Текст книги "Про жизнь и про любовь (СИ)"

Автор книги: Яна Завацкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 25 страниц)

– Хня. Видно, кость не задел.

Ивик стала туго бинтовать. Скеро морщилась, но молчала. Потом заговорила сдавленным голосом.

– Я связалась с квенсеном. Наш участок прикрыли. За мной вышлют группу. Ты иди домой сразу. До квенсена десять километров.

Ивик закрепила конец бинта. Булавкой сколола штанину. Обернулась, впервые осматривая по-человечески местность. Их выбросило в глухом лесу, глуше некуда. Ни единого просвета, высоченные сосны закрывали небо, глухие кустарники, вниз тянулся крутой склон.

– Вертолет пришлют? – спросила она.

– Черта с два, вертолет здесь не сядет. Да и нет у них. На лыжах будут искать. Ладно, иди, Ивик, тебе-то чего здесь сидеть…

– Нет, – Ивик покачала головой, – обморозишься.

Теперь она начала чувствовать холод. Холод – не то слово. Привыкшая к субтропикам Ивик никак не могла смириться с тем, как мороз обжигает кожу, как перехватывает дыхание при каждом глубоком вдохе.

Ивик сняла плащ с пояса Скеро, набросила на раненую. Потом надела собственный плащ.

Можно было бы, конечно, выйти через Медиану. Минут через пять еще они восстановятся и смогут туда перейти. Но… на третьем курсе квиссаны еще не умеют ориентироваться точно. Им никогда не выйти на квенсен. Они только уйдут еще дальше. Можно ведь и вообще заблудиться. Нет, Ивик понимала, что в Медиане, хоть и тепло, делать им нечего. Надо через Твердь пробиваться.

– Пойдем вместе, – сказала она Скеро, – а то не дождешься их.

Очень скоро Ивик почувствовала, что больше не может. Никак. Продвигались они очень медленно. Скеро висела на ее плечах, отталкиваясь здоровой ногой, шипя от боли при каждом шаге. Снег временами доходил и до пояса, так что они и не шли, а почти плыли, выгребались сквозь лес. Метр за метром. Единственное преимущество – в том, что они хотя бы не замерзали. Ивик даже охотно сняла бы плащ снова, хотя лицо закоченело, и кончики пальцев уже не чувствовались. Ледяной ветер швырял кристаллики снега в лицо, и казалось, кожа кровоточит.

Это было хуже любого кросса, хуже тренировки в Килне. Но Скеро упорно, тяжело дыша, помогала ей прорываться сквозь снег, и Ивик не смела остановиться.

Они найдут нас. Главное – двигаться, чтобы не окоченеть, не обморозиться окончательно. Голова кружилась. Если сейчас выйти в Медиану – Ивик не смогла бы ничего создать путного. Надо съесть кусок сахара. Или хотя бы анвита, но они доели свой паек в Медиане. Ивик подташнивало. И тяжесть, тяжесть давила на плечи… Господи, какая же она тяжелая. Большая… Как никогда, Ивик четко осознавала, что Скеро выше ее почти на голову. И крупнее… хотя Ивик ведь тоже вроде не хрупкая.

Крутой склон открылся под ними. Ивик стала спускаться, нашаривая ногами выступы под снегом, корни, ставя ступню на ребро. Скеро висела на ней, постанывая при каждом движении. Внезапно нога Ивик соскользнула, и уже падая, уже зарываясь носом в снег, выпустив Скеро, она подумала обреченно – "знала же, что этим кончится"…

– Шендак! – завопила Скеро. Ивик замерла, ощущая свою вину… но Скеро быстро пришла в себя.

– Шендак! Давай хоть передохнем маленько! Свихнуться можно!

Во всем есть свои положительные стороны. Теперь можно было отдыхать, лежа в снегу, чувствуя, как руки и ноги наливаются свинцовой усталостью… И как уже коченеют пальцы, и грудь пробирает насквозь. Ивик снова поела снега. Скеро хуже. Гораздо хуже. У нее еще и нога болит. Скеро лежала рядом и тихо, монотонно ругалась, а Ивик боялась сказать хоть слово, ей казалось, что все ругательства относятся к ней лично. Вроде и не за что, но… ей казалось, что она виновата во всем. И в том, что мороз такой, и в том, что Скеро ранена… надо было побыстрее на Твердь переходить. Хотя как быстрее? И чем бы это помогло?

Да нет, ерунда, просто больно, вот она и ругается…

– Холодно, – сказала Ивик, совершив над собой героическое усилие, – давай дальше… поползем как-нибудь.

Через час они выползли на дорогу, относительно ровную и прямую, не слишком глубоко покрытую снегом. Еще через двадцать минут их нашел высланный из квенсена наряд на вездеходе.

Скеро уже через две недели вышла из изолятора и жизнерадостно посещала занятия, ковыляя на костылях. Конечно, занятия только теоретические. Она не хотела отстать от сена и остаться на второй год. Рана и в самом деле оказалась не тяжелой, кость не задета, в город Скеро не увезли, но все равно время для заживления требовалось. На характер ксаты это никак не повлияло. Она была такой же веселой, громогласной, заполняла собой окружающее пространство и сразу бросалась в глаза.

Зато Ивик почувствовала, что отношение Скеро к ней изменилось. Если раньше старшая практически не замечала ее, то теперь иногда прямо к ней обращалась. Как-то на посиделках потребовала, чтобы Ивик дали клори, и чтобы она спела что-нибудь хорошее. Спрашивала ее мнения о чем-нибудь. Впрочем, общались они все равно мало – Ивик и не хотелось больше.

В самом факте боя ничего особенного не было. Почти все квиссаны уже имели на своем счету убитых доршей. В Медиане убивать – если один раз научился – и не так уж сложно. Но все равно Ивик вспоминала случившееся раз за разом, анализировала мысленно и с облегчением констатировала, что все-таки все было нормально.

Гордости особой тоже не было. Воспоминания были связаны с тягостным чувством, со стыдом, с ощущением, что еле-еле выкрутились, чудом избежали смерти, чудом избежали позора… Пронесло. Не было у Ивик чувства победы. Она спрашивала себя, а бывает ли вообще такое чувство.

У Скеро, наверное, оно было. Та с удовольствием рассказывала о бое. О том, как "мы с Ивик" – и конечно, у Ивик что-то сладко таяло внутри от этих слов.

И с некоторым внутренним удовлетворением вспоминались мрачные пророчества Скеро на втором курсе – что якобы, Ивик будет только обузой, что из нее никогда ничего не выйдет, она подставит всех…

Однако – ничего ведь? Не такая уж обуза. Даже наоборот.

Однажды Ивик сидела в библиотеке, и слышала, как за стеллажами разговаривают Скеро и Дирза. В библиотеке полагалось говорить только шепотом, но Скеро не умела быть тихой. Ее все равно было хорошо слышно. До Ивик донесся шепот Дирзы:

– Шендак, ты бы меня еще с Ивик поставила дежурить…

– Ивик, – сказала Скеро, – будет получше вас всех. Такому слизняку, как ты, она сто очков вперед даст. Она меня из снега выволокла, после боя, без сил, а если бы ты там был, мне бы сейчас все пальцы отрезали обмороженные. И в бою она поприличнее тебя работает. И с ней я тебя не поставлю, хрен тебе. С ней я поставлю нормальных людей, а не тех, кто ноет на каждом шагу, понял?

Дирза что-то заворчал, а Ивик закрыла ладонями пылающее лицо. Она была счастлива. Неизвестно почему, но именно высокую оценку Скеро ей так ужасно хотелось заслужить – и вот пожалуйста! Может, потому что Скеро такая… такая необыкновенная. Такая талантливая, волевая, лучшая во всем. Если уж такой человек хвалит, значит, и правда, есть за что. Ведь она всегда говорит правду в глаза, нарочно льстить она не будет.

И все же что-то в этом было не так.

Что – Ивик не понимала. Знала только, что и сейчас ей не очень-то хочется сталкиваться со Скеро. Даже меньше, чем раньше. Сейчас она стала Скеро побаиваться и стесняться, это предпочтение с ее стороны казалось незаслуженным, и вроде бы, это обязывало Ивик к чему-то… она еще сама не понимала, к чему именно. К восхвалению Скеро? Может быть… Чтобы дружить с ней, надо было считать ее идеальной, искренне и постоянно ею восхищаться. А этого Ивик не могла – у Скеро много положительных черт, но восхищаться ею постоянно как-то не хотелось.

И еще она чувствовала, что добром эта новая дружба не кончится.

На пасхальные каникулы совершенно неожиданно Ашен пригласила к себе в гости обеих подруг.

Ивик с радостью согласилась. Побывать дома у легендарных гэйнов, Кейты иль Дор и Эльгеро иль Роя! Да и вообще – если честно, в Шим-Варт ее не очень тянуло. Достаточно и того, что она туда поедет летом, на последние каникулы.

В Кору, где жила семья Ашен, приехали под вечер. Их дом располагался недалеко от вокзала, дошли быстро, пешком. Ивик улыбнулась, входя во двор – все почти точно так же, как дома. Длинный-длинный барак из досок со множеством отдельных входов. Стаи, тучи детей, словно мошкары, во дворе. На веревках полощется белье. Мальчишки гоняют мяч. Лавочки вдоль двора оккупированы бабушками.

Почти в самом центре двора под огромным вековым тамгатом был установлен огромный, как в цирке, батут. И на этом батуте, разумеется, скакали несколько ребятишек и какой-то взрослый мужчина – не то чей-то отец, не то парень постарше решил поразвлечься. Вдруг Ашен остановилась. Ивик посмотрела на нее. Мужчина, прыгающий на батуте, внезапно взлетел высоко и, сделав сальто, ловко встал на ноги неподалеку от девочек.

– Папа! – Ашен бросилась вперед. Ивик с Даной переглянулись и двинулись за ней. Ашен повисла на шее у шемана Эльгеро иль Роя, тот ласково похлопывал дочь по спине и что-то ей говорил. Еще один мальчишка, остролицый и растрепанный, слез с батута и побежал к Эльгеро и Ашен. Присоединился к объятиям. Видно, это был младший брат Ашен.

– Привет, девчонки! – сказал Эльгеро, – что-то вы поздно! Ну – пойдемте домой?

– Поезд стоял, пап. Там работы какие-то! – объяснила Ашен.

Кейта стояла на кухне, с половником в руке, и закричала, увидев компанию.

– Эль, быстренько руки мыть, и Вэйна заставь! Девочки, вещи бросайте в гостиной и сразу есть!

Ивик, сидя за столом, внимательно разглядывала Кейту, знаменитая триманка вызывала у нее безотчетную симпатию. Как и Эльгеро, впрочем. Кейта была симпатичная. Совершенно дейтрийское лицо, даже не поверишь, что мать ее – другой расы, с Тримы. Высокие скулы, темные, едва заметные веснушки, давно не стриженная копна темно-русых волос. Добрые глаза. Ивик боялась бы Кейты, если бы не выражение этих глаз, в любую минуту готовых залучиться улыбкой.

– Это у нас называется ва-ре-ники, – пояснила Кейта. В тарелках дымились кусочки вареного теста с завернутой в них картошкой, – Их хорошо со сметаной есть…

– Но сметаны на нашу базу уже неделю как не завозили, – со вздохом добавил Эльгеро.

– А когда Дэйм приедет? – спросила Ашен.

– После Пасхи, – ответил Эльгеро, – на Пасху он занят в патруле.

– Ну-ка, девчонки, рассказывайте, – потребовала Кейта. И Ашен тут же начала выбалтывать последние новости квенсена. Дана иногда вставляла что-нибудь, а Ивик не решалась. Она ела молча – было вкусно. И думала о том, что вот здесь ведь можно рассказать все. Может, не за столом, но потом, после ужина, обнявшись с мамой, Ашен может рассказать даже про патрули… даже про доршей. И обычная жизнь квенсена – учителя, тренировки, мелкие сплетни – все это воспринималось родителями Ашен легко, все можно было рассказать. Как это удобно все-таки и хорошо, когда родители сами гэйны, и все понимают! Но даже не только в этом дело. Родители Ашен не пытались найти в ее рассказе повод для того, чтобы прочитать нотацию, повод для беспокойства. Ивик потому и перестала рассказывать маме о чем-то, что – ни к чему. Расскажи она о своих проблемах со Скеро – мама начала бы ее пилить за то, что она не умеет себя поставить. О несданном зачете – мама прочла бы мораль о том, что надо стараться, а то выгонят, и пойдешь работать на стройку. А уж если хотя бы как-то намекнуть о боевых действиях – мама наверняка не спала бы ночь, и самой же Ивик пришлось бы ее утешать и объяснять, что не все так страшно. Здесь все было не так. Ашен прямо за столом с удовольствием рассказала о бое, в котором ей довелось участвовать недавно, и родители обсуждали с ней тактику и подробности хладнокровно и с шуточками. Так же, как могли бы обсуждать ребята в сене. Вообще они как-то не по-родительски себя ведут, подумала Ивик. Как свои…

Ей вдруг стало обидно за собственную маму. А она не хуже, подумала Ивик. Не хуже. И хорошо, что у меня есть мама… и что она такая. Как есть. Как будто кто-то имел что-то против родителей Ивик. Да что уж греха таить – если кто-то и подумал о них плохо, то это была она же сама…

Хотела бы я, чтобы у меня были такие вот родители… как у Ашен? Они, конечно, классные, подумала Ивик, наблюдая искоса за смеющейся Кейтой, за черноглазым, шустрым Эльгеро (и это главнокомандующей всей шематы Тримы! Уму непостижимо…) Ивик вспомнила своих родителей, и снова обида за них кольнула где-то ниже грудины. Нет. Ей других родителей не нужно. Какие бы они ни были… но это ее родители. Ивик вдруг захотелось – чего не было много лет – обнять маму, уткнуться ей носом в шею. И папа… маленький, с длинными залысинами, с вечными засаленными стандартными шуточками… такой милый, любимый. И почему она домой-то не поехала? Да, здесь весело, здесь даже, наверное, лучше. Но ее дом – там. Здесь она чужая.

Вдруг ей на плечо легла тяжелая и теплая рука. Ивик вздрогнула от неожиданности. Посмотрела на Эльгеро.

– Загрустила, малышка? – тихо спросил он. У Ивик что-то быстро и тепло растаяло внутри.

– Да нет… хорошо все, – она улыбнулась, глядя на шемана.

С одной стороны, в этом доме все было – как у всех. Низкие потолки, теснота, двухэтажная койка в «детской». Старая, хотя и аккуратная мебель. Две комнатки, но очень небольшие. Туалет и ванная, общие на пять семей, в общем длинном коридоре. Правда, Эльгеро (своими руками, с гордостью сказала Ашен) еще устроил душ в одной из комнат, смастерил кабинку из матового стекла, сделал каким-то образом сток. Вообще в доме все было сделано добротно, красиво, приятно посмотреть. И картины Кейты на стенах. Иной бы гордился, заполучив в дом оригинал живописи самой Кейты иль Дор. Здесь же этих оригиналов был даже некоторый избыток. Но в целом ничего здесь не отличалось принципиально от того, как жили все остальные дейтрины. До сих пор Ивик не приходилось бывать в домах особенно высокопоставленных людей. Эльгеро был первым таким. А вот шепотки про то, «как живет начальство», иной раз приходилось слышать, и здесь Ивик с облегчением видела, что никак особенно начальство не живет. Как все. И ест, и одевается, и живет – как все остальные дейтрины.

С другой стороны, все было – не так. Все было как раз совсем по-другому, чем в остальных знакомых Ивик домах. Например, здесь было принято каждый день, кроме воскресенья, тренироваться по утрам. А как же, объяснял Эльгеро, мы же не в квенсене и даже не в части живем, нас гонять некому, если мы сами себя гонять не будем, форму-то и потеряем. А разве гэйну можно форму терять? Дорши, они ведь не будут спрашивать, по какой причине ты бегать разучился…

Эльгеро и выгонял всех с утра на зарядку. Ивик и Дана с трудом поспевали за остальными. И теперь становилось ясно, почему Ашен такая сильная и так хорошо преуспевала в квенсене с самого начала. Девятилетний Вейн легко бежал вслед за родителями. Бегали даже больше чем в квенсене, несколько километров, и потом еще довольно тяжелая разминка…

Еще в этом доме было принято, чтобы все работали. Убирали, мыли пол – примерно через день – стирали, накрывали на стол. Но с другой стороны, и времени для себя почему-то оставалось много. Девочки каждый день бродили по Коре. Познакомились с бывшими тоорсеновскими друзьями Ашен. Ходили в кино. Развлекались, как могли.

После ужина в семье Ашен было принято посидеть всем вместе в гостиной. Видеона у них не было, а радио не включали. Просто разговаривали или играли в карты. Дана играла на скрипке. Ивик на клори, и пела – удивительно, но она совсем не боялась здесь петь. Потом пел Эльгеро. Как ни странно, в этой области он был не так уж хорош. Играл неплохо, лучше Ивик, но пел слабовато, и почти всегда чужие песни, хотя и сам немного сочинял. Одаренность в области искусства и одаренность в Медиане не обязательно так уж связаны друг с другом. Хотя, думала Ивик, насколько Эльгеро одаренный гэйн? Он ведь известен именно своей агентурной деятельностью на Тверди, на Триме, организацией работы там. Вот Кейта – действительно великая гэйна. И великая художница. И прославилась она именно как оператор фантомов – создатель прекрасных образов в Медиане, оказывающих влияние на развитие Тримы.

После Пасхи приехали Дэйм и Рейн. Рейна, оказывается, тоже пригласила Ашен, но без друга, до Пасхи он приехать не решился, да хотел навестить и своих родителей. Теперь гуляли по городу впятером, целой компанией. Ивик видела, что Дэйм то и дело стремится оказаться рядом с Даной. Нет, иногда он из вежливости предлагал руку Ивик, разговаривал с ней, но видно же, что Дана интересует его куда больше. Но их отношения не развивались. Дане, казалось, нравится кокетничать, избегать общества Дэйма, а временами чуть-чуть его поощрять. Чтобы не терял интереса. Наверное, так и надо с мужчинами, обреченно думала Ивик. Она бы так не смогла. Если бы хоть кто-нибудь влюбился в нее! Она бы просто все, действительно все и сразу отдала такому человеку.

. Дана вязала пестрый носок, в последнее время она пристрастилась к вязанию. Ивик взяла клори, но не для того, чтобы петь, а просто – занять руки, пальцы рассеянно бегали по грифу, извлекая тихую гамму. Они сидели в гостиной вдвоем – Ашен ушла гулять с Рейном, смотреть на закат. Эльгеро с остальными мальчишками отправился на рыбалку.

– Эльгеро вроде завтра опять на Триму, – сказала Ивик, – даже жалко. Он классный, правда?

– Ага, – согласилась Дана, – только страшный какой-то.

Ивик удивленно вздернула брови.

– Он? Страшный? Да ты что!

Она покачала головой. Эльгеро был просто замечательный. Как раз такой, как надо. Чем-то на Меро похож, пожалуй. Ивик очень хорошо понимала Кейту, она тоже влюбилась бы в такого человека… только ей, конечно, так не повезет.

– Я бы хотела, чтобы у меня такой командир был, – сказала она, не зная, как еще выразить свои чувства.

– Слишком уж он… правильный какой-то, – пожаловалась Дана, – все по полочкам. По порядку. Мне тяжело как-то с такими людьми… вот Кейта…

Она умолкла, потому что хлопнула входная дверь. Кейта заглянула в комнату.

– А-а, вы тут одни сидите? Ашен, конечно, умотала гулять с Рейном?

Она вошла. Сощурилась на оранжевый закатный свет, льющийся в окно. Выдвинула из угла мольберт, стала что-то на нем рассматривать. Дана опустила глаза и быстро работала спицами.

Кейта вдруг взглянула на нее и, словно что-то вспомнив, подошла к стеллажу, забитому книгами. Вынула брошюру и несколько толстых журналов. Положила перед Даной на стол.

Дана бросила взгляд на книги. Чуть покраснела. Посмотрела на Кейту. Та села напротив.

– Их сейчас уже трудно достать, только через монастырь, – сказала она, – но мне помогли. Это тебе, Дана. Я для себя сделала копии. Это книга и статьи твоего отца. Я знаю ту историю, – добавила она, – мне Эльгеро рассказал. А ему звонил ваш директор, они братья по сену. Ну вот, я решила выяснить, что там произошло. Мне удалось попасть в архив Верса. Я видела дело твоего отца, Дана. Он ни в чем не виноват…

Кейта стала рассказывать, опуская, впрочем, особенно страшные подробности. Ивик и Дана замерли и слушали внимательно.

– А тот следователь, – спросила Ивик, – он где сейчас?

Кейта посмотрела на нее и кивнула.

– Я тоже сразу задала себе этот вопрос. Выяснила. Он умер в прошлом году. От рака. Запустил болезнь.

– Надеюсь, он мучился, – пробормотала Дана.

– В гибели твоего отца, Дана, виноваты два человека. Следователь Верса иль Гвен и тот, кто написал донос. Кто это – я не знаю, в деле информации не было.

Два человека, подумала Ивик, а не Дейтрос. В последнее время она много размышляла об этом. Подлости случаются везде. Люди-то везде одинаковы. С другой стороны, мысленно возразила она себе, автор "Письма незнакомому брату" наверняка нашел бы аргументы: мол, это система, которая позволяет совершаться таким подлостям. Да, но разве в Дарайе не бывает низости? Разве само существование вангалов, генетически изуродованных существ – не подлость? А их матери, которые идут на такое от безысходности, которые выброшены на обочину и никому не нужны? Трудно сказать – плохо везде. Везде по-своему. Но это один вопрос, а само существование Дейтроса – другой. Теперь Ивик это знала. Керш объяснил.

Но ведь мог бы и просто объяснить! Обида за тот случай до сих пор мучила Ивик. Не боль ведь страшна. Страшно сознание, что с тобой могут – вот так. И за что? Что уж они сделали такого страшного? Мог бы объяснить, неужели она не поняла бы?

Но обиды – это одно, а Дейтрос – другое.

– Спасибо, – сказала Дана, собрав журналы. Взглянула на Кейту, – правда, спасибо вам большое.

Вторую неделю шли полевые занятия в Килне. Килн – населенный мир, но плотность населения мала, места – сколько угодно. Обидно, думала Ивик, у нас там лето начинается… теплынь. Купаться можно. А здесь как раз – мокрый сезон, постоянно льют дожди. К постоянной двойной силе тяжести привыкаешь через несколько дней. Не то, что совсем привыкаешь, нет, болит живот от постоянного напряжения, трудно оторвать ноги от земли, хочется лечь – но это уже кажется неизбежным злом.

А когда собственно, можно посидеть или полежать, то и вовсе хорошо. Как мало человеку нужно для счастья… Ивик сидела под навесом, хотя дождь прекратился, снаружи сияло солнце, разноцветно отражаясь в миллионах капелек, блеском оживляя мокрую листву. Но под навесом трава сухая. Ивик была почти счастлива. У нее наконец-то выдалось свободное время. Она почистила автомат, раздобыла ножницы и постригла себе ногти, а теперь пришивала оторвавшийся кармашек к форме, да и пуговицы надо было бы укрепить, некоторые уже болтались. Только одно, пожалуй, не очень хорошо – никого из друзей нету, Ашен на посту, Дана наряд схлопотала и торчит на кухне, да и вообще никого из сена не было поблизости. Несколько человек еще сидели под навесом, тоже подшивались, один парень из сена иль Веш просто лежал рядом с Ивик, закинув руки за голову. Смотреть на него было завидно. Но надо дошить, сказала себе Ивик. Как хорошо, когда можно никуда не бежать, наконец, не работать, а просто посидеть спокойно… сделать что-то для себя. А потом даже полежать, может быть. Еще целый час времени. Потом занятия… Но потом зато – ужин. И после ужина еще час! Если никуда не погонят, озабоченно подумала Ивик. Может, опять в карты сыграем, вчера так хорошо получилось. Или с девчонками посидим. Дана сыграет на скрипке. Она даже тут умудряется играть, хотя, говорит, конечно, тяжело. Ивик уже давно было не до музыки. Разве что странные слова пробивались иногда сквозь пелену усталости, вопреки силе тяжести и всей этой жизни. Странные, обрывочные слова.

Иду к тебе, иду к тебе,

Земля, рождающая сны,

Земля непаханных полей,

Земля звенящей тишины…

Издали послышалась стрельба. Ивик вздрогнула. И все, сидящие под навесом, зашевелились, повернули головы… Ничего, наверное, поблизости внеочередные стрельбы устроили, мало ли, подумала Ивик. Но могут быть и дорши… а там Ашен. При большом прорыве патрульные гибнут первыми. Она выживет, подумала Ивик упрямо.

Почему-то больше всего Ивик боялась за Дану. Осознав однажды ее хрупкость и непринадлежность, по сути, к этому миру. Дана слишком талантливая. Слишком прекрасная. Такие долго не живут. Вроде цветка, который легко раздавить. Сама себе Ивик казалась более приспособленной, сильной. Она-то как-нибудь удержится. Сможет. Она только кажется слабой и неприспособленной, а на самом деле нет нагрузки, которую она не могла бы перенести. А вот Дана… чудо, что она вообще до сих пор жива.

Ашен казалась куда более сильной, крепкой. Но с другой стороны, погибнуть может любой. Никто не застрахован. При этой мысли Ивик почувствовала, как подступает знакомое отчаяние. Да что ж это такое… ведь не объяснишь никому на гражданке, не расскажешь этого. Неужели так будет всегда? Всю жизнь? Вот погиб Чен. И ждешь – на кого выпадет в следующий раз? В принципе, не исключено, что в следующий раз половина квенсена ляжет… и такое бывало. Очень редко, но… все ведь может быть. По статистике до конца учебы не доживают 1-2 человека из сена. Кто следующий? Ашен, Дана? Ну хорошо, пусть, например, Скеро. Пусть Венни или Марро. Кого не жалко? Всех – это-то и страшно, что жалко всех, и боишься за всех, каждый раз, как подумаешь об этом, так начинает ужас подбираться к горлу. Только представить… вот завтра раз – и не будет кого-то. Например, Даны. Или Дирзы. Или Рицы. Совсем не будет, никогда. Тело накроют алым шелком, прочитают заупокойную. Опустят в могилу. Прекрати, зло сказала себе Ивик. Как мама! Нечего давать волю воображению.

Она оборвала зубами нитку. Воткнула иглу в ткань. И тут завыла сирена.

Поселок все еще горел. Черный дым они увидели сразу, едва выйдя из лагеря, который располагался в ложбине. Влажность воздуха здесь высокая, бревна горели неохотно, но от половины хижин поселка остались обугленные остовы. Здесь не жалели напалма.

Доршей удалось сразу же вытеснить в Медиану. Прорыв оказался серьезным, но в Медиане дорши потеряли преимущество и сразу стали спасаться бегством, большинству из них это удалось. Несколько сенов сразу отправили в килнийский поселок, на Тверди, среди них был и сен иль Кон. Входили в поселок с южной стороны. Впечатление, будто все вымерло здесь. Ни килнийцев, ни местных однорогих коз, обычно лениво бродящих среди хижин, ни собак, ни возящихся в пыли гребенчатых кур. Доршей тоже видно не было. Шли осторожно, рассредоточившись, вдоль уцелевших стен. Марро, шедший впереди, внезапно громко выругался, едва не споткнувшись, и через секунду Ивик увидела то, что преградило ему путь – это был обгоревшее тельце ребенка, черное, с причудливо изогнутыми ручками, похожими на корни, а на лицо Ивик смотреть не стала. По размерам ребенок был маленький совсем, лет трех, но мог быть и старше, просто от тела осталась обугленная головешка…

По дороге осматривали одну хижину за другой. Доршей нигде не было. В одном из домов нашли живую девочку-килнийку, она спряталась под лавку и рыдала. Ничего путного добиться от нее было нельзя, девочка дрожала всем телом, да и местным диалектом владела только Меро, и то плоховато. Девочке дали пол-плитки анвита и оставили на месте. Ближе к центру стало попадаться больше целых домов, сюда огонь не добрался. Видно, жгли деревню еще под ливнем, а ливни в Килне такие, что затушат что угодно. В середине улицы тек сплошной поток черной грязи, и ноги у квиссанов были все по колено в мокрой саже. Ивик вместе с Марро и Леном осматривала очередную хижину, когда снаружи послышался крик.

– Ничего нет? Пошли, – Марро вышел первым. Ивик выскочила за ним, и сразу же поняла – не кто кричал, но по крайней мере, почему.

На стене соседней хижины, бревенчатой, хорошо сохранившейся стене, висел человек. Это был дейтрин, характерно высокий и тонкий, с удлиненным лицом, а разметанные по плечам волосы указывали на то, что это был монах, хойта. Конечно, из местной миссии, давно работавшей в поселке. Человек был совершенно обнажен, кровь на нем засохла. Он был распят и пришпилен к стене длинными железными штырями – дарайскими, потому что килнийцы не знали обработки железа. Штыри воткнуты в его предплечья, беспомощно растянутые по стене, в плечи выше ключиц, бедра, голени, живот. Ивик почувствовала, как ее выворачивает изнутри, и сейчас вот-вот вырвет… Кого-то впереди, кажется, уже и вырвало. На лицо хойта лучше было не смотреть. На шее его так и болтался большой монашеский крест на шнурке, черно-серебряный, конгрегации святой Кейты…

– Шендак… шендак… – монотонно повторял кто-то впереди. Меро крикнула.

– Сен, слушай мою команду! Рассредоточиться! Продолжаем движение! Кор, Клайд, позаботиться о теле.

Мальчишки подошли к убитому хойта, чтобы снять его со стены. Ивик двинулась за Леном. Продолжаем… продолжаем движение… она была на грани истерики и наверное, остальные чувствовали себя не лучше.

Откуда-то спереди раздалась очередь. Ивик вжалась в стенку рядом с Марро.

Там дорши, спокойно подумала она. Засада.

– Верт, Тилл, Нуран, за мной! – негромко приказала Меро, стоявшая у соседней хижины, – Эшеро Медиана!

Она исчезла, парни вслед за ней. Ясное дело, они пройдут через Медиану в тыл доршам, выйдут по "свежему следу" сразу же и ударят оттуда. Ивик перехватила поудобнее автомат и стала ждать, напряженно вглядываясь в дрожащее марево вдоль улицы.

Значит, пришли и просто так, от нечего делать, перебили кучу народу в деревне… надо надеяться, что хоть часть килнийцев успела скрыться в лесу. По-видимому, они откуда-то узнали, что здесь лагерь квенсена. Что у нас здесь, поблизости, учения. Деревню, вероятно, им кто-то назвал как ориентир. Мог даже кто-то из килнийцев. Или у них здесь разведка работает, тоже вероятно. Сволочи, но килнийцев-то за что? С хойта страшно, но хоть можно понять, а их за что? Ивик почувствовала, как знакомая ненависть сжимает горло. Ребенка-то за что?

Им ведь просто все равно! Для них килнийцы – это так, и не люди вовсе. Вот об этом разные писатели "незнакомым братьям" ничего не упоминают. Какой милый, гуманный, красивый мир… пока не увидишь один раз, что они творят за его пределами! Ашен, подумала Ивик, и сердце снова заныло. Что с Ашен?

Спереди раздалась стрельба. Внезапно прямо на улицу выскочил какой-то дорш. Ивик мгновенно прицелилась, и то же самое сделали еще полтора десятка квиссанов. Но команды на открытие огня Скеро не давала. Дараец заметался, как безумный, бросился в сторону, и в воздухе блеснул чей-то шлинг. На Тверди облачное тело не извлечь, но шлингом легко обездвижить врага, и конечно, раз есть возможность, лучше взять живым. Стрельба впереди стала громче, и где-то на другой окраине забухали взрывы. По всему поселку, как видно, шел бой…

– Вперед! – крикнула Скеро. Ивик помчалась вслед за остальными к хижине, где видимо, засели дорши. Когда она, вслед за Марро, ворвалась туда, готовая стрелять, все было уже кончено. Доршей было шесть или семь, лежащих в причудливых позах на полу, на лавках, у маленького оконца. Бледное лицо Меро перемазано кровью.

– Ивик, Келл, Намис, остаетесь здесь четверть часа, потом выходите. Караулите свежий след. Остальные за мной!

Ивик села на лавку, рядом с убитым вангалом. Глаза его были широко открыты. Лицо казалось совершенно человеческим. Может, кстати, это даже и не вангал. На дорше были погоны с тремя полосками, офицер все-таки. У них и обычные люди служат, и не так уж мало. Струйка крови засохла у рта. Совсем как человек, правда, подумала Ивик и ужаснулась своей мысли.

– Кошмар какой, девки… хойта… – сказала Келл. Намис выругалась. Ивик промолчала. Только сейчас она поняла, чем пахнет в поселке, кроме гари. Это мясом пахло. Сладковатый такой запах подгоревшего мяса. Здесь, в хижине тоже запах был своеобразный. Голова от него кружилась. Ивик последовательно запретила себе думать об Ашен, об убитом хойта (она знала, что когда закроет глаза ночью – распятое окровавленное тело всплывет во тьме, и ничего с этим не сделаешь), о сгоревшем ребенке, о ненависти к доршам. Свежий след надо караулить. Сейчас какое-то время еще можно выйти прямо в эту точку из Медианы – потому что недавно сюда вышли наши. Если что, подумала Ивик, сразу в Медиану. У каждой из девчонок был триммер, в случае чего можно перенести в Медиану весь участок.