Текст книги "CalibreSourceFile_578fdbb355a47"

Автор книги: Your Name

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

Глава 7.

Начало праздника Возрождения.

     Иония разбудила Энн, грубо встряхнув её за плечи.   -Да... Что сучилось?– девушка растерянно – испуганно заморгала веками, спросонья жмурясь от розовых лучей поднимающегося над горизонтом солнца.– Праздник?   -Похороны,– по лицу амазонки скользнуло, растаяв, выражение презрительной снисходительности.– Вечером или ночью с тобой ничего подозрительного не происходило?   Вспомнив о Гранике, Энн окончательно проснулась, но голос её продолжал звучать сонно – непонимающе:   -Со мной?.. Вечером?.. Нет. А в чём дело? У вас так принято врываться в спальни рано утром, будить, встряхивая, как... яблоню, и задавать глупые вопросы?– голос Энн быстро креп, наливаясь возмущением.   -Как яблоню?– заинтересованно повторила Иония.– Почему именно яблоню?   Энн, наконец, испугалась по– настоящему:   -А она– хороший психолог,– подумала, собравшись для серьёзного разговора, Энн и ответила с закипающим негодованием:   -Да, яблоню... Может, и амидо, или ещё какое-нибудь местное фруктовое дерево, но мне ближе по сердцу – яблоня.   -Ну хорошо,– расслабилась Иония.– Задам тебе ещё один вопрос: ты не встречала здесь Граника?   -Кто это?– невинно спросила Энн, страстно надеясь, что не переигрывает.   -Мальчишка... Шустрый такой... Ита хотела показать тебе его в исследовательском центре, а он сбежал...   -По-моему, его можно увидеть только тогда, когда он сам захочет,– усмехнулась Энн, чувствуя, что побеждает в словесной перепалке.– Я должна поговорить с Итой.   -Поговоришь,– амазонка кинула на кровать землянки белоснежную столу.– Одевайся.   -А обруч?– совсем обнаглев, потребовала Энн.   -Может, диадему?– язвительно осведомилась Иония.   -Может, и диадему,– любое насилие или грубость вызывали у Гоппс чувство протеста, желание дерзить.   Амазонка шагнула к шкафчику в изголовье кровати, открыла в нём дверцу, достала с полки перламутровый ободок и бросила его Энн.   -Пластмассовый,– разочарованно протянула девушка.   -Скорее всего,– высокомерно усмехнулась амазонка.– Его носила анкрянка, жившая здесь до тебя. Она никогда не снимала ободок, утверждая, что это – её оберег. Однако он не спас анкрянку от несчастного случая... Когда-то Ита подвергла комплексному анализу вещество ободка. Ничего путного, как и ожидалось, она не обнаружила – какая-то безумная смесь полипептидов и металлоорганики, но внешне ободок смотрится вполне прилично...   -Тебе никто не говорил, что заносчивость не украшает человека,– одевая ободок, наивным тоном спросила Энн.   -Нет, но я тебе скажу первая: с этим ободком ты выглядишь ещё ужаснее... Я жду тебя на выходе,– амазонка, упруго ступая, удалилась...   Энн вскочила с кровати и подбежала к зеркалу:   -Н-да... Ничего хорошего, грустно констатировала она, но и не портит.   Перламутр словно утопал в копне чёрных волос, гасящих его блеск.   -Впрочем, лучше, чем ничего,– решила девушка, совершила, утренний туалет и, одевшись, с ободком на голове, вышла на улицу.   Иония повела её к храму.   -Что-то не видно праздничного оживления, поделилась с амазонкой Энн своими наблюдениями.– Но и на похороны не похоже... Пусто.   -Слышишь гул?– наводяще– лаконично спросила Иония.   Свернув в промежуток между домами последнего городского кольца, Энн от неожиданности споткнулась: площадь вокруг подножия храма была полностью заполнена людьми, хотя дорога к храму оставалась свободной.   -Пойдём, пойдём,– подстегнул девушку окрик амазонки, и она послушно пошла к лестнице, на первой ступеньке которой призывно махала рукой ей Ита.   Поднимаясь наверх, Энн с удивлением убедилась, что на ступеньках лицами к площади сидят исключительно дети.   -Да, дети – наше будущее. Поэтому они сидят наверху,– опередила вопрос землянки Ита.– После совершеннолетия путь к этим ступеням будет для них очень труден.   Слова дидонянки мало что разъяснили Энн, но она не торопилась со своими вопросами. Забравшись на самый верх, землянка оглянулась: под ней колыхалось людское море, разбитое цветами одежд на сектора. Напротив парадных дверей храма стояли амазонки – ряд за рядом. Справа от амазонок – Служительницы тихо вели разговоры между собой, меняясь собеседницами. Слева раздавались крики, грубый смех мужчин. Они, явно, отпускали шутки в адрес дарительниц, семью рядами опоясывающих весь холм. Первый от храма ряд был самый редкий и самый роскошно одетый, точнее, самый дорого украшенный, так как одежда на этих дарительницах как раз, практически, отсутствовала.   Амазонка подтолкнула Энн, и та вошла, робея, в пустынный храм. Ита подвела девушку за руку к боковым дверям, расположенным сразу возле главного входа. Это оказался лифт, на котором Энн и дидонянки довольно долго спускались под землю.   -Куда мы едем?– спросила землянка.   -В личные покои Верховной Хранительницы Мира,– ответила Ита.– Верховная хочет поговорить с тобой и другими землянами о чём-то перед открытием празднеств...   Небольшой зал со сводчатым потолком и двумя рядами колонн, в качестве личных апартаментов, вызывал уважение. Близ одной из стен, вокруг возвышенности, на которой стояло мягкое, позолоченное кресло– единственный экземпляр мебели – сновало множество Служительниц, выполнявших бесчисленные распоряжения Верховной. Сама же Ипполита, опустив на голову подобие шлёма, время от времени что-то говорила.   Энн догадалась, что на Верховной – видеошлём, а в руках – пульт управления. Ита подвела девушку к ступенькам трона и терпеливо стала ждать, когда в управленческой кипучей деятельности Ипполиты возникнет пауза, достаточная для вежливого обращения к ней. Энн с любопытством оглядела сначала чудное кресло, ножки которого напоминали узловатые стебли растения, сиденье– сплетение белесых ветвей, спинка – стену пшеницы с клонящимися вперёд колосьями, подлокотники – двух стальных змей с рубинами вместо глаз. Потом девушка перенесла своё внимание на роспись стен с изображениями странной, "древесной" архитектуры и существ, похожих на анкрян – покрытых шерстью и металлической паутиной с прикреплёнными – вплетёнными в неё вещами– украшениями.   -Зал построили не дидоняне,– сделала вывод Энн.– И трон – не для человека, а для согбенных, иногда передвигающихся на четвереньках существ из нарисованного мира.   -Верховная Хранительница,– голос Иты вывел Энн из состояния созерцания.   Ипполита подняла вверх к колосьям шлем и приветливо кивнула землянке:   -Я рада, что ты пришла раньше остальных гостей. Встань рядом со мной. Мне Ита хвалила твою учёность. А тебе как понравилась наша планета?   -Я слишком мало видела, чтобы делать какие-либо ясные умозаключения,– осторожно ответила Энн.   Верховная молчала, ожидая, видимо, продолжения.   -Но Иония, ваша амазонка, груба,– выпалила Энн, спиной ощущая волну ненависти.– А генетический научный центр д...   -Какой центр?   -Санаторий номер пять для мутантов,– поспешно пояснила Ита.   -Да. Ваш санаторий для жертв непродуманных экспериментов напоминает тюрьму. Буду откровенна– ваши эксперименты– бесчеловечны...   -Ты ещё молода, девочка,– Ипполита без тени недовольства погладила фамильярно Энн по голове.– Что это?   -Ободок. Мне дала его Иония...   Но как Вы можете ставить мне в упрёк молодость? Из Ваших уст это выглядит странно...   -Сними ободок,– неожиданно потребовала Ипполита.   -Зачем?   -Я хочу рассмотреть его получше.   -Ободок, как ободок,– отступила назад Энн. Ей почему-то перспектива расстаться хоть на минуту с ободком не понравилась.   -Он же не твой.   Поколебавшись, Энн всё же сняла ободок и отдала Ипполите – она и так в душе корила себя за то, что выбрала слишком дерзкое поведение в общении с юной повелительницей Дидоны.   Блеск диадемы Ипполиты вдруг перестал быть мишурным, обретая притягивающую взгляд пульсацию... На одно мгновение голова Энн закружилась, и она непроизвольно схватилась за плечо Иты. Вновь перед девушкой проплыли призрачные образы, увиденные ею при встречи с Авалисом... Правда, теперь они воспринимались не как пережитое, а как бы со стороны. Образы быстро сменились другими, уже знакомыми картинами – Утиный Нос, команда "Ворона", Компи, Арина – Энн сообразила, что Ипполита чудесным образом роется в её памяти, выискивая что-то...   -Прекрати лезть ко мне в мозги,– испуганно крикнула она, инстинктивно сжав голову руками.   Но образы продолжали мелькать перед её глазами – встреча с Владом, две планеты, где она побывала, спасаясь от себя, и... пустота, в которой шевельнулось что-то абсолютно чужое. Недовольно вскинувшись бесформенной тенью,нечто, сея вселяющим в душу ужасом оцепенение мыслей, завладело памятью Гоппс и вышвырнуло оттуда сильным, изощрённо садистским ударом Ипполиту. Энн, ощущая себя пустой оболочкой, автоматически зарегистрировала душераздирающий вскрик прекрасной правительницы, её безумные глаза на резко постаревшем лице:   -Я вижу будущее?– невольно подумалось Энн, но поверхностная мысль погасла...Нечтохолодное, мерзкое, вычищало представление Гоппс о себе – её самосознание... Энн проваливалась в небытие, отчаянно цепляясь за звенья памяти:   -Это – я... И это – я,– твердила девушка, уже сама следуя сквозь прошлое, удерживая своё содержание, свою индивидуальность в реальности...   Но цепь оборвалась, и Энн полетела в ночную бездну...   – – – – – – – – – – – – – – – – – – * * * – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –     Джейн вынырнула из тяжёлого забытья, подчиняясь бесконечному, раздражающему сигналу входного зуммера:   -Будь оно всё проклято,– чувствуя себя отравленной, с неподъёмным тяжёлым туманом в голове, она включила видеовизитку:   -Уоткинс, – ненавидя гостя уже за то, что он нарушил её процесс самоуничтожения, Джейн приподнялась на кровати и вдруг заорала в видеокамеру, выплёвывая вместе со словами накопившуюся злость. – Что тебе надо, пограничник?!! Катись ты к корнукракам со своими утешениями! Дай мне покой!   -Не растравляй себя, Джейн.   -Отнюдь. Я чувствую себя прекрасно. Исчезни!   Джейн с силой ударила по клавише отключения.   Снова настойчиво зазвучал зуммер. Джейн вскочила, заметалась по каюте... Потом, решившись, она схватила со стола и спрятала в карман импульсный накопитель, прежде, чем открыть дверь:   -Заходи. Говори, что хочешь. Только – покороче. И выметайся отсюда.   Девушка с каменным лицом уселась на стул, отгородившись от физика столом. Она приготовилась к упорному молчанию. Уоткинс оглянулся, взял стул и уселся напротив:   -Я слышал разговоры... Блюм обвиняет тебя в предательстве. Ты выдала корнукракам цель нашей экспедиции. Это правда?   -Ну и что? Какая здесь ужасная тайна? Любой инопланетянин знает о притягательности Мёртвого пояса для всех процветающих ныне цивилизаций из-за уцелевших там древних технологий или сокровищ, которые иногда находят отчаянные авантюристы на одной из тысяч планет. А ужасами Мёртвого пояса пугают мамы своих детей!   -Одно дело – подвергать себя огромному риску, наугад летая от планеты к планете. Другое – следовать за кораблём, который хотя бы приблизительно движется в верном для кладоискателей направлении, и на который приходится львиная доля риска,– возразил Уоткинс.   -Я знаю,– стиснула нервно руки Джейн.– Но было бы глупо верить, что у корнукраков удастся кому-нибудь отмолчаться... А так – я увела мысли корнукрака в другое русло... Он, увлечённый иллюзорной мечтой добыть древние технологии, забыл о современных технологиях, которые использованы на нашем корабле... Например, о системе невидимости...   -Ты стремишься себя оправдать,– Уоткинс резко привстал и навис над Джейн, опираясь руками о стол.– Вспомни героев– землян Каравина и Бонье, выдержавших изощрённые пытки корнукраков и не выдавших местоположение Главной базы флота союзников... Или тебя не учили в школе?   -В школе учат многому из того, чего в жизни нет...   -Но Каравин и Бонье были!   Клауд вспомнила тот леденящий душу ужас, который охватил её, едва она оказалась на борту корабля корнукраков, ту трусость, которая заставила её цепляться за соломинку – говорить, не замолкая, чтобы оттянуть неминуемое мгновение начала пыток, а также то безумное веселье, неудержимо забившее из неё ключом, когда она поняла, что её невредимой выбросят в космос. Стыд и чувство вины овладели девушкой. Ей надо было во что бы то ни стало оправдаться не перед странным пограничником, разбередившим её душу, а перед собой:   -Может, они и не знали, где эта проклятая база?– снова перешла на истеричный крик Джейн.– Я не знакома с ними... Зато я участвовала в спасательной экспедиции на Верону... Корнукраки владели всеми нашими секретами– кодами связи, научными разработками по самостягивающимся высокопроникающим плазменным лучам и кучей других вещей... Мы попали в ловушку только потому, что даже переговоры с нами вёл наш патрульный... Я потом видела его и ещё нескольких человек из космической пехоты... И у меня язык не повернулся обвинить их в гибели спасательного челнока, или в смерти двадцати человек экипажа крейсера... От них – мало что осталось... Двоим так и не помогли психиатры... Патрульный – кремень парень... Без космоса жить не мог... Теперь он выращивает цветы на Земле и никогда не выходит по ночам под открытое небо...   -Но тебя-то и клешнёй не тронули,– дожимал девушку обвинениями Уоткинс.   -Да. Мне надо было подождать, пока они не сделали из меня жалкую, безвольную куклу-калеку!   -Таким образом легко оправдать любое предательство и малодушие!   -Заткнись, Уоткинс, и убирайся! Тоже мне – блюститель человечности! Пограничник несчастный!   -Мало того, что ты проболталась, но ты ещё и работаешь на корнукраков!   -Неправда!   -А как же твоё признание Блюм?   -Эта стерва хуже корнукраков!   -Не так громко...   -Пусть слышит! Я знаю – у неё везде микрофоны... Садистка! Чёрная вдова... У неё каждый второй любовник исчезает в генетических казематах на Гекате!   -Так ты – героиня, бросающая вызов злу?– насмешливо спросил Уоткинс.   Джейн прикусила язык.   -Ну вот. Теперь начнём сызнова,– Уоткинс удовлетворённо откинулся на спинку стула.– Поймите, Джейн, я пришёл Вас не обвинять... и не утешать... Я... Никто на корабле не верит, что Вы – шпионка... Мало кто Вас осуждает и за излишнюю болтливость с корнукраками... В конце концов, человечество состоит не из одних героев... Я вижу, что Вы мучаетесь, переживаете... Наверняка, теперь бы Вы поступили по-другому...   -Конечно,– невольно с жаром воскликнула Джейн.– Больше без бластера я никуда не пойду...   -По-своему Вы вели себя даже храбро.   -Я страшно трусила,– встретив неожиданное понимание, откровенно призналась Джейн.– Но я им ничего не сказала о сохранившихся на планетах, с виду, совершенно целых космических кораблях, не похожих ни на один известный тип звездолётов нынешних цивилизаций...   Девушка замолчала, подсознательно ожидая одобрения, поддержки.   Уоткинс потянулся через стол и пожал её руку:   -Я предлагаю Вам работу.   -Меня отстранили.   Отстранили от связи с внешним миром... Моя работа – иного плана... Блюм... Не беспокойтесь... Не Вы одна её не любите... Блюм приказала мне досконально изучить управление не только эфирными двигателями земного типа, но и двигателями кораблей других цивилизаций... А ведь она прекрасно знает, что каждая цивилизация держит в секрете устройство своих эфирных двигателей...   -Но разве эфирные двигатели могут сильно различаться?   -Вы же космонавт, Джейн,– укоризненно погрозил ей пальцем Уоткинс.– Уже из характера различий в появлениях и исчезновениях кораблей разных рас легко сделать выводы: эфирные двигатели между собой обязательно должны различаться в принципе. Суди сама: наши двигатели устроены так, что при расплющивании образуется вспышка и световой фантом, при финише же наблюдается «выпадение» из эфира мгновенно. Мы сразу не можем стартовать в эфир вторично: двигателю нужно время для накопления антивещества при помощи ИУСа или, По-старинке, дайефрегма. Несмотря на огромные скорости, наши корабли тихоходны. Мы, в отличие, например, от шушенков, затрачиваем от пяти до десяти дней внешнего времени на один скачок.   Теперь, для сравнения, возьмем двигатели корнукраков. При старте их кораблей наши приборы улавливают колебания эфира. Но эти колебания – не несущие, слабые, и, скорее всего, суть – вторичный эффект, сопровождающий перемещение. Звездолёты корнукраков не резонируют эфир, взрываясь, а каким-то образом выпадают из пространства без вспышки и фантома. На финише же они, вообще, появляются « неслышно», без всяких внешних эффектов.   У двигателей кораблей Большого союза тоже уникальные особенности. При старте звездолёты шушенков, практически, мгновенно ускоряются до субсветовой, а момент перехода неуловим нашими приборами. Так же, и при финише – корабли шушенков или наоли имеют непрерывную траекторию, хотя наши приборы точно фиксируют отсутствие движения чего-либо   в заданном секторе ещё микросекунду назад. Ясно, что шушенками используется эффект квантово– механических безынерционных переходов. Но как они делают это с макрообъектами? – нам неведомо. Передвижение их звездолётов в десятки раз быстрее нашего...   -Но и мы умеем передавать эфирограммы, практически, мгновенно,– возразила Джейн.   -Передача информации не тождественна передаче массы!   -Ах, да!   -Но, пожалуй, самая совершенная техника эфирного передвижения у истинных ошан. Их корабли и существуют и не существуют – вот где настоящая загадка. Я никогда не стану держать пари на отсутствие где– либо в космосе их кораблей. По-моему, они используют фазовые состояния эфира...   Нашей же науке известно лишь то, что таковые состояния эфира возможны, если придерживаться некоторых малопопулярных гипотез. Мы вообще, практически, ничего не знаем об элементах эфира!.. Н-да... Короче, корабли истинных ошан способны поддерживать с нашими эфиростанциями связь в световом диапазоне с запозданием сигнала не более 0,1 секунды, не существуя в реальном пространстве в радиусе, минимум, трёх световых секунд!   -Маскировка?   -Отнюдь... Фазовый переход фиксируется нашими приборами с большой долей вероятности, как излучение мазера, двигающегосявнутрьсвоего геометрического центра с субсветовой скоростью до размеров планковской длины... А при финише – наоборот... Казалось бы, анкряне – наши ближайшие союзники, наши галактические няни, выпеставшие нас для Большого космоса... Какие могут быть между нами тайны? Но человеческая гордыня посеяла и здесь семена недоверия...   -На то были причины.   -Пусть – так. Мы, в итоге, отказались делиться с анкрянами секретами эфирного резонанса. Анкряне залезли в неимоверные долги к истинным ошанам и теперь жадно держатся за секрет архаичной, с нашей точки зрения, способ передвижения посредством эфирного омута. Наши учёные, чисто из теоретического интереса, реконструировали условия нелинейного переноса сквозь эфир материальных тел, которым пользуются анкряне. Теория объясняет всё: создание аннигиляционного тлеющего разряда группой анкрянских кораблей, образование эфирного омута – эфироворота – на разных концах галактики и втягивание– выброс из эпицентра космического торнадо анкрянских кораблей... Но теория пасует перед трудностями, связанными с практическим воплощением в реальность предсказанных ею эффектов.   Возникают сразу сотни неразрешимых вопросов, простейший из которых: каким образом эфироворота образуется в локальном пространстве и стабилизируется во времени? Я уж не говорю о проблеме программирования нужных выходных координат эфироворотов! Если б мы поделились с анкрянами своей технологией эфирного резонанса, а они с нами– своей плюс тайной синхронизатора времени, мы бы вместе узнали о свойствах эфира необычайно много! Мы бы загнали за пояс и корнукраков и шушенков!.. Я так думаю. Но человеческая заносчивость стоит непреодолимой преградой на пути к прогрессу...Как же! Ведь наши расплющиватели – мобильней, удобней, надёжней!.. Зачем нам эфировороты?.. Не удивлюсь, если анкряне вновь догонят нас в темпах освоения космоса, не говоря уж о тускарянах и лианах, составляющих нам вечную оппозицию в Малом союзе...   Так вот... Блюм спятила, давая мне задание освоить принципы управления инопланетными кораблями... Сколько бы мы ни захватывали корнукракских кораблей – малейшая попытка проникнуть под экранированные кожуха их двигателей приводила к немедленному взрыву. Мы, в свою очередь, также охраняем свои секреты... Собственно, никто на корабле, кроме меня, не знает устройства расплющивателя. Конструкторам эфирных двигателей запрещено путешествовать по космосу в качестве частных лиц...   Единственное лицо на корабле, знакомое с основами теории эфирных переходов – радист – эфирист... Конечно, от теории до принципа работы расплющивателя – пропасть, не говоря о второстепенных технических решениях, но Вы, Джейн, мне подходите в качестве помощницы...   -Чтобы заниматься заведомо безнадёжным делом?– слабо улыбнулась девушка.   -Вовсе нет. Меня послали в эту экспедицию к Мёртвому поясу, надеясь, что я разберусь в двигателях альтонов, если информация ошан окажется верной... Честно говоря, я бездельничал на корабле, пока Блюм не вспомнила о моём существовании... Мысль о том, чтобы объединить все известные эффекты перемещения через эфир в одной теории невольно захватила меня... Понимаешь, Джейн,– Уоткинс взволнованно поднялся со стула и принялся ходить по каюте взад– вперёд,– обычно проблемы инопланетных эфирных двигателей рассматривались отдельно для каждого типа... А если некоторые физики и пытались и пытались объединить частные задачи, то только на основе современной общепризнанной теории эфира.   Сейчас положение изменилось. Вновь набирают силу сторонники релятивистских теорий пространства. Эти теории в той форме, в которой их отстаивают радикалы, конечно, вздор, но сама проблема конечного и бесконечного – не фикция скучающего разума. Я хочу попробовать ещё раз сгруппировать, систематизировать все известные на сегодняшний день факты об эфире и создать новую теорию эфира.   -Ни много, ни мало,– иронично обронила фразу Джейн. Её опять окатила холодная волна разочарования: поверила, что человек, а оказался учёный маньяк.   -Не торопись с выводами, Джейн,– угадав её мысли, Уоткинс не сконфузился.– Я вовсе не считаю себя умнее тысяч научных работников, десятки лет занимающихся данной проблемой на Земле и в колониях... Но самим присутствием на этом корабле я поставлен в уникальные условия. Чтобы исследовать корабли неизвестных альтонов, я заведомо должен отказаться от предвзятого взгляда земной науки на явления природы... Я просто обязан иметь множество идей об эфире, так сказать, про запас... Не хочешь помогать мне – твоё дело. Но, говоря о работе, я имел в виду нечто другое, против чего у Блюм не найдётся возражений... Если возникнет актуальная потребность исследовать корабли альтонов, то один человек с такой работой не справится... А тебя – немного подучить, и...   -Вы предлагаете мне участие в десанте?– у Джейн захватило дух от противоречивых чувств, взбудораживших её до крайности.   -Ну да! Риск, конечно, большой, зато никто не посмеет тебя попрекать прошлым. Ты согласна?   -Разумеется, согласна,– ещё не понимая, под чем подписывается, выдохнула с судорожным восторгом Джейн.– Только мне кажется, что Вы переоцениваете мои знания в теории эфира.   -Пожалуй, это – твой плюс, а не минус. У тебя будет больше простора для воображения.   -А Блюм?   -Ну, у нас тоже есть козыри,– весело ответил Уоткинс.– Ведь предложить тебе работу надоумил меня Конин...

– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – * * * – – – – – – – – – – – – – – – – – -

   Вэр очнулся ото сна, молниеносно перенёсшись с солнечного побережья Жура в мрачное подземелье базы Малого союза на затерянной в космосе планете и яростно закражил боевой клешнёй. В полутьме беспокойно зашевелились тени его команды.   -Ну что, червивое отродье?– наливаясь гневом, кэпзен разогнул затёкшие ноги.– Нравится вам здесь?   -Нет, кэпзен,– робко откликнулся Роск.   -А я вижу, что нравится... Ведь за пределами галактики известно: гвардию Империи не удержат никакие стены, крак вас забери! Гвардию Империи может остановить только смерть!.. Позор! Позор! Дорс!   -Я, кэпзен, – как можно бодрее отозвался палач, отделяясь от остальных, спасавшихся в дальнем углу от гнева Вэра.   -Дорс!– кэпзен дружески – проникновенно положил клешню на голову испытуемого второй ступени.– Мы должны избавить от нестерпимого стыда души наших боевых товарищей... Они умрут, как герои, в мучениях посылая здравицы нашему Императору... Я полагаю, что мы начнём с Роска.   -Кэпзен, за что?!   -Ты не готов умереть во славу Империи?– грозно спросил Вэр.   -Всегда готов!– преданно – восторженно, как учили, автоматически проскрежетал Роск.– Но не напрасно...   -Ты и не умрёшь напрасно,– великодушно подбодрил испытуемого Вэр.– Твои крики, твоя непоколебимая решимость идти до конца во имя Империи, вдохновят нас, твоих соратников, на подвиг и устрашат наших врагов. Радуйся...   -Я счастлив, Ваше Превосходство... Но почему именно я удостоился первым такой участи?– пробовал ещё защищаться Роск.   -Если б не твоё заунывное краканье, я бы послушался совета Арка и сейчас бы мы испытывали на прочность не твой панцирь и дух, а кости мягкотелых, высасывая их мозги!   -Счастлив умереть за Отечество,– пятясь, жалобно закражил Роск.   Кто-то его слегка подтолкнул вперёд. Роск подпрыгнул, нервно щёлкнув клешнёй.   -Иди, иди,– уже сильнее подтолкнул к Дорсу Роска Кнут.– Но если ты выполнишь одну мою просьбу...   -Да!– заверещал Роск, вращая глазами от избытка нахлынувшей на него надежды: Кнут, хоть и эфирист, однако он может добиться многого.– Да, кэпзен. Я с радостью отдам свою жизнь за Империю.   -Постойте, кэпзен,– как бы удивившись идее, столь вовремя пришедшей ему в верхний ганглий, громко подал свой голос Кнут.– Разве нас спасут мёртвые герои?   -Кто говорит о спасении?– грозно спросил Вэр.   -Простите, кэпзен,– извинился Кнут.– Я хотел сказать: если мы прекратим служение Империи в столь лёгкой ситуации– судьи чести расценят это, не как геройство, а как дезертирство. Что же будет с нашими семьями?   На Вэра напоминание о семье подействовало отрезвляюще:   -Что ты предлагаешь, умник?– презрительно вжикнул он.   -Вряд ли данное помещение земляне оборудовали под настоящую тюрьму... По-моему, оно предназначено для пойманных экзотических животных.   -Ты на что намекаешь?– спрятав вглубь панциря глаза, оскорблено простучал клешнёй Вэр.   -Ваше Превосходство,– восторженно ответил Кнут.– Вы смотрите прямо под панцирь. Я намекаю на то, что если, с одной стороны нас отделяет от свободы экран охранного поля, то с других – не более полуметра обыкновенного бетона. Для десяти... Простите, для девяти клешней – три дня работы...     – – – – – – – – – – – – – – – – – – – * * * – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –     Ашша шипела и плевалась от досады, но, увы, без Шунтонка ей с ремонтом не справиться. Можно, конечно, привлечь к работе землянина (всё равно – не жилец, слишком много узнал), но он и так достал шиенку просьбами о повторной встрече с наоли, а постоянно следить за своей внешностью Ашше было лень, да и отвлекало её от насущных проблем.   Она выбралась из-под пульта управления, запустила стреком гаечный ключ в стену и покатилась к бассейну. Вода охладила её раздражение, приятно обтекая распущенные края.   -В конце концов побыть наоли нетрудно. Слизняка можно регенерировать за какие-то два часа. А втроём мы управимся с ремонтом, максимум, за четыре дня,– прикинула Ашша и, вздохнув, начала перевоплощение...   Иван Попов с сомнением смотрел на гноящийся студень: если он ошибся, считая, что разрезанная пополам Ашша погибла, то почему вполне целостный её собрат не такой живучий? Быть может, его надо лечить по-другому, не так как советовала Ашша? Где это видано, чтобы для скорейшего заживления ран их помазывали смесью азотной и соляной кислот? Но, с другой стороны, зачем шиенке врать? У шушенков биохимия другая и, если у них вместо АТФ – АДМ, то что полезней для болезного – фосфор или мышьяк?.. Ясное дело– мышьяк. А фосфор – сильнейший яд... Жаль, что Шунтонк не говорит. Только моргает восемью глазками и плачет, когда Иван насильно кладёт ему в рот прописанное Ашшей лекарство... Невкусное, наверное. Да ничего не поделаешь – лекарства редко бывают приятными.   Сзади зашумел привод двери. Иван оглянулся и не поверил своим глазам:   -Наоли,– прогудел он радостно.– Заходи. Я спрашивал о тебе у Ашши, но она – сплошная дура...   Улыбка на лице наоли дрогнула... и расцвела ещё больше...   -Она твердит о секретности,– продолжал Иван, приглашая широким жестом гостью внутрь медотсека.– Какая тут секретность, если я тебя уже видел, а корнукракушки – под тремя замками?.. К тому же – Беда у нас. Шунтонтик-то на последнем издыхании. Может, Ашша в лечении что-то перепутала? А посоветоваться мне не с кем.   -Да, плох,– согласилась наоли, ощупывая шелушащуюся кожу шушенка.– Но я починила нашу реанимационную машину. Думаю, что всё образуется. Помоги мне перенести больного на корабль... Да что ж ты его сгребаешь в кучу! Неси простыню...   Вдвоём наоли и Иван перенесли Шунтонка в медотсек звездолёта шушенков и положили в реанимационную машину.   Ашша не любила межрасовый секс, но дело стремительно шло к тому. Иван Попов уже дышал ей в шею, наблюдая, как она регулирует реанимационную машину. Его рука легла ей на плечо... Спиной чувствуя тело землянина, шиенка проскользнула между человеком и машиной, лихорадочно ища повод для ухода. Иван двинулся вслед за ней, как привязанный. Ашша лихорадочно перебрала в уме несколько вариантов и остановилась на самом простом. Она развернулась и прижалась к человеку, ласково говоря:   -Иван... После первой нашей встречи мне постоянно хотелось увидеть тебя снова...   -Так что тебе мешало, наоли?– давно выстраданным жестом Иван обнял наоли за плечи. Ашша с лёгким содроганием почувствовала его возбуждение и слегка отодвинула нижнюю часть своего тела.   -Безысходность,– сдерживая отвращение, проникновенно– печальным голосом тихо промолвила она, пряча от поцелуя на его груди свою голову.   -Какая безысходность?– удивлённо спросил Иван, автоматически гладя её волосы.   -Я умираю,– подняв к нему полные слёз глаза, ответила шиенка.– Нам, наоли, нельзя подолгу находиться в машинном отделении. Наша раса особо чувствительна к поляризованным проникающим излучениям, так как в нашем генотипе есть и L– и D– нуклеотиды... Соответственно им – и белки. Тонкий баланс между ними легко нарушаем. Собственные ферменты становятся ядами...   -А ваша реанимационная машина?– шиенке показалось, что Иван собрался вышвырнуть из медицинского ящика бедного шушенка:   -Ну что ты?– Ашша обняла Ивана, с удовлетворением почувствовав, что его возбуждение несколько спало.– Генетические изменения необратимы. Они – ход жизни и знамение старости... Можно только приостановить их, но для этого на корабле нет нужных лекарств. Вот если б удалось починить корабль, вернуться на родную планету... Но нет... Ашша говорит, что мы не успеем... Я слабею с каждой минутой...   Ноги наоли подогнулись, и она повисла на руках потрясённого Ивана.   -Мы спасём тебя... Я помогу Ашше... Я не дам тебе умереть,– горячо заверял Иван наоли, укладывая на мягкий ковёр у подножия реанимационной машины.   -Поздно,– прошептала посиневшими губами шиенка, закатывая глаза.   -Погоди! Я найду Ашшу... Она тебе обязательно даст какое-нибудь целебное лекарство...   -Не уходи,– шиенка вцепилась в рукава кожаной куртки человека.– Побудь со мной последние минуты жизни... Мне страшно... От света желаний, радости – в вечное ничто... Я хочу, чтобы ты сопровождал меня в переходе к небытию, держа за руку... Любимый...   -Ну что ты, наоли,– испуганно пробормотал Иван, сжимая ладонями её холодеющую руку.– Ты не умрёшь...   Но зеленоватый цвет уже явственно проступал сквозь бледность её щёк. Шиенка замолчала, ослабив пожатие.   Иван опрометью вылетел из медотсека, крича во всё горло:   -Ашша! Ашша! Где ты?..   Попов обшарил корабль с носа до кормы, все помещения базы, но Ашши нигде не было. Понурив голову, смотритель вернулся в медотсек, боясь взглянуть на то место, где он оставил умирающую наоли.   -Где ты пропадал?– набросилась на него Ашша с упрёками, возмущённо подпрыгивая на своих ложноножках.– Наоли чуть не умерла из-за тебя!   -Так она жива?– с надеждой спросил Иван.   -Ну, насовсем... Я её уложила в анабиозную ванну... Но положение – критическое. Необходимо срочно проводить терапевтическое лечение, ведь даже анабиоз не останавливает, а лишь сильно замедляет химические и физические процессы.   -Да, да, конечно,– с готовностью закивал головой Иван.– Чем я могу помочь?   Ашша без зазрения совести послала смотрителя в " горячее" машинное отделение, снабдив подробнейшими инструкциями "ходячего покойника", а сама занялась Шунтонком, параллельно контролируя работу Ивана посредством компьютера. Она не хотела, чтобы человек стал свидетелем её разговора с шушенком, но не выдержала, когда увидела, как землянин, разбираясь в сплетении проводов, приступил к раскручиванию отвёрткой шурупов на распределительном щите:   -Не трогай!– включив на секунду звук, предупредила она.   Человек, выронив отвёртку, начал оглядываться. Догадавшись о видеосвязи, он успокоился и попросил совета. Шиенка включилась в работу, диагностируя с пульта медотсека системы управления и блокировок, и попутно сообщая Ивану, какую именно поломку надо устранить.   Сигнал от реанимационной машины подхлестнул сообразительность Ашши, и она, дав весьма заковыристое задание землянину, вновь отключила звуковую связь   Шунтонк выполз из машины, медленно поводя вокруг глазами. Когда в поле его зрения попала Ашша, шушенк передёрнулся и с ненавистью зашипел:   -Ну что, дочь каульмара, гаульгема разорванная с вонючей крегой – насытилась моими страданиями?   -Замолчи немедленно,– сопроводила свой приказ шлепком края она.– Ты по-прежнему, выполняешь особо опасное задание. И если тебе не повезло с командиром, то это – твоё личное несчастье, которое ни в коем случае не должно повлиять на качество твоей работы на благо Шушенки.   -С-сумасшедшая,– уже более спокойно, с потрескиванием произнёс Шунтонк, выискивая глазами свои уютные пластины.   -Сломался,– с удовлетворением подумала Ашша и тоже снизила накал гнева в своём голосе:   -Сказал бы спасибо зав спасение.   -Так я ещё тебе должен быть благодарен?– изумился Шунтонк.– Чтоб тебя так спасали, поливая раны кислотой!   Шушенк подпрыгнул над полом от нового прилива возмущения.   -Не смей обсуждать действия командира!– Ашша стреком кольнула шушенка между глаз.– Если хочешь вернуться живым и здоровым на родину – выполняй без раздумий любые мои приказы. Понял?   -Да, госпожа,– Шунтонк покорно распластался на полу. Выказывая высшую над ним власть, шиенка не спеша прошлась по шушенку ложноножками, а потом, как ни в чём не бывало, поделилась с ним своими планами. Глаза агента второго класса от откровений шиенки округлившись и расширившись, засверкали отблесками бездонного ужаса.   -Она безумна,– цепенея, подумал Шунтонк.