Текст книги "Высота"

Автор книги: Йозеф Кебза

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

Annotation

Повесть посвящена летчикам чехословацкой Народной армии. Действие происходит в авиационном полку, несущем службу на западных рубежах страны.

Автор показывает замечательных по своим человеческим качествам людей, первоклассных летчиков, стойких, идейно убежденных защитников своей родины, готовых в любой момент дать отпор агрессору.

Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Высота

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ГЛАВА ВТОРАЯ

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

ГЛАВА ПЯТАЯ

ГЛАВА ШЕСТАЯ

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Высота

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Осень в этих краях всегда бывает теплой и солнечной, и только после долгого бабьего лета приходят затяжные дожди и туманы. Однако в 1960 году осенних солнечных дней с чистым голубым небом так и не дождались. С середины сентября низко над землей повисла серая пелена облаков, непрерывно моросил мелкий противный дождь, усиливавшийся при порывах ветра.

Дни отличались один от другого только датой и временем восхода и захода солнца.

Звено капитана Матоуша заступило на боевое дежурство в субботу утром. Над аэродромом, над крышами ангаров и приземистых домиков для летного и технического состава тянулась бесконечная серая пелена рваных облаков. Сначала она повисла над Атлантикой, а потом распространилась на восток, захватив почти весь Европейский континент.

«В ближайшее время характер погоды не изменится, потоки влажных воздушных масс с океана будут доминировать и в дальнейшем, распространяясь на всю Центральную и Восточную Европу», – сообщили утром метеорологи, а капитану казалось, что эта серая масса облаков висит только над их областью и никуда, наверное, отсюда уже не тронется. Погода плохо влияла на настроение людей. Смех стал редкостью.

Вид у всех троих летчиков звена был хмурый. Они молчали и без всякого интереса перелистывали журналы. Капитан хорошо понимал их; он тоже был не рад дежурству в такую мерзкую погоду, но что поделаешь, служба есть служба. Матоуш встал, подошел к окну; видимость была такая, что не различишь даже линию горизонта. Низкая облачность совершенно скрыла недалекие горы. Он опустил голову и задумчиво посмотрел на стоянку. Возле «мигов», не обращая внимания на мелкий холодный дождь, суетились техники и механики, переживавшие за боеготовность своих самолетов.

Из трубы домика для технического состава лениво поднимался беловатый дым. Даже ему не хотелось в такую отвратительную погоду вырываться на свет божий. Да, доставалось сейчас механикам и другим специалистам… Куртки на плечах техников потемнели. На траве под окнами стояли лужи. Земля уже не принимала воду; она была напитана ею, как плащ-палатка пехотинца, проведшего ночь в окопе.

Капитан Матоуш с отвращением отвернулся от окна.

– С каждым днем все хуже. Сентябрь, а такая погода, – проворчал он себе под нос.

– Пусть никто не пытается мне доказать, что сейчас кто-нибудь может таскаться вдоль границы, – проговорил поручик Слезак и потянулся. Стул заскрипел под его стройным тренированным телом.

Капитан покачал головой:

– Это ты брось! Я тоже когда-то так думал, до определенного времени. Однажды, лет десять назад, мы вот так же сидели в готовности и ни с того ни с сего над республикой появились…

– «Летающие тарелки», – перебил Матоуша поручик Владар и сразу же склонил голову к журналу, поняв, что его реплика может задеть командира.

Капитан, однако, только улыбнулся:

– Все возможно, Ян! А в такую погоду – тем более.

– Прости, Йожа, но об этом ты нам уже рассказывал, – произнес Владар, стремясь сгладить впечатление от своей опрометчивой реплики.

– Знаю, – кивнул Матоуш и сел на свободный стул около их столика. – Наверное, старею, ребята. Могу забыть, что было вчера, но зато отлично помню, что произошло десять лет назад.

– Склероз, – тихо проговорил сидевший рядом поручик Годек и опустил руки на стол, открыв усталое лицо.

Матоуш бросил на него внимательный взгляд, но сделал вид, что не расслышал замечания поручика.

– Ты не выспался, Ирка?

– Выспался, – ответил Годек, потирая руками лицо. – Часов пять поспал, а этого хватит.

– Для нашей службы этого как раз не хватит, – возразил капитан.

– Тогда скажи мне, кто мог бы пойти вместо меня? У половины летчиков эскадрильи грипп, поэтому и приходится дежурить.

– Да, ты прав, ничего поделать нельзя, – сказал, пожимая плечами, Матоуш.

– Поменьше надо церемониться с нарушителями, сразу в небе станет спокойнее, – раздраженно проворчал Слезак.

– Пожалуй, – кивнул Матоуш. – Но ведь в таком случае можно открыть огонь и по какому-нибудь юнцу, который на самом деле заблудился и от растерянности не знает, что делать.

– Они, не в пример нам, не очень-то деликатничают, – отпарировал Слезак.

– Сегодня так плохо спал, всю ночь сын плакал, – сказал Годек и попросил: – Откройте окно, а то я усну в этой жарище.

Живой и резкий, Ян Владар вскочил и быстро пошел к окну. Его светлые мягкие волосы при каждом шаге слегка колыхались. Из-за этих волос все в эскадрилье называли его Чирке, что в переводе с венгерского означает «курица». Он был родом из Ловинобани, что под Лученцом, и почти в совершенстве владел венгерским. Годек встал и потянулся. Владар между тем распахнул окно и остался стоять возле него под потоком холодного влажного воздуха.

– Давай, давай, может, грипп схватишь! – крикнул ему Слезак, но Владар не реагировал.

– Что там такое? Что ты увидел? – спросил его капитан и сам подошел к окну. – Ребята, – повернулся он через секунду, – сюда идет Старик. Наверное, что-нибудь случилось.

Двери открылись, сквозняком шумно захлопнуло окно.

– Товарищи офицеры! – скомандовал Матоуш, но майор Хмелик сделал предупреждающий жест и сказал:

– Вольно, вольно. – Он вытер со лба пот и окинул взглядом помещение. Во взгляде этом читалась какая-то подавленность. – Ну, как служба? Мучение, правильно я говорю? Ничего, скоро все это кончится. Но смотрите, ребята, если придется стартовать – а такое вполне может случиться, нарушения воздушных границ, как вам известно, становятся все чаще и чаще, – то вы уж будьте максимально бдительны. Погода ужасная, и все возможно. Только ведь вы орлы, разве не так?

Капитан Матоуш иронически улыбнулся. Он не любил, когда командир так говорил. Эти бесконечные поучения, нотации… Так Хмелик теперь был вынужден поддерживать свой авторитет. Маленький, грузный, с потными нервными руками, бегающими глазами под чрезмерно выпуклым лбом, по которому из-под слипшихся волос соломенного цвета вечно струился пот… Казалось невероятным, что этот всегда будто чем-то напуганный человек совсем недавно хорошо летал. Но в последнее время Хмелик начал излишне рисковать во время учебно-тренировочных полетов. Как будто он сам себе что-то доказывал или в чем-то противился сам себе. А иногда же он, наоборот, становился чересчур осторожным при выполнении простейших маневров. Были случаи, когда он вообще уклонялся от полетов. И это было самое худшее, потому что в авиации, как и во всех видах вооруженных сил, командир завоевывает авторитет тем, что он умеет делать, и тем, как он это делает. Если он делает что-то хуже других, то неизбежно теряет авторитет. Именно в таком положении и очутился в последние месяцы Хмелик. Когда-то он мог соперничать с самыми опытными пилотами, асами полка, но теперь…

– Все ясно, товарищи? – командирским тоном спросил Хмелик, чувствуя себя несколько неуютно перед загорелым стройным мужчиной, каким, несмотря на свой возраст, оставался Матоуш.

Капитан встал по стойке «смирно» и сухо ответил:

– Так точно!

Майор резко повернулся и пошел к выходу. В дверях он на секунду задержался:

– Буду на стартовом командном пункте.

Всем бросилось в глаза, что двери он прикрыл за собой как-то уж очень медленно и осторожно. Никто из них уже не видел, как лицо его исказилось от боли. Она возникла в голове, где-то над затылком, и резкими, пульсирующими толчками отдавалась в шее и темени. Он даже остановился на минуту, чтобы глубоко вдохнуть воздух и унять приступ неожиданно появившейся тошноты, а потом медленно пошел к стартовому командному пункту.

– Не иначе как наш Старик раньше работал старшим официантом, – бросил иронически Годек. – Панове, прошу вас покинуть это гостеприимное заведение, потому что посидеть вы можете, например, и в самолетах.

– Брось, Ирка! – одернул его капитан Матоуш. Несмотря на свое отношение к Хмелику, он ни в коем случае не хотел идти на поводу у подчиненных и показывать им дурной пример: командир есть командир.

Они снова сели к столику. Мелкий дождь за окнами шел не переставая.

Матоуш размышлял о Хмелике. Он так задумался, что не услышал звонок телефона. Слезак поднял трубку и подал ему. Капитан несколько секунд слушал, после чего коротко ответил:

– Все ясно! – Потом он повернулся к притихшим летчикам, которые обо всем уже догадывались, и сказал: – По машинам, ребята!

Через считанные секунды все четверо уже сидели в кабинах самолетов. Там было влажно и холодно. Матоушу в эту минуту совсем неожиданно вспомнилось детство. Стекло фонаря со стекавшими по нему снаружи струйками воды, слегка запотевшее изнутри, было похоже на целлофан, которым мать когда-то закрывала горловины банок с вареньем. Мальчишкой он тайком частенько в них заглядывал. Это воспоминание вызвало у него улыбку, он уселся в кресле катапультного сиденья поудобнее, если вообще можно было говорить о каком-то удобстве. Потом посмотрел в сторону СКП. Видимость была очень плохой. Он с трудом различил темную полоску леса за взлетно-посадочной полосой. Но капитан по опыту знал, что они полетят и в таких условиях, если будет необходимо. Готовность номер один была объявлена, конечно, не просто так. Где-нибудь на другой стороне границы тоже сидит в готовности группа пилотов, которая, скорее всего, получила приказ совершить полет над соседней страной. И это нельзя назвать иначе, как нападение. Хотя это нападение и не будет сопровождаться стрельбой и бомбардировкой, оно тем не менее представит угрозу для жизни людей внизу, которые ничего об этом не знают…

Капитан окинул взглядом пилотов своего звена, они кивнули: все в порядке. В этот момент в наушниках раздались слова команды.

Тишину над округой, прикрытой пеленой тумана и мелкого дождя, разорвал рев двигателей.

«Миги» взлетали по два. После разворота вторая пара догнала первую, звено пошло единым строем.

Матоуш мельком взглянул налево и направо – строй был отличным. Владар выглядел немного удивленным, и у капитана возникло большое желание напомнить ему сейчас о «летающих тарелках».

Да, это случилось не впервые. Высоко над облаками в кажущемся абсолютно пустым пространстве двигался чей-то самолет. Как его назвать? Противник? Соперник? Враг? Матоуш уже не раз думал над этим. Но это чужой самолет, который надо было сбить или принудить совершить посадку.

Капитан нажал большим пальцем левой руки кнопку радиостанции, расположенную на ручке управления двигателем, и доложил на командный пункт:

– «Колодец пять», я – «Жемчужина двадцать», совершил маневр «стрела», прием.

Тут же пришел ответ:

– «Жемчужина двадцать», я – «Колодец пять», азимут триста десять, курс сто двадцать.

Тупые носы истребителей с торчащими штангами приемников воздушного давления снова устремились вверх. Мимо кабин понеслись грязные клочья верхнего облачного слоя, который был гораздо толще нижнего. Тот они пересекли быстро, едва поднявшись над землей. Временами, когда они пролетали сравнительно большие разрывы между облаками, в кабине становилось светлее. Едва они пересекли верхнюю границу слоя облаков, как их залило море света. Голубое небо, яркое солнце!

Матоуш улыбнулся – он очень любил этот момент, когда из полумрака, нагоняющего тоску и страх, самолет вырывается на простор, заполненный светом. Но большего он не мог себе позволить.

– «Колодец пять», я – «Жемчужина двадцать», курс сто двадцать, азимут триста десять, прием.

– «Жемчужина двадцать», я – «Колодец пять», пятнадцать градусов влево.

– Есть, пятнадцать градусов влево! – ответил Матоуш и огляделся.

Никого пока что не было видно. Несколько десятков секунд они летели указанным курсом, потом снова в наушниках раздался голос с командного пункта. Они сразу стали внимательнее, приготовились к любым неожиданностям. А произойти действительно могло все что угодно.

– «Жемчужина двадцать», я – «Колодец пять», азимут ноль девяносто.

– Понял, – сказал Матоуш, и одновременно с ним изменили курс и другие пилоты.

– «Жемчужина двадцать», я – «Колодец пять», доворот влево, азимут ноль восемьдесят.

– Понял, ноль восемьдесят, – сказал Матоуш и тут же прикрыл глаза от яркого солнца.

– «Жемчужина двадцать», я – «Колодец пять», расстояние два.

– Понял, – ответил капитан спокойно и на всякий случай установил в боевое положение переключатель тридцатимиллиметровых пушек на ручке управления самолета, хотя и надеялся, что нажать на спуск не придется.

Через секунду он увидел цель. Каплевидная кабина, веретенообразный фюзеляж, сплющенный овальный воздухозаборник. Матоуш от удивления прищурил глаза. «Ф-100А «Супер-Сейбр»! Одна из новейших моделей», – мысленно произнес он и подвинул рычаг газа вперед. Пилот «сейбра» (в переводе с английского «сабля») пока ни о чем не догадывался. Матоуш видел, как его белый защитный шлем покачивался из стороны в сторону.

«Может, он нервничает? – предположил капитан. – Молод? Вряд ли, на такое дело юнца не пошлют. Наверное, он сейчас летит без связи со своим КП. Станция по другую сторону границы молчит. Не видит нас… Ага, заметил!..»

Тени «мигов» упали на акулий профиль фюзеляжа чужого истребителя. Пилот мгновенно поднял голову, и Матоуш успел заметить, что лицо у него немолодое. «Это уже хуже, – подумал он. – Наверняка стреляный воробей».

Но размышлять было некогда. Он прибавил скорость, обошел чужой истребитель и помахал крыльями: следуй за мной!

Он рассчитывал на то, что пилот «сейбра» сумеет быстро и правильно оценить ситуацию и будет действовать соответствующим образом. Не пойдет на безумный риск. Однако заранее предугадать что-либо в подобном случае невозможно. Иностранный пилот летел над территорией, которую, вероятно, не знал, к тому же местность была скрыта несколькими слоями облаков. У него не было связи. Совершить безопасную посадку он мог, только следуя за чехословацкими самолетами. Он оказался в таком положении, когда на первый план выдвигается вопрос сохранения жизни. Какая-нибудь горячая голова, может быть, и попыталась бы оторваться от преследователей или решить дело воздушным боем, но этот, наверное, предпримет что-нибудь другое, как только выйдет из облаков и сориентируется по рекам и горам. А может быть, это просто уловка: делает вид, что заблудился. Конечно, он будет утверждать это и тогда, когда его посадят на землю: попробуй проверь! Капитан оглянулся. Он увидел, как пилот Ф-100А беспомощно пожимает плечами.

«Пока что он ведет себя благоразумно, но, надо полагать, что-нибудь он все равно попытается предпринять», – подумал Матоуш и взял курс на аэродром, чтобы вместе со Слезаком довести иностранный истребитель до взлетно-посадочной полосы. Владар с Годеком останутся кружить над дальней приводной радиостанцией, чтобы в случае попытки нарушителя границы ускользнуть к себе домой преградить ему дорогу.

Прежде чем войти в плотный слой облаков, Матоуш посмотрел назад. Владар с Годеком были на месте. Следующая минута могла принести любую неожиданность: не исключено, что пилот иностранного истребителя попытается, хотя и с большим риском для себя, скрыться в облаках. Поэтому нельзя было выпускать иностранца из поля зрения ни на одну секунду. Матоуш решил подойти к нему еще ближе. Теперь «сейбр» был от него всего в нескольких метрах. Вскоре они вынырнули из облачности, и их окружил мутный свет пасмурного осеннего дня. По стеклу кабин вновь потянулись тонкие дождевые струйки. Капитан «висел» на хвосте чужого самолета до высоты двадцати метров. По лбу его от напряжения катились капельки пота – это была самая ответственная фаза операции. Он следил за каждым движением нарушителя границы. Когда Матоуш уже полностью был уверен в том, что Ф-100А уйти никуда не удастся, он обогнал чужой самолет и, набирая высоту, пошел на второй круг. Капитан оставил «сейбр» на попечение Слезака. Он знал: тот сделает все, что нужно. Радек летел в трехстах метрах от американского истребителя, так что в случае чего сразу мог вступить в дело.

Но этого не потребовалось. Пролетая над аэродромом, Матоуш увидел, как из-под колес Ф-100А брызнули фонтанчики воды. Летчик начал резко тормозить.

Все в порядке. Задание выполнено.

Через несколько дней после этого события в эскадрилье майора Хмелика состоялось собрание офицерского состава. Пилоты и техники сидели в душном, переполненном помещении клуба.

Замполит эскадрильи капитан Резек ждал, когда майор Хмелик закончит разбор действий звена Матоуша по задержанию воздушного нарушителя. Сам он собирался выступить после разбора. Перед этим он долго советовался с командиром эскадрильи и секретарем парткома полка. Сейчас он уже точно знал, что скажет и что сделает.

Когда после перерыва все снова зашли в помещение, он встал и с минуту молчал, сосредоточенно подбирая подходящее предложение для начала речи.

– Подробный анализ вы уже слышали, товарищи, – заговорил он неторопливо. – Позвольте мне обратить ваше внимание на то, что наша партийная организация считает особенно важным в связи с этим случаем. – Резек откашлялся, провел сухой ладонью по ежику своих рыжеватых волос и продолжил: – У пилота американского истребителя мы нашли вот этот номер журнала «Флайт». Ожидая вызванных представителей американского посольства, мы попросили майора Барниса дать нам журнал на короткое время. В конце концов он даже оставил нам этот журнал, чему я очень рад.

Капитан обвел карими глазами сидящих летчиков. Они внимательно слушали.

– Да, я весьма рад, что к нам в руки попал именно этот номер. Я нашел в нем статью, которая всех вас заинтересует. Мне ее перевели, так как сам я английским владею не очень хорошо. – Резек взял лист бумаги и начал читать: – «Военно-воздушные силы НАТО, дислоцированные вблизи чехословацких границ, оказались в новой ситуации, но переоценивать ее отрицательные аспекты, однако, ни в коем случае нельзя. В чехословацких ВВС уже продолжительное время имеются на вооружении новые типы советских реактивных истребителей, которые по своим тактико-техническим данным не только не уступают аналогичным нашим образцам, но и превосходят их. Таким образом, напрашивается вывод, что наше преимущество в воздушном пространстве Восточной Европы кончилось или в значительной степени подорвано».

В комнате стало шумно. Резек поднял руку и сказал:

– Подождите, дальше еще интересней. «Однако нашим летчикам нечего бояться, – продолжал он. – Они знают, что одной, пусть даже самой совершенной, машины еще недостаточно. Ею должен управлять опытный пилот, а таких в чехословацкой армии как раз маловато. В основном это молодые офицеры лет двадцати пяти. Но, несмотря на это, недооценивать их нельзя. Чехи – народ способный и развитой. Временную нехватку опытных пилотов они компенсируют интенсивным обучением своего летного состава. Каждому из нас ясно, что в Советском Союзе имеются и более мощные истребители. Но мы все равно сохраним за собой преимущество, потому что у нас есть много опытных парней, прошедших трудную школу второй мировой войны и войну в Корее. Они сейчас находятся в расцвете своих сил и не прочь поиграть кое с кем в кошки-мышки. Чехи во время войны потеряли многих лучших своих людей и вряд ли быстро восполнят эти потери. Так что, несмотря на новые машины, которые находятся сейчас в чехословацких ВВС, мы все равно будем господствовать в воздушном пространстве».

Резек дочитал статью. Лица пилотов выражали некоторую растерянность.

– Я полагаю, – сказал он спокойным голосом, – что у всех вас на этот счет одно мнение. Мы привыкли уважать противника, объективно оценивать его возможности. Они нас не уважают? Пусть, это их дело. И этой статьей они снова подтверждают, что военно-воздушные силы НАТО предназначены скорее для агрессивных акций, нежели для обороны. По их мнению, у нас нет опыта, но один из тех самых хваленых парней закончил свою «прогулку» именно у нас. И если они будут продолжать свои авантюры, то, я думаю, он не будет последним. Кто хочет добавить что-либо к сказанному? Пожалуйста. Я думаю, товарищ майор Хмелик разрешит поговорить на эту тему.

Хмелик рассеянно кивнул.

Капитан Матоуш сидел с летчиками своего звена за первым столом. Он все время о чем-то думал и молчал. В отличие от младших коллег речь замполита капитан воспринял хладнокровно. Но она вновь напомнила ему о цели, которую он уже в течение длительного времени мечтал осуществить и которая мешала спокойно жить. Матоуш чувствовал, что настает время, когда сама жизнь объективно заставляет его форсировать достижение этой цели. Он не замечал, кто выступает, не слышал, о чем говорят летчики его родной эскадрильи. Он раздумывал, не сказать ли ему об этом прямо сейчас. Но потом отбросил навязчивую мысль. Вопрос еще не был основательно продуман. Хмелик наверняка не согласился бы с ним.

Матоуш посмотрел на командира эскадрильи. Майор глядел куда-то под стол, наверное на носки своих до блеска начищенных ботинок. Затем он медленно приподнялся и, прошептав что-то Резеку, направился к выходу. От взгляда Матоуша не ускользнуло, что шел он как-то неуверенно, а подойдя к двери, резко схватился за ручку, будто потерял равновесие.

– Слушайте, – шепотом произнес в тот же миг Слезак, – не иначе как Старик вчера поддал.

– Да, похоже, ты прав. Вообще в последнее время он иногда бывает странным, – приглушенным голосом ответил Матоуш.

– Йожа, – прошептал Владар и толкнул капитана локтем, – ты должен выступить…

В этот момент Резек обратился к Матоушу:

– У вас есть что-нибудь, товарищ капитан? Думаю, что вы как командир звена, непосредственно осуществившего эту операцию, должны что-нибудь сказать. Но, если не хотите, я не буду настаивать.

Матоуш улыбнулся: уж слишком замполит был официален. С Рудой Резеком он был знаком много лет, еще с училища. Только Резеку тогда не повезло, он заболел и не закончил его. Стал политработником. Матоуш знал, как долго и мучительно переживал Рудольф свою жизненную неудачу. Но обязанности заместителя командира эскадрильи по политической части он выполнял хорошо. С Матоушем его связывала крепкая дружба.

Когда капитан встал, вся эскадрилья притихла.

– Я один из ветеранов полка, – начал он. – Таких пилотов у нас едва ли наберется футбольная команда. В этом авторы статьи правы. Но, оценивая наши возможности только на основании возраста летчиков, они глубоко ошибаются. Известно, что летчик, пришедший из училища, еще не настоящий летчик. Однако это касается и их. Из статьи видно, что ответственные, рискованные задания они поручают самым опытным летчикам. А что из этого следует? То, что молодежь должна долго ждать, пока ее пошлют на настоящее дело. Мы наших молодых летчиков посылаем на сложные задания сразу, это верно. Но такой риск оправдан: со временем он обернется для нас большой выгодой. Насколько мне известно, молодые летчики бывают очень рады, когда им дают возможность показать, на что они способны.

Матоуш заметил, что Резек доволен его выступлением. Его глаза блестели.

– Что еще добавить? – продолжал Матоуш. – Наверное, то, что оценка наших возможностей, данная в статье, не представляет для нас большого интереса. Важнее другое – то, что они прямо намекают на возможность подобных полетов над нашей территорией в будущем. То, что мы не сбиваем их, они склонны считать нашей слабостью. У меня, например, таких случаев было уже предостаточно. Да и другие тоже встречались с ними в воздухе. Удирают, бывает, даже стреляют, но стоит их посадить на землю, как оправдание готово – потерял ориентацию. Мы защищаем и будем защищать наше воздушное пространство на любой высоте, пусть даже и на недосягаемой, потому что это наше небо – небо социалистической Чехословакии!

Матоуш быстро сел, стер со лба капельки пота и только потом украдкой огляделся. В душном помещении было тихо. Все были удивлены тем, что капитан говорил так долго. Обычно больше двух-трех фраз от него редко когда услышишь. Но все чувствовали, что сказал он именно то, что думал.

После собрания Резек поспешил за Матоушем. Он догнал его в тот момент, когда капитан остановился закурить сигарету.

– Я хотел тебя спросить, Йозеф, когда ты к нам зайдешь? Ведь ты же обещал, если не ошибаюсь, еще год назад… Так когда?

– Прямо не знаю… – пожал плечами капитан. – Зайду как-нибудь. Но сначала мне нужно хорошенько все взвесить, и обдумать.

Резек кивнул:

– Хорошо, я не тороплю тебя. Надеюсь, тебе удастся то, что ты задумал.

– И тебе тоже.

– А я-то здесь при чем?

– Ты должен добиться разрешения у Старика, а это будет совсем не просто.

– Ну ладно, посмотрим, – задумчиво бросил Резек. – Слушай, а не зайти ли тебе к нам сегодня? На ужин, а? Я сейчас задержусь еще с командиром, надо решить кое-что, а часов в шесть зайду за тобой в гостиницу. Идет?

Матоуш даже вздрогнул от этого неожиданного предложения:

– Нет, нет. Спасибо. Я немножко… у меня насморк. Все из-за этой проклятой погоды… Лучше пойду полежу.

– Как хочешь… – Решив не настаивать больше, Резек приложил руку к козырьку фуражки.

– Как-нибудь в следующий раз. Обязательно зайду, – заверил его Матоуш и направился к низким домикам общежития гостиничного типа для неженатых офицеров, где его ждала неуютная комната с кроватью, гардеробом, небольшим столом и двумя расшатанными стульями. Но там было тепло, там можно было побыть одному. На подоконнике лежала начатая интересная книга. А у Резека пришлось бы отвечать на улыбки его жены, потом прибежали бы дети. Дети!

Матоуш сжал в кулак руку в кармане плаща и посмотрел вверх. Когда же кончится этот дождь?

«А завтра снова полеты!» – подумал он и беспокойно завертел головой по сторонам.

В такую погоду. Да еще ночные!

Капитан Резек готовился к разговору с командиром эскадрильи несколько недель. Он знал, что разговор этот будет нелегким, но откладывать свое намерение больше не мог.

Надо было решить две проблемы, которые касались как отдельных летчиков, так и эскадрильи в целом. Он понимал, что при разговоре с командиром и своим старым другом должен быть очень осторожным. Об этой встрече Резек договорился с командиром эскадрильи уже давно и часто думал о предстоящем разговоре.

Войдя в кабинет Хмелика, он сразу заметил, что тот его ждет, – об этом говорило настороженное выражение лица майора.

– Садись, – предложил Хмелик с деланной улыбкой и повернулся к окну, чтобы скрыть свое волнение. Так он сидел, уставившись в окно, с минуту, потом перевел взгляд на Резека и встал: – Ну, так что там у тебя?

«Хочет сохранить дистанцию», – подумал Резек. Он понял это, увидев, что Хмелик не сел в другое кресло возле журнального столика, а остался стоять.

– Кто-нибудь опять жаловался на ворчливого командира?

Капитан знал, что Хмелику надо дать выговориться.

– Они все думают, что сегодня быть командиром – это так себе, шуточки. Иногда мне кажется, что и ты такого же мнения.

Резек прервал его:

– Ни в коем случае. И никто на тебя не жаловался. По крайней мере, официально, но одно не вызывает сомнения – в последнее время ты относишься к командирам звеньев не так, как раньше. Это я слышал от них самих, это же и сам замечаю.

Хмелик пожал плечами:

– Командование у меня не спрашивает, как я обеспечу выполнение летной программы, боеготовность и обучение личного состава. Половина людей больна гриппом. Один хочет жениться, другому надо навестить семью, потому что он бог знает сколько не был дома, у третьего жена рожает. Временами я бываю больше похож на администратора, чем на командира подразделения. Попробовал бы кто-нибудь из них сесть на мое место! Например, Йозеф, который очень этого хочет. Должность заместителя его уже не устраивает.

Резек удивленно посмотрел на майора:

– Матоуш? Ты имеешь в виду Матоуша?

– Да, Матоуша! – подтвердил Хмелик. – Не один раз слышал от него краем уха, что мне пора уходить. Ничего себе друг! Давно ли мы вместе начинали? Шли рядом. А сегодня?

– Подожди, подожди, – начал успокаивать его капитан. – Давай об этом не будем, потому что то, о чем ты говоришь, – чепуха. Если ты так думаешь или внушаешь сам себе такие мысли, то напрасно теряешь время. Йозеф много пережил в жизни, а когда от него ушла жена с сыном, он замкнулся. Все, что у него сейчас осталось, – это звено, и он стремится сделать его слаженным боевым коллективом. Большего он вряд ли когда захочет. Он ведь твой заместитель, и у него тоже есть свои заботы в эскадрилье. Ты что, не согласен с этим? Он сам мне говорил, что тебе лучше подобрать на эту должность кого-нибудь другого. Как тебе в голову могла прийти такая мысль?

– Мало ли что может прийти в голову человеку, – проворчал Хмелик смущенно и добавил: – Ну давай говори, что там у тебя…

Капитан подождал, пока майор закурит следующую сигарету, сделал глубокий вдох и проговорил, стараясь быть как можно спокойнее:

– Я хотел попросить тебя изменить отношение к подчиненным. Может быть, сам ты этого не замечаешь, но… за последнее время ты не сказал им ни одного приветливого слова. Отсюда и соответствующее настроение в эскадрилье.

– Это тебе кажется, – отрубил Хмелик и вновь отвернулся к окну – над тополями, качающимися под порывами сильного ветра, неслись лохматые серые облака.

Резека такой ответ не удовлетворил.

– Создавшееся положение чревато нехорошими последствиями, – продолжал он. – Среди офицеров можно услышать нежелательные шуточки, насмешки.

Майор только махнул рукой, даже не повернув головы.

– Вспомни собрание, – продолжал Резек. – Почему ты ушел? Неужели тебе трудно было сказать несколько слов? Ведь мы одна эскадрилья, и это наш большой общий успех, независимо от того, кто конкретно участвовал в выполнении боевого задания.

– Не думаешь ли ты, что я завидую Йозефу? – задиристо спросил Хмелик.

– Нет, так я не думаю, – ответил капитан. Он хорошо знал, что зависть Хмелика, если так вообще можно было назвать его душевные переживания, лишена низменности и убогости, что это, скорее, недовольство человека, который преждевременно начинает сдавать свои позиции.

– Ты еще что-то хотел со мной решить? – спросил майор и закрыл окно, давая этим понять, что пора кончать этот разговор.

– Хотел… – ответил Резек осторожно. – Но вижу, что ты спешишь. Так что не буду задерживать…

– Ну что ты! – воскликнул Хмелик. – Если у тебя что-нибудь важное, давай говори. Ну, что там? Выкладывай.