Текст книги "Крейсер-призрак HK-33. Боевые операции немецкого ВМФ в Индийском океане"

Автор книги: Йохан Бреннеке

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

HK-33 уже прошел тропик Рака и приближался к экватору. Ветерок стих, воздух был тих и тяжел. Всюду, насколько хватало глаз, судно окружал бескрайний и абсолютно пустынный океан.

На мостик вышел радист Брунке и передал Крюдеру сложенный лист бумаги. По выражению лица радиста все сразу поняли, что это не простая радиограмма. Крюдер внимательно прочитал ее, после чего позвал лейтенанта Михаэльсена в штурманскую рубку. Они склонились над картой, и капитан, взяв измеритель, указал точку на карте, расположенную неподалеку от местоположения судна. Затем последовал приказ изменить курс по направлению к этой точке, которая находилась вблизи островов Зеленого мыса.

Поскольку до этого HK-33 шел в Южную Атлантику, перемена курса вызвала множество толков. Люди строили самые разные предположения, поползли слухи один невероятнее другого. На любом корабле всегда имеется человек, который знает все, вот и на HK-33 нашелся такой всезнайка, который сделал вывод, что с «Кармании» их все-таки заметили, и теперь за HK-33 охотится весь британский флот, включая линкоры, тяжелые крейсера и даже авианосцы. Поскольку курс изменен…

– Будьте внимательны! – раздался приказ с мостика.

К вечеру обсуждаемый вопрос был благополучно разрешен. Впередсмотрящий доложил:

– Прямо по курсу неизвестный плавучий объект.

Члены команды, бывшие счастливыми обладателями биноклей, приникли к окулярам, давая попутные комментарии тем, у кого биноклей не было:

– Чертовски забавная вещица. Похожа на вазу для цветов.

Спустя четверть часа все узнали, что же было в воде.

Немецкая подводная лодка. На ее мостике стояло много народу, поэтому она и выглядела как ваза для цветов на голубой шелковой скатерти.

Командир подводной лодки сообщил, что истратил все свои торпеды и адмирал Дёниц, командовавший подводным флотом, приказал ему встретиться в море с HK-33, у которого на борту были торпеды. Местонахождение последнего было известно военно-морскому командованию в Берлине только приблизительно, и вся операция стала возможной только благодаря тщательному планированию, скоординированной работе разных служб и опыту проводивших ее офицеров.

В это время немецкие субмарины еще не имели собственных судов снабжения, но в любом случае эта субмарина, капитан которой сообщил о прекрасном состоянии лодки и команды, была первой, забравшейся так далеко на юг. Она даже пересекла экватор. Но теперь, чтобы продолжать действовать, лодке нужны были торпеды. Их получение и было целью рандеву с HK-33.

С HK-33 спустили шлюпку, которая очень скоро вернулась с командиром подводной лодки старшим лейтенантом Кохаусом, который легко поднялся на борт по веревочному трапу. Крюдер сразу же подошел поприветствовать коллегу, и они обменялись теплыми рукопожатиями. Все-таки, подумал Крюдер, профессия накладывает свой отпечаток на личность человека. Кроме внешних признаков принадлежности Кохауса к подводному флоту, в его лице было что-то, безошибочно указывающее на то, что он принадлежит к бесстрашным подводникам, с которыми Крюдер имел возможность познакомиться еще на предыдущей войне.

Встреча была радостной, и после знакомства Кохауса с офицерами два капитана отправились в каюту Крюдера. Прежде чем Кохаус перешел к обсуждению волновавших его вопросов, Крюдер спросил:

– Пока мы не начали обсуждать дела, дорогой Кохаус, скажите, что я могу сделать для ваших людей? Как вы считаете, может быть, они захотят вытянуть ноги на палубе – она у нас, согласитесь, больше? Для вас уже готова ванна, а ваши люди могут поплескаться в нашей брезентовой ванне на верхней палубе. Наш кок уже понял, почему я утром приказал приготовить дополнительное количество свежих булочек. Я уже отправил вам полную корзину с булочками и фруктовым соком, а на палубе выставлены стулья, если ваши люди захотят посидеть.

Затем два капитана перешли к делу. Кохаус не знал, каким образом перегрузить тяжелые торпеды без крана. Он долго обдумывал этот вопрос и так и не нашел приемлемого решения.

– Ничего, справимся! – жизнерадостно заявил Крюдер. – Крана у нас, как вы верно сказали, нет, но что нам мешает его соорудить? Мой механик, лейтенант Шмидт, – настоящий гений и обожает трудные задачки.

Лейтенанту Шмидту сообщили, что от него требуется, и он, не теряя времени, приступил к работе. Вместе со своими людьми он начал сооружать некое подобие крана для подъема и «люльки» для переноса торпед. Волнение моря усилилось, что значительно затрудняло процесс перегрузки, но тем не менее торпеды одна за другой исчезали в недрах субмарины. Также на подводную лодку были переправлены топливо, вода и другие запасы.

– Будьте осторожны, – предупредил Крюдер своих людей, – чтобы никто из вас не свалился за борт.

Предупреждение было очень своевременным. Эти воды изобиловали акулами. В процессе перегрузки какая-то часть продовольствия свалилась за борт, и теперь вода у борта судна кипела – это полдюжины зубастых хищниц дрались за добычу. Матросы с HK-33 с помощью подводников поймали несколько опасных тварей. Кохаус закрепил треугольный плавник на передней части боевой рубки подводной лодки, объявив, что это принесет удачу.

В ответ на гостеприимство офицеров команды HK-33 – все подводники получили возможность отдохнуть на палубе и освежиться, – командир подводной лодки Кохаус пригласил группу офицеров и матросов HK-33 на борт подлодки и устроил для них подводную экскурсию.

Одним из приглашенных оказался лейтенант Ноймейер. Он вернулся, преисполненный энтузиазма, и сказал, что по возвращении из похода подаст рапорт о переводе в подводный флот. И впоследствии сдержал слово.

А потом пришло время прощаться. Лодка приняла на борт первые письма домой от команды HK-33. Крюдер и не пытался работать цензором. Он знал, что может доверять своим людям.

18 июля 1940 года лодка ушла. Она двигалась по поверхности на дизелях в сторону заходящего солнца и вскоре скрылась из вида в бледнеющем красноватом сиянии.

Глава 6
HK-33 СТАНОВИТСЯ «ПИНГВИНОМ»

В соответствии с традицией, берущей начало с незапамятных времен, пересечение экватора следовало отпраздновать. Ветераны, которые уже прошли крещение, теперь с удовольствием обсуждали, как с максимальной торжественностью ввести обитателей Северного полушария в царство бога Нептуна и очистить их от предполагаемой грязи. Чтобы помочь в напряженной интеллектуальной работе – придумывании обряда посвящения, – капитан распорядился выдать понемногу крепких напитков. Это помогло.

– Я отлично помню, как издевались надо мной, – шумел боцман Раух. – Так почему этим салажатам должно быть легче?

У ветеранов он нашел полную поддержку. Люди с удовольствием вспоминали все ужасы и испытания своего собственного посвящения. «Сурово, но справедливо» – такова была идея. Работы предстояло великое множество: организация обряда, подготовка грамот и изготовление костюмов посланников Нептуна. По судовой связи постоянно передавались страшные угрозы в адрес непосвященных. Их предупреждали об ужасных последствиях любых попыток уклониться от предстоящего обряда, о том, как страшен в гневе владыка морей.

Подготовка шла полным ходом, и уже крещеные подданные Нептуна в полной мере наслаждались жизнью. Некрещеные же члены команды HK-33 вовсе не стремились принять участие в обряде. Наоборот, они предпочли бы участвовать в боевой операции, но, как и многие до них, успокаивали себя мыслью, что через это должны пройти все, причем один-единственный раз.

В кают-компании шла оживленная дискуссия. Все считали, что пора уже HK-33 обзавестись собственным именем. А тем более при пересечении экватора судно просто необходимо окрестить. Номер – это хорошо, но настоящий корабль должен иметь имя. Единственный пункт, по которому согласие все еще не было достигнуто, – какое имя? Предложений было множество, хотя, конечно, каждый знал, что последнее слово окажется за капитаном. Но быть может, он еще не решил…

Любой отец, когда-либо придумывавший имя для своего ребенка, знает, как много энергии приходится тратить, чтобы защитить свое мнение от других, включая гордую мать, которая уверена, что тоже имеет право голоса, а также многочисленных дядюшек и тетушек, которые тоже имеют свое мнение по данному вопросу. Нечто подобное происходило и в кают-компании HK-33 – споры разгорелись не на шутку.

Офицеры не знали только одной вещи, зато самой главной: их капитан уже давно решил проблему. Как-то вечером незадолго до выхода HK-33 в поход Крюдер, воспользовавшись выдавшейся свободной минуткой, наслаждался чтением книги о промысле китов. В ней рассказывалось о жизни людей, которые проникали в глубину полярных льдов на небольших, но обладавших прекрасными мореходными качествами судах, отчасти из любви к своему делу, отчасти для заработка. Белые медведи, тюлени, моржи и пингвины были их единственным развлечением на протяжении долгих месяцев пребывания в полярных морях.

Крюдер уже давно обдумывал вопрос подходящего имени для HK-33. Но тут решение явилось своего рода озарением. «Пингвин». Имя ему понравилось. Оно хорошо звучало и было довольно необычным. К тому же оно имело определенное отношение к секретной миссии, для которой готовили HK-33. При удобном случае он упомянул об этом в беседе с командованием. Название было одобрено, и с тех пор корабль, известный под номером HK-33, в секретных документах германского адмиралтейства именовался «Пингвин».

Как-то вечером, находясь в кают-компании, Крюдер решил довести эту информацию до сведения остальных.

– Господа, – сказал он. – Уверен, вам всем будет интересно услышать, что я уже выбрал имя для нашего корабля. Отныне и впредь он будет именоваться «Пингвин». Я буду рад, если название придется вам по вкусу, и просто счастлив, если выяснится, что мое мнение совпадает с вашим.

С этими словами он вышел, причем на его губах играла усмешка, которую можно было считать злорадной. Он отлично видел, что ошеломил людей. Никто не произнес ни слова, но Крюдер знал, что сразу после его ухода страсти разгорятся, поэтому и поспешил уйти. Он всегда руководствовался принципом: офицеров следует периодически оставлять в кают-компании одних, чтобы дать возможность «посплетничать» о капитане. Он сделал для себя правилом есть вместе со своими офицерами только по воскресеньям, в остальные дни он трапезничал в одиночестве в своей каюте. Это ни в коем случае не означало, что офицеры редко его видели. Как раз наоборот, не только офицеры, но и матросы видели его ежедневно. Он регулярно обходил все помещения корабля, беседовал с людьми о том, что их больше всего волнует, а иногда по вечерам, если обстановка была спокойной, приходил в кают-компанию, чтобы сыграть с офицерами в одну из спокойных настольных игр.

– Пингвин, – сказал Кюстер, первым нарушивший молчание после ухода капитана, – это забавная, похожая на официанта птица, которых так много в Антарктике, не так ли?

Выяснилось, что больше о пингвинах не знает никто. Все их хотя бы однажды видели, по крайней мере в зоопарке, но никто не располагал более или менее достоверной информацией о них. Никто из офицеров раньше не интересовался этими птицами, да и повода заглянуть в специальную литературу до сих пор не появлялось. Теперь все изменилось.

– Надо посмотреть, что эти твари собой представляют, – предложил кто-то.

Но энциклопедия хранилась в каюте капитана. Лейтенанту Уорнингу было поручено раздобыть соответствующий том. Это задание мог выполнить любой офицер, Старик со всеми обходился ровно и дружелюбно, но выбрали Уорнинга.

Когда Уорнинг уходил из каюты капитана, зажав нужный том под мышкой, Крюдер остановил его и взял книгу.

– Минутку, Уорнинг, я вам помогу. – И он раскрыл том на нужной странице. – Здесь вы найдете общую информацию об этих птицах. Если же захотите узнать что-нибудь еще, обязательно обратитесь ко мне.

Уорнинг почувствовал, что у него вспотела шея, словно он был школьником, пойманным за какую-то шалость.

– И кстати, – продолжил Крюдер тем же небрежным, но благожелательным тоном, – существует одна разновидность, которая крадет яйца других. Как бы то ни было, берите книгу. Здесь вполне достаточно информации для первого знакомства.

Уорнинг поспешно закрыл за собой дверь, чувствуя, как у него полыхают уши. Крюдер посмотрел ему вслед и усмехнулся.

В кают-компании старший помощник Швинне взял книгу и нашел интересующую всех статью.

– Здесь написано, что эти существа получили свое название от латинского слова «pinguis», что в переводе означает «жирный». Они действительно очень толстые и не могут летать. Обитают только в Южном полушарии. Большинство из них живут в Антарктиде, но некоторые следуют за холодными течениями и добираются до южных берегов Африки и Америки, но не севернее Галапагосских островов. На крыльях нет перьев, и они не сгибаются. Оперение, напоминающее мех, состоит из маленьких, похожих на чешуйки перышек. Пингвины могут ходить прямо по льду или передвигаться на животах, отталкиваясь ногами.

Швинне оглядел кают-компанию.

– Полагаю, нам всем следует попрактиковаться в этом способе передвижения, – торжественно объявил он. – Не думаю, что это будет просто. – Потом он снова обратился к энциклопедии. – В воде они плавают, используя похожие на плавники крылья, а ногами – «рулят». Они откладывают яйца в норы или гнезда на земле. Большинство откладывает единовременно только одно яйцо, которое несут между ногами и животом.

Это тоже довольно трудно. Между тем, если самка пингвина лишилась своих яиц и видит, что соседка высиживает свои, она немедленно переходит в наступление. Тогда начинается мятеж. Здесь об этом ничего не сказано, я случайно узнал это из другого источника. Пингвины питаются рыбой и ракообразными. У них имеются естественные враги…

– По-моему, совершенно неподходящее название для подобного судна, – сказал один из офицеров.

– Они вполне ручные, – продолжил Швинне, – живут большими стаями. Существует несколько разновидностей пингвинов: императорские, королевские, галапагосские и некоторые другие – вот здорово! Нам остается только выбрать для себя соответствующий вид.

– Искусная птица – пингвин, – начал кто-то.

– Не слишком благородное или героическое имя, – возразил другой офицер. – Не то что «Тор», «Орион» или, скажем, «Атлантис». Но возможно, именно его особенность накладывает на нас некоторые обязательства.

Все они втайне считали, хотя и были разочарованы, что с таким капитаном, как Крюдер, все равно как называется корабль – «Пингвин» или «Орел».

«Итак, отныне мы называемся „Пингвин“, – написал один из офицеров в своем дневнике той ночью. – Это очень типично для Крюдера – всегда принять самое неожиданное решение».

Подготовка к пересечению экватора достигла своей кульминации, все было готово для великого момента. Некоторые из старых морских волков заявляли, что видят экватор, хотя, как они его определили, оставалось только догадываться. Всеобщее волнение возрастало, но тут вмешалась судьба. Несмотря на праздничную атмосферу на корабле, вахтенные продолжали исполнять свои обязанности со всем прилежанием. Более того, они стали даже более внимательными, поскольку знали: в такие моменты команда полностью зависит от них.

Тот факт, что Крюдер разрешил и даже одобрил обычный праздник пересечения экватора даже в военное время, хотя отлично знал, что экватор является кратчайшим путем между Африкой и Южной Америкой, а значит, его легче всего контролировать, говорит о его уверенности в команде. Конечно, празднество должно было ограничиться одной церемонией, после чего людям тотчас предстояло вернуться к исполнению своих обязанностей. А пока обычная жизнь на корабле шла своим чередом.

Глава 7
«ПИНГВИН» НАЧИНАЕТ ДЕЙСТВОВАТЬ

Шнееклот нес вахту на верхушке фок-мачты. Он протер глаза и еще раз внимательно всмотрелся в даль, прежде чем уверился, что ошибки нет. На горизонте действительно виднелся тонкий столбик дыма, почти незаметный на фоне бледно-голубого неба. Только окончательно убедившись, что нет никаких сомнений и он действительно видит дым вполне отчетливо, он доложил на мостик:

– Вижу столб дыма, пеленг 065 градусов.

Вахтенный офицер выскочил из штурманской рубки, не прошло и минуты, как Крюдер занял место рядом.

– Один столб дыма? – переспросил он, стараясь не показать волнения. – Я бы сказал, что их два.

– Я думал, что это мне только кажется, господин капитан.

Некоторое время Крюдер молча рассматривал дым. Теперь его было видно лучше. Потом он опустил бинокль и принялся ходить взад-вперед по мостику, заложив руки за спину. Выждав несколько минут, он снова поднес бинокль к глазам. Опустив его, он улыбнулся.

– Пришлите на мостик радиста с его журналом, – приказал он.

Лейтенант Брунке тотчас прибыл, и Крюдер принялся изучать записи о местонахождении немецких вспомогательных крейсеров. Там также содержалось сообщение открытым текстом, согласно которому британский вспомогательный крейсер «Алькантара» грузоподъемностью 22 209 тонн был атакован и поврежден немецким вспомогательным крейсером. «Алькантара» заходил в Рио-де-Жанейро для производства срочного ремонта. В сообщении также было сказано, что нападавший корабль вряд ли был обычным рейдером. Имелось подозрение, что немецкий корабль значительно меньших размеров был хорошо замаскированным тяжелым крейсером.

Точное место действия Крюдер взял из секретных немецких радиограмм и нанес его на большую карту Центральной Атлантики.

– Это мог быть только «Тор», – сказал он. – Вы со мной согласны, Михаэльсен? – Дождавшись кивка Михаэльсена, Крюдер продолжил: – Как вы считаете, сколько ему потребуется времени, чтобы добраться до нас?

– Если предположить, что он немедленно покинул поле боя и движется в нашем направлении на полной скорости, то, скорее всего, появится послезавтра или днем позже.

– Хм, – протянул Крюдер, не выпуская изо рта сигару. Вертикальные морщины, перерезавшие его лоб, стали глубже и придвинулись друг к другу. Он явно решал какую-то сложную проблему. – У меня есть идея, – в конце концов сказал он. – Могу поспорить на что угодно, что они не станут тратить время на организацию погони. И тут у нас есть шанс ввести англичан в заблуждение. Если мы атакуем приближающееся судно, а оно пошлет об этом сигнал в эфир, чему мы не будем мешать, тогда англичане почти наверняка решат, что «Тор» опять взялся за свое. Тогда им придется прийти к выводу, что он способен делать двадцать четыре узла, иначе он не мог бы успеть сюда. Их вполне естественная ошибка поможет не только «Тору», но также и нам и всем остальным вспомогательным крейсерам. Одновременно мы отвлечем от «Тора» внимание.

– Звучит здорово, господин капитан. Значит ли это, что мы можем начать действовать еще до того, как достигли установленной для нас оперативной зоны, и это будет оправдано?

– Вы сами это сказали Михаэльсен!

На палубе собрались матросы. Они смотрели попеременно то на виднеющийся вдалеке дым, то на мостик, где видели капитана, ведущего себя совершенно обыденно, словно они находились на маневрах на Балтике. А потом прошел слух, что «Пингвин» вступит в бой.

Крюдер приказал изменить курс, и теперь «Пингвин» шел по направлению к британскому торговому судну, корпус которого уже был виден над линией горизонта. «Пингвин» явно заметили, и судно отвернуло в сторону.

Прибежал посыльный из радиорубки и сообщил, что торговое судно передает в эфир свои координаты и сигнал Q-Q-Q, означающий: «меня атакуют».

Крюдер усмехнулся.

– Он расплакался раньше, чем получил удар, – с удовлетворением заметил он, а потом обратился к радиооператору: – Что с вами, Линденер? Отчего такой потерянный вид? Веселее! Жизнь прекрасна!

– Мы прищемим ему хвост, господин капитан!

Крюдер кивнул и отвернулся.

– Обе машины полный вперед! – приказал он.

«Пингвин» устремился вперед, рассекая водную гладь высоким форштевнем. Ветер обдувал разгоряченные лица людей, ожидавших своей первой боевой операции.

«Пингвин» медленно догонял судно противника. Расстояние между ними стало намного меньше.

– Сорок сотен! – поступило сообщение на мостик.

Именно это расстояние теперь разделяло противников. Британское судно продолжало посылать просьбы о помощи. Его уже идентифицировали, хотя это оказалось не так просто. Это был 6000-тонный сухогруз «Доминго де Ларринага». Красного цвета труба, расположение мачт и форма надстройки затруднили определение названия, национальности и судоходной компании по силуэту, поскольку подобный тип был очень широко распространен. Аналогичных судов такого же тоннажа у англичан более трех тысяч! Груза было очень много, потому что оно сидело в воде намного ниже грузовой ватерлинии.

– Предупредительный выстрел! – приказал Крюдер.

Боцман Раух и его люди уже стояли у носового орудия.

– Расстояние тридцать шесть сотен с лишком, боцман.

– Понял.

Боцман зарядил орудие, прицелился и выстрелил. Последовала вспышка, грохот, а потом свист. Запахло порохом и раскаленным металлом. Боцман с удовольствием вдохнул запах, не сводя глаз с вражеского судна. Перед носом «Ларринаги» в воздух взметнулся фонтан воды. Выстрел был хорош, но боцман недовольно покачал головой:

– Черт побери! Надо было взять чуть левее.

На мостик принесли еще одно сообщение из радиорубки.

– Вражеское судно продолжает сообщать свои координаты, но теперь еще описывает нашу внешность и силуэт.

– Слишком уж он бойкий, – сказал Крюдер. – Боцман, еще один предупредительный выстрел.

– Так точно, господин капитан.

Немецкое судно уже могло открывать огонь на поражение, но Крюдер надеялся, что противник проявит благоразумие и сделает кровопролитие ненужным. Поэтому был сделан второй, а потом и третий предупредительный выстрел. Снаряды рвались так близко к борту «Ларринаги», Что обломки, должно быть, свистели над палубой. Британский радист продолжал слать в эфир сигналы, а кормовое орудие было приведено в боевую готовность.

– Упрямый ребенок, – пробормотал Крюдер, а в его тоне звучало искреннее восхищение одного храброго человека другим. Однако работа есть работа, и ее следует делать, поэтому капитан приказал артиллеристу: – Орудия к бою! Целиться на мостик! – а потом сигнальщику: – Поднять военный флаг!

С орудий упали маскировочные экраны. Расчеты уже стояли рядом, готовые действовать. Не теряя ни минуты, они навели дула орудий на цель. На мачте взметнулся военный флаг, а флаг Греции и название «Кассос» были прикрыты куском полотна.

«Кассос» превратился в «Пингвин». Корабль содрогнулся от первого орудийного залпа. По столу в штурманской рубке запрыгали, словно живые, карандаши. Чашка и блюдце, стоявшие на узкой полочке, взлетели в воздух и упали на деревянную палубу мостика, разлетевшись на множество осколков. Затем на несколько мгновений наступила тишина. Снаряды летели к цели.

– Попадание в районе миделя! – раздался чей-то восторженный вопль.

Над мостиком «Ларринаги» поднялся желтый язык пламени, за которым последовало облако черного дыма. Во все стороны полетели мелкие обломки. А потом, словно подброшенные гигантской ногой, в воздух взлетели две человеческие фигуры и рухнули в море. Со стороны это выглядело так, словно из страшных глубин ада неожиданно выбросило две души. К немалому удивлению зрителей, оба совершивших отнюдь не близкий перелет человека остались живы: вынырнув на поверхность, они поплыли.

Деревянные части британского судна, хорошо высушенные тропическим солнцем, загорелись быстро и полыхали вовсю, почти не давая дыма.

Разрушительный эффект первого залпа с «Пингвина», должно быть, привел капитана в чувство, и он приказал застопорить машины. «Ларринага» еще двигался по инерции, а с борта «Пингвина» уже спустили шлюпку, которая приблизилась к борту горящего британского судна, и на палубу поднялась абордажная партия во главе с лейтенантом Уорнингом. За лейтенантом шел хирург с «Пингвина» доктор Венцель и два санитара – Крюдер отправил их, чтобы оказать первую помощь раненым. За ними шли члены абордажной партии, несущие ящики с ярко-красными предупреждающими надписями. В них была взрывчатка.

Моряки с «Ларринаги» сгрудились на носу и в корме судна – там было безопаснее. Среди них было много цветных: люди с желтыми лицами и дикими от испуга глазами старались спрятаться как можно дальше от бушующего пламени, которое становилось все яростнее. Капитан «Ларринаги» тоже стоял на палубе и смотрел на свою охваченную паникой команду с холодной усмешкой.

Лейтенант Уорнинг произвел быстрый досмотр судна и собрал в одном месте команду, а доктор Венцель с помощниками оказали первую помощь раненым.

А тем временем огонь разгорался, заставляя держаться вместе и врагов и друзей. Закончив свою работу, лейтенант Уорнинг передал сообщение на «Пингвин» и сразу получил ответ: «Удалите всех пленных с судна, установите заряды и покиньте его».

Как только был дан соответствующий приказ, люди устремились к шлюпкам. Отталкивая друг друга, малайцы, негры, китайцы, индусы и англичане стремились занять места. С немалым трудом немецкие моряки сумели навести некое подобие порядка. Но наконец, шлюпки были спущены. Лейтенант Уорнинг и доктор Венцель последними покидали горящее судно. Прежде чем уйти, лейтенант удостоверился, что запалы хорошо горят.

– Сколько у нас времени? – спросил доктор, спускаясь в шлюпку.

– Девять минут, – ответил Уорнинг. – Полно времени. – И, еще раз оглядевшись, он последовал за доктором.

– Теперь только пять минут, – чуть позже заметил доктор. Он подтянул вверх рукав своего белого тропического костюма и стал следить за секундной стрелкой. Нетерпеливое замечание Уорнинга заставило его отвлечься от сего занятия.

– Не делайте вид, что впервые имеете дело с лодочным мотором! – раздраженно воскликнул Уорнинг. – Поторопитесь!

Но боцман и его помощники продолжали возиться под кожухом двигателя. Ничего не происходило.

Мотор категорически отказывался заводиться. Люди занервничали.

– Осталось четыре минуты, – сообщил доктор, по-прежнему глядя на часы. Происходящее его забавляло. Команда на «Пингвин» подбиралась очень тщательно, люди были в превосходном физическом состоянии, поэтому в походе он не был перегружен работой. Поэтому на его счет нередко зубоскалили. Теперь он решил, что настало время для реванша. – При третьем ударе будет…

Уорнинг был третьим помощником на «Бремене». А чертова шлюпка попала на «Пингвин» с судна этой же серии – «Европы». Укоризненный взгляд боцмана должен был сказать: «Ты обязан был знать все о капризах этой штуковины». Уорнинг снял китель и включился в работу, но ему повезло ничуть не больше, чем боцману с помощниками.

– Но ведь только что все было в порядке! – Это было все, что боцман мог сказать.

– Вы считаете, я этого не заметил? – хмыкнул Уорнинг. – Вопрос в том, что сейчас не в порядке?

Секунды уходили безвозвратно, и доктору происходящее стало казаться не таким уж забавным.

Двигатель не желал заводиться. Создавалось впечатление, что он обладает собственной волей и решил помочь противнику. В каком-нибудь метре от шлюпки находились ящики с взрывчаткой, их запальные шнуры горели. Мощность зарядов была такова, что стальные пластины корпуса должны были разлететься, как листки газетной бумаги. А Уорнинг, доктор и остальные не были защищены ничем, даже стальной обшивкой. Они сидели в открытой шлюпке, к тому же деревянной. Доктор почувствовал, как по спине забегали холодные мурашки. Девять минут практически истекли.

Уорнинг и его люди знали свое дело. Их учили, тренировали, они прекрасно проявили себя на всевозможных учениях, но никто из них еще не сталкивался с такой серьезной ситуацией. Уорнинг приказал оттолкнуть лодку от борта горящего судна, но спасательная шлюпка океанского судна далеко не ореховая скорлупка. Оттолкнуть ее удалось разве что на полметра. Можно было не беспокоиться.

Люди молча потели и ждали приказа. Никто не произнес ни слова, никто даже не выругался, только бледные лица все больше вытягивались, пока истекали последние секунды девятой минуты.

Ничего не произошло. Девятая минута прошла, за ней десятая, одиннадцатая, двенадцатая… Напряжение стало понемногу ослабевать. Облегченно вздохнув, Уорнинг повернулся к старшине, ответственному за взрывчатку.

– Что все это значит? – разъяренно вопросил он. – Что произошло с зарядами?

– Все запальные шнуры горели, господин лейтенант, я сам проверил, прежде чем мы ушли.

– Я тоже. Но в чем тогда дело? Может быть, ты ошибся с длиной и увеличил ее вдвое, то есть задержка будет не на девять минут, а на восемнадцать?

Парень клялся, что сделал все по правилам и не имеет ни малейшего понятия, что произошло.

– Вовремя произошло это что-то, – раздался чей-то тихий шепот. – Иначе мы бы сейчас входили в Царствие Небесное.

Существовало только одно приемлемое объяснение: во влажной атмосфере тропиков запальные шнуры промокли, причем частями. Поэтому они сначала весело горели, но потом, когда огонь добрался до влажных участков, погасли.

В эту самую минуту заработал мотор лодки, причем так ровно, словно никогда и не помышлял о чем-то ином, и абордажная партия вернулась на «Пингвин», где все недоумевали, почему «Ларринага» еще не взлетел на воздух.

Уорнинг доложил о происшедшем. Теперь Крюдер торопился потопить свою жертву, поскольку «Пингвин» находился в весьма неприятной близости от британской военно-морской базы во Фритауне. На то, чтобы потопить его орудийным огнем, требовалось время, поэтому Крюдер решил израсходовать одну торпеду. Вся команда собралась на палубе «Пингвина» и следила, как стальная рыбка несется к борту «Ларринаги». После удара раздался мощный взрыв. Сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее судно начало оседать в воду. Свист и шипение вырывающегося пара казались предсмертным дыханием умирающего зверя. А потом неожиданно, словно поклонившись победителю, «Ларринага» перевернулся и ушел под воду. Ветра не было, и над местом, где он исчез, еще долго висело в воздухе облако пара и дыма.

– Requiescat in pace, – сказал доктор Венцель.

– Вы что-то спросили, доктор? – поинтересовался Крюдер.

– Нет, господин капитан, я просто пожелал судну покоиться с миром по-латыни.

– Латынь? Подумать только, сколько всего человек должен выучить, прежде чем ему позволят помазать чей-то палец йодом.

Крюдер ухмыльнулся. Он был в прекрасном настроении и не без удовольствия вспомнил собственного преподавателя латыни. Единственной ложкой дегтя в бочке меда было то, что не состоялась церемония крещения новичков, впервые пересекших экватор. Но о ней никто и не вспомнил.

Эфир ожил. Радиограммы шли одна за другой. Было невозможно определить, вышел ли в море британский флот, но в любом случае следовало поторопиться. Как позже стало известно от капитанов норвежских китобойных судов, выводы Крюдера оказались очень верными. Военно-морское командование Великобритании значительно переоценило скорость немецких вспомогательных крейсеров, считая ее равной 25 узлам. Это означало, что их планы, связанные с преследованием противника, в дальнейшем основывались на заведомо ложных расчетах.