Текст книги "Шальные деньги"

Автор книги: Йенс Лапидус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 28 страниц)

На выпендреж Мрадо было насрать. Но глаза… Сколько же повидали эти глаза! Мрадо знал. Да все знали. Дания. Юному Хааконсену девятнадцать годков. Он тогда заправлял шайкой на юге Копенгагена – грабил почтовые отделения и толкал легкую наркоту. Один случай был громким. Брали почту в центре Скандеборга. Втроем. Нагрянули как раз, когда инкассаторы забирали выручку. Из оружия: дробовик да два топора. Один инкассатор быстро сориентировался. Успел закрыть инкассаторскую сумку. Да только Хааконсен сориентировался еще быстрее: сгреб сумку с инкассатором в придачу – и айда. Где-то по пути одну тачку бросили, взяли новую. Утекали проселками. Охранник всю дорогу в багажнике скучал, точно в фильмах про американскую мафию. Нашли его на третьи сутки. Валялся в придорожной пыли в окрестностях Скандеборга. Башка обмотана собственной майкой. Все тело запеклось в крови. Врач майку с башки сдернул – а зенок-то и нет. Хааконсен прессовал охранника, код от несгораемой сумки выпытывал. Тот кода не знал. Хааконсен настаивал. Охранник – знать не знаю. Тогда Хааконсен взялся большими пальцами да и выдавил несчастному глаза. Один за другим. Три недели бегал от полиции. Наконец добегался. Впаяли ему пять лет, сжалились по малолетству. Вышел уже через три. Озлобленный пуще прежнего.

Хааконсен отхлебнул вискаря. Сказал с легким датским акцентом:

– А, злодей Мгадо собственной персоной! Ну и скольких гагдеопщиков на этой неделе вздгючил?

– Да сколько ни вздрючил, все мои, – усмехнулся Мрадо, – надо же как-то физическую форму поддерживать.

Но сам удивился. Чудно: выходит, Хааконсен слыхал о замесе в «Мельнице».

– А как сам кгестный батя?

– Да ништяк. Живет не тужит. Бизнес на мази. Ты сам-то как?

– Лугше усех. «Бандидос» у Стокгольме – это надолго. Лугше не связывайся.

Шутка или угроза?

– Не связываться с кем? С механиками и автослесарями?

– Не, я не про «Ангелов ада»!

Мрадо с Хааконсеном громко заржали. Джеймс ухмыльнулся.

Отлегло. Обсосали «мерин» Мрадо, непогоду, последние слухи, последний случай, как одного из албанских замочили шариковой ручкой. По мнению Хааконсена, сработал профи:

– Попасть в нужное место любой дурак сможет, но так провернуть, чтоб сразу наповал, – уметь надо.

Поговорив ни о чем минут десять, Мрадо перешел к делу.

– Думаю, ты в курсе, чего я пришел.

Мрадо посмотрел Хааконсену в глаза.

– Догадываюсь. Один вогобушек начиикал, что ты устгечался с Магнусом Линденом и Насегом.

– Стало быть, знаешь, чего хочу.

– Есть такая мысль, что желаешь ты остановить наши газбогки с «ангелами».

– Ну, примерно так. Дай растолкую.

– Позже гастолкуешь. Сначала я тебе гастолкую наши понятия. Мы люди чести. Увеген, как и вы, сегбы, пацаны с понятиями. Но со своими. «Бандидос» – это одна семья. Тгонул одного – почитай, тгонул усех нас. Знаешь, как у звегя: отхвати ему коготь, усе тело ломит. Два месяца назад они завалили Джонни Кагл…, ну, Бонанзу. В Седегтелье прямо на базагной площади. Бонанза со своей геглой и двумя бгатанами как газ купил бухла. Четыги дыгки в животе, но спегва они шмальнули у спину. На глазах у его подгуги. Полчаса истекал кговью. Пегвый выстгел в спину, сечешь? Он даже не успел обегнуться.

– Я тебя уважаю, конечно, но извини – я в курсе этой темы.

– Погоди, дай мне дойти до сути.

Делать нечего. Не хотелось портить общую атмосферу. Мрадо кивнул – мол, продолжай.

– Бонанза был мне бгатом. Вгубаешься? Названым бгатом. Мы такого не спускаем. «Ангелы» заплатят по-любому. Догого, блядь, заплатят. Заказчика мы завалили еще месяц назад. Тепегь на очегеди тот гондон, котогый в ответе за все это мочилово.

Секунд десять помолчали. Взгляды прикованы друг к другу.

– Поквитаться за брата по оружию – не вопрос, это ваше право. Но вы уже отомстили, сам сказал только что. Если не ошибаюсь, Микке Линдгрена твои люди покрошили. Око за око, ежу понятно. Теперь важно вовремя остановиться, а то ведь сами себя под монастырь подведете. Вопрос не в том, прав ты или нет, а в том, что обстановка сейчас непростая. Сейчас не до ваших разборок с «ангелами». Юнас, мы в этом городе пасемся куда дольше вашего. Это сегодня ты крут, и я уважаю твою хватку, реально уважаю, но пойми: я в первый раз сломал человеку ребра, когда ты еще на велике гонял и жвачку за друзьями дожевывал. Ты еще тырил пирожки из супермаркетов, когда я поднял первый миллион на коксе. Я знаю возможности этого города. Тут места всем хватит. Если разрулить по уму. Скажи, с какого перепугу мы с тобой мерзнем в этом занюханном ящике? В такой дубак? Ты сам знаешь ответ. С такого, что нас обоих пасут копы с их «Новой». Операция хренова. И они, сука, не дремлют. И если ты будешь думать не о том, как покруче наебать легавых, а только о том, как отыметь «ангелов», ты подставишь всех своих байкеров. Мы тратим силы на разборки, а копы выцепляют наших – поодиночке. Так давай же вместе нагнем этих пидоров.

Мрадо убеждал и убеждал Хааконсена. Тот наотрез отказывался мириться с «ангелами», но внимал с интересом. А то и кивал в знак одобрения. Что-то предлагал сам. Раздухарился. Джеймс Халиль что был, что не было – не проронил ни слова. За час Мрадо с Хааконсеном успели все перетереть.

С небольшими оговорками президент «бандитов» согласился по всем пунктам.

В итоге стороны достигли предварительной договоренности.

Мрадо махом осушил стакан. Хааконсен поднялся. Встал и Джеймс. Открыли дверь. Первым вышел Мрадо. На улице мело и мело.

По дороге домой Мрадо задумался. Уговор с байкерами, походу, на мази. Хааконсен согласился отступиться от гардеробов в центре. Снизить продажу кокса в центре. Финансовые аферы мутить, как мутил. В обмен может усилить остальной рэкет. И толкать больше ганджи.

Вот и отлично. И Радовану хорошо. И Ненаду хорошо. А лучше всех – Мрадо. Гардеробы спасены, можно курить бамбук.

Позвонил Ратко. Перекинулись парой слов.

Потом решил набрать Ненаду, ближайшему из своих подельников. Рассказал, как прошла стрелка. Ненад обрадовался не на шутку.

– Ненад, походу, нам бы с тобой с глазу на глаз о собственных делах перетереть. Что скажешь?

Мрадо впервые делал предложение, сильно попахивавшее бунтом против сербского барона. Если ошибся в Ненаде, дни его, оперируя компьютерными терминами, сочтены до единицы и нуля.

34

Фишка в том, чтобы ввозить напрямую. Брать из первых рук, в Южной Америке. Пока же прямого выхода на картели нет. Жидковата их бригада для этого. Но по-любак: сила мысли Хорхелито, помноженная на замазки Абдулкарима, поможет срубить джекпот.

Главное – ввезти. Как можно больше, с минимальным риском.

До сих пор возили мелкими партиями. В глотателях, в бандеролях, в бутылках из-под шампуня и тюбиках из-под зубной пасты, в конфетных фантиках. Однако, чтобы развернуться, надо наращивать обороты.

Основная задача Хорхе – обеспечить импорт. Сбагрить не проблема. Загвоздка в том, как надыбать товар.

Хорхе неделями жил по одному расписанию: следил из машины за домом Радована, мутил схемы ввоза на хате у Фахди, вербовал барыг в южных пригородах.

Бабки нужны, чтобы отомстить Радо.

Вендетта нужна, чтобы нарубить еще больше бабок.

Жизнь в бегах. Ненависть, проекты и сон – никаких заморочек.

Жизнь его теперь целиком зависела от благосклонности Абдулкарима. Удивительно еще, как араб не запретил Хорхелито сводить личные счеты. Походу, не просек масштабов вендетты, не врубился, что латинос надумал конкретно урыть наркобарона. В глубине души Хорхе чувствовал себя в долгу перед арабом за то, что тот подобрал его, дал кров, выходил. Абдулкарим немало потратился на Хорхелито. Сделал для него столько, что бабками не измерить. А сам ничего не попросил взамен. Но чилиец-то смекал: долг платежом красен.

И вот сегодня прибывает первая конкретная партия, месяцы подготовки. С бразильской курьершей. Ништяк!

Искали такую, чтоб не привлекала лишнего внимания. Хорхе пробил по ней все, что нужно. По своим каналам в Сан-Паулу. Зовут Сильвия Паскуаль де Писарро. Двадцать девять лет. Живет в Кампу-Гранди, недалеко от Парагвая. Безработных там пруд пруди. Окончила только три класса. В восемнадцать родила. С тех пор поселилась с дочкой у матери. Второго ребенка родила в двадцать. Третьего – в двадцать два. От отцов ни слуху ни духу. Мать Сильвии работает на швейной фабрике, страдает от чахотки.

Вычислить несложно: семейка на краю бездны. Сильвия за пригоршню реалов пойдет на что угодно. Жалко? Ничуть. Life is life. Хочешь жить – умей вертеться. Хорхе не привыкать.

Поставку замутили, как наказал Хорхе. Купили два больших чемодана «Самсонит магнезиум лайт». Хитрость в том, что выдвижные алюминиевые ручки у этой модели полые. Снимаешь резиновую накладку, берешь сверло четыре миллиметра, буришь отверстие. В одну ручку влезает кило шестьсот чистого кокаина. На улице за такую партию срубишь лимона три, а то и больше. Влегкую.

Потом вставляешь шарики, скатанные из полынного порошка. Это чтобы отбить нюх у овчарок, натасканных на наркоту. Запаиваешь отверстия. Ставишь на место резинки. А дальше пусть шмонают, хоть обшмонаются. Хоть наизнанку Сильвию вывернут, обыщут с головы до пят, просветят, на трое суток на очко усадят. От винта.

Но Хорхе и этого мало. Сам себе твердит: никаких импровизаций. Сколько хитрых задумок провалилось лишь из-за того, что таможенники жопой чуяли палево. Заподозрят кого, с живого не слезут. Хорхе на всякий случай подробнейше проинструктировал Сильвию через своего бразильского знакомого. Заставил выучить наизусть: она едет к своим шведским родственникам, живущим под Стокгольмом. Погостит неделю. Снабдил номером телефона, вдруг спросят: дал один из своих анонимных номеров. Назвал адрес дома: там жил крестный Фахди. Велел купить шмоток на пятьдесят с лишним долларов, чтоб не заявилась в Швецию неграмотной и нищей изаурой с бразильской фазенды. Заставил выучить несколько простейших фраз по-английски. И главное: послал ее окольным путем, через Лондон, чтобы по билету не поняли, что прилетела из Рио.

Должно срастись.

Суббота. Полдень. Безоблачное небо. Ну наконец-то.

Хорхе прильнул к ограде, шедшей вокруг желтой церкви на Оденсплан. Перед ним как на ладони лежала гостиница «Оден». Хорхе торчал здесь уже два часа. В ожидании Сильвии Паскуаль де Писарро.

Уже час, как должна прибыть. Хорхе немного напрягся, но так – вроде все под контролем.

Позвонил в Арланду, рейс опоздал на полчаса. Может, у нее с автобусом накладка вышла? Паспортный контроль тормознул? Собаки учуяли? Копы в аэропорту запалили? Нет, Хорхе верил в свой фарт.

Подальше, на Карлбергсвеген, в пределах видимости, ждали две тачки – одну Петтер угнал, другую взял напрокат Мехмед на липовые права. Уровень!

Подельники: Петтер и Мехмед – грамотные пацаны. Развернулись конкретно. Хорхе рулит и мутит схемы. Петтер и Мехмед толкуют с подручными и барыгами, зачищают контакты, толкают, заведуют сорочьей почтой. Приносят барыши. Оба – из пригорода. Оба – сами не прочь вырубить по дорожке.

Петтер: мечтатель с южного «раёна». Каждый раз, подбираясь к городу ближе Лильехольмена, думает, что попал за границу. Топит за «Хаммарбю». Палит бабло на гулянках. Лучший канал сбыта дури шведским работягам.

Мехмед: тунисец. Толкает иммигрантам/гопникам. Любит пофорсить, рассекая на своей «Ауди-А4» по центру Ботчюрки. Первый парень на деревне.

Сейчас Мехмед сидит в одной из тачек. Ему предстоит зайти к Сильвии, как только та заедет в гостиницу. Выпотрошить чемоданы. Отнести кокс в машину. И ехать на хату к Петтеру. Сдать товар. Петтер взвесит его, заценит качество, рассует по пакетам. Отнесет пакеты Хорхе. Задумано – не подкопаешься.

Задача Хорхе – приглядывать за помощниками. Петтер и Мехмед, что и говорить, пацаны ровные, но ради бабла на всякое горазды. К примеру, кинуть Абдулкарима и Хорхе на партию снежка. В таких делах никому веры нет. Хорхелито не лыком шит, лишний раз подстраховался – нанял еще одного пряника – своего старинного клиента, компьютерщика, бравшего когда-то у него дурь. Нанял на день. Компьютерщику надо было разыграть шоу с проверкой. Сидел он в третьей тачке, чуть дальше, на Оденгатан. Хорхе доволен собой: умница Хорхе, круто придумал!

Ждал. Ожидание напомнило ему о часах, проведенных перед домом Радована. Правда, там непонятно чего ждал, а тут-то картина маслом.

Задумался. Что дала слежка за Радованом? Главный итог: теперь Хорхе ненавидит сербов уже всей душой. Пуще прежнего. Дышит ненавистью. Питается ненавистью. Грезит ненавистью. Как отгрузит Мрадо бейсбольной битой – по коленям, по щам, по лбу. Как нашпигует Радовану пузо дробью. Одернул сам себя. Не пори горячку, мысли логически. Как торпедировать Радована без риска, чтобы самому не потерять пропитание?

Дарко слил ему ценный компромат. Хорхе справлялся о Ненаде. Бугор неслабо зашибает на прошмандовках. Хорхе и раньше слыхал о нем. Ненад среди барыг тоже слыл авторитетом. Никто, правда, не знал почему. Просто слыл. И никто не мог сказать, чем именно повязаны Радо и Ненад. Ничего, скоро узнаем. Хорхе не сомневался. Есть у него одна ниточка.

Поинтересовался у кентов, захаживавших насчет клубнички попользоваться. Таких хоть отбавляй – вон тот же Фахди.

Такая тоска – ждать эту Сильвию Паскуаль, блин, де Писарро!

Давеча. Уговорил Фахди взять его с собой в бордель. Пошел с ним в апартаменты на Халлонберген. Проходные балконы, гулкие лестничные пролеты, жухлые цветы в горшках. Перед тем как войти, Фахди трижды звонил по телефону. Объяснил Хорхе: новых клиентов пускают только по знакомству. Придя впервые, клиент знакомится с мамкой, Еленой, и называет ей настоящее имя. Та дает ему погоняло или пароль. Правило: настоящее имя никуда не записывается. Девочки тоже придумывают себе имена. Клиенты приходят по рекомендации тех, кто уже бывал здесь. Мамка, походу, как-то умудрялась наводить справки о своих клиентах.

В Сети у притона была собственная веб-страничка: ни телефонов, ни адресов, сам сервер где-то в Англии, на страничке фотографии девочек. Можно перебирать и ковыряться, не выходя из дому. Пригласить на дом или самому отправиться на Халлонберген. Фахди предпочитал апартаменты.

Хорхе думал, что увидит хоромы.

Наивный: апартаменты оказались задрипанным клоповником, в каких Хорхе и бывать-то не доводилось. Чем-то недобрым повеяло на него еще в парадном. Холл был оклеен красненькими обоями. Два бархатных дивана, засиженные мухами, и искусственный ковер, прикидывавшийся настоящим. Разило потом и табачным дымом. В довершение безобразия откуда-то доносились песни Тома Джонса. Пошлятина.

Хорхе и Фахди даже не сняли курток. К ним выплыла бабенция. В боевой раскраске. Коротко стриженные волосы, рыжий перманент. Необъятные буфера. Ногти длинные, загнутые, как пить дать накладные. На шее бусы из пластмассового жемчуга. Пальцы не гнутся от нанизанных перстней. Прикид чудной, Хорхе таких и не видывал. По виду вроде как пиджак, все прилично, но, когда бабенция встала к нему спиной, Хорхе явилось вот такенное острое декольте до самой кормы. По-шведски бабенция изъяснялась не ахти. Фахди она узнала. Поздоровались. Хорхе просек: походу, и есть та самая мамка Елена.

Хорхе с Фахди уселись. Подождали.

Через пятнадцать минут в холл вышел «господин». Прошмыгнул, поворотившись лицом к стене. Негласный уговор: при встрече в другом месте надо сделать вид, что незнакомы. Мамка увела Фахди. Дверь на кухню была приоткрыта. В просвет Хорхе различил стол, на нем кофемашина. Чудно. Мамка сидит в притоне и гоняет кофеек, ровно какой-нибудь клерк в офисе.

Еще через пять минут бабенция повела Хорхе в номер. Посреди комнаты стоял широкий траходром. Неряшливо заправленный. Кресло. Опущенные жалюзи. На траходроме шлюха.

Хорхе замер на пороге. Уставился на шлюху. Худая. Нос маленький. Раньше, походу, симпотная девка была. Сейчас – бесцветная. Одета в серый лен. Черные чулки. Микромини-юбка. Шпильки. Типичнейшая минетчица.

Нет, ошибся. Она все же ничего, симпатичная, да и смотрит на него во все глаза, так же как он на нее.

– Привет! – сподобился Хорхе.

– Привет, красавчик! Как дела? Твой первый раз здесь?

Сильный акцент выдавал в ней уроженку Восточной Европы, но разобрать можно. Супер. Хорхе специально попросил дать ему девочку, говорящую по-шведски.

– Сколько стоит минет?

– Четыреста. Для тебе. Ты – пупсик.

– Хорош нести лабуду. Я дам тебе пятьсот. А ты мне за них кое-что расскажешь.

– А что? Хочешь, я говорила плохие словечки?

– Чё?! Не, я хочу, чтоб ты рассказала мне, как попала в Швецию.

Девица напряглась. Не ожидала. Походу, в беседах ей было велено ограничиться сабжами «ебли», «хуя» и «пизды», о прочем – ни-ни.

Хорхе попытался успокоить ее.

– А, забей. Плачу триста за минет.

На том и порешили. Девица расстегнула ему ширинку на брюках.

Стянула вместе с трусами.

Член не подавал признаков жизни.

Принялась отсасывать.

Странное чувство. Смущение.

Хорхе не мог поверить – думал, вообще ничего не почувствует. Просил девку остановиться. Голова закружилась.

А девка точно не слыхала – сосет, как сосала. Вернее, слыхала, да только ей дела нет, что клиент побледнел и осел на кровать.

Минуты две помолчали. Потом Хорхе вынул лопатник.

Зашел по-новой:

– Так и быть, дам тебе штуку, если расскажешь мне о Ненаде. – И показал ей две пятихатки.

Неожиданно она согласилась. Видимо, решила: раз он заплатил за секс, значит, не из полиции. То есть превратился в привычное ей существо: клиент – он клиент и есть.

– Я мало знаю. У нас все слышал о Ненаде, – вяло отозвалась девица.

– Да? И что же вы о нем слышали?

– Ненад – босс. Ненад – опасно для жизни. Они его бояться.

– Кто – они? Девочки, которые тут работают, или сутенеры ваши?

– Да все: девочки, сутенеры. Клиент. Ужасные вещи творил. Служит на мистер Р.

Хорхе про себя: говорит много, а по сути – голяк. Спросил:

– И что же он такого натворил?

– Насильничал, бил, гадости, гадкие вещи заставлял девочкам. Все бояться. А я блювала на него.

– А сам мистер Р.? О нем говорят чего?

Девица глянула на чилийца. Ему показалось, что она улыбнулась.

– Мистер Р.? Говорят, он везде с пушком ходит, если кто поперек скажет, так прибьет. Он в Стокгольме босс. Более круче Ненада, который сутенерам босс, а те босс над нами. Они говорят, мистер Р. холодный, как отморозок. От него сила пахнет. От него воздух плохо воняет. Только они преувеличивают. Никакой он не холодный. И неплохо воняет. Он духами «Хуго Босс» воняет.

Хорхе посадил ее рядом с собой. Была в девчонке какая-то изюминка. Какая-то неуловимая, но была. Сто пудов.

Стук в дверь. Хорхе вскочил.

На пороге возникла мамка. Хотела спросить, скоро ли управятся. Увидала, что оба уже одеты. Хорхе засобирался. Девица кивнула.

Мамка выпроводила Хорхе в холл. Там Фахди уже разводил беседы с каким-то амбалом в толстовке, поверх толстовки – пиджак.

Хорхе с Фахди вышли наружу.

– С кем это ты базарил?

– Да горилла местная. К девочкам приставлен. Не работа – сказка!..

Хорхе очнулся от своих раздумий. Проверил мобилу. Вернулся к хлопотам – Оденплану, ожиданию курьерши, Сильвии Пас… как ее там… Писарро.

На дисплее высветились цифры. Узнал номер, прежде чем раздался сигнал. Звонил Мехмед.

Поинтересовался, почему ничего не происходит.

Сильвия давным-давно должна была явиться. Какой-то косяк.

Поговорили.

Стали ждать дальше.

Хорхе не спускал глаз с гостиницы «Оден».

С другого конца улицы подъехало такси «Топ-кеб». Фиксированная стоимость доставки из аэропорта Арланда – триста пятьдесят крон. Первым вышел таксист. Открыл багажник, вынул два чемодана «Самсонит». Следом из машины вышла пассажирка.

Походу, она самая. Черные джинсы, черное шерстяное пальто. Шапка с ушами.

Сильвия Паскуаль де Писарро. Ну наконец-то.

Покатила чемоданы в гостиницу. Под колесиками заскрипел гравий.

Хорхе остался на посту. Мехмед в машине ждал его отмашки.

Чилиец выждал минут десять, наблюдая за входом. Никто не вошел и не вышел. Добрый знак. Кабы упали на хвост, уже бы вломились в гостиницу, чтобы повязать курьершу с поличным при передаче товара.

Позвонил на ресепшн. Спросил, не заехала ли к ним в гостиницу такая-то. Администраторша назвала прямой номер. Набрал Сильвии. Та ответила. Английский – туши свет. Таможню прошла без заморочек. Хвоста не заметила. Походу, все чики-пики.

Хорхе скинул сообщение Мехмеду. Тот вошел. Мехмед должен был заказать обед и отправить его с официантом в номер. Когда горничная вернется, спросить у нее, есть ли в номере кто, кроме Сильвии. Если Сильвия одна – подняться и забрать кокс.

Хорхе обошел кругом гостиницы. Стал наблюдать за входом с другого угла.

Ждал.

Телефон на изготовку. Чтоб срочно набрать Мехмеду: вдруг в гостиницу заявится какой-нибудь мутный хмырь. План «Б» на случай шухера: Мехмед выкидывает дурь в окошко со стороны Хагагатан. Хорхе хватает товар. Скачками к тачке. Рвет с места.

Впрочем все было тихо.

Смеркалось. На вертикальной вывеске тускло светились желтые неоновые буквы.

Прошло десять минут. Хорхе рассчитал, что выемка кокса займет до четверти часа.

Прошло еще пять минут.

Вышел Мехмед. Почесал затылок – значит, все пучком. В руке бумажная сумка из «ЫК». Тунисец зашагал к машине. Хорхе наблюдал издали. Хвоста не видать.

Хорхе видел, как из машины на Оденгатан вышел его собственный контролер – компьютерщик. Тютелька в тютельку.

Компьютерщик пошел навстречу Мехмеду. Сошлись как раз у машины. Остановились. Хорхе знал, о чем пойдет речь. Обменяются заученными приветствиями. Воскресенье, на улице людно. Хошь не хошь – без театра никуда. Компьютерщик громко спросил, чем это Мехмед разжился в «NК». Курткой, ответил Мехмед. Компьютерщик с любопытством заглянул в сумку.

С проверкой покончили быстро. Компьютерщик сунул руку в сумку.

Вынул.

Облизал палец.

Дегустирует.

Еще секунд сорок потрепались ни о чем. Разошлись. Мехмед сел в машину. Тронулся.

Компьютерщик двинулся дальше по Карлбергсвеген, набирая что-то по мобиле.

Пришла эсэмэска: «чисто».

Ага, Сильвия и Мехмед не подкачали. Товар в сумке реальный. Круто ты придумал с этим айтишником, Хорхелито, жесть!

Хорхе поехал следом. Нагнал Мехмеда, когда тот остановился на красный на Далагатан. Пристроился сзади.

Поехали дальше.

В Сэтру. На хату к Петтеру. Хорхе посматривал вокруг. Вычислял подозрительные тачки. Не едут ли за ними слишком долго. Они с Мехмедом заранее выверили маршрут, даже дотошней, чем надо бы. Чтобы быстро просечь, если кто увяжется. Хорхе не хотел повторять собственный горький опыт, когда Ратко и Мрадо тупо ехали за ним по селу.

Поехали по Санкт-Эриксгатан. К Кунгсхольмен. Между Мехмедом и Хорхе всю дорогу болтался красный девятисотый «сааб». Сзади к Хорхе будто приклеился «ягуар». Ну, покуда не свернули с главной трассы, загоняться смысла никакого. Многие автомобилисты едут в ту же сторону. Так и тянутся одной вереницей до самой Фридхемсплан, ничего такого.

Внимательно!

Вот свернули за Фридхемсплан. К Роламбхувскому парку. Справа торчит высотка «DN», где раньше была редакция крупнейшей шведской газеты. А красный «сааб» по-прежнему болтается между Хорхе и Мехмедом.

Выехали на Вестербрунский мост. На дворе уже стоял поздний вечер. Пролеты моста были подсвечены снизу. Самое красивое место в городе, подумал Хорхе.

Нервы на пределе. Чилийцу чудилось даже, как вздымается рубашка с левой стороны груди, так колотилось сердце. Твердил самому себе: «Главное – не накосячить. И три кило двести – твои».

Вдруг его внимание снова привлек красный «сааб». Внутри, на заднем сиденье, кто-то копошился.

Хорхе вгляделся.

Что-то там не то.

Уже добрались до вершины моста.

Контуры домов на темно-фиолетовом фоне. Крыши соборов острыми иглами пронзали небосклон.

Хорхе вытащил мобилу. Набрал Мехмеду. Велел сменить маршрут, как съедут с моста.

Сам не спускал глаз с «сааба». Опять какая-то канитель на заднем сиденье. Сидевшие там что-то напяливали. Хорхе врубил дальний свет. Как раз подсветил зад «саабу».

В лучах как на ладони увидел: мужики, сидевшие на заднем сиденье, натягивали на себя какие-то тяжелые доспехи. Что это может быть? Бронежилеты!

Твою мать!

Хорхе по тормозам. Больно стукнулся башкой о лобовуху.

Глянул: где «сааб»? И «сааб» остановился.

А что Мехмед? А, и он тормознул, метров на тридцать впереди. Походу, еще не просек засады. Хорхе пригляделся, что там впереди, ближе к Хорнстуллен.

Мигалки, блядь, мигалки сплошняком.

Mierda.

В голове пронеслось: Тот мутный «сааб», что между ним и Мехмедом. Кто в нем? Конкуренты? Легавые? Надо действовать!

Из «сааба» выскочили трое. Двое помчались к Мехмеду.

Кто-то посигналил Хорхе сзади. Мол, чё застрял посреди моста в самый час пик?

Хорхе вылетел из тачки.

Кинулся на выручку Мехмеду. Пряники из «сааба» обернулись. Прибавили ходу.

Благо Хорхе не до конца растерял форму, набранную на зоне. Летел. Поравнялся с машиной Мехмеда одновременно с преследователями.

Дальше опомниться не успел.

Один из преследователей рванул дверцу машины. Второй развернулся к Хорхе. Схватил за руку. Попытался заломить. Мехмед крикнул:

– Атас! Айна!

Тут подбежал третий из «сааба», навалился на Мехмеда, прижимая к сиденью. Тот, который держал Хорхе, выудил браслеты. Проревел:

– Полиция! Вы подозреваетесь в контрабанде наркотиков. Прекратите сопротивление. Не дергайтесь, блядь! На Хорнстуллен все оцеплено.

Хорхе очканул не на шутку. И со всей дури двинул Легавому между ног. Тот взвыл. А у Хорхе одно на уме: кокс в багажнике. Дернул за ручку. Открыл. Сумку хап. И тут на него кинулся тот полицейский, который у водительской дверцы стоял. Хорхе отскочил в сторону. Увернулся. Видит, легавый, получивший по яйцам, уже нашаривает пистолет. Еще орет что-то. Хорхе наутек. Акела, который промахнулся, вдогонку. Резвый. Да только где ему с Хорхе взапуски гонять! Уж сколько на Эстерокере кругов нарезал, слава богу, да и в последнее время немного тренировался. Полицейский сзади кричал.

Хорхе сосредоточился: давай же, работай дыхалкой. Легче поступь. Шире шаг.

Бежал вдоль опалубки. Люди выскакивали из машин, дивясь, что за кавалькада с мигалками и сиренами движется им навстречу.

Хорхе про себя: двигай поршнями, Хорхелито. Хватит с тебя «Эйсикса» с дуомаксом и мегасупинаторами. Хватит с тебя пробежек по тюремному кругу. Эх, обленился: последние месяцы только со скакалкой и прыгал.

Но есть еще порох в пороховницах.

Ускорялся с каждым шагом.

Думц-думц по асфальту.

Стокгольмская ночь бушевала синими бликами.

Хорхе повернул голову. Отрыв увеличился. А, спекся, сучонок легавый!

Посмотрел с моста: внизу раскинулся остров Лонгхольмен. А что, если сигануть, какая тут высота? Да уж точно покруче семиметрового забора будет.

А, была не была. Один раз прокатило. И в другой прокатит.

Хорхиус Великолепный! Король! Чудо-ходок! Слабо им поймать тебя!

Изготовился. Запрыгнул на перила. Глянул вниз. Ничего не разглядеть впотьмах. Сумку под мышку. Свесился на руках, метра на два сократив высоту падения. Разжал пальцы.

Ухнул вниз.

35

Трясясь в автобусе до Скавсты, ЮВе злился: куда девать себя эти два часа? Господи, ну почему было не разрешить мне лететь из Арланды?

Занимал себя – играл по мобиле: в мини-гольф, шахматы, стрелялки. Уже здорово наловчился загружать новые игрушки. А иной раз даже обставлял мобилу в шахматы. Гордость с примесью азарта – а ну как выйдет из меня гроссмейстер?

Абдулкарим собирался лететь «Британскими авиалиниями», бизнес-классом. Из Арланды.

Фахди полетит «САС»-ом. Тоже из Арланды. Вот так всегда.

Делать нечего, пришлось покориться. В Лондон решили добираться разными авиакомпаниями, в разное время и из разных мест. Самый короткий путь – безопасный, мудрствовал Абдулкарим. Кому короткий, а кому не очень, досадовал про себя ЮВе. Уж точно не мне – два часа пилить а автобусе, потом полтора часа ждать вылета в Скавсте, а там еще от Станстеда до Лондона верных два часа пути. Благодарю покорно.

Начал новую партию. Не мог сосредоточиться, дергался. Мял в руках бумажку с номером рейса «Райан эйр» – тоже мне авиакомпания, даже билетов не выдали.

Попав в аэропорт Скавста, ЮВе на собственной шкуре прочувствовал всю палитру бежевого. Зал регистрации освещали широкие лампы дневного света. С потолка, будто составленного из толстых железных труб, свисал белый кукурузник с пропеллером. Полы выложены пластиком. Стены отделаны пластиком. Регистрационные стойки из – чего бы вы думали, – зеленого пластика.

Очередь на регистрацию змейкой вилась к двум стойкам. ЮВе поставил сумки на пол. «Луи Виттон», размер «L». Цена: две тысячи евро. И самое смешное: в этой дыре никто не поверит, что это родной «Виттон». Ладно, лишь бы не поверили грузчики, а то, чего доброго, сопрут.

В очереди продолжал резаться в шахматы. Подвигая сумки ногой. Погрузился в игру. Так простоял сорок минут. Подумал: «Райан эйр» – убейся об стену.

Сдав багаж, остался с черной сумочкой «Прада» на ремне.

Служба безопасности шмонала пассажиров по-черному. Очень уж боялись бритиши, как бы к ним на борт не проник исламский смертник. Интересно, хватит у Абдула ума не явиться на рейс в своей мусульманской шапочке? Тут у ЮВе запищал ремешок «Гермес». Делать нечего, снял его, кинул в синий пластмассовый лоток на рентген.

Пройдя металлодетектор, позвонил Софи. Поболтали. Она была в курсе его поездки, знала, с кем едет. Через пару минут снова спросила:

– Так когда же ты меня познакомишь с друзьями?

ЮВе соскочил с неудобной темы:

– Можешь присоветовать какой-нибудь рулезный бар в Мейфэре?

Софи бывала в Лондоне столько раз, сколько Юве и Стокгольм-то не видел, прежде чем переехать туда. Скороговоркой перебрала точки. Поговорили еще: какую движуху замутил Джетсет, хороша ли новая пассия Ниппе, какие корки мочила под коксом Лолла. О товарищах ЮВе больше ни слова.

Он проголодался. Судя по вывескам, где-то есть кафе.

Нашел: та еще тошниловка. В меню три блюда: фиш энд чипе, спагетти болоньезе и жареная свиная котлета под беарнским соусом с картофелем фри. ЮВе встал в очередь за двумя семнадцатилетними неформалками в арафатках и натянутых по самые уши вязаных шапках. Девицы стали ныть, дескать, как так – нет ничего вегетарианского?

– Возьмите фри и соус, – пробурчала кассирша.

Фри активистки не взяли. Поныв еще, двинули к киоску – накупили «сникерсов» и газировки.

ЮВе заказал фиш энд чипе. Отошел, уселся, дожидаясь, когда выкрикнут номер его заказа.

Вытащил свежий номер «Café», купленный на автовокзале. Рассеянно пробежал глазами статью о новой «цветочной» линии мужской моды. Быстро пролистал журнал. Без интереса. Так, лишь бы пальцы занять.

Подали еду. Кричи, моя печень, – на рыбу с картошкой вывалили добрых полкило жирного майонеза. Стал есть. Решил: как дожую, позвоню матушке. Хотел рассказать ей о близких отношениях Камиллы с одним из педагогов Комвукса. Или о «феррари».