Текст книги "Ученица волшебника (СИ)"

Автор книги: Ярослав Бабкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

Он дотронулся пальцами до лба. Определённо будет шишка. Встал на ноги и сообразил, что потерял направление.

– Эй, кто-нибудь?

Его голос слабым эхом отразился от массивного каменного свода. Винный погреб был глубок и вряд ли кто-то во дворе смог бы расслышать его крики.

Мольфи вбежала в зал одной из последних. Уртиция поглядела на неё с упреком.

– Я упала, – ответила Мольфи, – мне пришлось умыться и сменить платье…

Графиня отвела от неё взгляд и крепче ухватилась за подлокотники резного кресла.

К ней шла Бетиция.

– Урти, ты меня звала? – девушка с некоторым недоумением оглядела собравшихся в зале людей.

– Да, сестра. Я обещала, что подумаю над твоим предложением. Я подумала.

Бетиция нахмурилась.

– Тогда почему все эти люди ещё здесь, – она обвела рукой окружавших кресло Мольфи, Румпля и Родгара.

– Потому, что они остаются в замке пока я не приму другого решения, – в голосе Уртиции зазвенел холодный металл.

– Что?! Ты понимаешь, что творишь!? Урти! Ты не должна так поступать, они тебя погубят!

– Я уже достаточно взрослая, чтобы самой решать с кем общаться.

– Ты просто ещё не понимаешь, – Бетиция огляделась, – если ты не готова выгнать их, я сделаю это сама! Ларс, Иган, я приказываю!

Кастелян сделал неопределённое движение, переводя недоумевающий взгляд с одной сестры на другую. Иган остался неподвижен.

На лице Бетиции появилась растерянность.

Уртиция поджала губы.

– Я рада, что слух о твоей гибели оказался ложным. Но я не позволю тебе распоряжаться здесь и посягать на близких мне людей!

– Что ты такое говоришь, Урти! Какие близкие люди?! Ты приютила змею!

– И ты хочешь приютить её вместо меня? – Уртиция сжала резные подлокотники так сильно, что её пальцы стали фарфорово-белыми.

– О чём ты? Я тебя не понимаю.

– Ты прекрасно всё понимаешь. Ты с ним встречалась!

– С кем? Урти, что с тобой? Что они с тобой сделали? – Бетиция испуганно смотрела на заледеневшее лицо сестры.

Феликс ощупал каменную стену. Значит, в этом направлении тоже нет двери. Он присел на корточки и перевёл дух. Что ж. Осталось ещё две стены и в одной из них точно должен быть выход… Хотя, судя по звуку щеколды, он наверняка заперт. Только попадись ему тот шутник, что это выкинул!

Где-то над ним лязгнул ржавый металл. Ворвавшийся лучик света показался ему ослепительным и юноша даже сощурился.

– Господин Феликс, вы здесь?

– Да. Кто это? Что за шутки? Какого… хм, зачем дверь заперли?

– Это я, Лотакинт, быстрее поднимайтесь. Нужно спешить или будет поздно. Скорее!

Вбежав в зал, Феликс сначала увидел растерянно стоявшую в центре Бетицию. На мгновение ему показалось, что она сейчас упадёт без чувств.

– Одумайся, Урти! Ты будешь горько жалеть об этом! Будешь… – голос Бетиции показался Феликсу чужим, хриплым и срывающимся.

– Я сама разберусь со своими призраками!

Юноша поглядел на Уртицию и вздрогнул. Она сидела в кресле, наклонившись вперёд, лицо было мертвенно бледным, а в глазах пылал холодный огонь.

За её спиной недвижно стояли довольный Румпль и растерянная Мольфи.

– Остановитесь!

Он еще не успел перевести дух после бега и его голос сорвался в фальцет, прозвучав довольно нелепо.

Румпль раздражённо приподнял бровь. Уртиция перевела взгляд на Феликса.

– Урти! Что ты делаешь? – он бросился через весь зал к креслу, – зачем? Ты же не такая, я же знаю…

На её бледном лице проступил румянец.

Феликс взбежал по ведущим к креслу ступеням и остановился перед ней.

– Ты же добрая. Я знаю, – повторил он.

– Зачем ты с ней встречался… – очень тихо спросила она.

– Я должен был. Я не смог её защитить тогда… А теперь она просила меня защитить тебя.

– Меня?

Феликс кивнул.

– Не отталкивай тех, кто хочет тебе помочь, Урти. Пожалуйста.

– Я думала… мне казалось… – её голос дрогнул и лишился холодного льда, – ты ведь можешь остаться… здесь, в замке… со мной?

– Только скажи.

Уртиция перевела взгляд на сестру.

– Ты правда его об этом просила?

Бетиция молча кивнула.

Графиня растерянно коснулась пальцами виска. Потом в её глазах снова блеснул лёд, и она резко повернулась к Румплю.

– Ты меня обманул!

– Да, я тебя обманул, – спокойно ответил тот.

– И ты так просто об этом говоришь?

– Да. Потому, что я сделал это для твоей же пользы.

– Моей?!

– Ординаторы тебя не пощадят. В лучшем случае ты закончишь свои дни в камере, в худшем на костре… Я же дам тебе власть и силу. Такую власть, и такую силу, что тебе даже не снились. Подумай об этом, Уртиция.

– Она моя сестра. Ты чуть не поссорил меня с родной сестрой! – она выговаривала слова медленно и отчётливо, – ты воспользовался мной как инструментом! Ты мной манипулировал!!

Она резко отвернулась.

– Можешь взять свои власть и силу с собой. И чтобы к утру ни их, ни тебя здесь не было…

Румпль лишь тяжело вздохнул.

– Идиоты… Меня окружают идиоты. Всё, буквально всё приходится делать самому.

Он медленно обошёл кресло и спустился с возвышения. Феликс нехотя уступил ему дорогу и проводил недобрым взглядом.

Румпль прошёл по ковровой дорожке и остановился в нескольких шагах от Бетиции. Резко повернулся и спросил.

– Уртиция. Ты уже много знаешь о болезнях. Скажи, здорова ли твоя сестра?

Её глаза сощурились.

– Тебе какое дело?

– Ты знаешь, что нет. Её лёгкие давно сжигает болезнь. Ей осталось жить неделю, а может и меньше.

– Ты лжёшь, – едва слышно произнесла Уртиция.

– Нет, – глухо отозвалась Бетиция, – он не лжёт. Это так. Подземелья Кедога убили меня. Но к счастью я успела спасти тебя…

– Бети! Нет! Мы тебя вылечим, – Уртиция соскочила с кресла и бросилась к сестре.

– Поздно, – Румпль покачал головой, – слишком поздно. Твоя сестра пожертвовала собой ради тебя.

– Мы найдём лекаря!

Румпль снисходительно усмехнулся.

– Где? В Кедоге? Она умрёт раньше, чем он сюда доберется. Да и лекарь вряд ли поможет. Лишь очень могущественный жрец-целитель может что-то сделать. Но их нет в ваших краях.

– Не зли меня, – очень тихо сказала Уртиция, – или ты покинешь мой замок через стену с петлёй на шее! Уходи, пока я отпускаю тебя живым.

– У меня есть другое предложение. Я останусь и сохраню жизнь твоей сестре.

– Не соглашайся, это ловушка, – Бетиция сделала шаг вперёд, – прогони его.

Уртиция нерешительно переводила взгляд с сестры на Румпля.

– Ты всего лишь учитель, разве ты можешь её спасти?

– Ты ещё не поняла? Я не просто учитель. Я Кордред Многоумный, и я делаю тебе предложение. Твоя сестра не умрёт, а взамен я останусь в замке.

– А если я решу выгнать тебя потом, когда ты её вылечишь? – спросила Уртиция.

– Умная девочка. Правильно мыслишь. Поэтому я не вылечу твою сестру, пока не сделаю всё, что мне здесь нужно. Но и умереть я ей не дам.

– Не соглашайся… – прошептала Бетиция, – не…

Она пошатнулась и, задыхаясь, осела на пол. На бледной шее выступили посиневшие вены.

– Что ты с ней сделал, – Уртиция бросилась к сестре.

– Пока ничего. Но если ты будешь слишком долго раздумывать, то я уже не смогу её спасти.

Девушка повернулась к Кордреду.

– Хорошо. Что ты хочешь в обмен на жизнь моей сестры?

– Твой замок. Не бойся. Только на время. Я ещё не всё успел сделать.

– Если она умрёт, я тебя из-под земли достану, – холодно пообещала Уртиция.

Кордред лишь улыбнулся.

– Так ты согласна?

– Да… Только сделай что-нибудь, она же умирает.

Колдун подошёл к Бетиции и положил руку ей на грудь. Девушка вздрогнула и сделала несколько судорожных глотков воздуха. В закатившихся было глазах появилось осмысленное выражение, и она немного пошевелила рукой.

– Но она будет под моим надзором, – сухо произнёс Кордред, – а тех проходимцев, что её сопровождали, бросьте в темницу, я займусь ими позже.

Труда разглядывала Себастина через просвет между штакетинами. Тот скинул кожаную куртку и, фыркая, с наслаждением умывался у колодца.

Девушке показалось, что кто-то тронул её за колено. Она с удивлением опустила взгляд и увидела большого волка, обнюхивавшего её подол. Горло перехватило, она едва слышно пискнула и прижалась к бревенчатой стене мельницы. Перед ней стояло не менее дюжины серых зверей и все они беззвучно на неё смотрели. Труда судорожно впилась пальцами в тёмно-коричневые брёвна сруба. Ноги стали ватными, и она медленно поползла по стене вниз.

Волк ещё раз сосредоточенно обнюхал её платье и, отвернувшись, подошёл к забору. Посмотрел, втянул носом воздух и, протиснувшись через дыру, неслышно зашагал к Себастину. Остальные звери последовали за ним.

Труда приподнялась и ухватилась руками за штакетины. Ординатор ничего не замечал и продолжал умываться. От первого волка его отделяло уже всего несколько шагов.

– Берегись, сзади! – закричала девушка.

Волки на секунду замерли, и этого хватило, чтоб Себастин обернулся и успел перескочить через колодец, который оказался между ним и волками. Это дало ему несколько секунд, чтобы добежать до штабеля дров у стены. Тут большой матёрый зверь отрезал ему путь к двери. Прочие, обогнув колодец, заходили сзади. Себастин швырнул в них несколько поленьев, и выдернул из колоды топор.

Это не остановило волков, беззвучной серой массой они бросились в атаку. Первого ординатор сбил ударом топора, но следующий за ним вцепился в топорище и повис на нём всем весом. Себастин попытался его стряхнуть, и на какой-то момент упустил из виду матёрого вожака. Тот молниеносно прыгнул.

– Нет! – взвизгнула Труда, и метнула попавшее под руку полено в зверя.

Кусок дерева угодил не в волка, а в Себастина, заставив того качнуться, и вместо горла жёлтые волчьи клыки скользнули по обнажённому плечу, оставив две влажные алые борозды.

Ординатор левой рукой выхватил из-за спины кинжал и несколько раз полоснул висевшего на топоре волка. Третий взмах достиг цели, и зверь, хрипя, тяжело упал на рассыпанные под ногами щепки.

Промахнувшийся вожак припал к земле, вздыбив шерсть, и остекленело глядя на ординатора. Остальные волки неуверенно топтались позади. Два самых крупных, не считая вожака, зверя лежали на земле мёртвыми.

– Труда, прячься, живо! – крикнул Себастин, – я их задержу.

Девушка схватила прислонённые к стене вилы и бросилась на волков.

– Назад! Куда?! Назад!

– А-а-а-а!!

Труда с криком попыталась ткнуть вилами одного из зверей, но тот с лёгкостью увернулся. Она потеряла равновесие и упала на колени.

– О, нет! Зачем?! – вскрикнул Себастин.

Волк лишь обнюхал Труду и снова обернулся к ординатору. Испуг на лице Себастина перешёл в удивление.

Труда упрямо поднялась на ноги и направила следующий удар на вожака. Тот уклонился, схватил рукоять вил зубами и с неожиданной силой вырвал оружие из её рук, так что та опрокинулась навзничь. Зверь взмахом головы отбросил вилы и бросился к девушке, но топор Себастина достиг его шеи чуть раньше, чем клыки сомкнулись на горле Труды. Отрубленная голова вожака упала ей на грудь, сухо клацнув зубами.

Себастин резко повернулся к волкам, удерживая топор двумя руками. Звери пятились. В их зрачках тупое остекленение сменял испуг. Ведшая их сила отступила, и они врассыпную бросились в лес.

Ординатор выпустил топор и упал на колени. Труда отбросила волчью голову и прижалась к Себастину.

– Я думала они тебя разорвут.

– Я тоже… – он тряхнул головой и строго посмотрел на девушку, – но это не повод так рисковать! Я же тебе сказал, чтобы ты пряталась. Ты цела? Ты же вся в крови!

– Это волчья, – прошептала она…

Себастин поднялся, и посмотрел на три лежавших перед ним серых туши.

– Ничего не понимаю. Первый раз вижу таких странных волков.

Он почесал в затылке и добавил.

– И куда только запропастилась эта Ординатура. Они уже дней пять как должны были здесь быть… Неужели с моим письмом что-то случилось?

Глава 11

Тоутон хмуро разглядывал дверь камеры.

– Крепкая, – вздохнул Грен, – старая, но ещё крепкая…

– Шам вижу, – Тоутон сплюнул, и осуждающе посмотрел на Ялмара, – говорил я тебе, капеллан, ришковое это дело…

Тот ничего не ответил.

– И кто меня жа яжык тянул, – продолжил лучник, – школько ведь уже обещал не ввяжыватьша…

– Да ладно тебе, – проворчал Грен, – кому-то должно было повезти. В этот раз не нам…

– Да жнаю, – Тоутон пнул дверь ногой, – никуда я бы ваш одних не отпуштил. Но вшё равно обидно.

В зарешечённом окошечке в стене показалось широкое лицо, густо заросшее рыжей бородой и усеянное веснушками. Оно внимательно разглядывало пленных. Потом поинтересовалось.

– Эй, земляк. Мечник. Я тебя помню. Ты ещё в роту вербовался.

Грен кивнул.

– Жалко тебя к нам не взяли, – посетовал рыжий, – так бы ты с этой стороны решётки остался. А ты чьих будешь?

– Я Грен. Из сыновей Лейта.

– Сыновей Лейта, которые из Малого Замка, сыновей Лейта, которые с Вершин, или сыновей Лейта, которые из Озёрной долины?

– Из настоящих сыновей Лейта. Из Малого Замка, старшего семени Лейта, сына Олфа Чёрного, короля Озёр. А ты сам кто будешь? Почему я должен называться первым?

– Я Броган из сыновей Конха. Мой род идёт от старых королей Дикого Пика. Мои предки жили в горах задолго до того, как твои вылезли из чернолесских болот, мечник.

Обычно молчаливый и спокойный Грен побагровел.

– Мои предки еще двадцать поколений назад выбили твою родню из Седых гор, и загнали в скалы и ущелья за Озёрами! Место моего клана в Долине Королей выше твоего.

– Безродные разбойники! – зарычало рыжее лицо за окном, – вы одной крови с людьми равнины! Ваше место у дверей, а не у очага!

– Раскрашенные голодранцы! – Грен вскочил и подбежал к оконцу, – гномское отродье!

Рыжее лицо исчезло.

– Не надо было так, – покачал головой Тоутон, – жемляки же, вдруг он бы нам помог чем…

С улицы донеслось рычание горца:

– Откройте! Выпустите его оттуда!

– Хотя ш другой штороны… – Тоутон внимательно посмотрел на дверь, которая слегка подёргивалась.

– Выпустите эту белобрысую жердь, я его голыми руками порву! – раздавалось из-за окованных ржавым железом досок.

Грен забарабанил в дверь изнутри, сопровождая это многословными пояснениями того, что он думает о потомках Конха и ещё какого-то Эснеха.

– Дикие люди, – вздохнул Тоутон, – одно шлово, горцы. Разве ж можно так нервничать из-за королей, чьи кошти иштлели много веков назад?

С улицы донёсся плеск воды и фырканье. Потом пара невнятных ругательств.

В оконце снова возникла конопатая физиономия. На этот раз борода потемнела и слиплась от вылитой на неё воды.

– Я ещё с тобой разберусь, – пообещала она, мрачно сверкая глазами, и исчезла.

Грен плюнул физиономии вслед, и, бурча что-то себе под нос, забился в угол.

Кордред внимательно смотрел, как солдаты во дворе сгружают с подводы окованный железом сундук. Небольшой, он был очень тяжёл, и четверо наёмников, пыхтели и сгибались под его весом, перетаскивая сундук в подвал. Уккам суетился вокруг и отдавал какие-то распоряжения.

Кордред довольно потёр руки и отвернулся от окна.

– Отлично. Его доставили. Значит, каменотёс сможет закончить свою работу уже завтра.

Он поднял глаза на Родгара и добавил.

– Как твои ожоги?

– Прекрасно… – на лице Рейса читалась злобная ирония.

– Только вот этого не надо. Подумаешь, руку обожгли… Да, больно. Но иногда приходится терпеть.

– Избавь меня от своих поучений, Кордред, – пробурчал Родгар.

– Зря, – колдун, подоткнул мантию, и опустился в кресло, – никогда не следует отказываться от возможности стать немножко умнее, или хотя бы узнать что-то полезное.

– Что например?

– Ты зол на девушку. Да, она причинила тебе боль… Во многом даже сама не отдавая отчёта в своих действиях. Она ещё не в состоянии контролировать собственную мощь…

– Которую ты ей так опрометчиво дал.

Кордред хмыкнул.

– Ты хочешь всю жизнь прожить без риска? Увы, без большой игры не бывает больших ставок.

– А каковы твои ставки? Ты хочешь в одиночку потягаться с Империей? Думаешь, она хотя бы споткнётся, растаптывая тебя в прах?

Кордред нахмурился.

– Ты не видишь дальше своего длинного чернолесского носа. Я не собираюсь тягаться с Империей в открытую. Её время ещё не пришло. Но оно придёт, обязательно придёт. И я сделаю всё, чтобы его приблизить.

Родгар недоверчиво покачал головой.

– Не веришь? – брови Кордреда вопросительно приподнялись, – зря. Империя сильна верой своих жителей в свою правоту. Достаточно посеять среди них зёрна сомнения и неверия, и она рухнет. Рухнет, как карточный домик. И если мне повезёт, я ещё смогу это увидеть.

Он нервно провёл рукой по седеющим волосам.

– Но я не собираюсь драться с ней прямо сейчас…

– Тогда почему ты не бежал? Почему застрял в этом замке? И что ты задумал? Почему сказал графине, что уйдёшь?

– Я её сломаю. Она горда и не поддалась. Но никуда она не денется, подчинится. Она станет одним из тех, кто будет сеять здесь тот ветер, что однажды поднимется бурей…

– Если её сестра знала, кто ты, значит об этом знают и другие. И когда это знание дойдёт до Ординатуры – вопрос только времени.

– Да. Это плохо. Ангис клялся, что его волки добрались до этого ординатора, но кто знает…

– Какого ещё ординатора? – голос Родгара задрожал.

– Не трусь. Я всё контролирую.

– Я, знаешь ли, вполне достаточно натерпелся от обожжённой руки, чтобы мог думать о костре спокойно! Если Ординатура появилась в окрестностях замка, это значит, что нам требуется срочно уносить ноги! Срочно! Ты это понимаешь?!

– Не суетись. Я должен сломать этих девчонок. Они мне нужны. Если дело обернётся совсем плохо, мы уйдём на восток. За море. Но рыжую я уведу с собой. Мне нужна верная помощница.

– Ты с ней не справишься…

– Ты меня не знаешь, – усмехнулся Кордред, – я справлюсь.

– Лучше не ждать. Бежим сразу.

– Нет. Пути к отходу я подготовил, но пока рано. Этот замок должен стать моей опорой в границах империи. Когда она рухнет…

– Кордред! Империя не рухнет. Дом не упадёт от того, что одна крыса подгрызла единственную опору!

– Как же ты близорук, – рассмеялся колдун, – крыса лишь ждёт, когда поднимется ветер с нужной стороны, чтобы подгрызть опору.

– Какой ещё ветер? О чём ты?

Кордред лишь загадочно подмигнул.

Родгар наморщил лоб.

– Волки… Ангис. Я не задумывался… Постой. Ангис был с тобой на Востоке, но он не мог научиться там обращаться с волками! Неужели?! Ты ведь еще в Снотицах что-то говорил про степь… Ты хочешь сказать, что ты рассчитываешь на кочевников?

Родгар побледнел.

Колдун загадочно улыбнулся.

– Я ничего не хочу сказать…

– Ты в своём уме, Кордред?! С ними нельзя договориться, они превратят всё в пустыню! Это немыслимо! Даже с морскими варварами можно хоть как-то иметь дело, но не с кочевниками!

– Ты в плену иллюзий. Иметь дело можно со всеми. Даже с каннибалами Южных Морей. Впрочем, я не знаю, чего ты там себе вообразил. Я лишь планирую закончить обучение девочек и отправиться на Восток, когда буду уверен, что этот замок останется моей надёжной опорой. А что будет потом… Кому это ведомо? Поживём, увидим.

– Ты безумен, – прошептал Родгар.

– Время покажет, кто из нас двоих разумнее, – пожал Кордред плечами.

– Эй, там, ещё пива! – Гарвен оттолкнул опустевшую кружку, и оценивающе посмотрел на суетившуюся между столов девицу.

Полновата, но симпатичная. Жить определённо было хорошо. В его радужные мысли вкралось раздражающее чувство собственной неправоты. Он потряс головой, отгоняя не вовремя проснувшуюся совесть.

Однако неуместные воспоминания назойливо всплывали перед глазами, возвращая его в прошлое…

Лампрехт нервно озирался, словно даже здесь, на мельнице, его могли настигнуть.

– Не бойся, – Себастин пододвинул гостю тарелку с хлебом и зелёным луком, и глиняную кружку, – лучше поешь.

– Я должен вернуться в замок сегодня. Иначе они заметят…

– Вернёшься. Но подкрепиться перед дорогой всё равно не мешает.

Себастин обернулся к стоявшему в углу пленнику.

– Послушай, Гарвен, что ты думаешь насчёт того, чтобы навестить замок.

Краска схлынула с лица наемника, и он повалился на колени.

– За что? Только не туда. Нет…

– Надо, Гарвен, надо. Ты же хочешь искупить свою вину?

– Лучше в тюрьму, на галеры! Не пойду я туда, лучше уж сразу на воротах повесьте…

– Неплохая мысль, – мрачно посмотрел на него ординатор.

На секунду Гарвен засомневался, не погорячился ли он, но тут в его памяти возникло лицо Ангиса, и сомнения исчезли.

– Вешайте, но туда я не пойду! Только не к этому монстру…

Себастин опустился на лавку и задумчиво посмотрел на Гарвена.

– Да уж. Даже если я тебя заставлю, толку всё равно не будет. Что же делать…Не могу же я разорваться? Да и Ялмар, конечно, тёртый калач, но любой может ошибиться. Девчонка не так проста, как кажется.

Он обернулся к Лампрехту.

– Хорошо. Вернёшься, скажи этому, Латоникту…

– Лотакинту, – поправил его гонец, не отрываясь от хлеба с луком.

– … да, я это и хотел сказать. В общем, передай ему, что я всё понял и думаю, как поступить. Помощь будет самое большее через пару дней.

Потом он снова посмотрел на Гарвена.

– Ну не хочешь в замок, будет тебе другое задание.

Приземлившаяся на столик новая кружка отвлекла наёмника от воспоминаний. Он с жадностью сделал несколько глотков.

В конце концов, он тогда пообещал Себастину выяснить, не появлялись ли в округе люди из Ординатуры, и если нет, то добраться до Кедога и сообщить герцогу Орсино… Но что может ему помешать бросить всё это дело и убраться подобру-поздорову из здешних мест, позабыв про обещания?

Перед его мысленным взором снова возникло лицо Ангиса и он поперхнулся, залив рубашку тёмным пивом. Ладно, до Кедога ему так и так по пути. Других дорог тут особо и нету. А там посмотрим, как оно обернётся.

Мольфи поставила чашку на столик в изголовье.

– Выпейте отвар, ваша милость.

– Зачем?

– Вам станет лучше…

– И что это изменит? Думаешь, я не знаю, что задумал твой господин? Мне он, рано или поздно, даст умереть, а мою сестру обречёт на худшее… И ты лишь частичка его плана.

– Неправда. Я хочу вам помочь!

Бетиция перевела застывший взгляд с потолка на горничную.

– Ты думаешь, я тебе поверю?

– Почему вы на меня так злы, ваша милость?

– У меня слишком мало сил, чтобы противостоять вам, но вот уж быть любезной с тюремщицей мне совершенно необязательно.

Мольфи обиженно насупилась.

– Я не тюремщица.

Бетиция повернула голову на подушке.

– А кто?

– Я только хочу помочь. Вам и вашей сестре.

– Поэтому ты вовлекла её в ваши тёмные ритуалы?

– Не было никаких ритуалов! Я лишь… лишь немного училась. Мы учились. Румпль учил нас вместе. Я никакая не колдунья. Я не сделала ничего дурного. Разве в том, чтобы узнавать новое есть что-то плохое?

В глазах Бетиции промелькнул интерес.

– Не похоже, чтобы ты лгала… Ты действительно этого не понимаешь?

Мольфи отрицательно покачала головой.

– Магические знания как нож. Им можно нарезать хлеб, а можно убить. Ты ведь не дашь острый нож в руки младенца?

– Нет, конечно.

– Так и магию нельзя давать в неподготовленные руки. Ты знаешь историю древности?

– В общих чертах, – замялась Мольфи, – надеюсь, что знаю. Мне так кажется…

Бетиция едва заметно улыбнулась.

– Ты слишком нерешительна для закоренелой чернокнижницы. Так слушай. Когда-то давно люди, овладев магией, построили могущественную империю. Они стремились к власти и силе и делали всё, чтобы этого добиться. В какой-то момент их могущество возросло настолько, что мир содрогнулся. Великие Льды растаяли, цветущие земли стали пустыней или погрузились на дно морское… Могущественные волшебники пали, сражённые мощью, которую породив, не смогли контролировать. Цивилизация погибла, и мир погрузился в хаос. Сначала люди стали убивать магов и жечь книги, опасаясь, что волшебники разрушат мир окончательно, но увидев, что и сами превращаются в диких зверей, одумались и всё же стали понемногу использовать волшебство.

– И что, чародеи могут и снова покачнуть основы мира? – прошептала Мольфи, глядя на Бетицию широко раскрытыми глазами.

– Нет. Теперь люди стали умнее и ограничили применение магии, опутав её множеством законов и предписаний.

– Но ведь маги сильны! Что мешает им нарушить предписания?

– Все люди способны воздействовать на магические отражения мира. Но одни могут делать это явно, как ты. А другие лишь немного колыхают магические сущности, сами этого не понимая. Но если их действия объединить в едином ритме, то мощь этих слабых колебаний многократно возрастает. Жрецы способны управлять этим ритмом и если маг опирается на собственные силы и умения, то жрец – на соединённую мощь всей паствы. И никакой маг не сможет этому противостоять.

– Тогда зачем вообще нужны маги? Ведь жрецы владеют куда большей мощью?

– Маги способны действовать по своей воле, жрецы – лишь исполняют то, что должны. Волшебник – подобен молоту, жрец – тарану, раскачиваемому паствой. Тараном можно выбить дверь, но им нельзя забивать гвозди. Они дополняют друг друга, и пока они находятся в гармонии, мир незыблем.

– А Румпль хочет нарушить эту гармонию?

Бетиция кивнула.

– Он пытается сочетать мощь тарана и универсальность молота. Есть три пути к волшебству. Путь знания, путь служения и путь сделки.

Мольфи присела на стул и буквально смотрела в рот продолжавшей рассказывать Бетиции.

– Путём знания идут маги, путём служения жрецы. Первые рассчитывают на собственные силы и умения, вторые получают силу в обмен за службу. Но есть те, кто пытается овладеть чужой силой, управляя ею по своей воле. Их питают разрушительные эмоции людей – злоба, зависть, страх, неудовлетворённые амбиции. Ещё в древние времена одарённые маги догадались, как можно использовать порождаемые этими мыслями колебания магического отражения в своих целях.

– Но выходит, они в чём-то подобны жрецам? – удивилась Мольфи.

– В чём-то да. Но есть разница. Жрецы опираются на силу добровольной веры, колдуны – на неуправляемые страсти и эмоции. Жрецы способны лишь на то, что позволяет их вера, колдуны используют полученные силы в своих целях и по своему усмотрению. Но свобода их воли – иллюзия. Они заключают своего рода сделку – используя тёмную магию, они должны порождать эмоции её создающие. Они окружают себя слугами и клевретами, чьей силой они питаются. В конце концов, они теряют над собой контроль, превращаясь в рабов той стихии, которой захотели управлять.

Она вздохнула.

– Теперь ты понимаешь, на что он обрёк тебя и мою сестру?

Мольфи кивнула.

Бетиция откинулась на подушку.

– Я устала. Мне тяжело говорить так долго. Иди.

– Но… но хотя бы выпейте отвар.

Она протянула ей чашку. Бетиция сделала несколько глотков.

– Спасибо. Подумай о том, что я тебе сказала. Возможно ещё не поздно.

Родгар с содроганием рассматривал свою обожжённую кисть. Влажная рана местами уже начала затягиваться блестящей розовой кожицей.

– Даже шрама не останется… ну почти, – заверила его Фрикса.

Она взяла из миски пропитанный лечебным бальзамом лоскут и начала бинтовать руку. Родгар скрипнул зубами. Девушка старалась бинтовать как можно нежнее, но лишённая кожи плоть отзывалась тупой болью на любое прикосновение.

– Вот и всё, – с губ Фриксы сорвался облегчённый вздох.

Родгар убрал руку в висевший на шее платок.

– Спасибо, Фрикса, можешь идти.

Он проводил её взглядом и задумчиво уставился в стену.

– Этот безумец нас всех погубит, – пробормотал он едва слышно.

Словно в ответ за спиной хлопнула дверь. Он нервно вздрогнул и обернулся. Перевязь, на которой висела рука, больно врезалась в шею.

В дверях стоял Уккам.

– Моя работа завершена, добрый господин, – негромко произнёс мастер, – мне пора ехать.

– Кордред тебе заплатил?

– Сполна, добрый господин, – Уккам слегка поклонился.

Родгар немного сдвинул перевязь, чтобы не так резала шею.

– Помнишь, ты как-то сказал, что обязан мне жизнью? Боюсь, что этот долг пришёлся бы мне сейчас очень кстати…

Он горько усмехнулся.

Уккам с серьёзным видом достал из кошеля на поясе какой-то небольшой предмет и протянул его собеседнику. Родгар с удивлением взял его здоровой рукой. В ладони оказался небольшой каменный брусочек. На одной из граней были вырезаны какие-то символы.

– Что это? – молодой человек поднял взгляд на мастера.

– Вексель.

– Не понимаю…

– Вы спасли меня, добрый господин. Я должен вам жизнь. Если будете в Серениссе, найдите в квартале чужеземцев звездочёта по имени Бакрам Гуслия, дайте ему эту вещь и скажите, что вас послал Уккам Каменотёс. Он вернёт мой долг…

– Я спрашиваю, что это такое?

Лицо герцога Орсино приобрело заметный багровый оттенок. В руке он сжимал кусочек бумаги с обожжёнными краями.

– А я откуда знаю, дорогой? – удивилась герцогиня, – ты, кажется, чем-то расстроен?

– Ты не знаешь?! Я тебе скажу! Это письмо вчера служанка нашла в камине. Оно закатилось в дальний угол и не сгорело до конца.

Виола глядела на супруга пытаясь сообразить, к чему тот клонит.

– Надеюсь, это не было что-то важное?

– Важное?! – герцог надулся и засопел, – несомненно. Оно адресовано тебе!

– Мне?! – герцогиня искренно удивилась, – но почему оно вдруг очутилось в камине?

– Ты у меня спрашиваешь?

– Я не имею привычки бросать письма в камин, – холодно возразила Виола, – от кого оно?

– Вот и мне тоже очень интересно, кто начинает письма к моей жене со слов querida mia – "моя дорогая"!

– Дай сюда!

– Нет, я хочу знать!

– Давай, – герцогиня выдернула письмо из руки супруга и начала разворачивать побуревшую с чёрными пятнами бумагу.

Орсино надулся и засопел ещё громче.

– Перестань фырчать, – оборвала его Виола, – это от моего брата. Я узнаю его почерк. А ты уже вообразил себе невесть что…

В её голосе послышалось удовлетворение ревностью мужа.

Орсино шумно выдохнул.

– О, нет! Какой ужас! – она вздрогнула и чуть не выронила листок.

– Что случилось?! – испуганно спросил герцог.

Виола посмотрела на него округлившимися глазами.

– Отец Герговио ещё здесь?

– Он вроде остановился лигах в пяти к северу. В обители Алой Розы.

– Срочно пошли туда людей… Нет, слишком долго. Я сама поеду. Что ты стоишь как истукан?! Немедленно вели седлать лошадей.

– Но, Виола… карета…

– Ни за что. Эта колымага еле ползает, и пока я туда доберусь, вытрясет из меня все внутренности. Ну что ты стоишь, Тиль? Живо, в конюшню!

Лейтенант молча разглядывал свои кожаные перчатки. Родгар медленно закипал.

– Что скажешь? – не выдержал он.

Офицер продолжал безмолвное изучение собственных пальцев.

– Да не молчи же!

Лейтенант поднял прищуренные глаза на собеседника.

– Это будет нарушением контракта…

– Контракта?

Родгар вскочил и зашагал вокруг стола.

– Снявши голову по волосам не плачут. Кордред обмолвился, что в деле замешана Ординатура. Если они сюда доберутся, тебя и твоих солдат развесят по столбам вдоль дороги до самого Кедога! А ты говоришь о каком-то контракте!

– Риск гибели включён в договор. Это наша профессия, – голос лейтенанта был мерным и спокойным, – доблесть наёмной роты состоит в том, чтобы не менять нанимателя пока тот платит. А Кордред нам платит.