Текст книги "Круги измерений"

Автор книги: Window Dark

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

Глава седьмая
«Что ты видала при дворе?»

«И, надеюсь, что эта карьера не приведет меня к подобным трагедиям, как сегодняшняя, – страстно проговорил я. – Если же это случится, это будет совершенно против моей воли!

Лючио пытливо посмотрел на меня.

– Ничего не может случиться против вашей воли.»

Брэм Стокер, «Скорбь Сатаны»

Откуда же взялась вышеупомянутая теория желаний? Многие из ее основ добыты цивилизациями на основе собственных наблюдений. В какой-нибудь отдаленной галактике подумает местный абориген в (n+1) – ый раз о том, что «От разговоров о халве во рту сладко не станет», посмотрит на пустую ложку, куда так и не упала желанная халва, сунет ее в рот, так, на всякий случай, да и выведет следствие: «Сухая ложка рот дерет, оную смазать надлежит.» Тут же на этой планете начинает цвести коррупция и взяточничество, а на пустовавшую было ложку немедленно навертывается нечто вкусное и невероятно полезное для ее обладателя.

Читатель, хоть раз ознакомившийся с учебником физики, изданным на этой же планете, несомненно помнит тот удивительный опыт, когда две соединенные вместе металлические полусферы, из которых был выкачан воздух, не смогли разорвать восемь пар лошадей. Это ежегодное развлечение, сопровождавшееся заключением множества пари и безобразным распитием спиртных напитков, продолжалось до тех пор, пока обе сферы не были безвозвратно утеряны. Одна из процветающих текстильных фирм нагло воспользовалась моментом и подменила металлические предметы на пару хлопчатобумажных брюк, выкрашенных в темно-синий цвет, и даже зарегистрировало сей факт своей торговой маркой. Пораженный народ долго тер глаза, не веря подмене, но не желая прекращать наблюдения, а успокоившись, вывел следствие о том, что «незаменимых вещей не существует».

Не все наблюдения стоит принимать за чистую монету. Многие из них видоизменены до неузнаваемости из-за попытки объяснить их суть широким массам населения. Так, например, в той же отдаленной галактике некий весьма грозный субъект, находясь в мрачном расположении духа, попытался передать творящееся в его душе рядом стоящим согражданам. Для этого он забрался на неудачно построенное местное здание в форме башни, которое вследствие многих обстоятельств находилось в наклонном состоянии, и принялся приводить его в совершенно неремонтопригодный вид. «И швырял он оттуда глыбы великие и малые. И разбегались горожане с различными скоростями и ускорениями. И была его работа не богоугодна, но никто не осмелился помешать ей,» – гласили воспоминания местного историка, впоследствии удаленные из городской хроники, как не отвечающие текущему политическому моменту. Что же дошло от этого примечательного события до потомков? Немногое. Прежде всего для улучшения эстетического восприятия неровные глыбы заменили на шарики разного цвета, веса и величины. А процесс их сброса вниз объявили проведением физических опытов. Потом разбегающихся прохожих превратили в степенно гуляющие семейные пары, пришедшие осмотреть памятник местного зодчества, украшенный монументальной доской «Не стой под стрелой». Прохожих, впрочем, пришлось все же исключить, чтобы у маленьких детей не возникало нездоровых вопросов о том, почему же это ни один шарик не угодил никому на голову. На всякий случай данный исторический факт объявили красивой легендой. Но так как проблема нездоровых вопросов продолжала то и дело возникать, то следующим шагом явилось исключение шариков, как таковых. И теперь любой школьник в курсе, что побывавший в тот вечер на башне великий ученый явился туда исключительно для того, чтобы полюбоваться закатом и сложить бессмертную поэму, строчки которой были утеряны в темный период, когда у власти находилось оппозиционное правительство…

… Начало беседы Виктору сильно не понравилось, но его новый, так и не представившийся знакомец не удосужился что-то там разъяснять. Скорее всего он был уверен, что героям и без того все положено знать. А Виктор еще не решил стоит ли ему разрушать геройский имидж глупыми вопросами или сохранять текущее положение дел всеми силами. Он все более склонялся к последнему варианту, так как встречные прохожие смотрели на Виктора с нескрываемым уважением. Хоть Виктор и не знал за что, но ему нравилось.

После двух поворотов путники выбрались на более широкую улицу, упиравшуюся в белый дворец с множеством высоких белых башен, увенчанных красными пирамидальными крышами с остроконечными шпилями. На большинстве из них красовались ажурные флюгера, указывающие в своем большинстве в сторону северо-востока. По дворцовой площади прогуливались горожане, которые нет-нет, да и поглядывали на Виктора.

Резные дворцовые ворота, покрашенные в красный цвет, приветливо распахнулись, впуская путников под высокие своды. Как только нога Виктора коснулась упругой поверхности широкой дорожки, пронзавшей зал подобно лиловому лучу, по залу разнеслись звуки величественной музыки. С обеих сторон вдоль стен из темных проходов почтительно выдвинулись придворные. С недосягаемого взору потолка свешивалась громада тысячесвечевой люстры. Юный спутник Виктора чувствовал себя здесь более чем уверенно. Виктор беспрекословно следовал за ним.

Дорожка беспрепятственно унеслась в широкий проход, за котором обнаружился следующий зал с гораздо большим числом придворных, и завершилась бахромой из кисточек у подножия высокого трона. На троне, криво развалившись, восседал король. Он был толстым и потным и сразу не понравился Виктору. Поэтому взор скользнул поверх трона и остановился на стенах, облицованных голубым мрамором, что гораздо более радовало взор, чем зрелище несуразного короля. Ей-богу, король на втором уровне смотрелся писанным красавцем, правда и Виктор там был не менее, чем принцем.

– Он пришел! – величественно возвестил глашатай, дунув в трубу. После своего сообщения он мягко отступил в сторону и незаметно затерялся в густой толпе придворных. Виктор же остался на всеобщем обозрении. Король неловко пошарил за троном, извлек оттуда корону с восемью невысокими, изукрашенными резными отверстиями зубцами, один из которых был немного обломан.

– Так вот ты какой, наш новый герой! – негромко сказал он скрипучим, но проникновенным голосом. В толпе кто-то почтительно кашлянул. Взор Виктора оставил созерцание уникальных мраморных стен, пробежался по скопищу придворных, так и не решившись задержаться ни на ком, и замер на красных остроносых башмаках короля, изготовленных из какой-то блестящей ткани.

– Ты все уже знаешь? – вкрадчиво спросил король.

– Нет, – честно признался Виктор.

– Тогда внимай моим словам, храбрый незнакомец! Видел ли ты в жизни хоть одного людоеда?

Виктор счастливо помотал головой.

– Невесть откуда взялся этот людоед, питающийся одними принцессами, но вот пришел он, и начались все наши беды и страдания…

Проникновенность в голосе у короля сменилась на монотонность. Скорее всего он рассказывал эту историю уже не один десяток раз.

– … и сказал, что съест он три деревни. А когда испуганные жители покинули свои дома, разозлился он еще страшнее и сказал, что разорит теперь не меньше десяти деревень…

Глаза у Виктора начали слипаться. Он еще не уловил сути.

– … а когда все они перебрались под защиту городских стен…

Тут Виктор почувствовал, что ноги уже не держат его, и начал присматривать местечко для посадки.

– … сказал нам, что или город отдаст ему принцессу или завтра южные ворота рухнут…

Виктор украдкой зевнул. Хотя можно ли что-то сделать украдкой под непрерывным пристальным наблюдением сотен глаз?

– … некому. Тебе надлежит оградить мою дочь от поедания самым страшным и жестоким людоедом во всей округе.

Финал получился весьма драматическим. Виктор проснулся и крепко пожалел, что не остался в свое время на площади. Там, конечно, скучновато, зато на порядок безопаснее. В сознании Виктора немедленно сформировался образ закомплексованной толстушки с красным недовольным лицом и короной на голове, которую надо вытягивать из всяческих приключений, и довольно ухмыляющегося заросшего нечесаного полуоборванного людоеда с огромным набором столовых предметов в руках. Позади них возник внушительный котел, позаимствованный со стены знаменитой каморки папы Карло.

В эту секунду раздался стук легких и быстрых шагов по лестнице. В зал вбежала симпатичная девушка с золотистыми волосами и кристально-синими глазами, какие бывают только на специально подсвеченной рекламе солидной западной косметики. Одета прелестная незнакомка была в серый охотничий костюм с зеленым зубчатым воротником, расплескавшимся чуть ли не на полспины, в светло-коричневые сапожки со шнуровкой по бокам и в зеленую шапочку, украшенную двумя круглыми красными перышками и одним желтым – острым и длинным.

– Принцесса! – запоздало объявил глашатай, когда девушка остановилась возле трона.

Взгляд синих глаз пробуравил Виктора насквозь. Принцесса оказалась какой-то напористой, юркой, смелой и совершенно не похожей на своего флегматичного отца.

– Привет, – обратилась она к Виктору. – Значит, это ты меня будешь охранять? А я ведь с тобой даже еще и незнакома.

Настроение у Виктора стало стремительно улучшаться.

– Что ж делать, если никто из наших рыцарей не решился, – ответил за Виктора король.

Виктор призадумался.

– Есть ли у тебя последнее желание? – вкрадчиво спросил король.

Виктору крайне не понравилось слово «последнее», но спорить со сложившимися обстоятельствами он не решился, хоть и взмок от волнения.

– Обед, – распорядился он. – Ах, да, еще горячую ванну.

Если уж Виктору суждено сопровождать прекрасную принцессу, то пусть хотя бы ненужные запахи не отпугивают спутницу от его достойной всяческого внимания персоны.

Глава восьмая
Волшебная сила искусства

«– Спасибо, милый, – остановил Научного Мальчика Карлик. – До чего же я люблю ученых! Все-то они знают! Все-то объяснят! Куда бы мы без них!..»

А. Нуйкин, «Посвящение в рыцари»

Как и время желание можно рассматривать в трех состояниях. Состояние первое – задуманное. Это то блаженное время, когда желание живет исключительно в вашей голове и выбирается оттуда только в составе хвалебных речей о том, как невероятно изменится мир к лучшему, когда ваше желание претворится в жизнь.

Второе состояние характеризует стадию исполнения. В зависимости от объекта желания эта стадия может занимать временной интервал от мгновения ока до бесконечности. Состояние желающего на этой стадии характеризуется частыми сменами настроения от блаженства, когда исполнение идет в соответствии с поставленными планами, до жуткой депрессии, когда желающий понимает, что задумывалось не то и не так.

Заключительная стадия желания – свершение. Процесс исполнения завершен полностью и бесповоротно. Желание выполнено. Понятие «желающий» приобретает приставку «экс», долженствующую еще раз обозначить завершение процесса желания. Экс-желающий окончательно погружается в состояние либо идиота, невидящими от счастья глазами уставившегося вдаль и не реагирующего на внешние источники раздражения, либо точно такого же идиота, но крайне обиженного на судьбу из-за того, что свершившееся получилось совершенно иным, чем виделось когда-то в его казавшейся умной голове. Последних в процентном соотношении неизмеримо больше, так как судьба беспрепятственно разрешает обижаться на себя всем желающим. Небольшое исключение из общей массы представляют те существа, которые принимают свершившееся, как факт, и включают в себе все новые и новые желания, неуклонно проходя от первой до последней стадии. Глядя на них, кто-то сказал, что развитие происходит по спирали, хотя большинство разумных обитателей вселенной по каким-то необъяснимым причинам вполне устраивает замкнутый круг…

… Начало пути не задалось. Прежде всего выяснилось, что в карете с принцессой Виктору ехать никоим образом не положено. Предполагалось, что он будет следовать параллельным карете курсом на самом лучшем коне из дворцовой конюшни, но выяснилось, что Виктор не может даже залезть на вверенное ему средство передвижения. Поэтому отливающий чернотой скакун так и остался при дворце к нескрываемому ликованию всех, начиная от конюха и заканчивая самим королем.

Дорога не радовала. На каждой кочке телега подскакивала и жесткий бортик удовлетворенно набрасывался на ребра Виктора. Постилка оказалась тонкой, слежавшейся, да вдобавок еще и прелой. Пришлось садиться на непокрытые доски, чтобы потом перед принцессой не предстать с пятном на неподобающем месте. Оставалось подпрыгивать, больно опускаться обратно и размышлять о вчерашнем вечере. С ванной, как и со всем, получились проблемы. В словосочетание «горячая ванна» Виктор вкладывал наполненную почти доверху теплой водой посудину, а вовсе не пустой ушат, раскаленный до предела. Пока притащили воду, пока остужали жестяное дно, пока выяснилось, что вода, набранная в посудину, уже даже не теплая, а ледяная, пока снова грели воду, пока искали этот самый ушат, который утащил в сарай заботливый завхоз, никого, конечно же, не предупредив… В общем, в ванну Виктор залез уже глубокой ночью и даже успел там уснуть, что крайне убавило его авторитет среди придворных, которые лихо гарцевали сейчас вблизи кареты. Все радовались жизни, кроме Виктора, втиснувшегося для большей устойчивости среди мешков с провизией. Принцессы не видать, внимания тоже. Единственным существом, которое Виктор страстно хотел увидеть, был богатырь. Ну вот куда он запропастился? И вернется ли? А если бы коробочка помощи уцелела, то помог бы он сейчас Виктору? И каким же образом? Все вопросы естественно оставались без ответов.

Путь оказался недолгим. Очень скоро дорога уперлась в хилую ограду с полуразломанными воротцами. За ними виднелся замок, который был под стать мрачной славе своего нового хозяина. Темные стены неловко накренились. Высокие башни тоже хотели снискать почет и уважение своей Пизанской сестры. Одна из них, не дождавшись капитального ремонта, утратила десяток блоков у проржавевшего края черной конусовидной крыши. Выпавшие блоки, однако, отсутствовали. Или людоед решил, наконец, немного призаняться хозяйством, или бережливые фермеры не слишком боялись своего нового соседа и темной порой утянули громадные камни для собственных нужд. Придворные поскучнели. Наверное, каждого из них грызли сомнения, а только ли принцесс ест людоед? Но все присутствующие поглядывали на Виктора с твердой уверенностью, что в случае чего первым съедят именно эту никому неизвестную персону.

Людоед вышел встречать гостей сам. При первом же взгляде на двух с половиной метрового громилу сразу становилось ясно: такой съест и не подавится, такой сможет. Вслед за грузной тушей тащилась развеваемая ветром борода, длинной чуть превышавшая бороду Карабаса Барабаса после памятной встречи с Буратино у сосны. Глаза настороженно зыркали, но замерли на королевском экипаже. К своему счастью Виктор обнаружил, что грозный великан не обратил на него ни малейшего внимания. Придворные настороженно перешептывались.

Дверца кареты легонько скрипнула и принцесса выбралась наружу. Наверное, она тоже была немного напугана, но по внешнему виду это не смог бы заметить и талантливый психолог. Она галантно улыбнулась хозяину замка, а потом чуть теплее всем присутствующим.

– Вот! – довольно заурчал людоед.

Сделав несколько громадных шагов он в несколько секунд очутился возле принцессы, казавшейся сейчас крохотной птичкой, приземлившейся около почерневшего пня.

– Ну же, герой, действуй! – раздался в правом ухе Виктора свистящий шепот, а спина почувствовала легкий толчок. Чуть развернув голову, Виктор обнаружил рядом с собой знакомого глашатая.

– А что делать? – зашептал ему Виктор.

– Откуда мне знать, – донесся ответ, – Я всего лишь глашатай, а герой ты.

– Угу, – согласился Виктор.

– Тогда иди, – заворчал глашатай, – иди скорее, а то ведь съедят принцессу.

На этот раз толчок выкинул Виктора на несколько шагов из общего строя. Людоед медленно перевел тяжелый взгляд с принцессы на смельчака.

– Ну, – поинтересовался он.

Дальнейшее молчание не поощрялось.

– Не ешь ее, – сказал Виктор как можно жалостливее.

– Это еще почему? – удивился людоед.

– Нехорошо.

– А что я голодный – хорошо? – возмутился людоед.

– Нет, – опустил голову Виктор. Больше умных мыслей у него не нашлось. Потом он понял, что абсолютно все мысли напрочь покинули его голову. Такое положение дел страшно разозлило Виктора, пока он смотрел в черные дыры глаз с тупым покорством.

– То-то же! – радостно заявил людоед и вновь повернулся к принцессе.

– Не смей! – завизжал несостоявшийся герой.

– А что ты мне сделаешь? – проникновенно спросил людоед. Все напряженно смотрели на Виктора.

– Там увидишь, – объяснил Виктор, чтобы не молчать.

Людоед опустил свою тяжелую лапу на плечо Виктора, отчего что-то внутри Виктора испуганно хрустнуло.

– Может мне голову отрубишь? – лохматая голова оказалась напротив Виктора, и тот понял, что людоед никогда не чистил своих страшных, обломанных зубов. Виктор молчал, как пионер, попавшийся с огурцами в руках сторожу на колхозном поле.

– Может сердце вырвешь? – глаза буравили душу Виктора так, что хотелось оказаться за много-много километров от черного замка.

– Может такую песню споешь, что… – волосы бороды больно кольнули кожу шеи Виктора.

– Спою! – заорал Виктор, только чтобы эта ужасная физиономия отодвинулась подальше.

– Отлично! – возликовал людоед. – Тогда не буду. Пока.

Из уст всех присутствующих послышался весьма ощутимый вздох облегчения. Виктор тоже перевел дух. Петь он любил. В первые школьные годы он усердно выводил в общем классном хоре: «Мы ребята-октябрята». Правда, случился в его жизни и творческий перерыв, когда на фестивале третьих классов он позабыл слова песни про хлопок, представляя солнечный Узбекистан. После этого ему доверяли разве что центральные роли. Когда одетые в цветастые шали девочки плавно распевали «Цыгане любят деньги, а деньги не простые, а деньги не простые, а деньги золотые», Виктор изображал того самого финансолюбивого цыгана, молча стоявшего в самом центре сцены, сжимая в вспотевших от волнения руках поводья коня, слепленного из двух первоклассников. Повзрослев, он был реабилитирован и сурово пел среди стоявших по стойке смирно старшеклассников на общешкольном комсомольском собрании: «Ты только будь, пожалуйста, со мною, товарищ Правда.» И сейчас, придя в гости, Виктор любил взять в руки гитару, мастерски проверить каждую струну, поднастроить, извлечь высокую протяжную ноту и поставить нежный инструмент на место, потому что играть на нем так и не научился.

– Гитару… – взволнованно прохрипел он.

– Ага, – хмыкнул людоед, – полцарства за гитару.

Последняя строчка показалась Виктору странно знакомой.

– Тогда не могу, – заявил Виктор, – как без музыки то?

– Будет тебе музыка, – мрачно пообещал людоед.

Потрепанного вида мужичок вытащил деревянный короб, напоминавший покосившийся ящик для транспортировки помидор, и извлек оттуда мощный агрегат, называвшийся «Юпитер – 202».

– Ого, – не сумел сдержаться Виктор. – Откуда у вас ЭТО? Откуда ЭТО вообще взялось в вашем мире?

– Черт его знает, – честно признался людоед. – Королю одному, то ли Артуру, то ли Фартуру, подарили. Понятно, нам всем сразу захотелось такие же. Вот торговцы и засуетились. А откуда они ЭТО достают, кто ж знает. Ты гляди, осторожнее, – заорал он мужику, – Ты там не крути ничего. Поломать – раз плюнуть. Видишь, человек образованный прибыл, тоже понимает, что видит ЭТО, а не фиговину или штукенцию, как ты ее зовешь.

Виктор не ответил на похвалу. Его распирало от гордости, что отечественная продукция наконец-то обрела свое истинное экспортное призвание. Заодно становилось понятно, почему в магазинах днем с огнем не найти высококачественную технику родных заводов.

Мужичок, не обращая внимания на ругань, установил агрегат на мощную столешницу, осторожно поставил катушку с лентой и умело завернул конец ленты на свободную катушку. После этого он щелкнул боковым выключателем, и в воздух полилась музыка, знакомая, родная. Только не было тех великих и главных слов, выводимых голосом всенародно известной певицы.

– А где сама песня то? – спросил Виктор, – Музыку слышу, а слов нет.

– Вот, – горестно подтвердил хозяин удивительных записей. – Слов нет. Со словами в пять раз дороже требуют. Разве ж я стал бы тебя просить спеть, если бы слова имелись?

– Но тут женский вокал нужен, – попробовал спорить Виктор с видом специалиста.

– Мне уже без разницы, я привередничать не стану, – начал жаловаться людоед. – Спой своим. Главное – песня замечательная.

И Виктор запел. Это была торжественная песня, в которой плавные строчки собирались в грустное повествование о непростой жизни, которую уже не развернешь. Но отчаиваться не стоило, потому что главные часы еще шли, несмотря на свой солидный возраст и то, что время остановить они тоже не умели.

Придворные замерли. Принцесса слушала, не отводя взор от Виктора. Людоед смахивал слезу за слезой. Голос Виктора крепчал с каждой удачно взятой нотой. После он спел про загадочный айсберг, вырастающий из тумана, про алые розы, которых набралось целый миллион, и про розовые, которых и был то всего один букет, но и его следовало подарить на тридцатилетний юбилей.

– Все! Все! – завопил людоед, и Виктор испуганно смолк.

– Хватит, а то сердце не выдержит, – пояснил поедатель принцесс. Люблю искусство, что уж тут поделать…

– Принцессу не есть, – робко напомнил Виктор.

– Ладно, – махнул рукой людоед. – Режьте баранов, – распорядился он мужику, старательно сматывавшему пленки и укладывающему их в футляры, обтянутые змеиной кожей. – Но только это еще не конец, только ты мне завтра еще споешь. Да что споешь! Ты мне завтра целый концерт организуешь.

Рот Виктора автоматически раскрылся, готовый выплеснуть поток возражений. Проницательный взор людоеда моментально углядел надвигающуюся опасность и пресек ее в самом корне.

– А то съем, – пообещал он.

И поток возражений так и остался невысказанным…

… Поток контролируемых и неконтролируемых желаний ежечасно, ежеминутно, ежесекундно несет нас по жизни. Этот процесс вместили и достойно отразили в себе строчки великого поэта, звучащие в сердцах миллионов: «Желай всегда, желай – везде, до дней последних донца. Желай! И никаких гвоздей…» И действительно, пока миллионы школьников заучивали и читали это стихотворение наизусть, их родители, зайдя в учреждение под скромным названием «Хозяйственные товары» не могли обнаружить там никаких гвоздей, сметенных с прилавков всеохватывающей силой желания. Люди, помнящие суровый процесс поиска требуемых хозпринадлежностей, и сейчас недовольно хмурятся. Однако, не стоит упускать тот факт, что отсутствие гвоздей в одном из магазинов спасло большеухого друга веселого крокодила Гены от мучительного прибивания к стене по той простой причине, что обладатель больших ушей никак не мог избавиться от трансвенерианского акцента при произношении слова «Апельсины». Да что там говорить. Родись этот великий поэт примерно две тысячи лет назад и попади его стихотворение в школьную программу уже в те времена, кто знает, может вся человеческая история пошла бы по иному пути…

… Утром Виктору долго спать не дали. Сначала в покой протиснулся низкий согбенный лохматый и нечесаный субъект неопределенного возраста.

– Уплатить бы надо, – заявил он с настойчивыми нотками.

– За что? – не понял Виктор.

– Чтобы промысел хорошо шел, – пояснил незнакомец. – Мы, колдуны, тут со всех собираем. И со знахарей, и с певцов, и с предсказателей погоды.

– А зачем? – удивился Виктор.

Колдун хмуро посмотрел на него непонимающим, но крайне суровым взглядом. Видя, что Виктор не лезет за кошельком, он уныло произнес.

– Положено.

– Кем положено? – не сдавался Виктор.

– Не будешь! – прорвало колдуна, – не будешь платить?! Не хочешь, так и скажи! Только я тебя предупреждал!

Он плюнул и покинул покои. Озадаченный Виктор откинулся на подушки, но сон как рукой сняло. Не прошло и пяти минут, как в дверь, опять-таки без предупреждения, по-хозяйски ввалился вчерашний мужичок с огромным тазом, в котором плескалась вода, и безразмерным полотенцем.

– Умываться, – заявил он беспрекословным тоном, и Виктор полез из под одеяла. После того, как Виктор вытер раскрасневшееся лицо мягкой материей, мужичок придирчиво оглядел его со всех сторон и спросил:

– Бриться будем?

Виктор подергал за мягкий пух на подбородке, который никак не желал трансформироваться в приличную бороду, и отрицательно замотал головой.

– Вот и хорошо, – обрадовался утренний гость и покинул покои будущей звезды эстрады.

Через полчаса всех собрали на завтрак. Принцесса выспалась и похорошела. Придворные совсем уже было успокоились и даже начали организовывать хозяина замка на охоту. Тот призадумался, с отвращением жуя прожаренное ребро барашка, но так и не решился.

– Делов много, – заявил он. – Да и концерт на вечер намечен.

После завтрака все придворные, за исключением принцессы и Виктора, поехали на пикничок к ближайшему озеру, пообещав вернуться к концерту. Принцесса удобно устроилась на балконе, где изучала толстенную рукописную книгу. Виктор принялся с ужасом наблюдать, как в огромном зале сколачивается сцена, на которую по мере заполнения помоста водружаются горы электронной, невесть откуда взявшейся техники. Процессом руководил небритый лохматый человек с подвязанными черной лентой волосами. Он с видом специалиста двигался по сцене, ловко перебирая худющими длинными ногами. Наконец, Виктору удалось наткнуться на людоеда.

– Я это… не знаю… в общем… не смогу… – слова застряли в горле и ему только удалось махнуть рукой на все увеличивающуюся гору усилителей, микшеров и динамиков.

– Не боись, – успокоил его людоед. – Вон Толян. Он нам весь музон обеспечит, – узловатый палец проткнул воздух в направлении длинноволосого. – Я его в долю уже взял, – закончил хозяин замка проникновенно-добрым голосом. Главное, голосом не подведи.

К вечеру весь огромный зал был заполнен до предела. Те, кому не хватило места на широких дубовых скамьях, сиротливо жались возле стен, переругивались, но не уходили. Увидеть великого певца для неизбалованных изысканными зрелищами крестьян и ремесленников значило не меньше, чем прожить долгую и достойную жизнь. В отдельной ложе на возвышении сидели все дальние родственники хозяина замка и их соседи. Они мрачно косились на гудящий зал и отчаянно завидовали. Не каждый непутевый братец, не съевший за всю жизнь ни одной принцессы, мог удивить чем-то невообразимым.

Виктор с ужасом взирал на происходящее из-за занавеса. Волнение не давало ему даже сидеть на месте. Что теперь ему предстоит? Так просто выйти и запеть? Перед такой толпой? Это казалось чем-то сверхъестественным. Лихорадочный взгляд перескакивал с одного предмета на другой, пока не остановился на глашатае, сидевшем на задворках сцены и усердно начищавшим свое орудие труда. Рядом с ним расположилась вместительная, почти что полная кружка с пивом, напоминающая прозрачный бочонок. Верная мысль мелькнула в голове Виктора, а в следующую секунду ноги несли его к обладателю голосистой трубы.

– Слушай, – проорал Виктор, едва сдерживая эмоции.

Глашатай заинтересованно уставился на него.

– Хочешь со мной выступать?

Озорные огоньки в глазах глашатая потухли.

– Куда уж нам, – сказал он с рассудительной обидой. – Мы люди простые, звезд с неба не хватаем, соловьями не заливаемся.

– Не в том дело, – оборвал его Виктор, опасаясь утерять удачную идею. Чем ты занимаешься в рабочее время?

Вопрос поверг глашатая в замешательство.

– Ну, у меня такая работа, что требует не… – протянул он, а потом взорвался. – Что, даже нельзя пивка попить? Сразу работа, да работа. Да может в те редкие минуты, когда я провозглашаю королевские указы, у меня душа горит. Я в это дело всего себя вкладываю, чтобы люди поверили.

– Это мне и нужно, – оборвал горячий порыв Виктор. – Сможешь ли ты так объявить мой выход, чтобы люди поверили, что к ним явился действительно великий певец?

Глашатай встал в презрительно-обиженную позу.

– Что же мы совсем уже уважение к себе потеряли? – вопрошающе произнес он. – Что же нам зря ежегодное жалование капает?

– Отлично, – успокоил его Виктор. – Тогда возвести обо мне так, чтобы даже я уверился в своей исключительности.

– Будет, – с деловым видом кивнул глашатай. – Только смотри, больше никого, я сам…

– Разумеется, – кивнул Виктор, у которого на примете вообще никого не было. – Но если подведешь…

– Ни в коем разе, – уверил его глашатай и, озаренный, убежал готовиться. До начала концерта оставалось четыре с половиной минуты.