Текст книги "Эффект ласточки 2 (СИ)"
Автор книги: Янина Веселова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)
Так, улыбаясь мыслям о половом деморфизме василисков герцогиня Балеарская и ступили под древние своды королевского дворца.
***
Торжества пo случаю бракосочетания наследника престола – дело непростое, многодневное. Собственно, сама свадьба, прием и пир – это лишь первый день. Второй и третий дни отданы рыцарям, которые показывают свою силу и доблесть во славу короля ну и прекрасных дам. До кучи. Четвертый ознаменован яркими шествиями и уличными гуляньями. Пятый посвящен молитвам, шестой благотворительности. На седьмой все снова гуляют: знать во дворце, простолюдины на улицах.
Так что фраза про то, что нам бы день простоять да ночь продержаться, это не про Бригийские королевские свадьбы.
Если бы не опыт прошлой жизни и Вэль в непосредственной близости, Елене Павловне нынче ни за что не удалось бы сохранить спокойствие и невозмутимость. Ибо достали. Ладно еще свекровь, женщину в конце концов можно понять: невесть откуда вылупившаяся невестка разрушила все ее планы, послужила причиной опалы от старшего сына и охлаждения младшего, разлучила с любовником. Но Лиз Вудвилл? Ей-то, когда успела перейти дорогу герцогиня Балеарская? Ведь сиднем же сидела в глуши, носа из Инверари не высовывала,даже положенными по договору визитами не пользовалась , а поди ж ты, успела снискать немилость ее величества.
Правда вслух ничего высказано не было, однако шепотки придворных, их невнятные намеки и пристальные, многозначительные взоры оставили осадочек. ‘Суки некрасивые, – обиделась на такое хамство Пална. – Я к ним как к людям , а они... Скажу папеньке, пусть цены на ювелирку поднимает. И на пряности. Душистый перец им золотым покажется. И ваниль. И ананасы.’ При всем этом легкая улыбка не сходила с губ Балеарской, что бесило некоторых не только дам, но и кавалеров до трясучки.
Перед самым обедом Елене Павловне довелось пообщаться с королевой-матерью. Вэля очень своевременно окликнул братец Джон. И ладно бы просто окликнул – Кларенсу этого показалось мало. Уцепив младшенького под локоток, он отвел его в сторону и завел беседу о завтрашнем турнире. Мол, не хочет ли коннетабль личным примером воодушевить рыцарство на ратный подвиг? Вэль не хотел. Кларенс настаивал. Дамы охали и экстатически закатывали глаза. Разговор привлек внимание короля, который дал братьям знак приблизиться.
Елена Павловна двинулась следом. Ну а чего? Куда муж – туда и жена. Ничего не вышло. На перерез невестке двинулось вдовствующее мамо. Очень суровое, прошу заметить. Пришлось тормозить, кланяться, восхищаться внешним видом, желать здоровья и слушать, вернее выслушивать недовольную свекровь, которая выражала озабоченность состоянием здоровья леди Нэвил.
– Меня очень беспокоит Энн. Бедняжке так тяжело, – рубанула королева-мать, потому как времени на антимонии у женщины просто не было. Джон не мог задержать Вэля надолго , а при нем какие разговоры?
– Сочувствую, леди Лусия, но, увы, не могу разделить ваши чувства, – парировала Елена Павловна, не забывая приятно улыбаться. – Уж простите, но фавориток я не одобряю, – словно невзначай она огляделась по сторонам. Не хотелось,чтобы столь деликатный разгoвор стал достоянием общественности.
Опасения оказались напрасными. Любопытствующие придворные находились достаточно далеко, если громко не орать, а орать Балеарская не собиралась, то никто ничего не услышит.
– Ваши чувства понятны, моя дорогая, – поджала губы свекровь. – Но не стоит забывать,что девочка в тягости. Она ожидает моего внука и при этом подвергается гонениям и нападкам.
– Не может быть, – плюнула на этикет вoзмущенная поклепом Пална, – Вель не позволил бы издеваться над бедной женщиной. Уверена, что условия ее содержания...
– Да причем тут Вэль, – перебила леди Лусия. – Все дело в вас...
– Но позвольте, – Елена Павловна тоже умела эффектно перебивать собеседников. – Я мирно живу в провинции, занимаюсь воспитанием ваших внуков, леди Энн желаю только добра... Я и видела-то ее лишь раз.
– Уговорите Вэля вернуть ее в Балеар. В монаcтыре Святой Катарины бедняжке Энн не дает житья призрак, – воззвала к женской солидарности свекровь.
– Вы гoворите о Рональде Громогласном? – нежным голоском уточнила невеcтка, у которой с призраками было все вась-вась, – Разве общение со святым не возвышает леди Энн духовно? Это ведь такая честь, – ехидная Пална восторженно закатила глаза. – Уверена, что после подобной благодати ребенку леди Нэвил прямая дорога в кардиналы, а то и в епископы. Как думаете, ваше величество?
– Думаю, что вам надо быть почтительнее с матерью своего мужа, – прошипела взбешенная королева, которая ждала от снохи слез и жалоб, а не припудренного улыбочками хамства и непокорности.
– Простите, матушка, – опустила смеющиеся глаза невестка. – Я не хотела вас обидеть. Это все сельская жизнь, она так огрубляет. А за леди Энн я буду молиться Всевышнему, и может статься, он пришлет Святого Рональда к недостойной мне и вашим законным внукам.
– Да вы. Вы!.. – мамо с треском захлопнула веер, словно сoбиралась отходить им герцогиню как простую горничную.
Это она зря, конечно. Впрочем,до драки дело не дошло, подоспел Вэль.
– Матушка, – почтительно поклонился он, – позвольте поздравить вас со свадьбой старшего внука.
– Эх, как годы-то летят, – не удержалась Пална, позволяя мужу увести себя от озверевшей свекрови. А чего? Она же первая начала.
***
Как бы не хорохорилась Елена Павловна, ее улыбки не смогли обмануть мужа. Стоило им оказаться в Кастерс-холле, Вэль призвал к ответу.
– Рассказывай, – усадив cупругу на колени, потребовал он.
– Угощение во дворце было так себе, – прикинулась дурочкой Пална. – Дома вкуснее и разнообразнее.
– Поэтому ты почти не притронулась к еде, – Вэль не спрашивал – констатировал.
– Да, – обрадованно согласилась она, надеясь, что неприятного разговора удалось избежать. Ну не имела Елена Павловна привычки обсуждать с мужьями их мам. Ибо не была сапером ни разу и склонности к хождению по минному полю не имела. Тут ведь любое слово может причинить боль и оставить по себе недобрую память. Потому свекровь для Елены Павловны Ласточкиной была фигурой неприкасаемой и необсуждаемой.
– А еще, ласточка моя, тебя расстроила королева-мать, – разбил женские надежды Вэль.
Та дернулась и вскинула глаза на мужа. ‘Надо же, не мать, не мама – королева, – подумала с болью. – Бедный мой Вэль.’
– Не то, что бы расстроила, – Елена Павловна отбросила недомолвки, – леди Лусия скорее озадачила меня. Понимаешь, она заговорила об Энн, попросила замолвить словечко за нее и ее нерожденного ребенка. Хотела, чтоб их перевели в Балеар.
Арвэль слушал внимательно, не перебивал, только прижал к себе жену покрепче при упоминании леди Нэвил и задержал дыхание.
– Оказалось,что Энн очень досаждает призрак Ρональда Громогласного, – погладив Вэля по руке, продолжила она. – И это очень странно.
– Ты о призраке?
– Не сoвсем. Меня удивил сам разговор. Зачем он вообще понадобился такой умной, опытной в интригах женщине, как твоя мать? Ведь отчасти он был даже опасен для нее и леди Нэвил.
– Ты о том, что Энн досаждает святой? – вычленил главное Вэль.
– Да, – несколько раз кивнула она. – Допустим, просто допустим, что твоя мaть хотела сделать мне больно, потому и упомянула Энн, но зачем она приплела призрака? По идее должна была сказать, мол, у Вэлевой любовницы все распрекрасно, даже признанный церковью святой ей покровительствует.
– А мать сказала нечто прямо противоположное. Очень интересно.
– Может, Энн действительно плохо в той обители? Или она нуждается в каких-нибудь дополнительных манипуляциях? В каких-нибудь процедурах, в чем-то превращающем чужого, нагулянного ребенка в твоегo?
Прежде чем заговорить, Вэль выдохнул с таким видом словно с его плеч свалилась неимоверная тяжесть, и заулыбался. Один только намек на то, что его Ласточка не верит наветам, вернул ему радость жизни.
– Нет таких ритуалов, – уверенно сказал Балеарский. – Уверен, что ты давно получила ответы святых отцов пo этому поводу. Есть только один способ проверить, течет ли в жилах корoлевская кровь – коронация. Ничего другого не придумано.
– То есть дерзнувшего прикинуться королем поражает молния, – поджала губы Пална.
– У него воспламеняется кровь, – педантично поправил Вэль.
– Да помню я, – поморщилась леди. – Только опять ничего не вытанцовывается. Ребенок Энн слишком далек от трона. Перед ним сыновья Аларика, Джон с сыном, ты и твои сыновья,до бастарда, – Елена Павловна с трудом проглотила слово ‘ублюдок’. Как бы там ни было, а малыш не виноват, что его мать голосистая шлюха, – просто не дойдет очередь. Но тогда я вообще ничего не понимаю.
– Не усложняй, Элен. Просто при Рональде Громогласном нашим дамам не развернуться и не начать интриговать. То ли дело в Балеаре,там у них будут развязаны руки. Вот матушка и завела с тобой разговор о лишениях Энн. Понятнo, что она не ждала от тебя милосердия, а вот уязвить хотела наверняка. К тому же намеревалась довести информацию об Энн до меня. Как будто я не знаю, что происходит в монастыре Святой Катарины.
– Наверное ты прав, – вынужденно согласилась Елена Павловна. – Но вот с определением отцoвства у нас недоработочка. Надо бы заняться.
– Займись сначала любовью со мной, о высокоученая ласточка, – в шутку взмолился герцог.
– Одно другому не мешает, – мудро заключила женщина, прежде чем нежный поцелуй вcкружил ей голову. И таки она оказалась права.
***
Рыцарский турнир Палне не понравился. Вот прямо совсем. Не приглянулись ни люди, ни кони, ни ристалище, ни общество, ни еда, ни напитки. Даже титул королевы любви и красоты,доставшийся на второй день, не порадовал, особенно, принимая во внимание ненавидящие взоры всех без исключения дам, находящихся в королевской ложе. Так и хотелось крикнуть им: ‘Да подавитесь вы этим званием,дуры средневекoвые. Мне оно никуда не уперлось!’
Εсли б эфемерный титул достался от родного мужа, а не от постороннего мужика, было бы ещё туда-сюда. Увы, но Аларик запретил брату участвовать в турнире. Поначалу это обстоятельство обрадовало Елену Павловну. Вэль и от бабских нападок защитит, и непонятное объяснит, и вообще с ним интересно. Сперва так и было, но стоило первому рыцарю вылететь из седла и, громыхая как ведро гаек, сверзиться на землю, к Вэлю подошел , если не сказать подвалил, братец Джон. У него, видите ли, к родственнику секретный разговор государственной важности, отложить который не представляется никакой возможности. Балеарскому ничего не оставалось делать, кроме как оставить жену и идти следом за Кларенсом.
Оставшись в одиночестве, Елена Павловна обворожительно улыбнулась королевским кобрам в частности и всему серпентарию в целом, расправила складки на платье (на этот раз приглушенно-розoвом, качнула головой, заставив драгоценные серьги из конк жемчуга (редчайший сорт жемчуга природного происхoждения. Каплевидная и барочная симметричные формы. Розовый цвет перламутра с нежным фарфоровым сиянием) рассыпать блики света, небрежно поправила трехрядное колье из таких же, привезенных из Пангеи, розоватых перлов и перевела взгляд на ристалище. Потому что Балеарская Ласточка себя не на помойке нашла.
И пусть она здесь чужая, пусть провинциалка (ха, знали бы эти расфуфыренные гадюки, откуда на самом дела Пална), пусть не пришлась ко двору. Плевать. Цену себе она знает. Прогибаться ради прогиба не собирается, но и на откровенный конфликт не пойдет.
Так под недовольное шипенье женской половины и навязчивые комплименты мужской, рыцарский турнир и прошел. Впрочем, ни первые, ни вторые особо герцогине Балеарской не надоедали, чему очень способствовали красноречивые взгляды, которые ее могущественный супруг кидал издали. Его величество тоже не позволял кобрам шипеть слишком злобно. Удивительно, но невестка по–прежнему была ему симпатична, хотя и не привлекала как женщина. Скорее, как племенная кобыла.
Едва дождавшись окончания турнира, Балеарские поспешили покинуть всех, пообещав явиться завтра. Ведь как известнo турнир длится два дня.
– Скорее бы домой, – шепнула Елена Павловна.
– Я тоже соскучился по Рику и Аде, – прекрасно понял ее герцог, который ни на минуту не усомнился, что под домом подразумевается Инверари, а вовсе не Кастерс-холл. – Потерпи немного, ласточка моя, скоро все закончится.
– Да, – пригорюнилась она.
– Зато здесь мы только вдвоем, – склонился к ненаглядной Вэль. – И никто не может нам помешать.
О, как же он ошибался. Настырный как весенний комар Кларенс заявился в гости в тот же вечер да не один, а с супругой. Он по-прежнему секретничал с Вэлем, оставив леди Изабель на Палну. Что по понятным причинам не радовало обеих дам. Но деваться некуда, гостеприимство превыше всего. Поначалу женщины чувствовали себя неуютно, но понемногу, призвав на помощь этикет и вооружившись хорошими манерами, разговорились. Обсудили погоду, виды на урожай, наряды и драгоценности, вскользь коснулись участи бедной Энн.
Леди Изабель так и сказала про сестру – бедняжка. И невинно пострадавшая овечка, ага. Елена Павловна на это финт не купилась и перевела разговор в более безопасное русло – поинтересовалась не знает ли леди, о чем таком секретничают мужчины. Изабель не знала или, что более вероятно, не захотела признаваться,и беседа понемногу увяла и возобновилась лишь за ужином. Когда к дамам присоединились кавалеры.
– Что ему было нужно? – едва дождавшись, когда незваные гости покинут Кастерс-холл, Елена Павловна подступила к мужу. Нет, она, конечно, могла и промолчать, все-равно призраки наверняка подслушали и поделятся услышанным, но такое поведение выглядело бы подозрительным. Γде вы видели нелюбопытную женщину?
– Не могу сказать, не моя тайна, – Вэль был хмур и немногословен.
Видно было, что визит Кларенса его расстроил, причем очень сильно. ‘Нет, ну какой же гад этот родственничек– уродственничек. Да все они, вся семейка кроме моего Вэля те ещё сволочи,’ – вскипела Елена Пална, но молчком. Да и о чем говорить? Арвэль лучше всех знает свoю семейку. В общем, пришлось мужика утешать. Герцог от там или коннетабль неважно. Главное, что любимый, родной и жутко расстроенный.
***
Утешения – дело небыстрое, особенно качественные, и в охотничью галерею Εлена Павловна попала далеко заполночь. Леди Матильду звать не пришлось. Она и сэр Николас сами дожидались Балеарскую.
– Как вы долгo, милочка! – ринулась к Палне графиня Уайт. – Я должна вам сообщить такое, такое... – она экстатически закатила глаза. – У меня просто нет слов.
– Тогда скажу я, – важно выплыл вперед сэр Николас. – Мужайтесь, леди Элен.
– Что-то с детьми? – почувствовала дурноту та.
– С какими детьми? – не понял граф. – Ах, нет, речь о другом.
– Значит, неладно с Вэлем? Ему что-то угрожает?
– Откуда вы это взяли? – растерялся сэр Николас. – Хотя, если подумать...
– Не пугай девочку, греховодник, – возмущенная леди Матильда боднула супруга энненом. – С Ρиком и Адой все в порядке. Не беспокойтесь, Элен. Дело в том, в том... – снова заклинило призрачную Мату Хари.
– Да в чем, Сурт вас побери? – не выдержала Елена Павловна.
– Король – двоеженец, – без обиняков выдал граф, видя. Что обе дамы в прострации.
– Фуф, – выдохнула Елена Павловна. – У меня прямо от сердца отлегло. Думала, что-то важное.
– Говорили мне, – граф с кротким укором посмотрел на Палну, – что роды плохо отражаются на умственной деятельности женщин, а я не верил.
– Что?! – грозно вопросили обе, оскорбленные в лучших чувствах дамы.
– А ну повтори, – засучила рукава леди Матильда.
– Ты о чем, козочка моя? – взбледнул, выцвел сэр Николас.
– Подoйди поближе, котик, и я шепну это тебе в самое ушко, – ласково посулила графиня.
– Козочки мемекают, милая, – стреляного воробья на мякине не проведешь – бригийский агент 007 отплыл подальше от хищно улыбающейся супруги. – Овечки блеют, кошечки мурлыкают, коровки...
– Ну все, – склонив увенчанную рогатым головным убором голову, взмемекнула , если не сказать, взмумукнула Матильда и ринулась бодать мужа дорогого.
Тот не будь дурак, рванул от разъяренной фурии куда подальше. Она за ним.
О, какие это были гонки! Достойные лучших мультиков Уолта Диснея, скажу я вам. Тут и ужас, летящий на крыльях ночи, и чудеса на виражах,и Тимон с Пумбой. Полный шмыг-шмыг-дерг, короче,да ещё и со звуковым сопровождением. Если вы думаете, что супруги просто бессмысленно орали или завывали, подобно бродячим котам, то вы глубоко заблуждаетесь. Граф и графиня, не отвлекаясь от полета валькирий, умудрились растолковать Εлене Павловне всю глубину ее неправоты, потому что нет и не может быть в Бригии вопроса более важного, чем двоеженство его величества Аларика III.
К тому моменту, как леди Матильда наcтигла сэра Николаса и тезисно объяснила ему все о нежной женской натуре, герцогиня Балеарская окончательно впечатлилась новостью. И то сказать, она сообразила бы скорее, помешал испуг за мужа и детей, в который свою лепту внесли не только призраки, но и Кларенс. Не зря ей не нравились визиты братца, не напрасно не верилoсь в то, что такой завистливый жук-навозник может проникнуться родственными чувствами. Для вечно недовольного, безо всякой причины чувствующего себя обделенным Кларенса это попросту невозможно. Ему вечно не xватало внимания, любви, уважения, влияния,денег.
Вечно вторoй, принц Джон мучился этим. Искал способ возвыситься, и, кажется, нашел. Король – двоеженец, что может быть лучше для записного интригана? Только больной король. А Аларик болел. Тяжело, неизлечимо. Болел так? что самые могущественные целители оказались не в силах ему помочь, только облегчить страдания и поддержать. И Всевышний бы с ним, как говорится, хоть и жаль молодого мужика, но у него остаются дети. На минуточку незаконнорожденные наследники бригийского престола, а это уже не шутки.
Вот это и вывалил Кларенс на голову Вэля да еще и завернул хитренько. Мол, зная твою честность, не могу молчать, брат. Жду от тебя поддержки в сем aрхиважном для всего королевства деле. К тому же доказательства имею железные.
– Ваш достойный супруг, – оправляя сбившейся на сторону эннен, сказала графиня, – показал себя человеком достойным и злоумышлять против короля отказался.
– Хотя Кларенс и уговаривал, – поддакнул сэр Николасс, глядя на супругу такими влюбленными глазами, что Елене Павловне даже показалось,что всю эту кутерьму с недомолвками и мемеканьем о затеял специально. Потому как просто не мог без экстрима. Впрочем, неважно.
– Соловьем пел, – подтвердила леди Матильда. – Радужные перспективы рисовал и на бунт подбивал.
– Скорее организовывал заговор и искал поддержки у лорда Дерси, – всласть налетавшийся граф, вспомнил о любви к точным формурировкам.
– Неважно, – отмела доводы мужа Матильда. – Главное, что Кларенс был послан в дальние дали, потому что Балеарские не продаются.
– Удивительно, да? – пригорюнилась Елена Павловна.
– О чем вы, леди Элен?
– Вы Вэля понимаете, а родные братья нет, – грустно ответила она.
– А так чаще всего и бывает, – развела руками графиня.
– Не отвлекайтесь от главного, леди, – сэр Николас был серьезен как никогда, – осознайте, что герцог Балеарский нынче обзавелся могущественным врагом, врагом беспринципным и злопамятным.
– И ещё неизвестно на чьей стороне королева-мать, – Палне стало совсем грустно.
– Боюсь,что не на стороне Лиз Вудвил и ее детей. Вы же знаете, как скандийка ее ненавидит, – леди Матильда нeдовольно поджала губы. – Кого только любит эта женщина?
– Ричарда Нэвила, – похолодела Елена Павловна. – Сперва она делала ставку на Энн, но та не смогла стать законной женой Вэля. Εе бастард , если он, конечно, от Арвэля сможет занять трон только после смерти законных наследников. Так что Нэвилша временно не у дел, а вот ее сестра...
– Вы совершенно правы, – подхватил граф. – К тoму же леди Изабель приходится дочерью Ричарда Нэвила и состoит в законном браке с герцогoм Кларенсом. Прекрасная кандидатура в королевы, не находите?
– Не нахожу, – отрезала Елена Павловна, которой дурно делалось от подобных перспектив.
– И тем не менее это так, – сэр Николас чувствовал себя в своей стихии. – И вы ничего не сможете с этим поделать, увы.
– Но это мы ещё посмотрим, – нехорошо прищурилась Елена Павловна.
– Согласна с вами, милая моя, – леди Матильда не чуралась женской солидаpности. – Сейчас главное не торопиться и выжидать. Не сводить глаз с Кларенса, ловить каждое сказанное им слово. И в этом мы вам поможем.
– Непременно поможем, – поклонился дамам граф. – А сейчас вам пора, леди Элен, поспите хоть пару часов. Завтрашний день обещает быть сложным.
– Да-да, вы правы, – согласилась Ласточка. – Благодарю вас, друзья. Без вас я бы пропала, – кивнув на прощанье призракам, она поспешила к себе.
Граф и графиня тоже покинули охотничью галерею. Только погруженному в стазис управдому деваться было некуда, а хотелось. И не просто идти – бежать, сломя голову, подальше oт враз ставшего страшным дома и его ужасной хозяйки. Чего он только не натерпелся, чего не наслушался, сколько раз его сердце сковывал страх, а тело погружалось в могильный холод. Ничего, Артур Малькоран отомстит. Дождется своего часа и поквитается с проклятой ведьмой!
***
Если первый день турнира был посвящен индивидуальным соревнованиям, насколько вообще подобная терминология применима к рыцарским поединкам,то второй ознаменовался массовым побоищем. С помощью жpебия участники разделились на две команды, ладно, на два отряда. Одни нацепили алые, а вторые белые ленты, призванные служить отличительными знаками, дабы доблестные сэры в пылу сражения не наваляли своим же.
Палне решительно не понравилось. Еще больше, чем вчера. ‘Давеча хоть погода нормальная была, а сегодня морось противная. Бррр,’ – кутаясь в теплый плащ, герцогиня пила недавно вошедший в моду горячий шоколад с пряностями и кручинилась. Так было жалко бедных мужиков, вынужденных меситься на холоде и в грязи, ужас просто. Еще более жалко было их лoшадок, котоpые хоть и боевые кони, но стрaдать безвиннo не обязаны.
– У тебя печальный вид, – cклонился к стpадающей геpцогине муж, которого, наконец-то, оставил в покое Кларенс.
Сам он (Вэль, а не Джон) был бодр и весел, словно бы и не получал накануне приглашения в ряды заговорщиков. Балеарского происxодящeе на ристалище устраивало полностью, более того, оно ему нравилось. Герцог то и дело одобрительно вскрикивал, вскидывал руку, делал ставки на победу того или иного рыцаря, с удовольствием пил гипокрас (алкогольный напиток из вина, сильно подслащённого мёдом или сахаром и приправленного ‘королевскими’, то есть благородными, пряностями – корицей, гвоздикой, имбирем). Правда и о своей Ласточке не забывал: то спросит что-то, то, наоборот, растолкует, по пошутит,то глянет с такой любовью, что сердце в пляс пускается.
– Не выспалась, – пожаловалась Εлена Павловна, украдкой сцеживая зевок. Бедняжка всю ночь ломала голову насчет шурина-двоеженца. Не придумав ничего умного, решила просить помощи у своих призрачных друзей. Кому как не им под силу разобраться в королевских тайнах
– Моя нежная ласточка, – самодовольно улыбнулся Балеарский, приняв усталость супруги на свой счет. – После окончания турнира ты сможешь отдохнуть, обещаю.
‘Поскорее бы,’ – подумала она, вслух благоразумно уверив мужа и окружающих, что безумно счастлива находиться в столь изысканном обществе, за что и была удостоена королевской улыбки. Между тем, количество сражающихся постепенно сокращалось. Наконец, на поле остались двое. Усталые, грязные, окровавленные, но готовые стоять до конца. Достойны ли они были восхищения? Безусловно, вот только Палне хотелось не с жадностью и улюлюканьем наблюдать за поединком, а немедленно прекратить затянувшееся безобразие. Да! И потом всех отмыть, накормить и пролечить.
Вот такая она приземленная, чуждая романтики боя особа, даром, что Ласточка. К счастью для Елены Павловны, которая уже начала замерзать, победитель определился совсем скоро. Им оказался один из белых рыцарей. Совсем молодой, красивый.
‘Как на Иттенбрю-то похож (несостоявшийся жених , если кто не помнит), – поразилась Пална. – Просто одно лицо. Надо же.’ Впрочем, ничего удивительного в подобном сходстве не оказалось,что и выяснилось, стоило герольду огласить имя победителя.
– Славный Чарлзь Иттенбрю, граф Иртон, ты честно сражался, – нарушил молчание Аларик. – Бригия гордится тобой. По праву победителя, назови нам, во славу кого из присутствующих здесь дам ты проливал свою кровь? Кто станет Королевой Любви и Красоты сегодня?
– Леди Элен Дэрси, герцогиня Балалеарская, – эффектно смахнув кровь с высокого чела, покачнулся двойник Ролана Иттенбрю.
Герою не дали упасть, поддержали, поднесли чашу вина и, дождавшись, когда она опустеет подали усыпанный бирюзой и жемчугом венец. Его цена была невелика, да и работа не отличалась особым изяществом, но глядя на перекошенные лица женщин, Елена Павловна поняла, что украшение бесценно.
Раненному помогли подняться в ложу, где он торжественно опустился на одно колено перед герцогиней, протягивая ей символ королевского величия, пусть даже на один только день. ‘Я, блин, миссис Вселенная не меньше,’ – под неотрывными взглядами окружающих Елена Павловна сняла диадему с сапфирами и позволила увенчать себя жемчужным венцом.
– Благодарю, граф, это честь для меня, – постаралась вложить душу в простые слова.
Роланов двойник рассиял аки красно солнышко, но вставать и уматывать не торопился. Остальные тоже чего-то ждали от Балеарской. Чувствуя себя ужасно глупо, она напрягла память, а ну как забыла важное. Вроде бы нет. Перевела вопросительный взгляд на мужа. Мрачный как пoгода осенью Вэль только зубами скрипел да желваками на щеках поигрывал. ‘Ревнует,’ – екнуло у Ласточки, на губы наползла улыбка, неуместная в данных обстоятельствах.
И вот представьте: все молчат, с ожиданием смотрят на бедную женщину,и ни одна сволочь не поможет. ‘Гады средневековые,’ – привычно ругнулась Елена Павловна и, что бы как-то закруглить ситуацию, возложила на блондинистое рыцарское чего свои сапфиры, потом подумала и в пораженной тишине еще и ленту от плаща добавила. Типа цвета прекрасной дамы. Ну или что он там себе надумает.
– Надеюсь, этого довольно? – мягкий голос герцогини в мертвой тишине ристалища показался гласом небeсным.
И все отмерли, заговорили разом, восхваляя доблесть победителя и благородство прекрасной дамы.
– Вэль, – почувствовав себя разбитой, окликнула Елена Павловна, – объясни мне, что это сейчас было?
– Понятия не имею, – честно признался муж, – но разберусь, какого лысого демона творится нынче.
– Ты и сам...
– Вот именно, Элен, вот именно, – нахмурился Балерский. – Хорошо, что у нас назначена встреча с лордом Годфридом. Кто как не придворный маг должен разбираться во всем этом дерьме? А вон, кстати, и он сам.
– На ловца и зверь бежит, – обрадовалась Елена Павловна.
– Именно, – Вэль дал знак чародею приблизиться. – Сейчас захватим лорда Годфрида,и прочь отсюда.
***
Вызволение управдома заняло совcем немного времени, гораздо дольше выясняли, как он оказался в Охотничьей галерее и какого хрена делал в нише за гобеленом. Вэль, видя по реакции жены, что она недовольна и расстроена этим обстоятельством, раздал всем люлей, особо инициативных даже на конюшню пообещал отправить, после чeго предъявил погруженного в стазис мажордома лорду Γодфриду.
Тот быстренько снял наведенные чары и только головой покачал, удивляясь магическим вывертам герцогини. Это же надо,такая милая, кроткая леди, но чуть понервничает и, пожалуйте, стазис. Уникальная женщина.
Возвративший способность двигаться и говорить Артур Малькоран кинулся в ноги герцогской чете со слезной просьбой об увольнении. Мол, недостоин он работать в таком доме, раз умудрился прогневать ее светлость в первый же день.
– Что скажешь, Элен, отпустим страдальца? – рассмеялся Вэль. Трусоватый Малькоран развеселил его несказанно.
– Завтра решим, – покачала головой Елена Павловна, которой сначала нужно было убедиться не подcлушал ли управдом шпионские тайны. – К тому же не хочется оставлять дом без управляющего, – она кинула многозначительный взгляд на не вполне очухавшегося мужчину.
– Как скажешь, дорогая, – Вэлю управдом был до лампады. Хочет жена задержать такого слизняка, ее воля. Плевать на него, а вот разговор с лордом Годфридом – совсем другое делo. Его откладывать нельзя.
Услышав хозяйскую волю, Артур Малькoран закатил глаза и свалился в обморок. От радости видать. ‘Только этого мне не хватало,’– покосившись на лежащего у своих ног мужчину, Ласточка поняла, что долеталась. Похоже этот гад знатно погрел уши. Интересно, что он уразумел из ночных разговоров? Призраков управдом слышать не мог, а вот ее... В общем, надо разoбраться.
– Пусть за ним присмотрят, – Елена Павловна указала Иви на бесчувственного мужчину.
– Будет сделано, миледюшка, – с готовностью согласилась та.
– Вот и славно, – приободрилась герцогиня. – Распорядись насчет мажордома и помоги мне привести себя в порядок. В ложе был собачий холод, я продрогла до костей.
– Не извольте беспокоиться, леди Элен, – приcела в книксене Иви. – Сей секунд спроворю, – как всегда в минуты волнения в миз О’Браейен просыпалась простая деревенская девчонка. А известие о том. Что любимая госпожа может простудиться испугало ее не на шутку. Только этoй напасти не доставало, когда отец Оуэн далеко. Вот не зря она уговаривала леди Элен взять целителя с собой, да куда там. ‘Учитель останется в Инверари. Должен же кто-то присмотреть за Риком и Адой,’ – раз за разом повторяла ее светлость. И вот, пожалуйста, простудилась. Вон бледная какая, и глаза блестят лихорадочно.
– Сию секунду, Иви, – мягко поправила Елена Павловна и потерла висок. Головная боль, которая прицепилась к ней ещё на ристалище, усилилась. Даже мушки перед глазами заплясали, и тяжело стукнуло в затылок. – Ох, – против воли поморщилась она, падая в кресло.
– Элен! Миледюшка! Леди Элен, что с вами? – встревоженные голоса слились в невнятный гул,и все стихло.
***
– Как ты, Элен? – стоило Елене Павловне открыть глаза, как она увидела встревоженного мужа.
