Текст книги "Драконьи долги (СИ)"

Автор книги: Янтарина Танжеринова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

Фирио и сам считал, что лучше сгинуть в Штентерроге, чем существовать вот так. И уж, конечно, лучше сдохнуть, чем воспользоваться этой… милостынькой, брошенной ему от драконьих щедрот. Ему не нужно подачек! Он справится сам – или умрёт, но это уж его личное дело, и никого оно не касается.

На одном упрямстве он добился того, чтобы его согласились спустить в эту проклятую шахту. На упрямстве выспросил у вернувшихся оттуда, что место это существует словно бы в другом мире или одновременно в нескольких. И тот, кто в обычной жизни был физически немощен, обретает в Штентерроге здоровое, сильное тело. Одноглазый видел там обоими глазами, как до роковой встречи с голодной нечистью, убившей его семью и искалечившей его самого. У однорукого в Кошмарной шахте неведомо откуда вновь имелась левая рука, давным-давно отрубленная орочьим ятаганом. В реальном мире все увечья, разумеется, возвращались, но в том месте действовали иные законы.

На упрямстве он собирался вернуться с кристаллом, но не вышло. Вернее, вышло, но не так, как думалось. Он ведь готовился, накручивал себя и трясся внутри от страха, хотя изо всех сил старался не подавать вида.

Потом были молчаливые ободряющие улыбки гномов и опущенный вниз рычаг, приведший в движение механизм. Клеть дрогнула и плавно пошла вниз. Значит, всё. Штентеррог согласен впустить его, но возвращение отныне зависит только от него самого.

Путь вниз от волнения показался очень коротким, хотя говорили, что шахта глубокая. А внизу на него сразу же навалилась давящая тяжесть и одновременно фантастическая лёгкость, когда кажется, что сделай шаг – и ты сразу же оторвёшься от земли. Фирио остро наслаждался забытой за последние месяцы роскошью чувствовать себя физически здоровым, но ещё острее, резче его терзал выползший из тёмных глубин страх.

Его предупреждали, что в Кошмарной шахте не горит ни один светильник, ни один огонь, хоть магический, хоть простой, брать их с собой бесполезно. Иди в кромешной тьме, пока не преодолеешь злую магию этого места и терзающий тебя ужас. Только тогда сам собой возникнет свет, и ты ясно увидишь дорогу к пещерам.

В тот первый раз страх ощущался особенно пронзительно, и непослушные ноги едва могли сделать один шаг. И ещё один. И ещё. Однако Фирниор кусал губы до крови и шёл, пусть медленно и с трудом. Ужас безжалостно набрасывался и впивался ржавыми иззубренными лезвиями, он уносил прочь тепло и солнечный свет, разноцветные капли росы на траве и рассветный туман над дремлющей летней рекой. Фирио вызывал в памяти улыбку и нежность матери, радость от обладания породистой лошадью, свою первую победу в учебном поединке, гордость от похвалы самого дядюшки Рольнира, но все эти счастливые мгновения утекали сквозь пальцы, и удержать, уцепиться за них не получалось. Не то, всё не то… Фирниор лихорадочно листал страницы памяти, вырывал из прошлого клочки счастья, но они не были способны удержать его рассыпающуюся личность. Он чувствовал, понимал, что ещё немного – и он исчезнет, растворится в обволакивающем, вкрадчивом шёпоте пещер, соблазняющих его покоем, небытием и забвением.

Наверное, от участи потерять себя его отделял всего только шаг, когда Фирниор всё-таки позволил себе погрузиться в ту осеннюю ночь, пахнущую прелыми листьями и горьковатым дымком. Ночь, когда он увидел дракона. Ночь, когда Айрэ любила его – пусть не всерьёз, пусть совсем недолго, но это воспоминание, это счастье оказалось единственно настоящим. Золотые драконьи глаза вспыхнули в памяти, разгоняя тьму, и коридор тоже послушно озарился тёплым неярким светом. Вот теперь дорога видна ясно, и надо помнить, помнить ту осеннюю ночь, и насмешливую нежность Айрэ, отчего-то решившую снизойти до неловкого человеческого юноши…

Ужас и злая магия Штентеррога всё ещё пытались пробиться сквозь этот выстроенный заслон, но уже ощущались почти нестрашными, почти бессильными, почти угасшими. Надо было только не думать, отгонять прочь скверные мысли о случившемся после их короткой любви. Об исчезающем в небе драконьем силуэте, о небрежно брошенном заклятии забвения, которое Фирио уловил каким-то звериным чутьём, сумел вывернуться из-под него невероятным усилием воли и непонятно каким чудом. Просто, наверное, его отчаянное нежелание послушно отдавать горьковатую память об Айрэ пересилило чужое заклятие.

Упрямство – единственное, что помогло ему выжить тогда и выдрать своё здоровье из сильных когтистых лап драконьего проклятия. Упрямство – его оружие и щит, потому, наверное, он и сумел сделать то, что задумал.

Путь к пещерам и обратно до клети оказался неправдоподобно лёгким, надо было только не отпускать от себя ту ночь и позволить себе припомнить мельчайшие подробности, навсегда отпечатавшиеся где-то внутри его личности, его сути. Он шагнул в подъёмную клеть, спрятав в кармане добытую «слезу гор», дёрнул рычаг и навалился на поручень, крепко вцепившись в него здоровой рукой и заставляя себя держаться на ногах: в реальном мире проклятие взяло своё, левая половина тела вновь перестала подчиняться.

Во второй раз повторилось то же самое. Лишь одно воспоминание помогало ему раз за разом преодолевать злобный ужас Штентеррога, хотел он того или нет. Он выжил, но злее огня его обжигало понимание того, что без Айрэ, без памяти о ней и празднике Начала Осени он бы не справился. Этого тоже не вычеркнуть – ни из сознания, ни из собственной жизни.

Плевать, что раньше никто ничего подобного не делал. Значит, теперь смогут повторить, если очень захотят. Он же не какой-нибудь особенный человек – самый обычный, просто отчаянно пожелавший сделать по-своему.

Когда он принёс пятую «слезу», его спросили, куда он будет вживлять кристалл. Он выбрал левую ногу, чтобы наконец обрести возможность ходить не только в Штентерроге. Собственная неподвижность угнетала сильнее всего, хотя непослушная рука причиняла немало неудобств, в левом боку всё время что-то глухо и назойливо ныло, а левый глаз почти перестал видеть.

Всё было сделано просто и по-гномьи деловито. Короткий надрез ножом на его левом бедре, приложенный к ранке камень, обжигающая, почти непереносимая боль, пронизавшая всю ногу от ступни до самого верха, когда голубоватая «слеза гор» медленно врастала в его тело и перебарывала злое драконье проклятие. Он вытерпел, искусав губы в кровь; выдержал и в этот раз, и потом тоже.

На всё ушло примерно немало времени, потому что между спусками в Штентеррог приходилось отдыхать, а потом ещё долго восстанавливаться после каждого вживления кристалла. «Слеза гор» ускоряла регенерацию, но ослабевшие за время болезни мышцы необходимо было тренировать, чтобы стать прежним. Почти прежним, потому что возврата к старой жизни, естественно, быть не могло.

Фирио формально оставался беглым преступником – по крайней мере, в Юнгироде, но туда он возвращаться не собирался. В Аэданире говорили, что лучший документ, удостоверяющий личность – это счёт в гномьем банке. С этим у него всё было в порядке, гномам иные человеческие законы не указ. В глазах бородатых Фирниор никакого преступления по отношению к своему королю и королевству не совершал, а следовательно, был совершенно свободен. Ему выдали новый удостоверяющий личность документ на имя Дэриониса Кайдаора, самый настоящий. Если свободный человек пожелал сменить имя и у него имелись для этого веские основания – это его право.

Имя он выбрал сам, и тогда же озаботился изменением внешности. Тут гномы смогли помочь, их магия и «слеза гор» сотворили такую качественную личину, которая не выявлялась никакими способами. Фактически эта новая внешность стала истинной, а прежний облик, как выяснилось позже, проступал, только когда просыпалось проклятие. Сильнее всего изменилась физиономия, тут Фирниор не желал походить на себя прежнего, хотя особых предпочтений не было. Что вышло, то и вышло, лицо как лицо. Прочее изменилось не сильно, разве что немного сама фигура, оттенок кожи, да волоски на теле стали потемнее, в тон шевелюре.

Ещё выяснился неприятный сюрприз: на его счету лежала крупная сумма, оставленная кем-то, чьё имя гномы открывать не собирались. Впрочем, догадаться было несложно. Очередная милостыня. Фирио даже злиться не стал, просто взял и отдал все деньги Байзе, забавной девчонке, к которой он привязался как к сестре. Девочка как раз нашла себе поклонника – помощника богатого торговца, имевшего дела с Фиарштадом – и, кажется, собиралась замуж. Ей деньги нужнее.

Сам Фирио стал охотником на нечисть, как только смог держать в руках оружие, и вместе с гномами ходил за Заграду. Потом поселился в Эстиссе, и нынешняя жизнь, по большому счёту, его устраивала. Никаких трагедий, подумаешь. Приступы пережить можно, если приспособиться. Плохо одно: после каждого приступа «слёзы гор» будто бы потихоньку сдавали отобранное у проклятия. Промежутки между приступами становились чуть короче, левый глаз видел хуже правого, левую руку порой сводило судорогой. Так что всё это лишь отсрочка, не более. Но сколько бы она ни продлилась, Фирио собирался прожить отпущенное, не жалея о прошлом. Каким бы ни был отвоёванный назад кусочек жизни, он весь его. По праву.

Айриэннис трясло мелкой дрожью, а воздуха не хватало, и не никак не получалось вдохнуть по-настоящему. Корявое Равновесие, да что же это такое?!. Фирниора глубоко затянуло в прошлое, и он опять каким-то образом принялся транслировать свои воспоминания и ощущения. И драконну затянуло вместе с ним – временами до полного погружения и слияния, в другие моменты чужое прошлое виделось очень смутно. Но ей хватило и так…

Без подобного знания и не своих ощущений она прекрасно обошлась бы. Не самая великая радость – подглядывать за чужой жизнью, тем более Фиор не имел ни малейшего намерения делиться этим хоть с кем-нибудь. И уж точно – не с ней.

– Нира? Что-то случилось? – Он наконец вынырнул из своих воспоминаний и увидел, что с собеседницей творится что-то неладное.

Айриэ с силой провела рукой по лицу и крепко зажмурилась, тряся головой, чтобы хоть как-то прийти в себя и отбросить чужие чувства, чужую боль и тоску.

– Перестаралась немного с магией… резерв истощился… – выговорила она с запинкой, пряча взгляд, и поднялась с кресла. – Пойду поем что-нибудь…

Её шатнуло, но на ногах она удержалась и поскорее сбежала из комнаты, чтобы случайно не дать ему понять, что только что побывала с ним в Штентерроге. К счастью, не все ощущения она с Фиором разделила, но иного предпочла бы не знать никогда. Только кто её спрашивал?..

«Упрямец проклятый, что же ты натворил? И кто мне наконец объяснит, почему тебе «драконий камень» не помог? Потому что ты не хотел моей помощи?..»

Одно Айриэ для себя решила твёрдо: она из своей чешуйчатой шкуры наизнанку вывернется, а придумает, как ему помочь. Долг есть долг.

ГЛАВА 8

Примерно за декаду до конца лета жара уступила своё место мрачным, лохматым тучам, пригнанным холодным северо-восточным ветром. Дожди шли не переставая – что называется, на завтрак, обед и ужин. Путешествовать в такую погоду совсем не хотелось, но Айриэ и так сильно задержалась в Сигмале из-за болезни Фирниора. К счастью, о новых жертвах сизой твари вести пока не приходили – видимо, волколак затаился до поры или просто не успел создать себе новую стаю костяных волков.

Восточные области Эстиссы были наименее заселённой территорией королевства. В прежние времена эти земли страдали от воинственных сайгарцев, издревле зарившихся на богатства мирной Эстиссы. Потом в это вмешались гномы, дружески относившиеся к эстиссцам и ещё более тепло – к их знаменитым сырам. Оружием и, образно выражаясь, свитым из золота кнутом гномы научили Сайгару не зариться на чужое и не воевать с соседями.

Сейчас здесь выросли могучие леса, и это был, в основном, край лесорубов и охотников, хотя имелось и немало фермеров, арендующих пахотные земли у местных дворян-землевладельцев.

Дороги в Эстиссе, к счастью, почти везде были вымощены камнем, иначе поход затянулся бы надолго. Но из-за дождей Айриэ со спутником всё равно продвигались медленно, да и сворачивать на ночлег приходилось рано: из-за низких, плотных туч темнота быстро накрывала всё вокруг, словно отсыревшее одеяло. Ночевали частенько у фермеров, охотно пускавших на ночлег мага в обмен на пустячные магические услуги; реже – на постоялых дворах.

Настроение у обоих было угрюмым, хотя и по разным причинам. Айриэ до сих пор передёргивало от чужих воспоминаний о мрачном Штентерроге. Да и со спутником общаться было немного неловко, после того как невольно заглянула туда, куда посторонних никогда не пускают. Особенно… хм, объект своих чувств.

Ох уж эти чувства… Угораздило же бедолагу столь сильно привязаться именно к ней, Айриэ!.. Лучше бы в одну из лун влюбился, оно проще было бы.

Выходит, он ещё тогда, пять лет назад, отчего-то решил, что всё всерьёз. И что он вправе… вмешиваться в её жизнь, коль скоро испытывает столь пламенные чувства. Очень по-человечески, хотя людей не переделаешь…

От тоскливой досады Айриэ хотелось плеваться и сбежать куда-нибудь подальше. Только от совести не убежишь. Ведь теперь Фирниора не бросишь, раз уж обстоятельства вновь свели их и наглядно продемонстрировали драконне, что её давняя ошибка не исправлена. Если он сейчас и может вести полноценную жизнь от одного пробуждения проклятия до другого, то это благодаря себе самому. За это упорство его можно только уважать. Теперь осталось и ей сделать что-то эффективное, что наконец закроет этот проклятый долг. Идея-то у неё имелась, только вот надежд на удачное её воплощение было маловато…

Фирниор же, судя по всему, ещё не оправился толком и едва держался в седле. Обещанное зелье, присланное эльфом, подействовало обманчиво быстро, больной взбодрился и почувствовал себя готовым к подвигам. На разумное предложение драконны задержаться в Сигмале ещё на несколько дней и восстановить силы так оскорблённо вскинулся, что Айриэ плюнула и отступилась. Хочет преодолевать трудности – пусть его. Тем более что волколак мог снова напасть на людей, так что медлить не стоило.

В один из вечеров они остановились на уединённой ферме, стоявшей на отшибе от крупной деревни, до которой, судя по карте, оставалось ещё около часа медленной езды. Лошади уныло плелись под моросящим дождём, не высказывая ни малейшего желания поторопиться. Естественно, Айриэ со спутником не хотели тащиться до деревни, тем более что уже начало темнеть, и попросились на ночлег к хозяину фермы.

Сыростью пропиталось всё вокруг, включая зачарованную одежду обоих. Предусмотрительная Айриэ ещё в Сигмале запаслась отличной гномьей курткой для спутника. Тому она сказала, что это, мол, от Тэргона осталась лишняя. Хотя куртку она подбирала по размеру, и на крепыше Тэре она бы просто не застегнулась, Фиор был гораздо стройнее и выше. Фирниор одарил Айриэ ироничным взглядом, но промолчал: может, хватило ума не устраивать спор на пустом месте, или он подумал, что магесса стесняется спутника-оборванца, кто там его знает. Как бы то ни было, куртку он надел как миленький, равно как и гномий непромокаемый плащ-накидку. Хотя одежда не очень-то спасала от дождя: всё равно плащ то и дело норовил съехать, открывая колени. Штаны тут же пропитывались водой, которая затекала вниз, в сапоги. Дождь стекал и с капюшона; как низко его ни надвигай, а лицо постоянно мокрое и нос мёрзнет. Если бы не заклинания Айриэ, которыми она примерно раз в четверть часа просушивала одежду себе и спутнику, оба давно подхватили бы простуду. А так всё, что им грозило – это мрачное настроение, которое лечилось только вечером – сухой одеждой, добрым ужином и кружкой подогретого пива или вина.

У гостеприимного фермера в достатке оказалось и еды, и питья, так что Айриэ очень быстро пришла в благодушное настроение и в благодарность подзарядила хозяину штук пять почти выдохшихся магических вещиц, полезных в хозяйстве – вроде нагревательного камня или магических светильников. А вот Фирниор едва доел то, что было на тарелке; кружку же с подогретым тёмным пивом вовсе отставил в сторону, не одолев и половины. Айриэ с тревогой посматривала на него, но, поскольку он не жаловался, то и она пока не лезла с непрошеной заботой.

– Устал, наверное, и знобит немного, – нехотя пояснил он, вставая из-за стола.

– Подлечить?

– Да нет, спасибо, – отказался он. – Я лучше лягу пораньше.

Айриэ пожала плечами. Всё равно от её лечения толку немного будет.

Устроили их в одной комнате: больше свободных кроватей у фермера не имелось, а спать на сеновале в такую погоду – удовольствие ниже среднего. Впрочем, не в первый раз они так ночевали и не в последний. Мешать они друг другу не мешали, а… хм, интересы свои спутник держал в узде: видно, хорошо помнил условие Айриэ касаемо постельных отношений с напарниками. Хотя интересы эти самые у Фиора имелись, судя по случайно перехваченным Айриэ пылким взглядам. Впрочем, взглядами спутник и ограничивался, так что пока не было нужды поднимать эту тему. До «драконьего дня»… но тогда уж необходимость заставит.

Перед сном Айриэ успела немного побеседовать с фермером, пока они оба допивали своё пиво. Расспросила немного о деревне, ну и о слухах, само собой. Про сизого и его стаю костяных волков фермер слышал и возможные меры защиты принял.

– Наш барон давно «письмоносца» из столицы получил, с предупреждением от властей, чтоб жители, значит, настороже держались. Вот тогда же собрал он всех на Рыночной площади и сказал, чтоб мы мух не ловили и в одиночку в темноте не шлялись. Да у нас народец осторожный, давно отучен от такого. Вон, зять мой сегодня до темноты из деревни не вернулся – стало быть, заночевал у кого из приятелей, не впервой.

– А не боитесь вот так жить, на отшибе? – поинтересовалась магесса.

Во многих королевствах Аэданира фермеры обычно селились в деревне, поближе друг к другу для безопасности. При доме, как правило, имелся большой участок земли для огорода и хозяйственных построек, ну а поля и пастбища располагались вокруг селения, за пределами ограды и защитного магического круга.

– Да привыкли мы, мэора. Это ещё дед мой покойный здесь поселился. Сказывали, скрывался он от кого-то, а у нас тут места совсем глухие были, сейчас-то поживее стало. Не знаю, может, и правда – про деда-то, мне ни он, ни отец не докладывались. Но жизнь свою он прожил честно и в деревне его уважали, что есть, то есть, хоть и нечасто он туда выбирался. Всё больше к нам ездили – кто за помощью, кто за советом, кто к бабке моей – она травницей была. Вросли мы в эту землю, корни пустили. Внуки мои тоже тут жить собираются. Вон, старшего уже и женить пора через пару-тройку лет…

– А нечисть?

– Так а что нечисть, мэора? Она и в деревне опасна, – невесело отметил фермер. – Вон, знаете наверняка ж, как ходячие волчьи скелеты деревни вырезают. И стены не помогают, и даже собственный маг. А вам и вовсе страшней должно быть – по дорогам-то и по безлюдным местам. Мы ж в случае чего в каменном подвале укрыться можем, кто-нибудь и уцелеет.

– А у меня амулеты хорошие, мне нечисть не страшна, – усмехнулась Айриэ. – Пусть она меня боится.

– Ну-ну, – буркнул фермер и опрокинул в себя остатки пива. – Баронский маг тоже так говорил. А потом нарвался в четверти часа езды от замка на нечисть, здоровенного когтистого кошака – и поминай как звали. Никакие амулеты не помогли.

Драконна неопределённо хмыкнула. Фермер всмотрелся внимательнее и с хитринкой прищурился:

– А может, вы из этих, орденских? У тех и впрямь амулеты посильней обычных будут… а впрочем, не моего это ума дело, мэора.

Фермер посерьёзнел и отступился, перехватив недовольный взгляд магессы.

Слухи о стае «ходячих волчьих скелетов» по деревням упорно ходили. Кто-то где-то что-то видел, или же не он сам, а кум, сват, брат. В общем-то, слухи на пустом месте не рождаются. Новая стая сизого охотилась где-то в этих местах. Да и сама Айриэ по ночам несколько раз слышала, как где-то вдалеке воют волки. Странновато так воют, вроде и не натурально, не слишком-то похоже на обычное волчье пение. То звучит даже красиво, а услышанное драконне категорически не нравилось. Она не могла утверждать, что это было именно завывание костяных волков и их вожака, но вывод подобный прямо-таки напрашивался. Шоко, опять же, вёл себя нервно: чуял нечисть. Обычных-то волков он давно был отучен бояться – с помощью магии своей хозяйки, разумеется.

Да и Фирниор, разок услышав этот вой, тоже передёрнулся от отвращения и заявил, что это не настоящие волки. Мол, уж волчий-то вой он отличит. Тогда драконна вспомнила про валяющийся в сумке амулет, подаренный принцем, и заставила спутника его носить. Он особенно и сопротивляться не стал – понимал, что это для дела. Магу во время боя только и заботы, что отвлекаться на защиту напарника. Лучше уж пусть это обеспечивает амулет.

Айриэ поразмышляла, стоит ли ради усиления безопасности снова вылезать под дождь, или дело можно отложить до утра. Благоразумие перевесило. Высушиться-то заклинанием недолго, а вот если вдруг волколак решит напасть на уединённую ферму, выйдет скверно – для её обитателей. Да и ночь хотелось провести спокойно. Айриэ была почти уверена, что сизый не зря воет ночами и кружит поблизости. Если он действительно как-то чует и ненавидит драконью магию, то рано или поздно объявится.

– Пойду-ка я вам, брай, защиту вокруг фермы усилю, – заявила Айриэ, расправившись с ужином.

Тот поскрёб в затылке и нерешительно отказался.

– Да не надо, мэора… У меня пока деньжат лишних нет. Вот во втором Осеннике, когда урожай продадим, позову нового баронского мага. А то и впрямь неладно в наших краях.

– Ну, пара-то золотых у вас найдётся, брай? – пожала плечами Айриэ. – Считайте, остальное с меня причитается за ужин и ночлег.

– Но не полтора же десятка «корон»!.. И потом, вы уже…

– Мне и двух хватит. Всё, брай, договорились! – с нажимом произнесла она и принялась натягивать куртку, а поверх неё – кожаный плащ.

– И после этого вы, мэора, будете говорить, что не из орденских? – тихо спросил хозяин фермы ей вслед.

– А я ничего и не говорила! – лукаво улыбнулась Айриэ, выскальзывая за дверь, навстречу хлещущим струям дождя.

Фермер догнал её через пару минут, натянув кожаную куртку «наёмнического» фасона и надвинув капюшон пониже.

– С вами пойду, мэора маг, – пояснил он чуть смущённо, повысив голос, чтобы перекрыть шум ветра. – Мало ли, помогу чем… ну и на магию вашу страсть как поглядеть охота!

– Да смотрите, кто же вам не даёт, – пожала плечами драконна. Не очень-то много он увидит, красочных эффектов от заклинания Айриэ не предвидится. Вот если бы ей надо было пыль в глаза пустить, тогда да.

Кровь с надрезанного запястья моментально смывалась дождём, поэтому пришлось укрывать левую руку плащом, а в построении заклинания обходиться одной правой. Впрочем, если надо, Айриэ могла обойтись и вовсе без рук, просто жесты, сделанные в физическом мире, облегчали работу с силовыми нитями в магической оболочке – меньше накопленной энергии требовалось.

Айриэ с хозяином добросовестно обошли всю усадьбу, обнесённую высокой каменной стеной. Благо камня в этих краях было навалом, с полей, особенно недавно освоенных, приходилось целыми телегами вывозить.

Дождь весьма любезно стих; в разрывах мчащихся туч то и дело кокетливо показывались краешки лун и быстро скрывались обратно. Внизу ветра почти не чувствовалось, да ещё стена защищала. Айриэ как раз добралась до ворот, которые оставила напоследок, когда довольно близко, за поворотом дороги вдруг послышался многоголосый вой, дикое ржание и человеческий вопль. Грохоча по мокрым булыжникам, из-за поворота вынеслась повозка, запряжённая светлой лошадью, но возницы не было видно. Испуганная лошадь мчалась сломя голову прямо к воротам фермы. За ней резво бежал волчий скелет, белея костями и отсвечивая призрачно-зеленоватым светом, который испускал сгусток магической энергии, «ожививший» тварь. Айриэ удачно метнула в волка файербол, вновь добавив крошечную частицу истинно драконьей магии, и не промахнулась, разумеется. Костяной волк, оживлённый некромантией, вспыхнул и с воем рассыпался на множество обугленных обломков. Зеленоватый сгусток внутри него развеялся, как дымок на ветру. Больше никто из-за поворота не показался.

– Моя повозка-то! – встревоженно крикнул фермер, начиная отпирать ворота. – Зять на ней в деревню поехал!..

– Открывайте быстрее ворота – и в сторону! – велела Айриэ, потому что ясно было, что перепуганная лошадь несётся в родную конюшню и сшибёт всякого, кто окажется на пути.

Впрочем, фермер и сам это прекрасно понимал, безо всяких подсказок. Ворота распахнулись перед самой оскаленной мордой бедной лошади. Впрочем, ей-то как раз повезло, а вот зятю фермера, судя по доносившемуся вою и рычанию – не слишком.

Драконна быстро закончила укреплять ворота заклинанием и повернулась к фермеру, пытающемуся вместе с одним из выскочивших на шум сыновей остановить и успокоить метавшуюся в панике лошадку.

– Брай, я сейчас туда, а вы ворота закройте! И чтобы никто не смел выходить, ясно?

– Сделаю, мэора! А-а-а, пррроклятая животина!.. – Фермер от души ругнулся, крепко получив по ноге копытом, и похромал к воротам, чтобы захлопнуть их за спиной выскочившей наружу магессы.

Айриэ неслась по дороге, хотя и понимала, что вряд ли фермерский зять был ещё жив. Он или сам свалился с повозки, когда лошадь понесла, или костяные твари помогли, но в любом случае стая уже несколько раз могла расправиться с ним. Раз они не загоняли добычу, значит, окружили и… жрут. Одно хорошо, наконец-то выдалась возможность поймать сизого и побеседовать насчёт его сигмальских развлечений.

Из-за поворота беззвучно вылетели три мерцающих, как гнилушки, костяка и ринулись к магессе. До чего же резво передвигаются, погань проклятая!.. Опытен сизый, ничего не скажешь, раз таких качественных скелетов поднял.

У Айриэ уже были наготове файерболы с каплей драконьего пламени, и она, оскалившись не хуже костяных волков, угостила ими тварей. Вспышка, короткий вой – и в лицо пахнуло едким дымом, да под сапогами захрустели обгорелые обломки костей, когда драконна пробегала мимо.

Вот наконец и поворот, за которым открывался вид на прямую дорогу, бегущую меж лугов, щедро облитых лунным сиянием, как искрящейся сахарной глазурью. Костяные волки окружили что-то тёмное, лежащее неподвижно, будто мешок, и остервенело рвали его на части, поминутно рыча и огрызаясь друг на друга. Белеющие челюсти тварей были щедро выпачканы тёмно-красным. Чуть в стороне, не принимая участия в пиршестве, стоял огромный волк, раза в два крупнее обычных. Ещё он отличался очень широкими треугольными ушами и серовато-сизой длинной шерстью. В круглых бледно-зелёных глазах твари светился разум, злобный и коварный.

Волколак торжествующе ухмыльнулся, завидев бегущую магессу, и коротко не то пролаял, не то провыл приказ. Костяные подчинились незамедлительно, оставив недоеденную жертву, и бросились к Айриэ, все разом. Было их около дюжины, но четверо, державшиеся рядом, сразу же угодили под файербол, один на всех. Пятый волчий скелет вспыхнул от ещё одного огненного шара, что Айриэ метнула с левой руки. Прочие бросились врассыпную, повинуясь приказу вожака, и из следующих шести файерболов цели достиг только один. Твари кружили и перемещались, не давая драконне хорошенько прицелиться, и явно пытались отвлечь внимание, чтобы дать возможность вожаку обойти её сзади.

Айриэ послала низко над землёй «силовую волну» – веером, чтобы задеть как можно больше тварей. Те не успели отскочить в сторону и с визгом опрокидывались на землю один за другим. Драконна ухитрилась сжечь ещё парочку запутавшихся в траве ходячих скелетов, после чего пришлось уделить пристальное внимание подкрадывавшемуся сзади волколаку. Резерв стремительно таял, особенно после «волны», но Айриэннис не стала скаредничать, оделив сизую тварь хорошей, усиленной «ловчей сетью». Волколак придушенно взвыл, падая на землю и принимаясь бешено дёргаться.

Всё, на файерболы больше тратиться нельзя, теперь только держать щит на себе, а убивать костяных волков придётся кинжалом из «лунного серебра». К счастью, тут достаточно и лёгкой царапины, чтобы ходячий скелет упокоился окончательно. Плохо, что их осталось целых шестеро, а сизый, похоже, приказал им броситься в атаку всем одновременно: костяные волки слаженно рванули к магессе после очередного басовитого рявканья вожака. Да ещё, твари проклятые, бежали не по прямой, а виляли из стороны в сторону: файерболом попасть сложно, кто-нибудь да прорвётся, а у человеческих магов щиты обычно долго не выдерживают. Сизый всё рассчитал точно: и касаемо щитов, и что файербол человеку рядом с собой не метнуть – самого же и заденет, никакая защита не поможет. Это у драконов особые отношения с собственным огнём, но волколаку неоткуда знать, против кого он сражается. Впрочем, всё равно резерв истощился, что толку думать про огненные заклинания…

На дороге позади Айриэ послышался топот, и она тихонько помянула «корявое Равновесие». Ведь сказала же, чтобы все сидели за воротами и не путались под ногами!.. Но в этот момент налетевшие волчьи скелеты сбили Айриэ с ног, и трое навалились сверху, рыча и пытаясь разорвать горло. Остальные кружили рядом. Щит держал, а правая рука, к счастью, осталась свободной. Трижды полоснув кинжалом костяных волков, драконна поимела весьма сомнительное удовольствие оказаться засыпанной грудой вонючих костей. Спихнув с себя этот мусор и кое-как поднявшись на ноги, Айриэ обнаружила, что примчавшийся Фирниор весьма доблестно, но крайне безрассудно сражается с оставшимися тремя тварями.

Понадеявшись, что спутник не снимал подаренного амулета, Айриэ не стала защищать его заклинаниями: в самой магии оставалось – пару минут щиты продержать. Вместо этого подскочила к ближайшему костяному волку и угостила того «лунным серебром». Фиор как раз прикончил своего противника, всё-таки чары против нежити на его мече были неплохие. Они вдвоём с Айриэ повернулись к последнему уцелевшему. Меч и кинжал прошли в промежутках между рёбрами и воткнулись в зеленоватый сгусток почти одновременно. Последний костяной волк коротко взвыл и рассыпался.

– Ты цела? – тревожно спросил Фиор, хватая её за руки и чуть притягивая к себе. Что это он так взволновался?.. Подумаешь, обычная схватка с нечистью.

Айриэ освободилась и с чуть высокомерным видом приподняла брови.

– А что мне сделается, с хорошим-то щитом?.. Ну, силён, сизая тварь! Ты видел, каких качественных костяных волков он создал, а? Тут тебе и скорость передвижения, и вес немаленький, и рык-вой почти как у живых волков. И всё это исключительно за счёт магии.