Текст книги "Зона отчуждения (СИ)"

Автор книги: Ярослав Васильев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

Вика устало выбралась из люка, спрыгнула на землю рядом с отцом. Фёдор обнял дочь, прижал к себе и шепнул:

– Молодец.

Вика прильнула к груди отца и ответила:

– Мы победили.

Глава 10

Птицы-бомбёры рвались вперёд как сумасшедшие. Но шансов подобраться хотя бы к стенам у них не было. Основную часть, ещё на границе чистого неба, дежурные самолёты накрыли специальными боеприпасами для перехвата баллистических ракет в воздухе. Подорвавшись в центре стаи, такая бомба рвала зверюг в клочья. Остальных добивала Вика. Сегодня она стреляла по своим меркам неторопливо, даже с ленцой. Ведь пока остатки стаи пролетали расстояние от границы эффективного огня до монастыря, времени хватало в каждого «птеродактиля» попасть по два раза. Наверняка вражеский аналитический центр это понимал. Но всё равно уже четвёртый день гнал зверьё в самоубийственные атаки и по небу, и по земле. Лишь бы уничтожить плацдарм и систему наведения.

Справа ударил грохот выстрела из противотанкового комплекса. За ним ещё один. Капитонов невольно вздрогнул и тряхнул головой – хорошо хоть стреляли не рядом, а со стены. Тут же звонкой барабанной дробью залаяли пулемёты, установленные на башнях. Места на верхней площадке центральной башни было не так много, поэтому одна из гильз неудачно отскочила. Горячий метал неприятно задел кожу.

– Ах ты… – ругнулся Фёдор.

И заставил себя сосредоточиться на том, что происходило внизу. Но оказалось, автоматчикам работы уже нет. За те секунды, на которые Фёдор отвлёкся, последняя вытянутая шестиногая черепаха высотой полтора метра неподвижно замерла. Из-под расколотого панциря выпрыгивал «десант». Давние знакомцы – зелёные гоблины, из отличий лишь то, что вместо одной из рук теперь толстая труба. Огнемёт пополам с пистолетом. Вот только когда черепаху подбили, до стены оставалось не меньше четырёхсот метров. Несмотря на скорость и повышенную живучесть вражеские солдаты были обречены. Кинжальный огонь сразу трёх пулемётов выкосил всех гоблинов мгновенно. Тем более что патронов никто не жалел. Теперь, не сильно опасаясь вражеской ПВО, самолёты снижались и взлетали над куполом, а дальше шли по чистому участку. Припасы в монастырь сбрасывали каждый день.

Отец Василий вытер со лба пот.

– Уф, кажется на сегодня конец. Совсем умаяли за эти дни, бесовы дети. Теперь ещё мусор почистить – и всё.

Стоявший вторым номером пулемёта солдат кивнул. На один их БТР приделали из стальных листов нечто вроде совка грейдера и каждый день после боя с его помощью сгребали в реку уничтоженных тварей, чтобы не воняли под стенами. Чуть подумав, боец добавил:

– Стрельба почти как под Казанью.

Но тут же улыбнулся. Беззаботно снял каску и положил на пол, подставил волосы ветру.

– А всё равно тут куда легче. Считай и про атаку нам заранее говорят, и летуны работают.

Фёдор и отец Василий, не сговариваясь, кивнули. Действительно, все дни нападение проходило по одному и тому же сценарию. Сначала враг пытался сдвинуть вперёд завесу. Самолёт-наблюдатель поднимал тревогу, эсперы тут же наводили авиацию «по грибы». После чего прореживали с воздуха атакующую группировку. И пусть докатившуюся волну приходилось встречать шквальным огнём, с учётом беспрерывной поддержки с неба шансов у туманников было мало. К тому же весь остальной день лётчики успешно охотились за плантациями и захваченными системами ПВО, особенно за радарами. Расширяться Прилив прекратил. А на юге даже начал отступать, и уже полностью освободил Волгоградскую область.

– На сегодня ещё не всё.

Фёдор остановил товарищей, собиравшихся вытаскивать из бойницы пулемёт. Затем снял с пояса рацию – в центре чистого пятна работали даже маломощные передатчики, и произнёс:

– Всем оставаться на местах.

Сменил частоту и связался уже с дежурившим на рации майором Хмельницким.

– Пусть начинают «Второе звено».

Солдат непонимающе посмотрел. Отец Василий был в курсе плана, но последние дни весь ушёл в организацию текущей обороны монастыря. Поэтому сейчас уточнил:

– Всё-таки начинаем?

– Да. Вика и остальные эсперы работают на износ. Если они начнут ошибаться от усталости… – Фёдор покрутил рукой. – Пока противник дезорганизован, нам как воздух надо перебрасывать сменщиков.

– Добро, – кивнул священник, взял лежавший на полу бинокль, расчехлил и принялся всматриваться вдаль.

На округу легла плотная, давящая тишина. Лишь изредка откуда-то издали доносилось эхо взрывов. Солдат, как и остальные в монастыре, давно привык, что самолёты бомбят весь световой день. Сразу после отражения утренней атаки. Потому не обращал внимания, а сел и прислонился к стене, наслаждаясь минутой покоя. Фёдор и отец Василий наоборот тревожно переглядывались. Они знали, что сейчас авиация с большой высоты и артиллерия и в глубине позиций, и вдоль линии фронта наносят удары, имитируя подготовку к наступлению с разных направлений. Перегрузить вражеский аналитический центр, чтобы он не успел среагировать на прорыв.

Опять налетел ветер, заставил поёжиться. С башни были хорошо видны солнечные часы, установленные рядом с собором. Фёдор выглянул во двор: по ним прошло больше получаса. Обе машины должны подняться заранее и стартовать сразу по получении сигнала. По всем расчётам уже должны показаться. Но небо пусто, даже ни звука. Не долетели? Рядом также нервничал отец Василий, крутил в руках несколько выброшенных пустых гильз. Священник и Фёдор с завистью поглядывали на рядового бойца, который удобно устроился возле стены, надвинул каску, чтоб закрывала глаза и, кажется, даже задремал.

Стрекот вертолёта ударил по нервам, словно нож по струне. Только шёл он не с запада, а с юго-запада. Отец Василий прильнул к окулярам бинокля:

– Летит. Один точно летит.

И передал бинокль Капитонову. Фёдор, посмотрев, передал бинокль вскочившему солдату. А сам невооружённым глазом принялся всматриваться в небо. Губы сами собой зашептали поминовение о павших в бою – за последние месяцы все эту молитву выучили слишком хорошо.

«Боже духов и всякия плоти,

смерть поправый и диавола упразднивый,

и живот миру Твоему даровавый!

Сам, Господи, упокой души усопших раб Твоих:

вождей и воинов за Веру и Отечество живот свой положивших…»

Предполагаемые трассы прорыва вчера и сегодня отбомбили особенно тщательно. Но потеряв за последние дни немало захваченных комплексов ПВО, туманники спешно принялись вводить в бой свои аналоги. Идея явно была ещё не отработана, живые ракеты срабатывали одна из пяти. К тому же летали они пока не выше трёх тысяч метров, а потолок транспортного МИ-172 больше шести… Видимо либо ошиблись в оценках вражеского изобретения, либо упустили что-то ещё. Второй вертолёт не долетел.

Винтокрылая машина снизилась над лугом недалеко от ворот. Села в полутора сотнях метров от стены, заглушила двигатель. Пассажиры и экипаж, не дожидаясь, пока остановятся лопасти винта, выбрались наружу и бегом помчались к монастырю. Фёдор довольно кивнул: налегке. Командование предлагало заодно использовать вертолёт для доставки припасов. Каждому рюкзак – и сотню-другую метров доволокут. Фёдор спорил. Безопасность экипажа, сопровождающего отделения и смены эсперов ему была важнее. Лишняя нагрузка хоть ненамного, но снижала скорость и манёвренность вертолёта. Всё-таки согласились на его вариант, хотя Капитонов до последнего опасался самодеятельности какого-нибудь промежуточного руководящего звена.

– Отец Василий, командуйте пока. Я спускаюсь.

Священник кивнул, и Фёдор поспешил вниз, на встречу с пополнением.

Новички ждали его около ворот, поглядывая на застывшие напротив БТРы. Вертолёт доставил шестерых эсперов – четверых Слышащих и две Руки. Фёдор уже наловчился отличать людей с особыми способностями, даже не глядя на знаки различия – чаша и пересекающая её молния. Чуть в стороне от остальных стоял экипаж. Летунам явно было жалко бросать хорошую и верную машину. Пусть они и понимали, что шансов прорваться обратно по воздуху – ноль.

Завидев Капитонова, навстречу ему шагнул поджарый офицер в чине капитана. Командир группы прорыва. Отдал честь и отрапортовал:

– Прибыли под ваше командование. Капитан…

Фёдор дослушал. Ответил:

– Хорошо.

Заколебался на мгновение… И всё же задал вопрос:

– Что со второй? У вас должна была быть связь. Если не рация, то хотя бы в пределах видимости.

Капитан замер, словно наткнулся на стену. Заиграл желваками, лицо застыло. И негромко ответил.

– Мы узнали, что совсем рядом с маршрутом штурмовик подбили. Я знаю, приказ… Но бросить их мы не могли. Вторая машина сообщила – они попытаются подобрать пилотов.

Фёдор отвёл глаза. Приказ и в самом деле был «не останавливаться». Если один из вертолётов собьют, другой его бросает и идёт дальше. Только и экипаж второй машины тоже можно понять. Сам погибай, товарища выручай – только так и держались на этой войне.

Фёдор поднёс было рацию к губам, отдать приказ о завершении тревоги. Как прямо из люка БТР высунулся радист и крикнул:

– Есть связь! Подобрали, но их гонят по воздуху.

Фёдор отреагировал немедленно:

– Капитан. Всех ваших людей на западную стену. Если и с земли опять накатит… Обе пары эсперов на угловые башни. Поможете прикрыть с воздуха.

Капитан отрапортовал: «Так точно», и начал отдавать приказы, распределяя бойцов. Фёдор же побежал обратно на верхнюю площадку надвратной башни. Своих людей капитан знает, потому расставит их всех вдоль стены и на башнях без ненужных подсказок.

Фёдор как раз добрался наверх, когда показался второй вертолёт. Судя по хвосту и боку, заляпанным чем-то буро-жёлтым, его не спасли ни ловушки, ни эсперы. Одна – две живые зенитные ракеты всё-таки попали. Но к счастью, не сработали. Вертолёт сел рядом с первой машиной, и точно так же из него посыпались на землю экипаж и пассажиры. Разве что сейчас бойцы тащили на руках двух пилотов. Как только створки ворот хлопнули, Фёдор кивнул сам себе, скомандовал по рации:

– Всем отбой тревоги.

И неторопливо отправился обратно. Знакомиться со второй группой.

Когда он спустился, пилотов уже унесли в больницу. Остальные ждали во дворе. Завидев начальство, навстречу шагнул командир второй группы. Такой же поджарый капитан, неуловимо напоминавший товарища. Мелькнула мысль: «Словно по шаблону вас делают»… Капитан отдал честь и начал доклад. Тоже почти слово в слово повторяющий первый. Потому Фёдор в него даже не вслушивался. Всматривался в глаза собеседника. Взгляд виноватый – капитан знал, что пусть даже решали они тогда все добровольно, ответственность за нарушение приказа всё равно только на нём. И готов был принять любое наказание, вплоть до немедленного разжалования и даже расстрела. Но ещё в глазах стояла твёрдая решимость: повторись всё, капитан бы, не раздумывая, сделал точно так же. «Интересно, а как бы я поступил на его месте?»

Едва доклад был закончен, Фёдор вдруг спросил:

– Как пилоты?

– Побило слегка, когда приземлялись. Одного потом ещё поранило. Жить будут.

– Хорошо, – и неожиданно для капитана добавил: – Давайте ведите своих людей обедать, потом в баню. И отдыхать. Сегодня вечером нам ещё предстоит потрудиться.

Повернулся и ушёл, оставив растерянного капитана стоять.

Следующий день начался необычным спокойствием. Никакой стрельбы. Никакой тревоги, что вот-вот начнётся очередной штурм. Вчера на закате новоприбывших эсперов «включили в систему». И пусть выяснилось, что максимально сознание могут объединять только пятеро Слышащих и две Руки за раз, этого оказалось достаточно охватить круг радиусом почти восемьдесят пять километров. На рассвете авиация нанесла массированный упреждающий удар. Потом со стороны Большой земли в сторону образовавшегося чистого пятна начала работать артиллерия и системы залпового огня. А дальше по оставшейся узенькой полоске черноты ударила пехота.

В монастырь же пришла тишина. Штурмовать ещё и его противник, судя по всему, не решился. Поэтому Фёдор, как только стало понятно – сегодня атаки не будет – отправился обратно к себе. Отсыпаться. Причём рухнул в объятия Морфея настолько крепко, что проснулся лишь где-то к середине дня.

Через задёрнутую штору пробивался солнечный свет, на крыше о чём-то задиристо спорили воробьи. Вставать не хотелось вообще, но пришлось себя заставить. Фёдор выглянул в окно: небо в тучах, солнечные часы внизу не работали. Зато установленный на соборе большой градусник показывал плюс двадцать два, потеплело. Живот забурчал, напоминая, что завтракал хозяин часов в пять утра.

«Интересно, а сколько сейчас? Обед уже закончился?»

Пункт связи развернули на пятом этаже ещё вчера, как только на вертолётах прибыли специалисты. Прежнюю же рацию так и оставили в БТР как резерв. Решив совместить приятное и необходимое, Фёдор отправился наверх, узнать и время, и оперативную сводку. Его встретили двое охранников из эсперов – вспоминая нападение на Вику и привычку туманников шуровать по мозгам, это сочли не лишним. Заметив, кто вошёл, и охрана, и радист расплылись в улыбке. Отдали честь:

– Здравия желаем, товарищ подполковник.

– День добрый, – тут до Фёдора дошли сказанные слова, и он замер прямо на пороге, растерянно переводя взгляд с радиста на охрану. Показалось, что сон ещё не закончился. – Какой такой подполковник?

– А сегодня днём пришло. Вам присвоили внеочередное звание.

Фёдор поёжился, неожиданно почувствовав себя рядом с бойцами насквозь гражданским и лишним на войне человеком.

– Да уж. Стремительная карьера, из сержанта и сразу в подполковники. Что ещё на Большой земле?

Эсперы и радист ухмылялись, даже не пытаясь это скрыть. Во взглядах без труда можно было прочитать: везучий Капитонов в качестве командира их очень даже устраивает. А чин подполковника удобно решал вопросы старшинства, учитывая нынешнее обилие в Жадовке майоров и капитанов. Радист продолжил доклад:

– Управляющий центр противника подтягивает резервы, пытается «зацементировать» прорыв в направлении Жадовки. Хотя бы в пределах полосы, которая не простреливается артиллерией и не охватывается нашими эсерами. Пехота получила приказ отойти. Пока зону перед позициями обрабатывают артиллерией и авиацией.

Фёдор кивнул. Совершенно правильно, незачем класть солдат просто так. На текущем этапе достаточно, если хотя бы с одной стороны до самого Туманного купола протянется коридор чистого неба.

– Казань всё же попытались атаковать, но вяло. В основном налётами с воздуха. Предположительно попытка отвлекающего штурма. Это подтверждается тем, что на юге противник сегодня ночью свернул оккупированную территорию ещё на сорок шесть километров. Аналитики считают, что как только кончат вызревать плантации, новых разворачивать не станут, а отступят ещё севернее. Тогда примерно через четырнадцать – восемнадцать дней можно ожидать массированного отвлекающего наступления на Казань с одновременной попыткой ликвидировать опорный пункт в Жадовском монастыре.

Фёдор кивнул и тут же ушёл в себя, мысленно просчитывая варианты. Этот сценарий они тоже рассматривали. Надо срочно поговорить на эту тему с отцом Василием. Уже на пороге, вспомнив, зачем ещё приходил, спросил:

– Да. А сколько времени?

– Половина третьего, – ответил радист. И добавил: – Ваша жена просила передать, что на обед вы опоздали, поэтому она вашу порцию захватила и ждёт в медпункте.

Фёдор на это только хмыкнул. Лида умудрилась выучить характер мужа лучше него самого, нередко угадывая его поступки заранее. «Зато никогда не останешься голодным», – ехидно прокомментировал внутренний голос. Фёдор с ним согласился и отправился на первый этаж.

Стоило Фёдору войти и чмокнуть жену в щёку, Лида сразу достала укутанную в полотенце тарелку, сняла крышку. По комнате поплыл аппетитный пар.

– Ешь спокойно. Пока сообщат, что ты проснулся, пока сообразят, где тебя отыскать для немедленного решения очередного срочного вопроса… Время у тебя есть. И пообедать, и на что-нибудь остальное.

Фёдор притянул жену к себе, обнял, взъерошил волосы и промурлыкал на ушко:

– А если я начну как раз с остального? Пока мы одни и никто не мешает?

Лида только фыркнула:

– Ага. Ты бы свои потроха послушал. Музыкальное сопровождение. Наглядная иллюстрация, что пока у мужчины говорит желудок – остальное молчит.

Лида сунула ему ложку, а сама вывернулась и встала закрыть дверь на защёлку. Чтобы всё-таки никто не заглянул не вовремя.

На улицу Фёдор вышел в прекраснейшем расположении духа. И даже мрачное лицо отца Василия, поджидавшего на крыльце, не могло испортить настроения.

– Добрый день, Фёдор Иванович. Вы сводку уже слышали?

– Добрый день. Да, первым делом пошёл к радисту. Вполне как мы и рассчитывали. Не откладывая, переходим к «Третьему звену». Но для этого…

– Нужно говорить с людьми, – вздохнул священник. – Пойдут-то они и по приказу. Но лучше...

Вслух «лучше, когда в пекло лезут не по приказу, а сами» – не прозвучало. Но Фёдор понял и так. Кивнул соглашаясь. И с уверенностью добавил, больше убеждая себя:

– Надо. Надо именно так.

– Тогда ближе к вечеру собираем всех на площади, – закончил мысль отец Василий.

Народу, сегодня участвовавшего в своеобразном вече, прибавилось: на площадь перед воротами позвали и солдат. Места же из-за техники стало меньше, но поместились все. Настоятель, когда обсуждали план «Третьего звена», заявил, что военными делами он не занимается. Потому вышли сегодня только Фёдор и отец Василий. Да чуть в стороне рядом с БТР стоял майор Хмельницкий.

Фёдор буквально всем телом чувствовал любопытство толпы и веру в командиров. Поэтому загнав остаток сомнений поглубже, уверенно начал.

– Вы уже обратили внимание, день сегодня выдался тихий и спокойный.

В ответ пошли смешки. Не заметить, что утром колокола не сыграли тревогу, и не было штурма – невозможно.

– Добавлю, что схожая картина и на Большой земле. К тому же сегодня днём войска окончательно расчистили до нас коридор чистого неба.

Люди замерли, боясь пропустить хоть слово. В наступившей тишине из-за стены громко заквакали лягушки.

– Сегодня днём мне прислали сводку. Нам обещают две недели затишья. Дальше всё начнётся по-новой. Потому я решил собрать вас всех, чтобы вместе подумать: как нам распорядится этим временем. Отдохнуть. Или… Можно попытаться вывезти раненых и семьи. Но для тех, кто будет заниматься подготовкой эвакуации – это риск. Причём немалый.

Вперёд вышел и ответил за всех звонарь. Обычно неразговорчивый – спросишь, в ответ буркнет что-то себе под нос и всё – сейчас он заговорил зычно, чётко выговаривая каждое слово. Гипс сняли только недавно, поэтому рукой звонарь шевелил неуверенно. Но всё равно пока говорил, жестикулировал очень экспрессивно.

– А что тут рассуждать? Война у нас, и все мы теперь люди военные. Приказывайте, Фёдор Иванович.

Остальные поддержали его возгласами, слившимися в глухой гул. Стоявшие чуть отдельно солдаты молчали, но по взглядам видно было, что и они согласны. Фёдор ответил не сразу. Выдержал паузу, демонстрируя неуверенность, потеребил верхнюю пуговицу рубашки. Потом вообще расстегнул горловину.

– Вы правы. Я могу приказать. Но не буду. Каждый из нас уже сыграл со смертью в рулетку. Выиграл. И требовать сыграть ещё раз я не имею права. Только просить.

Толпа замерла, внимательно вслушиваясь в каждое слово.

– Вертолёты через коридор не пройдут. ПВО туманников простреливает его выше доступного потолка. Только самолёты. Но для них нужно выкорчевать часть леса и построить на лугу взлётную полосу. И окопы, которые займёт охрана. Технику нам сбросят. Но те, кто будет строить полосу и охранять стройку – серьёзно рискуют.

Тут к звонарю, прихрамывая, шагнул и встал рядом участковый.

– Двум смертям не бывать, а одной не миновать, – он глядел остальных. – Верно, мужики? Сколько раз уже подавилась костлявая, и сейчас подавится. А если самолёты начнут летать... Рискнём? Согласны?

В ответ заревело единогласное «да». Причём крикнули на едином дыхании все: и солдаты, и монахи, и те, кто в июне бежал под защиту стен.

Когда люди разошлись, Фёдор поднялся на стену, выходившую к реке. На этом участке часовой не стоял, поэтому можно было в одиночестве облокотиться на бойницу и смотреть на последние отблески заката в воде. В камышах деловито квакали лягушки, от реки тянуло бодрящей свежестью. На душе было муторно, противно от себя самого. Решить по-другому собравшихся на площади люди не могли... Много лет назад Фёдор себе обещал, что как бы его не заставила нужда, всегда будет грань в манипулировании, за которую он никогда не перейдёт. Пусть формально сегодняшнее представление, как и подготовку к нему – бросить фразу там, случайно оговориться здесь, дать намёк и пустить нужный слух – они с отцом Василием и майором Хмельницким последние пару дней вели вместе… Задумал и разработал всё от начала и до конца, включая речь на площади – Фёдор.

Утро началось с того, что несколько команд эсперов внимательно проверили окрестности монастыря. Подстрелили пару наблюдателей, один раз на самой границе леса прогремел взрыв. Это за ночь попыталась выползти живая мина. Но от щёлкнувшей по земле пули детонировала.

Фёдор стоял в комнате радиостанции, когда из ручного передатчика раздался голос Вики:

– Чисто. Можно начинать.

Радист передал кодированное сообщение в штаб, а Фёдор отправился на стену. Минут через сорок в небе загудел самолёт, за ним другой. Сбрасывали строительную технику. В этот раз прошло всё ювелирно: тракторы и экскаваторы легли не дальше трёхсот метров от стен. Включая цистерну с дизельным топливом. Тут же за ворота выползли БТР с десантом на броне, следом УРАЛ. Цистерну подцепили к грузовику и затащили первой. Дальше пошёл конвейер. Пара БТР подъезжала к очередной машине, её заводили и под прикрытием пулемётов со стены и бронемашин отгоняли в монастырь. И отправлялись за следующей. Когда последний трактор встал под защиту стен, и сегодняшнюю часть операции можно было считать завершённой, Фёдор сам себе под нос сказал:

– Эх, жаль подкрепление так нельзя.

Как раз подошедший Фарид посмотрел на луг, изрытый гусеницами, и меланхолично ответил:

– Тоже обидно. Но стоит начать перебрасывать десант, взбаламутим всю округу. Эти гады скопления людей словно чуют. Был печальный, – он скривился, – опыт, так сказать. Поэтому рано.

– Ну, тогда и на том, что есть, спасибо, – хорошее настроение Фёдору сегодня испортить не могло ничего.

Следующие дни строительная техника шумела и рычала, выравнивая полосу, копая окопы и точки для артиллерии. Туманники не реагировали, если не считать пары тварей за день, которые пытались подобраться к стройке. Фёдор и отец Василий молились, чтобы затишье продлилось подольше. И старались не думать, какой ценой эта тишина, возможно, куплена. Противник стягивал к пробитому коридору чистого неба остатки захваченного у людей ПВО. Между туманниками и авиацией, не останавливаясь, шли дуэли. На полосе, которую не охватывали эсперы из Жадовки, и не простреливала артиллерия, не заканчивались стычки и бои. Да и вдоль реки на севере и юге противника щупала пехота. Командование бросало в бой полк за полком, чтобы ещё и на контратаку Жадовки у командного центра противника не хватало сил и внимания.

Утро двадцать седьмого августа Фёдор в компании двух механиков встретил во дворе, копаясь во внутренностях одного из экскаваторов. Вчера он непонятно почему начал глохнуть, и необходимо было разобраться из-за чего. Так ушёл в работу, что когда подошёл солдат, встал рядом и негромко произнёс:

– Товарищ подполковник, разрешите обратиться? Вас срочно вызывают в узел связи.

Фёдор даже не сразу сообразил, что спрашивают именно его. Потом кивнул, ответил:

– Сейчас буду. Только руки вытру.

Махнул товарищам:

– Постараюсь быстрее. Но особо на меня, кажется, дальше не рассчитывайте.

Наспех оттёр ладони бензином и поспешил к рации. Просто так вне расписания его вызывать не будут. Особенно если послали вестового, а не сообщили по рации – во втором случае, окажись он в людном месте, про срочный вызов заговорили бы по всему монастырю.

Радист сразу же вручил последнее сообщение:

«Подполковнику Капитонову. Срочно доложите состояние работ».

Дочитав, Фёдор начал диктовать:

«ВПП 100%, оборонительный периметр 70%. Полная готовность не позже 5 сентября».

«Противник довёл высоту собственного ПВО до 6500 м. Вчера разведка боем Челны. Завтра-послезавтра ожидаем штурм Казани и прорыв к Жадовке. Принимайте с утра первый борт».

Прочитав сообщение, радист и Фёдор с тревогой переглянулись. Поэтому один из охранников рискнул спросить:

– Товарищ подполковник, разрешите обратиться. Что там?

Скрывать не было смысла, поэтому Фёдор ответил:

– Кончилась спокойная жизнь. Скоро ожидают штурм, поэтому прямо с утра начинается переброска пополнения.

Стены и окопы заняли с рассветом, как только эсперы проверили, не заползла ли из леса за ночь мина или какая-нибудь иная тварь. Неторопливо выползли и застыли БТР. А дальше всё замерло. Фёдор наблюдал за взлётной полосой с одной из башен. Тишина стояла пронзительная, звенящая. Даже лягушки, все последние дни обиженно ругавшиеся на стройку, сегодня не квакали. Словно осознавали важность момента. С реки ветер потянул в сторону монастыря остатки утреннего тумана, Фёдор поёжился, стало зябко. Подбирающуюся дремоту ненадолго отогнали выстрелы там, где окопы смыкались с рекой – группа из четырёх гориллоидов вышла к воде, твари почуяли близость людей и, не разобравшись, кинулись вперёд. Затем снова накатили тишина и сонливость. Пытаясь её отогнать, Фёдор зашарил глазами, выискивая в окопах Фарида – с одним из прилетевших на вертолёте эсперов он вызвался рискнуть, прикрыть бойцов внешнего периметра от способных к ментальным нападениям тварей. Ведь иначе, пока двойка добирается из монастыря до места, захваченный человек способен наделать неприятностей.

Рация была настроена на частоту эсперов, они начинали первыми… Голос Вики всё равно раздался неожиданно, заставил вздрогнуть:

– Даю координаты.

Несколько минут спустя в окрестностях монастыря загрохотала бомбёжка, понемногу смещаясь всё дальше. Если прежде эсперы наводили только на достаточно крупные скопления, а также на всё, связанное с ПВО – то сейчас впервые под ударом оказалась любая группа свыше пяти-шести особей. Сегодня противник не сможет, даже если надумает, воспользоваться тактикой просачивания, выводя на рубеж атаки крупные силы малыми порциями.

Авиация работала около получаса, пока наводчики не сообщили, что цели поражены на сто процентов. И почти сразу со стороны Купола стаей басовитых шмелей загудело множество точек. Вскоре они превратились в снижавшиеся транспортные самолёты. Пара минут – и небо распушилось куполами парашютов. Маленькие для людей, и большие для техники. На удержание плацдарма десантировался целый полк. На какое-то время Фёдор замер, заворожённый невероятно красивым и смертоносным зрелищем. Какова мощь целого полка с тяжёлым вооружением, Капитонов представлял неплохо. Наконец вздохнул. Десантировать такую массу народу вблизи монастыря невозможно. На взлётную полосу – только пехоту, луг невелик. А дальше начинается лес. Значит, основные силы высадятся на окрестных полях. И скорее всего кому-то сходу придётся вступать в бой. Авиация не могла выбить абсолютно всех тварей, да и из-за пределов разбомблённой зоны туманники сразу же кинутся в сторону людей. На взгляд Капитонова, лучше бы сажать транспортные самолёты по одному и разгружать всё в безопасной зоне монастыря. Но командование волновало в первую очередь удержание плацдарма, и Фёдора не стали даже слушать.

Словно подтверждая мысли, где-то севернее началась стрельба, даже грохнуло орудие. Но практически сразу всё затихло, вернулась тишина. Десантники растекались по окопам, на позиции из леса одна за другой вползали САУ. Как только комполка доложил, что внутреннее кольцо обороны сомкнуто, завершения следующей линии Фёдор ждать не стал. Приказал радисту сообщить, что аэродром готов к приёму самолётов.

Вскоре с востока показалась первая серебристая стрекоза. Едва транспорт замер на взлётной полосе, к нему тут же из монастыря побежали люди, подъехал Урал. Прилетевшие на самолёте солдаты вместе с подоспевшими помощниками, словно трудолюбивые муравьи, начали разгрузку, складывая ящики или сразу в грузовик, или на землю. Фёдор, посмотрев на это зрелище, довольно кивнул и отправился вниз. Его работа на сегодня была сделана. Возможно и не только на сегодня. Скорее всего, военные дела удастся перевалить на комполка, а самому опять сосредоточится исключительно на хозяйстве.

Во дворе перед воротами тоже шла деловая суета. Обратными рейсами самолёты будут вывозить раненых и гражданских. В Жадовке останутся лишь солдаты да монахи, твёрдо решившие не покидать обитель до самого конца. Поэтому сейчас прибывшие медики под руководством Лиды готовили раненых к транспортировке. Чуть в стороне за суетой наблюдали отец Василий, настоятель и трое незнакомых Фёдору военных. Заметив спустившегося вниз Капитонова, один из них, со знаками различия майора и планшеткой сделал несколько шагов навстречу.

– Подполковник Фёдор Иванович Капитонов?

– Так точно.

Фёдор настороженно посмотрел на собеседника. Судя по петлицам – из пехоты… Но ощущалось в нём что-то специфичное, да и смотрел майор, словно говорил без слов: «Всё про тебя знаю». ФСБ? ГРУ?

– Возьмите, – майор протянул красный листок какого-то документа.

Фёдор взял и негромко рассмеялся. Это оказалось свидетельство о браке. Причём дата регистрации в ЗАГСе стояла та же, что и их с Лидой венчание.

– Это кто же у нас такой глазастый? Даже два как минимум. Вы не знали, какой вертолёт прорвётся, так что своего человека посадили в каждую машину. Ну и зачем вам я?

– У меня приказ первым рейсом вывезти Петра, Марию и вас с семьёй. Мы пробовали воспроизвести описанное вами слияние. Но видимо на словах передашь не всё. Нужны инструкторы. Кроме того, скоро начинаются международные переговоры о будущем Купола. Решено, что из правительства вместе с министром иностранных дел делегацию возглавите и вы.

От неожиданности Фёдор ответил лишь через несколько секунд.

– Я уже вхожу и в правительство?

– Да. Указ о вашем назначении вице-премьером подписан вчера. Вы хороший организатор, и главное – владеете всей информацией из первых рук.

– Капитан не бросает экипаж, – сухо ответил Фёдор. – Я улечу вместе с последней партией эвакуированных.

– Майор прав, – голос отца Василия раздался неожиданно, Фёдор не заметил, как священник подошёл. – Здесь вы уже сделали всё, что необходимо. Мы справимся. И до полной победы теперь не так уж далеко. Пора думать о будущем. Пусть в кои-то веки важным делом займётся знающий человек.