Текст книги "Мастер молний. Книга II (СИ)"

Автор книги: Яков Барр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

Вы спросите, куда делись остальные девяноста килограмм моего веса? А вас не удивляет, откуда берутся лишняя сотня кило, когда я превращаюсь в носорога? Великие маги и не на такое способны. Даже когда они в таком состоянии, как я сейчас.

Прямо из пентхауса, в облике птички-невидимки, я перенесся в аэропорт графа Шереметьева. Там я когда-то побывал лично, так что мне не составило труда открыть портал в зал ожидания. Посадка на рейс заканчивалась, так что я незаметно пролетел над головами пассажиров в салон самолета. Осталось найти там укромное место. В крайнем случае я мог пересидеть полет в багажном отсеке, но шесть часов трястись среди чемоданов – увольте. В итоге я пристроился на спинке кресла в бизнес-классе над головой маленькой девочки. Заодно и в окно посмотрел.

Весь полет я медитировал, настраивая каналы. Честно говоря, я надеялся на очередную печать, в Тамасвантаре я оперировал такими потоками магии и сложными плетениями, что организм мог бы и пойти на встречу. Но нет так нет. В любом случае надо было дорабатывать свое новое тело.

Алиса заказала мне такси, точнее, англоговорящего гида с собственной машиной. Он встретил меня с табличкой. Я конечно же успел вернуть человеческий облик. Чтобы не особо мудрить, выбрал Генри Манна. Гид, молодой парень, провел меня к белой тойоте, которая вызвала у меня вздох ностальгии – я вспомнил свой первый автомобиль в этом мире, доставшийся в наследство от Питера Вандерера.

Ехать было не слишком далеко. Через три часа мы проехали Агру, где сделали остановку. Гид даже повел меня осмотреть местную достопримечательность – древнюю усыпальницу Тадж Махал. Я не протестовал, хотелось размять ноги, да и любопытно же. В подобных местах можно встретить интересных призраков и прочую забавную нечисть. Сюда мне еще стоит вернуться когда-нибудь, что-то я почувствовал. Мы пообедали в городе. И еще через пару часов гид высадил меня перед монастырем.

Открыть портал в пустынный осколок напрямую я не смог. Пришлось прыгать в ад, теперь уж бывший. Сейчас этот мир не казался жертвенником Кали. Но все равно я ощущал сильнейшее давление на сущность. Если оперировать принятой на Земле Сорок Два терминологией, до нашего вмешательства здесь был ад, теперь же тут осталось чистилище. Он вымывало из тебя груз вины, и процесс этот крайне болезненный.

Я дошел «по местам боевой славы» до площади, оттуда шагнул в гости к демонам.

– Принес вам свежих фруктов и кое-какой еды, – приветствовал я оставленную тут троицу.

Демоны реагировали сдержано, но я видел, что они мне рады. Я проверил, как идет восстановление их каналов, и был приятно удивлен прогрессом. То ли моя методика давала плоды, то ли само место, не загрязненное грязной энергетикой и чужой кармой, способствовало излечению, но Полковник и Эльза гораздо сильнее походили на людей, чем накануне.

Толстяк все еще спал, свернувшись клубком под пальмой возле бассейна.

– Мы пытались его разбудить его, чтобы накормить, – сказала Эльза, – он попил, съел яблоко и снова отрубился.

– Это скорее к лучшему, – ответил я. – Но теперь придется вставать, пора отправляться в новый дом.

Я приложил ладони к его вискам и вдохнул в него немного бодрости. Толстяк открыл глаза. Я сотворил ему чашечку кофе, но он отказался, выпив немного воды.

Вскоре мы перенеслись к монастырю – в эту сторону я смог открыть портал напрямую. Это было солидное здание, будто бы само собой образовавшееся из груды наваленных каменных блоков. Я подошел к массивным бронзовым воротам и энергично постучал. Мой спутник остался позади, он привалился боком к стволу дерева, достаточно массивному, чтобы выдержать такую тушу.

Я грохотал несколько минут, наконец ворота приоткрылись, выглянул тощий человечек в желтой робе.

– Моему другу нужна помощь, – сказал я на хинглише. – Мне сказали, что здесь лечат душевные раны.

Человек в желтом смотрел на меня безо всякого выражения, я так и не понял, разобрал ли он хоть слово в моей речи. Я повторил ее на хинди, добавив, что плохо говорю на местных языках. Реакции я так и не добился. Но тут к нам подошел наконец толстяк. Они с минуту смотрели друг другу в глаза, потом монах поманил нас рукой, развернулся и ушел, оставив ворота приоткрытыми. Я пожал плечами, и мы последовали за ним.

Изнутри монастырь походил на лабиринт, но я чувствовал особую ауру в его мрачных на вид стенах. А когда мы вышли во внутренний двор, оказавшийся неожиданно зеленым и уютным, я понял, что попал куда надо. Там нас ждал старик в такой же желтой хламиде. Других монахов мы по дороге не встретили.

– У моего друга ранена душа, – сказал я на своем устаревшем колонизаторском хинди. – Он нуждается вашей помощи. Простите, я плохо говорю на вашем языке.

– Тогда оставь друга здесь, – ответил старик на чистом английском.

– Так просто? Не спросите, как я вас нашел? Что с ним случилось? – удивился я.

– Нашли, потому что его путь лежал сюда. А что было, то прошло, – ответил старик.

– Как к вам обращаться? – поинтересовался больше из вежливости, чем из интереса.

– У нас нет имен. У твоего друга тоже.

– Ты сам-то хочешь остаться здесь? – спросил я толстяка. – Возможно, тебе здесь станет лучше. А возможно и мы с твоими старыми друзьями смогли бы помочь.

Толстяк вдруг шагнул ко мне и сильно сжал мое плечо.

– Спасибо тебе маг, —сказал он неожиданно четким и ясным голосом. – Ты был добрее ко мне, чем я заслужил. Я чувствую, что нахожусь именно там, где должен. Навести меня как-нибудь, но не слишком скоро.

– Не волнуйся за своего друга, – монах внимательно посмотрел на меня. – Я бы хотел облегчить и твои страдания, но вряд ли это в моих силах. Но если тебе захочется мгновений покоя, приходи.

Я похлопал толстяка по руке, все еще лежащей у меня на плече, развернулся и пошел к выходу. Я бы нашел дорогу и сам, но привратник, впустивший нас, встретил и довел меня до ворот.

Глава 13

Когда я вернулся в Лазурь, Алиса тут же схватилась за телефон:

– Он здесь, приходи!

Потом ученица накинулась на меня с требованием показать ей снимки из Индии, раз уж, здравствуйте, надутые губки, я ее не взял с собой. Телефоном как фотоаппаратом я не пользуюсь, так что вспомнил несколько симпатичных ракурсов Тадж-Махала, а заодно пару видов Агры, например, обезьяну, сидящую на помойном контейнере, колоритных буйволов, впряженных в допотопного вида тележку. Ну и на закуску – тот самый монастырь. Все это я воплотил прямо в воздухе в виде иллюзий, магической голограммы.

– Я же говорил, это была деловая поездка, – заметил я, – ничего интересного.

И чего Алиса скорчила такую обиженную рожицу? Кажется, она не понимает, какими должны быть отношения учителя и ученицы.

Через пять минут появился Сидоров.

– Шеф, – возбужденно начал он, – детективы нарыли кучи информации про Вешнякова и его долги. Они бы, кстати, хотели лично познакомиться, но вкратце могу и я доложить.

– Можно и познакомится, – пожал я плечами, – а пока давай выжимку.

– Вкратце хозяин этого райского местечка почти банкрот. Долгов у него на три таких отеля, и должен он почти всем, кто в столице дает взаймы. Сыщики изумляются, почему он до сих пор на своих ногах ходит.

– А что, в Российской Империи принято аристократам ноги ломать? – удивился я.

Сидоров замялся, надеясь, что вопрос окажется риторическим. Я махнул рукой и продолжил разговор.

– Ноги его мне без надобности, а почему никто отель не отобрал? Место и впрямь изумительное.

– Очень уж сильно земля дешевеет. Я так понимаю, ждут, чтобы вовсе за бесценок взять, так чтобы Вешняков еще и должен остался. Ну так-то по любому будет. Слишком много наш мальчик проиграл.

– Значит, все дело в покере? – удивился я.

– Не только в нем, там еще и рулетка и скачки.

– Какой разносторонний молодой человек! – восхитился я.

– Но сейчас всего трое кредиторов осталось. Они все долги за треть, а какие-то и за четверть суммы скупают.

– Это хорошая новость. И все они хотят урвать наши «Вешние воды»?

– Больше всего хочет главный кредитор, скупивший половину векселей. Зовут его Иван Абрамов, он тоже – страстный игрок, но везучий. Мечтает устроить в пансионате центр развлечений, проводить турниры.

– Ну и пусть проводит, я же не против! Только в наших«Водах»! – Я потер руки в предвкушении, – досье есть?

– Детективы обещали мне переслать, но я бы все же предложил их навестить! – воскликнул Сидоров. – Видите ли, Яков Георгиевич, я для них – приятель, иногда – подрядчик. Но выкладываться они будут ради серьезного заказчика. А я пока в их глазах на такого не тяну.

– Можно и съездить, – кивнул я. – Сам не против с ними познакомиться, люди полезные.

И тут к нам в пентхаус вломилась целая делегация юристов. Я даже немного удивился, насколько их было много. Возглавлял вторжение неутомимый Ковальский, но почти сразу его оттеснила в сторону старушка Дегтярь.

– О, юный ягненочек здесь, – профессор увидела Сидорова и не слишком вежливо ткнула в него артритным пальцем. – И мы здесь. Зачем время терять?

– Вы хотите принять экзамен? Сейчас? – удивился я.

Профессора, а я понял, что делегация состоит исключительно из них, казались абсолютно пьяными. Вот что бесплатный бар делает с людьми.

– Я ожидал что вас будет немного меньше. Мы говорили о пяти экзаменах.

– Нам стало скучно! – засмеялась старушка. – Им тоже в Москве пить уже надоело. А тут воздух! Процедуры! Мы их позвали, и они приехали!

– И вы считаете, что в состоянии кого-то экзаменовать?

– Нет, – Дегтярь помахала перед носом пальцем с ярким не по возрасту маникюром. – Экзамены – это скучно. Арнольдик уже рассказал, что парень подготовился. А смысл его допрашивать? Мы хотим испытать его в бою!

– Практическая работа! – добавил своим девчачьим тонким голосом здоровяк Битюк. – Арни, я устал. Объясни им!

Ковальский принял дело в свои дрожащие руки.

– Первое! Яков Георгиевич, вы должны нам всем оплатить, иик, эту ночь! Номера! И напитки! Сидоров, иди сюда, юный ты мерзавец! Мы все тебя ненавидим, потому что ты выскочка! Да погоди ты, не вскипай! Мы полюбим, если ты сейчас состряпаешь идеальный!..

– Да-да, идеальный! – перебила его Дегтярь. – Ладно-ладно, молчу!

– Короче говоря, – вернулся в разговор «уголовник» Битюк. – Вся эта затея с этим экстерном, и этими взносами, и этим волшебным домом волшебного отдыха, все это волшебно, нет, другое слово, дурно, вот, дурно пахнет!

– С юридической точки зрения, – уточнил Ковальский.

– С нее, родимой! – кивнул Битюк и чуть не упал.

– И пари, – добавила Дегтярь. – Пари – это трудно! Его всегда можно оспорить.

– Но ты сейчас составишь договор, – закончил мысль Ковальский, – в котором все условия нашего со– … со– … соглашения, будут прописаны и так, что вся эта затея вдруг станет абсолютно, – профессору явно понравилось это слово, так что он его повторил несколько раз, – абсолютно, абсолютно, то есть совсем законной.

– Составишь договор, к которому никто из нас не придерется, завтра же получишь диплом, послезавтра – адвокатскую лицензию. Комиссия, если что, вся здесь! – подытожила Дегтярь.

– Нас все устраивает, – сказал я. – Одно уточнение: ему буду помогать я.

– А какая от тебя польза? – удивилась старушка. – Нет, – она обвела рукой пентхаус, – за это все спасибо. Но контракт-то причем? Ты же не юрист!

– Не юрист, но у меня есть жизненный опыт, – пояснил я. – Мне приходилось заключать договора и похлеще этого!

– Да пусть помогает! – пропищал Битюк. – Что нам жалко, что ли! Пусть готовятся. А мы пойдем и выпьем! Ты же платишь, дружище? – здоровяк потрепал меня по плечу.

– Мой дом – ваш дом, – ответил я.

Банда, пошатываясь и хихикая, удалилась. Мы же со студентом схватились за ноутбук.

Через три часа юристы вернулись. Мне даже показалось, что они немного протрезвели. Неудивительно, от них пахло свежим морозным воздухом.

– Ну как успехи, Сидоров? – поинтересовался Ковальский.

Я шлепнул робевшего студента по спине, и он протянул пачку с пятнадцатью комплектами распечаток.

– Извольте ознакомиться, дамы и господа!

– А вы шустро! – удивилась Дегтярь. – Давайте, ознакомимся.

Честно говоря, я не рвался делать за Сидорова всю работу. Мне тоже хотелось посмотреть, как он справится с контрактом. Уверен, что на моей службе ему предстоят задачи и посложнее.

Хихикая, они разобрали копии, через полчаса Дегтярь встала и заявила:

– Мне нужно кофе.

– Согласен, коллега, – поднялся и Битюк.

– Мы сейчас вернемся, – подытожил Ковальский, и вся банда удрала в чайную.

Еще через час вернулся только Арнольд Вениаминович.

– Ладно, студент, – заявил он мрачно. – Завтра в пять часов приезжай в Университет, получишь диплом. Тебе даже корочки изготовят, везунчик. И подпишешь протокол, послезавтра станешь адвокатом. Вот черт ранний, – выругался Ковальский, – даже протрезвели все из-за тебя.

– Ну так пейте дальше! – пожал я плечами. – Кто вам мешает?

Ковальский удалился.

– Алексей Петрович, звони детективам, поехали знакомиться, – скомандовал я.

Когда студент подтвердил, что нас ждут я велел Алисе заказать нам такси

– Хочешь посмотреть на детективов, ученица? – спросил я ее. – Тогда собирайся, выдвигаемся. Мы же будем притворяться солидными господами? Тогда надо зайти, посмотреть, что в местном бутике есть из хороших костюмов.

– День постепенно налаживается! – воскликнула Алиса.

Детективное агентство называлось «Барсуков и Лейбниц». Посмотрев на них, я решил, что Лейбниц, маленький старичок в пенсне, – аналитик, а двухметровый усач Барсуков – оперативник, но с этим сыщиками ничего нельзя знать наверняка.

– Ну-с, и кто это у нас? – прищурился Лейбниц, рассматривая нас в свою «оптику». – Костюмчик для нас прикупили? Похвально, похвально! Сидит слишком хорошо для готового платья. Но не шили, не шили.

– Кто про что, а Самуэль про тряпки, – расхохотался Барсуков густым басом. – Приятно познакомиться, приятель! – верзила хлопнул меня по плечу, видимо притвориться важным господином у меня не вышло. – Меня Виталиком зовут. Этот зануда – Самуэль Лазаревич.

«А ведь эти прохвосты должны уметь подделывать документы, – пришла мне в голову шальная мысль. – Интересно, они любят выпить?»

– Вы выполнили для нас уже два заказа, – сказал я вслух. – Мне кажется, это начало большой дружбы. Но точнее мы это узнаем, когда вы покажете нам досье на кредиторов нашего безалаберного Вешнякова.

От детективов, с которыми я расплатился сразу и наличными, что их безмерно порадовало, я отправился по первому адресу. Ехать опять пришлось за город, и я всерьез задумался о покупке собственной машины, потому что на такси по российским просторам не наездишься.

Помещица Шуршунова жила далековато от Москвы и уж точно не по соседству с «Вешними водами». Зачем ей в таком случае загородный отель, понятия не имею, возможно он ей и не нужен, а долги его она скупала по дешевке, повелась, так сказать, на скидку.

О въезде в ее владения нас оповестил покосившийся столб с табличкой. К дому мы подъехать не смогли, расчищена от снега была узенькая тропочка. Я строго велел таксисту ждать, обещав щедро вознаградить за неудобство. Найти транспорт в таком захолустье не представлялось возможным. Но и я не собирался тратить на помещицу много времени. К визиту я подготовился заранее, остановившись у свалки по дороге. Там я нашел достаточно материала, чтобы воплотить свою задумку.

Пожилой слуга в потрепанной одежде провел нас в гостиную, но большого интереса не проявил. Не слишком просторная зала казалась еще меньше из-за многочисленных сервантов, горок, этажерок, невесть каких еще шкафчиков и витрин, наполненных фигурками. Всегда приятно, когда у человека есть цель в жизни.

Шуршунова посвятила себя собирательству, витрины ломились от тарелочек, чашечек, статуэток, но царствовали в гостиной слоны. Прежний Беринг помнил о традиции держать в доме набор из семи фарфоровых слоников. У помещицы таких наборов было не меньше сотни. Далеко не все они были сделаны из фарфора. Мне, например, понравился малахитовый комплект. К счастью, об этой пламенной страсти меня предупредили Лейбниц и Барсуков.

Хозяйка позволила мне в одиночестве, точнее в компании Сидорова и Алисы, погулять среди витрин. Молодежи, правда, быстро стало скучно. Но я получил определенное удовольствие скорее антропологического толка – я всегда интересовался человеческими странностями и слабостями. Когда, неожиданно для себя, я набрел на книжный шкаф, наполненный правда альбомами с описаниями коллекций конкурентов, Шуршунова, наконец, соизволила уделить мне время.

– Любуетесь, молодые люди? – спросила она, подкравшись со спины, незаметно, как ей казалось.

Впрочем, Сидорова ей удалось напугать, он подскочил на месте чуть ли не на метр. Я положил ему руку на плечо, а то мало ли какие танцы придут ему на ум.

– Анфиса Афанасьевна, – отвесил я хозяйке небольшой поклон, который уместен при встрече аристократов равных по статусу, – я счастлив, что вы нашли для нас пару минут своего драгоценного времени.

Про равенство я немного погорячился, одета старушка была не то, чтобы бедно, но вещи ее, некогда хорошего качества, не выдержали схватку со временем. Поеденная молью шаль укрывала плечи в ситцевой блузке, не мытые волосы собраны в пучок, и во всей гигантской коллекции барыни не нашлось красивой заколки вместо пластмассовой чепухи у нее на затылке.

– Чем обязана, – Шуршунова протянула мне руку, которую мне пришлось слегка пожать.

– Наслышан о вашей коллекции, не мог удержаться, чтобы не ознакомиться с ней лично! И конечно мы не с пустыми руками! Алексей Петрович, будьте любезны!

Сидоров протянул хозяйке торт.

– Не напоите ли вы путников с дороги чаем? – улыбнулся я. – День нынче морозный.

– Будьте любезны к столу, – барыня явно обрадовалась, что мы пришли со своими сладостями.

Я сразу понял, что экономят в этом доме на всем, кроме слоников, так что, когда мы проследовали в столовую, в которой сервантов было не меньше, но слоники все же уступали в численности сервизам, я достал из бездонной сумки бутылку итальянского ликера лимончелло.

От этого дара сердце барыни окончательно растаяло.

– Так что же вас ко мне привело, Яков Георгиевич? – поинтересовалась хозяйка, когда мы утолили первый голод моими лакомствами и жидко заваренным чаем.

– Слышал я краем уха, что вы вошли в положение юного помещика Вешнякова. Мне тоже исключительно жаль мальчика, в таком возрасте и отдаться пагубным страстишкам.

– Бедный, бедный ребенок, – поддакнула охмелевшая барыня.

– Так уж вышло, что я в данный момент проживаю в «Вешних водах».

– Так дорого же там безумно! – ахнула Шуршунова.

– И не говорите, – с грустью согласился я. – Но мест чудесное. И стало мне любопытно, имеете ли вы интерес к пансионату?

– Ох, да помилуйте! – всплеснула руками хозяйка. – тут и усадьбу-то в два дома и один сарай содержать никаких денег не хватит, а там такая махина! Но уж больно дешево ростовщик долги эти предлагал. А там, даст бог, удастся уступить бумаги повыгоднее! А у вас какой интерес в этом деле? Никак выкупить «Вешние воды» задумали?

– Может и задумал, – пожал я плечами. – От цены зависит. Если уж вы долг по дешевке заимели, с какой наценкой мне перепродадите?

Я точно знал, что векселя ей за четверть цены достались. Я, наверное, согласился бы ее затраты в полтора раза перекрыть. Но «согласен» не означает «хочу». Когда я эту сумму озвучил, барыня сразу похолодела, стала ныть, какой такой роскошный залог у бумаг. Я изобразил, что тема мне наскучила и прошелся вдоль витрин.

Там мигом высмотрел вещицу, которая и протянула нить к дальнейшим переговорам.

– Знакомый камешек, – я указал на один из сервантов. – Видел такой в Петербурге. Редкая вещица, мало у кого есть такая.

Тут я немного соврал, в новой жизни до Питера я пока не добрался. Но те же сыщики мне намекнули, что несколько камней в Россию просочились. Речь, конечно, шла об отходах моих операций – айсера и стоунера. Шуршанова где-то как раз крохотный осколок каменного стекла и раздобыла. Много я их на Сицилии оставил.

– Такая удача, удача, – радостно загомонила барыня. – знакомая мне долг вернула. Денег у нее нет, зато этакую редкость раздобыла, я не удержалась, приняла!

– Так уж вышло, дорогая Анфиса Афанасьевна, что и мне один коллекционер долг вернул, – и снова я соврал, только незачем бедной женщине лишние подробности знать.

С этим словами я вытащил из сумки стеклянного носорог размером с ноготь большого пальца. Из ледяного стекла, конечно. Разумеется, он был обернут в шелковый платок, и доставал я его аккуратно, голой рукой не прикасаясь. С Шуршуновой от счастья чуть припадок не случился.

– Я и подумал, у вас пустой долг, который гроша стоить не будет, когда Вешняков на банкротство подаст. А он уже к процедуре готовится.

Это как раз была чистая правда, о том, что парень банкротится, мне сообщил Лейбниц.

– Я к безделушкам равнодушен, но знаю, что в кругах любителей такие штучки ценятся покруче картин рафаэлитов. Может быть, поменяемся и оба будем счастливы?

– Прелестная вещь, – Шуршунова, кажется, пребывала на грани инфаркта. – но больно уж мне бумаги жалко. Живые же деньги отдала!

Я пожал плечами и достал новый сверток, в котором обнаружился носорог побольше. Тоже, конечно, из айсера. Барыня потеряла дар речи, крутилась вокруг фигурок, разве что не облизывая их. Я же решил еще облегчить ей муки выбора и достал третью, еще побольше. Так я «мучил» барыню, пока на столе не выстроилась шеренга из семи фигурок, самая большая из которых размером походила на мой кулак.

– Ну же, Анфиса Афанасьевна! Мы с вами понимаем, что этот набор стоит больше, чем ваша усадьба и «Вешние воды» вместе взятые. Если мы с вами не договоримся, я продам их на аукционе и вернусь к вам с деньгами. Или не вернусь, выкуплю пансионат после банкротства еще дешевле.

Она все медлила с решением, кряхтела что-то, но и глаз с носорожиков не сводила. Мне надоел этот цирк, я начал собирать фигурки и убирать их в сумку. Тут-то Шуршунова и встрепенулась.

– Да берите, голубчик, векселя эти проклятые. Зачем они мне сдались? Только зверьков этих не убирайте, уж больно они красивые!

Я дал знак Сидорову, и он быстренько составил договор об обмене. Шуршунова позвонила знакомому стряпчему и переслала фотографии документа. Через пятнадцать минут ее юрист связался с моим, и они быстро довели соглашение до ума.

Я забрал векселя и выдал Шуршуновой ее приз, предупредив, чтобы не трогала руками. Она уже не обращала на нас внимания, слуга проводил нас к выходу. К счастью, таксист нас дождался, хотя и не в машине, они со слугой свои чаи распивали.

Следующая стадия торгов нуждалась в помощи наших сыщиков. У меня созрел очередной коварный план, и мы поехали в агентство.

– Честно ли это, Яков Георгиевич? – спросил меня вдруг Сидоров.

– Что вас смущает, Алексей Петрович? – искренне удивился я.

– Разве мы не «кинули» эту старушку? Да, она помешанная коллекционерка, но вы эти дебильные статуэтки на моих глазах из говна и палок сделали за пять минут. Простите меня, я на вашей стороне, но не опротестует ли она сделку? Ну и хорошо ли так поступать, меня такие вещи, еще раз простите, волнуют!

«Эх, Сидоров, Сидоров!», – подумал я.