Текст книги "Тайна астероидов"

Автор книги: Ян Байла

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

Я вел корабль попеременно с Перителлой.

Время шло медленно, но мы не скучали.

В определенные часы смотрели программу, которую передавали для нас с Торы, в другое время составляли план исследования вашей Маномы. Мы ежедневно определяли, где именно находимся в космическом пространстве.

Иногда казалось, что время остановилось… Но четыре года прошли, и наступила минута, когда надо было уменьшать огромную скорость.

Как раз заканчивалась моя вахта за штурманским пультом, когда мы достигли расстояния в триста пятьдесят тысяч километров от вашей планеты.

Не знаю, как это случилось, но я заснул…

Вдруг услышал предупреждающий крик Перителлы!"

На экране появилось последнее слово перевода.

– Доктор, пожалуйста, быстрее вставьте новую страницу, – нетерпеливо попросил Олег.

– Не волнуйся! Она от нас никуда не убежит! – засмеялся Лэмар.

На экране появились новые слова диалога.

– "Что такое, дорогая моя? – спросил я.

– Посмотри, из-за Маномы показался ее спутник, а кривая нашей орбиты слишком приближается к нему, – одним духом произнесла Перителла.

– Действительно! – вырвалось у меня, и мой взгляд пробежал по всем приборам.

– Наша скорость меньше, чем притяжение сателлита. Включи двигатели! – посоветовала жена, пристегиваясь к креслу.

Я тоже торопливо пристегнулся и включил атомный реактор. Навалилась сильная тяжесть. Я немного нервничал – через минуту скорость возросла с двух километров в секунду до двух с половиной. Приборы показывали, что наша траектория выравнивается.

Выключил реактор, корабль начал по спиралевидной траектории спускаться к поверхности Маномы. Перителла отстегнула ремни кресла и пошла в библиотеку. Через минуту она вернулась с диаграммой.

– Мы были невнимательны! Параболическая скорость сателлита Маномы оказалась равна два и четыре десятых. Ты, наверное, устал, – спросила она.

– Если бы ты меня вовремя не разбудила, то мы разбились бы на скалах гигантских кратеров этого каменного тела.

Она нежно улыбнулась и дала мне таблетку подкрепляющего ротодана.

Включили телеметрические антенны. Еще триста тысяч километров…

Манома была сказочная!

Одна половина озарена Родом, а вокруг второй – серебристый отблеск отраженного света ее холодного спутника.

Перителла захотела увидеть эту необыкновенную красоту без экрана. Мы раскрыли жалюзи.

Теплое прикосновение Рода ласкало наши лица. Жена выдвинула обзорный телескоп и сообщила:

– Планета окружена голубоватой атмосферой, в которой плавают белые облака. В некоторых просветах – яркая зелень, а в других – сверкающие серебристые водные равнины. Диаметр Маномы заметно растет. Смотри, дорогой, скорость, – предупредила Перителла ласково.

Манома крепко тянула нас в свои объятья. Скорость увеличилась до шести километров. Индикаторы атмосферы молчали. Я должен был подождать, пока скорость достигнет семи километров в секунду, чтобы вывести корабль на орбиту.

– Пристегнись к креслу, во время изменения траектории это необходимо, – сказал я.

Она села возле меня и тоже начала контролировать приборы. Затем спокойно произнесла:

– Можешь начинать, я готова!"

И опять последняя строка перевода набежала на край экрана. Лэмар, чувствуя внутреннее волнение, поспешил сменить страницу. Каждая страница усиливала в нем интерес, теперь уже больший, чем естественная научная заинтересованность.

Олег и Таня не сводили глаз с экрана, на котором вновь появились темные буквы.

"Я включил четыре левых тормозных двигателя. Инерция толкала нас в противоположную сторону. Но это продолжалось только минуту. Я остановил двигатели и корабль начал опускаться. На высоте тысячи километров затормозили скорость на восемь километров и начали искать удобное место для посадки. На какое-то время мы должны были стать искусственным спутником Маномы.

– Я вернусь к телескопу, хорошо? – спросила Перителла.

– Постой минуту. Я жду подсчетов ускорения свободного падения и времени облета планеты на этой орбите, – попросил я Перителлу, не сводя глаз с электронного вычислительного автомата. – У нас три часа. Вскоре присоединюсь к тебе. Все в порядке, – я поднялся и подошел ко второму телескопу.

Диск Маномы непрерывно рос, росла и ее освещенная часть. Нам открылась великолепная картина. Забыть ее невозможно. Мы впервые видели все лицо вашей планеты. Атмосфера вокруг экватора была абсолютно чистая. Могучие облака клубились только в верхнем и нижнем полушариях. Летим против направления вращения Маномы. Суша чередуется с водными равнинами.

Я думаю о том, что мы найдем на Маноме.

И вообще удастся ли нам сесть?

Надо продолжать наблюдения!

Мы несколько раз облетели Маному, пока, наконец, не загудели сигналы индикаторов атмосферы.

– Любимая, надо убрать телескопы и пристегнуться, – обратился я к жене.

Мы привязались ремнями. Я задвинул жалюзи на иллюминаторах и включил передние радиолокаторы. На экранах штурманского пульта мелькала стремительно приближавшаяся поверхность планеты.

Гудение индикаторов усиливалось. Я выдвинул несущие плоскости и на несколько секунд выключил тормозные двигатели. Страховочные ремни врезались в тело. Скорость падала…"

Еще одна страница дневника переведена. Лэмар перевернул лист, и яркие световые сигналы ЭЛМО мигнули снова.

"Достаточно сделать еще один круг, и можно садиться. Поверхность с этой высоты казалась совершенно гладкой, но на самом деле это не так. Мы имели опыт с Бонгаве. Летим над экватором, и поэтому видимость отличная. Понемногу подлетели к границе тьмы. Передний радиолокатор теперь уже не нужен.

Включили фронтальный экран… и вдали замелькали миллионы звезд.

Я обдумывал способ посадки. Перителла тоже внимательно смотрела в пространство. Экран начал бледнеть, и свет космических светил постепенно угасал…

Мы пролетали над освещенным полушарием Маномы. Я вынужден был снова включить передние радиолокаторы.

– Начнем, – предложила мне Перителла.

Я включил тормозные двигатели и начал следить за тахометром и термометром.

Скорость упала до восьми… однако температура начинала повышаться!

Шестьсот!

Семьсот!

Восемьсот!

Тысяча градусов!..

На высоте пятисот километров над поверхностью Маномы скорость составляла всего четыре километра… но температура поверхности нашего корабля равнялась уже… двум тысячам градусов!

Я почувствовал себя нехорошо. Меня словно охватила необычная усталость. Моя рука соскользнула с рычага управления тормозных двигателей. Я пытался поднять ее… и беда!

Рука все тяжелела!!!

Я взглянул на Перителлу. Она бодрилась. Ее пальцы были рядом с автоматом, включающем ториевые двигатели… Лоб оросил холодный пот.

– Осто-рож-но… доро-гой! – с большим усилием произнесла она.

– Нет… сил… – надрывно проговорил я. Руки были страшно тяжелые. Слабые мышцы не могли их поднять. Лишь мысли неслись в хаотичном вихре. Что с нами?.. Что происходит?!

Я вяло смотрел на приборы. Цифры плясали у меня перед глазами…

Температура шесть тысяч градусов! Скорость три километра, а до поверхности еще сто километров.

– Ужасное тяготение, – послышался жалобный шепот Перителлы.

Да, мы слабы против пятикратного притяжения огромной Маномы. Нельзя шевельнуть рукой…

В глазах потемнело… может, мы влетели в тень Маномы?

Креплюсь.

Заставляю нервную систему выжать все, что она может дать. Я должен остановить тормозные двигатели! Должен… должен!!!

Двигаю левой рукой по штурманскому пульту так, будто рука погрузилась в смолу. Я должен дотянуться до правой руки и хоть таким образом поднять ее на рычаг. Слышу тяжелое дыхание Перителлы.

Неужели это конец?..

В ушах зазвенел пронзительный сигнал термометра. Предупреждение!

Температура поверхности корабля девять тысяч градусов… еще тысяча… и мы сгорим в атмосфере Маномы!

Последним усилием воли поднял левой рукой правую. Она уже над рычагом… Усталость страшная! Рука упала на рычаг… почувствовал, что тормозные двигатели не работают, и потерял сознание".

Доктор Лэмар вскочил, перевернул еще страницу. Олег нервно поглаживал колени, и только Таня была спокойна…

Руки доктора работали невероятно быстро. Перед глазами нетерпеливой тройки появились новые строки…

"Я очнулся…

В кабине тихо. Только звук глубокого дыхания Перителлы свидетельствовал о том, что она еще жива. Посмотрел на экраны передних радиолокаторов и увидел на них мерцающие огоньки.

Включил передний экран!

Звезды…

Отстегнулся от кресла и посмотрел на приборы перед Перителлой. Ее рука покоилась на красной ручке включающей ториевые двигатели.

Я схватил эту руку, и Перителла очнулась.

– Все в порядке? – испуганно спросила она.

– Да, дорогая, но только благодаря тебе. Ты преодолела слабость мышц и включила автомат. Спасла нас от катастрофы. А казалось, что надежды уже нет, – сказал я растроганно, помогая ей высвободиться из объятий ремней.

– Это случайно. Моя рука была у рычага, – пояснила она.

После возвращения на Тору, этот опасный опыт помог нам усовершенствовать управление кораблем. Все рычаги управления двигателей мы вмонтировали в подлокотники наших кресел… в будущем мы сделаем посадку на Маному вполне безопасной".

На этих словах перевод заметок Периты закончился. Лэмар на минуту выключил электронный автомат и с наслаждением закурил. Олег немного подождал, а потом спросил:

– Доктор, как мог Перита забыть о такой опасности?

– Гм, – Лэмар на мгновение задумался, – возможно, это было так: Перита, во время полетов на Марс, имел дело с тяготением таким же как и на Торе. Торийцы знали, что наша Земля является крупнейшей планетой в направлении к Солнцу, знали, что притяжение Земли в пять раз больше, а атмосфера гуще. С технической стороны они оборудовали свой ракетоплан в совершенстве; ведь мы и до сих пор не имеем сплавов, которые выдержали бы такую огромную температуру. Но торийцы не учли то, что строение их тела и недостаточная сила мышц может стать препятствием при первой попытке совершить посадку на нашей планете, – высказал Лэмар свое предположение.

– Тогда напрашивается вопрос: почему Перита решил прилететь к нам во второй раз, уже с завещанием?

Таня сидела молча. Услышав эти слова, она обернулась и снова удивила всех своей исключительной проницательностью:

– Торийцы были на нашей Земле минимум трижды!

Лэмар и Балашов переглянулись.

– Да, минимум три раза! Читая волнующие заметки дневника Периты, вы забыли, что в начале он вспомнил о существовании магнитного фильма "Манома ММ".

– Танечка, ты просто неотразима! – воскликнул Олег. – Ведь это действительно просто. Первый раз Перита с Перителлой не приземлялись. Однако приобрели полезный опыт.

Во второй раз это удалось торийцам… и они сделали фильм. В третий раз это было, наверно, в Хатанговом заливе…

Таня, соглашаясь, кивала головой, а потом добавила:

– Не надо об этом много мудрствовать. Возможно, они были у нас больше раз, но трижды – по меньшей мере! Надеюсь, наконец, что записи Периты объяснят нам и причину аварии.

В эту минуту замигала сигнальная лампочка над дверью, и из репродуктора донесся голос:

– Доктор Лэмар! Доктор Лэмар! Экстренное заседание Президиума Академии наук через двадцать минут.

Лэмар пожал плечами, словно извиняясь, что не может вести разговор дальше, пожал присутствующим руки.

– Итак, увидимся после обеда. Начнем в пять. Приходите, – попрощался он с молодыми учеными.

Олег предложил Тане зайти к отцу. Может, у него есть что-нибудь новое.

Так прошло этот утро, необычное своими сюрпризами.

Что же принесут последующие часы?..

XI
Космическое предостережение

Экстренное заседание Президиума Академии наук было секретным. Напрасно Олег после обеда допытывался у академика Балашова – он получил только лаконичный ответ:

– Подожди, в свое время узнаешь все!

Что делать? Отец был непреклонен, как неприступная скала. Не поддается – да это и правильно, согласился наконец сын.

В четвертом часу Олег встретился с Таней, и оба поспешили в лабораторию доктора Лэмара. Когда они вошли, Лэмар возился у какого-то удивительного прибора, которого утром в лаборатории еще не было. Прибор стоял возле рабочего пульта электронного автомата.

Комнату наполняло жужжание, а на панелях неподвижно светились разноцветные кружочки.

Лэмар выпрямился и дружески кивнул:

– Вы пришли вовремя. Через минуту придут другие.

Олег и Таня сели в последнем ряду. Лэмар, наверное, ждал ведущих научных работников.

И действительно, первыми пришли академик Кропоткин с профессором Яшкевичем. За ними – профессор Бердичев с отцом Олега и шестеро руководителей институтов. Все поздоровались друг с другом, и Кропоткин обратился к доктору Лэмару:

– Мы готовы.

Защелкали рычаги, гудение усилилось, и электронный автомат начал выводить перевод на контрольный экран.

На зеленоватом фоне возникла надпись:

"Из истории Торы!

Во времена древней жизни на Торе, когда развитое млекопитающее отделилось от семьи зверей и начало сознательно применять деревянные орудия и камни, его центральный нервный орган – мозг – качественно изменился.

От инстинктивных навыков это млекопитающее перешло к сознательным действиям. Сотни последующих поколений развивали эти действия, и сознание, которое непрерывно кристаллизовалась, вместе с окружающей природой помогало существам выходить из-под власти природы.

Передние конечности становились более ловкими.

Постепенно развивалось примитивное общество мыслящих существ. И параллельно тому, как развивался разум, развивались их способности, рос объем их производственного процесса.

Возникли роды, которые накапливали продукты и племена, которые их не имели.

Общество начало распадаться на классы.

Природные богатства на Торе были распределены неравномерно. Существовали области, где развитие очень быстро подвигалось вперед, но были и такие, где это развитие топталось на месте.

Проходили тысячелетия…

Мыслящее общество на Торе разделилось на две группы: на тех, кто владел самыми развитыми средствами производства, и на тех, которые только работали, производя жизненные средства.

Сильные накапливали богатство и увеличивали силу.

Родились раздор и войны!

Смерть носилась над головами бедняков, которые дорого платили создавая богатства для жалкой группки избранных.

Разум торийцев взмыл над облаками, и даже вырвался во Вселенную. Он овладел всем, что природа скрывала века. Росли города. Больше заводов. Расцветала техника.

Но что с того, когда сильные подчинили себе здравый смысл науки и создали гигантские армии со страшным оружием. Энергия распада ядра отравляла все живое, разрушала сотни тысяч мыслящих организмов…

Однако Мамона [8]8
  Мамона (миф) – бог богатства и наживы.


[Закрыть]не всем затуманил разум!

Нашлись мыслители, которые разоблачили раковую болезнь общества. Бессмертным будет имя Метагора. Миллионы здравомыслящих пошли за ним. Лавина сопротивления против сильных росла. Гений Метагора открыл законы, которые объясняют причины безумия в жизни общества. Он привел разумных жителей Торы к свержению господства Мамоны и добился на половине нашей планеты невиданного благосостояния.

Однако остатки сильных объединились… Настала пора вооруженного безумия!

Сокрушительное оружие взрывали в безлюдных пространствах наших морей.

Вот тогда и была решена судьба соседней Бонгаве!"

– Что поделаешь… перевод раздела закончен.

– Как далеко они уже были… но безумие Мамоны всегда приводит на край пропасти, – тихо сказала Таня.

– Да. И сейчас в нашем мире жалкая кучка раздувает огонь, пагубный для мира. Законы развития общественных формаций неизменны. Видно, что борьба прогрессивного мышления против поработителей росла и в далекой древности. Однако на Земле теперь другие условия, мы сильнее, чем было прогрессивное общество пятой планеты, – подытожил академик Балашов.

История Торы так ошеломила присутствующих, что они даже не торопили доктора.

Профессор Яшкевич тоже вступил в разговор.

– Как видно, развитие живой материи на Торе шло аналогично развитию на Земле. Мыслящее существо отделило от животного мира единственное – труд. Далее общество развивалось соответственно степени развития производительных сил. Чем более развит был способ производства, чем более совершенные машины и орудия изобретались, тем больше росло общественное богатство, которое, однако, скапливалось в руках отдельных лиц.

Кропоткин добавил:

– Каждая неравномерность в конечном счете ведет к неумолимой борьбе противоречий. В определенный момент, господствующие классы общества Торы вынуждены были столкнуться с мощным сопротивлением угнетенного большинства.

– Интересно, что Перита вспоминает бессмертное имя Метагора. Очевидно, это был мыслитель, похожий на наших революционеров, – добавил профессор Бердичев, поглядывая на доктора, который уже закончил подготовку еще одной страницы.

Наконец все сосредоточились на новом тексте…

"Естественно, что внимание наших астрономов на Торе было направлено прежде всего на ближайший, четвертый спутник Рода – планету Бонгаве.

Бонгаве была надеждой нашей науки.

Сотни выдающихся ученых готовили путешествие первых торийцев к первой космической цели.

После долгих и пристальных наблюдений мы обнаружили, что условия жизни на Бонгаве почти такие же, как и у нас. Времена года чередовались там также, разве что были наполовину короче. Приемлемы были и годовые колебания температуры.

Мы определили, что на нижнем полушарии летом всегда теплее, чем на верхнем, а зимой – наоборот. Первые исследовательские ракеты, которые полетели на Бонгаве, принесли интереснейший материал. Из образцов атмосферы, кинолент и записей приборов мы узнали все, что нужно было для подготовки торийцев к длительной экспедиции.

Исследователи определили, что разумные существа на Бонгаве были на таком уровне развития, который соответствовал нашей планете во времена бронзового века. Жители Бонгаве очень похожи на торийцев. Это и понятно, ведь на их планете почти такие же условия, что и у нас. Изучение полученного научного материала показало, что мы в своем развитии обогнали планету Бонгаве почти на десять тысяч лет.

Мы опубликовали эти результаты – и получили неожиданный сюрприз. Деятели господствующего класса начали говорить о необходимости использования природных богатств Бонгаве, о покорении ее примитивного населения, о пользе, которую мы получим, оккупировав Бонгаве…

К сожалению, это была не простая болтовня!..

Гигантские оружейные концерны нашли выход из кризиса. Они начали производить смертоносные межпланетные снаряды. Испытания сокрушительного оружия участились. Атмосфера Торы переполнилась продуктами ядерного распада, и населению грозила страшная опасность.

Поднялась волна решительного сопротивления захватническим планам.

Большинство торийцев боролось против безумных испытаний. Здравый смысл противопоставлялся бредовым идеям. Мы верили, что прогрессивное большинство убедит кучку сумасшедших и прекратит вооружение…

Но ничего не помогло…

События развивались в обратном направлении!

Остердал – главный представитель властолюбивых торийцев, начал травлю нашего миролюбивого полушария и поставил всех перед ультиматумом".

Электронный автомат снова закончил перевод страницы.

Лица присутствующих были зеленоватые в свете экрана. Таня вглядывалась в эти лица; они казались вырезанными из гранита.

– Видимо, судьба Бонгаве-Марса будет невеселая, – мрачно проговорил Лэмар.

Лебедева вытерла платочком ладони и вполголоса сказала Олегу:

– Обрати внимание, как похожа давно прошедшая история Торы на современное положение на земном шаре.

Кропоткин услышал это замечание и деловито заявил:

– Вот вам доказательство того, что власть не должна принадлежать отдельным лицам, потому что ей всегда будут злоупотреблять в пользу избранного круга. Власть капитала может держаться только на насилии, поэтому эксплуататорский класс содержит большие армии, которыми запугивает прогрессивное население.

– Что тебе не ясно? – обратился академик Балашов к сыну, на лице которого отразилось колебание.

– Вы обратили внимание на то, что Перита описывает прекрасную голубую атмосферу Марса? А это не соответствует данным наших научных исследований. Везде описано, что цвет планеты Марс красный, а иногда – даже огненный. Такую окраску имеют и гигантские равнины, которые наши ученые наблюдали через просветы между облаками разреженной атмосферы планеты.

Кропоткин моментально прореагировал на вопрос Олега.

– Я верю Перите! Не надо забывать, что в то время, как он сам пишет, жизнь на Марсе находилось на уровне бронзового периода и поверхность планеты не могла быть такой пустынной, как выглядит теперь. Три тысячи лет – это все-таки три тысячи лет. Однако этот вопрос, пожалуй, сам Перита осветит в связи с судьбами Торы и Бонгаве.

Олег поблагодарил кивком головы, и все снова сосредоточились на новом переводе.

"На звуковой ленте номер шесть я записал речь Остердала перед той страшной минутой, которая навеки останется предостережением для всех, кто поддался безумию, и наказом для людей здравого смысла – боритесь!"

Мерцающий сигнальный диск светился, электронные лампочки тихо гудели, но на экране больше не появилось ни одного слова с этой страницы.

– Конец, – сухо констатировал доктор Лэмар.

– Олег, – обратился к биологу профессор Яшкевич, – в институте у меня есть готовые магнитофонные записи. Мы сделаем перерыв. Я дам тебе ключ, и ты принесешь кассету номер шесть. Хорошо?

* * *

Олег спешно шел через парк. На улице смеркалось.

Последние солнечные лучи окаймляли карминным налетом края кучевых облаков, плывших в душном воздухе.

Огненный закат угасающего дня напомнил Олегу сияние загадочного Марса, о котором в наше средневековье ходили самые разные легенды.

Красное сияние этой планеты издревле вызывало у населения нашей планеты страх и панику. Его всегда воспринимали как символ гибели и раздора. Прошлые поколения отождествляли планету Марс с богом войны, и даже старое славянское название "Смертонос" свидетельствует о том, как боялись этой звезды наши предки.

Извилистая аллейка, засаженная великолепными розами, привела Олега в Институт электротехники слабых токов.

* * *

Тем временем академик Балашов закурил свою любимую трубку и обратился к Кропоткину:

– Меня очень интересует речь Остердала.

– По всему видно, что она не будет принципиально отличаться от речей некоторых ныне живущих государственных деятелей.

Профессор Бердичев добавил:

– Яростно ненавижу политиков, которые демагогически распинаются о свободе и благополучии там, где нищета и горе гнетут миллионы безработных. Я готов раздавить этих гиен общества, которые, стоя на танках, захлебываются от речей о защите мира, а тем временем вместо мирного строительства накапливают тысячи тонн стали на военных складах.

Балашов страстно добавил:

– Это ужасно… миллиарды часов человеческого труда может поглотить война. Десятки радиоактивных облаков отравляют атмосферу! Смерть скалит клыки на все человечество… и это из-за амбиций жалкой кучки людей.

– Надо сохранять хладнокровие и спокойствие. Наше общество и прогрессивное человечество во всем мире уже выковали прочную цепь, который удержит в узде молоха войны, – решительно сказал профессор Яшкевич.

Таня Лебедева стояла рядом с академиком Балашовым и сосредоточенно слушала.

– Нужно как можно быстрее перевести рукопись Периты и передать ее людям всего мира. Это предупреждение должно поднять гигантскую волну, которая прекратит дальнейшие вооружения и испытания ядерного оружия, – произнесла девушка.

Академик Кропоткин подошел к Лебедевой и по-отечески заверил:

– Дорогая коллега! Наша находка принадлежит человечеству. Она случилась очень вовремя и вскоре станет достоянием всего земного шара.

В этот момент появился Балашов-младший. Доктор Лэмар открыл кассету, которую принес Олег, и начал бережно наматывать тонкую ленту на бобину магнитофона.

В лаборатории воцарилось напряженное ожидание.

– "Торийцы! Время пришло!

Не будем говорить о техническом превосходстве, потому что оно на нашей стороне!

Во имя свободы и мира объявляю всем, кто не верит в нашу мощь, что они станут свидетелями нашей окончательной победы.

Вы пытаетесь остановить нашу оборонительную подготовку. Хотите задержать дальнейшие испытания нашего оружия, имеющего целью – защиту мира?

Нет, мы не согласимся с вами!

Мы не разоружимся!

Это только ваша тактика – ваша пропаганда! Чтобы вы увидели нашу непреодолимую мощь и средства, которыми мы защитим наше свободное общество, мы продемонстрируем вам испытания за пределами Торы.

Мы покажем вам зрелище, которое трудно забыть! И чем дольше удержится оно в вашей памяти, тем дольше мы будем свободны.

Следите за планетой Бонгаве! И это только начало!

Мы завершили изготовление последнего оборонительного оружия, сила которого способна мгновенно уничтожить целое полушарие планеты!"

В репродукторе что-то застрекотало… Лэмар поднялся.

– Порвалась лента… сейчас будем слушать дальше, – успокоил доктор присутствующих.

– Неслыханно. Человеческий ум не может понять такого безумия. Мы слышали угрозу! Наглый ультиматум! – взволнованно шептал подруге молодой биолог.

Яшкевич вышел из задумчивости.

– Фанатичный кровопийца! Видите, что происходило на планете Тора? И Земля стоит на пороге такой же ситуации. Этой речи три тысячи лет! Пути капитала везде одинаковы… ракетные базы, самолеты с водородными бомбами, шпионские полеты, новые и новые испытания ядерного оружия!

Из репродуктора снова раздался сухой голос.

– "Жители Торы!

Мое правительство уполномочило меня сообщить, что мы посылаем в экваториальную область планеты Бонгаве десять исследовательских ракет с автоматическими сверхмощными зарядами. За полетом наших посланцев мира будут следить все дистанционные телестанции.

Мы добились абсолютной победы и не боимся никого.

Наша сила непобедима!

Презренные! Слушайте голос могущественных! Разум, который зарождается на Бонгаве, вскоре умрет. Зеленые равнины превратятся в песчаные пустыни, а ураганные ветры развеют их обугленные останки.

Огненный закат нашего ближайшего соседа будет светить миллионы лет для устрашения последующих поколений.

Не старайтесь распространять свое учение в наших рядах, потому что вас постигнет участь Бонгаве.

В борьбе за вечный мир будем безжалостны!

Включите телеприемники и наблюдайте за полетом нашей неотразимой силы, за полетом посланцев мира!

Даю приказ стартовать. Слушайте песню нашего победного марша!.."

В репродукторе послышался страшный грохот и резкое шипение.

– "Первый посланец свободы покинул Тору! За ним – второй! И так пойдет дальше.

Подумайте, если вы хотите принять наши условия."

На несколько секунд электронный автомат замолчал. Потом снова раздались слова:

– "К вам обращается Перита.

Я записал зловещий голос Остердала, голос, который потряс всю Тору. Это было начало конца. Я почувствовал, что безумство клики Остердала достигло предела.

Надо бороться за мир, за уничтожение страшного оружия, со всеми справедливыми торийцами, за нищих рабов, угнетенных остердаловцами.

Надо прекратить испытания новейшего оружия, ведь прекрасная Тора хранит столько природных богатств, использование которых может обеспечить сказочную жизнь тысячам поколений.

Надо разбудить ученых нашего и их полушария.

Здравомыслящие жители Торы должны восстать против насилия ничтожной клики!

Тяжелые времена ждут тебя, родная Тора, очень тяжелые!!!"

Репродуктор умолк. Доктор Лэмар взглянул на магнитофон.

– Конец ленты, – объявил он.

– Невероятно! Ужасно! Ужаснее, чем мы могли предположить, – проговорил профессор Яшкевич.

– Думаю, что можно дальше читать дневник Периты, – предложил академик Кропоткин.

Лэмар отключил звуковую аппаратуру и настроил систему фотоэлементов на новую страницу.

На экране появились строки переведенного текста.

"Все жители Торы, которые имели телеприемники, наблюдали полет сокрушительных посланников, направленных на великолепную сияющую Бонгаве.

Остердал вскоре увидел, что не достиг того чего хотел. Он стремился показать могущество своего класса, а вызвал только возмущение. Мало кто с радостью следил за носителями смерти.

Не ужас и паника охватили население Торы. Бурные волны возмущения миролюбивых торийцев поднялись против ничтожных властолюбцев.

Все прогрессивные радиостанции передавали решительные протесты. Остердал получал уйму телеграмм, писем и нот протеста.

Но он злорадно улыбался и брезгливо бросал все в корзину…

Ждал, пока первая ракета достигнет экваториальной области Бонгаве.

И вот случилось! Экраны телевизоров показывали чуть сплющенный диск яркой Бонгаве. В ее сине-зеленой атмосфере плавали белые облака. Экваториальная область была чиста. Мы видели широкие зеленые равнины и местами отблески моря.

Вдруг на экране появился первый посланец смерти!

Он приближался к границе атмосферы. Диктор объявил, что до взрыва осталось несколько секунд.

Ракета-автомат, без экипажа сопровождала полет смертоносного посланника и передавала наблюдения телевизионным станциям на Тору. Она достигла самых низких слоев воздушной оболочки Бонгаве, замедлила полет и начала облет планеты.

На экранах вспыхнуло ослепительное пламя… потом появилось гигантское грибовидное облако, которое заполнило экран. Вторая вспышка и второе облако… третье… четвертое… – цвет воздуха планеты стал грязно-бурым.

После десятого взрыва исчезло ясное сияние прекрасной Бонгаве, белые облака развеялись… экраны потемнели, и экватор Бонгаве залило смертоносным дымом!

Жизнь на площади десяти тысяч километров угасла!

Это была страшная и гнетущая панорама, сопровождаемая скрипучим голосом Остердала:

"Это всего лишь начало, начало наших будущих непреодолимых побед!"

Когда на второй день мы направили наши телеустановки на несчастную Бонгаве, то почти не узнали ее. Исчез ее свежий сине-зеленый цвет – его заменила мутная краснота.

Одна из планет родной Солнечной системы превратилось во всемирной семафор, который вечно взывает ко всем новым поколениям:

ОСТАНОВИТЕСЬ!

Да, остановитесь грядущие поколения перед этим предостережением и уясните себе страшную судьбу родственной вам планеты Бонгаве".

Электронный автомат закончил работу на этой странице…

Академик Балашов обхватил руками седую голову. Потом тихо произнес:

– Что же это с вами случилось, бедные торийцы! Вы стояли на пороге расцвета общества и не предотвратили опасность…

– Да, не предотвратили… и, вероятно, не смогли этого сделать. Наверно, клика Остердала назначила время уничтожения планеты Марс неожиданно, – прозвучали оправдательные слова академика Кропоткина в адрес прогрессивных торийцев.