Текст книги "Венец проигравшего"

Автор книги: Ярослав Коваль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

В сложившемся режиме боя мне, конечно, не светит быстрая эффектная победа – только прежняя игра в высокое искусство и реальная возможность продержаться, пока что-нибудь не изменится. А раз он притомился, значит, этот миг начинает приближаться.

Но до него мы с кочевником не доиграли, хотя по его глазам я догадался: он понял, за кем в конечном итоге останется преимущество. Он осознал, что боец, который намного старше него, оказался ещё и выносливее. И когда Бейдар, выждав удобную паузу, вмешался с каким-то разговором на неизвестном мне языке, гортанном и протяжном, Отай явно воспринял это с облегчением. Он немедленно предложил мне закончить бой вничью и объяснился какими-то срочными семейными делами. Мне было не жалко. Ничья так ничья.

– Милорд, – окликнул адъютант.

– Что такое? Важное? – Я передал меч оруженосцу и отошёл в сторону, чтоб противник не слышал нашего разговора.

– Да, милорд. В крепости открывают южные ворота.

– Да ё-моё! Кто на этот раз? Ярка, что ль, вернулся?

– Нет, милорд. Её светлость Аштия Солор.

– Госпожа Солор здесь?! Почему не известили из Белого распадка?

– Госпожа Солор сообщила людям милорда, что это ни к чему, поскольку посыльный будет добираться до крепости дольше, чем она, а в магической связи уверенности нет. Её светлость прибыла сюда с самой малой свитой.

– То есть без армии? Я ничего не понимаю…

– Милорд!.. – Адъютант взглядом показал на противника.

– Да, конечно. Ладно. Мне уже предложили ничью, я согласился, так что почти свободен. Сейчас закончу формальности, если они есть… Её светлость, надеюсь, и без моих указаний примут как должно?

– Милорду не следует сомневаться в этом.

– Ну и хорошо. Ребята, забирайте свои наконечники, и разойдёмся по домам. Славно подрались!

С кочевниками оставалось только раскланяться и совсем немного задержаться, чтоб проследить, как уходят мои и их отряды. Ну, потом ещё нужно было добраться до крепости… Когда я спешился во внутреннем дворе и поинтересовался, где же гостья, мне указали на одну из верхних наблюдательных галерей. Как же она шустра, просто поразительно! Из доспехов я вышелушивался прямо в солдатской кордегардии, у ворот, потому что так было быстрее (о чём мне заботиться – слуги потом отнесут всё в мою личную оружейную!), а потом поспешил к ней: поприветствовать и порадоваться, что она наконец-то здесь.

– Опять развлекался? – улыбнулась женщина, оборачиваясь.

Она выглядела неплохо, хотя и была сразу с дороги, и, наверное, устала. Длинное одеяние строго выдержано в цветах Солор, без генштабистских примет. И покрой не форменный. Ну правильно, она же теперь, по сути, частное лицо, лишь один из советников главы Генштаба. Видимо, даже званием её не отметили. Решение «легендарной дамы Солор» выйти в отставку было осуществлено по полной программе. Картину завершал последний штрих – ни одного офицера поблизости, только слуги, и те дежурят в отдалении.

– Уж прямо и развлекался. Всё по делу. Ты прекрасно выглядишь, кстати. Всё-таки решила снять с себя все формальные обязательства?

– Разумеется. Так лучше. Джайда должна привыкать к ответственности сразу и без оговорок. Откровенно говоря, уходя в отставку, надеялась, что быстро помогу дочери сориентироваться, и дальше заживу себе спокойной размеренной жизнью. Интересно, всегда ли боги норовят посмеяться над нашими планами? Или порой попускают?

– Иногда боги ни при чём.

– Да, ты известный безбожник. – Аштия кивнула на последнюю стену, оставшуюся в наших руках. – Любопытное зрелище. И противник – согласись – странновато себя ведёт.

– Согласен.

– Пожалуй, именно это и надо обсудить. Но сперва расскажи – как тебе показался твой оппонент? Хорошо ли дерётся? Учтив ли?

– Вполне учтив. Что же касается поединка, то это был скорее танец. Вальс. Сплошной эффектный выпендрёж.

– Думаешь, юноша хотел тебя поразить?

– Мне кажется, ему и самому было интересно себя попробовать. Нет, не поразить. Они уже знают мне цену.

– Да, ты ведь выпендриваешься не первый раз… Твои люди упомянули о каких-то договорённостях. Ну-ка, расскажи… Не надо так напрягаться, я спрашиваю не как представитель его величества, а как частное лицо и к тому же твоя названая сестра.

– Я и не напрягаюсь. Прикидываю только, как бы поточнее и покороче объяснить.

– Не напрягаешься? А, может, стоило бы? Ты неосторожен. Понять сговор с врагом могут очень по-разному. Было бы желание.

– Ты говоришь, что судишь, как частное лицо, и однако пускаешь в ход термин «сговор».

– Я просто хочу тебя предостеречь! – Аштия примирительно подняла руку. – От интриг, в которых, прости, ты ещё щенок. Нет, давай останемся здесь, поговорим без свидетелей, даже если это всего лишь слуги. Что там был за договор? Не стремись говорить кратко, говори полно. – Я рассказал, уже начиная ощущать беспокойство. Если она так говорит, то, должно быть, знает и понимает что-то, чего не понимаю я. И, может быть, меня действительно загнали в ловушку. – Что ж, – после паузы заключила госпожа Солор, – пожалуй, тут клеветникам действительно особо не за что зацепиться. Тем более, если учесть твои заслуги перед императором.

– При чём тут мои заслуги…

– Всё важно. И прошлое, и настоящее. Но это, конечно, достойный договор. И очень умный. Твоя бесшабашность идёт на пользу твоим людям. И они определённо тебя уважают.

– Однако кто-то же из них настучал на меня, так получается?

– Не они. Сообщение пришло от командования императорскими войсками. И совсем не в духе намёков на предательство, нет. Всё описывалось очень благопристойно и уважительно. Я обеспокоилась, скажем так, авансом. Зная твои странные повадки и привычки. Сейчас Серт переживает трудные времена, могут найтись те, кто захочет оторвать себе этот лакомый кусок. Всё возможно.

– Думаешь, его величество настроен недоброжелательно в отношении меня?

– Наоборот. Очень доброжелательно. Именно его хорошее отношение может спровоцировать подковёрные игры. Наветы плохи даже в том случае, если не вызывают доверия. Они вызывают напряжение, а оно всегда во вред. И я предпочла бы, чтоб на тебя вовсе никто не клеветал. У тебя репутация добряка-простака, рубахи-парня, так и не избавившегося от слегка простонародных, простительно-вульгарных манер. Поверь, может быть, такая молва и не слишком привлекательна, зато абсолютно безопасна. А для мужчины, наверное, даже хороша. Это к женщине свет будет беспощаден, а знатному, богатому, влиятельному мужику простят многое.

– Меня и самого устраивает подобная репутация.

– Я только пытаюсь намекнуть: ты должен быть осторожен и не забывать, что, ведя войну, заодно занимаешься политикой. Аристократ уже не может этого избежать. Тем более такой высокопоставленный, как ты. Политика будет всегда дышать тебе в спину.

– Сестрёнка, я уже большой мальчик, туплю в меру и за прошедшие десятилетия сумел усвоить урок.

– Прости. Прости меня. Расскажи побольше про этих людей. – Она кивком головы обозначила нашего противника. – Про поединки, про ваше общение. Рассказывай. Подробнее.

– Может быть, лучше всё-таки в кабинет?

– Здесь. Расскажи мне всё здесь. – И я принялся рассказывать о моих личных столкновениях с врагом, обо всех беседах, полудружеском взаимодействии и о том, что рассказала мне пленница. – Пленница? Она здесь? Любопытно. Прикажи накрыть ужин в своём кабинете на троих. Я тоже хочу с нею поговорить. Как думаешь, она согласится?

– Уверен, с тобой она будет беседовать с большим удовольствием, чем со мной.

– Почему? Ты был с ней чрезмерно любезен? Позволил себе лишнее? Она превратно тебя поняла?

– Нет. – Я усмехнулся. – Ты ведь знаешь моё отношение к шашням с посторонними женщинами. К чему мне с ней любезничать? Нет, я вёл себя с нею безупречно и благопристойно. Просто у них на родине в ходу матриархат, я же тебе объясняю. Так что женщина в её глазах будет более авторитетным собеседником.

– Матриархат? – У Аштии округлились глаза. Она внимательно выслушала всё, что я смог с чужих слов рассказать ей о традициях того мира. – Полагаешь, это правда?

– Зачем ей вводить меня в заблуждение? – искренне изумился я.

– Да, ты прав, в общем-то, ни к чему. Как странно. И в их мире женщины действительно управляют всем?

– Я ведь сказал: нет, они управляют семьями. Делами занимаются мужья этих женщин. Но дамы пользуются много большим уважением, чем здесь. И несут большую ответственность. Они – не собственность мужчин. Так что твоя особа будет в их глазах пользоваться заслуженным признанием. И полным уважением.

– Что ж, это хорошо. Давай поужинаем все вместе. Очень хочу есть. Устала, если честно.

– Так, может, беседу с пленной отложим на завтра? Отдохни. Могу себе представить, в каком темпе ты пересекала страну, если поспела сюда раньше моего курьера.

– Отдыхать буду, когда мы выиграем эту войну. Ты ведь меня знаешь. Да, я приехала сюда, потому что Бехтан проиграл, и надо исправлять ситуацию. Я приехала неофициально вмешаться. Если, конечно, ты мне позволишь.

– Да уж… Дама в полном расцвете сил и с моторчиком. – Я с трудом удержался от более фривольных шуток. Она бы этого не поняла.

Она и так не поняла.

– С чем?

– С моторчиком. Ну, активная ты чрезвычайно. Мечешься, крутишься, суетишься – откуда только силы берутся.

– Разве это повод для шуток? Есть такое слово – надо. Тебе известное. А теперь идём.

Аштия уже вся была захвачена новой задачей. В такие моменты она становилась совсем особенной, и один её взгляд способен был сработать как побуждение к действию, как приказ, как ободрение. Солдаты, видевшие её, подтягивались, вставали «как положено» – и едва сдерживались, чтоб не демонстрировать открыто свой восторг. Кажется, они, как и я, верили, что раз уж её светлость появилась, значит, победа неизбежна, как приход осени.

Госпожа Солор злилась на меня за неуместное желание шутить, когда ей самой хотелось говорить серьёзно. Однако напряжённость в её общении со мной сохранялась только до тех пор, пока накрывали стол и вели Аипери. Пленница выглядела бодрой – она содержалась подобающим образом, в рамках нынешнего своего положения ни в чём не испытывала недостатка. И на меня реагировала вполне любезно.

Едва женщина из народа кочевников переступила порог, лицо Аштии словно кто-то разгладил – одна вежливость и безмятежность, как и подобает представительнице одной из самых древних аристократических семейств Империи.

– Твои соотечественники про тебя спрашивали, – сказал я, припомнив, о чём мы ещё говорили с Бейдаром.

– Они собираются меня выменивать?

– Напрямик они пока ничего не предлагали. Однако делали намёки.

– Значит, доверяют тебе, что ты обращаешься со мной подобающим образом.

– Они льстят моему названому брату, – подала голос Аштия. – Просто ему ни до чего нет дела, кроме войны. А вот его слуги обучены должным образом и держатся на высоте.

– Это – похвала жене Сергея, которая безупречно устроила домашний обиход. Однако разве самого Сергея есть за что упрекать? Хорошо, когда мужчина увлечён войной и знает в деле толк. Вполне приличное занятие для мужчины.

– Позволь познакомить тебя с дамой, которая была чрезвычайно увлечена войной на протяжении всей своей жизни, – сказал я.

– О, так я имею возможность познакомиться с той самой Аштиа, о которой мне рассказывал Сергей? – одобряюще улыбнулась пленница.

– С Аштией, – поправила госпожа Солор.

Женщины оценили друг друга взглядами. Если это и был поединок, то такой же бархатный, как та сила, которой представительницы прекрасной половины умудряются сломить мужчину, ежели только хотят. И я едва ли способен был проникнуть во все перипетии этого молниеносного обмена ударами, хоть, может, его и вовсе не было. И, может быть, они просто так поприветствовали друг друга.

– Дамы, прошу к столу. А то угощения остынут. И мой повар расстроится.

– Не стоит расстраивать такого искусника. – Аштия сделала приглашающий жест, и я тоже, вслед за ними, занял место за столом, уповая, что лакомства и лёгкое вино снимут остатки напряжённости, которая ещё осталась между гостьей и пленницей. Они вели разговор осторожный, как походка сапёра. Но Аипери явно не видела в подобной манере общения ничего особенного. Причём, обращаясь ко мне, болтала по-прежнему свободно. Она интересовалась новостями, здоровьем моей жены и тем, собираюсь ли я всё-таки выменивать её на кого-нибудь.

– Обязательно выменяю, – улыбался я. – Не могу же, в самом деле, так долго издеваться над достойной дамой.

– Но не раньше, чем мы наговоримся всласть, – пошутила Аштия. – Я всё-таки хотела бы уточнить роль женщины в семье у тебя на родине, Аипери. Ничего, что я на «ты»?

– Всё хорошо.

– Замечательно. Так расскажи мне, пожалуйста, как у вас всё устроено? Ведь всем заправляют мужчины, верно? А женщина только распоряжается семьёй.

– Семьёй можно распоряжаться по-разному. Сергей очень хорошо смог мне это объяснить.

– Ох, лучше б он не вмешивался – со своими-то странными суждениями.

– Мне легче судить о своеобразии чужого уклада, я ведь имел удовольствие наблюдать два разных уклада – патриархат и относительное равенство, преобразовавшееся из патриархата. Уж наверное, способен сравнить то и другое с матриархатом.

– И всё-таки, думаю, мы с гостьей из другого мира скорее бы нашли общий язык, если б ты не помогал нам.

Я лишь усмехнулся, но подчинился, и их беседа стала чем-то вроде экзотической приправы к блюдам, действительно очень удачным и состряпанным в точности по моему вкусу. Женщины разговаривали о разном, подбираясь к важным вопросам с осторожностью рыбки, оценивающей, безопасен ли червячок, или всё-таки прячет в себе железную начинку.

Однако стоил ли результат таких предосторожностей? Беседы о семейном укладе показались мне неуместными, бессмысленными. Интересно, какая разница, в каком порядке жена усаживает за стол мужей и как она приглашает каждого из них в свою спальню? Но, наверное, смысл в этих расспросах есть, ведь Аштия, утомлённая долгой дорогой, не стала бы тратить драгоценные мгновения на пустую болтовню.

Интересно, в чём она успела разобраться? Однако узнать это я смогу лишь тогда, когда она сама захочет мне рассказать.

И, когда пленницу увели, сразу намекнул, что хотел бы услышать её выводы.

– Пока рано говорить о выводах. – Аше не удержалась от сочного зевка. – Ох, прости меня. Давай поговорим об этом утром. Хорошо?

– А с пленницей-то что делать? Имеешь какие-то указания на этот счёт?

– На кого собираешься её менять?

– У них в плену два моих офицера, как выяснилось. Хотелось бы их вернуть. Сперва я сомневался, можно ли её отпускать, но теперь понимаю, что у противника и без того уже должна быть обо мне исчерпывающая информация. И её возвращение к родным пенатам мне не повредит.

– Тогда действуй.

– Что – уже? Ты узнала у неё всё, что нужно?

– Всё. Всё, что могла. Конечно, всегда хочется знать больше и больше, но тут не поможет обычная разведка или опрос пленных, пусть даже самый подробный. Тут надо понимать расклад. Надо понять самую суть явления и происходящих событий. Думаю, что мне это вполне под силу. Как и тебе тоже.

– Самую суть чего?

Аштия задержала на мне взгляд, но, присмотревшись, я понял, что мысли её гуляют где-то очень далеко. О чём она думает – только ей известно. Но эти мысли были ей сейчас очень важны, очень дороги, и не стоило прерывать их ход. И требовать ответа бесполезно, настаивать на своём – пустая трата времени. Пока сама не решится, будет молчать.

– Я пока в растерянности, – наконец призналась она. – Однако разберусь. Обязательно разберусь.

Глава 6
Хватка Солор

– Время поджимает, – напомнил я. – Сейчас конец лета. До осени рукой подать, а в сентябре в здешних широтах уже бывает холодно. По ночам.

– Однако днём-то тепло.

– Днём тепло. Днём пригревает солнце. Но ты просто не представляешь себе, что такое холодные осенние ночи. Если ты даже и тепло одет, и закутался – а всё равно зуб на зуб не попадает. Здесь южнее, чем там, где мне пришлось сполна отведать этого на собственной шкуре… Поверь моему опыту, солдатам придётся несладко.

– Воину надлежит стойко преодолевать тяготы и лишения солдатской службы.

– Да, это, пожалуй, основная общая черта всех человеческих миров во Вселенной.

– И нечеловеческих тоже.

– Типа того. Вот только естественная убыль в рядах наших солдат увеличится. Здесь вам не тут, я уже не в Советской армии, где, если солдат помер от холода или голода, значит, он плохой солдат и в армию не годится. Аше, я всё думаю о том, что мы живём ради мира, а не ради войны. Мне поперёк горла любая лишняя смерть любого из моих людей.

– Думаешь, будто у меня другое мнение на этот счёт?

– Все имперские аристократы смотрят на солдат, как на ресурс. В первую очередь.

Моя названная сестра слегка подалась вперёд.

– Допустим даже и так. Но неужели ты всерьёз считаешь, что я сознательно стремлюсь затянуть эту кампанию насколько возможно? Действительно так считаешь?

– Не считаю.

– Да?.. А давай-ка начистоту! Шуточки ведь бывают с секретом. Зачем, как полагаешь, это вообще могло бы мне понадобиться?

– Хочешь допущение? Хорошо. Зачем бы это тебе? Ну, например, вспомнить молодость. Или, к примеру, устроить для дочери полноценный тренинг. Экзамен… Да ладно, я ж не всерьёз.

Сколько-то мгновений она сверлила меня взглядом, и, уверен, будь я, к примеру, её мужем, не ограничилась бы этим, запустила бы чем-нибудь в голову. Например, кубком. Но уж больно жест интимный. И так-то недопустимо, а уж в присутствии моей законной супруги, как сейчас… Наверное, именно её присутствие (мы втроём сидели за завтраком) и сподвигло Аштию действительно с ходу перевести всё в шутку.

– Боги всемогущие, Морен, как ты его терпишь?

Моя жена задорно повела плечами.

– Я его люблю. Приходится терпеть.

– Прекрасный ответ! Вот честно! Давай выпьем с тобой, сестра. Тебе ведь приходится выносить от него намного больше, чем мне, однако я уже от души сочувствую. Давай налью… Забыла спросить – тебе вообще можно?

– Можно, всё можно, – вздохнула Моресна, легко догадавшись, что речь идёт о возможной беременности. И подставила бокал кравчему. – Хватит с меня, раз и навсегда. Тем более что Сереж согласился снова жениться.

– В самом деле? Что ты с ним сделала, чтоб он согласился, такой непреклонный? – весело и отчасти мстительно изумилась госпожа Солор.

– Это было трудно. Но всё-таки удалось.

– И на ком же он женится?

– Я ещё не решила.

– Поистине, сестра, прекрасный ответ! Так его. Из какой семьи думаешь выбирать?

– Слушайте, девочки, может, лучше о делах поговорим?

– Это со мной-то? – развеселилась Моресна. – О каких делах? Или это корректный намёк на то, что простой женщине следует уйти?

– Нет уж. Хватит с меня дел. Устала. Давайте лучше поболтаем о матримониальных планах – тем более есть такой великолепный повод!

– Девочки, пощадите!

– Никакой пощады! – Хохотали уже обе.

– Аше, я тебя не узнаю. Как это – «хватит с тебя дел»? Да ты ли это?!

Гостья снисходительно улыбнулась.

– Прежде чем возвращаться к нашим проблемам, надо всё обмозговать. И не будет быстрее, если станешь торопить. Конечно, понимаю, ты беспокоишься, это логично. Да, я согласна, с войной надо заканчивать как можно скорее. Разделаться с нею к исходу лета – моя мечта.

– Слушай, ты же виртуоз блицкригов! Как изумительно можно было бы увенчать твою карьеру молниеносно завоёванной победой! Вот такое завершение – это со вкусом!

– Я уже завершила карьеру. То, что происходит сейчас, будет записано в активы моей дочери, моей преемницы.

– Ну прямо! Эта победа всё равно будет считаться твоей, кем бы ты там ни числилась. Где госпожа Главнокомандующая. Её тут не видно!

– Она сюда и не приедет. Будет управлять войсками из столиц.

– Вот именно. Солдаты её как командира знать не знают, а тебя – ещё как. Они тебя видят и начинают верить, что всё будет хорошо. Так что…

– Всё, хватит, – сказала жена, отставляя тарелку. – Я наелась и пойду наконец. Хватит мне обременять вас своим присутствием.

– Да наоборот! Я надеялась, сестра, что ты совершишь чудо, и Серге от меня отстанет. Хотя бы на время. А мы с тобой потихонечку б потрепались о ерунде. Как приличные женщины.

– Но ведь уже не получилось, сама видишь, сестра. Вы болтаете о делах. Всё равно только о делах. Моё присутствие уже ничего не изменит.

И она уплыла, величаво сделав нам ручкой и похихикав напоследок. Я был рад её обществу, но и тому, что она ушла, тоже порадовался.

– Ты всегда присутствовала на основном месте событий и контролировала всё сама. Почему леди Джайда поступает иначе?

– Серге…

– Вы всё-таки поссорились?

– Мы не в ссоре, с чего ты взял.

– Вы уладили все потенциальные разногласия?

– У нас не было и нет никаких разногласий.

– То есть она экстравагантную новость спокойно приняла?

– Было б что принимать… – У Аштии внезапно округлились глаза, женщина резко обернулась ко мне, чуть бокал не смахнула со стола. Взгляд крепкий, как пинок в лицо – дух перехватывает. – Что ты имеешь в виду? В глаза смотри! Что?.. Что ты знаешь?

– Я знаю, да.

– Н-но… Что именно тебе известно? Откуда?

– Прости. Я тогда, в лесу, не спал. И слышал ваш разговор. Я беспокоился за тебя, Аше. Иногда кулуарные игры правителей заканчиваются кровью.

– Не могу поверить! Серге! – Она рассмеялась, но грустно, и в этом простом смехе было столько всего не сказанного, словно за этот затянувшийся миг мы успели провести очень насыщенный и живой диалог. – Кому ты ещё об этом обмолвился?

– Слушай, вопрос уже смахивает на оскорбление!

– Прости. Да, неправа. Но настоящий имперец бы в подобном не признался, хоть его пытай. Откуда мне знать, что ещё могло прийти в твою безумную голову?

– Под пыткой кто угодно признается в чём угодно, хоть имперец, хоть мой соотечественник, хоть кочевник. Так что не перегибай. Разумеется, я ни с кем не обсуждал твои взаимоотношения с государем. Только вот теперь – с тобой.

– Любопытство определённо тебя погубит. Даже со мной тебе следовало молчать.

– Даже император со мной не молчал!

– Что-о?!

– Это было в Анакдере. Ты тогда уже обзавелась сыном. Мы случайно столкнулись с императором в одной из замковых башен, и он взялся спрашивать меня о том, насколько прочен твой брак и любишь ли ты мужа.

– Я тебе не верю.

– Зачем мне придумывать? Разумеется, он велел молчать. Я говорю только сейчас и только тебе. Потому что ты тоже уже в курсе.

– Государь приказал тебе молчать, а ты рассказываешь? В голове не укладывается.

– Видишь, как я тебе доверяю. Головой ради тебя рискую, между прочим!

– Ты ненормальный! Просто ненормальный. Псих! Боги всемогущие! Ты же просто не мог такое придумать, да ещё на пустом месте! Вот так вдруг!

– Естественно. Говорю чистую правду. Прямо как на исповеди. Интересно, а мои слова вообще на что-нибудь сейчас повлияли?

– Повлияли. Но, знаешь… С точки зрения собственной политической безопасности мне правильнее было бы тебя убрать. Да, из-за твоих признаний! Потому что теперь я знаю, что ты тогда всё это слышал, и… Ты просто псих, Серге!

– Ну вот, начинается обычная история. Нет, я не боюсь. Я спокоен, Аше. И за тебя, и за себя.

– Из-за давней надёжности наших отношений, думаешь?

– Надёжность отношений? Столь высокопоставленные, облечённые властью люди, как ты, друзей не имеют. Я спокоен потому, что ты об этом сказала. Если б действительно собиралась – промолчала бы.

Женщина усмехнулась в бокал. Вздохнула. Она пыталась отвернуться или спрятаться, словно стыдилась. Что ж, она уроженка Империи и продукт своей среды, хоть и – по меркам любого мира – весьма необычная женщина.

– Да. Конечно, я никогда бы не пошла против тебя по такой сомнительной причине. В других обычно лишь предполагаешь честь, а с тобой точно знаешь, что она у тебя имеется. Своеобразная, чужеродная, но настоящая. И зря ты говоришь, что у подобных мне людей не может быть друга. Мы с тобой многое прошли, я знаю тебе цену и, поверь, считаю тебя другом. И верю тебе. Если вдруг ты меня предашь даже в мелочи – изумлюсь больше, чем взбеленюсь.

– Я никогда не предам тебя, Аше. Даже в мелочи. Я всегда буду с тобой.

Мы сцепились руками – такой жест был чем-то вроде дружеских объятий. Взгляд госпожи Солор впервые за всё время нашего разговора по-настоящему смягчился, и от сердца отлегло. Мы с ней большие друзья, жизнь друг за друга отдадим, если понадобится, но всё-таки она политик до мозга костей. И когда ей придёт в голову счесть меня по-настоящему опасным для себя или всего государства, может угадать только местный. А я всё равно чужак, хоть какой стаж жизни в Империи у меня ни будь.

– Ты хочешь взять паузу, Аше, и мне это понятно. Но… У нас последний день перемирия. Завтра снова начнутся боевые действия, Правда, если договорённость продолжает действовать, что вполне вероятно, сражение будет совершенно не магическим.

– Будь уверен, сегодняшнее перемирие я собираюсь использовать по полной.

– Милорд…

– Да, входи, Фикрийд.

– Сын его светлости вернулся в крепость и желал бы представиться её светлости госпоже Солор.

– Ярка? Ну да. Сын только что вернулся с Восточного канала, где у меня флот.

– А противник уже вышел на берег канала?

– Уже давно.

– И как проходят тамошние сражения?

– Яромир как раз здесь. Хочешь расспросить его? Лучше получить информацию из первых рук.

– Ты прав, конечно. Пусть позовут.

– Проходи, Ярка. Рад тебя видеть в добром здравии. Миледи, мой сын.

– Приветствую, Яромер.

Теперь Аштия была сама любезность, однако с нею такой никто никогда не решался фамильярничать. Умение осаживать окружающих взглядом и держать их на расстоянии, в тонусе, в готовности слушать и повиноваться женщина вырабатывала в себе десятилетиями. И теперь, выйдя в отставку, уже, наверное, не могла бы себя переделать, даже если б желала. Да и желала ли? Ведь, перестав быть главнокомандующей имперскими войсками, она осталась главой одного из самых могущественных имперских семейств и властительницей самой по нынешним временам влиятельной области.

Сын докладывал Аштии, как мог бы рапортовать главе Генерального штаба – по всей форме и с большим почтением. В его глазах она, конечно, была живой легендой, напоминанием о тёмных страшных временах, когда страна оказалась расколота гражданской войной, когда имперцам, верным престолу и порядку, пришлось, рискуя всем, давать отпор тёмным предательским силам.

Он уже едва ли способен был самостоятельно задуматься о том, что, по сути, нынешний император – узурпатор, захватчик, который перевернул мир вверх тормашками, разрушил прежний жизненный уклад… Который лишил страну привычного миропорядка и силой установил новый. Восставая против него, Атейлеры и их сторонники всего лишь пытались вернуть страну к исходному укладу и исходному закону. Не такому уж, кстати, отдалённому, если быть откровенным. Тридцать-сорок лет в Империи значили намного меньше, чем у меня на родине.

Да, оглядываясь в прошлое, я начинал понимать восставших. Пусть прежний император был слабаком и бестолковщиной, но его ближайший родственник и прямой наследник, Юнем Атейлер, мог бы стать хорошим правителем. Мог бы… Наверное… Теперь этого уже никто не узнает. Однако, как ни рассматривай ситуацию, у представителей старой аристократии были причины и законные основания сделать попытку реставрировать старый порядок. То, что император-демон не сахар, я давно уже знал. Понял с самого начала.

Однако сыну моему никогда не удастся посмотреть на ситуацию моими глазами. И это, наверное, к лучшему. Ощущение, что правитель хорош, а миропорядок – единственно правилен, помогает чувствовать себя в относительной безопасности и без стеснения впускать в сердце какое-никакое, но счастье. Ему живется проще, чем мне.

По словам Ярки, дела на востоке шли неплохо. Странное дело, но там противник действовал менее уверенно, чем здесь. Что в тех краях могло им мешать развернуться во всей красе? Почему там вражеские маги ни разу не пустили в ход «масляную волну», как её обозначили мои люди, хотя от неё в канале кораблям некуда было бы деться – это вам не залив с выходом в открытое море! Аштия напряжённо слушала, и её сдержанная любезная улыбка очень скоро стала неестественной. Что, насколько я её знаю, намекает на очень глубокую задумчивость.

Может быть, у моей названой сестры уже вырисовывается в общих чертах свежее оперативно-тактическое открытие?

Я поймал себя на том, что и теперь, конечно, жду от госпожи Солор чудесной палочки-выручалочки, гениальной идеи, которая в пару дней решит проблему войны. Почему жду? Потому что двадцать с лишним лет назад она выдавала их пачками. Однако мне ли не понимать, что в действительности источником идей была не сама Аштия, а её штаб? Мне-то как раз такие милые мелочи отлично известны… Вот и получается, что не столько мне, сколько одной лишь рациональной стороне моего сознания. А иррациональная продолжает ждать чудес. Глупо, но факт.

– Хорошо, – похвалила она моего сына и развернулась ко мне. – Серге, надо поговорить.

– Охотно. Иди, Ярка, отдыхай. Я потом ещё должен с тобой кое-что обсудить. Но это ждёт… Слушаю, Аше.

– Как считаешь, сколько их? Сколько примерно у нашего противника солдат?

– Много. Очень много. Мои разведчики и наблюдатели определяют примерно сто тысяч в первом эшелоне.

– Это не армия, Серге, – и у меня тоже возникает такое ощущение. Действительно, как ты и говорил – целый народ. Вместе с тем (ты и тут определённо прав) о катастрофическом великом переселении речь не идёт. У них, похоже, действительно на родине всё вполне благополучно, они не изгнаны стихийными бедствиями или соотечественниками.

– Рановато предполагать, будто сюда обязательно пришёл целый народ. Понимаю, ты делаешь такой вывод, обнаружив среди них женщин. Но женщины у нас и женщины у них – не одно и то же. Ты уже могла понять, в чём разница между семейными укладами у имперцев и кочевников. Их детей ведь тут нет.

– То, что детей не видно, не значит, что их нет.

– Аипери тебе на что-то такое намекнула?

– Я услышала от неё много важного. И теперь думаю. Сам говоришь – у них главы кланов хоть и управляют, но обычно остаются в тени, опираясь на своих мужчин. Зачем же тогда здесь эта Мэириман? И к тому же с младенцем на руках.

– Эта-то информация откуда?

– Ты невнимательно слушал. Или же у тебя от приближения к женским темам умение понимать напрочь отключается? Пленница обмолвилась. Намёка мне оказалось достаточно.

– Разве ты не могла ложно понять её намёк? Это чужая культура, чужая специфика мышления, чужой взгляд на вещи.

– Ты прав, да. Возможно. Но в любом случае – очень странно. И подход тоже странный. Они вызывали тебя на бой многократно – как командира отряда, как главнокомандующего, как местного правителя. Что за развлечение такое?