Текст книги "Чужая тень (СИ)"

Автор книги: Ярослав Васильев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)

Марина откусила кусок, запила чаем и с удовольствием медленно начала пережёвывать печенье. Выдержка у неё явно была железная, так что справиться с налёта не получится. Придётся повозиться. Софья тоже взяла конфету, сделала глоток чая… Во рту вспыхнул пожар, вкус у чая был ужасно солёно-жгучий. Софья чуть не выплюнула всё на скатерть, с трудом заставив себя сделать шаг к раковине, а потом яростно начала полоскать рот водой из крана.

– Я когда чашки меняла, заодно немного перца досыпала. Извини, не знала, что он у вас такой хороший, – флегматично прокомментировала Марина.

Софья с перекошенным от ярости лицом обернулась и набрала воздуха высказать, что она думает и что скажет отцу:

– Да как ты… – и споткнулась о холодный бритвенно-острый взгляд Марины.

– Сразу, чтобы не было никаких недоразумений, – в её голосе тоже не осталось ни капли весёлости и смеха. – У меня старший брат и младший, и по части злобных приколов тебе до них как до Луны. И то, что я тебе сейчас продемонстрировала, когда ты попыталась сделать мне гадость – цветочки, но могу устроить и ягодки. Учти, у моего отца рука тяжёлая, а наказывать он имел правило любого провинившегося, не глядя я это или мои братья. Поэтому опыта не попадаться и делать всё так, чтобы ты не смогла меня хоть в чём-то обвинить, у меня на десятерых таких как ты хватит. Да, согласна. Это не педагогично, и меня в универе не так учили. Однако опыт воспитания одного младшего и одного старшего обормота убедительно мне доказал, что добрым словом и кулаком добьёшься намного больше, чем лекциями о вежливом и воспитанном поведении. Поняла?

– Да.

– Больше никаких попыток?

– Да, – выполнять своё обещание Софья не то чтобы не собиралась, но решила сначала попробовать действовать через отца. Он такого обращения с дочкой со стороны какой-то там няньки наверняка не потерпит.

Марина допила чай и неожиданно мягко сказала:

– А теперь давай договариваться всерьёз. Хочешь, я твои мысли озвучу? Они у тебя на лице прямо-таки написаны. Как-нибудь до вечера перетерпеть, потом твоему отцу нажаловаться и он меня уволит. Сейчас я буду вести себя опять совсем непедагогично, хотя обязана медленно подводить ребёнка к нужной мысли, чтобы он придумал её как бы самостоятельно, – Марина ни с того ни с сего хихикнула. – Но мы с тобой сейчас в одной лодке, поэтому тонуть, если что, тоже станем вдвоём, и я буду объяснять неправильно, коротко и по существу. Во-первых, уволить он меня не сможет просто потому что не нанимал. Я не нянька, я учусь на третьем курсе… В общем, пока неважно где, и твоему отцу меня порекомендовал Дмитрий Анатольевич, который с моим отцом служил во время Второй Чеченской. Во-вторых, звёзды так сошлись, что твоему отцу нужна помощь, а мне нужно закрывать практику. Или меня как остальных в группе распихают по всяким дурацким местам – очень дурацким, ну или я помогу тебе. Андрей Викторович договорился в универе, что практику я буду проходить у него в конторе. Да, твоему отцу тоже будет неудобно меня выгонять, как-то некрасиво, он же насчёт меня с кафедрой договаривался. Минус в карму и репутацию. Хорошая отметка за практику мне нужна как воздух, от этого зависит моя стипендия, так что я тоже не сдамся. Мы друг другу душу вытрясем, но избавиться друг от друга не сможем. Ну или заключаем перемирие, даже Холодную войну, но без перехода в горячую фазу. И как-нибудь месяц-два сосуществуем в границах одного пространства.

Софья молчала и думала долго. И никак не могла найти ответ. Очень не хотелось в квартире вообще никого постороннего, мой дом только моя крепость. Но и избавиться от Марины не выйдет. Она давно усвоила, что отцовская работа в доме – это святое, и раз речь идёт не о деньгах, а о репутации, то жаловаться на Марину бесполезно. Да и стоит перед собой быть честной: она устала сидеть одна, а Марина вроде бы ничего, сносная. Не то что опытные тётки-гувернантки, которых Софья не переваривала и раскалывала все их педагогические уловки с первого раза.

– Хорошо. Мир на месяц.

– Вот и отлично, а теперь дай пароль от домашнего вайфая.

– Зачем?

– Как зачем? Продукты нормальные заказать. У тебя в холодильнике сплошная колбаса или доставка. С такой шикарной кухней – и питаться салатами из доставки? Да это позорище. По магазинам нам ходить некогда, но твой отец нам с тобой на домашние расходы выделил определённую сумму денег. Мне нужен интернет, посмотреть что и где можно нормально заказать из овощей и специй и остального. Я тебе сейчас такое приготовлю – пальчики оближешь.

– Тогда не с телефона удобнее, а с компьютера. Он в моей комнате.

***

Оглашение завещания назначили на десятое ноября, хотя Медянский хотел сделать это до выходных, поскольку в это время ещё шли школьные каникулы. По условиям, на оглашении завещания должны были присутствовать все родственники, включая дочь покойной. Теперь же пришлось пропускать занятия – а ведь усилиями Марины всё только-только наладилось, и в школу Софья вроде бы начала ходить как раньше с интересом, а не из-под палки. Но тёща оказалась непреклонна и настояла на определённой дате.

В нотариальную контору Медянский приехал заранее, а солидного гостя вышел встречать сам хозяин.

– Здравствуйте, Соломон Глебович.

– Здравствуйте, Андрей Викторович, – благодушная улыбка не сходила с лица толстяка, он даже имя-отчество умудрялся произносить так, словно обращался к младшему: «Андрюшенька». – Скоро всё закончится?

– В каком смысле? – тоже улыбнулся Медянский.

– Ну мы ведь с вами знаем и понимаем, что хотя дело ведёте вы, с юридической точки зрения принадлежит всё вам пока наполовину, – толстяк поводил в воздухе пухлой рукой. – Зато теперь всё окончательно ваше.

Медянский внешне остался невозмутим, пусть внутри при встрече с нотариусом каждый раз и посмеивался. Этот плешивый толстяк за шестьдесят был во многом реликтом девяностых, чуть ли не единственным действующим крупным нотариусом и юристом города, работавшим непрерывно все последние двадцать пять лет. Пережил массу известных и не очень известных широкой публике солидных людей города, в своих пухлых руках держал ниточки многих событий, происходивших и происходящих в Омске и области. В его сейфе хранилось много тайн, и поди узнай, когда и почему ему приспичит дёрнуть за какую-то ниточку, или погреметь костями чужих скелетов. Отсюда Соломон Глебович был абсолютно уверен, что при нужде способен прижать любого, а потому имеет особый статус… и не понимал, что времена давно поменялись. Это для хищников средней руки толстяк был по-прежнему опасен. Причём не в последнюю очередь благодаря тому, что его от наездов прикрывали серьёзные люди вроде Медянского, имеющие прямые выходы на мэра и губернатора. Действительно крупным акулам Соломон Глебович был опасен разве что болезненным и неприятным, но не смертельным укусом.

Однако юристом был до сих пор лучшим в городе, и нередко задействовать Соломона Глебовича получалось намного проще и выгоднее, чем бросать в бой целый юридический отдел. Тщеславие же и завышенное самомнение были одной из немногих слабостей Соломона Глебовича, чем Медянский и пользовался. Хоть внутри и посмеивался, видимость игры «старший-младший» соблюдал. Зато покровительственно относившийся «к мальчику» – такой большой человек, а тоже старого юриста опасается – толстяк в итоге работал над запросами Медянского намного эффективней, чем если ему просто заплатить.

Вскоре начали подъезжать остальные, и немаленький кабинет оказался заполнен посетителями. Вслед за матерью покойной в кабинет вошёл непонятный молодой человек. Медянский видел его в первый раз, и судя по выражению лица нотариуса, тот тоже не понимал, зачем явился этот неизвестный.

– Молодой человек, попрошу вас покинуть кабинет! – Соломон Глебович указал рукой на дверь.

Но тёща на это царственно сказала:

– Это мой адвокат, – ехидно усмехнулась тёща и добавила: – И он имеет полное право присутствовать при оглашении завещания.

Медянскому парень сразу не понравился. Одет хорошо и дорого. Начищенные до блеска туфли без единого пятнышка, хотя на улице грязь – явно прибыл на машине. Хорошая стрижка уложена, что называется, волосок к волоску. Круглые очки в золотой оправе придавали лицу адвоката серьёзность и уверенность. В руке кожаный портфель, покупку которого мог себе позволить далеко не каждый. Каждая деталь продумана и подчёркивает респектабельность – и это чуть ли не открытым текстом выдавало в нём мошенника. По-настоящему серьёзные люди за собой следят, выглядят прилично, но не гонятся за каждой мелочью, позволяя себе одеваться как им удобно и хочется, а не каким хотят видеть тебя окружающие. Если твой ежедневный доход в полмиллиона рублей, всем уже плевать, твой пиджак от Пьера Кардена или от Папы Карло.

– Да, – кивнул Соломон Глебович, проверив бумаги у парня. – Адвокат имеет право присутствовать при оглашении. Проходите и рассаживайтесь.

Довольно долго не могли рассесться, мать и сестра покойной пытались усадить Софью между собой, но им не давали Медянский и Дмитрий. На бодигарда тёща косилась особенно – этот с чего, ведь не родственник, но поскольку нотариус его допустил, то значит так и положено. Та же Марина осталась ждать за дверью.

Нотариус зачитал все положенные пункты закона, далее вскрыл завещание. К неудовольствию сестры покойной ей не досталось вообще ничего. Матери покойная оставила непонятно откуда взявшийся у неё садовый участок на три сотки в пригороде с домиком-дощанкой советской постройки – демонстративный плевок в её сторону… на который она почему-то не отреагировала, а продолжила сидеть с довольной улыбкой. Дмитрий получал неожиданно весьма заметную сумму – на этом пункте сестру покойной аж перекосило от злости. Остальные денежные средства зачислялись дочери на именной счёт в драгметаллах, получить доступ к нему она сможет по достижении восемнадцати лет. Всё остальное отходило мужу.

– И в заключение, – закончил свою речь нотариус, – я обязан уведомить мать покойной, что согласно статье 1149 ГК РФ пункт один она имеет право требовать выделение ей обязательной доли наследства как нетрудоспособный родитель пенсионного возраста.

– Я отказываюсь.

– Также я обязан уведомить отца дочери покойной и её прочих родственников, что согласно статье 1149 ГК РФ пункт один её дочь, Софья Андреевна Медянская получает выделенную долю наследства в размере не менее половины доли, которая причиталась бы ей при наследовании по закону.

Тут неожиданно в разговор вмешался адвокат, до этого молчавший:

– Согласно статье 1149 ГК РФ пункт два право на обязательную долю в наследстве удовлетворяется из оставшейся незавещанной части наследственного имущества, даже если это привёдет к уменьшению прав других наследников по закону на эту часть имущества, а при недостаточности незавещанной части имущества для осуществления права на обязательную долю – из той части имущества, которая завещана. Согласно этому…

Дальше адвокат застрекотал, что почему и как должно отойти Софье. Медянский с тревогой посмотрел на нотариуса, но тот и сам ничего не понимал. Ведь всё равно, если часть акций холдинга переходит к дочери, то распоряжаться ими по-прежнему единовластно будет её отец? И тут как гром среди ясного неба прозвучало:

– Согласно тому, что единственным ближайшим родственником Софьи Андреевны Медянской является её бабушка, то она и будет опекуном до наступления совершеннолетия.

– Соня, ты едешь с нами, и это не обсуждается, – тут же вальяжно сказала мать покойной.

– Попрошу не превращать оглашение завещания в цирк, – грозно остановил её нотариус.

– Согласно Статье пятьдесят два семейного кодекса Российской Федерации сегодня в суд было внесено представлении об отмене отцовства Медянского Андрея Викторовича над Медянской Софьей Андреевной на основании того, что он не является её биологическим отцом. К тому же Медянская Софья Андреевна была рождена до того, как её мать вступила в брак, – вальяжно ответил адвокат.

– Да ты с ума сошла, старая грымза! – не выдержал и вскочил Медянский.

– Попрошу без оскорблений. Вот документ о генетической экспертизе. Вот из архива заверенный акт свидетельства регистрации брака, обратите внимание на дату. А вот заверенная копия из архива свидетельства о рождении, тоже прошу обратить внимание на дату.

– Софья едет домой! – победно завершила речь своего адвоката мать покойной.

– С чего бы? – чудовищным усилием Медянский смог заставить себя говорить ровно. – Я её отец, по закону родительских прав меня не лишили, у Софьи есть свой дом, где она и будет жить.

– Недолго. Тебе не нужна дочь, тебе нужны деньги Валерии, которые ты тратишь на свой бизнес. И отцом ты числиться будешь недолго, это я тебе обещаю. А дальше Софья поедет туда, где будут любить её, а не её деньги, без которых ты ничто.

Дальше продолжать тёща не рискнула, ибо заметила, что ненавистный зять всё-таки переменился в лице и запросто сорвётся на что-то нехорошее. Андрей Викторович же стоял, вцепившись в крышку стола, и понимал, что стоит ему отпустить столешницу – и он прямо тут старуху задушит. Как бы они с Валерией ни относились друг к другу – но прощать её убийцу он не собирался. А сейчас эта старуха с улыбкой и при всех призналась, что именно она убила собственную дочь ради мести ненавистному зятю. Остальные не догадались, но он-то намёк понял. Брачный контракт они тогда составляли втроём, Медянский, Валерия и её отец, потому что тёща будущего зятя невзлюбила с первого дня. Но дальше тесть наверняка текст договора жене показывал, по крайней мере, он несколько раз зятю говорил, что собирается. Эта старая грымза наверняка знала, что в договоре нет пункта про супружескую измену, но чётко прописан случай внебрачного ребёнка, и как Валерия лишается в этом случае всего до последнего гроша. Неважно, под каким соусом она новость поднесла дочери. Неважно, что не своими руками она затягивала на её шее петлю, лишь бы больнее ударить по мужу. Теперь эта тварь на алтарь своей мести хочет кинуть и его Софью?

– Вон отсюда, – процедил сквозь зубы Медянский. – И чтобы я рядом с Соней никого из вас не видел. Встретимся в суде.

Мать покойной встала, за ней остальные, кто сидел на её половине стола, и втроём они вышли. Уже на пороге старуха бросила победный взгляд: она мечтала об этом дне много лет. Про Софью она получила информацию случайно, год назад, в то время даже не думая о мести. Знала, что её дочка изменяет ненавистному зятю, втихаря радовалась – лопух ничего не замечает. Наконец решила проверить – а вдруг и её внучка не от него? И оказалась права! Дальше её тоже словно вела судьба. С адвокатом, который сумел провернуть дело с наследством, она познакомилась тоже почти случайно. После самоубийства Валерии заглянула в гости к старой подруге и заодно поинтересовалась, нет ли у той на примете толкового адвоката. Такого, чтобы ещё не зажрался, имел сало в голове и мог если что держать язык за зубами. А то иначе непутёвый зятёк всё обстряпает так, чтобы ей ничего не досталось. Соседка порекомендовала именно этого молодого человека, который как нельзя лучше соответствовал всем заявленным требованиям. Мол, не то что всякая шушера, а человек солидный, сразу по нему видно. Мужик и впрямь оказался ушлым. Оказывается, ещё до первого разговора навёл все справки о клиенте и будущем деле, а потому и предложил схему. Если клиентка согласна, у него есть все нужные прихваты, риск минимальный, зато на выходе можно оставить недруга с носом.

Проводив тёщу тяжёлым взглядом, Медянский приказал:

– Дима, подождите меня с Соней. А нам тут с Соломоном Глебовичем кое-что обсудить надо.

Когда они остались вдвоём, Медянский подошёл вплотную, нависая над нотариусом. Несколько минут они вдвоём смотрели документы, которые оставил адвокат тещи.

– Как это понимать, Соломон Глебович?

– Ну с липовым свидетельством о браке я уже сталкивался разок. Там если документ старый и существовал только в бумажном варианте, его можно попробовать подделать в архивах. А потом официально запросить из архива заверенную копию, и уже ей трясти в суде. Вроде бы документ подлинный, есть печать удостоверяющая от архива. Архив подлинность-то не проверяет, только наличие и соответствие хранилищу. Суд может и поверить. А вот насчёт остальных документов, то пока ничего определённого сразу сказать не могу. По ним выходит, будто бы иск подавали ещё летом и до смерти Валерии, уже прошла экспертиза, а также все суды нижних инстанций суд и первые апелляции. И что даже выводы экспертизы мы оспорить не смогли. Очень странно. Не было никаких судов, даже если бы нам специально не доставили повестку – я хоть что-то бы да услышал. Нет, при всём моём опыте сходу сказать, как это всё провернули – не смогу. Мы это проверим, обещаю. Тут задета, можно сказать, моя деловая репутация. Просто неявка в суд нам уже не поможет, этот вариант нам как-то очень уж грамотно отрезали... – адвокат ненадолго задумался. – Знаете, пока первым делом я оспорю экспертизу, тут есть некоторые мелочи, за которые можно зацепиться. Отозвать её нам не дадут, зато мы получим время до областного суда и всё раскопаем. Что касается измены вашей жены, Андрей Викторович…

Нотариус поперхнулся, потому что Медянский неожиданно ухватил его за пиджак и встряхнул со всей силой, а потом резким движением вжал в стену. Из глаз посмотрела холодная смерть.

– А теперь слушай меня. Мне насрать на биологического донора материала. И это были наши с Валерией дела. Но если с моей дочерью, да, именно с моей дочерью хоть что-то случится – первым яйца я оторву тебе.

– Да что вы себе позволяете, да я…

– Умолкни. Своим сейфом с компроматом хозяев ларьков на базаре пугать будешь. Думаешь, я не знаю, что ты хранишь копию всех бумаг по покупке здания для того ресторана на Химиков? Да я хоть сейчас пойду к мэру, и он лично мне всё как надо выпишет, а тебя в жопу отымеет за клевету. Ссориться с человеком, который ему помог в кресло сесть, он не будет. Ты меня понял? Я спрашиваю, понял?

– Да, – прохрипел адвокат.

– Хорошо, этот вопрос закрыли. А теперь слушай сюда. Не забыл, с кем я начинал? Заруби на носу: всё слухи, которые про Комолова ходили – правда. И даже больше, про что не рассказывали. Так вот, я ведь свою молодость при шефе тогдашнем и вспомнить могу. Ты у меня носом будешь рыть, всё остальное бросишь. Но чтобы всё про этого мудака нашёл. Кто, где, на кого работает, потому что не верю я, что он так удачно этой старой твари подвернулся. Какого числа она там суд затеяла? Так вот, чтобы ко дню суда у меня всё лежало на столе. Можешь на это весь свой сейф спустить. Если не успеешь – бумажки оттуда тебе не понадобятся. Понял?

– Да.

– Хорошо. Люблю умных и понятливых. Можешь начинать.

Выйдя от нотариуса, Медянский первым делом прижал дочь к себе со словами:

– Всё будет хорошо. – Дочь была явно в шоке, потому что никак не отреагировала. – Марина. Берёшь Соню, едете домой и оттуда никуда ни ногой. Дима, распорядись, чтобы на всякий случай прислали к дому пару ребят из «Грифона». А нам с тобой надо срочно кое куда съездить.

Когда они вдвоём сели в машину, Дмитрий не выдержал:

– Андрей, извини, если лезу не в своё дело. Но тебе сейчас лучше быть вместе с Соней, а не заниматься делами.

– Думаешь, я дурак, помешанный на работе и не понимаю? – Медянский как-то разом осел на пассажирском сиденье мешком. – А теперь послушай то, о чем никто не знает, и что, как я думал, было похоронено очень надежно. Когда я женился на Валерии, я прекрасно знал, какую шлюшку беру. И относился к ней… ну в общем, не как к жене, сам понимаешь. Любовница, партнёр. Но девка она была умная, да и отец её покойный не дурак. Это только её мамаша, тварь такая, ничего не видела и не знала, как её доченька с четырнадцати лет по тусовкам трахается. Отец всё знал и обрадовался, что дочку хорошо пристраивает. Мы тогда заключили соглашение, которое и вошло в брачный договор. Никаких детей на стороне – она тогда вылетает без гроша в кармане. И рожает мне хотя бы одного ребёнка, иначе тоже рискует неприятностями. А дальше у неё открылись проблемы со здоровьем, по постелям не зря до восемнадцати лет прыгать не советуют. Она не могла забеременеть обычным способом. В итоге мы тайно делали искусственное оплодотворение. И мне плевать, что медики тогда где-то ошиблись и чего-то намудрили. Соня моя дочь – и точка. Но вот если сложить недавнее нехорошее шевеление вокруг холдинга и то, что этот адвокатишка как-то слишком удачно подвернулся со своей схемой, как меня обойти…

– Я могу задействовать своих ребят в полиции. Я попрошу – мне не откажут. Прикроем. Как вариант – сам могу увезти Софью в Москву или даже за границу, пока ты здесь отбиваешься.

– Да хоть к начальнику МВД по области ехать – не успеем. Не просто деньги им нужны. Сразу как Соня окажется в их руках любым способом, ей устроят недееспособность и опекунство. Потому-то эта старая грымза и от своей доли наследства отказалась, я бы ей деньгами и недвижимостью положенную часть закрыл, но тогда у Сони гарантированный остаток уменьшился, и доля в компании была слишком мелкая. Нет смысла. А так если оформить над ней опекунство, то можно через её долю нас развалить. Моя дорогая тёща спит и видит много лет, как я разорюсь. Не веришь? Если уж эта тварь свою родную дочь не пожалела, чтобы мне отомстить. Я уверен – Валерия ничего не знала, иначе как минимум начала бы готовить себе какие-то пути отхода. А так ей тёща наверняка сунула данные экспертизы – она в петлю и полезла. Соню эта тварь тем более не пожалеет. И за её спиной точно кто-то стоит, не могла она сама до всего этого додуматься и экспертизу накопать. Я хорошо страховался, чтобы про клинику узнать – серьёзный ресурс нужен. В общем… Тоже я про это никому не рассказывал. Слухи, что Комолов был такой удачливый, поскольку колдун – правда. И не смотри на меня как на психа, я рядом с ним такие вещи видел, которые здравым смыслом и логикой не объяснить. Очень сильный был, но полный беспредельщик. Есть и другие такие колдуны. В общем, остальным это надоело, я так понимаю, собрались все вместе и Комолова прикончили.

Дима кивнул: любую силу можно переломить количеством, особенно когда ты всех настолько достал, что тебя уже не боятся.

– У меня сохранились контакты. Иногда я прибегаю к их услугам, баш на баш, нормальная торговля, мужики они вполне адекватные. Сам понимаешь, не я один с колдунами яшкаюсь. Их услугами пользуются те, кто про них знает, но для разных людей разные уровни доступа. Ещё когда Соломон Глебович мне про бумажки говорил, что не знает, как эти фальшивки через суд протащили – я понял. Не его это уровень, он и не подозревает некоторых вещей и возможностей. Я-то знаю, только потому что у Комолава такое видел. Простая полицейская охрана нас может уже не спасти. Счёт на часы пошёл, против нас какой-то очень сильный ведьмак работает. Уверен: судья даже под пытками искренне будет рассказывать, что и вправду заседание проводил. Потому просто брать Соню в охапку и бежать сейчас самый худший вариант. Это у нас в городе я с кланами хорошо знаком, потому слишком наглеть ведьмак не рискнёт. Следы всегда остаются, ему придётся быть крайне осторожным. Всегда будет шанс через местных колдунов ведьмака потом найти, а если с Соней что-то случиться, я не в суд его потащу, а просто шею сверну. Вот за пределами области я чужой, никто меня слушать не станет, и у ведьмака окажутся развязаны руки. Драться вслепую – очень крайний вариант. Чтобы я смог защитить Соню, мне нужно договориться насчёт официального нейтралитета: колдуны в разборки не вмешиваются. Тогда мы сможем ведьмака стряхнуть со следа – ему придётся прятаться не только от нас, но и от кланов, и можно попробовать вывезти Соню за пределами города. Но ставки будут очень большие. Особенно если я прав, кто именно за ведьмаком стоит, и сколько уже он готов заплатить.

– Рискованно? – усмехнулся Дима. – Могут лишнего попросить или ещё чего, и тебе нужен кто-то прикрыть во время разговора спину? Бог не выдаст, свинья не съест, а своих не бросаем. Сапёр с костлявой каждый день обнимается, не впервой. Прорвёмся. Говори, куда ехать.

***

Софья сидела на диване в гостиной и прижималась к Марине, до рвоты хотелось ощутить рядом живого человека, а не пустоту.

– Твой отец хороший человек. Ты зря думаешь, он тебя не бросил. И знаешь, я заметила – вы с ним понемногу начинаете понимать друг друга. Странно, да? Вы четырнадцать лет жили рядом, а реально общаться начинаете только сейчас.

– Да уж, общаемся, – всхлипнула Софья. – Он после смерти мамы и не смотрел на меня, а потом вообще к бабушке отправил. Думаю, это чёртово наследство только и стало причиной того, что папа забрал меня домой. Он уже тогда знал.

– Наследство? Ты не хочешь объяснить мне всё поподробнее? Меня там не было.

Софья рассказала о том, что произошло у нотариуса. Так как она их поняла и запомнила.

– Ну и дела. Свалилось на тебя. Ты сейчас главное – не тупи и постарайся вести себя правильно.

– А правильно – это как?

– Правильно – это не отталкивай отца.

– Он мне не папа, оказывается, – опять всхлипнула Софья.

– Не говори глупостей. Знаешь, есть в этом какая-то тёмная история. И я почти уверена, что твой папа на самом деле всё знал. Он… слишком он спокойно на это отреагировал по твоему рассказу. И твоя мама знала. А молчали они, потому что не хотели, чтобы знала ты. И какая разница, кто там биологически тебя зачал? Твой папа тебя воспитал, он тебя считает дочкой, и потому именно он твой папа.

– А зачем он тогда меня сейчас бросил?

– Не знаю. Но мне кажется, мы опять чего-то не знаем. Они когда с Дмитрием Анатольевичем уезжали, у обоих такие лица были… Не знаю. Но твой папа точно не просто так не с тобой поехал. И точно не на работу, а куда-то в другое место. Наверное, нехорошо так говорить, но бабушке твоей нужны как раз деньги. И ещё она твоего папу не любит. А твоей тётке вообще только денег надо, на всех остальных ей плевать. Твой папа будет бороться с твоей бабкой до последнего.

– И что же мне делать при этой борьбе?

– Пока ничего не делать, – вздохнула Марина. – Тебе сколько лет?

– Четырнадцать. В январе пятнадцать бу-у-удет, – она всхлипнула.

– Тогда тебе и твоему папе придётся как-то пережить три года до твоего совершеннолетия. А дальше твоя бабушка и тётка ни при каких условиях с тебя денег получить уже не смогут и сами от тебя отстанут. Ну а пока какие бы бури ни кипели вокруг тебя – перетерпи и переживи.

Дальше разговор пошёл как-то вяло. Софья сослалась на то, что устала и ушла к себе в комнату. Выключила свет и притворилась, что ложится спать. Марина заходила ещё пару раз, но продолжить разговор не получилось. Чем дальше, тем больше Софья проникалась уверенностью, что Марина её обманывает. Из лучших побуждений, но обманывает. Что ж тут было непонятного? Родственники собираются тянуть её каждый в свою сторону, но при этом она сама им и даром не нужна. Деньги, проклятые деньги! Отец всегда пропадал на работе, для него компания всегда была важнее Софьи и её мамы. С чего ему меняться сейчас? бабушка… Вспомнив, как к ней относились, пока она жила в её доме, Софья вздрогнула: никогда. Туда она не вернётся больше никогда.

И тут же перед глазами встало всё случившееся у нотариуса. Железная уверенность бабушки, что Софья всё равно достанется ей. А бабушка всегда умела добиваться своего, внучка не знала ни одного случая, чтобы она проигрывала. Никогда! И решение созрело окончательно. Быстро нацарапав записку, чтобы Марине потом не попало за неё, дальше Софья действовала, стремительно и решительно исполняя свой план.

Дождалась, пока Марина зайдёт в ванную комнату. Закрыла за ней дверь, заклинила ручку стулом и заодно дверь подпёрла шваброй: здоровый мужик может и смог бы выломать, но девушке силы не хватит. Не обращая внимания на стук в дверь и ругань, оставила на столе записку и оделась. Стыдясь и презирая себя за поступок, вытащила из кошелька Марины наличные – один последний раз можно. С телефона Марины вызвала такси. На улице сидела охрана, она сама слышала приказ отца. Но ЧОП-овцы не знали, что на самом деле гараж на первом этаже можно пройти насквозь и выйти с дальней стороны дома в неосвещённый закуток, а сейчас как раз уже стемнело, и в свете фонарей кто идёт вдалеке, не разберёшь. Дальше – такси, оно автоматом оплачивалось с привязанной к телефону карты, поэтому водитель посадил и довёз пассажирку без вопросов: может, родители дочке такси до дома заказали из гостей? Конечной точкой Софья специально поставила улицу Звездова – спальный район и никакого транспорта. Уже оттуда прошла квартал пешком, села на автобус и доехала до Старо Восточного кладбища. Погода испортилась, завывал ветер, накрапывал мелкий ледяной дождь. Фонари горели еле-еле, и сторож в такую погоду предпочитал сидеть в тёплой комнате, так что за ограду пробраться несложно.

Мамину могилу Софья отыскала с трудом, подсвечивая фонариком телефона и постоянно замирая от страха. В темноте ночи деревья вокруг кладбища и между могил словно возродились в потусторонних сочетаниях белого и серого, стирая из мира любые цвета. Ничего, кроме неровных линий, оставленных угольным карандашом на зернистой бумаге деревьев и неба, и пахнет сырой землёй. Всё как в фильмах ужасов, где в любой момент выскочит зомби. Отыскав нужный крест, девушка обозвала себя дурой: она же приехала сюда умереть… И всю дорогу по кладбищу вздрагивала от каждого шороха, боясь, что из кустов выскочит маньяк или зомби и её зарежет.

– Ну всё, мама. Сейчас я буду с тобой. А деньги пусть им останутся, пусть подавятся. Я не хочу здесь быть, я хочу оказаться подальше. Я не хочу с ними жить.

Софья достала из кармана горсть таблеток, взятых дома в аптечке…

В этот миг Пустой, который уловил слабый сигнал от Хозяйки ещё когда она подъезжала к кладбищу, наконец-то добежал до зоны устойчивого контакта. Получив чёткий и недвусмысленный приказ – помочь хозяйке оказаться как можно дальше отсюда – он взорвался, в радостной эйфории сгорая без остатка, выплёскивая всю запасённую энергию. Тень начала формироваться… И тут пространство-время, и так сильно надорванное рядом с кладбищем год назад Багровым Князем, не выдержало и лопнуло. Энергия Пустого вместо Тени сформировала канал перехода между мирами, закреплённый на Хозяйке. Софья как раз подносила таблетки ко рту, когда по глазам ударила ослепительная белая вспышка, и девушка словно испарилась. Вот только переход был ненамеренный и вышел с дефектами. Секунду спустя на землю могильного холма упали враз опустевшие куртка, шапка и джинсы, а сверху рассыпалась горсть таблеток, которые теперь не держал сжатый кулак.