Текст книги "Все люди, как люди. Книга 1 (СИ)"

Автор книги: Яна Павлова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

Глава 4

Я попыталась раствориться среди прислуги и слинять в свою комнату. Не получилось. Ко мне подплыла унылая гусыня в сером платье, таком же сером чепце и крепко схватила за руку.

–Акулина, а ты куда это? Барыня распорядилась, чтобы ты с гостями за столом сидела.

–Так я в туалет, – кстати, туда очень хотелось, – прошу прощенья-с, позывы организма требуют немедленного посещения удобств.

От моей куртуазной речи у серой тетки ее лошадиное лицо вытянулось еще больше. Она хлопала глазами, а я пыталась сообразить, что не так сказала, как у них тут туалет называется?

–Простите великодушно, – выдала я очередной перл, – передайте барыне, что у меня приключилась диарея, разыгрался цистит и в любую минуту может случиться блевантин. Поелику зело я спешу, опоноситься боюсь перед гостями, всенародно, так сказать...

Всё, тетку добила. Она отпустила мою руку, а я рванула в боковой коридор и тут же наткнулась на уже знакомую Марфушу.

–Акулина, а что ты пела такое? Ни одного слова не поняла, но пробрало до мурашек.

А то, это вам не квохтанье "к вам приехал, к вам приехал...", это понимать надо!

–Это, дорогая моя, гимн такой, я тебе потом объясню. А сейчас мне надо срочно переодеться к выступлению.

–Так пойдем, я тебе помогу, – радостно сказала девушка и мы бодренько поскакали в мою комнату.

Я лихорадочно пыталась вспомнить хоть что-то про туалеты в начале девятнадцатого века. Ну, почему ни у кого таких проблем не возникает? Вот попадают люди в древние времена, в другие миры и все естественные надобности у них бац! И испаряются. А у меня опять не как у людей. Уписаюсь сейчас уже.

–Марфуша, а где туалет поблизости? – спросила я девушку.

–Ты чего, Акулина? Все туалеты в твоей комнате.

Да что б тебе хорошо жилось! Точно! Раньше туалетом называли наряды, туалет – это гардеробная. Я напрягла память.

–О! Ватерклозет где, уборная, нужник!

–Так сильно прихватило? – сочувственно спросила Марфуша.

–Марфушенька-душенька, сил нет! – взмолилась я.

–Так, – кивнула она за дверь, – иди в барский, ежели мочи нет. Платье на тебе простое, авось и сама справишься.

Я толкнула дверь и забыла, зачем пришла.

–Ёперный театр... Однако!

Шикарная ванная, куча тазиков и кувшинов, кресло с откидной крышкой.

Марфуша ждала меня возле барской уборной. Мы вместе вернулись в мою комнату, меня занимали совсем не те мысли, надо было думать как адаптироваться в этом доме, а я думала о несчастных дамах в пышных платьях, как они справлялись-то? А самое поганое было то, что и мне предстояло надеть всю эту сбрую на себя.

–Акулька, а правду говорят, что ты совсем умом повредилась? – спросила Марфуша, вынимая из шкафа орудия пытки – панталоны, корсет и само платье.

–Есть немного, – кивнула, разворачивая панталоны, – Марфуша, панталоны порваны, давай другие.

–Ой, и странная же ты стала, они все с дыркой, а то как же барыням нужду справлять, – девушка дополнила слова выразительными жестами. – Давай, снимай свое платье, я тебе корсет затяну, а вот что в волосами делать-то? Давай цветочков натыкаю побольше, авось не заметят.

Марфуша болтала и болтала, а я все никак не могла понять, кто я такая.

–Марфушенька, а я не буду переодеваться, это платье мне очень нравится, – остановила я старания девушки.

–Да как же, – всплеснула Марфуша руками, – барыня осерчает. Это платье барин в прошлый раз привез, по столичной моде. Да только наша барыня такую моду оплевала и сказала, что в нигля..., нихли..., голяком в общем ходить не будет, чай не хранцуженка, это там они все безобразницы бесстыжие, а у нас порядок. Да ты её тогда уговорила тебе отдать. Еще погоди, влетит тебе за эту моду.

–Влетит, так влетит, – твердо сказала я, – нам не привыкать.

–Нам-то не привыкать, а тебе? А что как всыпят плетей из-за тебя, что тогда? Матери твоей больше нет, заступаться за нас некому.

–Не бойся, Марфуша, я заступлюсь.

Дверь распахнулась и на пороге образовалась серая гусыня.

–Акулина, гости уже расселись, пошли, – она посмотрела не меня тяжелым взглядом.

Во мне боролись два чувства, с одной стороны это было дикое любопытство, а с другой – чувство не менее дикой опасности. Победило первое. Я набросила на плечи шаль, поправила чепец и пошла за теткой.

Гости, действительно, уже сидели за столом. Одна из служанок отодвинула мне тяжелый стул и я села рядом с молодым человеком в черном фраке, белых лосинах и с тонкими усиками.

Противный Иван Иванович объявил о помолвке своей ненаглядной доченьки с Алексеем Петровичем. Наталья Николаевна вздохнула так, что декольте подпрыгнуло чуть ли не к носу, прочувствовано благословила сына и все приступили к еде.

Весь обед мой сосед нес какую-то галиматью об отличие петербургских и московских салонных вечеров. Рассказывал о балах и собраниях, о новом английском клубе в столице. И ни слова о том, где собственно говоря, мы находимся. И про Наполеона ни слова. Они не ждут войны? Из моих скудных познаний истории я точно помнила, что война 1812 годо ни для кого сюрпризом не была. Так чего же никто не говорит об этом?

–Отгадайте загадку, – намного громче, чем нужно было сказала я, обращаясь к молодому хлыщу, – что делал слон, когда пришел Наполеон?

Тишина была мне ответом. У Ивана Ивановича, что-то говорившего Наталье Николаевне так и остался открытым рот, у барыни цвет лица стал неестественно красным, а молодой барин, свет Алексей Петрович оторвался от своей Танюшки и воззрился на меня аки гневный Зевс, готовый поразить молнией неразумную.

–Что ты себе позволяешь, Акулина? – прошипел он.

–Траву ел, – как ни в чем не бывало ответила я, – когда слон пришел на поле – он ел траву. Хи-хи.

–Ха-ха-ха, отличная шутка, – засмеялся купец, – надо будет запомнить. Какая же у вас воспитанница удивительная, Наталья Николаевна. Умеет и удивить и насмешить. Это ж надо про Буанопартия так придумать, – он покачал головой. – А что, господа, скоро он нападет-то?

–Да когда бы не напал, уж отпор мы ему дадим, дальше границ не пройдет, – ответил мой сосед по столу. – Хотя я лично думаю, что не будет он на нас нападать.

"Будет! – хотелось заорать мне. – И границы пройдет, и в Москве будет, правда, сожженной". Я уже открыла рот, что бы выдать им информацию от "информбюро", но вмешалась старуха.

–Наливки у вас хороши, Наталья Николаевна, на смородине особенно. А что до Наполеона этого, так не нашего ума дело. Вот приедет Петр Алексеевич, так все столичные новости и расскажет.

Обед закончился и все дружно благодарили хозяйку, как будто это она ночь не спала и готовила все эти пироги, лапшу и прочие разносолы. А я обдумывала полученную информацию, получается, что я воспитанница, не крепостная? Или все-таки крепостная. Да какая разница, черт бы все это побрал. Надо думать как выбираться отсюда. Маркуша вбежал в комнату и бросился ко мне. Я подняла крысарика на руки и тихо сказала.

–Ты же поможешь мне, Маркуша? Ночью пойдем в лес, поищем путь домой?

Песик лизнул меня в нос и соскочив на пол понесся к барыне. А она уже приглашала всех в музыкальный салон, куда должны были подать чай и где меня ждал оглушительный провал. Ни одного романса я не знала, что делать и как выкрутится на этот раз понятия не имела.

Барыня села к роялю и позвала меня.

–Акулина, мы не успели отрепетировать как следует новый романс Нелединского-Мелецкого «Ты велишь мне равнодушным…»

Знать не знаю такого.

–Наталья Николаевна, у меня этот романс не очень как-то, – промямлила я, надо было на что-то решаться, барыня смотрела на меня с удивлением и, кажется, начинала сердиться, – не запомнился он мне, опозориться боюсь. Разрешите преподнести гостям еще один сюрприз. Я спою а-капелла, – видя нерешительность в её взгляде добавила. – Не переживайте, все будут поражены.

И я решилась, это было, конечно, не пение, а речитатив, но стихи Цветаевой я не испортила, это точно.

Вы, чьи широкие шинели Напоминали паруса, Чьи шпоры весело звенели И голоса,

И чьи глаза, как бриллианты, На сердце вырезали след, – Очаровательные франты Минувших лет!

Глава 5

Только закончив петь я заметила, что все это время не сводила взгляда с Алексея. Конечно, я видела перед собой Костю и пела для него. Но сердце сжалось от того, что ведь скоро Алексей уйдет на войну. Насколько помню, все дворяне служили в армии.

–Шарман! Шарман! – захлопала в ладошки Танюша.

–Недурно, – проскрипела её бабка, – чьи вирши? Уж не Батюшкова?

–Это Вяземский, или Денис Давыдов, – предположил Алексей Петрович.

И что прикажите делать? Сказать, что это стихи женщины, которая родится через сто лет? Да без проблем, скажи и иди себе смело в дурдом.

–Эти строки написала женщина..., – наклонив голову начала я и замялась и невольно посмотрела на Наталью Николаевну.

Придурошный Иван Иванович подскочил, как ужаленный особо крупной пчелой и подлетел к барыне.

–Ах, Наталья Николаевна, это восхитительно, талантливо, это просто потрясающе!

Хозяйка растерянно улыбалась.

–Простите, – промямлила я, – но вы сами не решились бы.

–Маман, я и не знал, что вы изволите сочинять.

Все бросились выражать восторг. Прости меня Марина Цветаева, но уж так вышло.

–Татьяна, сыграй нам что-нибудь, – попросил Алексей и барышня легким мотыльком приземлилась за роялем. Что она там играла не знаю, но все улыбались и млели.

Я подошла к Наталье Николаевне.

–Простите, можно мне уйти. Я нехорошо себя чувствую.

–Иди, Акулина. Мне Марта докладывала, да я так и не поняла, что с тобой приключилось. И Тоби забери, будут танцы, как бы не наступил кто.

Я подхватила песика и поспешила покинуть музыкальную комнату. В коридоре меня поджидала Степанида.

–Акулинушка, ну слава Богу, а я уж так беспокоилась. Пойдем ко мне на кухню, чаю выпьем.

Кухня располагалась в пристройке и поражала своими объемами. Огромная печь, столы, шкафы, полки заполненные разными банками, мешочками. А запахи. Я уловила аромат кофе, ванили, и свежей выпечки. Степанида достала чашки, поставила поднос с булочками, вазочку с медом.

–Тетка Степанида, а расскажи мне кто я такая? – называть женщину, которая была младше меня теткой было странно, но надо входить в образ.

–Ох, беднушка ты моя, совсем не помнишь? – я помотала головой. – Начну издалека.

Она отпила из кружки, откусила кусочек булки и как та сказочница заговорила.

–Старый барин, Алексей Петрович, после того, как умерла его жена жил замкнуто и новую хозяйку в дом приводить отказывался. Но в последнюю турецкую компанию погиб его боевой друг и завещал ему позаботится о его семье. Сам барин тоже был ранен и не единожды. Как только оправился немного от ран, так и поехал навестить семью друга. А там, – махнула кухарка рукой, – нищета и разорение. Он забрал жену и дочь друга к нам. А там, повздыхали они о потерях своих, да по окончание траура и поженились. Но недолго вместе прожили, новая барыня тихая была, добрая, слова грубого никому не сказала и не наказывала никого. Через два года ушла она на небеса. А вот дочка ее, мать твоя, отчаянная была, огонь просто. Наукам учиться не хотела, а лошадей любила страсть. Старый барин не надолго пережил вторую жену, скончался от ран, а Петру Алексеевичу завещал о Полине заботиться и за сестру почитать.

Я задумалась, выходит я из обнищавшего дворянского рода. С маменькой понятно, а папенька у нас кто?

–Ну, так вот в то время Петр Алексеевич как раз на Наталье Николаевне женился и они в столицу отбыли. А Полина в поместье нашем подмосковном осталось. И все на конюшне пропадала. И случилась у них с конюхом Фролом любовь, да такая, что замуж она за него собралась. Но тут Петр Алексеевич приехал и свадьбы эту запретил. "Я вольную Фролу дам, – так барин тогда сказал, – но ты Полина подумай хорошо. Дети твои дворянского звания лишены будут, и от дома я тебе откажу, пойдешь в избу к мужу жить". Но Полину ничего не пугало, а вот Фрол жениться раздумал. Так и сказал, мол прошла любовь, не буду жениться. А потом и вовсе пропал.

–Как пропал? – по инерции спросила я.

–Да так, пошел коней купать и пропал. А месяцев через пять ясно стало, что любовь та плоды дала. Петр Алексеевич хотел Полину замуж выдать и грех прикрыть. За отставного генерала, конечно, в летах. Да только отказалась Полина, наотрез. А тут вот это поместье барину за заслуги пожаловали и Полина сюда переехала. Ты родилась. С Натальей Николаевной мать твоя всегда в контрах были. Одно хорошо, что на зиму барыня в столицу отбывала, а Полина всегда здесь была. А потом в лес ходить стала. И пропала в том лесу....

–Вот с этого места поподробней, – пробормотала я. – Давно пропала?

–Так почитай три года, – вздохнула кухарка.

–А что с этим лесом не так?

–Так что не так, раньше все так было. А потом, вот как раз около трех лет назад из него басурмане выскочили. Лошадки маленькие, сами узкоглазые, шапки лохматые, орали как скаженные. Много вреда нанести пока из угомонили.

–Убили?

–А то как же, – спокойно подтвердила Степанида. – Но тогда ничего не сделали, а потом полуголые мужики с топорами вышли, а за ними коричневые и разрисованные в костями в носу, вот уж тогда забор поставили и всех, кто из леса появлялся сразу того, – она сделала выразительный жест по шее. -А в лес ходить запретили, потому так пропадать там людишки стали. Но ты все бегала, все мамку найти пыталась, вот добегалась, беднушка.

Мне стало как-то совсем нерадостно, навалилась усталость.

–Пойду я, тетка Степанида.

–Иди заюшка, а мне пора тесто ставить.

Женщина меня перекрестила и я пошла в свою комнату.

Глава 6

Дверь неприятно заскрипела, я подняла голову и в неверном свете догорающей свечи, которая стояла на столике возле кровати, увидела что-то совершенно несуразное...

–Черт, домовой! – прошептала, и прижала к себе Маркушу, который спокойно посапывал рядом со мной.

–Сама дура! – ответило существо грубым мужским голосом. Оно было маленькое, кругленькое, лохматое, а больше ничего разглядеть не удавалось.

–Разговаривает, во дела! – страх отступил. – А я слышала, что домовые не разговаривают с людьми. Только отвечают к худу или к добру.

–Слышала она, дурында полоумная, – заворчал домовой, – какой я тебе домовой? Я же Карл, не узнала что ли? – я помотала головой. – Точно девки говорили, что ты головой повредилась. Жаль я не слышал, как ты пела, говорят баре чуть в обморок не обвалились.

Я развела руками, я карлик зашел в комнату, и забрался на стул, стоящий возле окна.

–Карл, прости, но мне и правда память отшибло. Только я никому об этом не говорю, боюсь.

–И правильно боишься. Вон Гришка когда умом поехал, так его в "желтый дом" быстро спровадили , – голос маленького человечка так не вязался с его обликом, что я улыбнулась. – Чего лыбишься?

–Да так, не обращай внимания, а что такое "желтый дом"?

–Дом призрения для умалишенных. – важно пояснил Карл, – Там все в желтый цвет красят, потому как желтый буйнопомешанных успокаивает.

–Какой ты умный, – похвалила я карлика. Ростом он был от силы сантиметров семьдесят, руки и ноги как у ребенка, волосы длинные, да еще и борода то ли настоящая, то ли липовая. – А почему тебя не было на обеде?

–Да ты не Акулина, – карлик спрыгнул со стула и подошел вплотную к кровати, принюхиваясь, – Ты кто?

На мой вопрос он так и не ответил, а я каким-то двадцать восьмым чувством поняла, что Карлу врать не стоит, и он дя меняя неопасен.

–Анна Дмитриевна Белоусова, пенсионерка, до недавнего времени работала главным инженером на заводе тяжелых механических прессов. Замужем. Двое детей – сын и дочь. Двое внуков, оба мальчики. Не привлекалась, не пью, не курю, веду здоровый образ жизни...

–Хватит уже, – прервал меня маленький мужчина, – ничего не понял, ты откуда взялась и куда Акулину дела?

–Ох, дорогой ты мой человек, если бы я знала. Я из 2020 года, вот побежала за Маркушей, или как его здесь называют Тоби и оказалась здесь. Причем вот что странно, насколько я поняла, портал находится где-то в лесу, а я сразу за воротами оказалась. А куда Акулина делась я не знаю, может она сейчас в моем теле бродит по городу, а может уже в психушку попала.

Карл долго молчал, внимательно меня разглядывая, потом опять взобрался на стул и тяжело вздохнул.

–Жалко Акулину, мы с ней сильно дружили, она хорошая была, добрая...А ты, ты больше на мать её похожа, такая же ненормальная. Я это чую. А лес – место проклятое, откуда всякая нечисть, – я подняла руку, – да не про тебя я, может оно сместилось? А может, из леса тебя кто-то в поместье принес в обморочном состоянии, не иначе..., – и он замолчал, махнул рукой и стал говорить совсем о другом. – А мы с Петром Алексеевичем из Санкт-Петербурга прибыли, а тут мне девки сенные и давай рассказывать, что мол Акулька волосы обрезала, в лес в мужицкой одежде ходила, а потом песни срамные пела...

–Какие-такие срамные? – возмутилась я. – Я гимн пионерский исполнила, может и не слишком музыкально, но зато громко и четко! Скажи мне, Карл, а тебя совсем не пугает и не смущает, что я из будущего?

–Не пугает. Я в столице такого насмотрелся, что меня испугать и сам дьявол не сможет. На Марсовом поле я вместе с барином колдунов брал. Так сам видел, как черти из камня вылезали, если бы не мы – конец столице. А на Гороховой молодой совсем мужчина вошел в подвал, а вышел оттуда древним стариком. Его само собой в "желтый дом" отправили, потому как совсем несуразное говорил, что мол царя сбросили и вся власть крестьянам..., – маленький мужчина усмехнулся, показал на меня рукой, – А вот ты наоборот, была древней старухой шестидесяти лет, а вышла девкой в самом соку, – засмеялся Карл.

–Эй, ты не наговаривай, какая я старуха? Я очень даже молодая и активная женщина! В наше время шестьдесят – это вовсе не старость, а зрелость, можно сказать...

–Сказать-то можно, – продолжал усмехаться карлик, – ладно, молодка, так что делась собираешься?

Я задумалась, крепко. Внутренний голос молчал, спал непробудным сном. Я представила, что сейчас творится дома. Муж уже обзванивает по очереди полицию, больницы и так далее. А что будет, когда узнают дети? Надо возвращаться. Но тут вмешалось сердце: "А как же Костя? Ты же всю жизнь его любишь, а он вот здесь, руку протянуть..." . Какую руку, осадила я сердце, во-первых, это не Костя, во-вторых, у него невеста, в-третьих, ему двадцать пять, а мне ...А сколько мне? Запуталась. Ладно, начнем сначала. Найду портал, хотя не факт. Попаду ли я назад, или меня перебросит еще куда-нибудь, м-да, вопрос ..."К фараонам, – проснулся ехидный голосок, – вот прав Карл, дура ты и есть, гениальная дурища просто. Тебе судьба еще одну жизнь подарила, а ты о чем думаешь? Надо адаптироваться – это раз, отбить Алексея у Танюшки – это два, помешать Наполеону разорить поместье, он ведь гад паразитский именно здесь на Москву и пойдет – это три" .

–Заткнись – это четыре, – пробормотала я.

–Чего? Не расслышал? – спросил маленький человек.

–Карл, а кем Петр Алексеевич работает, в смысле где служит?

–Так известно где – в Особенной канцелярии при полицейском министерстве. Возглавляет 3-й стол, это тебе не воров ловить, это надзор за тайными обществами и сектами. А я помогаю ему по мере сил, – с важностью министра проговорил Карл. – И не лыбся, ничего смешного. Надо тебе про Акулину побольше рассказать. Ты пока лучше ей побудь, а то ведь всех, кто из этого, как ты там сказала – портала появлялся, того..., – он выразительно провел маленькой ручкой по шее.

–Спасибо, буду тебе очень благодарна. Я вот, знаешь, никак понять не могу, на каком Акулина здесь положении, мать – дворянка, отец – крепостной, а я? То есть она?

–Ты не то и не другое, – ответил Карл, – мать твоя, ну мать Акулины...Знаешь, давай для ясности будем считать, что ты – Акулина. Так и сама быстрей привыкнешь, – я кивнула. – Мать твоя очень своевольная была, как старого барина не стало, так никто ей не указ был. Ведь хотел же Петр Алексеевич судьбу её устроить, да куда там, отказалась замуж идти. Ты записана в метрике по матери, числишься простолюдинкой, но не крепостная, фамилию тебе дали Невская, сокращенная от Ланевских. И у тебя есть свое имение и дом. Ваше-то родовое имение унаследовал какой-то троюродный племянник твоего деда.

–А почему не Полина, она же законнорожденная была? И почему она Ланевская, ведь у нее была другая фамилия по отцу?

–Фамилия была – Завадская, да старый князь настоял на смене, когда женился на твоей бабушке. А родовое имение только представителю рода по мужской линии наследуется. А всякие ложки, плошки можно в суде оспорить...

–Малахова на вас нет, – пробухтела я.

–Это какого Малахова? Дипломата, что ли? Так он здесь при чем?

–Абсолютно ни при чем, извини, Карл, – я вздохнула, – это я из другой жизни вспомнила.

–Ты мне про свою жизнь не рассказывай, а то и я разумом подвинусь. Так вот, старый барин оставил Полине деньги, а она на них купила небольшое поместье незадолго до того, как пропала.

Мы проговорили с Карлом почти всю ночь, он рассказал мне правила, по которым жили в поместье, объяснил кто есть кто и еще много всякой информации, которой мозг сопротивлялся изо всех сил. А еще он наконец сказал мне, где мы находимся и это меня совсем не обрадовало. В Трокском уезде, на землях ранее принадлежавших Речи Посполитой и розданных преданным великорусским родам после её раздела. Поместье же наше называлось Полесье.