Текст книги "Круги измерений"

Автор книги: Window Dark

Глава девятая
Кавалер скрещенных косточек

Капитан нахмурился. Он машинально вынул спичку из коробка, переломил ее и швырнул на стол.

– Послушать вас, Зайцев, – не человек вы, а прямо голубь. Хотелось бы мне, чтобы вы таким голубем стали. Да не получается…

… И в ту же секунду с пола взвился белый голубь.

Юрий Томин, «Шел по городу волшебник»

Кроме наличия силы желания и ее величины нельзя не учитывать ее направление. Субъект, возжелавший построить прекрасный каменный дом и ежедневно выходящий для этого к местному болоту, чтобы поковыряться в трясине большой совковой лопатой, имеет довольно значительную силу желания, но прикладывает ее не в том направлении, ибо совковая лопата применима и к рытью котлована для закладки фундамента того самого желанного дома. Хотя направление – штука неимоверно тонкая. И никто не может поручиться, что не найдутся силы, которые восхищенные столь странным и удивительным хобби, безвозмездно выстроят требуемое строение в соответствии с требованиями, указанными в типовой заявке для исполнения желаний.

В связи с вышеизложенным видно, что сила желания должна быть направлена к объекту желания. Или к тем составляющим, которые могут вывести желающего на объект желания любыми кратчайшими путями. Известно также, что кратчайшим путем к объекту желания далеко не всегда является прямая. Для примера возьмем процесс создание семьи, где за желающего примем субъекта мужского пола, за объект желания восхитительную особу, которую данный субъект увидал, и процесс бракосочетания, который данный субъект намеревается претворить в жизнь совместно с выбранной для этого особой.

Кратчайший путь заключается в подбегании к объекту желания, выплескивании эмоций типа «Дорогая, увидев Вас, я понял – вот Та, которую ждал всю жизнь. Давайте распишемся. По возможности, немедленно.» И увлечении ошеломленного такой постановкой вопроса объекта в сторону гражданского заведения, призванного узаконить процесс, пока объект не опомнился и не начал оказывать видимое сопротивление. Такой подход приносит свои плоды довольно редко.

Обычным путем принято считать подготовку знакомства, включающую поиск общих увлечений, приведение своего движимого и недвижимого имущества в достойное состояние и создание жизненных ситуаций, при которых скрытые от широкой общественности достоинства должны расцвести и произвести неизгладимое впечатление. Одновременно с этим происходит процесс упрятывания своих недостатков или выдачи их за те самые, долженствующие произвести неизгладимое впечатление достоинства. Объект желания, тем временем, начинает весьма запутанную игру, целью которой является объяснить желающему пару существенных моментов. Первым делом показывается полное пренебрежение к желающему и стойкое незамечание его положительных сторон. Из тайников извлекаются бывшие поклонники с просроченным сроком годности, а объект желания проявляет себя в роли великого полководца, стравливая интересы, заключенные в собственной особе, между различными слоями населения. Если желающий не собирается менять первую составляющую желания или, умудрившись опытом, напрочь отказаться от второй, то начинается болезненный процесс морального, а среди большинства высокоразвитых цивилизаций, и физического устранения конкурентов. Как это ни покажется парадоксальным, сталкиваясь с трудностями и преодолевая препятствия, сила желания только увеличивается. И если процесс завершен для желающего благополучно, то сила его желания находится на самом пике, а направление поменять невозможно. Беда заключается в том, что на этот момент общие увлечения уже обговорены до последней черточки, движимое и недвижимое имущество в связи с затянувшейся борьбой пребывает в плачевном состоянии, а достоинства уже изучены окончательно и занесены в ранг недостатков, внесенных в список для скорейшего искоренения. И великий праздник, происходящий в том самом, вышеупомянутом гражданском заведении, превращается в перемирие для подготовки новых этапов нескончаемой борьбы между экс-желающим и той, которую он когда-то ласково и нежно называл объектом желания.

А все дело в том, что сила желания изначально была приложена в неправильном направлении. Но если кто-то вознамерится в последующих строчках увидеть для себя ясные и единственно возможные направления для силы желаний на все случаи жизни, то мы напомним, что наша книга попросту не в состоянии вместить такой объем информации. В качестве бесплатного совета мы порекомендуем работу великого ученого, специализирующегося в области экономической психологии (в пер. А. С. Чука) или психологической экономики (в пер. С. А. Гека). Сей мощный труд носит название «Проблемы управления душевными расстройствами (своими и окружающих) с наименьшими затратами в разрезе товарно-материальных ценностей.» Глава из него «Как закосить от армии» издана отдельно и расходится миллиардными тиражами по всей галактике. К сожалению других сведений об этом ученом не сохранилось, так как планета, на которой он проживал, подверглась внезапному истреблению диким племенем в составе сорока одного питекантропа, вывалившегося из пространственно-временного континуума и решившего взять в руки палку с агрессивными намерениями…

… Тяжелые бархатные портьеры плавно разъехались в сторону. Торжественным шагом на сцену выбрался глашатай и замер у самого края помоста. Толпа немилосердно взревела. В воздух полетели шапки, а рыжий крестьянин в первом ряду начал бешено дергать себя за уши, словно проверяя, не сон ли это.

Глашатай перенес шквал оваций с горделиво-заслуженным видом и изрек:

– Великий певец современности. Еще даже не слышны его шаги, хотя он уже совсем близко. Не пройдет и пяти минут, как он взойдет сюда и озарит своим присутствием всех нас. Волшебный голос разольется в наших душах, пронзит трепетные сердца и улетит далеко-далеко за крепостные стены, неся на своих крыльях славу того, кто сейчас приближается к этой знаменитой сцене.

Не столь уж многие знали, что знаменитую сцену соорудили только сегодняшним утром. Зал довольно загудел. Всем было приятно неожиданно оказаться в чем-то известном месте.

– Нам ли не знать, как редки истинные таланты в здешних землях. Нам ли не помнить те мрачные минуты, когда заморские скупердяи, задрав нос, проходят со своими голосистыми коробочками. Но теперь и на нашу улицу пришел праздник. Стараниями нашего гостеприимного хозяина (людоед горделиво заулыбался, его родственники впали в состояние тоскливой унылости) все присутствующие при нашем знаменательном событии смогут за очень незначительную цену насладиться тем, что называют «истинное искусство».

Зал гудел, не переставая.

– Мы начинаем торжественный отсчет! Пять! Наши души стремятся слиться друг с другом. Четыре! Наши глаза вбирают мельчащие частички того, что могут узреть в магическом полумраке. Три! Наши уши мечтают о том, когда первые ноты разорвут волшебной симфонией мрачную пустоту. Два! Наши языки облизывают пересохшие от волнения губы. Один! Наши сердца ликуют и больше не могут ждать. Он уже ЗДЕСЬ!

Портьеры распахнулись, и Виктор едва успел принять приличествующую его теперешнему положению позу, дабы не предстать перед публикой в согбенном от глядения в дырку состоянии. Глашатай незаметно исчез и Виктор остался перед переполненным залом в одиночестве. На секунду наступила оглушительная тишина, донельзя перепугавшая Виктора, а затем зал взорвался не менее оглушительными аплодисментами. Все нутро знаменитого артиста тряслось и вибрировало, но где-то там, внутри, уже пробивалась зловредная мыслишка: «Так вот ты какая, всенародная слава.»

В действие вступил Толян. Прожектор осветил лимонно-желтым светом ноги певца, и в зал понеслись первые звуки проигрыша. Толпа утихла почти моментально. Виктор зажмурил глаза от ужаса и запел.

 
Под сосною, под зеленою
Спать положите вы меня…
 

Возможно Вас удивит выбранный репертуар, а некоторых даже до слез расстроит. Но, во-первых, у людоеда имелся крайне ограниченный выбор фонограмм, а новоявленный Толян отвечал только за аппаратуру. А во-вторых народ, не избалованный многочисленными радиостанциями с прямым эфиром и концертами по заявкам погружался в истинное блаженство. Для многих, если не для всех, это было впервые. И дело даже не в музыке, и не в вокальных данных Виктора, а в том, что подобное здесь не происходило еще никогда.

К четвертой песне Виктор освоился и начал оглядывать зал. К пятой он обнаружил в первом ряду уже знакомого старенького колдуна. Тот злился неимоверно и к последнему припеву песни, где березовый мосток в три жердочки перекидывался через безымянную речушку, даже начал выдергивать клочья своей бородки и отчаянно размахивать давно не мытыми ручками.

Шестой должна была стать звездная «Птица счастья». Глашатай развернул очередной свиток и собирался зачитать торжественные слова про любовь и удачу, а Виктор вдруг обнаружил, что совершенно забыл текст. Вернее, не то что совсем забыл. Просто смысл совершенно перепутался, в строчки вклинивались совершенно посторонние слова, песня расползалась на отдельные фрагменты. Невероятным усилием воли Виктор загнал ее в изначальный размер и условным жестом руки остановил глашатая. Толян заметил задержку и тормознул фонограмму. Неуловимым движением глашатай возник возле Виктора и вопросительно уставился ему в глаза. Виктор удерживал шевелящиеся буквы в своем мозгу и чуть не разрывался от напряжения. Колдун в зале прекратил непонятные движения и злорадно улыбался. Остатками воли Виктор коряво нацарапал на бумажке: «Сохрани! Деньги! На удачу!»

– А смысл? – удивился соратник.

– Откуда мне знать, – донесся сдавленный ответ, – Я всего лишь певец, а глашатай – ты.

– Хорошо, – кивнул глашатай по-деловому и предстал перед народом с ослепительной дежурной улыбкой.

– Как много в нашей жизни, – горестно начал он, – зависит от наличия у нас мелких или крупных, но таких звонких монеток. И как неуловимы они, как скоротечны. Только что держал их в руках, а вот они уже у здоровенного купца или разбойника. Как нам сохранить их и приумножить? Как упросить удачу, чтобы наша сверкающая армия неизменно пополнялась круглыми бойцами, а потери в борьбе за существование были не так уж и велики?

Зал вздохнул «Как?» в едином порыве.

– Ответ в песне! – величаво закончил глашатай.

«Пойдет?» – вопросительный взгляд пробуравил Виктора.

Виктор благодарно кивнул и из его уст полилась песня. Если куплет еще как то охватывал безвозмездность таинственной птицы счастья, то куплет бесспорно представлял собой образец рекламы Сберегательного Банка. Но Виктор старался и выводил слово за словом, складывающиеся в удивительные словосочетания.

 
Где-то
Деньжата звенят.
Их скалы гранита
Навек сохранят.
Деньги
Твои сохранит
Родная сберкасса,
А не гранит.
 

Зал восхищенно окутал Виктора грохотом хлопков. Старичок в первом ряду рвал и метал. Откуда-то появился рыцарь в черных латах.

– Эту песню, – заявил он таким трубным гласом, что глашатай заволновался, – я слышал еще в молодости. Конечно, в те времена ее слова звучали совершенно по-другому. Но каждой эпохе – свои строчки! Я благодарен хозяину замка за такой концерт. Я благодарен нашему великому певцу.

Он открыл забрало и смахнул слезу. Виктор хотел открыть ответную речь, но в голове опять крутились одни несуразности. Положение спас подоспевший людоед. Он величаво похлопал Виктора по плечу и заявил:

– За столь великие песни награждаю тебя орденом Скрещенных Косточек.

Виктор, принимая увесистую темную медаль с вдавленными в поверхность белыми косточками, вспотел от счастья, а в директорской ложе началось ощутимое скрежетание зубов.

– Нехреново поешь, – кивнул немногословный Толян, появившись в проеме усилителей.

– Да я его теперь по всем кругам повезу, – сиял людоед.

– По заказу! – неистовствовал зал. – Теперь по заказу!

– Хорошо, – кивнул глашатай, быстро освоившийся на сцене. – Какие песни нужны народу?

– Про дальние страны! – напрягали глотку труженики полей, никогда не выезжавшие за пределы деревушки.

– Про охоту, – перекрывал их гул придворных, изъездивших дальние страны вдоль и поперек, но скучавших теперь без своего привычного времяпрепровождения.

Разумеется, Виктор был солидарен с трудовым народом.

– Что там у нас есть о дальних странах? – спросил он у глашатая.

– Про Африку, – ответил тот, покопавшись в своих бумажках. Мелькнувший меж усилителей Толян подтверждающе кивнул.

– Давай про Африку, – согласился Виктор и начал настраиваться на известную песню из детского фильма.

– Нет, – заскрипел зубами колдун на первом ряду. – Ты споешь про охоту.

В силу несоциалистического образа жизни подлая душонка лица с неопределенной профессией жаждала поддерживать угнетателей и кровопийц. Виктор не мог остаться в стороне.

– Посмотрим, – в полголоса сказал он.

– Посмотрим, – злобно мотнул головой коварный старикашка и вырвал еще несколько волосков из поредевшей бороденки.

Голова Виктора тоже мотнулась против воли, а текст песни, проигрыш которой расплескался по залу, разом вылетел из головы. На смену ему приходили другие, совершенно иные слова, которые сверхъестественным напряжением сознания Виктору удавалось складывать в рифмованные строчки.

 
Если долго, долго, долго,
Если ехать на машине,
Если ехать по дороге,
То приедешь прямо в лес.
Там подстрелишь ты енота,
И лосиху, и оленя,
И ежа, и кашалота,
Если у тебя обрез.
 

Голова мотнулась еще раз, а из уст Виктора вырвался припев, достойный самой Алисы, находящейся в самой гуще Страны Чудес.

 
А-а, Много дичи есть в лесу,
А-а, и ондатра и барсук,
А-а, крокодилы, бегемоты,
А-а, обезьяны, кашалоты,
А-а, и усатый браконьер…
 

Виктора мутило. Петь неправильную песню не казалось ему достойным уровня великого певца современности. Последняя строчка припева насторожила Виктора, но потом обрадовала. Памятуя, что в каждой песне должна быть идея, можно было получавшееся творение пропихнуть по линии охраны природы и общества защиты животных. Однако, пора было переходить ко второму куплету, а подходящие слова еще не добрались до сознания.

 
Ну а если по тропинке
Заберешься прямо в чащу,
Лесника найдешь сторожку,
То узнаешь, как здесь пьют.
Тебя враз за стол посадят,
И стаканчики поставят,
И закуску в рот отправят,
А потом еще нальют.
 

Песня куда-то ушла в сторону от охраны природы, Виктор еще не понял суть нового пути, но пока постарался придерживаться выбранного направления.

 
А-а, стоит водка под столом,
А-а, и шампанское со льдом,
А-а, пива полную бутылку,
А-а, и со спиртом взял пробирку,
А-а, наш усатый браконьер.
 

Народ возрадовался, услышав какой ассортимент спиртных напитков приготовили для него прямо посреди леса. Расцвел и колдун. Виктор же сильно помрачнел. Таинственные силы желаний колдуна, управлявшие сейчас разумом Виктора, начали оказывать на народ разлагающее влияние. Даже неумолимый враг природы был устами Виктора зачислен в разряд «наших». Но Виктор был не согласен.

 
Если выпить много водки,
А потом добавить пива,
Лось появится нахальный
И начнет читать мораль.
Прилетят потом драконы,
У которых есть погоны,
Царь лесной канистру браги
Опрокинет на рояль.
 

Смысла в песне становилось все меньше. Кроме того, случайно вылетевшую ассоциацию про драконов с погонами местные стражи порядка могли немедленно истолковать, как оскорбление собственной чести и достоинства. Да еще при содействии мифического существа оказался испорченным самый натуральный предмет искусства. Но Виктор не собирался сдаваться, несмотря на торжествующее состояние магического старикашки.

 
А-а, я – подгнивший старый пень,
А-а, и немножечко олень.
А-а, мои полные стаканы,
А-а, утащили великаны.
А-а, и усатый браконьер.
 

Слово «немножечко» Виктору удалось спеть с прибалтийским акцентом. Народ был взволнован и возмущен пропажей выпивки из рук главного героя песни. И пособник воровства – браконьер – мгновенно перестал считаться своим. Увидев смену настроения, колдун что-то мрачно прошептал, и Виктора неожиданно вынесло на рэп.

 
Эй, пионер – Ты всегда пример.
Не время спать – Вставай лес охранять.
Стой на страже ты – Ночью и днем.
Тот не пройдет – Кто шалит с огнем.
И не забывай – Наш главный девиз
Не кури, не пей – А то скатишься вниз.
 

Старикашка неожиданно сыграл на руку Виктору, умудрившемуся в каждую строчку напихать по лозунгу. Взрослые начали смотреть на детей с надеждой и нескрываемым уважением. Дети выпрямились, приободрились и выросли прямо на глазах. Прошептав что-то мрачное в обратном порядке, колдун вернул Виктора в прежний темп и на прежнюю тему. Но Виктора теперь не так то легко было сбить с верного пути. Он понял, что если постараться, то можно придать смысл чему угодно, пусть даже остальным это кажется сущей бессмыслицей. Главное правильно объяснить свою позицию.

 
А-а, я кабанчик озорной,
А-а, не шутите вы со мной,
А-а, крокодилы, самолеты,
А-а, их бесстрашные пилоты,
А-а, и усатый браконьер.
 

С учетом галлюцинаций, отражаемых в песне, текст приобретал ярко выраженную антиалкогольную направленность. Оставалось только показательно проучить главного виновника творящегося в песне безобразия. Из последних сил Виктор соединял разбегавшиеся слова и продвигался к финишу, как шахтер, идущий на рекорд.

 
Ты возьми щипцы большие,
Ты возьми щипцы стальные,
Вырви ус у браконьера,
Хоть слезу он злую льет.
Беспощадным стань к злодеям,
Добрым будь к друзьям природы,
Лесника прости за пьянство,
Не с хорошей жизни пьет.
 

Народ озадачился наказанием и стал проверять собственную растительность на лице. Колдун аж подпрыгивал, не в силах сдержать свой гнев. Виктор никак не мог остановиться.

 
А-а, на параде буду я,
А-а, отойдите, я – змея,
А-а, обезьяны, носороги,
А-а, убирайтесь прочь с дороги,
А-а, и усатый браконьер.
 

Содержание никак не могло прийти к логическому концу. А фонограмма доигрывала последние аккорды. Виктор умоляюще уставился в темноту, где белело едва различимое лицо Толяна. Тот понял без слов и начал отматывать пленку назад, переключив пару кнопок на микшерском пульте, чтобы в зал неслась не тишина, а вариация на тему. Текст никак не вписывался в предлагаемую мелодию и Виктор перешел на прозу.

 
Так пили они и день, и другой.
Так пили они и неделю, и месяц.
И не кончалась водка.
И вырвали браконьеру второй ус.
И все шло хорошо и замечательно,
Пока не очутились мы…
 

Толян сделал знак, что у Виктора есть в запасе только припев. Виктор кивнул и продолжил. Он понял, что для пущей убедительности придется наряду со всеми пожертвовать и главным героем песни, а у отрицательного героя показательно поменять облик.

 
А-а, в сине-желтенькой машинке,
А-а, и с решеточкой кабинке,
А-а, еду я и браконьер.
А-а, и безусый браконьер.
 

Отзвучала последняя нота. Виктор отпрыгнул из света прожекторов в спасительную темноту. Пот лил с него ручьем. Что его ждало в следующее мгновение? Всенародная слава или сокрушительный провал?

На сцену выбрался неказистый мужичок в потрепанном полушубке. Единственной запоминающейся приметой были раскидистые, любовно выращиваемые на протяжение всей жизни усы. Увидь их запорожские казаки, они без лишних разговоров приняли бы мужичонку в свои славные ряды. Его сопровождала могучая супруга, при одном взгляде на которую становилось понятно, что есть женщины в русских селеньях.

– Ну, давай, – надвигалась она на мужичонку необъятным торсом. Говори, как обещал.

– Я… это… – ошарашено произнес мужичонка, словно не веря, что это говорит он сам. – Я так решил… – он запнулся и быстро огладил свои шикарные усы. – Со следующего дня ни-ни…

Он провел рукой, словно обозначил нерушимую границу своего слова и сошел со сцены. Навстречу ему понеслись аплодисменты, сначала тихие и несмелые, но потом перешедшие в бурные и продолжительные овации. Придворные помалкивали, как будто их напугала сине-желтая машинка, вызванная недремлющим пионером, стоящим на страже леса.

Колдун с первого ряда принялся проделывать таинственные махинации.

– Что ты теперь нам споешь? – проникновенно спросил людоед. Гостевая ложа с каждой секундой ощутимо погружалась в траур.

– Катюшу, – подсказал глашатай, сверившись с программой.

«Катюшу,» – хотел подтвердить Виктор, но раскрытый рот не изверг ни одного звука.

Колдун удовлетворенно захехекал. Виктор сделал отчаянные глаза, провел ребром ладони по горлу и сложил руки диагоналями андреевского флага.

Людоед понял без слов.

– Так, – возвестил он. – Концерт окончен.

– Нет, – отчаянно завопили девичьи голоса, и Виктор чуть не разрыдался, однако рот напрочь отказывался воспроизводить какие бы то ни было звуки.

– Окончен, – подтвердил людоед. – А то съем.

Зал быстро опустел.

– Мама, а дядя то у нас теперь знаменитый, – сказал маленький мальчик женщине из гостевой ложи. – Может мне тоже принцесс не есть?

Мама возмутилась, но умолкла, не найдя достойных возражений.