Текст книги "Все люди, как люди. Книга 1 (СИ)"

Автор книги: Яна Павлова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

Глава 10

Управляющий пошел выяснить, что надо французам и вернулся с безрадостными вестями.

–Говорят, на постой к нам определяются, – Андрей, промокший насквозь, встряхивался как собака, – цельный дивизион с конями и пушками. Я их охфицеров в левое крыло направил, а солдаты палатки ставят. Главный их сказал, что мародерствовать не будут, а фуража и довольствия у них своего вдосталь и ежели нам чего надо, так они дадут.

– Догонят и еще дадут, – пробормотала я, и вслух добавила. – Нам от этих ...хранцузов ничего не надо. Андрей, а как ты их понял, они говорили по-русски?

–Какое там, – махнул рукой управляющий, – наш Платон Яковлевич переводил, а собака Долгопоцкий у них уже служит. Степан там за ними присматривает, так что не извольте беспокоиться.

Я хотела уточнить, кто такой собака Долгопоцкий, да вовремя остановилась.

Поблагодарила управляющего и пошла к себе. Гроза бушевала с безумной силой, и в комнату, беспрерывно крестясь вбежала Марфуша.

–Барышня, можно я у тебя побуду, страх-то какой!

–Оставайся, Марфуша, ляжем с тобой вместе. А почему ты вдруг меня барышней назвала? – я еще удивилась, что Андрей ко мне на "вы" обратился и моих распоряжений спросил, а тут и Марфуша туда же.

Девушка уставилась на меня непонимающим взглядом и я сочла необходимым пояснить.

–Война идет, все условности по боку, Марфуша. И не удивляйся ничему. Страшные времена наступили не до манер теперь. Так с чего я барышня-то?

–А то как же? Барин же тебя главной оставил, так все говорят. А кто ж как не ты? Все ж таки ты воспитанница барыни и племянница барину, хоть и не родная.

Вот тебе и подарок, еще и главная я теперь. Ведь стоило кому-то сказать и все подхватили, даже управляющий.

Под утро, чувствуя, что задыхаюсь от крепкого девичьего пота, я осторожно, стараясь не потревожить сладко спящую Марфушу, поднялась и вышла на крыльцо. Над парком вставала заря, пахло дымом от деревенских печей и сыростью с реки. Тишину нарушало звонкое пение птиц. И эта пастораль так не вязалась ни со вчерашней бурей, ни с войной, ни с пришедшими в поместье французами. Только страшная, красная комета висевшая в светлеющем небе напоминала о беде.

–Доброе утро, мадемуазель, – я непроизвольно вздрогнула.

Непонятным образом я прекрасно понимала французский язык и свободно могла на нем изъясняться.

–Ничего доброго я не нахожу, – хмуро ответила я и собралась уйти в дом.

–Позвольте представиться, – не обращая внимания на мои неприветливые слова продолжил француз, – Майор Жан-Поль Де Бельмонтр...

Я засмеялась, а как было удержаться? Прямо Бельмондо, вот только на известного актера он был не похож. Немного выше меня, широк в плечах и узок в талии, хотя может такое впечатление создавал мундир – синий доломан, расшитый красными шнурами. Узкое, смуглое лицо с выдающимся носом и черные, даже зрачков не видно, глаза.

–Простите, мадемуазель, чем так рассмешило вас мое имя?

–Ничем, – ответила я, потом осознав, что всё-таки надо думать не только о себе, и не злить офицера добавила. – Меня зовут Акулина Невская, я незаконнорожденная дочь сводной сестры князя Ланевского и конюха.

Шокировать этого Де Бельмондо не удалось, он улыбнулся и глаза его сверкнули как агаты

–Но от этого вы не менее прекрасны, мадемуазель Николь.

Черт бы его побрал, это же надо так красиво перевернуть имя. Я пыталась его ненавидеть, но не получалось. Может, потому что до сих пор не воспринимала происходящие как реальность, а может потому, что трудно ненавидеть человека, который ни тебе, ни твоим близким ничего плохого не сделал?

–Оставьте свои комплименты для молоденьких девушек, – ох, твою ж дивизию, опять забыла, что я и есть молоденькая девушка, – благородного происхождения! – выкрутилась я, а француз улыбнулся и лицо его пришло в движение, и было что-то неуловимое, притягательное в этом несимпатичном лице.

–Прошу простить меня, мадемуазель, мне необходимо отбыть на утреннее построение. Было приятно познакомиться с вами. Если возникнут неприятности, или нужна будет помощь смело обращайтесь ко мне.

Он щелкнул начищенными до блеска сапогами "а-ля Суворов", нацепил шапку с идиотским красным пером и ушел. А я решила прогуляться по парку, вышла к реке, которая лениво катила прозрачные волны. А когда вернулась к дому услышала крики на заднем дворе. Пройдя быстрым шагом анфиладу комнат я спустилась по ступенькам и увидила такую картину. Управляющий стоял широко расставив ноги и что-то говорил стоящей перед ним женщине.

–Что здесь происходит? – громко спросила я, на ходу вживаясь в роль барышни и главной по поместью. Я не хотела, ребята, вы сами напросились.

Женщина бросилась ко мне, упала на колени.

– Прошу, пани, благам че, помогите…, – мешая русские слова с польскими, женщина схватила меня за руку и принялась целовать, прижимаясь к ней пылающим лбом.

Женщина была крупная с льняными волосами и нежным, будто акварельным лицом, одета в синий сарафан простого покроя, но он удивительным образом сидел на ней как изысканное платье. Я обратила внимание на то, что руки женщины были красными, распухшими, они никак не вязались с её нежным, прекрасным лицом. Женщина продолжала быстро говорить, показывая на ворота в лес, но среди её пшешканья я разбирала только "млода госпидини" и "помогите". Мое внезапное овладение языками куда-то отлучилось и по-польски я не понимала.

–Андрей, что случилось, – обратилась я к управляющему, поднимая женщину.

–Дочка у неё пропала, говорит вечёр, перед самой грозой они с ней белье на речке полоскали, – так вот почему у нее такие руки – она прачка, поняла я, – а когда загромыхало, щенок Агнешкин испугался и убежал, а она за тем щенком побёгла. Ядвига пока белье собрала, да домой добралась уже ливень полил. Агнешка не пришла домой. А тут сами знаете, что началось, – Андрей тяжело перекрестился. – Ну, а уж поутру прошли мужики всю округу – ничего. Ядвига просит вас в лес сходить, говорит, что все боятся...

"Понятное дело, все боятся, а мне чего бояться-то, – про себя усмехнулась я, – я там и так почти каждый день гуляю" .

–Сколько лет ребенку?

–Осием лят, – сложив натруженные руки у груди всхлипнула Ядвига.

–Хорошо, – решительно сказала я, – я пойду в лес.

Ядвига опять бухнулась на колени.

–Так, падать передо мной прекратить, – жестко сказала я, – я вам не царь государь. Панику отставить. Ядвига, иди домой, выпей валерьянки, – Андрей заикал. На крыльце появилась кухарка. – Тетя Степанида, забери женщину, чаю пусть выпьет, ромашкового, если валерьянки нет, и проводи её потом домой. Так, дальше, – потерла переносицу, – Андрей, сходи к французу, попроси зайти в кабинет, я поговорю с ним. И организуй мужиков, пусть вдоль реки пройдут, посмотрят тщательно.

Тут я заметила Степана и того самого мужика, который натравил на меня селян в день моего здесь явления народу. Он с опаской на меня косился, но видимо весть о том, что я теперь за барыню уже облетела деревню.

–Степан, – продолжила я раздавать указания, – оседлай Звездочку, я поеду на ней. А ты, Федот, пройди по домам, поспрашивай народ, может кто-то что-нибудь видел подозрительное. Доложишь потом лично мне. Вопросы?

Вопросов не было. Слегка обалдевшие мужики вылупились на меня в лучших традициях слесаря-интеллигента из "Двенадцати стульев".

–Тогда выполняйте.

Через пятнадцать минут в кабинет зашел Жан-Поль Де Бельмонтр.

–Чем могу быть полезен? – без тени улыбки спросил он.

–В деревне пропала девочка, Агнешка, восьми лет. Господин Де Бельмонтр я прошу вашего содействия в поисках. Проверьте, пожалуйста, ваших солдат, – я замолчала, страшно было произносить предположение, но я собралась и сказала, – могло произойти непотребное. Мне неприятно об этом говорить, но мог иметь случай насилия.

–Я проверю лично, – кивнул офицер. – И если таковое злодейство имело место быть приму самые жесткие меры. Поверьте, коль скоро выяснится, что виноват кто-то из моих солдат или офицеров… Ему не будет снисхождения.

– Повесите? – тихо спросила я.

Майор пожал плечами.

– Или расстреляю. Для такого ни пули, ни веревки не жаль...

В комнату просунулась голова Степана.

–Акулина, Звездочка готова.

–Спасибо, Степан, – поблагодарила я конюха, – я переоденусь и поеду.

–Позвольте поинтересоваться, далеко ли вы собираетесь ехать?

Глава 11

Жан-Поль внимательно на меня смотрел, но во мне сегодня проснулся руководитель высшего звена и смутить молодую с виду девушку было нелегко.

–А вы с какой целью интересуетесь? Боитесь, что я окажусь шпионкой и выдам расположение ваших пушек? Так вот, спешу вас заверить – это не так. Нашим войскам ваши пушки пока до лампочки, – выдала я, вспомнила, что лампочек еще нет и добавила, – простите, мой французский не слишком хорош, я имела в виду – по барабану.

–Вы поражаете меня, мадемуазель. Я не очень понял о чем вы, но нам говорили, что русские барышни сидят в высоких теремах, их до свадьбы из комнаты не выпускают. Они не умеют ни читать, ни писать, крайне застенчивы..., но вы опровергаете все эти утверждения.

–Так то барышни, – хмыкнула я. – Так вы, господин Бельмондо, тьфу ты, черт, господин Бельмонтр, опросите своих людей? Я на вас рассчитываю.

–Я немедленно дам указания, – кивнул офицер, немного обалдев от моей речи, представляю князя и княгиню – они бы в обмороке были, наверное. – И все же скажите, далеко ли вы собрались ехать на лошади?

–В лес, – ответила я, – вы же заметили странный забор?

–О, да! Я спрашивал у вашего управляющего и врача, но они только опускали глаза и что-то такое говорили, совсем несуразное.

–И тем не менее в это "несуразное" придется поверить. В лесу происходят странные вещи, я не могу объяснить их с научной точки зрения, но там часто пропадают люди, а иногда наоборот появляются странные личности.

"Типа тебя, – пропищала моя ехидна, – ты с ним поосторожней. Француз не дурак, а ты разошлась, Акулинушка – то лампочки у тебя, то чертыхаешься аки гусар".

–Мадемуазель Николь, позвольте вас сопровождать. Я не могу допустить, чтобы молодая девушка поехала на поиски одна.

Ну, и что с ним делать? Ведь всё равно попрется. Я это ясно видела по его сведенным бровям и выразительному носу.

–Поехали, – пожала плечами, – я только переоденусь.

Я надела свои брюки, спортивные туфли, в шкафу нашла простую рубашку, подвязала её поясом от платья. Марфуша смотрела на меня с открытым ртом.

–Марфуша, так надо. Это маскировка, поняла? – девушка еще шире открыла рот. – Чтобы никто не понял, что я барышня.

–А-а-а, – протянула Марфуша, – тогда еще картуз нужен. Давайте я у молодого барина поищу.

Вот в таком виде я и предстала перед французом. Надо отдать ему должное, если он и был поражен, то вида не подал. Степан открыл ворота и мы проехав небольшую поляну въехали в лес. Я пыталась вспомнить, проходила ли я здесь, когда встретилась с берегиней-матерью Акулины, или все-таки, это мне приснилось.

–И, правда, странный лес, – тихо сказал Жан-Поль, – такой мрачный, густой, а между деревьями нет травы, мох только. И птицы не поют.

–Точно, – выдохнула я, – и смотрите сколько грибов, а на поляне было полно земляники.

Мы ехали по практически заросшей дороге, внимательно смотря по сторонам. Вдруг мне показалось, что что-то мелькнуло между деревьев.

–Вы видели? – прошептала я, Жан-Поль помотал головой, хорошо что хоть шапку свою со страусиным пером не напялил, надел скромный кивер со скрещенными пушками и небольшим красным помпоном.

И тут раздалось:

Со восточной со сторонушки Подывалися да ветры буйные Со громами да со гремучими. С моленьями да со палючими; Пала, пала с небеси звезда Все на батюшкину на могилушку... Расшиби-ка ты, громова стрела, Еще матушку да мать – сыру землю!

Мама дорогая! Ужас сковал меня так, что я не могла пошевелить ни ногой, ни рукой, только волосы на голове шевелились сами собой. Поперек дороги двигалась процессия в белых саванах, это были женщины, я различила длинные волосы и они несли на плечах небольшой, как бы точнее сказать, помост что ли, а на нем лежала девочка. Я встряхнулась как собака, посмотрела на Бельмондо, он был заворожен зрелищем и выглядел как статуя Командора, даже наши лошади замерли как вкопанные.

–Эй, уважаемые, – глотая комок в горле крикнула я, – что это вы тут делаете?

Реакции никакой, процессия продолжала медленно углубляться в лес. "Ты же смелая, ты с парашютом прыгала, ты волку лапу из капкана вытащила, так что ты дрейфишь перед какими-то тетками?", – внушала я себе. Тронула поводья, но Звездочка не пошла. Ах ты ж..., так твою и разтак, перманганат тебе в марганец! Спрыгнула с лошади и решительно направилась к странной процессии. Насчитала шесть женщин, несших "помост" и еще одна шла впереди. Я обогнула пару деревьев, встала на их пути.

–Вот так встреча, берегиня Полина, – страх прошел уступив место злости, – детей, значит, воруем?

–Уйди, Анна, не вмешивайся, – прошипела женщина, её глаза были затуманены, и все лицо выглядело неживым.

–Щ-щ-щас тебе, – также прошипела я в ответ, – в то не вмешивайся, в это. Да пошла ты. Ты кого от кого тут бережешь-то?

–Ты не понимаешь...

–А мне и понимать не надо! – вызверилась я, как на начальника сборочного цеха, задерживающего выпуск уникального пресса усилием 16500 тонна-сил. Ох, и пришлось мне тогда улыбаться и хвостом мести перед китайскими товарищами за ту задержку. – Девочка жива?

Не дожидаясь ответа я решительно подошла к помосту, женщины продолжали тянуть свою страшную песню и как будто не видели меня.

Развались-кося ты, мать-земля, Что на все четыре стороны! Скройся-ко да гробова доска, Распахнитеся да белы саваны! Отвалитеся да ручки белы От ретива от сердечушка.

–Ща я вам распахну, оторву да вставлю, – прорычала я, трогая руку девочки. Слава Богу, она была теплой, и я даже нащупала слабый пульс.

–Не смей, – Полина схватила меня за руку, но я легко освободилась и повернувшись к берегине, оскалилась.

–А то что? Нарушится ход истории?

–Я скажу, – грустно сказала Полина, – девочка эта утонет на следующей неделе, а потому похоронят её не кладбище, а в поле, потому что темный народ верит, что утопленники приносят несчастья и душа её не будет знать покоя. Я забрала её себе, она пройдет обряд посвящения и будет жить с нами.

–А если я не допущу того, чтобы она утонула? – сбавила я тон, вспоминая те крохи знаний, которые осели в моей голове из прочитанной в ранней юности истории славян, их верований и обрядов. Но в голове возникали лишь дикие сцены жертвоприношений из фильма Мела Гибсона "Апокалипсис".

–И ты готова взять на себя такой груз ответственности? – спросила Полина – Не хочешь узнать, чем может обернуться для тебя такой поступок?

– Ох, лютики-цветочки, сколько этой ответственности всю жизнь лежало на моих плечах, мама не горюй, еще немного я выдержу, – усмехнулась я. – Так что – да! Я готова, Полина, и ответь ты мне, пожалуйста, есть вероятность, что я вернусь домой? И как это сделать?

–Вероятность есть всегда, – проговорила она тихо и печально, – а как это сделать мне не ведомо. А теперь забирай девочку и уезжайте из леса, твой кавалер скоро придет в себя, скажи ему, что девочка заблудилась.

–Разберусь, – хмуро отозвалась я. – Полина, а ты сама живая? А эти женщины?

–Слишком много вопросов, Анна.

Она махнула рукой, женщины опустили "помост", я подняла не такую уж легкую девочку и повернувшись пошла к так и стоявшим как изваяния лошадям. Положила Агнешку под деревом, и лишь потом похлопала по колену Бельмондо, про себя и не могла называть его по-другому.

–Господин Де Бельмонрт, смотрите! – заорала во весь голос. Бедный француз чуть с лошади не свалился.

–А? Что? Николь, смотрите, там кто-то лежит! – заорал в ответ капитан Очевидность.

Глава 12

Жан-Поль мгновенно соскочил с лошади и рванул к дереву, радостно прокричав.

–Мадемуазель Николь, она жива, девочка жива!

Он легко поднял ребенка, Агнешка дышала спокойно, она просто спала. На таком же, как у матери нежном и прекрасном лице, светилась загадочная улыбка "Джоконды". Обратно мы добрались быстро, пустив лошадей в галоп. Я сама открыла калитку, а потом и ворота, чтобы Бельмондо мог ввести внутрь лошадей. Не успела удивиться тому, что Степан нас не ждет возле ворот как из дома выскочила Марфуша и с криком бросилась к нам.

–Там, в деревне, хотят бабку-травницу сжечь. И наши дворовые туда ж побёгли.

–Да чтоб им весело жилось, паразитам, – высказалась я. – Чем им бабуля не угодила?

–Так Гаврила вроде видел, что Агнешка к ней в избу забежала...

–Марфа возьми девочку, мы нашли её в лесу, позови Степаниду и глаз с неё не спускайте! – грозно приказала я, Марфуша приняла ребенка от француза и резво поскакала назад в дом, я спросила вдогонку. – Где дом травницы?

–А то вы не знаете? – удивилась девушка.

–Марфа, отвечай когда спрашиваю. Не помню я, контузия еще не прошла.

–Скажете тоже – дом, – хмыкнула девушка, – избенка покосившееся в конце деревни.

Я повернулась к Бельмондо.

– У нас новая беда, крестьяне решили, что к пропаже ребенка имеет отношение местная травница и собираются сжечь её избушку.

–О! Это самосуд, да еще и без оснований. Мы нашли ребенка. Что вы намерены делать, мадемуазель Николь?

–Остановить их! – отозвалась я, запрыгивая опять на Звездочку.

–Я с вами, мадемуазель!

От этого "мадемуазель" меня прямо корежило, от так долго его произносил, хотелось сказать:"Короче, Склифосовский". Между тем уже начало темнеть и в сиреневых сумерках все стало расплывчатым, а от красной звезды в небе исходило особо зловещее сияние. Проскакав липовую аллею и несколько полей мы въехали в деревню. Пламя было заметно издали, я стукнула пятками по бокам Звездочки и лошадь понеслась еще быстрей. Мужики и женщины стояли полукольцом вокруг хижины и смотрели, как огонь начинает лизать стены.

–А ну, тушите огонь! – что было сил гаркнула я.

Реакция ноль. Мрачные лица селян повернулись ко мне.

–Я кому говорю, паразиты чертовы, танкер вам в зад! Агнешка нашлась! Тушите огонь, а то сейчас у меня сами туда прыгать будете! Я вам устрою соревнования – кто выше прыгнет!

Из хижины раздался крик. Я рванулась в избе, но была отброшена крепкой рукой Бельмондо. Он скинул с головы кивер и накрывшись у кого-то отобранной дерюгой распахнув дверь вошел в поваливший оттуда сизый дым. Я обернулась к толпе, оскалилась и заорала так, как только позволяли легкие.

–Тушите гады! Бегом за ведрами, лопатами, быстро!

Мужики заметались, бабы завыли. А из дверей пританцовывая выскочил Жан-Поль с травницей на руках. Отбежав от полыхающего уже вовсю дома он положил женщину на траву и стащил с себя дымящиеся сапоги. Я обернулась на топот и увидела, что прискакал в сопровождении отряда солдат Платон Яковлевич. Пожар потушили, мужики разошлись по домам: так же молча, даже не оглядываясь на обугленную избу. Словно и не они поджигали. Я рассмотрела в толпе Андрея и прищурив щипавшие от гари глаза прошипела.

–Это что за самоуправство, а? Как ты мог допустить такое...,– я не могла подобрать доступных для понимания управляющим слов, – варварство!

–Так, барышня, Гаврила видел...

–Да чтобы он окосел на оба глаза, Гаврила твой. С ним я отдельно разберусь. Но ты, ты же образованный человек, управляющий! А Степан где?

–Степан их остановить пытался, так его по голове приложили, отдыхает вон, – показал он рукой за плетень.

–Организуй повозку, и доставь бабулю и Степана в дом.

–Со знахаркой всё будет хорошо, – подошел ко Платон Яковлевич, – а француз ожег ступней получил, но и это не страшно, повязочку наложим с карболовой кислотой, а каков герой этот Де Бельмонтр, а Акулина Савельевна?

–Я Савельевна? – удивилась я.

–А то как же, – кивнул доктор, – дедушка ваш Савелием величался, так и записали.

–Ну, да, – хмуро согласилась я. – Платон Яковлевич, а что Степан? Сильно его ударили.

–Прилично досталось вашему конюху, но у него голова крепкая, уже и сознание пришел. Обошлось все, слава Богу.

Когда вернулись в дом бедная Марфуша пришла в ужас от моего вида. Они со Степанидой устроили бабулю, имя которой было Марта. А потом наполнили барскую ванну. О, я испытала истинное блаженство. Марфуша вымыла мои волосы, сполоснула их крапивным отваром, потом я с наслаждением надела чистую рубашку и домашний капот. Уже начало рассветать, но я решила пройти на "французскую" половину поблагодарить майора за спасение бабули-знахарки.

Прошла в левое крыло, толкнула дверь, чтобы попасть в гостевой салон, откуда уже доносился запах кофе.

– Господин… ,– начала я

И осеклась, майор был не один, в комнате находился и Платон Яковлевич, они сидели за маленьким круглым столиком у высокого окна. Француз мгновенно вскочил, склонив голову в поклоне. Майор и доктор тоже успели умыться и переодеться.

– Мадемуазель Николь

, – Жан-Поль уставился на меня блестящими глазами, – несмотря на столь бурные вечер и ночь, позвольте пожелать вам доброго утра и выразить восхищение вашей храбростью. Редкая девица, столкнувшись с подобными обстоятельствами, проявила бы вашу стойкость духа…

–Я тоже хотела выразить вам благодарность. Вы являетесь офицером вражеской нам армии, но тем не менее проявили благородство и изрядную смелость, спасая старую, ни в чем неповинную женщину...

Он вдруг сделав два шага вперед, взял мою руку и поднес к губам. И я с ужасом поняла, что еще чуть-чуть и у меня польются слезу. Господи, да я последний раз проронила слезинку, когда внук поздравлял меня с шестидесятилетием. Чтобы спрятать лицо, по русской традиции, откуда-то четко прорисовавшейся в моей голове, поцеловала француза в голову. От его затылка пахло пудрой и...тройным одеколоном, я помнила этот запах. Мой папа после бритья всегда пользовался тройным одеколоном и от него пахло так же – смесью лимона, бергамота и розмарина

– Вы устали, – вздрогнув от моего внезапного жеста, негромко сказал Жан-Поль. – Вам необходимо выспаться. Но сначала, не желаете подкрепиться?

Француз широким жестом указал на столик с кофейником, тарелкой тонко порезанной холодной телятиной, хлебом и яйцами.

Я почувствовала зверский голод, а так как всех заморочек томных барышень я была лишена напрочь, то согласилась без раздумий. Платон Яковлевич придвинул еще один стул и я с удовольствием съела два вареных яйца, толстый кусок хлеба с мясом, а уж с каким удовольствием я выпила кофе, и сказать невозможно.

Доктор, подливая в кофе густых сливок, по-отечески кивал головой, рассказывая, как обработал ожоги на ногах майора и сделал повязки с лавандовым маслом. Говорили мы на французском, чтобы не смущать Де Бельмонтра.

– Чудесное средство, барышня, правда, майору придется носить сапоги на два размера больше, но до кокетства ли нынче…

Бельмондо прервал Платона Яковлевича:

– Сии детали, – сказал он, – вряд ли заинтересуют мадмуазель Николь .

В дверь постучали, мы одновременно с французом, но на разных языках сказали.

–Войдите.

Вошел управляющий и опустив глаза в пол сообщил, что пришли отец и мать Агнешки и просят отдать им ребенка.