

Наверное, на большее он и не рассчитывал, но она чувствовала, что он был бы рад, если бы она осталась с ним. Ей не хотелось давать ему никакого повода для надежд. Поэтому она сложила на коленях листы и встала.

– А как вообще-то у вас дела? – попытался он задержать ее. – Я почти не вижу вас.

– Нет времени, – уклонилась она от ответа, но на самом деле так оно и было, потому что все свое свободное время она отдавала Радеку. И дома она не засиживалась. Учебу совсем забросила, хотя семестр начался уже три месяца назад.

– Да-да, – согласился он, – но, если вам еще нужна будет помощь подобного рода или надо будет в чем-нибудь разобраться, я помогу в любую минуту.

– Благодарю вас, – ответила Итка, стремясь побыстрее покинуть кабинет. Все это становилось для нее обременительным. Уж лучше бы он прямо предложил встретиться, а робкое ухаживание только тяготило.

Он проводил Итку до дверей и неожиданно положил руку на ее плечо.

– До свидания, Итка, – произнес он чуть слышно и открыл дверь.

Она кивнула и быстро вышла.

Идя по коридору, она никак не могла успокоиться. Данек ее любит, в этом она только что снова убедилась. Она была в растерянности.

– Чего ему надо? – встретила Здена ее вопросом, и это вернуло Итку к действительности.

– Вот дал кое-какие учебные материалы, – показала она кипу бумаг.

– Учебные… – протянула Здена. – Все они одинаковы. Только не будь дурой, бери его. Знаешь, какая Данека ждет карьера? Со временем он станет большой фигурой. Сейчас получит за дом не меньше двухсот пятидесяти тысяч. Господи, какой удачный случай! А что есть у твоего летчика? Воздух, и больше ничего. Воздухом не проживешь. Если бы у меня была такая возможность!..

– Перестань, прошу тебя, – перебила Итка. – Меня не интересуют ни двести пятьдесят, ни пятьсот тысяч, ни большие фигуры. – И она побежала одеваться. Пора было уходить, иначе она опоздает: Радек был страшно пунктуальным человеком.

Встретились они, как обычно, возле моста. Внизу шумела вздувшаяся от дождей речка. При желтоватом свете уличных фонарей холодная черная вода наводила тоску. Не верилось, что летом берега этой речки покрыты ковром благоухающих цветов.

– С тобой что-то произошло, – сказал Радек, внимательно посмотрев на нее.

– Нет, ничего, честное слово.

– А все-таки?

Она проклинала себя за то, что еще не избавилась от недавних переживаний. А Радек уже научился чутко улавливать изменения в ее настроении. Ей хотелось с радостью сообщить ему, что у нее в сумочке лежат ключи от отцовской дачи, но язык словно онемел.

– Куда пойдем? – спросил Радек.

– К нам. На кофе. Мамочка будет рада с тобой познакомиться, – сказала она довольно резко.

– Лучшего я и не желаю, – ответил он спокойно и этим полностью обезоружил ее.

– Ты в самом деле пошел бы?

– Все равно когда-то надо идти, так уж лучше побыстрее покончить с официальным представлением. К тому же твоя мама может оказаться милой женщиной.

Итка заколебалась. Может, действительно, вместо дачи отвезти его домой? Но тут она представила тепло и силу его нетерпеливых рук, долгие минуты наслаждения и нежности и, сделав окончательный выбор, достала из сумочки ключи.

– Но у меня нет машины, – произнес он с огорчением.

– Тогда поедем поездом, тут несколько остановок. До какого времени ты свободен?

– До утра.

– Это целая вечность, милый, – засмеялась она и поцеловала его.

К даче подъехали в проливной дождь. Радек попытался развести огонь в печке, но ничего не получилось, пламя гасло от сильных порывов ветра, дым задувало в комнату.

– Постой, – с досадой сказала Итка, – где-то был электрокамин. – Она разыскала его на старом шкафу и пристроила на стол возле кровати. Ярко-красный свет камина и волны тепла привели ее в волнение. Она протянула к Радеку обнаженные руки.

– Здесь чертовски холодно.

– Это ты виноват, что мне еще холодно, – прошептала она, прижимаясь к нему всем телом.

Потом они лежали рядом при свете электрической спирали. Кончиками пальцев Радек гладил ее теплое нежное тело.

– Теперь-то ты мне скажешь наконец, что у тебя стряслось? – спросил он.

– Ничего серьезного, просто неприятность.

– И причина ее – доктор Данек?

– Да, – произнесла она после некоторой паузы. – Он принес мне пособия по психологии, я его давно просила, даже почти забыла об этом. Ну и Здена наговорила кое-чего.

– Не знаю, что наговорила тебе Здена, но то, что доктор Данек мой соперник, это факт.

– Да нет же, – неуверенно возразила она. – Он не был им и никогда не будет. Я уважаю его за знания и опыт, но в остальном он для меня такой же человек, как и все другие.

– Не был и не будет? – Радек чуть отодвинулся от Итки, его рука перестала гладить ее плечо. – Скажешь, он от тебя совсем отказался?

– Это все-таки и от меня зависит, верно? Или ты думаешь, что только вы, мужчины, решаете судьбу женщин? – запальчиво проговорила она, чувствуя, как ею овладевает раздражение. На мгновение перед ее глазами встал образ Данека.

Радек с улыбкой ответил:

– Решаем, когда хотим от них избавиться.

– И ты когда-нибудь захочешь от меня избавиться?! – вспыхнула Итка и повернулась к нему спиной.

Радек сболтнул глупость, и это расстроило Итку. Осознав сваю оплошность, он прошептал ей на ухо серьезным тоном:

– Нет… Никогда…

Капли дождя стучали по стеклу и по крыше. Радек прислушался к их шуму и, пытаясь сменить тему разговора, проговорил:

– Ну и паршивая погода, без конца льет! Вряд ли что выйдет у нашего Йозефа.

– А что у него должно выйти? – удивленная неожиданным поворотом его мыслей, спросила Итка.

– Он хочет попытаться установить рекорд высоты.

– Рекорд высоты? Он получил такой приказ?

– Нет, сам захотел.

– Сумасшедший!

– Не пойму, почему вдруг сумасшедший? – с обидой возразил Радек.

– Мне бы его заботы!

– Он бы мог то же самое тебе сказать. У него как раз забот хватает: развелся с женой, страшно скучает по сыну.

– Это тот смуглый коренастый парень? Как его, Матоуш?

– Тот самый. Один из лучших летчиков полка.

– Наверное, лучший после тебя? – с иронией вставила Итка.

– Намного лучше. Я у него учился, – ответил Радек задумчиво.

– А ты не будешь делать такие глупости?

– Глупости? – повторил он с удивлением. – Если у него получится, то и мы попытаемся повторить. А за нами другие.

Ответ Радека огорошил ее. Нежности как не бывало. Радека опять поглотили мысли о работе. Из его слов ей становилось ясно лишь одно: в его жизни она находится на втором плане.

– Тогда я выйду замуж за Данека! – брякнула вдруг Итка.

Он самоуверенно засмеялся.

– Ты думаешь, я не способна на это? – продолжала она с вызовом.

– Не знаю…

– Если ты будешь все время держать меня в страхе, то… то я не выдержу. Мне хватит и того, что ты должен каждый день идти к этим машинам. А ты хочешь еще рекорды ставить?

Он попытался что-то ей сказать, но она прикрыла ему рот ладонью и спросила:

– Скажи, разве плохо, когда есть уверенность, что любимый человек каждый день будет возвращаться к тебе?

– А однажды по дороге к тебе встретит красивую блондинку, каких у него еще никогда не было, – снова пошутил Радек.

– Обещай мне, Радек, что ты не станешь устанавливать эти рекорды!

– Итка, милая, неужели ты считаешь меня недотепой, с которым обязательно должно что-то случиться?

Она поцеловала его:

– А кто же ты еще? Даже печку растопить не умеешь.

– С тобой мне всегда тепло, – прошептал он, обнимая ее. Она закрыла глаза. Зачем противиться? Время беспощадно приближалось к утру, которое вновь их разлучит. Она прижалась к его щеке губами, но в этом порыве проявилась скорее тоска, нежели страсть.

Она хотела, чтобы он принадлежал только ей одной.

Сейчас и всегда.

Первая попытка Резека протолкнуть идею Матоуша оказалась безуспешной. Хмелик нетерпеливо выслушал замполита и лишь отрицательно покачал головой. Не проронив ни слова, он склонил голову над столом, где лежала плановая таблица полетов. Замполит понял, что сейчас продолжать разговор не имеет смысла. Поэтому он решил подождать и попытаться убедить командира попозднее. И другим способом. Однако через несколько дней он обнаружил на своем столе наспех написанную записку:

«Заходи ко мне в кабинет с Йозефом в половине четвертого. Хмелик».

Явились они точно в назначенное время. Матоуш возле кабинета командира угрюмо спросил:

– Ты действительно, Руда, не знаешь, о чем пойдет речь?

Замполит пожал плечами, постучал в дверь, и они вошли. Лицо Хмелика было бледным, глаза припухли, будто он не выспался. Он пригласил офицеров сесть в кресла у стены, поставил на круглый столик пепельницу, но сам курить не стал.

Вытерев потное лицо, он заговорил:

– Я позвал вас, чтобы обсудить с вами несколько серьезных проблем. Ты, Йозеф, не обижайся на меня за то, что я отклонил твою идею. Мне кажется, ты мог бы сам зайти ко мне с этим. Ведь когда-то мы были друзьями.

Матоуш нахмурился:

– Были. Однако же ты все равно отверг мое предложение. Так что какая разница, кто пришел: я или Резек?

– Я не отверг. Я просто ничего не сказал Руде. Но я надеялся, что ты придешь. Как видно, Магомет должен идти к горе. Так ведь?

Матоуш сидел с мрачным видом.

– Ты в самом деле хочешь что-то предпринять? – с надеждой в голосе спросил Резек у Хмелика. Он даже подался вперед в глубоком старом кресле.

– После того как Йозеф подробно объяснит мне свой замысел, я попрошу у Кучеры разрешения осуществить его. Как говорится, это мое последнее желание. Думаю, что он согласится.

– Почему последнее желание? – не поняв, переспросил Резек, а Матоуш удивленно поднял голову.

– Это другой вопрос, мы о нем еще поговорим, не все сразу. Если хочешь, Йозеф, попытаться установить рекорд высоты, изложи мне свой план.

Матоуш встал с кресла, взглянул в усталое лицо майора и подумал: «Попробуй пойми этого человека». Он подошел к столу, взял бумагу, карандаш и начал чертить схему, как ранее делал это у Резека. Матоуш говорил и чертил быстро, время от времени бросая испытующий взгляд на Хмелика, словно хотел прочесть на его лице согласие или… Нет, о другом он не хотел думать. Он знал, что, несмотря на любую помощь партийной организации, решение должно быть принято здесь, в кабинете командира эскадрильи, на которого и ляжет вся ответственность за эксперимент.

В этот решающий момент Матоуш старался не думать о ненужных деталях. Он говорил быстро и четко, освещая только техническую сторону дела, умышленно не затрагивая значения эксперимента.

– Следовательно, разгон – и все в порядке? – спросил Хмелик, внимательно следивший за рассуждениями капитана.

– Да, только, как ты, конечно, понимаешь, сделать это будет нелегко. Я должен найти оптимальную кривую для подъема и такое положение стабилизатора, которое обеспечит этот самый потолок.

– Какой высоты ты хочешь достичь? – Хмелик разглядывал чертеж. Командир эскадрильи был летчиком до мозга костей, и план Матоуша полностью захватил его.

– Как получится. Полагаю, восемнадцати тысяч.

Майор покачал головой. Резек нахмурился, но промолчал. Матоуш убежденно проговорил:

– Но я верю, что машина способна на это.

– Машина-то да. А вот сумеешь ли ты правильно рассчитать расход горючего? При шестистах литрах необходимо заканчивать подъем. А как будешь выбирать угол подъема? Здесь надо быть виртуозом. Достаточно ошибиться в установке стабилизатора, как все может кончиться неудачей.

– Это я знаю, – сказал Матоуш. – Но где-то между первым и вторым положением стабилизатора есть промежуточная величина, которую я и хочу проверить. Можно идти на маневренной скорости четыреста километров в час при форсаже, но, естественно, ограниченное время, иначе потеряешь высоту. Вначале меня куда-то вынесет. В следующий раз возьму меньший угол подъема. Правильный угол может быть где-то между этими позициями. Слушай, Гонза, мы подсчитывали с инженером полка, когда он еще жил в общежитии. Машина может достичь высоты и более восемнадцати тысяч, но мне и этого хватило бы. Это и был бы рекорд высоты.

– Да, это был бы рекорд, – кивнул Хмелик и невольно вытащил сигарету из пачки, лежавшей перед Матоушем. – Но только трудное это дело. Если у тебя будет небольшой угол подъема, то на обычной скорости ты улетишь далеко, но не высоко, и у тебя тогда не хватит топлива для возвращения на аэродром. И наоборот. Если угол будет большой, ты потеряешь скорость, и придется прекращать полет, так как лететь со скоростью менее четырехсот на форсаже рискованно. То же самое и при остатке горючего менее семисот литров. – Хмелик взглянул на Резека, потом откинулся на спинку стула и погасил сигарету. – Не хочется курить, – проворчал он и распахнул окно. Обернувшись к офицерам, майор произнес: – Хорошо, я согласен. Попытайся. Я уже почувствовал, что ребята из эскадрильи готовы меня живым съесть. Сделал ты себе рекламу!

– Да нет, я не хотел… – попытался защититься Матоуш. – Сказал об этом в своем звене. Но я ничего не имел против, когда стали говорить и другие.

– Знаю, – кивнул Хмелик. – На собраниях тоже только об этом и говорят. А в звене прямо как в улье. Но не в этом суть дела. Я думал над твоим предложением вот еще почему. Одна из главных задач нашей авиации – максимальное сокращение времени, расходуемого с момента старта до набора наиболее выгодной маневренной высоты. Всем нам известно, что это не просто. Если бы твоя попытка удалась и если бы затем разработали методику набора высоты, то это было бы тем, что в промышленности называется рационализацией или изобретательством. А для незваных гостей в воздушном пространстве нашей республики это было бы прекрасным сюрпризом. Подумать только, мы всегда оказывались бы выше их! Вот доводы, которые заставили меня согласиться. Беру на себя заботу доложить об этом командиру полка. – Он вытер с лица выступившие крупные капли пота, закрыл окно. – Присядьте на минутку, – сказал он офицерам, которые уже поднялись. – Хотел сказать вам еще об одном важном деле. Пока никому не говорил. Вам – первым.

Он подождал, пока оба уселись. На их лицах появилась напряженность.

– В последнее время накопилось много такого, что заставляет, меня решить, как поступать дальше, – произнес Хмелик тихо и посмотрел в глаза Резеку. Резек вздохнул и хотел что-то сказать, но майор опередил его: – Подожди, Руда. Мне тяжело об этом говорить, но ничего другого не остается. В январе… к вам придет новый командир.