Текст книги "Руководство к Воскрешению: от А до Я"

Автор книги: Яна Кузнецова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

– В чем дело?

– Время… Что скажет моя мама, если я не появлюсь дома вовремя…

– А вариант «заскочила с подругой в магазин», я полагаю, не поможет?

Келен красноречиво промычала в ответ.

– У тебя с мамой противоречивые отношения?

– Да.

Дженни понимающе покачала головой и ненадолго впала в задумчивость, почесывая затылок.

«Это, наверное, символ тяжелой умственной деятельности», – саркастически подумала Келен.

То, что Дженни – девушка с тараканами в голове, было понятно с самого начала. Но с каждой минутой Келен отмечала про себя все новые особенности, которые переводили ту из касты «странных» в касту «ненормальных». Дженни подпрыгивала при каждом шаге, будто бы ходила по батуту вместо земли, и кроме того делала непонятные раскачивающие движения головой, словно у нее в ушах звучала неслышимая другим музыка. Келен было до смерти неловко, и ей пришлось пойти на крайние меры – заговорить первой.

– Сколько здесь этажей?

– Двадцать три.

– А лифты есть?

– Скорее всего, ввиду их отсутствия редко кто поднимался выше десятого уровня.

Келен поняла, что Дженни себя некомфортно вовсе не чувствовала, а значит и болтать с ней ей не было нужды. В поисках новой темы для разговора Келен повернула голову налево, в другую сторону от однообразной стены замка. На приличном расстоянии от них девочка увидела менее масштабные постройки всей инфраструктуры, как например: полуразвалившуюся беседку, скрытую в кущах не на шутку разросшегося фруктового сада, двухэтажное здание с наружной лестницей на второй уровень, а помимо бесконечного спуска, которым они воспользовались несколькими моментами ранее, от стены замка отделялся узкий крытый проход примерно на высоте седьмого этажа. Он вел в круглую наблюдательную башню из серого камня. Проходя точно под ним, Келен даже не знала, с чего бы начать свою кипу вопросов.

– Зачем вам вот это? – она указала на двухэтажный домишко.

– А на что оно, по-твоему, похоже?

– Откуда мне знать… На какую-нибудь оранжерею.

– Нет-нет, оранжерея у нас находится внутри замка. В два неполных этажа. А это – наш птичник.

– Попугайчики, что ли?

– Ну, – Дженни чему-то усмехнулась, – ну типа.

Чем ближе становился поворот за угол, тем больше звуков долетало до ушей Келен. То, что прежде она принимала за общий шум ветра, оказалось тесным смешением множества шелестящих голосов и особо выделявшегося элемента – смеха.

Он не был той случайной пародией, которая резко возникает и неловко стихает в повседневном общении. Этот смех был звонким, веселым, истеричным, хриплым, но во всех вариациях – искренним. Понемногу Келен начала различать отдельные предложения.

– Так, ребята! – Послышалось два громких хлопка. – Хватит расслабляться, давайте еще раз.

Келен увидела, как из-за угла выглянули высокие ворота то ли позолоченные, то ли взаправду золотые. Они опоясывали весь замок по периметру, а часть зубчатой решетки терялась между деревьев леса. Створки ворот были намертво сцеплены друг с другом широкой цепью с замком, который размером был с голову взрослого человека.

Судя по кустам великолепного розария, мраморным скамейкам и среднего размера фонтану, Келен находилась со стороны главного входа. Фонтан украшала статуя прекрасной женщины с обращенными к янтарному небу, словно в молитве, руками и лицом. Вокруг него, прямо на земле, словно после побоища валялось с десяток человек, раскинувших руки и ноги по разным сторонам.

– Простите, – Келен неуверенно постучала Дженни пальцем по руке, – но я там… вон, у этой статуи в руках… там что, правда колонка? Так должно быть?

Вдруг оглушительно вдарила музыка. Келен подпрыгнула от внезапности и сбросила руку Дженни со своего плеча. Услыхав знакомые им оборванные слова песни и резкие ноты, лежачие в один миг вскочили и принялись носиться, умудряясь попадать в такт оглушающей музыке, в безумных конвульсиях вокруг фонтана. Либо они единовременно пытались изобразить человека, которому в пятку вонзился гвоздь, либо танцевали.

Келен увидела, как лицо Дженни озарила вспышка недовольства.

– Брай! – крикнула она поверх нескончаемо повторяющихся песенных строчек. – Здесь вам не место для танцулек, дуйте в репетиционный зал!

– А ты сама туда загляни, Джей! – сквозь сжатые зубы передразнил ее молодой Брай. Изо рта у него торчала дирижерская палочка. – Ботаники твои опять какую-то гадость вырастили, от нее воняет на весь этаж!

Дженни тем временем кинулась к розовым кустам. В спешке расчистить место для танцев, кто-то скинул все мраморные лавочки именно туда.

– Вырубай шарманку, говорю!

Брай закатил глаза и что-то промычал. Келен не поняла, была ли между этим какая-то связь, но песню тотчас же зажевало на одной ноте, а ее громкость уменьшилась ровно вдвое. Танцоры замерли в тех позициях, в каких их настигло лишение музыкального сопровождения.

Дженни вплотную подошла к Браю и бесстрашно ткнула указательным пальцем ему в нос.

– Я эти розы два года выращивала.

– Дженни, умоляю, не начинай…

– Вот этими, – в голосе Дженни появились драматические, высокие нотки, срывающиеся на визг, – вот этими руками, Брай! Ночами не ела, – она схватила наблюдавшего весь цирк парня за куртку, – днями не спала! Мой многодневный труд – разбит, раздавлен, убит! УБИТ! – И она рухнула наземь, повиснув на Брае как на лиане.

– Хорошо-хорошо, я понял, – согнувшись под тяжестью груза, согласился тот. – И уже наказан: на твою актерскую игру смотреть тошно.

– Я тебя предупреждала, – приглушенно раздался стандартный голос Дженни снизу. – Видишь ту деваху в сторонке?

Келен ошалело встретилась взглядом с Браем.

– Новенькая, а в помощниках у нее – Левитация. Тронешь мои кусты еще раз – попрошу ее засунуть твою любимую дирижерскую палочку в… кхм, в самый высокий пчелиный улей. Доставать будешь сам. Давайте двигайте отсюда, а с ботаниками я потом поговорю.

Затем Дженни щелчком пальцев указала на сломанный куст, его раздавленные ветки срослись в единое целое и разрослись вширь настолько, что без следа поглотили угодившую к ним в объятья лавку.

Пляшущая банда тем временем ретировалась, забрав колонки и оставив после себя изрядно вытоптанную траву.

– Это и есть ваша работа? – недоуменно спросила Келен.

– Нет – отдых. Мы вообще здесь делаем все, что придется. – Дженни принялась загибать пальцы. – Танцы – один из отличных и проверенных способов побороть угнетающую депрессию, так же как рисование, занятия музыкой и физические тренировки. Так многие тут расслабляются и отдыхают. Но сейчас Брай с ребятами репетировали это специально для вас.

– Кого – нас?

– Новичков, – пояснила Дженни как что-то само собой разумеющееся. – Вы в начале осени появляетесь как грибы после дождя. Вот погоди, через недельку сможешь познакомиться с такими же, как ты. Уверена, тебе будет интересно не меньше, чем мне.

– Новички появляются только осенью?

– В основном – да.

– Почему? – Келен вспомнила серую, бесснежную зиму. – Неужели в остальное время года никто из людей не хочет попасть к вам?

– А ты спроси своих помощников, почему, – хмыкнула Дженни.

«Потому что, – незамедлительно подал голос Энергия, – в остальное время людские мозги категорически никчемны, скучны и заняты совершенно другими заботами: летом – отпуском, весной – амурными делами, а зимой вы настолько сонные ходите, что не замечаете ничего вокруг».

Келен проследовала за Дженни к широкой парадной лестнице с гладкими, отшлифованными сотнями подошв, ступеньками. Весь замок ослепительно сверкал в свете бессолнечного неба, будто бы сделанный из сахарной глазури.

Холл, в котором они оказались, был на удивление теплый, сухой и светлый. Келен сразу же отмела все представления о подземных темницах, заплесневелых, сырых коридорах и прочих неприятностях средневековых замков, уже успевших вообразиться ей. Наверх вела очередная лестница, спиралевидная по своей форме, как будто бы оплетающая гигантскую невидимую колонну. Она брала начало возле дальней стены холла, но Дженни к ней не пошла. Вместо этого она свернула в правый узкий коридор. Пол в нем создавал ощущение стремительного поднятия в гору. Келен поняла, что ее вели на второй этаж. Пока она переставляла ноги, ее голова с легким посвистыванием переваривала ситуацию, и на посторонние картины внимания уже не оставалось.

Ключом ко всему, как ей теперь представлялось, были духи. Именно они решали, кого сделать «Воскресшим», а кого оставить обычным человеком. Тогда это усложняло дело, ведь Келен-то считала, будто бы Дженни должна была помочь ей избавиться от них.

«Она – всего лишь посредник, они сами добровольно никогда не уйдут… Что мне делать?»

Между тем ее водили то вниз, то вверх, и у Келен начало складываться четкое ощущение, что экскурсию устроили вовсе не для удовлетворения ее любопытства, а для других людей, которым появление Келен, похоже, заменяло ежедневный досуг.

Замок производил впечатление гигантского муравейника. Вместо величественных мраморных коридоров, укрытых благоговейных тишиной, Келен видела широкую и бурную реку, сотканную вперемешку из людей, ответвляющихся от нее ручейками в разные стороны, музыки, больших светлых окон, многоцветных рисунков на стенах, шума, смеха, сбивающихся под ногами разномастных ковров, звука хлопающих дверей, временами появляющихся всполохов неизвестного происхождения и еле уловимого запаха подгоревшей карамели. Их словно перенесло из замкнутого пространства на одну из улиц мегаполиса, в котором Келен ни разу не была. Поэтому она постоянно впиралась в идущих навстречу людей и спотыкалась о чьи-то ноги. В то время как Дженни продвигалась вперед с неуловимостью дымной струи. Но поражало Келен совсем другое.

Абсолютно любого, кто попадался им на пути, будь то человек возрастом отца Дженни или ровесника Келен, первая встречала открытой ладонью с широко расставленными, точно сети, пальцами. И ни один из них не оставлял ее приветствие без внимания.

– Дженни, привет!

– Я тебя здесь уже неделю не видел, ты снова разгуливала по крышам?

– !!! – раздался звук хлопка чужой ладони о ладонь Дженни.

– Райлен, чтоб в эти выходные без отговорок, поняла?

– А кто это с тобой?

– Добро пожаловать домой, девочка моя!

– Тебе здесь понравится, – шепнул кто-то на ухо Келен, проходя мимо. Та вздрогнула и поспешила догнать шагающую впереди Дженни.

Лишь однажды им на пути встретился человек, лицо которого странно тускнело среди изобилия местных красок. Келен запомнила тонкую и долговязую фигуру, делающей его похожим на какое-то насекомое. Взгляд его был тяжелым, окруженным сетью фиолетовых морщин. При встрече с ним Дженни опустила пятерню и молча улыбнулась.

– Кто это? – спросил мужчина. Его взор непрерывно скользил по чертам лица Келен.

– Узнаешь еще, – прозвучал странный ответ.

Тот молча обогнул их и ушел восвояси.

Если не считать этого персонажа, остальные прохожие всматривались в нее с пристальным любопытством. Одни странно двигались, почти как Дженни, шагая на пружинах, а не на собственных ногах. Лица других как будто бы покрывало понимание – абсолютно всего, начиная от сумбурных мыслей Келен и заканчивая устройством вселенной, оно не было похоже на обычное раздутое самодовольство. Третьи улыбались. Всего лишь улыбались, но делали это настолько искренне, что оставалось лишь убеждать себя в благополучии их психического здоровья. Короче говоря, на всех, кого ни встречала Келен, лежал отпечаток странной безунывности, подозрительного умиротворения и необоснованного счастья.

«Это просто нелепо».

«Что конкретно тебе не так?»

«Им словно мозги промыли. Такая радость просто неестественна».

«Это не радость, девочка. Это называется жизнью. Тебе не понять».

– Насколько я вижу, – Келен все же догнала Дженни и едва сдержалась от порыва ухватиться за ее майку как маленький ребенок, – здесь все танцуют и развлекаются, как могут. Это, конечно, хорошо, но многим ли вы так помогли?

– Больше, чем ты можешь себе представить. А знаешь почему? – Дженни остановилась возле одной из многочисленных дверей. – Пока ты сам несчастен и не нашел себе достойного развлечения, ты никому и никак не сможешь помочь.

Келен украдкой заглянула в виднеющуюся щель возле дверного косяка. Уж очень ей было интересно увидеть, как выглядел замок за пределами этого шумного коридора. Внутри было светло. Временами мелькали чьи-то неясные тени. Дженни молча толкнула дверь рукой так, что та с грохотом врезалась в стену, а затем в наступившей тишине громко произнесла:

– Здорово, ребятки. Одному любопытному новичку захотелось посмотреть, чем вы тут занимаетесь. Покажете?

И не успела Келен опомниться, как ее буквально втащили за собой несколько пар рук. Она испугалась, потому что ожидала наказания за то, что сунула нос не в свое дело.

– Привет, зайчик. – На нее смотрела смуглая женщина лет сорока со сливающейся до черноты зрачков радужкой глаз. – Ты здесь впервые? Небось Дженни тебя до смерти напугала своей экспрессивностью…

– Смотри, что мы умеем делать! – ту перебила совсем еще молодая девчушка, с такого же цвета кожей и таким же тонким и крючковатым носом. – Сейчас покажу.

Помимо этих двух в комнате находились еще люди, однако они не покинули своих мест. На каждого из них приходилось по простому деревянному столу, щербатого, как лицо прыщавого подростка. Столы были завалены распотрошенными на лепестки, тычинки и стебли цветами, а внизу располагалась самая настоящая свалка из медных стружек, пластиковых ошметков и прочего мусора.

– Гляди-ка! – Девочка подвела Келен за руку к своему столу и, покопавшись под кучей мусора, показала ей крошечный лист клена, который целиком обволакивала пленка бронзового цвета. Между пальцев девушки свисала тонкая цепочка, делающая из него подвеску.

– Нравится? – Пожилая женщина обращалась к их гостье почти что как заботливая мать. Такого приятного голоса Келен еще никогда не слышала…

– Хочешь? Забирай! – Не дожидаясь ее согласия младшая обхватила цепочкой шею Келен и в два счет справилась с застежкой. – Бери-бери, не стесняйся, мы много еще таких сделаем.

Келен совсем потерялась от столь внезапного проявления внимания. Не чувствуя в себе сил сказать простое «спасибо», она спросила:

– Вы их продаете?

– Ну что ты, мы всего лишь скромные покупатели, – заверила женщина. – Сейчас, например, мы купили твой искренний восторг нашими безделушками.

– Мне кажется, тебе очень пойдет пух одуванчиков. Я сделаю кулон специально для тебя.

Когда Дженни все-таки соблаговолила вмешаться и увести ее из бронзовой комнаты, обе мастерицы усиленно махали ей руками и просили «обязательно прийти еще».

Так повторялось из раза в раз. Дженни без разрешения распахивала перед ней двери замка, а перед его обитателями – маленький, рассчитанный лишь на одного человека, внутренний мир девочки. Келен почти что с нетерпением ожидала, когда же хоть кто-нибудь выставит их вон подальше из сетей своего плотного графика. Но все словно сговорились: они интересовались, кто она, приветствовали ее, как старого друга, и без слов уверяли в том, что здесь для нее самое место. Больше всего происходящее походило на сборище религиозных фанатиков, только не в пример веселее.

Неизвестно, сколько это могло бы продолжаться, не окажись в одной из зал антикварных напольных часов, стрелки которых навеки замерли на без десяти четырех. Зато они напомнили Дженни о таком понятии как время.

– Ты с нами? – Вопрос был настолько прямолинейным, что притвориться тупой становилось практически невозможно. Келен понимала, что ответа от нее требуют здесь и сейчас.

– Нет, – на выдохе произнесла она, и почувствовала, насколько легче стало говорить после этого короткого слова. – Эти голоса, они мне надоели. Нет, они мне не нужны. Нет, я не желаю иметь с ними ничего общего. Послушайте, – Келен упорно боролась с собственным раздражением, – вы же знаете, как их прогнать. Скажите мне. Умоляю.

– Ты постоянно просишь меня только об этом, – слегка раздосадовано произнесла Дженни.

– Потому что это беспокоит меня больше всего! Мисс… – Келен опять забыла ее фамилию, – Дженни, поймите, мне ничего этого не надо. Я бы не стала вас беспокоить вовсе, только с этими духами мне житья нет. Я не хочу что-то делать среди… вас. Веселиться и избавлять людей от депрессии? Для такого занятия вы, пожалуй, нашли худшего кандидата из всех возможных. Поэтому просто дайте мне уйти и заберите ЭТИХ с собой!

В течение долгих месяцев Келен не чувствовала, чтобы ее что-то заботило по-настоящему, без самодельного притворства. А сейчас слова, которые обычно надо было вытаскивать из нее клещами, наперебой рвались наружу с такой скоростью, словно боялись, что в монологе для них не останется места. Но Дженни с ответом не спешила.

– С тобой сложно договориться, – наконец произнесла она.

Келен неуверенно сморщила нос. Такой хитроумной маскировки слова «твердолобый» она прежде не слышала.

– В этом году вообще много попадается упрямых – и все почему-то мне. Хорошо, – Дженни кивнула, и Келен, приободренная этим проблеском, распрямила сгорбленную спину. – Я знаю, как тебе помочь. Давай же закончим с этим поскорее, стирание памяти штука не слишком долгая.

Между ними повисла тишина. Келен смотрела на Дженни, как на больную.

– Что-что?

– По-другому у нас никак. – Дженни нимало не смутилась и пожала плечами. – Помимо пустого, как тебе кажется, веселья, здесь действует куча непреложных правил. Одно из них: как можно меньше людей непричастных должно знать об этом месте и о нашей деятельности. Людям все чуждое кажется чуть ли не апокалиптическим, представь, сколько шума поднимется, узнай они, что по всей Земле рыщет некое компанейское сборище с навязчивым желанием спасти их. Поэтому перед тобой два варианта: либо ты остаешься с нами, либо твои духи немножко работают с твоей головой.

Это была неслыханная подлость. Келен не за какие коврижки не намеревалась отдавать то, что по праву принадлежало ей. А предложение Дженни и вовсе расценивалось ею как личное оскорбление.

«Что ж, – раздался ядовитый голос Левитации, - в таком случае я непременно воспользуюсь шансом и что-нибудь подпорчу в твоей тесной черепушке».

«Хватит уже…»

«Девочка, задумайся хорошо! – грянул Энергия. – Мы соизволили остаться в твоем сознании в ущерб своим интересам. Будь же благодарна и служи нам с ревностью!»

– Служить вам?! – повторила вслух Келен, начиная сатанеть. – Да вы вообще никто! Ноль, воздух, пустой звук! Без меня вы – теперь я в этом окончательно убеждена – ни на что не годны!

«Келен, ну послушай пожалуйста… – взмолился Скорость. – Мы можем сделать твою жизнь лучше…»

– Я вижу, у вас там небольшой разлад, – спокойно сказала Дженни. – Как насчет кое-какого договора?

Келен буквально физически ощутила, как духи нетерпеливо и жадно замерли, словно волки, почуявшие запах сырого мяса. Из-за этого у нее сильно зачесались мозги.

– Мы никого насильно к нам не тянем, и всем новичкам дается время на раздумья. Они приходят сюда, учатся всему, чему считают нужным, вникают в суть, а по окончании лета дают свой взвешенный ответ. Но тебе, Келен, я готова на некоторых собственных правах скостить этот срок. Если до первого летнего воскресенья ты не найдешь смысла в нашей жизни, то твои высокоуважаемые духи покинут тебя незамедлительно, без обид и недопонимания. Что скажете?

Келен стало крайне досадно, что обращалась Дженни скорее к духам, нежели к ней. Те, однако ж, призадумались.

«Люди не умеют работать из-под палки, Энергия… Как вы вдвоем не можете сообразить, во что со временем выльется наше с ней принудительное содействие?..»

«Я сразу говорила, что надо валить от нее как можно скорее!»

«Из девочки еще можно слепить что-то дельное. Это проще, чем искать нового кандидата».

– Да с какой стати мне терпеть от вас издевки больше половины года? – осведомилась Келен. – Вот вам теперь мое условие: либо вы ведете себя прилично, либо катитесь колбаской, без вас прекрасно обойдусь.

«Помолчи, не мешай разговаривать».

– Если тебе не хватает личного пространства, – подала голос Дженни, – то существует один способ, решающий эту проблему. Все, что нужно…

– Хорошо-спасибо, но пожалуйста, давайте не сегодня, – Келен даже не потрудилась вникнуть в смысл данной информации, методично отсчитывая секунды, разделяющие ее от дома.

– Тогда давай покороче: что скажешь насчет моего предложения?

Келен ничего не хотела. Она стороной посмотрела на замок, лес и Дженни. Без ответа ее никуда не собирались отпускать.

«Даже если предположить, что встреча с ней – сон, то как быть с духами? И что они сделают, если я скажу «нет»?»

– Девять месяцев? – еще раз уточнила Келен.

– Ни днем больше, ежели не захочешь.

– Ну а вы? – сквозь зубы осведомилась девочка у Энергии и Левитации.

«А что мы?» – спросил Энергия.

– Вы обещаете, что после оставите меня?

«Допустим, да».

– Хорошо. – Келен махнула на все рукой. Принимать дальнейшие решения у нее не оставалось сил. – Пусть будет по-вашему.

Дженни в порыве радостных чувств раскинула руки по сторонам, приглашая ее в крепкие дружеские объятия.

– Первое летнее воскресенье, – холодно сказала Келен, не двигаясь с места.

«Может это все-таки сон… Всего лишь сон, и он должен закончиться с минуты на минуту».

– Ну, вот и славненько, – подвела итог Дженни. Ее улыбка светилась спокойным торжеством, что очень не понравилось Келен.

– Теперь, пожалуйста, отправьте меня обратно домой.

– Разумеется. Ждем тебя здесь через неделю.

– Как это – через неделю? – с безутешным видом спросила Келен.

– Ну, раньше воскресенья никак не получится, мы еще не разобрались с небольшой перепланировкой замка – нужно повесить кое-куда таблички с предупреждающими надписями. Да и Брай с ребятами танец не до конца поставил.

Келен не стала пояснять, что на самом деле несла в себе ее разочарованная реплика. Хотя девочке все меньше казалось, будто бы Дженни разыгрывала из себя дурочку не нарочно.

Ее что-то беспокоило. Только сейчас Келен заметила, как внутри у нее, под слоем кожи и мышц, застрял маленький узелок, наматывающий на себя ее нервы, как ручка пленку кассеты. Поэтому она чуть не пропустила объяснения Дженни о том, как попасть обратно в лес без посторонней помощи.

– Можешь сказать мне сейчас, о чем ты вспоминаешь первым делом, когда речь идет об этом месте?

Келен прикрыла глаза. Здесь не надо было долго раздумывать. Бесконечная высота и свист ветра в ушах…

– Что ж, значит, именно там ты сумеешь найти сюда вход.

– Мне что, опять с крыши кидаться?

– Возможно. Но такое бывает редко. Скорее всего хватит простой смекалки и окружающих факторов.

Узелок в груди зашевелился. И тут Келен вспомнила.

– Мисс… Дженни. Когда вы говорили о вашей работе, то упомянули, что она небезопасная. Почему?

Дженни удивленно и неоднозначно посмотрела на нее – поврежденный зрачок немного окосел, точно инопланетная антенна, потерявшая связь с родной планетой.

– Потому что мы боремся с человеческими страхами. А в нашем мире любой Страх, к сожалению, хотя может и к счастью… материален.

Келен сморгнула. Дженни смотрела на нее глазами цвета недозрелого винограда.

– Я вас не понимаю.

– Страх того, что за тобой следят; Страх заходить в пустой дом; Страх пауков; Страх темноты и закрытых пространств; Страх подавиться мармеладным медвежонком – абсолютно любой Страх, который только встречается в этом мире, имеет воплощенную и осязаемую форму.

– Что это значит?

– Страхи – монстры, которые родились благодаря человеческой фантазии. Мы – охотники на монстров. И надо сказать, это является не нашей последней задачей.

Все это время от нее умышленно скрывали обратную сторону медали сего места. И это была уже вторая подлость, похуже первой, с которой столкнулась Келен. Злость и неприязнь к Воскресшим и их вранью росла в ней с быстротой подступающей рвоты.

– Сколько людей погибло здесь? – с саркастичным ужасом спросила она.

– Очень много, – без тени иронии ответила Дженни.

Она говорила глухим невнятным голосом, точно водяной, чьи связки изрядно отсырели. Очертания всего вокруг опасно расплывались.

– Подождите! – Келен, не мигая до слез, вцепилась взором в Дженни. – Я отказываюсь! Я не останусь с вами! Отпустите меня! Договор отменяется – слышите?! – он отменяется! Вы соврали мне!

– А вот и неправда ваша. – Теперь приходилось изо всех сил напрягать слух, чтобы расслышать слова девушки. – По-твоему, мы отправим совершенно неумелых новичков делать то, чему учимся годами? На время испытательного срока ты в полной безопасности, Келен. А пока что…

Келен стремительно проваливалась в подступающую к ней темноту. Она засыпала? Или просыпалась?

– Увидимся.

Вокруг нее все сквозило сыростью и прохладой. Щека Келен неприятно упиралась во что-то твердое, липкое и слишком шершавое, чтобы оказаться автобусным окном.

– Девушка?

Не первый раз Келен обнаружила себя лежащей ничком на земле. Это успело ей порядком надоесть. На этот раз поверхностью для ее привала оказался мокрый и серый асфальт.

– Эй, мисс! У вас все хорошо?

Келен не понимала, обращались ли сейчас именно к ней, но на всякий случай невразумительно замычала.

– Вам не нужна помощь?

Келен отерла тыльной стороной ладони лицо. В нос тут же ударил запах жидкой сырой земли, в простонародье – грязи.

– Вызвать скорую?

Случайный молодой человек, которого Келен, к счастью, нигде прежде не видела, очень настойчиво тряс ее за плечо.

– Нет. Нет, я в порядке.

«Боже, наверное сейчас я похожа на бомжа сильнее обычного».

– Говорю же, нормально все, – повторила Келен, старательно отворачиваясь. – Я просто поскользнулась.

– С тех пор, как я вас заметил, вы лежите здесь уже пять минут.

– Неважно, сейчас мне уже лучше, большое спасибо за заботу, – Келен встала на ноги и, отделавшись от грозившей ей скорой помощи, поспешила к выходу на главную улицу. В одном из мимо скользящих отражений она вдруг увидела чудовище, но, когда в страхе отпрыгнула прочь, поняла, кем оно было на самом деле.

Ее одежда и лицо были измазаны ужасными бурыми пятнами, волосы из-за идущего дождя и грязи слиплись в плотные клейкие сосульки. К тому же ее до костей пробирал холод, а это могло означать лишь то, что валялась она в переулке довольно долго. Привычного голубого ободка на голове не было, но Келен не хотела возвращаться искать его.

Уже было совсем темно. Оранжевый свет фонарей смущал ее, она старалась держаться в тени и никому не попадаться на глаза. Окна домов превратились в тысячи горящих свечей.

Келен чувствовала себя очнувшейся от недельного сна. Сейчас она потерялась где-то между позапрошлым вечером четверга и сегодняшним утром. Что произошло в этом временном отрезке? А главное: что произошло после него?

Перед ярким прожекторным лучом очередного фонаря Келен, силясь придать себе вменяемый вид, потянулась рукой к волосам. Что-то больно дернулось в клубке ее запутавшейся шевелюры и хрустнуло под нащупавшими пальцами.

Келен долго вглядывалась в маленький кленовый листочек, чей панцирь из бронзы дал трещину, обнажив ссохшуюся чешую. Она поднесла его к лицу. Из трещины тянуло увядшими цветами.

«Господи».

Келен в ужасе сорвала с себя подвеску, словно это была чумная крыса, и с размаху швырнула себе под ноги. А затем прислушалась, но не к тому, что находилось снаружи.

Все было тихо.

Тогда Келен галопом понеслась к автобусной остановке, страшась смотреть на электронный циферблат часов, висевший над расписанием. Из-за ее несвежего вида (а может из-за напряженной застывшей гримасы) люди стремились держаться от девочки на почтительном расстоянии. Поэтому место в автобусе рядом с Келен пустовало вплоть до окончания поездки.

«В задницу этот лес, этих духов… Что я маме-то скажу?»

Но никаких светлых мыслей Келен в голову не приходит. Кроме разве что попытки с помощью носового платка привести одежду в более или менее надлежащее состояние – благодаря ей лишь сильнее размазалась грязь.

Последняя надежда на то, что миссис Фаэр задержалась на работе разлетелась вдребезги, когда Келен увидела горящие светом окна первого этажа.

– Мам?

Келен переступила порог, а вместе с этим где-то из недр дома послышался приближающийся топот.

– Келен?

В прихожую на полном ходу выскочила миссис Фаэр, как она есть – в неснятых после работы чулках и с двумя трубками, по каждой на руку, от домашнего и мобильного телефонов.

– Что случилось? Где ты была? Что случилось с твоим сотовым? Что с твоей одеждой?!

Келен никогда не переставала удивляться, как легко ее маме удавалось перепрыгивать с абстрактных вопросов на материальные и приземистые.

– Мне стало плохо…

– Плохо сейчас станет мне! Ты совсем рехнулась?! – Миссис Фаэр выразительным жестом указала на Келен с головы до пят. – Ее теперь просто на помойку! Ты знаешь, сколько мне приходится работать, чтобы содержать тебя? Ты вообще представляешь это себе?

Келен не представляла сейчас ничего, кроме своих раскрасневшихся свекольных щек и разодранных до крови заусениц на руках, которые она прятала за спиной.

– Ты… бессовестная…

Келен много раз слышала дальнейший список, перечислявший все ее достоинства. Она заучила его практически наизусть, словно самокарающую мантру.

Миссис Фаэр истерично громко шмыгнула носом под конец и, наговорившись, отчалила обратно вглубь дома. Словно не было этих пяти минут, проведенных у столба позора.

«Вау. Какая забота о твоем благополучии. Мы все тут очень тронуты».

– Никуда не исчезайте, ясно? – Келен неприятно вздрогнула. – Надо поговорить.

Истерзанная рубашка отправилась в корзину с грязным бельем сразу же после того, как Келен очутилась у себя наверху. Хотя возможно милосерднее было бы сразу отправить ее в мусорное ведро.

– Теперь, пожалуйста, рассказывайте с самого начала и по порядку. – Келен присела на краешек кровати. – Не знаю, настоящие вы или нет, но я вас слышу и терплю, значит, вы меня – тоже. О каких чудовищах не рассказала мне эта сволочь, чтобы сбить с толку?

«Сволочь» говорила о тех, кто не был создан изначально природой, как например мы. Это Страхи – человеческие, и живут они ровно до тех пор, пока живы люди».

«Если представить, что завтра случится конец света, то мир родится заново, совершенно без Страхов, а мы позаботимся о том, чтобы он со временем стал прежним, только уже будем гораздо, гораздо умнее. – Левитация вздохнула. – Согласись, насколько это логично. Вместо бесполезной борьбы, можно просто пренебречь несколькими людскими жизнями и парочкой подарков научного прогресса, зато каков результат… Почему-то никто мою идею всерьез не воспринимает».

– На что они похожи, эти ваши Страхи?

«Ну, совершенно на что угодно. От гигантских пауков до человекоподобных созданий».

– Почему за свою жизнь я не встречала ни одного? Я тоже много чего боюсь.