Текст книги "Пепелище славы"

Автор книги: Ярослав Денисенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 27 страниц)

"А ведь если разбить вместо сада поля, в пещерах можно было бы выдержать любую осаду", – пришло Орогу на ум. Впрочем, ему, как охотнику и воину, вопрос земледелия был слишком далек, чтобы всерьез обдумывать возможности обустройства подземных сельскохозяйственных угодий.

Чуть впереди он наткнулся на первую плодоносящую дичку и вволю наелся маленьких кисловатых яблок.

Похоже, снаружи начинало темнеть: свет в зале становился все более тусклым. Тут Орогу пришлось снова восхититься мастерству гномов: на вечереющем "небе" одна за другой начинали вспыхивать и переливаться яркие самоцветы "звезд". До эффектности полярного сияния картина, конечно, не дотягивала, но все же несла в себе какое-то магическое очарование.

Поскольку время привала и так подходило, Орог растянулся на мягкой траве, любуясь волшебными световыми переливами над головой.

Пора выбираться наверх. К блистающей сталью победе.

"Клан будет называться Стальные Когти", – подумалось молодому орку.

ГЛАВА 3.

«Прогулка» оказалась мероприятием не на день. Сначала они долго двигались путанными лабиринтами, пока не вышли к длинной лестнице, ведущей к разбитым воротам. Начинающийся за ними коридор резко отличался от естественной хаотичности природных пещер. Одинаковый по ширине и высоте, с гладким полом и ровными стенами со следами старых креплений. Здесь, за воротами, начинались бывшие владения гномов.

Отряженная на поиски тайника команда, помимо Ришнара и Шенгара, включала в себя Ривендора и Мардока – уже знакомого эльфу урук-хая из клана Черные Клинки, провожавшего их от места последней стоянки.

Харлак остался в лагере за главного. Нириэль, несмотря на ее отчаянное сопротивление, тоже не включили в состав отряда.

Уже наутро они были в одной из исполинских центральных галерей, пронизывающих подземный город во всех направлениях. В промежутках между огромных резных колонн могли бы маршировать, как на плацу, отряды из сотен воинов. Общее впечатление от гномьей гигантомании оставалось подавляющее.

– А ведь гномы были маленького роста! – заметил Ривендор, разглядывая узоры потолка, теряющегося в высоте.

– Потому и любили большое, – ответил Шенгар. – Это ж всегда так. Почему все коротышки рвутся в волчьи всадники? Потому что волкам легче их носить? Как бы не так! Потому что это самый почетный клан!

– Если так рассуждать, выйдет, что высоким вообще не к чему стремится!

– А то нет? – весело подмигнул Шенгар, глядя на эльфа снизу вверх.

– Нет, урук-хай, такими простыми шуточками меня уже не возьмешь! – улыбнулся Ривендор.

– Делаешь успехи, ушастый. Только по сторонам глазеть прекращай, вон мы как отстали!

Эльф с трудом оторвался от созерцания благородных линий гномьей архитектуры.

– Вообще-то, я хотел с тобой поговорить, – признался он.

– Ну, говори – и пошли. А то как заблудимся в этих каменюках, потом ночью привидится, что спишь в могиле!

– Я хотел поговорить о Нириэль. Ты ведь тоже был против того, чтобы она отправилась с нами. Хотел попросить тебя и впредь не допускать ее до участия в ваших… наших делах.

– Нелегко признать, но до сих пор ее помощь была не лишней, – покачал головой Шенгар. – То, что не следует таскать ее за собой по всяким опасным передрягам, это одно. А то, что ты просишь – совсем другое.

– Да, все это верно. Есть лишь одна причина, которая заставляет меня об этом просить. Чем больше она помогает, тем больше знает такого, что не должно выйти за пределы этих подземелий. А мне бы хотелось, чтобы однажды она смогла вернуться домой.

Предводитель орков задумался. В том, что говорил эльф, была своя доля истины. Расположение укреплений, численность и вооружение отрядов – еще самое безобидное, что могут потребовать с эльфийки по возвращению.

– Пожалуй, ты прав, – со вздохом признал урук-хай.

– Сама она ни в коем случае не согласится держаться в стороне. Даже если я или ты об этом попросим.

– Ага. И я, значит, как самый подходящий злодей, должен просто посадить ее под замок. Так?

– Ради ее же блага!

– Да, вот за это вас, ушастых, никогда и не любили… Ладно. Я подумаю, что можно сделать. Но больше не проси меня ни о чем подобном.

Ускорив шаг, они догнали вырвавшихся вперед Мардока и Ришнара. Черный Клинок тоже не испытывал радости от образчиков гномьего вкуса.

– Мы точно сможем вернуться? – с нажимом испрашивал он. – Здесь все такое одинаковое, а эти камни почти не хранят запахов!

– Я не раз ходил этой дорогой, – уверял старый орк.

В главном коридоре что-то сломать или отковырять было крайне сложно. Но боковые ответвления, то и дело отходящие в стороны, несли на себе следы явного погрома.

Они шагали почти до самого вечера, пока признаки разрушения не затронули основного прохода. Огромная дыра в полу перегораживала путь. В стройном ряду колонн не хватало двух по левой стороне, а те, что справа, стояли потрескавшимися и перекошенными.

– Это случилось во время войны? – высказал предположение Ривендор.

– Нет, – ответил Ришнар. – Это клан Исчадия Тьмы пытался устроить фейерверк по случаю захвата гномьего склада.

– Фейерверк? – повторили урук-хаи незнакомое слово.

– Фейерверк?! – брови эльфа поползли еще выше, чем задумывалось природой.

– Вообще-то они просто кидали в костер все непонятные вещи, – усмехнулся бывший сотник. – Одного бочонка хватило, чтобы все они отправились туда, где и положено пребывать идиотам.

– А где им положено пребывать? – наивно поинтересовался Мардок.

– На Тропах Тьмы, – фыркнул Шенгар, разворашивая ногой кучу камней, в которую превратилась колонна толщиной в несколько обхватов. – А… Нет идеи побезопасней этого… Фи… ферверка? Так мы полпещеры себе на головы обвалим. Вместе с печами и прочим хозяйством.

– О, это я возьму на себя, – заверил Ришнар. – Если, конечно, с бочонком, который я припрятал, ничего не случилось.

Осторожно пробравшись по краю воронки, оставленной неудавшимся праздником, они свернули налево.

Стены, когда-то ослепительно белые и нарядные, несли на себе жирные следы копоти. Некоторые из плит были покрыты глубокими царапинами, складывающимися в грубые рисунки, мозаичный пол чернел отметинами костров. Знаки пребывания орков были столь явными, что не требовали особых пояснений.

Ришнар петлял по лабиринту лестниц, залов, коридоров, словно заправский гном. Наконец, длинная галерея привела к относительно нетронутому помещению. Старый орк сделал знак остановиться. Опустившись на колени, он принялся тщательно обнюхивать швы в полу.

– Здесь, – указал он. – Поднимайте вот эту.

Натужно сопя, двое урук-хаев принялись возиться с указанной плитой. Сквозь щели вокруг тайника чувствовался ток воздуха, но они оказались слишком узкими, чтобы подцепить гладкий, не имеющий зазоров кусок камня. Закончилось тем, что Мардок сломал два когтя и временно выбыл из процесса.

– Чтоб тебе пропасть, Черное Солнце! – прошипел урук-хай, облизывая кровь. – Не мог раньше предупредить!

– Действительно не подумал, – честно признался старый орк.

– А как ты сам ее открывал? – спросил Ривендор, заранее отказавшийся от идеи собственного участия в поднятии плиты.

– Я ее не открывал, – ухмыльнулся Ришнар. – У меня уже тогда была сотня в подчинении!

– Хорошо это, быть сотником, – покачал головой покалеченный урук-хай, перематывая руку тряпицей.

– Подцепил! – радостно воскликнул Шенгар. – Тащу… А! Чтоб тебя!…

Новый инвалид, злобно ругаясь, принялся растирать придавленные пальцы.

Тем временем Мардок кое-как справился с последствиями травмы и с непреклонной уверенностью вытащил из ножен доставшийся от Черного Солнца клинок.

– Толстая крышка? – спросил он.

Ришнар показал что-то около двух ладоней.

– Э-эх… – Мардок с сожалением окинул прощальным взглядом железное сокровище. – Легко пришел, легко уйдет… Но учти, Черное Солнце, если это окажется зря, я твою башку прямо об эту плиту разобью.

С такими словами он загнал лезвие в узкий зазор между полом и крышкой тайника.

– Эй, командир, – окликнул он Шенгара. – Как ты там – готов?

– Погоди, – отмахнулся тот. – Ушастый, давай сюда! Подержишь с другой стороны.

Ривендор с сомнением покосился на свои изящные ладони, белой кожи которых не смогли загрубить ни длительные тренировки с оружием, ни скитание по горам. Возражать, однако, не стал и покорно приготовился помочь.

– Давайте! – с глубоким вздохом Мардок взялся обеими руками за меч. – Раз… Два… Пошли!

Гибкости старого орочьего оружия хватило ровно на то, чтобы Шенгар и Ривендор успели ухватиться за края приподнявшейся плиты. С коротким печальным звуком клинок переломился пополам.

– Хух, удержали… – выдохнул молодой вожак, когда поддавшаяся плита открыла взорам темное окно в полу.

В глубину вели по спирали узкие невысокие ступени. Даже Ришнару надо было пригнуться, чтобы пройти под низким потолком. Урук-хаям, а тем более эльфу, пришлось и вовсе скрючиться в три погибели.

Обнаружившееся за ступенями помещение стоило приложенных мучений. Стоило оно и сломанного меча: первое, что бросалось в глаза, были доспехи и оружие, сваленные кучами вдоль стен. По большей части, гномье, но попадалось и орочье – не ржавый лом, бережно хранимый кланами, и не порубленные ветераны многочисленных битв, как у Черного Солнца. Судя по тщательности работы, все это принадлежало некогда вождям и офицерам. Поверхность покрывали бурые разводы, но то была не ржавчина, а следы масла, которым доспехи обработали перед тем, как отправить в тайник.

Первым опомнился Мардок. С восторженным воплем он ринулся к ближайшей груде мечей и принялся в ней копаться. Трясущейся рукой урук-хай поднимал то один, то другой, не в силах сделать выбор.

Ненадолго отстал Шенгар – этого больше интересовали топоры. Старый, украденный в эльфийской кузне (и пропавший после столкновения с эльфами же), служил правдой не один год. Орк справедливо полагал его лучшим среди попадавших в руки… До тех самых пор, пока не вытащил первый же из небрежной кучи в дальнем углу тайника. Не деревья и ветки, не колья и не дрова предназначались в жертву узкому хищному лезвию. Сокрушать преграды из дерева, кожи и стали, возводимые на пути к главной цели: мягкому беззащитному телу врага; взламывать скорлупу доспехов, собирая на тонкой сверкающей полоске всю силу и ярость своего владельца – вот истинное призвание этого маленького убийцы.

Не в силах остановиться, Шенгар выбрал себе еще три: один массивный, по гномьим меркам двуручный, и два одинаковых топора средней величины, с узорной чеканкой по краю. С трудом он оторвался от перебора несметных богатств – чем больше он на них смотрел, тем больше хотелось забрать все. На прощание Шенгар не сдержался и прихватил еще парочку – для брата.

Ривендор, сообразив, что дело плохо, и просто урук-хаев от драгоценного их сердцам оружия не оторвать, принялся с умеренным любопытством изучать доспехи. Больше всего его увлекли два комплекса парадной брони. Украшенная серебром и золотом, она заинтересовала эльфа прежде всего тонкостью работы, а не защитными качествами, которых у этих помпезных железяк не водилось отродясь. Разве только противнику станет жалко портить такую роскошь – что, в условиях сражения, маловероятно. К тому же, броня была гномьей – в отличие от всех боевых доспехов, рассчитанных на существ нормального роста – и это окончательно сводило ее полезность исключительно к эстетической стороне.

Нахлобучив на голову высокий конический шлем, Мардок лихорадочно изыскивал, куда бы пристроить уже пятый по счету меч: Черные Клинки издавна отличался трепетным отношением к этому виду оружия. Густые жесткие волосы успешно заменили собой истлевший подшлемник. Торчащие в разные стороны из-под кольчужной бармицы, они придавали Черному Клинку залихвацкий вид.

– Я стану вождем… – бормотал он возбужденно. – Я стану вождем, как только доволоку все это до дома!

– Мечтаешь? – прервал Шенгар его сладкий самообман. – Знаешь что с тобой сделают дома? Сначала батенька приласкает тебя дубиной по темечку. Потом заберет вот этот меч, который ты так нежно поглаживаешь, себе. Остальные раздаст твоим старшим братьям – как раз хватит на всех четверых. И останется вождем, как и был до сих пор. А тебя засунет голым в муравьиную кучу.

– Да ну тебя, – обиделся Мардок, переходя к полке с ножами.

Шенгар быстро перекинул топор обухом вперед и легонько огрел старого приятеля по железной маковке:

– Бомм!

– А-а! – завопил Мардок, присев от неожиданности, и схватился за уши, пытаясь стащить с них гудящий колокол шлема. Чего и следовало ожидать, волосы намертво запутались в бармице. Черный Клинок остервенело дергал и тянул, оставляя в кольчужном полотне щедрые клочья красноватой шерсти – но избавлению от подлого шлема это не слишком способствовало.

Тут даже Ришнар не смог удержать привычной хладнокровной маски. Эльф тихонько похрюкивал в углу, спрятав лицо в ладони. Автор суматохи и вовсе не скрывал удовлетворения произведенным эффектом.

В конце концов Мардоку удалось победить коварный капкан. Багровый от стыда, он зло сверкал глазами из-под взлохмаченного вороньего гнезда, в которое превратилась его шевелюра.

Ривендор – такой же красный, но только от смеха, порылся в одной из сумок на поясе и выудил оттуда расческу. Протянуть ее страдальцу получилось не сразу – при виде этого предмета новый приступ истерики накрыл компанию.

Больше всего Черному Клинку хотелось провалиться на месте. Или кого-нибудь убить – точно он не решил. Но, чем свирепей становилась его физиономия, тем пуще гоготали злорадные спутники.

Ришнар попытался было вернуться в роль мудрейшего и старшего.

– Ладно. Позабавились и хватит. Мы не для того приш…кххххх… Ох! – последние сдавленные звуки не входили в первоначальный план речи. Просто в этот момент, совершенно некстати, в поле зрения старого воина попал Мардок, терзающий расческой несчастные волосы с такой жестокостью, словно поставил непременной целью выдрать все оставшиеся.

Обида Черного Клинка не прошла безнаказанно: Шенгар досмеялся до такого кашля, что самому ему сделалось совершенно не до веселья. На мгновение показалось, что сейчас на пол посыплются сначала легкие, потом желудок, кишки и прочие потроха. Однако, обошлось. Когда кашель отпустил незадачливого шутника, тот был уже совершенно серьезен.

– Ну хорошо, – прохрипел Шенгар, вновь принимая задачи предводителя. – Так что там с этим фа… фо…

Умное словечко напрочь вылетело из головы, и урук-хай с надеждой оглянулся на эльфа.

– Фейерверком? – вспомнил тот.

– Им самым.

Ришнар торжественно отступил на шаг в сторону, открывая взглядам полку, где стояли рядами несколько бочонков. Тщательно просмоленные щели между досками свидетельствовали о том, что содержимое боится сырости.

– Я ждал, пока вы наиграетесь с железками, – равнодушно бросил он. – Так вот. То, что произошло у тех дурней в коридоре, называется взрыв. А вот здесь, в этих бочках – порох. То, что взрыв вызывает. И сейчас нам предстоит выяснить, остался он цел, или нет… Стой!

Седой воин едва успел перехватить руку Мардока, могучим кулаком приготовившегося выбить у бочонка дно.

– А вот этого делать не стоит. Если не хочешь отправиться за Исчадиями Тьмы. С порохом надо обращаться крайне осторожно.

Внутри оказался неказистого вида порошок с неприятным запахом. Ришнар осторожно зачерпнул немного и рассыпал полоской по полу.

– Факел, – потребовал он.

Соприкоснувшись с огнем, порох мгновенно полыхнул и сгорел в один миг, не оставив и следа на полу.

– Это все? – разочарованно протянул Мардок.

– Он испортился? – мрачно предположил Шенгар.

Ришнар, тем временем, выглядел совершенно удовлетворенно.

– Нет, порох в порядке. Нам очень повезло.

– Тогда почему в коридоре колонны разнесло, а тут…

– Терпение, юный вождь. Вытаскивайте бочку наружу, и я покажу кое-что посерьезнее.

Двое урук-хаев переглянулись. Каждый из них до неприличия напоминал вьючное животное. Шенгар сгибался под тяжестью двух окованных железом щитов, бригантины из потресканной кожи, с которой планировал содрать стальные пластины для своей любимой куртки; тяжелой кольчуги с рукавами (для Орога); кольчуги более легкой (Харлаку); трех шлемов; двух тяжелых орочьих мечей – и это не считая уже упомянутых топоров, а также ножей, наручей и прочих полезных мелочей.

Мардок умудрился напялить (в целях облегчения транспортировки) сразу несколько кирас, не только спереди, но и сзади. Теперь он сильно смахивал на краба, побывавшего в руках злого чародея. Шлем, доставивший неприятностей, он оставил уже из принципа. Еще Мардок прихватил самострел с запасом болтов, а к прежним пяти мечам прибавилось еще два.

Было видно, что с нежданными сокровищами ни один из орков не расстанется. Обреченно прикинув вес бочонка, эльф поднатужился и взвалил ношу на плечи. Еще один прихватил сам Ришнар, зачем-то накинув сверху старую пришедшую в негодность стеганку.

Площадка для испытаний нашлась в одном из соседних залов. Когда-то орки забавлялись здесь, отбивая со стен мраморную облицовку. Расчистив от пыли небольшой участок в основании колонны, Ришнар засыпал порох в образовавшуюся ямку и прикрыл туго свернутой стеганкой, а сверху привалил крупными кусками мрамора. Наружу он вывел длинную пороховую дорожку, которую продолжил до самых дверей.

– Выходите отсюда, – велел старый воин. – И становитесь за стену.

Шустрый огонек побежал по серой тропинке и скрылся в проеме…

Бабах! В пролетевшем мимо предмете орки обалдело узнали мраморную плитку, лежавшую на углублении с порохом.

Эльф, более знакомый с передовыми достижениями науки, готовился к чему-то подобному, но результат превзошел даже его ожидания.

Как раз в тот момент, когда они осторожно заглянули в зал, верхняя часть колонны, чудом удерживаемая на тонкой покосившейся ножке, оставшейся от основания, рухнула с грохотом, рассыпавшись горой обломков. Спасаясь от клубов поднятой пыли, испытатели спешно юркнули обратно за стену. Шенгар, правда, так и остался глазеть с разинутым ртом, его выдернул за руку Ривендор.

– Вот так вещь… – зачарованно пробормотал урук-хай.

– Это магия? – спросил Мардок.

– Какая разница, – пожал плечами Ришнар, успешно маскируя раздражением свою полную неосведомленность в этом вопросе.

– Значит, оставшиеся в тайнике бочки – все, чем мы располагаем? – погрустнел Шенгар.

– Я припрятал сколько мог, – сказал старый орк. – В то время тут было, знаешь ли, многовато лишних глаз, чтобы шастать туда-сюда, не вызывая подозрений!

– Это не магия, – уверенно сказал эльф. – Всего лишь знание о превращении одних веществ в другие.

– Превращении? – нахмурился орочий вожак. – И не магия? Ты ничего не путаешь, ушастый?

– Я не слишком интересовался подобными вещами, – признался Ривендор. – Но это такие же естественные свойства, как превращение воды в лед или пар. Чтобы воспользоваться ими, не нужно быть магом… Спроси лучше Алангора, он разбирается в получении красок и эмалей. Общие принципы те же самые.

– Алангора? – задумчиво промолвил Шенгар. Для него явилось совершеннейшим откровением, что этот лопоухий калека с наивностью младенца (в свете последних событий не вызывающий ничего, кроме раздражения), оказался причастным к таинству, стоящему в нескольких шагах от получения волшебного взрывательного порошка.

Он мечтательно прикрыл глаза, перед которыми уже рисовались грандиозные перспективы применения пороха. Бабах!.. Бабах!..

Передвигаться ночью по гномьим владениям оказалось не сложнее, чем днем. Большие матовые шары, укрепленные по стенам и потолку, светились призрачным сиянием. Значительную часть из них побили развлекающиеся захватчики, но даже немногих оставшихся хватало, чтобы идти, не натыкаясь на углы и стены. Эльфу, правда, освещение казалось недостаточным, но орки чувствовали себя прекрасно.

– Слушай, Черное Солнце, – сказал Мардок. – Так это ты один собирал тот тайник?

– Я и несколько доверенных товарищей.

– Погибших, надо полагать, в следующем же бою? – развил идею Шенгар.

– Какое теперь до этого дело? – ушел от ответа старый пройдоха. – Главное, их больше нет. А мне в такие годы и при подобных обстоятельствах оно уже ни к чему. Так что забирайте все, что понадобится.

– Это был единственный тайник? – поинтересовался молодой предводитель, вспомнив прошлую выходку седого плута.

– Нет, конечно, – не преминул ответить тот. – Только вот остальные я, до времени, приберегу.

Прошло три дня с тех пор, как поселился Орог в удивительном саду под каменными сводами. Первое устремление немедленно отправляться на поиски выхода орк безжалостно задавил. Сколько бы времени он не пропадал, появление на арене действий шатающегося скелета положения не спасет. Даже самого отчаянного положения.

К тому же, очередного голодного перехода – на этот раз по гномьим катакомбам – он точно не переживет. В пещерах попадались хотя бы летучие мыши, рыба. Да хоть черви и слизни, которыми тоже не приходилось брезговать! Вряд ли в торжественных покоях, одетых в гранит и мрамор, водится много такого добра. Так что сиди, вождь несуществующего клана, не дергайся! Отъедайся в прок, пока можешь! А то останутся навсегда Стальные Когти лишь в угасающих твоих мечтах.

Слухи, что ходили о подземных владениях гномов, не позволяли с оптимизмом строить планы на будущее. Не зная устройства лабиринта, блуждать в нем можно не хуже, чем в настоящих пещерах. Ему уже крупно повезло выбраться сюда. Не стоит слишком надеяться на повторную удачу.

И вот, три дня как Орог прохлаждался под блеклыми листьями подземного сада, набираясь сил. Безделье раздражало, неизвестность бесила. А еще он думал, что року было угодно гнусно подшутить, оставив в качестве пропитания рыбу и яблоки – те две вещи, которые, при наличии выбора, он предпочел бы последними.

Орог сильно тяготился отсутствием книг – вот уж кто бы мог такое подумать о существе, три года назад не державшем в руках ни одной! Ими он привык занимать свободное время. И обычно этого времени очень не хватало. Теперь же его было сколько угодно, но книги остались неизвестно где, а том по металлургии, ставший для него в последнее время чем-то вроде священного, скорее всего, безвозвратно сгинул в лапах невежественных "стариканов".

Разум молодого орка медленно переваривал пережитый ужас, возвращаясь к прежнему деятельному состоянию. Теперь Орог не только мог вспомнить, что привело его в этот странноватый уголок, но и попытаться оценить совершенные ошибки. Которая из двух оказалась серьезнее?

Уршнак преподал ему хороший урок. Пока он самонадеянно считал, что водит "старикана" за нос, на самом-то деле за нос водили его. И он еще пытался надуть существо с трехсотлетним опытом интриг и выдержкой, позволившей не спятить за десять лет без света и надежды! В то время как ему самому почти что хватило тех нескольких недель скитания по пещерам, чтобы едва не сдвинуться с концами!

Орог задумчиво перекинул вперед прядь волос. Три дня назад, на берегу канала, он решил, что ему привиделось, показалось в обманчивом синем свете. Но нет, зрение вовсе не обмануло его. Волосы сделались абсолютно белыми. Седыми, как у глубокого старика. Эдакая печать глупости. Которая останется с ним навсегда. Орк поспешил убрать с глаз прочь это неприятное напоминание.

Эльфы… Кажется, пора серьезно пересматривать восторженное отношение к этой расе. С чего он решил, что эльфу можно доверять? Потому что единственный эльф, с которым он как следует общался, был Роэтур? Так он и сам неоднократно подчеркивал, что другие держат его за странного сумасброда. Нельзя же, к примеру, судить об орках… Скажем, по братцу Шенгару. Так ведь недолго решить, что Северные Кланы – команда шутов на прогулке.

Тут Орог припомнил о третьей ошибке, и ему стало совсем муторно. Если от первых двух никто, кроме него самого не пострадал, то здесь он подвел брата! Неизвестно, что с ним сейчас. Возможно, Шенгар из-за его глупости попал в еще худшую беду, чем он сам!

Мысль о том, что брата, возможно, нет в живых, вызвала в душе такой отклик пустоты, что Орогу хотелось взвыть. С тех самых пор, как он начал готовить себя к роли будущего лидера, Орог чувствовал себя пугающе одиноким. И лишь теперь, когда страшное осознание того, что он может никогда больше не быть разбужен ласковым пинком под ребра или услышать ехидных шуточек в ответ на искренний вопрос, он понял, что такое НАСТОЯЩЕЕ одиночество. Это у других он пытался то ли заслужить уважение, то ли выманить обманом. Брат свои дружбу и преданность отдавал добровольно. А как он сам воспринимал Шенгара? В качестве удобного объекта для оттачивания риторики? С которым, к тому же, сложно соскучиться?

Еще Орог подумал, что если бы не брат, он, возможно, так и остался бы сидеть в планах, мечтаниях и тоске о великом прошлом. Именно от Шенгара он заразился склонностью к авантюре, умением воспринимать игрой самые серьезные ситуации. Тогда, на памятном совете, рассказывая почтенному собранию старейшин и вождей полную чушь, он, помнится, так и поступил. Решил – а что если бы на моем месте стоял сейчас братец? И язык сам пустился вещать такое, от чего волосы дыбом становились.

Наверное, так оно и есть. Жизнь раскачивается, как грузик на веревке. И, если одна ступень пройдена, на следующей приходится усваивать что-то прямо противоположное. Первый этап он благополучно миновал. Не оглядывайся на других, и пусть чужое невежество не повредит твоей уверенности. Значит следующий – научиться ценить находящихся вокруг? Почему же, почему надо было понять это так поздно! Или… Иначе было невозможно?

Брат как-то утверждал, что разговоры с собой позволяют вернуть спокойствие. Похоже, пришло самое время попробовать этот прием на практике. Так что… Спокойно, вождь. Чего бы ни произошло, этого уже не исправить. И, если по твоей вине был разыгран худший вариант, тебе придется с этим жить и двигаться дальше. Право распоряжаться судьбами других требует расплаты. Молись, чтобы цена не оказалась заплачена зря!

В конце концов Орог нашел себе дело. Открутил у сухой вишни толстую прямую ветку и принялся вспоминать движения, отрабатываемые Уршнаком на тренировке. Вскоре это занятие в достаточной мере поглотило его, чтобы отогнать на задний план изматывающие терзания нечистой совести.

На четвертый день Орог почувствовал себя в силах осуществить первую вылазку за пределы сада. По здравому размышлению, он решил, что так будет правильнее всего: исследовать окружающие коридоры, постепенно расширяя радиус поиска. И каждый раз возвращаться к известному убежищу. Так он сможет, не блуждая и не удаляясь от источников еды, разведать окрестности – и, возможно, обнаружить что-нибудь интересное.

Заросшая травой дорожка привела к выходу из зала с лазурными сводами, напоминающими небо. По ту сторону ворот начинались обжитые части подземелья. Мягкий свет наполнял широкие коридоры, отделанные в светлые – белые, серые, кремовые тона. Из гномьих построек Орогу до сих пор приходилось видеть лишь сталеплавильный цех и начало коридора у ворот. Оба сооружения отнюдь не создавали ощущения уюта и внутреннего комфорта. Цех подавлял своими масштабами, великолепное убранство только усиливало впечатление. Коридор же казался и вовсе мрачным. Особенно после посещения орками.

Совершенно иначе чувствовалось в этих покоях, исполненных легкости и прозрачности. Их неяркая простота вызывала с одной стороны умиротворение, с другой Орог ощущал невероятный душевный подъем. Призрачные надежды приобретали силу спокойной уверенности, а препятствия, преграждающие путь к заветной цели мельчали до размеров временных неудобств.

Один из залов бросался в глаза неожиданной хаотичностью, столь удивительной среди строгой геометрии гномьей архитектуры. Потолок зала терялся в высоте, создавая иллюзию открытого неба – так же, как в саду. На головокружительном отдалении от пола тянулись несколько ярусов галерей. Ниже стены производили впечатление естественных форм – на этот раз не долины, а горного склона, пересекаемого десятками тропинок. Не привычный ковер из мхов прикрывал наготу камней. Настоящий цветник переливался яркими красками между вымощенных плитками дорожек. Но не живые растения, а таинственно поблескивающие минералы украшали гномьи жилища. Тщетно пытался Орог соотнести их с прочитанным в книгах. Настоящие камни затмевали своим видом любое описание. Ни одна блеклая строка не в силах была передать все разнообразие расцветок, структуры, форм и огранок, представших перед остолбеневшим орком во всем великолепии. Впервые Орог почувствовал, что готов бесстыдно отступить со своими книжными знаниями. Без чужой помощи в этих камнях нипочем не разобраться!

По полу зала (а может, дну, как у ущелья?) змеился приятными глазу изгибами прозрачный ручеек. Презрев виднеющийся неподалеку мостик, молодой орк легко перепрыгнул через ручей и начал подниматься вверх по ближайшей тропинке, движимый разгорающимся любопытством. Сила уже начинала возвращаться к его отощавшему телу, но до прежней массивности было куда как далеко. Орогу казалось, что он порхает над каменными цветами, словно бабочка-переросток.

Дорожка привела к небольшой террасе, похожей на естественную пещерку. В глубине террасы виднелась резная каменная лавочка. Природный вид "пещерки" нарушало круглое витражное окно и гостеприимная арка входа.

Несмотря на всю свою грамотность, еще очень многие вещи молодой орк воспринимал исключительно по меркам Кланов. Потому его совсем не смутило то обстоятельство, что гномы не потрудились снабдить свое жилище дверью – а также увесистым замком на нее.

Первым помещением оказалось что-то вроде рабочего кабинета. Прямо под окном располагался стол на дутых изогнутых ножках. Разумеется, каменный. Его полированную поверхность украшала инкрустация. Детали рисунка были подогнаны настолько точно, что казались единым целым. Витраж окрашивал падающий свет в золотистые, алые и рыжие тона – как будто стол освещали косые лучи заходящего солнца. При виде этой картины в голову орку впервые закралось подозрение, что ничего особенно хитрого в цветной подсветке гномьих помещений нет.

Всю противоположную стену занимали книжные полки. Здесь Орога поджидало главное разочарование: решительно все книги оказались на гномьем языке. Среди плотно притиснутых друг к другу томов виднелось несколько пустых темных прогалов. Словно, покидая жилище, хозяин решил захватить с собой стоявшие там книги.

И тут молодого орка словно настиг обжигающий удар хлыста. "А ведь правда, – понял вдруг он. – Ни в саду, ни в одном из этих коридоров и залов нет и следа Темных армий!"

Как такое могло приключиться? Зная обычаи и нравы орочьего войска, Орог силился отыскать причины, по которым жадные до убийства и разрушения предки могли оставить без внимания столь обширный участок. Причин не находилось и близко. Тем не менее, все выглядело именно так, будто гномы сами покинули катакомбы. В этом убеждении Орог окончательно уверился, осмотрев одну из соседних комнат. Там в изобилии оказались раскиданы одежда и вещи – словно обитатель дома выбирал нужное, а остальное бросал, как попало, не помышляя о возвращении. То есть, сборы были спешными, но не так, чтобы слишком.