Текст книги "Цветок забвения. Часть 2 (СИ)"
Автор книги: Явь Мари
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)
Глава 10
Я проснулась раньше Чили – небывалый случай. Будто оправдывая своё прозвище, она всегда вставала вместе с рассветом, но теперь, утомлённая вчерашней суетой, Солнце спала дольше и крепче обычного.
Приподнявшись, я огляделась.
Мы устроились на траве под разросшейся магнолией. Неподалёку шумели каскадные фонтаны. Мрачные тени, заросшие дорожки, замшелые валуны, увитые плющом арки, яркое разнотравье… Даже при дневном свете здесь царила атмосфера уединённости, защищённости от остального мира. Вседозволенности.
Подперев голову рукой, я посмотрела на свою единую. Она лежала на спине и хмурилась. Её разум, отягощённый страхами и сомнениями, метался. Мне хотелось утешить её. Так, как она любила…
Мечтательно улыбаясь, я осторожно выбирала из её волос опавшие лепестки. Она была такой невероятно красивой в тот момент, что я опять негодовала: как её вообще можно называть чудовищем? Причинять боль? Желать от неё избавиться? Иное строение тела давало ей преимущество перед нами и уже только поэтому привлекало. А её «он», который тут всем чем-то не угодил, хотя никто его и не видел, потому что она даже мне его не показывает, а ведь я имею полное право…
О.
Затаив дыхание, я посмотрела вниз. Отвела взгляд. После чего посмотрела снова. Не то чтобы вид её проступающего через ткань «изъяна» смущал меня, просто Чили была такой беззащитной в тот момент. Узнай она, чем я занимаюсь, упрекнула бы и опять спряталась. Так беззастенчиво её разглядывать было неправильно… даже после вчерашнего.
Вспоминая, как она ласкала меня руками и ртом между бёдер, я почувствовала, как «пробуждаюсь» совсем в ином смысле. Скинув с плеч накидку, под которой пряталась этой ночью, я придвинулась к Чили, и она вздохнула, словно облегчённо, когда я опустила голову на её плечо.
Лучший в мире звук… Ладно, второй лучший после стонов, с которыми она меня ласкает. Так эгоистично с моей стороны было заснуть вчера и ничего не давать ей взамен…
Протянув руку, я сняла невесомый лепесток, упавший на её грудь. После чего так же невесомо провела пальцем вниз. Подцепила конец тесьмы и осторожно потянула, развязывая. Ослабив пояс, я медленно приподняла ткань.
Такой большой.
Пусть и не настолько, чтобы стать причиной паники самого могущественного из четырёх кланов… Даже не настолько, чтобы вызвать тошноту у самой слабонервной Девы…
Вспомнив Виолу, я приспустила ткань, разглядывая «его» с каким-то даже мне не до конца понятным злорадством. Это была победа в чём-то, что происходило между мной и ей, хотя она даже не подозревала об этом соревновании.
Я улыбнулась.
Мне нравилось смотреть на Чили. Мне нравился её «изъян» ничуть не меньше, чем её красота. Мне нравились эта форма, цвет и влажный блеск на конце. Мне даже нравился стыд от мысли, что я разглядываю её тайком и при этом придаю этому такое большое значение. Наверное, это было самой безумной вещью, на какую я только могла решиться… Но стоило мне так подумать, как я захотела «его» потрогать.
Дыхание Чили оставалось глубоким и ровным… до того самого момента, пока я не провела пальцами по напряжённой длине. От основания к концу, очень медленно, веря, что это в первый и в последний раз.
– Ива, – сонно выдохнула Чили, и я испуганно отдёрнула руку… которую она тут же заменила своей. Сжав себя, Чили двинула пару раз ладонью, давая понять, как правильно прикасаться к ней. Но вместо того, чтобы сделать свой сон более приятным, она проснулась.
Моргнув, Чили прищурилась… посмотрела вниз… потом на меня… и её умиротворённое выражение лица превратилось в маску ужаса. Пойманная, она застыла, глядя на меня и ожидая той самой неизбежной «виольно-рвотной» реакции.
– Кажется, здесь ты проснулась раньше, – заметила я, поглаживая её сжатый кулак. – Кто тебе снился, раз ты так неохотно вернулась ко мне?
Отгонять меня и прятаться было поздно, поэтому Солнце молча наблюдала за мной, до последнего ожидая подвоха. Она заранее приготовилась к боли, считая себя достойной наказания. Из-за чего мне ещё сильнее захотелось её наградить.
Прижавшись к ней обнажённой грудью и бёдрами, я прошептала:
– Мне снилась ты. И даже во сне я скучала по тебе, хотя там ты позволяла мне всё. Это был такой замечательный сон, Чи, что лучше него может быть только всё здесь и сейчас.
Это каждый раз срабатывало. Что каждый раз удивляло. Не важно, кто из нас провоцировал это, игра это была или ссора, всерьёз или в шутку… Стоило мне прикоснуться к ней своими прелестями, и настроение Чили менялось, как по щелчку.
Поощряя её минутную слабость, я наклонилась к её лицу… но Чили не позволила себя поцеловать. Рывком перевернув меня на спину, она оказывалась сверху. А когда я инстинктивно дёрнулась, прижала меня своим телом, моментально обездвиживая. Почти больно, почти пугая. Что-то подобное уже происходило со мной, когда она с лёгкостью закинула меня на плечо, давая понять, насколько моя собственная сила ничтожна.
Тем не менее, резкую смену положения нельзя было счесть отказом. Совсем наоборот: Чили вжалась в мои распахнутые бёдра, и я замерла, ожидая. Эта моя покорность произвела эффект, какого я не добилась бы, нарочно завлекая. Опустив руку между нашими телами, Чили провела пальцами там, где я сочилась, и, глухо простонав, прижалась пахом к этой влаге.
– Нет, не смотри. – Чили оттянула мою голову за волосы, когда я глянула вниз.
Это казалось несправедливым, но я боялась сопротивляться. К тому же нехватку зрелищности окупила потрясающая осязаемость. Я почувствовала, как Чили прикоснулась ко мне своей твёрдой плотью. Обхватив себя, скользнула между нежных складок, но не проникая, а лишь слегка надавливая. Поглаживая. Уже не пальцы и не рот, а этот горячий, твёрдый «изъян» ласкал меня, ощущаясь на коже лучше, чем что-либо. Очевидно, он был создан для того, чтобы прикасаться ко мне там. Не так осторожно и совсем в другом ритме, но даже эти несмелые, изучающие, самые первые движения поразили нас.
Чили тихо простонала, подтверждая мои мысли. Сжав его в кулаке, она двинула рукой ещё пару раз, и я вздрогнула, когда мне между ног выплеснулась тёплая влага.
Долгую минуту я не решалась пошевелиться, прислушиваясь к чужому, частому дыханию. И лишь когда хватка на моих волосах ослабла, а Чили чуть отстранилась, я посмотрела вниз. Моя кожа блестела. Капли сползали с моих бёдер.
Это смущало… но в то же время завораживало. Потому что я поняла, что это.
– Твоё семя…
Слова подействовала на неё как удар. Резко отпрянув, она уставилась на мою промежность. А потом огляделась в поисках свидетелей этого преступлений. Завязав штаны, но содрав с себя рубашку, Чили наклонилась, чтобы обтереть меня.
– Постой. – Я закрылась руками.
– Мне жаль, Ива, это вышло случайно, – принялась она оправдываться.
– Не трогай.
– Всё в порядке, не бойся меня. – Она так паниковала, но успокаивала при этом меня. – Ты всё ещё девственница, ты не забеременеешь от этого, а это… это просто грязь.
– Не надо.
– Я сейчас уберу.
– Оставь так.
– Я уберу… Что?
Казалось, Чили не могла выглядеть более удивлённой, но я превзошла саму себя, проведя рукой по своему животу в самый низ. Она проследила взглядом это движение и выдохнула моё имя, когда я скользнула пальцами по покрытым её влагой «лепесткам».
– Что ты делаешь… – еле слышно простонала Чили, наблюдая за тем, как я прикасаюсь к себе.
– То, что должна была сделать ты. Вот здесь. Глубже и больше.
– Ива…
– Разве это не лучшее, что у тебя есть для меня?
Я трогала себя уже не демонстративно, а изучающе, с восторгом открывая для себя ещё одну причину моей любви к Чили, такую естественную вопреки нашему шокированному виду. То, что она кощунственно обозвала грязью, ощущалось на моих бёдрах просто божественно…
– Даже думать об этом не смей. – Чили перехватила мою руку, когда я надавила влажными пальцами на "сердцевину", почти проникая внутрь.
– Но я хочу, Солнце.
– Нам это запрещено, Ива, – с мукой в голосе произнесла она. – С меня взяли слово, что я никогда ничего подобного не сделаю.
– Кто? Метресса? Она должна лучше кого-либо понимать, как это нечестно.
– Она лучше кого-либо понимает, к чему это приведёт! Я это понимаю! И ты должна понимать тоже! Послушай, если ты потеряешь девственность, ты не сможешь освоить высшее мастерство. А если ты зачнёшь, то они…
– Мне всё равно, что думают «они», – перебила я резко. – Ты хочешь этого? Хочешь ребёнка? У тебя будут прекрасные дочери, Чили. И ты станешь лучшей на свете мати. Я поняла это вчера, когда увидела тебя с детьми на руках. Ты ведь тоже почувствовала это?..
Она долго молчала, глядя на меня, а потом покачала головой. Она не хотела никаких детей. Не хотела разговаривать об этом, слышать и думать.
Разговор был окончен, а настроение испорчено.
– Пойдём, я вымою тебя. – Чили хотела поднять меня на руки, но я отвернулась, и она не посмела действовать силой на этот раз, потому что и так позволила себе слишком многое.
Через мгновение она попробовала снова:
– Ты ведь голодна? Вон там растёт малина. Хочешь, я наберу её для тебя?
Я молчала.
– Ты ведёшь себя так, потому что тебя не удовлетворили? – уточнила она уже совсем другим голосом. Жарко. С намёком. – Тогда можно мне исправиться?
Вместо ответа я накинула чёрный балахон на тело. Меня не просто «не удовлетворили». Меня отвергли в самый неподходящий для этого момент.
Сдавшись, Чили повернулась ко мне спиной, создавая иллюзию уединения. Ей оно тоже было необходимо, чтобы обдумать случившееся. Мы молчали и не видели друг друга так долго, что это можно было считать настоящим расставанием. Пока трава вдруг не зашелестела, вынуждая нас отвлечься от собственных обид.
Никто кроме Имбирь не стал бы заходить так далеко в сад, поэтому я напряглась в предчувствии беды. Но это оказалась не мати. Женщина, которая к нам вышла, была мне не знакома. Но она остановилась и посмотрела так, будто именно нас и искала.
– Вы заблудились? – спросила я, приподнимаясь.
– Да. – Она очаровательно улыбнулась, глядя на Чили. – Следовала примеру своей милой дочери, чтобы вас найти.
Это была мати одной из вчерашних девочек.
– Когда Соя пропала, я так перепугалась, – продолжила Дева, обращаясь, опять же, не ко мне. – Кто бы мог подумать, что спасёт её мужчина.
Чили молча смотрела на неё исподлобья.
– Я видела тебя вчера и уже тогда подумала: если это и есть мужчина, почему он выглядит так… безобидно. – Она точно хотела сказать другое слово. «Притягательно», быть может. «Доступно». – Это кажется нелепым, что нас вынуждает прятаться от них то, что случилось давным-давно и лишь единожды. Незавидная участь для самого могущественного клана. Единственное, с чем я согласна, что у нас здесь всё самое лучшее. Даже если речь идёт о мужчинах, как оказалось. Может, нам всем стоит последовать примеру Метрессы и вырастить новую, угодную нам мужскую расу? Думаю, таков был её изначальный план.
Она рассмеялась, но, не встретив отклика, недовольно хмыкнула.
– Какой заносчивый парень. Ты ещё не понял? Тебе не стоит вести себя так с нами. Даже не потому, что ты изгой, а потому что ты поступал со своей единой не лучше. Ты ведь тоже любишь поиздеваться над отщепенцами? Так странно, что после этого кто-то вообще счёл тебя достойным прощения и понимания. Хотя, судя по твоему недовольному виду, понимания и прощения тебе недостаточно… – Чили нахмурилась, а Дева улыбнулась, будто добившись своего. – Тебе стоит поучиться у своей единой смирению и великодушию.
Когда Чили промолчала, женщина обратилась ко мне.
– Просто хотела поблагодарить за то, что вы вернули мне дочь.
Растолковав её слова по-своему, я спросила:
– Теперь надо вернуть вас ей?
– Нет. Сама справлюсь.
Я долго смотрела ей в след, а потом обернулась на Чили.
– Ты снова набираешь популярность.
Не похоже, что она была этому рада. Я почему-то тоже. Это сальное внимание было даже хуже привычного пренебрежения.
Немного поразмыслив, я пришла к выводу, что шум вокруг Чили всё это время поддерживали молодые Девы. Наши ровесницы или те, кто сравнительно недавно овладел техниками и старался всеми силами утвердиться в статусе истинных отшельниц. Они с азартом участвовали в травле, но, как оказалось, так же охотно могли искать её внимания, если мода вдруг изменится.
Элита же клана, оппонирующая Метрессе, относилась к Чили с мрачным постоянством, будто тихо чего-то выжидая. Как если бы могли знать заранее, чем закончится вся эта история. И, судя по выражению лица, Чили тоже это знала.
– Пойдём к Мяте, – решила я, поднимаясь на ноги.
– Ты меня наказываешь? – уточнила Чили, всё же подчиняясь.
– Нет, просто хочу кое в чём убедиться. Вчера ты произвела на всех такое впечатление… Вдруг ты сможешь очаровать самую строгую из Дев?
Глава 11
Несмотря на то, что эта идея казалась катастрофой, в дальнейшем я делала так при каждой нашей ссоре. Мята тут была вообще ни при чём. Мне нужен был лишь её ткацкий станок. Этот собранный наставницей монстр был настолько требовательным к рукодельнице, что справиться с ним в одиночку могла только сама хозяйка. Те тончайшие кружева, из которых впоследствии шились лучшие платья, были созданы именно на нём.
Этому мастерству наставница обучала только своих любимиц… но, так как все они потом погибали на последнем испытании, станок считали проклятым. И в этом был смысл ещё и потому, что сама работа на нём могла закончиться смертью. Серьёзно. Чтобы быстро приучить рукодельницу быть в должной мере аккуратной и внимательной, Мята расположила в раме станка пару острых приспособлений (она не просто так подбирала мужское оружие, гуляя по лесу). Это ограничивало свободу движений и не позволяло драгоценной нити порваться: любая неловкость или спешка заканчивались травмой рук, но не порчей изделия. В конце концов, с порезом справилась бы любая Дева, а вернуть безупречность полотну не смогла бы даже Мята.
Процесс был трудоёмким и мучительным настолько, что мог бы стать отличной альтернативой последнему испытанию. В хорошем настроении садиться за станок не стоило, а вот злости и обиды это был лучший способ обрести душевное равновесие.
Мы с Чили могли молчать и не глядеть друг на друга, но при этом действовать слажено. Я готова была бесконечно смотреть на сплетающиеся нити, чувствуя, как при этом крепнут и наши с Чили узы. К тому моменту, как платье будет готово, мы точно достигнем гармонии… Чем уже могли похвастаться Виола и Зира, кстати.
О, Виола…
Я не придала особого значения её милой выходке в полнолуние, но сейчас, сидя рядом с Чили, не могла перестать думать об этом. В тот раз Виола махнула ей рукой… Точнее, голая Виола махнула ей рукой.
Что бы это значило?
В том неуклюжем жесте было столько наивности и… власти. Да, власти, потому что только она могла себе такое позволить: жестоко отвергнуть человека, а потом опять с ним заигрывать. Она решила, что раз это сработало у Чили со мной, то и у неё получится?
Может, она просто хотела извиниться? Не знаю, но добилась она обратного, разбередив старые раны. Их отношения остались в прошлом, Чили не раз повторяла это, но теперь мне так не казалось.
Мне хотелось поговорить об этом, но мешал шум станка. И тема была опасная. Ну и место тоже. В доме Мяты Чили всегда нервничала, поэтому я побоялась заикаться ещё и о её бывшей подруге. И всё-таки интересно было бы узнать, что она думает о Виоле…
Точнее, о голой Виоле.
Я отвлеклась, и на полотно брызнула кровь. Яркие пятна расцвели на тонком кружеве, и я вскрикнула, предвосхищая боль. Но её не было.
– Чили!
Я не могла поверить. Пусть моё платье и создавалось в ссорах, кровь на него ещё не проливалась. Тем более, кровь Чили. За всё время работы за станком она ни разу даже не оцарапалась, а теперь два её пальца были глубоко рассечены. Порезы медленно затягивались, и от их вида у меня сами собой потекли слёзы.
– Твоя кровь, Чи…
Несмотря на то, что всё выглядело ужасно, она, по крайней мере, пришла в себя. Боль отрезвила её.
– Знаю, не реви. Мы вырежем эту часть, ладно? Сошьём так, что ничего не будет видно, – пообещала Чили, решив, что причина моей истерики – испачканные кружева.
– Мы не будем ничего вырезать. Это ведь не грязь. Это украшение. Мы просто всё перекрасим в красный. Мне же идёт красный? – Я смотрела на пятно, вытирая слёзы. – Нет, я передумала, мне вообще не нужно платье такой ценой!
– Ну уж нет, голой ты расхаживать не будешь.
– Прости, ты так стараешься ради меня. – Я взяла её за руку и поднесла ко рту. – Это всё моя вина.
– Это всё вина твоей Мяты. Очевидно, даже её вещи хотят меня убить.
– Чили, пожалуйста, не умирай.
– Какая же ты плакса.
Я осторожно провела по порезам языком, уводя боль. И ещё раз – жалея.
– Вот так. Ты больше не злишься на меня?
Она смотрела на меня.
– Я вообще не умею на тебя злиться. Даже моя злость – проявление любви к тебе. – Она погладила мои влажные губы, размазывая по ним кровь. Её взгляд потемнел. – А вот что подумает твоя обожаемая Мята, если увидит тебя такой?
– «Такой», хм…
Я отстранилась, соглашаясь с тем, что нам стоит сосредоточиться на работе, но Чили схватила меня за подбородок, удерживая.
– Она прочила тебе судьбу великой отшельницы, даже не представляя, что ты создана совсем для другого.
Чили притянула меня для поцелуя, чтобы попрактиковаться в этом «другом», но я отвернулась.
– Это мастерская наставницы, – тихо возразила я. – Если хочешь заняться «этим», пойдём домой.
– Я хочу заняться «этим» здесь.
Почему? Ей было важно заявить на меня права на вражеской территории?
– Осторожно, – улыбнулась я, когда она коснулась моих губ своими. – А то ты снова поранишься.
– Тогда не отвергай меня, – ответила Чили, подразумевая, что разбитое сердце и уязвлённая гордость – самые болезненные раны для бессмертной.
Она запустила ладонь под мою юбку, и я отвела колено в сторону, позволяя ей ко мне прикоснуться. Пальцы, с которых я слизывала кровь, вернули мне ласку, заставляя тихо простонать. Так странно… Только что Чили была задумчива и угрюма, а теперь стала такой настойчивой. За этим точно стояло нечто большее, чем спонтанное желание юного тела, пусть я и знала, что с ней такое могло случиться когда угодно и где угодно, даже во сне.
– Постой, – прошептала я, отстраняясь через силу. Я разделяла её страсть, но здесь я привыкла соблюдать осторожность буквально во всём. – Наставница скоро вернётся. И не только она – кто угодно может зайти и увидеть.
– Я услышу, если кто-то войдёт, – заверила Чили, вовлекая меня в новый поцелуй. – Прикоснись ко мне тоже.
Раньше она никогда не просила об этом сама, так что стоило ценить её доверие. Я протянула руку, чтобы дотронуться до "него"… и в этот же момент за моей спиной раздался голос Мяты.
– Что ты делаешь?!
Я отпрянула от Чили столь стремительно, что чуть не свалилась со скамьи.
– Тебя прислала твоя мати? Виола, ты слышишь? Что это с тобой?
«Виола»?!
Чили обернулась, и я посмотрела туда же, заметив, как качнулся полог, когда от него отпрянул наблюдатель. Не успев обрадоваться спасению, я испугалась ещё сильнее.
Виола.
Самая болтливая, вероломная и трусливая из Дев. Она предала ближайшую подругу, выдав её секрет. Очевидно, она и сейчас не станет молчать. Это такая великолепная возможность очернить нас в глазах наставницы…
– Виола, куда ты?
Свидетельница исчезла так же бесшумно, как и появилась. Не в силах поверить, что она просто сбежала, я прислушивалась до последнего … пока хозяйка дома не откинула полог и не вошла в мастерскую.
– Что здесь случилось? – Мята потребовала ответа у меня, и я отвела взгляд в сторону.
– Я просто… Чили… Она поранилась.
Дрожь моего голоса насторожила её ещё сильнее. Прежде чем Мята решила продолжить допрос с применением техники, Чили облизала пальцы, которыми только что трогала меня.
– Пустяки. Проливать кровь мне не впервой, а за работой на вашем станке – это даже честь.
Мята испытующе прищурилась. Но тут заметила красные пятна на полотне, и это почему-то её успокоило.
– В самом деле, пустяки. Этого не стоит так пугаться, Ива. Пятно легко вывести. Твоё платье будет ослепительным, не сомневайся.
Я не сомневалась. Другой вопрос – доведётся ли мне его надеть. Только теперь все предостережения наставницы обрели смысл и воплотились в жизнь худшим образом. Я не знала, что с этим делать… А Чили только усмехнулась.
– Что смешного?! – спросила я резко, когда мы вышли из дома Мяты.
– Ничего. Мне просто полегчало от мысли, что Виола только что предала и вторую свою единую.
– Ты… При чём тут… Чего?!
– Зира была такой хорошей подругой: выручила её в худший момент жизни. Она не заслужила это.
– «Это»? – Я внимательно её осмотрела. Чили не казалась напуганной, но и её беспечность тоже была напускной. За улыбкой скрывалась лишь жадная, разгоревшаяся заново злость. – «Это», Чили, тебя тоже не должно радовать. Особенно тебя! Я вообще не понимаю, почему мне приходится что-то тебе объяснять! Это же ты боялась разоблачения, особенно разоблачения от Виолы! А теперь, когда всё так сложилось, ты торжествуешь?! Ты же говорила, что услышишь, если кто-то придёт!
– Ну прости, – протянула она так, что я тут же поняла: она всё слышала. Чили знала о Виоле за порогом.
– И долго она там стояла? – спросила я, и она не стала отпираться.
– Довольно долго.
С тех пор, как Чили поранилась, очевидно. Так ошибиться её мог заставить лишь чей-то неуместный визит. Самый неуместный из всех, какие только можно придумать, вернее. А значит, Виола видела и слышала всё, от начала до конца. Эта мысль ужаснула меня, тогда как Чили досадовала лишь на то, что Мята вмешалась слишком рано.
– Что ты наделала? – Я дёрнула её за плечо, когда Чили шагнула вперёд, решив, что разговор закончен. – Ты же лучше меня знаешь, каково это: обнажать перед Виолой свои секреты. Ты столько времени избегала меня, боясь сделать лишнее движение. Из-за неё. А теперь, стоило ей замаячить на горизонте, ты стала раскрепощённой и настойчивой как никогда.
– Твоя любовь меня исцелила, – шутливо ответила она.
– Настолько, что ты готова снова снять перед ней штаны?
– Я ни перед кем кроме тебя штаны не снимаю.
– Зато мои – пожалуйста!
– Она ничего не видела, клянусь. На твой «цветочек» могу смотреть лишь я. – Чили потянулась ко мне. – И я, кажется, понимаю твоё раздражение, мы ведь не закончили…
– Чили! – Я оттолкнула её руку. – Объясни, что с тобой? Ты наказываешь меня? Или Виолу? Хочешь, чтобы она любой ценой узнала, что ты ни капли не жалеешь о том, что нашла ей замену?
– Тише, не говори так. Ты не замена. Ты моя единственная. – Она пыталась отвлечь меня. – Я так сильно люблю тебя…
– Но отомстить Виоле ты хочешь сильнее.
– Не сердись. Подглядывала ведь она, так почему ты обвиняешь меня?
– Она подглядывала, потому что ты показала!
– Ты ревнуешь, – прошептала Чили умилённо. – Хорошо.
Как так получилось, что своими криками я убедила её в том, что она поступает правильно?
– Ты вообще меня слушаешь? – Я отошла от неё так далеко, насколько позволяла коса. – Виола расскажет всем…
– Ну и что? Думаешь, никто не догадывается, чем мы с тобой занимаемся наедине? – Чили усмехнулась. – Проблема не в этом, а в том, чтобы ты оставалась девственной. Так что плевать мне на Виолу, в этом смысле ты гораздо опаснее.
Мне не понравилось, как это прозвучало.
– Она расскажет всем, – повторила я с нажимом. – Расскажет, что ты пыталась надругаться надо мной прямо в доме Мяты.
– А это так выглядело?
– Я не знаю, как это выглядело для впечатлительной Виолы! А может, ты не прочь освежить худшие из воспоминаний?
– Нет, но я не прочь «надругаться» над тобой в доме Мяты.
– Чили!
У неё было отличное настроение, очевидно, и я не могла его испортить. Не имела права даже пытаться.
– Ладно, и что ты предлагаешь? – спросила Чили. – Снова бежать за ней, умоляя пощадить? Вот уж точно освежить воспоминания… Тебе бы так больше понравилось?
– Нет, – однозначно ответила я. – Но изобрази хоть немного раскаянья для начала.
Чили задумалась, как видно ища для этого хоть одну причину.
– Часть моей работы так и осталась незаконченной, надо было «докрасить» твоё платье, раз случай подвернулся. Это тебе понравилось бы больше.
Она имела в виду кровь Виолы?
Я не считала себя жестокой, но, да, это было бы более логично. Учитывая неизбывную ненависть Чили к своей бывшей паре? Она не могла отпустить её и улыбаться при этом…
– Я не хочу повторения истории, особенно теперь, когда весь шум по поводу твоей испорченности стих, – призналась я, вздохнув. – Виола уже достигла гармонии. Она выросла. Никто уже не воспринимает её как маленькую пакостницу, которой она осталась глубоко в душе.
– Она будет молчать, – ответила Чили, устав от моего нытья.
– Ты так уверена…
– У неё был шанс донести на нас, но она сбежала.
– Чтобы рассказать для начала Зире.
– Нет, от неё она тем более захочет это скрыть. Потому что именно Зира сможет распознать её истинные чувства и понять, кто тут настоящий преступник.
Я отвернулась, чтобы обдумать это в одиночестве. С чего всё началось?
Раскрепощающее полнолуние, невинный взмах руки, нарастающее любопытство, разговоры за нашими спинами, утренняя разведка подосланной кем-то сплетницы, визит Виолы к якобы Мяте.
– Я не понимаю тебя… – пробормотала я, упрямо отрицая очевидное.
– Я сейчас объясню. – Чили подошла сзади и приобняла меня. – Ты ведь даже не представляешь, как выглядишь, когда я ласкаю тебя. От тебя глаз невозможно отвести. Ты можешь осуждать Виолу за что угодно, но только не за это… У тебя с собой зеркало? – Она опустила руку к моим бёдрам. – Я помню, ты взяла его. Дай мне.
Когда Чили провела ладонью между моих ног, я достала зеркальце из кармана и протянула ей, чтобы чем-то занять её порочные руки.
– Ты не можешь сердиться на меня, когда смотришься в него, я знаю. – Чили откинула мои волосы и поцеловала в шею, держа свой подарок передо мной. – Улыбнись мне.
Это зеркало было одной из тех вещей, которые мирили нас и утешали, но в тот раз его «магия» не сработала. В смысле: это правда, что я не могла сердиться на Чили, когда смотрелась в него, но я была слишком встревожена для подобных игр.
«Магия» зеркала проявила себя в полную силу лишь на следующее утро, когда я проснулась, скорее истощённая сном, чем отдохнувшая. Меня разбудил скользнувший по лицу солнечный луч, а не гул собравшейся для самосуда толпы. Вырвавшись из плена кошмара, я распахнула глаза и тут же прищурилась.
Чили сидела рядом, держа в руках зеркальце и ловя на его поверхность свет.
– Мне до смерти хотелось поцеловать тебя, – призналась она тихо. – Но ты такая красивая, выглядишь абсолютно недосягаемой, после вчерашнего мне стыдно к тебе прикасаться. Думаю, теперь тебя может целовать лишь солнце.
Зажмурившись, я позволила себе ещё пару минут понежиться в ласковом свете.
– Всё в порядке. Я решила, что ты просто приняла слова той заблудившейся Девы близко к сердцу. Мол, тебе нужно стать более открытой, потому что в прошлом ты вела себя не лучше Виолы, – ответила я, потянувшись.
– Это так? Я не лучше?
Я вздохнула, глядя на Чили из-под ресниц. В саду ненавязчиво пели птицы, и не было слышно ни одного враждебного звука, осуждающего голоса. Моя пара была рядом. Мне совсем не хотелось думать о Виоле.
– Ты была просто невыносима, – призналась я. – Но даже в такую тебя я влюбилась без памяти.
– Здорово, я о другом. Разве время не обезобразило меня вконец?
Но облагородило Виолу? Всё познаётся в сравнении, а раз у неё возникали подобные вопросы именно сейчас, значит, Чили всё же успела, как следует рассмотреть её грудь…
Я подпёрла голову рукой.
– Даже если кто-то скажет, что ты худшая Дева, помни, что ты – лучшее, что есть в моей жизни, – рассудила я. Но у Чили было своё мнение на этот счёт. Взглянув на своё отражение, она повернула зеркальце в мою сторону и заключила:
– К тебе, правда, смеет прикасаться лишь солнце.
Солнце, да…
Поддержав её игру, я откинулась на спину, позволяя блику ласкать кожу. Нежное тепло скользнуло по шее к груди, в вырез платья, и я спустила лямку с плеча, отодвигая ткань в сторону. Обнажив грудь, я невесомо провела пальцами по соскам, вторя горячему прикосновению, и невинная детская забава превратилась в соблазнение.
Я тихо окликнула свою пару, чувствуя, как становится влажно между бёдер, едва прикрытых сбившимся подолом. «Поцелуям» солнца я бы предпочла её поцелуи, но Чили разглядывала меня, не отзываясь, держась на расстоянии. Наклонив зеркальце, она направила луч ниже, очень медленно, и я приподняла подол, открываясь для неё.
– Я ревную, Ива, – прошептала Чили, тут же прекращая эти опосредованные ласки. Отбросив зеркальце, она порывисто приблизилась. – Я ревную. Ревную.
– Сумасшедшая, – улыбнулась я, когда она нависла надо мной, накрывая тенью, будто, в самом деле, намереваясь оспорить превосходство солнца.
Никто из Дев бы даже не додумался до такого, но Чили презирала то, чему мы поклонялись, и видела соперников в том, что мы обожествляли. При этом она когда-то всерьёз предлагала сбежать вместе во Внешний мир, где её ревность точно переросла бы в паранойю.
Это могло бы показаться забавным, если бы только подобные мысли на самом деле не сводили её с ума день за днём. Отвергнутая всем кланом, Чили просто не могла не подозревать в предательстве и меня. Наше единство не спасло ситуацию. В чём-то даже усугубило. То, что раньше выглядело, как детские капризы, переросло в приступы страсти, от которых иногда бросало в дрожь.
– Чи…
Болтовне она предпочла поцелуи, по-настоящему обжигающие, оттеняющие солнце.
Вести себя безучастно, а потом внезапно сорваться, одним прикосновением искупая свою отстранённость – похоже, это входило у неё в привычку. Или за нами опять кто-то подглядывал?
Она не позволила мне задуматься над этим, накрывая своим телом, вжимаясь в мои распахнутые бёдра. И это соприкосновение было таким нетерпеливым, требовательным почти до боли… настолько внезапным, что я не сразу признала, что мне действительно больно.
В последнее время Чили демонстрировала своё физическое превосходство во всём, даже ненамеренно. Отклонившись, она порвала платье, будто ненавидя его. Жалобный вскрик она заглушила беспощадным поцелуем. Лёгкие поглаживания на моей груди сменились жадной хваткой. Давление её тела пленяло.
Она стала просто невероятно, пугающе сильной…
– Постой. – Я упёрла ладони в её грудь, но Чили перехватила мои руки, прижав к земле. Замерев, я в последний раз попыталась опровергнуть то, что чувствую именно страх.
Невозможно.
В прошлом Чили не раз смиряла меня, оттесняя и прижимая, и я не видела в этом угрозы, лишь её стремление во всём демонстрировать лидерство. Даже когда она прямо говорила, что дразнить её – рискованно, что её влечение преступно, что она может причинить мне вред, я чувствовала себя в полной безопасности. Эти слова были проявлением заботы. Её беспокойство льстило.
