Текст книги "Сказка рядом... (СИ)"
Автор книги: Яна Рокова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 31 страниц)
Ну вот, теперь он стал, как родной, а то я даже беспокоиться начала. Небось снова понавесит по всему периметру заклинаний, а сам будет встречать у ворот, сканируя возвращающихся студентов на предмет попытки пронести запрещенные товары.
Мэтр покинул нас, кое-кто опечалился, прикинув, сколько денег затрачено на пойло. Кому-то пришла в голову удачная мысль, что Крисова братца обыскивать не будут. Кто-то предложил сделать «секрет» недалеко от Школы, а потом, уже в будни, перетащить на территорию. По мне, те, кто умеет пользоваться личным подпространством, мог бы без проблем упрятать туда хоть ликероводочный завод, а потом устроить нелегальную торговлю, но озвучивать вслух я не стала. Меня это сейчас не интересовало.
Меня интересовало, не разругались ли Ника и Волк, и проникся ли демон достаточно для того, чтобы ему можно было даровать прощение? Может, я и дура набитая, а у меня сердце было не на месте оттого, каким убитым он выглядел. А тут еще и Крис хорохорился. Конечно, самое время для разборки. Единственное, что немного успокаивало, может, демон от огорчения тоже захочет кулаки почесать? Только Тигренку с асуром не тягаться – это ясно, на что же Крис рассчитывает? На Шеридана? А взрослый Тигр-Наставник может причинить серьезный вред третьекурснику? Фиг! Не допущу!
Со мной происходило что-то странное. Что Азель, что Сандриэль постоянно гадили мне, усложняя мою жизнь, но едва я успевала на них разозлиться как следует, мое сознание затапливало какой-то смесью нежности и вожделения.
Я грезила о голубоглазом холодном остроухом мальчике, я могла бы часами любоваться на словно выточенное из мрамора безупречное лицо, и тонуть в космическом притяжении его сапфировых глаз, просто окунаясь в свои воспоминания, физически ощущая его горячие ласковые губы, его теплое дыхание на поверхности моей кожи, а особенно на скулах и шее, вымаливающие прощение за обиду, нанесенную мне ранее... и руки, сильные, красивые... так бережно касающиеся моего тела трепетными изящными пальцами, словно опасаясь причинить боль моим синякам, которые эти же пальцы и оставили...
Я плавилась от этой, почти мучительной нежности, и мое тело, переполненное противоречивыми восторженными желаниями, хотело подчиняться эльфу без остатка, слиться в единое целое. И хотелось снова ощутить ту открытую доверчивую безмятежность, которой он не позволял проявляться ни перед кем, и ровный стук сердца, чуть слышное дыхание, и светлый струящийся шелк его волос на моей груди, когда он, уставший от событий долгого дня, уснул рядом...
С Азелем все было по-другому. Это был яростный огонь, что промасленным факелом страсти вспыхивал меж нами, едва мы переступали какую-то невидимую черту, за которой у нас обоих сносило крышу. Азель мне был все-таки больше товарищем по всяким-разным шкодам и инструктором по втягиванию в разные щекотливые ситуации. От его объятий я не плавилась, я загоралась в ответ, и мне так же яростно хотелось сражения, как и с Сандриэлем, которому хотелось сдаться в сладкий плен. На демоне мне хотелось рвать одежду, чтобы поскорее добраться до восхитительной смуглой кожи, чтобы самой исследовать все его, несмотря на тонкую гибкую фигуру, квадратики пресса, очертить подушечками пальцев каждый бугорок напряженных мышц, завладеть его губами, почувствовать, как сбивается его дыхание на хриплое рычание, оттого, что он еле сдерживает свой, почти животный, порыв, моментально воспламеняясь. Может быть, это всего лишь не перебродившие гормоны молодого организма, но когда парень так реагирует на тебя, это заводит и льстит самолюбию женского начала. Один тот эпизод с его рожками, после которого бедняжке пришлось несколько минут приходить в себя, отгораживаясь подушкой и краснея. А я, несмотря на смущение, почему-то чувствовала гордость, словно нашла подход к строптивому жеребцу. Только вот кто кого «объездит» – еще вопрос.
Честно говоря, я даже была рада, что у нас с Азелем ни разу еще не дошло до самого главного, хотя мы и находились на тонкой грани. Его настойчивость меня немного отпугивала и в то же время заводила, заставляя исступленно стонать от разочарования, что мы не перешагнули рубеж...
А еще меня немного отравляла мысль о том, что они оба оттачивают и совершенствуют свое мастерство с другими девушками (ладно, вру – меня это очень напрягало), но отказаться насовсем я не могла пока ни от одного, ни от другого...
ГЛАВА 29
***(АНЯ)
Обратно в Школу мы возвращались шумной галдящей толпой. Азалекс пытался подойти, заговорить со мной, но я пока сознательно хмурилась – а вот нечего, пусть как следует поразмыслит над своим поведением, дурак такой!
Он в самом деле был расстроен, иначе чем объяснить его безразличие к заигрыванию девчонок-дроу со второго курса и Мирки, попросившей подержать ее лошадь (смирную, между прочим). Крис тоже был какой-то грустный. Мне так и не удалось пока поговорить с ним. Да, чувствую, уже и не удастся. Братец его косится в мою сторону недобро. Зато Кирилл со своим другом (соседом по комнате, человеком), были гвоздем программы, веселя нас – Надин, Лизку и меня – я тоже к ним "примазалась". А я "спинным мозгом чуяла" виноватый взгляд одного рогато-хвостатого, прикидывающегося человеком, пытающегося оттереть от меня корпусом своего коня кого-нибудь из нашей милой кампании. Вот дурачок – ясно же, я гневаться изволю!
А, между прочим, и в самом деле прикольно было. Я вот Нике двести раз повторяла любимую присказку "сломаешь, порвешь, испортишь – десять новых купишь" – и хоть бы раз она повелась и возместила ущерб... А на эльфиек из магазина мне, собственно говоря, плевать, что там они обо мне подумают. Им, небось, работая даже в этом дорогущем магазине, не наскрести на три пары с такой легкостью и непринужденностью, с какой Азель выступил моим благодетелем. Хорошо быть принцем, пусть даже полукровкой, можно ни в чем себе не отказывать.
Я прислушивалась к веселой болтовне моих одногруппников, но мыслями все возвращалась к Азелю. Интересно, забрал он то, что поназаказывал на свой вкус или нет? А если забрал, подружкам теперь раздарит? У него их много, может даже не хватить... Хотя тем девицам, с которыми он якшается, такие тряпки все равно надевать некуда.
А вот интересно, а мои асуры знают, кто отец Азалекса? Судя по смазливой мордашке сынули, тоже, наверное, какой-нибудь красавчик. Интересно, какая магия подчиняется его отцу? И наследуют ли они ее или у каждого своя стихия?
Я уже было открыла рот, чтобы спросить, но вовремя спохватилась – мы же "в контрах". Черт! Как не вовремя. Я ж теперь от любопытства изведусь. Да еще и просто так с бухты-барахты не спросишь, надо как-то перевести разговор на подходящую тему.
Я оглянулась. Одна из девчонок-второкурсниц, почувствовав кошачью родню, пыталась обратить на себя внимание Шеридана и Криса.
Наш "отряд" растянулся на полкилометра. Солнышко припекало, несмотря на то, что уже во всю вступила в свои права осень. Поменявшие цвет клены и ясени уже начали сбрасывать первые листья. В воздухе слышался пьянящий аромат первой прелой листвы. Наш "отряд" растянулся на полкилометра.
Через некоторое время мы решили остановиться, кто-то предложил отметить выходной день прямо здесь, опасаясь, что угроза мэтра не допустить на территорию Школы алкогольную продукцию окажется в силе, а выливать жалко. И еще одна маленькая проблемка, которая, как оказалась, мучила всех. Снова извечная тема: никто не догадался "отметиться" на дорожку, да в городе это, собственно, сделать было довольно проблематично.
Шеридан и второкурсницы поехали вперед. Азель все-таки оказался возле меня, когда я спешилась.
– Ань, ну прости, – тихо попросил он, попытавшись взять меня за руку.
– И не уговаривай меня, я обиделась, – надула я губы, пытаясь растравить в себе слегка позабытое чувство злости.
Кажется, вместе со слезами из-за пронзившей и поразившей меня до глубины души мелодии скрипача, я выплеснула весь негатив, и осталось лишь умиротворение.
– Чё ты к ней докапался, Азалекс? Видишь, не хочет она с тобой разговаривать, – вступился за меня Кирилл, втискиваясь между мной и Азелем.
– Не встревай, очень тебя прошу, – серьезно заявил демон. – Иначе пожалеешь.
– А что ты мне можешь сделать? – набычился Кирилл, наверняка, здраво оценивая свои шансы. (Какая прелесть, я и не ожидала).
– Я тебя и пальцем не трону, но у тебя, кажется, все на мази с вон той красоткой? – Азель кивнул в сторону Надин.
Вот паршивец, знает, чем может мальчишку шантажировать. Кирилл вспыхнул, но остался на месте.
– Какой же ты гад, Темный, – зло выдавил мой одногруппник сквозь стиснутые зубы.
– Как знаешь, я предупредил.
"Вот настырный! И беспринципный... Ну да, не ангел же", – вздохнула я. И главное, хорошо рассчитал, знает, зараза, что я не допущу, чтобы у Кирилла были проблемы с девчонкой, если уж раньше выручила.
– Кир, не связывайся, – я подарила однокурснику признательный взгляд. – Спасибо за попытку, но так и быть, Темный – твоя взяла, пойдем поговорим.
На лице обернувшегося ко мне Кирилла отразилось виноватое облегчение:
– Ань?
– Все нормально, правда. Мы просто не сошлись во мнениях по поводу... не важно, по какому поводу, – смутилась я слегка.
Азалекс взял своего коня и мою лошадь под уздцы, и мы отошли подальше от шумной кампании, решающей, кто в какую сторону пойдет – в смысле «мальчики – налево, девочки – направо», или, наоборот. Лизка сказала, что ей все равно, Крис ее поддержал и, обернувшись в привычного Котенка, он удалился в ближайшие кустики, гордо подняв хвост-морковку. Все-таки котенком он был премиленьким.
– Хорошо быть кискою, хорошо собакою: где хочу – пописаю, где хочу – покакаю, – пробормотала я.
Азалекс меня услышал и, не выдержав, расхохотался.
– Тише! Не выдавай! – спохватилась я, досадуя на свой язык.
Перед оборотнями неудобно. Ну, все, теперь развеселилась и не могу сделать неприступное строгое лицо. Я пыталась, честно, только губы сами разъезжались в улыбке. А этот гад просек.
– Ань, прости, я не подумал, что тебя может обидеть моя шутка, ну прости-прости-прости, – начал он корчить виноватые рожицы. – Ну, хочешь, я на колени встану?
Ага, чтобы потом все перешептывались за спиной – с какой это радости демон-третьекурсник ползает на коленях перед человечкой-первокурсницей?
– Азель, ты выставил меня в таком свете...
– Не продолжай! Я все понял! А в знак примирения – вот! – он достал из личного подпространства красиво упакованный сверток и протянул мне, склонив голову набок.
– Дай я угадаю, что здесь, – усмехнулась я. – Только зря ты думаешь, что я буду их при тебе примерять.
– Надежды юношей питают, – лукаво улыбнулся он, просияв, что я все-таки приняла его сомнительный презент.
Обаятельный, чертенок, сил нет! Ну, как на него сердиться?
"Ага, – ехидно заметило мое второе я, – сначала – дурак, потом дурачок, а дальше, дурашка, глупенький?" Я сморщилась. Получается, что так.
– Только я тебе все возмещу, – предупредила я, запихивая сверток в свою сумку.
– Не надо, у тебя же нет таких средств, – запротестовал Азель.
– У меня будут вечером, не переживай, – беспечно отмахнулась я.
– Откуда?
– От спонсоров.
– От каких еще спонсоров? – нахмурился парень. – Я у тебя их все рано не возьму.
– Тогда я не смогу принять такой подарок, это неприлично, по крайней мере, – я полезла в сумку, намереваясь выудить оттуда Азелев презентик.
– Хорошо, – остановил он мою руку. – Только не уходи от вопроса, кто готов платить за тебя? – что-то мальчик совсем потемнел лицом.
– Только вот сцен не устраивай, хорошо? Тот же, кто пристроил меня в эту Школу, ничего личного, ясно? – с вызовом ответила я.
Он только вздохнул, и с досады наподдал ногой желтые и багряные листья, что тонким ковром устилали пока еще зеленую траву под кленом. Резные листочки, немного более изящной формы, чем та, которая была привычна глазу, красиво взлетели и медленно опустились.
Я наклонилась и подняла три разноцветных.
– Смотри, какие красивые! Хочешь, я тебе венок сплету?
– Не хочу! – буркнул он.
– Как хочешь, – я пожала плечами и, снова склонившись, собрала еще несколько. Я в детстве любила плести венки из одуванчиков, ромашек или из таких вот листьев.
Разбредшийся народ начал собираться обратно. А я как раз доплела венок и нацепила его себе на голову.
– Нравится? – потеребила я все еще дующегося Азеля за рукав, в полной уверенности, что он ответит: "Ну, конечно!"
А он придирчиво окинул меня с головы до ног и кивнул:
– Сойдет.
– Ты что?! – возмутилась я. – Ну скажи, разве я не красавица?
– Кто бы спорил – я не буду, – рассмеялся чертенок, ловко уворачиваясь от моего тычка.
– Ну, какой же ты... неромантичный! Ты, что не понимаешь? Это же... На тему осени песни пишут, поэты стихи сочиняют, вот послушай:
Унылая пора! Очей очарованье!
Приятна мне твоя прощальная краса -
Люблю я пышное природы увяданье,
В багрец и в золото одетые леса... (14*)
(Дальше, к своему стыду, я забыла, но сделала вид, что так и надо). Азель послушно внимал, пытаясь мне угодить.
– Или вот еще:
Осень. Сказочный чертог,
Всем открытый для обзора.
Просеки лесных дорог,
Заглядевшихся в озера.
Как на выставке картин:
Залы, залы, залы, залы
Вязов, ясеней, осин
В позолоте небывалой.
Липы обруч золотой -
Как венец на новобрачной.
Лик березы – под фатой
Подвенечной и прозрачной.
Погребенная земля
Под листвой в канавах, ямах.
В желтых кленах флигеля,
Словно в золоченых рамах.
Где деревья в сентябре
На заре стоят попарно,
И закат на их коре
Оставляет след янтарный.
Где нельзя ступить в овраг,
Чтоб не стало всем известно:
Так бушует, что ни шаг,
Под ногами лист древесный.
Где звучит в конце аллей
Эхо у крутого спуска
И зари вишневый клей
Застывает в виде сгустка.
Осень. Древний уголок
Старых книг, одежд, оружья,
Где сокровищ каталог
Перелистывает стужа. (15*)
– Межу прочим, Борис Пастернак написал, понял?
– Красиво, – согласился демон и немного ревниво уточнил. – И что это еще за Борис?
– Поэт такой, – снисходительно ответила я. – Темнота!
– Я тебя не обзывал, – Азель обиженно насупился.
– Эй, Азель, – позвала я, – я же не в том смысле, что ты – дроу, Темный, а в том, что не интересуешься поэзией, слышишь?
– Слышу, – он покосился на меня, а в глазах плясали веселые бесенята.
Вот жулик! Специально ждет, что я его уговаривать буду. А что делать-то, придется...
– Азель, ну зая, ну не обижайся, – заискивающе заворковала я, строя глазки.
Он кусал губы, но не улыбался.
– Ладно, назови меня так еще разок: "зая моя", только больше нежности, проникновенности, – потребовал чертенок и устало вздохнул. – Вот всему тебя учить надо!
Пока я его просвещала и уговаривала, к нам пристроился Крис:
– Ань, ты в этом венке, как будто Богиня Осени, – польстил он мне.
– Вот! Слышал? – обрадовалась я, обличительно уставившись на демона. – Вот Кристиан – поэтическая натура – сразу почувствовал и понял все, как надо. Держи "пять"! – я протянула Крису ладошку, он непонимающе уставился на меня.
Азель мерзко захихикал, он-то уже был приучен к моим заскокам:
– Видишь, и он тебя не всегда понимает!
Крис виновато пожал плечами. Пришлось объяснять, стараясь не вдаваться в подробности, откуда леди взяла такую "фенечку" полублатную. А я и сама не помню.
– Вот умница! – похвалила я Криса, когда до него дошло, в чем прикол. – А теперь закрепим – "держи пять"!
Звонкий хлопок соединил наши ладони.
– Круто? – довольно спросила я сияющего, как начищенный самовар Котенка.
– А то! – весело отозвался он.
– И это "леди"? – саркастически усмехнулась Мирка, оказывается, наблюдавшая за нами уже давно.
– Я вот тоже сомневаться начал, – подхватил Азель.
– Я не поняла, ты за нее или против меня? – уперла я руки в бока, нечаянно дернув за уздечку сильнее, чем надо было, на что моя лошадка удивленно фыркнула и обернулась.
– Сама-то поняла, чего спросила? – заржал Азель.
Остальные, переключившие внимание на нас, подхватили. Ах, какая солидарность.
– Нет! Ты уж от ответа не увиливай! – выбрала я его одного в жертву.
– Я – сам по себе! – хохотнул он и пришпорил своего коня, чтобы я не могла его догнать.
– Крис! Подержи, – я сорвала с головы венок и бросила Котенку, который его ловко поймал и нахлобучил себе на голову.
Азель обернулся, увидел и нахмурился. А мелкий демонстративно показал ему язык, пафосно произнеся:
– Теперь я – Бог Осени, падайте ниц!
– Ща я подъеду, и ты упадешь, – улыбнулся Азель своей знаменитой улыбочкой-оскалом.
Крис оглянулся, но видно, вспомнив, что братишка уехал вперед, быстренько взял себя в руки:
– А мы с Аней с тобой справимся!
– А без Ани, слабо?
– Азель! – шикнула я. – Опять на "слабо" разводишь? Не слушай его, Крис! Я ему сама сейчас навешаю, за нас обоих!
– Навешала одна такая, – хохотнул демон. – Давай наперегонки, кто быстрее до Школы?
– Легко! – задорно отозвалась я.
Да куда там... он сначала рванул вперед, пришпорив коня, а затем притормозил и начал меня подначивать. А я, во-первых, не так уж хорошо держалась в седле, по сравнению с ним, а во-вторых, мои «верхние 90» меня напрягали, все равно, что при пробежке на уроке физ-ры. Надо было что-нибудь утягивающее надеть, а потом уже с демоном связываться. Он выиграл и получил еще полное моральное удовлетворение, всласть поизмывавшись над моей проблемой.
Остальные остались далеко позади. А мэтр, как я и предполагала, встречал у ворот...
А вечером мэтр посетил наш у Беседку, молча постояв в дверях. Когда я его увидела, причем все как-то вдруг притихли и веселье сошло на нет, мне вспомнилась песня:
Повесил свой сюртук на спинку стула музыкант,
Расправил нервною рукой на шее чёрный бант.
Подойди скорей поближе, чтобы лучше слышать,
Если ты ещё не слишком пьян,
О несчастных и счастливых, о добре и зле,
О лютой ненависти и святой любви.
Что творится, что творилось на твоей земле -
Всё в этой музыке ты только улови... (16*)
Я смотрела на Солитэра, но его лицо было непроницаемо, а когда я закончила, он послал мне ментальное: «Спасибо!» и молча вышел.
Я не поняла, за что "спасибо". Вот уж точно, человек-загадка...
***
...Портрет Сандриэля переместился на «Доску Позора». Интересно, что почти два года подряд он красовался на доске лучших учеников Школы. Теперь на его месте висели гномьи портреты тех второкурсников, с которыми Аня спорила в библиотеке, призывая их к тому, чтобы придумали, как с полной отдачей использовать Силы Природы.
...С Сандриэлем что-то происходило – сначала он пытался делать вид, что Аня ему безразлична, потом искал встреч. Даже пару раз пытался, несмотря на сопротивление девушки, зажать ее в укромном месте, но проклятые асурьи браслеты с сиреневыми камнями отшвыривали его в сторону от невесты под насмешливым взглядом ее серых глаз...
***(АНЯ)
Я прогуливалась по берегу небольшой речушки, протекающей неподалеку от Школы. Сегодня стояла шикарная погода, вновь потеплело, и все эльфы куда-то подевались – в коридорах царила непривычная тишина.
Оборотни старших курсов были на полевых занятиях. Вероника уговорила меня пойти посмотреть, как занимаются ребята (у девушек сегодня занятия уже кончились). На самом деле ей просто хотелось перехватить Роволкона и сбежать с ним куда-нибудь, пока друзья-третьекурсники не уговорили Волка на другие авантюры.
Я сдалась, захватила книгу и пошла с Вероникой на полигон. К слову сказать, там было на что посмотреть. Даже между девушками, обмен боевыми заклинаниями и выставляемые в ответ щиты, отбивающие атаку, вызывали у меня завистливые вздохи. Мы с Вероникой были на Лечебном Отделении, и занятия по боевой магии (да и то виде факультатива) в программе обучения начинались лишь со второго курса.
Спровадив подружку Роволкону, я уселась на берегу реки на поваленное ветром трухлявое внутри дерево, нагретое скупым по-осеннему солнышком.
Из задумчивости (я уже давно сделала задание) меня вывела ожившая Бабочка.
...В тот вечер, когда я так опрометчиво стала невестой Сандриэля, а потом, в слепом отчаянии, спьяну, целовалась с Азелем и была наконец-то уведена Вероникой спать, нахальная Бабочка стала жить своей жизнью.
Мало того, я больно, до крови, укололась острой булавкой заколки, вытаскивая ее из кармана, так та еще обиженно (и, кажется, нарочно), взлетев, хлестнула меня крылышком по щеке. Нежное голубое крылышко приложилось к моему лицу, словно хорошая пощечина. Я обалдела от такой наглости и попыталась поймать нахалку, но не тут-то было! Вероника смеялась до слез, сползая с кровати, и сопровождала мои безуспешные попытки ехидными комментариями.
Утомившись от бесплотных попыток, я завалилась спать – Бабочка уселась на потолок и, наверное, про себя ухмылялась...
Проснувшись среди ночи с больной головой, я вдруг почувствовала легкое дуновение ветерка, словно кто-то обмахивает меня веером. Я блаженно потянулась, а потом, услышав мерное дыхание Вероники на соседней кровати, с опаской приоткрыла ресницы.
В сумеречном свете предрассветной дымки надо мной вилась голубая бабочка, пытаясь облегчить состояние.
– Спасибо, – прошептала я. – Но все равно болит... Что ты еще можешь? – без особой надежды спросила я вслух.
Бабочка опустилась мне на пульсирующий висок, и... боль прошла.
Я протянула руку – Бабочка доверчиво перебралась на мою ладошку и замерла, превратившись в заколку...
...Голубые крылышки переливались на солнце.
– Пойдем, прогуляемся, – предложила я, и Бабочка послушно полетела вдоль речки впереди...
У изящно склонившейся над водой ивы, тонкие длинные ветви которой плавно покачивало течением, живописно расположилась компания эльфов.
На узком длинном мостике, уходящем далеко в реку, сидели три девушки – эльфийки и, спустив с мостика ноги, болтали босыми ступнями в прохладной воде.
Над ними стоял парень, что-то рассказывая, а они кокетливо хихикали.
На толстом стволе самой ивы, под сенью ее листвы и чуть дальше, на берегу, полулежали и сидели прекрасные представители жителей Светлого Леса в светлых одеждах.
Тихий смех, похожий на звон мелодичных колокольчиков, чарующий звук грустной лирической песни на эльфийском наречии, позы, полные неги – такая идеалистическая гармония... (Хм... Ангелы на привале...)
Я остановилась, и Бабочка, вернувшись, удивленно заметалась передо мной.
Я увидела среди этой компании Сандриэля, голова которого покоилась на коленях Анабэль. Эльфийка что-то шептала ему, периодически прерывая пение (впрочем, от этого остальной хор не страдал, и очарование от эльфийской мелодии не прерывалось). Анабэль перебирала светлые пряди волос Сандриэля, заплетая их в тонкие косички...
Кажется, у меня случилось острое отделение желчи, потому что в животе вдруг сделалось очень горячо, я вспыхнула: "Да как она смеет дотрагиваться до моего жениха?!"Впрочем, внутренний голос тут же ехидно поинтересовался: "Разве не ты посылала своего жениха подальше, советуя найти подружку по его образу и подобию, такую же остроухую? – вот, страдающая давней любовью эльфийка и подвернулась..."
"Аргумент", – пришлось признать. Ведь Сандриэль не ждал, что я увижу их здесь (на этом клановом "междусобойчике"), где собрались представители только одной расы. Значит, это не для того, чтобы я изошла от ревности, а что-то более глубокое. Сандриэль ведь вынужден был связать себя со мной дурацким Обрядом, который не предполагал вовсе заключения Брачного союза в будущем. И, честно сказать, я понимала, что проигрываю этой златовласке внешне, и, уж конечно, песни Анабэль никогда не сравнятся с моими...
Что-то предательски защипало в носу. Я сморщилась и заставила себя повернуть обратно, и, стараясь ступать как можно тише, попятилась назад, прячась за кустами, росшими вдоль берега реки. Хорошо, что наступившая осень раскрасила яркими цветами увядающие листья, и мое, зеленое с красным, платье не очень выделялось, мелькая среди буйства красок прибрежной растительности.
Ну почему стало так больно? Что же на самом деле я чувствовала к этому божественно красивому, но сволочному парню?
Я резво бежала к Школе, подобрав подол длинного платья и придерживая другой рукой книгу. Злые отчаянные слезы размазывались по щекам, застилали глаза, слепя.
У ворот я чуть не шлепнулась, выронив учебник и, наконец, опомнилась. Привратник удивленно глядел на меня, растрепанную, заплаканную, и, кажется, собрался подняться, выяснить, в чем дело. Я мотнула головой, вытирая слезы, и пытаясь одновременно пригладить растрепавшиеся на бегу волосы:
– Все в порядке! Это я так, о своем, о девичьем, – бросила я, проходя в ворота.
Привратник покачал головой, проводив меня укоризненным взглядом.
Я уже подходила к боковому входу в здание, когда вспомнила о куда-то запропастившейся Бабочке. Неужели эта быстрокрылая голубая красавица отстала? Не может быть! Или она больше не нуждалась в старой хозяйке?
Мне стало еще горше, и я побрела к себе, шмыгая носом, решив побыть наедине со своими мыслями, и новая волна слез была уже на подступах к глазам...
***
Златовласая Анабэль не знала, о чем думал Сандриэль, но очень надеялась, что о ней. Купленная в городе краска для волос, оказалась удачной – ее волосы теперь стали в большей степени золотистыми, чем рыжими. Сандриэль, ради которого, собственно все и затевалось, сделал комплимент... Несколько дней ходивший каким-то расстроенным, он, кажется, вновь начал оживать и участвовать в жизни соплеменников, державшихся особняком от остальных.
Сандриэль, эта голубоглазая мечта, улыбался ей, как умел улыбаться только он, глядя в глаза, отчего сердечко Анабэль предвкушающее замирало, когда эльфийка вспоминала какие-то забавные истории, пытаясь вернуть его мысли к тому времени, когда они были вместе. И еще всякие разные истории, что происходили в стенах Школы за предыдущие годы.
Розалина немного ревниво косилась на подругу, воркующую с синеглазым парнем. Она первой увидела голубокрылую бабочку (не водившуюся в здешних местах), которая, не побоявшись большого скопления эльфов, подлетела сразу к Сандриэлю.
– Смотрите! Какая красивая! – восхитилась Розалина, пытаясь накрыть ладонями ловко увернувшегося мотылька.
Сандриэль лениво приоткрыл глаза и, вдруг, резко сел. Анабэль еле успела отклониться, чтобы не стукнуться с ним лбами.
– Ты что, Риль? – недоплетенные прядки очередной косички выскользнули из рук удивленной эльфийки.
Сандриэль поднялся на ноги, мягко отстранив ничего не понимающую девушку, и внимательно огляделся по сторонам, словно ожидая что-то увидеть.
Аня в это время уже улепетывала со всех ног, подальше от расстроившей непостоянное девичье сердце, нерадостной для нее картины.
«Аня!» – мысленно простонал Сандриэль.
Бабочка укоризненно помелькала крылышками у него перед лицом и полетела в сторону Школы.
– Предательница! – прошипел Сандриэль вслед голубокрылому мотыльку.
***
Ближе к вечеру Сандриэль, в сопровождении златовласок, весело щебетавших рядом, завалился в Беседку.
Азалекс сидел рядом с Аней, фривольно приобняв ее хвостом. Аня забавлялась с черной кисточкой на кончике этого хвоста. Темный полу-эльф с хитрой улыбкой наблюдал за безуспешными попытками поймать кисточку – она все время проскальзывала между пальцами девушки, хватающей лишь воздух.
Азалекс считал до "тысячи". Счет перевалил уже за "восемьсот", а Ане еще ни разу не удалось удержать черные волоски, щекотавшие ладошку, и она чувствовала, что проигрывает. А ставкой было исполнение желания.
Судя по гадко улыбающейся физиономии демона, он и не сомневался в том, кто будет выполнять его желание.
Проходя мимо увлеченных Ани и Азалекса, Сандриэль сделал вид, будто только что заметил девушку с голубой заколкой в волосах. Эльф небрежно-холодно кивнул в знак приветствия. Пряча глаза, Аня так же безразлично склонила голову в ответном приветствии.
***(АНЯ)
Весь вечер я пыталась заставить себя веселиться (после того, как просидела в ванной с примочками на распухших от слез веках), но в глубине души все продолжала рыдать, ревнуя Сандриэля к эльфийке. Хорошо, что Азель оказался сегодня здесь, и я хоть чуточку отвлеклась от грустных переживаний, поддавшись на подначку демона с исполнением желания.
...– Никто и не сомневается в том, что ты самый умный, – донесся до меня обрывок фразы Анабэль, преданно заглядывающей Сандриэлю в глаза. Я покосилась на вошедших – эльф самодовольно улыбался, и от злости я тихо пробормотала:
– Когда девушка говорит, что ты самый умный – значит, другого такого дурака ей уже не найти.
Эльфийка вспыхнула, но все же, сделав над собой усилие не разозлиться, изобразила на лице удивление, парировав:
– Кто здесь?
Те, кто оказался рядом и слышали нас, начали хихикать.
– Это слуховые галлюцинации, – усмехнулась я, вновь поворачиваясь к Азелю.
– Девятьсот девяносто восемь, девятьсот девяносто девять, тысяча! Все!!! – торжествующе возопил он. – Ты проиграла!!!
– Ты мухлевал! – попыталась я возразить.
– А вот и нет, – обиженно надулся демон.
– А вот и да!
– Зрительная галлюцинация? – ехидно поинтересовалась Розалинэль, вступаясь за подругу – эльфийку.
– Ага! – согласилась я и, встретившись взглядом с Сандриэлем, поняла – он знает, что я видела его сегодня с Анабэль. Опять больно царапнуло в груди.
– Ань, спой, – подошла Вероника. – Я уже утомилась сегодня, да и ребята устали. Оборотни, игравшие до этого, отложили инструменты и «смачивали» горло.
– Ну вот, опять нет повода не выпить, – облизнулся оборотень Лам, ему все же удалось протащить выпивку в Школу.
Азеля кто-то позвал на улицу, и он шепнул, поднимаясь:
– За тобой должок!
– Угу, – уныло согласилась я, взяв в руки гитару Лама.
Я взглянула на Сандриэля, приобнявшего Анабэль, и, пробежавшись пальцами по струнам, глубоко вздохнула:
А напоследок я скажу:
"Прощай, любить не обязуйся,"
С ума схожу иль восхожу
К высокой степени безумства...
Как ты любил – ты пригубил
Погибели, – не в этом дело...
Как ты любил – ты погубил,
Но... погубил так неумело...
Работу малую висок
Еще вершит, но пали руки,
И стайкою, наискосок,
Уходят запахи и звуки...
Как ты любил – ты пригубил
Погибели – не в этом дело...
Как ты любил – ты погубил,
