Текст книги "Пепелище славы"

Автор книги: Ярослав Денисенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 27 страниц)

Хоть Орог и не был силен в гномьих обычаях и культуре, ему показалось, что хозяин жилища был довольно пожилым. А вообще дом ему нравился. Как будто в жилах пробуждалась какая-то древняя память, доставшаяся от предков, привычных к подземной жизни. Погруженный в густой сумрак каминный зал требовал, на орочий вкус, оживляющих дополнений вроде оружия и звериных шкур. Впрочем, в аналогичных улучшениях нуждались решительно все комнаты. Но, в целом, Орог вовсе не отказался бы тут пожить.

На другой стороне дома дверь все же оказалась, но замка так и не было предусмотрено. Выходила она уже в стандартную гномью галерею, прямую и довольно низкую. Видимо, к каждому уровню жилищ подходил свой коридор.

Орк обошел еще несколько домов, оказавшихся похожими на первый, но все же лишенными того притягательного очарования. В них явно обитали семьи – Орог даже нашел несколько забытых в спешке детских игрушек. В основном это были уменьшенные копии "взрослых" молотов, клещей и других рабочих инструментов.

На этом Орог решил временно прервать изыскания. Бурчащий желудок однозначно намекал: пора возвращаться в сад. В последние насколько дней он относился к требованиям голодного брюха едва ли не трепетнее брата, известного чревоугодника.

Начинало темнеть, дневной свет померк, и ему на смену пришло беловатое свечение матовых шаров, гроздьями развешанных вдоль коридоров. То, что шары остались совершенно целыми, лишний раз подтверждало, что он – первый орк, когда-либо бродивший среди этих стен.

И все-таки, почему? Почему армии Владыки не добрались до этой части лабиринта? Терзаемый загадкой, Орог наелся ненавистных яблок, закусил жесткими, как будто решившими, в угоду гномам, обратиться в камень, грушами, и уснул, так и не придумав объяснений.

ГЛАВА 4.

Наклонившись в сторону от костра, Ривендор обеими руками выгребал из волос каменную пыль и крошку. Толку это не приносило: эльф как сделался за одно утро из златовласого пепельным, так и остался.

Нириэль и Алангор устроились рядышком на широком бревне, нагло упертом прямо из-под топоров строителей, когда Шенгар и прочие ходили за порохом и оружием. Сейчас эльфы не только не решились бы на такое бесцеремонное пополнение в хозяйстве – они даже разговаривать старались потише, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания.

Кто бы мог подумать, что ситуация может так резко обернуться в неблагоприятную сторону!

Кашель, мучивший Шенгара на протяжении последних дней, стал усиливаться еще до того, как они вернулись из похода. А на следующий вечер молодой вождь слег с сильнейшим жаром. Учитывая выносливость и упрямство урук-хая, лишь то, что он добровольно валялся в шатре, было тревожным знаком.

– Как коридор? – спросила Нириэль.

– Укрепляют последний участок. Вот уж не предполагал, что это может оказаться нерадостным событием!

– Да уж… – эльфийка зябко поежилась, и слепой художник крепче обнял подругу за плечи.

– А Шенгар как?

– Все так же. Как свалился вчера, так лучше и не становится.

В соседнем шатре послышалось какое-то копошение.

– А… кха-кха-кха! Не дож… кха-кха! Не дождетесь!

– О, Светлый Творец! – прошипела Нириэль сквозь зубы. – Сейчас опять начнется…

Сумрачная фигура возникла из-под полога, завешивающего вход.

– О чем это вы тут… кха-кха-кха-кха!..

Отмахнувшись от предложенной помощи, предводитель орков рухнул на бревно, дыша тяжело и часто, словно лохматый пес, изнывающий на солнцепеке в жаркий день.

– Так что – Шенгар? – подозрительно осведомился он.

Нириэль резко поднялась, уперев руки в бока.

– А ну марш обратно, – приказала эльфийка таким тоном, словно именно она заведовала окрестным бардаком, а заодно и всем Советом Кланов. – Доползался тут один такой!

Шенгар откашлялся, сплюнув в костер отошедшую из легких субстанцию. Судя по спешности действия, было там нечто не самого приятного вида и свойства, и урук-хай отчаянно хорохорился, чтобы не показать всей серьезности своего состояния.

– Что с тоннелем? – спросил он Ривендора.

Тот едва успел открыть рот, как его накрыла ладонь Нириэль.

– Молчи! – велела она. – Сначала – в постель.

– И куда только смотрели ваши генералы… – укоризненно пробормотал орк. – Таких бы десяток-другой, да в атаку на Темные армии! От Владыки еще в первую войну и клочков бы не осталось.

– Таких больше не найдешь, – глухо отозвался Алангор. – Только одна.

С тех пор, как художнику стала известна правда о расе Орога и Шенгара, отношения с ним стали натянутыми. То ли слепой не мог до конца смириться с необходимостью взаимодействовать с орками, то ли не простил обмана. А может, неуправляемая злая ревность Шенгара подточила доверие с другой стороны, и что-то в поведении орка выдало растущую неприязнь.

– Ты прав… – со вздохом согласился урук-хай. – Ну хоть трав-то целебных мне можно заварить?

– Можно, – смилостивилась Нириэль. – Нужно, – и, помолчав немного, добавила: – Если тебе уж так наплевать на себя самого… Подумай хотя бы о нас. Кроме тебя здесь разве только Мардок, да пара юношей из нашего шатра не слишком косо смотрят.

– Когда вернется брат, он вас точно в обиду не даст.

– Что это еще за "когда"?! А ты сам к тому времени что делать собираешься? Отбывать в миры иные, я правильно намек поняла?!

– Да я… кха-кха! Вовсе не то кха-кха-кха…

– Обычно ты врешь убедительнее.

– Ладно, оставим, – устало махнул рукой Шенгар. – Так что рудник?

– Утром разобрали последний завал, – сказал Ривендор. – Осталось поставить крепи. И в самом руднике кое-что расчистить по мелочам.

– Это радует.

– Не слишком, если честно, – вздохнул эльф. – Пока ты не в состоянии встать и лично возглавить дальнейшее, любая ошибка может стоить нам головы!

– Что-то я тебя не понимаю, ушастый. При чем здесь я лично?

– Ты сам, наверное, не замечаешь, сколь многое от тебя зависит! Вспомни. Ты обещал им оружие и военные действия. Когда вы явились сюда, оказалось, что для войны осталась лишь горстка стариков, а эльфов как не было, так и нет. Что до оружия, то надо еще крепко потрудиться. Другого бы давно за это растерзали! А с тобой они молча взялись за топоры и лопаты и принялись работать. Потом ты привел сюда нас – и они это стерпели! Ты заставил их молча наблюдать за эльфами, бродящими рядом на свободе и при оружии! Да еще и советы дающими! Кто еще способен на такое?

– Ты что болтаешь! – напустилась на двоюродного брата Нириэль. – Он же сейчас вскочит и побежит прямо в этот ваш проклятый рудник! Если бы он просто больше отдыхал и меньше пытался успевать за всем сразу, то давно бы выздоровел!

– Он не дурак и не глухой, – раздраженно огрызнулся Шенгар. – Чтобы через слово… кха-кха-кха-кха! И вообще, хватит ко мне цепляться… Найдите Харлака, мне нужно с ним потолковать.

Эльф неловко отвел глаза.

– Пусть Харлака ищет кто-нибудь другой, – тихо, но уверенно сказал он.

Шенгар вскинул брови.

– Та-ак. По-моему, мне тут что-то забыли рассказать.

Ресницы Нириэль слегка дрогнули, и от урук-хая это не укрылось.

– Вы, двое. А ну-ка выкладывайте, что там насчет Харлака.

– Когда вы отправились за порохом, – неохотно призналась эльфийка, – он явился и прямо сказал, чтобы мы сидели тихо и носу не высовывали за пределы своего костра.

– А сегодня утром, – добавил Ривендор, – велел мне убираться прочь из рудника. И держаться от него подальше.

– Та-ак, – повторил Шенгар, на этот раз задумчиво. – Похоже, мне еще более срочно нужно с ним переговорить… Вот уж от кого не ожидал!

– Не надо! – переполошилась Нириэль. – Если ты об этом скажешь, он сразу поймет, откуда тебе стало известно! Он вообще нас со свету сживет!

Предводитель орков одарил ее не самым приятным взглядом.

– Я похож на болвана? – поинтересовался он. – И, вообще-то, пока не сдох.

Эльфийка пристыжено замолчала. Шенгар угрюмо допил свой травяной отвар, после чего долго откашливался – и исчез в шатре.

Прозрачные глаза Харлака не выражали ровным счетом ничего.

– Так когда можно будет начинать? – спросил Шенгар, зарываясь глубже в теплый барсовый мех. Шкуру Нириэль всучила ему насильно, при первых признаках обострившейся болезни. Несколько раз урук-хай тщетно пытался вернуть ее эльфийке. Но стоило лишь уснуть, и шкура, как по волшебству, переносилась обратно. Просыпался он, укутанный в нее по самые уши.

– Завтра или послезавтра… Скорее, послезавтра, – прикинул полуорк.

Шенгар аж взвыл от досады.

– А я тут валяюсь, как подыхающая собака!

– У тебя есть еще целый день, – спокойно заметил Харлак.

– Я уже провалялся день, и лучше, поверь, не стало. Я-то чувствую. А, чтоб этой болячке под лед зимой провалиться! В то самое время, когда очередная проволочка может стоить нам головы!

– Паника еще никого не спасала, – холодно бросил Харлак.

– Паника… кха-кха-кха! Если бы! Я тебе сейчас покажу кое-что, вот и посмотрим что сам после этого скажешь!

Шенгар запустил руку в мешок с вещами и извлек на свет злополучную "Металлургию". Вряд ли автор сего труда предполагал, что когда-нибудь его книга будет использована в качестве орудия интриги!

– Что это? – на бесстрастное лицо полуорка легла слабая тень удивления.

– То, чем нам придется руководствоваться дальше!

Харлак осторожно перелистнул несколько страниц, и взгляд его сделался совсем непонимающим.

– Это какие-то магические знаки? – неуверенно предположил он.

– Ты меня спрашиваешь? Наверное. Но в них спрятан секрет получения железа.

– А разве гномьи штуковины не для того предназначены?

– Для того. Только делать ты с ними что собираешься? Сваливать грудой руду и молиться Оленю-прародителю?

Непроницаемое молчание полуорка послужило ответом. Некоторое время Харлак сосредоточенно листал книгу, потом закрыл.

– Сам-то ты на что надеялся? – спросил он.

– Орог разобрал, что означают все эти загогулины, – ответил Шенгар. – Только заняло это у него три года.

– Трех лет у нас нет.

– Кое-что он мне рассказал. В общих чертах. Но есть еще куча мелочей, которые следует учитывать. Вот как раз их нам и не хватает.

Харлак снова уткнулся носом в "Металлургию". Шенгар успел задремать и проснуться, а он все еще сидел, подобно северному богу Эвора, обращенному врагами в ледяное изваяние.

За время, проведенное в пещерах, Нириэль почти приспособилась к бултыхающемуся меху, служившему ведром. Эльфийка грациозно опустилась на колени у края обрыва, едва различимого в темноте: орки полагали свет факела за поворотом вполне достаточным освещением. Впрочем, у Нириэль было достаточно шансов убедиться, что отменное ночное зрение – вовсе не пустое бахвальство.

Для того, чтобы воздух внутри вытеснился, приходилось притапливать мех обеими руками. По счастью, наполнялся он быстро. Вода была совершенно ледяной. Наконец, последние пузырьки вырвались на свободу. С облегчением Нириэль заткнула пробку и подхватила за кожаные ремешки второй мех, уже полный…

Темная фигура за спиной возникла так внезапно, что эльфийка, вскрикнув, пошатнулась. И плюхнуться бы ей прямиком в холодные объятия реки, если бы напугавший незнакомец не успел подхватить ее за руки.

Слабый свет отразился в его зрачках – не зловещими алыми отблесками, как у орков, но все же достаточно ярко. И только тогда Нириэль узнала подкараулившего.

– Харлак? – удивилась она.

Странный северянин, напоминающий и орка и человека одновременно, отпустил ее кисти так поспешно, словно они были покрыты слизью. Каждое его движение отдавало крайней брезгливостью.

Некоторое время Харлак молчал – пытался придумать наиболее подходящее к эльфийке обращение.

– Послушай, женщина… Это правда, что твой народ разбирается в магии?

Похоже, с большим удовольствием он поговорил бы с жабой в пруду. Или мохнатым пауком. Нириэль терялась в догадках, чем был вызван подобный интерес.

– Среди нас встречаются, конечно, маги… – начала она. – Но с каждым поколением все меньше и слабее…

– Да или нет? – резко оборвал Харлак.

– Я не понимаю, что именно ты имеешь в виду!

– А то, что вы, длинноухие только без толку переводите пищу и дрова! Пора бы вам и пользу какую принести!

Прямолинейная эльфийка не выдержала:

– В прошлый раз ты велел не высовываться!

– Не испытывай моего терпения, женщина!

Сквозь уже привычное ледяное спокойствие полуорка просматривалось такое раздражение, что Нириэль окончательно растерялась.

– Подумай над моим предложением, – прошелестел Харлак. – Оно касается всех вас. И передай своему желтоволосому спутнику – если вздумает своенравничать – как легко могу я до каждого из вас добраться!

– Я так и не поняла, чего ты от нас хочешь, но шантажом этого точно не добьешься!

Харлак неприязненно посмотрел на нее и, ничего не ответив, скрылся за поворотом тоннеля.

"Что это с ним?" – изумленно подумала Нириэль. Следующая мысль оказалась более определенной: "И что наговорил ему Шенгар?!"

Ривендор дрожал от бешенства.

– Это ему можешь передать, что случилось с последним, кто смел с тобой так разговаривать! – кипятился он.

– Знала бы, что ты так на это отреагируешь, вообще бы молчала! – разозлилась Нириэль. – Я просто хочу разобраться, к чему это вдруг он завел подобные беседы.

– Да к чему бы не завел! Здесь все наперечет считают нас хлипкотелыми мямлями? У меня как раз чешутся руки доказать обратное! Вот и случай подходящий подвернулся!

– Хватит! Один раз ты уже кое-что доказал!

В пылу словесной перепалки двоюродные брат и сестра совершенно забыли про художника, внимающего каждому слову, обратив к ним незрячее лицо.

– Что значит – с последним? – хмурясь, спросил Алангор. – Нириэль кто-то угрожал?

– Ничего особенного! – хором ответили спорщики.

– Это все из-за меня, – печально проговорил художник. – Зря вы так рисковали, возвращаясь за мной. Стоило послушаться голосу разума и…

– Лежать трупами в разоренном лагере? – перебил Ривендор. – Остальные как раз так и поступили!

– Нет. Скакать во весь опор к городу, предупредить наших.

Ривендор сдвинул брови.

– Кому, как не тебе, понимать! Все, чему нас учили знать об орках – чушь и клевета!

– Этот вынужденный союз с урук-хаями не может продлиться долго. Орки есть орки, этого не изменить.

Нириэль тряхнула косой:

– Я и среди эльфов наблюдала такое, что любой орк посчитал бы верхом бесчестия!

– Все равно нам здесь не место, – сказал Алангор, нащупывая рукой полог шатра. Походка художника была еще нетвердой, но Нириэль, поднявшуюся было помочь, он упрямо отстранил в сторону.

Опираясь о шатровый столб, Алангор осторожно прошел внутрь.

– Он с каждым днем становится все невозможнее! – в сердцах прошипела Нириэль.

– Будь снисходительной, он ведь лишился всего, что было дорого ему в жизни!

В глазах эльфийки сверкнул нехороший огонек.

– Все, ты говоришь? А я? Меня лишиться уже никому не жалко?

Неизвестно, до какой ссоры могло бы довести продолжение разговора, но тут появился Мардок.

– Слушайте, ушастые! – в его устах старое, как вражда между расами, прозвище не казалось обидным. Наверное, потому, что говорящий не ставил целью оскорбить. – Вы, случайно, в магии не разбираетесь?

– Да они сговорились! – воскликнула эльфийка.

– Сговорились? – не понял Черный Клинок.

– Ты сегодня не первый с этим вопросом, – объяснил Ривендор.

– А! Ну, просто Шенгар подсунул Харлаку про железо эту… как ее… книгу. А тот ничего, кроме картинок и не может разобрать. Вот я и подумал, может, вы… – Мардок заметно погрустнел. – Значит, не разбираетесь.

– Погоди, – сказала Нириэль. – Так весь этот переполох с магией означал, что вам просто надо прочитать книгу?

– Прочитать?

– Ну… Разобрать, что в ней говорится.

– Вроде того, – кивнул урук-хай.

– Так это никакая не магия! Конечно, мы можем ее прочитать. Это же просто!

– Отличная новость! – просиял Черный Клинок. – Пойду передам остальным!

Он скрылся так же поспешно, как и возник – только тихо прошуршали мягкие подошвы. Не прошло, однако, и пяти минут, как довольная физиономия Мардока снова выплыла из-за ближайшего шатра.

– Я тут подумал… Вы Харлаку, не говорите, что все просто. Походите там вокруг этой книги, побормочите чего-нибудь, круг нарисуйте. В общем, придумайте!

На этот раз урук-хай удалился окончательно.

ГЛАВА 5.

И снова стена, преграждающая путь, возникла прямо посреди коридора.

В одном из залов на потолке Орог обнаружил грандиозную схему, изображающую основные ходы и уровни катакомб. Большого труда стоило без ошибок перенести эту паутину линий на листы бумаги, обнаруженные в одном из домов. Перо нашлось там же, а вот с чернилами оказалось сложнее. В лучших традициях героев, попавших в затруднительное положение, пришлось использовать вместо них собственную кровь.

И вот уже четвертый коридор, ведущий в южном направлении, отрезан таинственной стеной.

В первый раз Орог подумал об ошибке. То ли он не то начертил, то ли не туда свернул. Второй и третий тупик рассеяли сомнения. Четвертый, лежащий вдалеке от первых двух, он проверил просто для того, чтобы окончательно убедиться: пути, ведущие на юг, перекрыты.

Может быть, это сделали гномы, спасаясь от наступающей темной орды? Орк невольно поежился, представляя, каким могуществом надо обладать, чтобы призвать силы подобного масштаба.

Обломки камней, покосившиеся лестницы и колонны, глубокие трещины в стенах, полу и потолке свидетельствовали скорее о катастрофе, нежели о механизме, предусмотренном заранее. Такое впечатление, будто сдвинулись целые пласты, превращая тысячелетний лабиринт в подобие разворошенного муравейника.

Неужели он угодил в этот нетронутый уголок гномьей жизни, словно волк в яму? "Спокойно, вождь, не паникуй раньше времени. Сюда ведь ты как-то прошел! А значит и выход тоже найдется".

Идти обратно? Орог попытался вспомнить путь, которым выбрался к диковинному саду. Не получалось даже приблизительно. В памяти всплывали лишь голод, боль, темнота и безумие напополам с животным ужасом.

На гномьих картах система внешних пещер, природный лабиринт, почти не пересекающийся с искусственным, и вовсе не был обозначен.

Значит, идти назад тем же путем не получится. Что ж, не слишком и хотелось.

Орк уселся на покореженной ступеньке полукруглой лестницы из белого мрамора и задумчиво разложил перед собой листы с планом. Процарапал когтем приблизительную линию разлома.

Тыкаться наугад в каждый из пересеченных ею коридоров можно не одну неделю. А он и так уже потерял уйму времени…

Стоп! До сих пор он двигался прямыми путями. Судя по карте, он сейчас находится на северо-восточной оконечности катакомб. Попасть желательно в юго-восточную часть, к руднику. Если ближайший коридор, тянущийся в южном направлении завален, параллельные ему боковые веточки тоже… Может быть, стоит пройти на запад и попробовать один из исполинских тоннелей, ведущих к центру?

Несколько предыдущих дней Орог посвятил беззастенчивому мародерству в заброшенных домах и мастерских. В мешок, сооруженный из гномьего плаща, летели инструменты, мелкая металлическая утварь, веревки и прочие предметы, способные пригодиться в походе и лагере. Радостной находкой стал новый компас, а также кремень с огнивом.

Настоящей сокровищницей по меркам Кланов оказалась мастерская сапожника. Многочисленные шила, ножи, пробойники, иглы заставили Орога вспомнить, как ноют разбитые камнями ступни. Совсем уж неподобающим везением следовало считать находку отлично выделанных и прекрасно сохранившихся кож. Видимо, сапожник запасался впрок, и уходя, бросил тяжелый громоздкий материал.

В этой мастерской орк задержался на целые сутки, и в результате стал счастливым обладателем новых штанов, рубахи без рукавов, а также пары добротных сапог. Обеспечить себя при необходимости одеждой и обувью умел любой северный охотник. То, что получилось у Орога, было совершенно не четой корявым творениям Черного Солнца. Почти точная копия утерянного и загубленного в пещерах – с той лишь разницей, что материал был другим. Вместо меха, предпочитаемого Кланами, пришлось воспользоваться мягкой лишенной волоса кожей. К тому же, прокрашенной в ровные однородные оттенки, от естественных до насыщенных красных, зеленых, синих. Заниматься особым украшательством времени не было, и Орог ограничился тем, что выбрал красные шкуры для основных деталей и черные – для скрепляющей их шнуровки. Где-то в глубине не дремлющие инстинкты пытались отчаянно сопротивляться броским цветам. Но логика безжалостно подсказывала: нельзя следовать старым законам. Пещера не лес и не тундра, а вождь – не охотник. Поддаться привычкам хотя бы ненадолго – и будущие Стальные Когти станут просто еще одним мелким кланом в кругу Совета (если, конечно, вообще появятся).

Он должен действовать по-новому, вести себя по-новому, на собственном примере являя другим наступающие перемены.

С этими мыслями Орог отбросил последние колебания и решительно взялся за раскрой вызывающе яркого лоскута.

Широкий запАх и мохнатые отвороты привычной меховушки превращали ее в поистине универсальную вещь. Она защищала от холода, легко проветривалась в жару, а на привале служила подушкой и одеялом одновременно. Кутаться с тем же комфортом в кусок голой кожи было невозможно, и потому новую безрукавку Орог скроил цельной, наподобие зимней рубахи.

Еще одно нововведение коснулось сапог. Как успел Орог убедиться, каменные полы пещер оказались настоящими убийцами подошв. Без сожалений принеся в жертву удобству бесшумность походки, он сделал подошвы жесткими и многослойными, а к носам и пяткам приколотил найденные здесь же металлические подковки.

Еще довольно тощий, напоминать оживший скелет Орог все же перестал. В большом зеркале, украшающем прихожую сапожника, отражался высокий сухощавый тип с горделивой осанкой, горящими янтарно-желтыми глазами и хвостом длинных белых волос. Что-то в нем было от северного охотника, что-то от офицера сгинувших армий Тьмы. И, в то же самое время, он не являлся ни тем, ни другим.

"Ну что, Орог? Ты бы пошел за таким?" – поинтересовался орк сам у себя. И сам себе немедленно ответид: "В здравом уме и твердой памяти я бы валил от него подальше. И вспоминал лишь в кошмарном сне. Но мы ведь с тобой немного рехнулись там, в пещерах, верно? А может и раньше!"

То, что Шенгар со своим неистовым любопытством пропустил краткий урок прикладной математики, который Ривендору пришлось устроить для компании орочьих вожаков, заставило Нириэль серьезно встревожиться насчет здоровья молодого урук-хая.

Эльф заметно нервничал, с трудом представляя, как будет объяснять даже самые примитивные понятия кучке кровожадных варваров. Нириэль вызывалась было выступить сама, но Мардок и Ришнар в два голоса отговорили ее от этого. Алангор отказался помогать наотрез.

Опасения Ривендора развеялись быстро. Его клыкастые слушатели оказались на редкость внимательной аудиторией. Цепкая память прирожденных охотников с легкостью впитывала получаемые знания. А когда в качестве наглядных пособий в ход пошли мечи, ножи, топоры и прочее вооружение, дело и вовсе наладилось.

Сложение и вычитание северяне представляли и так. Растолковав оркам суть умножения и деления, Ривендор принялся объяснять им про массу, объем и плотность.

– Зря он это затеял, – проворчал Алангор по-эльфийски. – Объяснил бы, куда засыпать руду, а куда уголь, а дальше уже их забота. Все, чему он учит, повернется в войне против нашего народа.

– Когда я увидела орка в первый раз, то спустила тетиву без колебаний. Теперь – не знаю. Да, они отличаются от нас, они другие. Но это вовсе не те отвратительные существа, о которых нам твердили с детства.

– Это Шенгар тебя так очаровал? О да, он это умеет. Я тоже поддался на эту искренность… Пока не выяснилось, что от меня скрыли самое главное. Ну что же, не буду разочаровывать раньше времени.

– Да что ты прицепился ко мне с этим Шенгаром! Алангор, я тебя просто не узнаю, честное слово!

– А я изменился, знаешь ли. Может, ты не заметила… Я был художником и творил прекрасное. А теперь я слепой калека. Я всю жизнь мечтал посмотреть пещеры гномов – и вот я там! Только ничего не вижу!

– Для меня это тоже огромное горе, ты же знаешь! Но ты все так же дорог мне, несмотря ни на что!

– Это пройдет. Ты еще помнишь, каким я был раньше. И каким не стану никогда.

– Хватит! – разозлилась Нириэль. – У нас достаточно настоящих проблем, чтобы городить к ним еще!

– Точно. Иди проведай, как там наш больной урук-хай. Мне уже ничем не поможешь. А этот как поправится, здоровее прежнего будет.

У эльфийки аж в горле перехватило от возмущения.

– Да ты что – ревнуешь? К орку?! Это нелепо!

– Тогда почему от тебя только и слышно, что об урук-хаях и их делах? Целыми днями – Шенгар то, Шенгар это!

Нириэль в замешательстве прикусила язык. "А ведь и правда, – поняла она. – Мне совсем небезразлично, чем окончится эта затея с железом. Я даже не знаю, за кого больше переживаю – за нас, или Шенгара с его урук-хаями. Почему?"

– Наша жизнь зависит от того, добьются орки успеха или нет, – со вздохом сказала она. – Я старалась как лучше… А потом мне самой стало интересно. Наверное, я слишком увлеклась. Прости.

Алангор слабо улыбнулся и, поймав рукой ладонь Нириэль, тихонько притянул к себе.

– Пусть Ривендор ведет дела с орками. Я не знаю, как отговорить его. Но ты не лезь во все это, ладно?

Эльфийка кивнула, и лишь потом вспомнила, что художник больше не понимает жестов.

– Я постараюсь, – сказала она.

– Вы двое что-то от меня скрываете. Не буду допытываться, что именно. Я доверяю тебе и Ривендору как никому более, и если у вас есть причины недоговаривать, так тому и быть. Но также я чувствую, как сильно его это гнетет. Поговори с ним, Нириэль, прошу тебя. Прежде чем он не наделает непоправимого.

– Не знаю… У меня такое ощущение, что он уже сделал выбор.

– Как я и боялся, – вздохнул Алангор. – Что ж, остается лишь ждать и надеяться. И держись подальше от орков с их проблемами, хорошо?

– Я же сказала, что постараюсь!

– По крайней мере, обещание честное, – улыбнулся художник, зарываясь лицом в золотистые волосы лучницы. – Знаешь, чего я боялся больше всего?.. Не смерти, нет! Я думал, что никогда больше не увижусь с тобой!

Ривендор, тем временем, разошелся настолько, что поведал оркам принципы десятичной записи чисел. С этим дела прошли далеко не так гладко. Даже из тех, кто сообразил, что это такое, половина совершенно не понимала, зачем оно нужно. Кое-кто в принципе не мог представить чисел больше сотни-тысячи.

И лишь зеленоглазый коротышка, один из первых урук-хаев, встреченных по пути в пещеру – Ривендор не запомнил его имени – откатил из костра уголек и принялся с глубокомысленным видом расчерчивать пол, периодически переспрашивая некоторые из названных эльфом цифр.

Ривендор про него и думать забыл, пытаясь втолковать особо воинствующим невеждам о пользе записи в сложных расчетах, когда орк оторвал от начертанного свои кошачьи глаза.

– Выходит, этой печке нужно руды с хорошую гору, – сказал он. – А угля и того более.

Мерное клацанье подков отмеряло шаги по низкому, темноватому тоннелю, уходящему на запад. Остался за спиной уютный уголок, казавшийся покинутым совсем недавно. Здесь же явно бросались в глаза все триста лет запустения. Трещины в стенах и потолках, неисправное освещение. Едва ли треть матовых овалов испускали тусклые желтоватые лучи. Чем дальше Орог уходил, тем меньше таких становилось. Один из темных овалов оказался разбитым. Орк с любопытством заглянул внутрь и увидел уходящую вдаль прямую трубу с зеркальными стенами. Как работает эта штука, он не понял, но взял на заметку обязательно разобраться в будущем.

К ночи Орог устроил привал. На ужин пошли остатки припасенной рыбы, завтрак уже полностью состоял из яблок.

Следующий день нес с собой новые тревожные знаки. Целых светильников не осталось вовсе, пришлось зажечь факел, предусмотрительно сооруженный из подручных средств.

То и дело попадались просевшие участки пола, выпавшие из потолка огромные глыбы громоздились поперек дороги.

Все эти явления нельзя было назвать радостными. Чем дальше шел Орог, тем призрачнее становилась надежда на то, что центральная часть не затронута катастрофой.

В один неприятный момент он было решил, что путешествие окончено: факел осветил темную массу базальта прямо впереди. И все же, у самого пола в завале обнаружилась щель. Протиснувшись между полом и упавшим куском скалы, орк разглядел смутные очертания большого зала и длинную каменную осыпь.

С трудом протолкнув сквозь щель мешок с гномьими богатствами, Орог принялся спускаться вниз. Орк преодолел больше половины осыпи, когда ему показалось, что в зале присутствует слабый свет. Он затушил факел, чтобы удостовериться. Некоторое время потребовалось глазам, чтобы перестроиться на окружающий полумрак (эльф или человек назвал бы его кромешной тьмой).

И тогда Орог понял, что ошибся насчет зала. Место, куда он вышел, оказалось огромным тоннелем. Не веря собственному счастью, орк достал компас. Стрелка легла точно по направлению тоннеля.

Нет сомнений – это один из главных коридоров, прочерченных на карте жирными линиями. Проходящий по всем нижним уровням. Обвал, способный перекрыть проход такой величины, должен был повергнуть в бездну половину Лесистых гор – а сверху признаков подобного катаклизма не наблюдалось.

Сердце Орога радостно заколотилось. Дорога на юг свободна! Он выберется из этих пещер. Он подарит железо своему народу.

Урук-хаи молчали. И смотрели. Так, что Ривендору становилось очень нехорошо.

Несмотря на то, что именно десятичные числа и операции над ними помогли зеленоглазому прийти к выводу относительно масштабов предстоящей работы, о математике орки позабыли в первую очередь.

И, хотя эльф имел к новым трудностям опосредованное отношение, он прекрасно понимал, куда обратится первый гнев. Больше всего в этот момент ему хотелось выхватить меч и уложить как можно больше орков прежде, чем те нападут сами и порубят его на куски. К счастью, история с принцем в достаточной степени убедила златовласого воителя в необходимости хорошенько подумать, прежде чем махать оружием.

Мардок, до сих пор сидевший с совершенно несчастным видом (половина сказанного Ривендором казалась ему пустым набором непонятных слов), мигом преобразился. Вот уж в чем он разбирался превосходно, так это в напряженной обстановке близкого кровопролития.

Сорвавшись с места, Черный Клинок в мгновение ока очутился между медленно свирепеющими орками и их будущей жертвой.

– Шенгар предупреждал нас о возможных трудностях, – сказал он. – Мы сами решили пойти за ним!

– Что-то трудностей многовато стало, – заметил воин из клана Леденящая Смерть.

– Да, – вторил ему товарищ из Темного Пламени. – Никто не говорил, что нам придется таскать горы угля и руды… А потом проверять, получится из них что, или нет!