Текст книги "Две Лисы для Изначального бога (СИ)"
Автор книги: Яна Оса
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)
4. Три стороны одной медали
4.1 Аверс проблемы с профилем императора
Хули-цзин
Ликиу ловила рыбу в императорском пруду. Еще вчера она билась с Черной за место во дворце, а сегодня созерцала гладь, размышляя как справится с поставленной задачей. Поселили Хули-цзин в нижних садах, в длинном одноэтажном строении. Две комнаты занимали прошлогодние победительницы, еще две пустовали и дальше шли три комнаты, занятые разжалованными из верхних садов.
Командир их бабского батальона, кратко озвучила ближайшие перспективы. Охрана нижних садов, периметр охраняли мужчины, на нас был контроль всего происходящего, функции надсмотрщиков за садовниками, уборщиками, за управителями – список прилагается, тех кто поступал под наши светлы очи. Конфликты во вверенном гадюшнике – минус в послужной список, склоки и дрязги – минус в послужной список, нестандартное решение поставленной задачи – возможность попасть в верхние сады. В общем карьерная лестница выглядела несколько размыто и странно. Подобраться ближе к императору можно было только на официальном мероприятии. Тогда парадная одежда, пропуск в резиденцию и сутки бдения во славу его императорского высочества.
Утро принесло проблему. На завтрак к нам пожаловал старший управляющий и поставил перед фактом. Какое-то животное утащило уборщика в пруд ранним утром. До этого садовники жаловались на странные следы вдоль пруда, то ли колоду волоком тащили и газон разворотили, то ли это было чье-то брюхо. И мне выпала беспрецедентная возможность въехать на хромой козе в верхние сады. После того как выясню кто порылся в пруду и где сбежавший уборщик.
Я точно видела, что управляющий что-то скрывает. Точнее не договаривает. Мужчина нервничал, хотя и не показывал вида. Но лису сложно обмануть, вон капля пота заскользила по виску, он незаметно смахнул ее тонкой ладонью, как будто откидывая прядь. Решила выяснить подробности с глазу на глаз. Договорилась встретиться с ним через час у пруда.
Проблема из неприятно, но не смертельно, после разговора с ним переросла в разряд – какого черта вы пришли так поздно, больной почти мертв.
С год назад в озере поселился кто-то. Туда попадали декоративные карпы с верхних заводей, они вольготно размножались вместе с промышленной рыбой, которую выращивали на стол императора. По берегам были расставлены домики водоплавающий птиц, которые тоже жили и плодились на вольготных харчах и в относительной свободе. Крылья подрезали, по мере откормки вырезали и на кухню императору. Хватало и прислуге и живущим во дворце.
С полгода назад стали замечать, что улов рыбы сократился. Решили часть забросить в буферный водоем сразу за решеткой, отделяющей сады друг от друга. Вдруг в озере какая-то гадость. И от нее дохнет рыба. Хотя дохлой никто не видел. После этого начала исчезать птица. Садовники утверждали, что птицу жрет водяной дух, заглатывая целиком в предрассветное время. Месяц назад, закончив постройку птичника, остатки пернатого стада переселили туда. В озере осталась декоративная рыба. Пару дней утром вокруг озера какое-то бревно попортило газон. А сегодня, на берегу обнаружили метлу, совок и грабли, и отсутствие одного из уборщиков.
На берегу куда привел меня управляющий присутствовала вмятина в песке, разбросанный инвентарь и подозрительная тишина.
Перебирая в голове истории о проглоченных целиком людях, пыталась понять, как здесь мог оказаться кит или огромный питон, потому что других объяснений этой ситуации я не находила.
Однозначно помощников ждать не стоит, прислуга, напуганная происшествием, обходит озеро двадцатой дорогой. Садовники подходят ближе только днем и то в случае крайней необходимости.
Каждый сам за себя. А на рыбалке я была всего раз в жизни. В детстве. Когда папа с дядей Петей, братом моей мамы, решили вывезти семьи на культурный отдых с ночевкой. Собирались неделю, складывая в машины нужное и то, что, а вдруг пригодится. В последний момент к нам присоединилась мамина подруга со своим семейством и мамой Люсей. В общем на точку дислокации мы прибыли тремя машинами, еле ползущими по лесной дороге.
Разбили палатки, разложили мангалы, организовали закуску на разложенных столах. Детям отдельно, взрослым отдельно. Нарезка в вакуумной упаковке, бычки в томате (мама любит ими закусывать), тарань под пиво. По трезвому нанизанный и запеченный шашлык был скормлен нам и набегавшиеся по кустам мелкие затянули песню – а когда мы будем ловить рыбу.
Взрослые уже выпили часть водки, поэтому согласились, что как раз время варить уху. Тем более мы же привезли двадцати литровый казан. Пока женщины устанавливали треногу, искали картошку и корнеплоды, мужики попытались распутать снасти. Самая старшая в нашей компании баба Люся, громовым голосом требовала наловить много рыбы, чтобы еще и нажарить, потому что она захватила с собой и тефалевскую сковородку.
Дети, визжащие от вида червей, которые жили в судке с землей со времени прошлогодней рыбалки были отправлены с заданием лепить мастырку. С трудом отбитые у женщин яйца и мука для этого дела, были благополучно побиты и рассыпаны. На какое-то время женщины и дети были заняты.
Развязанные руки мужчин позволили им отдаться всецело рыбалке. Главное наливать и пить.
Дядя Петя, как главный специалист начинает священнодействовать, налаживая снасти. Такого увлекательного действа я более никогда не видела в своей жизни. Периодическими он падал задницей то в костер, то в воду. Его доставали и наливали по маленькой. Он поломал сначала спиннинг, потом две удочки, потом чуть не сломал руку маминой подруге, когда она пришла помочь советом. И ногу себе, когда снес мангал, с остатком углей, чуть не сломал. Скачки на одной ноге привели к сносу палаток, дверцы автомобиля и кресла бабы Люси (у меня радикулит и мне нужно кресло). И, естественно, он смог загнать крючки во всевозможные места, вплоть до носков и выдиранием их обратно вместе со значительными кусками ткани.
Следующая часть – заброс. Мы все замерли на дальнем расстоянии, куда нас отогнали женщины, с открытыми ртами и в предвкушении. Мощнейший разбег с середины леса, сильнейший замах и олимпийский заброс! Правда, во время разбега за исполнителем этого трюка увязывается спаниель, прятавшийся в кустах от повышенного внимания детворы. Сработал у пса собачий инстинкт – бегут, надо догнать!
И вот, во время замаха любимый хозяин зацепляет блесной за ошейник не менее обожаемую собачку, и, выполняет грандиозный заброс на дальность! Бедное животное, издавая истошный визг в унисон с женой дяди Пети, забрызгивая зеркальную гладь водоема жидким испугом, устремляется в туманное далеко.
По какой-то неведомой судьбе приземление спаниеля происходит на другом берегу речушки, точно в середине накрытой скатерти другой кампании «рыбаков», мирно распевающих песни не совсем трезвыми голосами.
Помню, как мы восхищались таким невероятным броском, пихая друг друга локтями, под всхлипывания и причитания женщин.
Компания на той стороне проявила чудеса мобилизации и отбыла на расстояние недосягаемое для спиннинговых приманок.
Дядя Петя, не удержавшись на разъезжающихся ногах на мокрой траве, с размаху врезался лицом в подобие причала из утопленных полусгнивших бревен. В наступившей тишине крякнул, поднимаясь на колени, вернулся в разгромленный лагерь и выдал: Собака водоплавающая, сама вернется!
Но на этом приключения не закончились. Нас уложили, женщины попадали, где получилось, а мужчины остались возле костра.
Под рюмочку возникла мысль поставить ночные донки. А так как все снасти пришли в негодность и реанимации поддался лишь один спиннинг, решили поставить хотя бы его.
Собрав при свете костра подобие доночной снасти, самый трезвый (мама сказала, что это был наш отец) сконструировал приманку, привязав к поводкам чуть выше крючков по куриной косточке, оставшейся от сабантуя. Обжигал их на костре до горелого запаха, мотивируя тем, что, больше рыбы поймаем.
В плотной темноте все было приготовлено и заброшено более или менее трезвым человеком, а то, что бульк не донесся, так, наверное, в водоросли груз попал.
Дальше вымотана слабина, спиннинг водружен на рогатину, а на вершинку прицеплен колокольчик на прищепке. Посапывающий дядя Петя прилег возле костра, под тихий разговор моего отца и мужа маминой подруги.
И тут раздается звон колокольчика! В ночной тиши это был просто дверной звонок, подбросивший на ноги чутких женщин. Сидящие у костра рванули к спиннингу. За ним вслед, помчались женщины, спотыкаясь о спящего дядю Петю. Он стонал в ответ и пытался отбиться.
В помрачнении рассудка и подгоняемый советами женщин, отец выполнил мощнейшую подсечку! В воде что-то захлюпало, спиннинг согнуло «в дугу». Кабан, – стонал муж маминой подруги, жена дяди Пети подпрыгивала и шипела – вываживай помалу. То, что находилось на другом конце лески, заскользило по поверхности и начало издавать булькающие звуки!
И вот на берег вытягивается НЕЧТО, бело-коричневое, в водорослях и ряске, с огромными глазами и начинает истошно вопить и кашлять одновременно! От этого создания в разные стороны рванули все. Дядя Петя, разбуженный шумом полу ползком, двинулся на голоса. Спаниель, который пару часов назад испытал непередаваемый букет ощущений, на том берегу пришел в себя после полета, отошел от стресса, и не будь дураком, сел ожидать хозяина. По своей инициативе в воду лезть было не охота. Стемнело… Хозяина нет… Кушать хочется, и тут собака находит вкусно пахнущую косточку!
Дядя Петя встретился с обожаемой собачкой на середине расстояния между костром и берегом. Уж неизвестно, что привиделось ему спьяну, но после той рыбалки он больше никогда не пил, и на рыбалку не ездил.
И вот теперь, сидя на берегу озера, я размышляла на какую спаниель я буду ловить озерную хренотень.
Обходя озеро, в самом дальнем конце наткнулась на тропинку, убегающую в сторону холма. Глядя на верх холма, вдруг вспомнила, как Кицунэ рассказывала о том, что из такой башни приходили пришлые болотники и всякая нечисть.
А если кто-то очень нетрезвый перепутал да забрел в императорский пруд. Как раз с прошлого празднования. Отъелся на дармовых харчах и теперь бесчинствует?
Башня на вершине практически вросла в землю. Только со стороны озера одна из стен выступала из мха наполовину. Прикинула, что если б кто пьяный с этой горки спустился, то только кувырком. С корабля на бал, так сказать.
Забралась на верх, хорошая точка для наблюдения, только энергия колется. Прямо искрит вдоль волосков на руках и ногах. Если башня сработала на выход, и не закрылась за год, то из-за этого появился сбой и пробивает электричество или чем она там питается.
Вытянула зеркальце и позвала Кицунэ. Через пол часа после совещания, я нашла управляющего.
Мне предстояло выманить незаконного жильца и заманить его на верх холма, и маскировка должна быть идеальной.
У мужчины округлились глаза, когда он прочитал мой список.
– Пузырь или мяч около двух метров в диаметре? – похлопала ресницами, я на нем плавать в озере буду.
– На мяче? – покивала, что точно, именно на нем.
– Ведро рыбьих очисток? Мелко измельченных? – он подозрительно всмотрелся в меня.
– Надо, для манка, – было видно, что он не разделяет моего решения, но кивнул.
– Сеть четыре на четыре? С мелкой ячейкой? Ведро яиц сырых не битых?
Пришлось объяснять, – буду приманивать яйцами, вам что жалко, если не все сожрет – верну.
– Бамбук, диаметр, длина, количество – а это то вам зачем, не выдержал мужчина.
– Удочку смастерю, – хотя из них я собиралась смастерить выползающие из земли заграждения, которые не дадут монстру скатиться обратно в озеро. Монстр пузом снимет ограждение, проползет, а они поднимутся за ним на тропе, отсекая путь назад.
До самого вечера я рыла канавы на тропе, собирала предложенную Кицунэ конструкцию. Три ступени, три запора. Возле стены башни вкопала по два толстых бамбуковых шеста. Загон для ловли на живца был готов.
В сумерках получила от управляющего остальное и посмотрела вслед быстро убегающего мужчины. Крысы разбежались по норам.
Да и придуманный мной маскарадный костюм вряд ли добавил ему силы духа, а мне нормальности.
Из сетки я соорудила мешок, внутрь которого поместила мяч. Размер имеет значение, – бубнила себе под нос, размышляя, где управляющий раздобыл полтора метровую сферу.
Гору водорослей, которую свалили недалеко от барака, я превратила в юбку, вплетая их в сеть, с одной стороны. На мяче нарисовала глаза. Медом, именно на него сразу же потянулись светлячки.
Остальную поверхность измазала потрохами. Чтоб не задохнутся от вони затолкала в нос вату.
Ведро с яйцами, мечи, черный костюм наподобие спортивного. Я готова. Вывалила на берегу отбросы с ведра, закинула в воду две отрубленные головы. Одела на спину мадам Глазастое очарование и отошла в сторону дорожки.
В третьем часу ночи из тумана донеслось плюх. Сначала над водой показались глаза. Навыкате, широко посаженные они венчали широкую морду. С огромным ртом. Я нервно сглотнула, рассматривая выплывающее чудовище. Оно фильтровало воду всасывая мимо жабр остатки прикормки. Прижав к себе ведро, медленно двинулась по тропе вверх. Всасывающие звуки переместились на берег. Выбросила первую пару яиц, они покатились в низ и через секунду оказались в пасти водяного. Так и ползли мы к вершине. Чувствуя пот, стекающий по спине, вонь, проникающую в нос и липкий страх, который накатывал, когда сопение монстра приближалось. Уже у самой стены, застыв в ожидании неизбежного, освободилась от лямок. Сеть опала на дорожку, откопанная от мха стена мягко потянула к себе сферу. Вскакивая по мечам на башню, старалась не оглядываться. Оставалась последняя нота. Сверху запустила вниз бомбочку с икрой. Монстр, казалось, ускорился, сделал один бросок, впечатывая мяч в стену, растопыренный плавник активировал портал, но сфера, не выдержав туши лопнула, откидывая преследователя назад. Все пропало, – пронеслось в голове, а внизу, как в замедленной съёмке, отброшенное тело запечаталось в последние выехавшие из земли бамбуковые столбы, те завибрировали и как в детстве, спиннинг забросил монстра-переростка в открытый зев портала.
И наступила благословенная тишина.
И да, отмывшись и отоспавшись, меня перевели в комнату за стеной. Выход которой был в верхних садах, ближе к императору и его странному советнику.
4.2 Реверс, как и тыл прикрывают самые достойные
Кицунэ
На территорию резиденции императора можно было попасть через шесть входов. Центральный, парадный вход предназначался для знати. Вход со стороны поля, на котором происходил карнавал, считался Малым. Остальные четыре предназначались даже не столько для входов, а представляли собой потоки, которые обслуживали резиденцию. Грузовой и речной работали исключительно на прием товаров. Люди через эти входы попасть на территорию не могли. Для этого были предназначены Западные и Восточные ворота. К ним стекалась прислуга, которая находилась не постоянно в резиденции, просители, купцы, артисты и еще неимоверное количество людей, глядя на которых становилось понятно, в этом муравейнике без сопровождения не мудрено потеряться.
Как рассказал Рэн, войти в ворота, это еще не значит попасть внутрь. Пока его кормилица хлопотала, заваривая чай, он кратко описывал семь уровней защиты, которые сортировали и проверяли прибывших в резиденцию.
По мере его рассказа, перед моим внутренним взором разворачивалась трехмерная картина. Чем-то напоминающая схемы, которые мы рисовали на первых уроках информатики. Ответ да, сразу же направлял посетителя по короткому пути, проще говоря и он и мадам Ми, после первого пропускного пункта заворачивают к неприметной дверце, следуют длинным коридором и оказываются на территории резиденции. И в зависимости от цели визита отправляются по маршруту. Еще раз их могут проверить тогда, когда они попадают в сам дворец.
Мне же предстояло в первый раз пройти все семь пропускных пунктов. Прислугу тщательно проверяли и следили, особенно за теми, кто прислуживал на верхних уровнях.
Рэн в процессе рассказа несколько раз задавал вопросы, которые, не будь я лисой, то вряд ли отнесла бы к допросным. Подсунуть блюдечко с рогаликом, и при этом глядя в глаза спросить, – а какая ваша любимая выпечка?
Тот, кто не боится показаться дураком, одурачит кого угодно.
И я дурачила как могла, – праздничная, – мурлыкала, глядя ему в глаза и тянула блюдечко на себя.
– А чай берберский вы любите, – снова задавал он мне вопрос.
– Никогда не пила, – мы все больше листья и ягоды сушим. Да полевые травы.
– А когда последний раз переписчик был?
– Ой давно, когда под стол пешком ходила.
– Как так, – опешил он.
– Так возле гати болотник завелся, вот к нам и перестали люди ходить. Лет двадцать точно!
– А писать, считать кто учил?
– Дедуля, земля ему пухом! – я ступала на скользкую тропу иерархии подчинения религии и народных верований. Была надежда на то, что двадцатилетняя изоляция наложила отпечаток на отрезанную от мира общину, да еще на то, что моему собеседнику слегка за тридцать и он не сможет уличить меня в нестыковках.
Невероятным подспорьем были прочитанные книги из библиотеки храма Изначального. Поэтому без зазрения совести я рассказала, что он был послушником в храме Изначального. Преследовала две цели, проверить образованность мужчины и отношение к забытой религии.
Мои слова точно попали в цель, он почти неуловимо вздрогнул, всматриваясь в меня.
– Дорогая, – раздался голос женщины, – но ведь уже более ста лет Изначального не упоминают ни в одной из хроник.
Я не ошиблась, эти двое точно были более образованны, чем хотели казаться. А ум и образованность редко идут на поводу слепого фанатизма и поклонения разжигателям войны. И доступ к столь древним книгам давал махонькую надежду найти союзников. Как минимум в их лице. Ах, да и собратья Рэна скорей всего тоже в сопротивлении, пронеслась мысль догоняя остальные.
И приглушив голос, я начала рассказывать этим двоим историю, которая приоткрывала покрывало над Белой горой и храмом Изначального. Чуть-чуть, как сказку, которую по легенде рассказывал дедушка.
Ему было пятнадцать, когда умер последний настоятель. Братья собрались над погребальным костром, и порешили отпустить с миром тех, кто хочет уйти. За восемьдесят лет, которые прошли с момента гибели Изначального, дорога к храму превратилась в узкую тропку, а в последние десять лет ни один человек не поднялся по лестнице. Мой дедушка был последним. Брошенный в пятилетнем возрасте на ступенях лестницы он был подобран возвращающимся из путешествия жрецом и с тех пор помогал братьям, обучался и переписывал особо обветшалые хроники.
Один из них забрал дедушку в свою родную деревню, которая находилась у подножия горы. А через года он научил меня писать, считать, пересказал исторические хроники, охватывающие более трехсот лет.
Меня выслушали очень внимательно. Я чувствовала, что каждое слово взвешивается на невидимых весах. Пришлось озвучить несколько фактов из тех свитков. Мадам Ми, прижала ладонь Рэна к поверхности стола. Этот жест не укрылся от меня. Скорее всего сопротивление, если оно вообще существует, а не плод моей воспаленного воображения, организация, законспирированная по самую макушку. Меня проверяли, я присматривалась.
Рано утром, после завтрака Рэн предложил размяться на заднем дворе. Хмыкнула, прошла на второй уровень. Сойдясь в рукопашной, ощутила немного странную ауру Рэна. Голый торс с перекатывающимися мышцами больше отвлекал, завораживая гармоничными абрисами. Выпускала свою лису пару раз, в самых критических случаях. Весь воздух этой планеты кричал про опасность, поэтому лиса была тем оружием, которое следовало использовать только в самом критическом случае. Духи воды, с которыми столкнулась на болоте, были хоть и опасными, но какими-то древними что ли. Не покидало ощущение, что они еще с тех времен, где человек не был венцом творения, а ходил на четырех лапах. Может система башен, это то, что осталось от их цивилизации, а они деградировали, когда планета провалилась в ледниковый период. Все эти мысли накатили, когда первый мой удар ребром ладони достиг бока мужчины. Он однозначно не видел во мне достойного противника и за это поплатился. Дальнейшая схватка была в полную силу, почти на равных, я все же уступала ему по весу. И каждый удар, который достигал его тела, странно отзывался где-то глубоко внутри. Лиса как будто слизывала информацию с капель выступившего на его торсе пота. И ее предположение о расе мужчины выбило меня из сосредоточенного состояния, и я оказалась на песке, прижатая хитрым захватом.
Он пах чем-то неуловимым, я согласилась с лисой, точно это какое-то водное растение. Но он почти сразу поднялся и подал мне ладонь.
– Вы достойный противник, ваша техника боя, никогда не сталкивался с несколькими движениями. Научите?
Он слегка приподнял левую бровь, ожидая на мой ответ.
Я отдышалась, растянула губы в полуулыбке.
– Конечно, в обмен на урок о ваших блоках.
Он довольно хохотнул, протянул ладонь еще раз.
– Думаю нам есть чему научить друг друга. Я в предвкушении боя на мечах. Но думаю, мы отложим его на завтра. А сегодня у меня дела.
После того как он ушел, я заметалась по заднему двору. Попинала мелкие камни, этот мужчина выбил меня из равновесия. Лиса фыркала, твердила, что он рыба. Ну типа он русалка. Я не соглашалась, потому что что-то на задворках памяти скреблось и просилось наружу. Запах, именно запах и странное психологическое опьянение не давало согласиться. Секунда и я застыла перед поленницей с дровами, наконец вспомнив, как преподаватель рассказывал о цветке голубого лотоса.
В некоторых странах, в том числе и в России, свежие листья и цветы лотоса входили в список запрещенных наркотических веществ. Все дело в том, что лотос обладает психотропным действием на человека. Аромат свежего голубого лотоса мощный афродизиак и буквально лишает человека разума.
Не знаю откуда, но я точно знала, что он использует мыло с экстрактом этого вещества. Ну не может же он источать сам этот аромат. Или может?
– Ага – засмеялась лиса внутри, – скажешь тоже. Тогда он икона. Но по мне уж слишком живо выглядит. Или бог.
Замахала руками, отгоняя от себя эти мысли, еще одного бога в этот котел, да ну вас.
Из-за спины раздался голос кормилицы – Мияко, что там стряслось?
Я развернулась и пошла в ее сторону, – да ничего, показалось что кот на птицу охотился.
Сидя за сервированным к завтраку столом, я слушала рассказ мадам Ми. Понимая, что информацией она делиться исключительно из-за спарринга с Рэном и не будь я достойным противником, меня скорее всего пристроили какой-нибудь помощницей горничной и вычеркнули из памяти. Но после утреннего боя планы этих людей изменились. То, чем делилась эта с виду еще не старая женщина проливало некоторый свет на ситуацию во дворце и стране в целом.
Правящий в данный момент император имел сына, который станет следующим. За последние сто лет Верховные Жрецы не допускали рождения большего количества детей. Казалось, они ведут свою селекцию. Понять, почему императорская чета становится бесплодной после первых же родов, не дано было никому. Население страны сокращалось, благосостояние падало, а Жрецы твердили, что Серый бог не доволен подношениями, требуя больше денег, продуктов и товаров. И крови во славу очистительной битвы. Оторванность императора от народа и народа от императора постепенно превращала земли в дикие, увлекая остатки населения ближе к столице, да вдоль границы. Один из лекарей случайно выяснил, что масло, которым мажут лбы прихожан, а в храмы должны были приходить от мала до велика, обладает странным свойством – притуплять жажду жизни, если коротко. Воинов же они благословляли красным маслом, которое затмевало их разум, превращая в машины для убийства. Как правило после таких стычек на границе в гарнизоны возвращались не многие. Он разработал антидот, позволяющий избавиться от такого воздействия, сначала близким, затем тщательно проверенным людям. За последние пять лет удалось собрать неоднозначную информацию. На ничейной земле, ближе к Северным горам служители Серого культа строили какую-то обитель. Большего они, к сожалению, не знали. Те, кто попадал туда, нанимаясь подработать, в качестве охранников или возниц, назад не возвращались. Серые что-то там прятали. Что-то что было важно и ради чего они устроили уничтожение человеческого общества.
Информация для меня была не новой, разве что в книгах жрецов Изначального не было упоминаний о химических опытах жрецов Серого. Хули-цзин сказала, что под балахоном Верховного Жреца сопредельного государства прячется не человек. Большего она пока не узнала, а связываться с ней сейчас я не рисковала.
Слова женщины о резервации, в которой пропадали люди нужно было передать Ричи. И вот этот разговор не терпел отлагательства. Он вместе с Мынашем однозначно попадет в это осиное гнездо. Если уже не попал.
– Скажу, что ты моя троюродная племянница, – тем временем мадам Ми озвучивала мою дальнейшую судьбу. Предложение присоединиться к ним она высказала минут десять назад и получив утвердительный кивок, как ни в чем ни бывало продолжила рассказывать о положении дел в резиденции.
Еще при старом императоре ей, тогда еще молоденькой девушке удалось оказать одну маленькую услугу тогдашней императрице. Домик и пожизненная должность хранительницы и подавальщицы седалищной подушечки – вот благодарность, которую она заслужила за искренность и умение держать язык за зубами.
– Седалищной подушечки? – диссонанс столь нелепого атрибута и необходимость его хранить, выбило меня из размышлений о необходимости отлучится хотя бы в туалет, чтобы перекинуться парой слов с медведем.
Та молоденькая девушка проступила из-под напускной чопорности мадам Ми, она звонко засмеялась, – да дорогая, я следила за мягкостью подушки, которую подсовывала на жесткий трон, стоя сзади императрицы под ее попку. Ты же сама понимаешь, что мы, женщины любим комфорт, а по пять – шесть часов сидеть на каменно-твердом никаких нервов не хватит. Работа не пыльная, слишком часто балы во дворце даже в старые времена не происходили, а теперь и подавно, но …
Тут она замялась. Казалось, она пытается решить, стоит ли мне рассказать о чем-то или безопаснее промолчать.
Но тут дверь распахнулась и в комнату вошел Рэн.
Мадам Ми, подорвалась с табурета, и удивленно встретила его реплику, – Вы что тут секретничаете, обедом даже не пахнет. Значит у нас сегодня поход в ресторацию?
К сожалению, в моем рюкзаке было только белое праздничное кимоно. Еще одна смена брючного костюма да плащ, не сильно порадовали женщину.
– Это не приемлемо, – вынесла она вердикт и сказала, что перед ресторацией мы пройдем по магазинам. – Ты должна создавать впечатление беспомощной ветреницы, чтобы не привлечь внимание Серых. Милой простушки из глуши. А в этом виде и она обвела мой костюм, у них может возникнуть вопрос зачем я наняла телохранительницу.
Я фыркнула, отпросилась в туалет, где перекинулась с Ричи парой фраз. Он пообещал не лезть на рожон, тем более у него теперь коза, – я чуть не подавилась от такой новости, – и олененок. По моим округлившимся глазам он понял невысказанный вопрос и повернул зеркало продемонстрировав Мынаша, козу и обедающего олененка.
Отсмеявшись, спустилась к Рэну и мадам Ми, и мы отправились в город.
– Тучи сгущаются – рассматривая патруль, застывший на углу, то ли предупредил то ли огорчил Рэн.
– В дворце неспокойно, гонец как сквозь землю провалился.
В ответ на эти слова женщина утянула меня в первый же магазин. Выбрала юбку в пол и заставила одеть поверх брюк. Ближе к центру юбка дала возможность не привлекать излишнего внимания. Две женщины и мужчина шествующий сзади. Мы производили впечатление если не семейства, то и не заговорщиков.
Возвращались уже в темноте. Рэн отстал на пару шагов, проверяя не пошел ли в нашу сторону патруль, когда из узкой улочки выпрыгнула черная тень, нависла, и разворачиваясь в ее сторону, я вдруг отчетливо поняла, что голыми руками не отбиться. Слишком проворен был тот, кто прятался под капюшоном, мои удары гасли в складках плаща, а он уже практически спеленал меня какой-то липкой нитью. Все происходило в полной тишине, мадам Ми продолжала рассказывать что-то, отвлекшись на витрину лавки на противоположной стороне улицы. Подброшенная в воздух, для более удобного переноса, я вдруг оказалась на земле, больно ударившись плечами и головой о каменные плиты. Уплывая в темноту, увидела, как отлетает по воздуху тот, в плаще. А Рэн подхватывает меня на руки.
