Текст книги "Круги измерений"

Автор книги: Window Dark

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

– Значит, и искатели Орлика, и стада хеггов…

– Совершенно верно! Ощутив нечто среднее, похожее на искателей Орлика, твое знание отбрасывает промежуточные стадии, идентифицирует тебя, как одного из искателей, и формирует тебе желание увидеть искателей, как толпу людей. Если оно окажется довольно сильным, то все так и случится. А почему бы желанию не оказаться сильным? Ведь ты вырван из привычной обстановки и всеми силами стремишься попасть в нее обратно. Поэтому даже я чем-то похож на привычную тебе обстановку.

Виктор кивнул.

– Для скэттла – дикого хегга, – продолжил старичок, – конечно же, все окружающие выглядят вьючными четвероногими. Для тебя скэттл – человек или проще – мужчина не слишком шикарного вида, для него ты – хегг или проще – конь, как один из подвидов хеггов, находящихся в полном расцвете сил и возможностей.

– Значит, все окружавшие меня на первом круге – вовсе не люди? – ошарашено произнес Виктор.

– Разумеется, нет. Это совершенно разнообразные личности. Но твое знание здесь, в кругах измерений, не в силах идентифицировать их по промежуточным разделам. Поэтому они видятся тебе единственными известными твоему сознанию разумными существами – людьми.

– Но могу ли я доверять им, не зная, кто они такие?

– А ты уже знаешь! Все они – искатели Орлика. А значит, сущностью чем-то сродни тебе, хотя обликом даже близко тебя не напоминают.

– Так я вижу не самих искателей, а их сущности! – восхитился Виктор.

– Вот! – взмахнул руками маг. – Ты сумел сделать вывод из первого круга, а значит, достоин вступить на второй.

Старик встал и торжественно сдвинул стол, открыв Виктору широкую дорогу.

– А Вы? Вы, наверное, побывали на всех кругах?

– Нет, только на первом.

– Так почему бы Вам не отправиться вместе со мной?

– Поняв сущность первого круга, я решаю вопрос: зачем он?

И усевшись за стол, наставник вновь впал в состояние глубокой задумчивости.

К этому времени Виктора отделяло от двери, ведущей во второй круг, всего четыре ступеньки.

Глава четвертая
Круг метаморфоз

Если соврет, – подумал Прохоров, – хорошо бы его вот этой люстрой по башке шарахнуло.

– Это письмо, – тянул слова Стасик, – это письмо… написал… не…

Люстра угрожающе поползла вниз.

В. Бахревский, «Фонтан „Три Кита“»

Теорию желаний изучают всегда и везде, почти никогда, кстати, не задумываясь об этом. Специальных учебных заведений по освоению этого многотрудного и полного опасностей предмета еще не существует. Пока только построен вселенский университет по выпуску строителей учебных корпусов, где предполагается изучать начальные основы теории желаний. Студенты уже успели проучиться два вселенских расширения и, соответственно, сужения. После первого они выпустили практическую брошюрку «Астрология – Как заставить звезды предсказывать будущее». После второго – более внушительную работу «Психология – Как заставить звезды предсказывать будущее, которое тебе нужно». Сейчас идет третье расширение и готовится третья работа. Пока не сообщается, что же станут делать заставленные звезды на этот раз, но на приграничье вселенной на всякий случай строится очередной закрытый полигон.

Тот факт, что вселенная пока существует без специальных научных учреждений по данному вопросу, ничуть не умаляет значение теории желаний. Умение желать ежемоментно необходимо всем без исключения, независимо от пола, возраста, социального положения, предела знаний и выбранной в соответствии с последним профессии. «Хочу! И, значит, существую!» – сказал поэт-классик забытых времен, чьи труды все еще входят в обязательную программу по подготовке поваров для ресторанов высшего класса и зоопарков.

Только умея хорошо и правильно желать, можно проектировать и претворять в жизнь дома, заводы, машины, электростанции, интрижки, любовные романы, перевороты, революции, апокалипсисы и вселенские катастрофы. Любой поступок существа, находящегося на бескрайних просторах вселенной или за ними, обусловлен либо его собственными желаниями, либо желаниями постороннего субъекта, которым по тем или иным причинам противостоять невозможно.

Наши, да и не только, головы заполнены мечтами, помыслами, желаниями. Предметы и существа, окружающие нас, в той или иной степени их олицетворяют. Поэтому умение видеть желания других является ценной способностью для врачей, психологов, политиков, президентов и всяких неназываемых хитрых субъектов. Многие из последних обладают еще утраченными знаниями о том, как собирать энергию чужих желаний и с помощью несложного приспособления преобразовывать ее в собственные решения и стремления.

В чем же состоит глубинный смысл теории желаний? Как может одна наука разобраться в таком множестве явлений?

Любая наука, которая имеет право называться наукой и уже получила зарегистрированный товарный знак, обладает способностью выводить общие законы, по которым действуют предметы ее изучения. Например, субъект, которого мы для простоты восприятия назовем «маленький мальчик», правильно умеющий желать некий предмет, который мы проидентифицируем как «мороженое», неизменно это мороженое получает. Данный факт вызывает удивление лишь у неучей, но никогда! – у того, кто хоть немного знаком с теорией желаний…

… На этот раз Виктора занесло в гостиничный коридор. Трудно назвать как-то иначе помещение со стенами, покрытыми желтой известкой, и единообразными дверями, отличающимися друг от друга только цифрами номеров, нанесенными в середину верхнего квадрата отделки. Сейчас Виктор стоял где-то между 212 и 213 номером с одной стороны и 207 и 208 с другой. Самое интересное заключалось в том, что дверь, через которую Виктор вошел сюда, исчезла самым таинственным образом, отрезав тем самым путь к отступлению. Света в коридоре тоже не хватало, но было все же поярче, чем на первом этаже. «Слава богу», вздохнул Виктор и с удовлетворением отметил, что толпами искателей Орлика здесь и не пахло. Более того, коридор был совершенно пустынным, что наводило на мысль: не слишком-то много искателей сумело преодолеть рубеж первого круга. Наслаждаясь тишиной, Виктор медленно зашагал направо, туда, где далеко-далеко вместо мрачной стены сверкал квадрат дневного света.

Разумеется, первым делом следовало выспросить об Орлике всех, кого только возможно. Беда в том, что население второго круга не встречало Виктора с хлебом-солью. Скоро он понял, что даже без душистого каравая и резной солонки к нему не выйдет ни девушка в русском сарафане, ни группа ответственных товарищей, про которых обычно пишут «и другие», когда в международном аэропорту торжественно встречают лидирующих представителей братских и дружественных стран.

Виктор решил проявить инициативу и активную жизненную позицию. Это выразилось в том, что у ближайшей двери он остановился с твердым намерением проникнуть внутрь. Но у порога смелость то ли приотстала, то ли наоборот забежала вперед. Всего порыва хватило лишь на то, чтобы культурно и осторожно постучать по гладкой поверхность.

«Тук, тук,» – разнеслось по коридору, а ответом была тишина.

«Не повезло,» – подумал Виктор и подкрался к следующей двери.

«Тук, тук-тук,» – Виктор разнообразил и продлил вступительную речь. В полном соответствии славным партизанским традициям из-за двери не донеслось ни звука.

У третьей двери Виктор снова хотел постучать, но вовремя передумал. Вместо сообщения о своем прибытии он плавно толкнул дверь. Усиленная активная жизненная позиция немедленно принесла результаты. Дверь приоткрылась, и, засунув голову вовнутрь, Виктор обнаружил за дверью небольшую каморку. Половину ее занимал верстак, полузасыпанный старой стружкой, в другой на двух истертых временем и обстоятельствами стульях сидели двое немолодых мужчин и вели беседу, вытянув ноги к стене, на которой был нарисован очаг с пылающим огнем. От очага ощутимо сквозило.

– И знаешь, что я тебе скажу, Джузеппе, – яростно размахивал руками высокий с седой шевелюрой. – Никто ведь так и не доказал, что Круги Измерений, на втором из которых мы сейчас находимся, вообще существуют. Придется, видно, мне заняться этой проблемой. Глядишь, годиков через десять-двенадцать…

– Эх, Карло, – вздохнул приземистый и лысоватый. – И охота тебе философствовать. Убрался бы вот лучше. Или сына хотя бы смастерил. А то и не останется после тебя ничего. Я вот тебе и полено подходящее притащил.

С этими словами он легонько пнул потрепанный, заляпанный грязью и продуктами жизнедеятельности мышей серый мешок, откуда сразу донеслось одобрительное похрюкивание.

– Не о том ты, Джузеппе! Не о том! Ну подумай, до того ли мне сейчас, огорчился Карло и умоляюще сложил руки на груди. – Я тебе о звездах, о вселенной, о сущности нашего мира, о вечности, в конце концов. А ты мне про полено какое-то. Мелочный ты человек, сразу видно, что столяр.

– Ах так, – начал краснеть Джузеппе. – Значит, всего лишь столяр. А инструмент кто тебе мастерил? Вселенная? Звезды? Ты сам?

– Что инструмент, – Карло задрал голову к небесам. – Оболочка и только. А звуки из него извлекает тонкая душа музыканта. Да, Джузеппе, тебе этого не понять. Нет, не буду я из твоего полена делать человечка. Вырастет он, натворит делов, и останусь я в памяти людской не как гвоздь мироздания, а как отец никчемной, деревянной, плохо воспитанной куклы.

– Гвоздь мироздания, – издевательски протянул Джузеппе. – Мысли твои хороши за стаканчиком вина для нашей с тобой беседы, да и только. Разве что крысы еще послушают, хотя я не уверен. Ну говорящий сверчок свое слово вставит, когда проснется. Где же ты хочешь, чтобы вселенная мироздание то увидела?

– А я добьюсь, – кипятился Карло. – Пусть мне опять вернули, я им в тридцать седьмой раз пошлю. Я прорвусь, меня напечатают. И тогда…

– Не напечатают, – махнул рукой Джузеппе.

– Не напечатают? – тоном приближающейся грозы спросил Карло.

– Да ты и сам это знаешь.

– Подеремся, Сизый Нос? – предложил Карло, снимая куртку.

– Подеремся, – кивнул Джузеппе, приглаживая еще оставшуюся на голове растительность.

– Люблю споры, – удовлетворенно сказал Карло, заехав оппоненту по уху. – В спорах рождается истина.

Джузеппе крякнул в ответ и начал целиться своим мозолистым кулаком в глаз старому приятелю.

Виктор осторожно прикрыл дверь в науку и отправился дальше.

Но не успел он пройти и четырех метров, как слева от него скрипнула дверь, и дорогу ему преградили две привлекательные девушки с полным набором косметики на лице. Бедра одной из них плотно охватывала кожаная мини-юбка, вытертая джинсовая юбочка другой была еще короче. Из-под юбок вниз устремлялись шикарные ножки, затянутые в черные нейлоновые колготки. Одна из девушек, презрительно оглядев Виктора, достала из карманчика блузки с огромным вырезом зажигалку и закурила, испачкав помадой чуть ли не треть сигареты. Другая, напротив, томно заглянула Виктору в глаза, когда ему, наконец, удалось, приподнять взгляд. В общем, он понял: не надо быть Штирлицем, чтобы догадаться, кто это такие.

Но Виктор не знакомился на улицах.

Девушка нетерпеливо шагнула навстречу. У Виктора перехватило дыхание, его лицо мгновенно залилось краской. В этот миг ему казалось, что его мысли беспрепятственно читает всякий, кому вздумалось.

Виктор резко вильнул в сторону, норовя по стене обойти опасное препятствие. Решительно шагнув, девушка приблизилась к Виктору, напирая роскошным бюстом. Рука Виктора рывком отскочила от бедра, коснувшегося его пальцев. Потирая ушибленный локоть, он юркнул в щель между стеной и девушкой.

– Может, задержитесь, молодой человек? – донеслось ему вслед.

Но классовое самосознание не позволило Виктору завести разговор с нетипичной для общества представительницей. Быстро-быстро перебирая ногами, наш путешественник заторопился к выходу, который, казалось, сам летит навстречу. Мелькали по сторонам единообразные двери, глаза не успевали отмечать закорючки цифр, вокруг становилось все светлее, тишину нарушал только шорох ботинок, шагавших по стоптанной красной ковровой дорожке. И вдруг все оборвалось…

Именно так! Коридор не заканчивался ни дверью, ни окном. В нем просто отсутствовала стена. Еще шаг, и ковер попросту исчез из-под ног Виктора. Теперь его ботинки замерли на мягком золотисто-желтом песке, перед глазами тихо накатывались на берег волны бескрайнего моря, а над головой раскинулась бездна ярко-голубого неба самой середины дня. Не надо забывать, что Виктор находился в шестиэтажном здании и добрался пока лишь до второго этажа. Но не было вокруг ни потолка, ни стен. И как-то не верилось, что где-то в глубине моря скрывается обыденный пол, покрытый красным ковром. Бесконечность просторов ошеломила Виктора. Он стоял, машинально засунув руки в карманы просторных брюк фабрики «Сигнал». Левая ладонь судорожно сжимала измятый донельзя платок. Правая намертво впилась в ключ от квартиры. Происшедшие вокруг перемены оказались настолько невероятными, что Виктор забыл обо всем, даже о том, как и зачем оказался он на этом самом месте.

Резкая перемена обстановки настолько потрясла неподготовленного путешественника, что он своим корпусом навалился на вертикально вкопанное в песок бревно. Волны всплеснули и на поверхность выбралась дружина молодцов, одетых в блестящие кольчуги, атласные штаны и сафьяновые красные сапоги. Руки их сжимали копья, а головы венчали остроконечные шлемы. Из стройных рядов проворно выбрался худощавый богатырь, который осторожно, но безоговорочно отодвинул Виктора от столба и прикрепил на освободившееся место исписанный бумажный прямоугольник. Верхний его край был густо замазан желтым слоем, сквозь который просвечивало трудноразличимое слово «Молния». Ниже было аккуратно выведено «Боевой листок», а вслед за ним развернулась объемная поэма, из которой Виктор успел разобрать только первое четверостишие: «Провели мы подготовку. Кто копьем, а кто винтовкой. На просторах всех морей. Двадцать семь богатырей.»

– А почему двадцать семь, – недовольно заметил Виктор. – Должно быть тридцать три. Я знаю. Я в школе учил.

– Васюкин, доложить, – сбоку объявился могучий черноусый дядька. Из второй шеренги донесся звонкий мальчишеский голос:

– По штату – тридцать три. По списку – тридцать три. В наличии двадцать семь. Один вакант. Комаров, Жбанидзе, Ханмамедов – командировка. Севастьянов – прогул. Аникина – декретный отпуск.

– Это как? – не понял Виктор. – Богатырь, значит, в декретном отпуске?

– Разрешите доложить, – с этим возгласом из первой шеренги, отстучав три шага, выбрался высокий, красиво сложенный богатырь, чьи сапоги украшали каблуки-шпильки. Одним резким жестом он сдернул шлем и по спине расплескался водопад золотистых волос. Черномор огорченно кашлянул, но по уставу придраться не смог. Виктор заметно оробел.

– Нет, мы не потерпим, – богатырь напирал на Виктора внушительным бюстом. – Прошли те времена, когда женщин затирали, отводили им роль домашней посудомойки, поварихи и воспитательницы детей. Современная женщина не станет терпеть притеснения со стороны грубых, потных скотов, гордящихся своими мужскими принадлежностями. Мы долго терпели, но теперь ничто нас не остановит. Равные права с мужчинами. Равные, а не ущербные. Нам не нужно от мужчин глупое сюсюканье, ханжеское отшаркивание, откровенное лизоблюдство с той лишь целью, чтобы отвлечь нас от прогресса и использовать как постельную принадлежность…

Виктор краснел то ли от темы беседы, то ли от стыда за мужскую половину человечества и всей вселенной, то ли на всякий случай. Его организм не был подготовлен к таким неожиданным обстоятельствам. В одном из научных журналов он как-то прочел перепечатку статьи западного профессора, клеймящую феминизм. Нет, он понял уже тогда, что феминизм не сулит ничего хорошего, но даже не догадывался, насколько все плохо.

– Равные, – раскатывалось над пляжем. – Нет ничего такого, чтобы женщина не сумела сделать лучше, чем те ублюдки, называющие себя мужчинами. Равную зарплату. Только так вселенная не упадет в бездну хаоса. Равный доступ ко всем без исключения профессиям…

Дружина внимала, опустив головы. Дядька Черномор смущенно покашливал. Виктору на ум пришла одна мысль. А во вселенной наметились маленькие изменения, катализатором которых выступил сам Виктор, хоть он того даже не подозревал.

«На свете рождается слишком мало людей, желания которых хоть сколько-нибудь значат,» – высечено на высокой скале в окрестностях одной из планет Альдебарана на альдейском и баранском языках мысль древних. Злые негуманоидные существа с зеленой планеты без названия утверждают, что ее оставил неудачливый альпинист, так и не добравшийся до вершины. Но ученый совет Дан-Кссссситраля (не ошибитесь в количестве букв «с», иначе вас съедят первые же автоматические челюсти первого попавшегося дан-кссссситральца на первом же ученом совете) доказал, что в жизни каждого существа в возможных и невозможных вселенных отведено по крайней мере три момента, когда загаданные желания или просто странные ассоциации сбываются, хотите вы того или нет. К сожалению прочитать это простое и изящное доказательство пока не представляется возможным, так как ученый совет не успел оформить его в виде связного отчета и временно прекратил свою работу в ожидании наступления момента Всеобщего Великого Равновесия. Что это такое, пока еще не установлено. Поэтому величайшие умы и ждут его прихода, чтобы завизировать свои наблюдения всеми трехсот пятьюдесятью двумя органами чувств.

Моменты исполнения желаний обычно предпочитают нагрянывать нечаянно, выбирая те секунды, когда их совсем не ждешь. Поэтому вышеупомянутый момент наступил у Виктора неожиданно и прошел незаметно для него самого. Зато прекрасная воительница бесследно растворилась с морского побережья и заново кристаллизовалась в четырех километрах от маленькой сибирской станции в составе передовой бригады шпалоукладчиц, выполняющих сто пятьдесят девятый процент своей нелегкой, но крайне необходимой для общества нормы. По оценкам местных и региональных статистиков всплеска феминизма на маленькой сибирской станции не наблюдалось ни в этот, ни в последующий годы. Его также не наблюдалось до того самого мгновения, когда Земля превратилась… Но, вообще-то, это уже совершенно другая история.

Заметно повеселевший Черномор скомандовал «Кругом» и увел присмиревшую дружину обратно в морские глубины. Сквозь плеск набежавшей волны донеслось: «Ванюков! – Я, товарищ майор! – Переписать утративший актуальность боевой листок! – Есть…» То ли дистанция была уже велика, то ли неведомому Ванюкову не хотелось переписывать все заново, минусуя внеплановые потери, но в последней фразе положенная легендарной дружине бодрость в голосе уже не чувствовалась.

Безмятежно шелестели волны, а тихий ветерок легонько трепал волосы Виктора и его голубую клетчатую рубашку. «… Северо-восточный ветер слабый до умеренного. Температура воды – плюс двадцать девять градусов. Температура воздуха: ночью – двадцать градусов, днем – тридцать два градуса выше нуля.» монотонно вещал кто-то из песка. Такое положение дел продолжалось до тех пор, пока за спиной изыскателя не захрустел песок под чьими-то неторопливыми шагами. Обернувшись, Виктор обнаружил, что к нему, тихонько напевая и покачивая головой в такт музыке, подходит его новая знакомая. Та самая, в кожаной юбке, которая едва не сбила нашего путешественника с истинного пути в сумрачном гостиничном коридоре.

Классовое самосознание отвлеклось. Разинув рот, оно восхищалось красотой небес. Исключительно по этой причине Виктору пришлось вступить в разговор.

– Любуемся вторым кругом? – вскинув челкой, спросила девушка.

– Ага, – немногословно начал Виктор.

– Ну и как?

– Что как? – Виктор только теперь заметил, какая изумительная девушка стоит перед ним.

– Второй круг, – спокойно пояснила она, пристально взглянув прямо в его глаза.

– Э-э, ну… в общем, нормально, – Виктор принялся внимательно разглядывать носки своих ботинок. «А левый в ремонт не мешало бы!» – пришла ему в голову спасительная мысль.

– Ну, и о чем мы думаем? – ласково осведомилась девушка. Что-то подсказывало Виктору, что не стоит спрашивать ее об Орлике, и поэтому он скромно промолчал. Виктор несмело поднял голову и буквально утонул в серых глубоких глазах, исследующих такие глубины внутреннего мира Виктора, куда не отваживался заглядывать и он сам.

– Наверное, Орлика ищем, – сама догадалась девушка.

Что-то, специализирующееся на погоде, прекратило вещать и зарылось в песок где-то поблизости, а Виктор обрадовался наступившей тишине и обнаружившейся теме для общего разговора.

– Конечно, Орлика, – бодро отрапортовал он. – По-моему, все здесь разыскивают Орлика.

– Вовсе нет, – поджав губы, ответила девушка. – Многие прекрасно обходятся и без этого. Нельзя же искать вечно. Так и вся жизнь пройдет.

– А разве поиски могут настолько затянуться?

– Ты думаешь, тебе первому предложили найти Орлика? – презрительно пожала плечами девушка. – Да тут таких миллионы, и пока что-то никто не видел подобного фрукта. Многие уже успокоились и теперь живут во всех шести кругах, образуя самостоятельные государства и занимаясь кто чем. Впрочем, мы можем продолжить поиски вместе.

Она выгнулась навстречу Виктору и призывно задышала ему в лицо. Глаза Виктора моментально уставились вниз.

– Я привык действовать один, и… – произнес Виктор, уже сдаваясь.

Но тут девушка положила свою мягкую ручку ему на плечо, и классовое самосознание мигом упало с небес на землю.

– … И вообще, мы по разную сторону баррикад, – неожиданно для себя твердо закончил Виктор.

– Да неужели, – едва шевеля вишневыми губами, процедила девушка. – Чем же это ты лучше меня? Может быть, ты принц?

– Нет, – гордо заявил Виктор. – Я не принц, и не хочу им быть. В нашей стране принцам не место. А вот ты никогда не станешь принцессой, даже если очень захочешь.

– Это еще почему? – взъерошилась девушка. – Что ты про меня знаешь? Ведь мы даже не знакомы.

– Я тебя насквозь вижу, – пробормотало классовое самосознание и уступило фронт действий Виктору.

– Здесь любая сможет стать принцессой!

– Нет! Даже если тебя одеть по-королевски и предоставить дворец и свиту, сущность твоя останется той же самой. Ты не сможешь стать принцессой. И никакая принцесса не сможет стать такой, как ты, потому что ей уже с детства известно, что достойно принцессы, а что нет.

– Вот! – палец девушки грозно уставился на Виктора. – Ты сам подтвердил, что корни в сущности человека, а сущность формируется каждой секундой жизни, каждым поступком!

Виктору пришлось отметить, что хотя перед ним и стояла девица легкого поведения, своим умом она могла достигнуть несравненно большего. По крайней мере, спорить с ней было трудновато для Виктора, чьи глаза старались увильнуть от волнующего обозрения двух выпирающих из разреза блузки округлостей, но неизменно возвращались обратно.

– Берегитесь часа метаморфоз, – прокричало из песка что-то, некогда предсказывавшее Виктору погоду, и снова скрылось в песке, довольное тем, что удалось дать полезный совет. Но в пылу спора никто не обратил внимания на его сообщение.

– Не скажу, что своими поступками ты формируешь образ принцессы, саркастически заметил Виктор.

– Таково положение вещей сейчас, – возразила девушка. – Но подожди чуть-чуть, и сам увидишь, как оно изменится раз и навсегда.

– Прошлого не изменить. Внешне став принцессой, в душе ты останешься дамой полусвета за счет уже прожитого и пережитого, – Виктору нестерпимо хотелось сменить тему разговора. Он предпочел бы рассказать девушке о своих планах на будущее, о Земле, о папе Карло, наконец, и о том, что получится из его знаменитого полена, но классовое самосознание непреклонно вело его верной дорогой.

– Да, но, став принцессой, у меня не будет сомнительного прошлого. Я получу жизнь принцессы, привычки и манеры принцессы от ее рождения и до этой самой секунды, – девушка соблазнительно наклонила голову и тряхнула ошеломляющей взрывной прической.

Классовому самосознанию до ужаса захотелось повертеть пальцем возле виска, но Виктор не позволил. Не выдержав дальнейшего созерцания умной очаровашки, он гордо зашагал прочь от ласковых волн и несостоявшейся принцессы. Еще немного и слова могли окончательно разойтись с делами. Щеки Виктора покрылись пунцовыми разводами, и он поспешил скрыться, чтобы не подвергнуть классовое самосознание окончательному поражению. Да, не доставало ему еще стойкости в подобных передрягах.

Весь пляж вокруг заливали солнечные лучи. Обстановка соответствовала самым шикарным морским курортам, тем более, что перед Виктором вознеслась ввысь громада многозвездочного отеля, внешне напоминавшая королевский дворец.

Вспоминая темный и тесноватый первый круг, Виктор подумал, что здесь-то имеет смысл подзадержаться (по крайней мере, на недельку). В конце концов, маленький отпуск еще никому не повредил. Правда, чтобы жить в таком отеле, надо быть хотя бы принцем.

Песок под ботинками Виктора красиво вспыхнул нестерпимо яркими блестками. Перед глазами неожиданно все поплыло, а в следующий момент…

Принц резко остановился, вспомнив нечто важное. Песок скрипнул под ногами, и Виктор с неудовольствием отметил, что вместо пляжного спортивного костюма на нем неожиданно оказался приемный. Принц был в ярко-белой тройке. Костюм удачно дополняла черная рубашка и шелковый галстук, опять же белый. Кроме перечисленного, из верхнего кармана пиджака виднелся краешек отутюженного кремового платка. Однако, обернувшись, Виктор отмел все сомнения в выборе своего наряда. Перед ним стояла его избранница в нежно-голубом вечернем платье. Голубизна выгодно выделяла белые локоны принцессы и ее жемчужное ожерелье.

– Разрешите Вас проводить, дорогая, – принц мягко, но решительно подхватил свою невесту под руку, и они не спеша направились к своей резиденции в отеле. Песок постанывал, спрессовываясь под твердой поступью принца, и чуть слышно отзывался на легкие шажки принцессы. Если бы будильник Виктора был настроен на время второго круга, то минуту назад стрелки его замерли бы на часе метаморфоз.

Но и будильник, и классовое самосознание находились теперь за пределами мироощущений Виктора.

Море расступилось и на прибрежный песок в очередной раз выбралась богатырская дружина. На этот раз она была одета в форму арабских ифритов. Ванюков лихо пришпиливал к столбу обновленный «Боевой Листок» с помощью рукоятки изогнутого меча. В центре бумажного прямоугольника горбился неподпоясанный солдат задрипанного вида, на которого грозно орал могучий бородач. Принц соизволил разобрать последнее четверостишие: «Эх, товарищ старшина! Ну моя ли тут вина? Спер ремень проклятый вор… Злился дядька Черномор.» Ванюков, закончив работу, отошел на два шага и любовался полученным результатом. Остальная дружина провожала тоскливым взором своего командира. Черномор, внезапно усохший, гордо реял над белогривыми волнами. Борода его развевалась по ветру, а руки крепко сжимали испуганную девушку, с виду похожую на царскую дочь. В крайнем случае, на княжескую. К берегу скакал мускулистый красавец, потрясая копьем. Заметив конкурента, бывший предводитель витязей резко сменил направление и двинулся в открытое море. Когда он скрылся за горизонтом, подъехавший всадник в сердцах начертил острием копья на песке синусоиду и ускакал обратно. Из строя богатырей выдвинулся воин с обнаженной волосатой грудью. Он деловито вытер руки о свои атласные шаровары и распорядился:

– По местам постоянной дислокации… Шагом марш.

И волны вновь поглотили поредевшую дружину. Из глубин до Виктора донеслось знакомое: «– Ванюков! – Я, Ваше высокоблагородие! – Переписать утративший актуальность боевой листок! – Есть…»

Посочувствовав незадачливой судьбе Ванюкова, принц повернулся к своей блистательной спутнице, чей вечерний наряд сменил голубизну на цвета спелого абрикоса. Принцесса рассеянно вертела над головой полупрозрачный солнечный зонтик.

– Не правда ли, чудесная погода, дорогая, – Виктор обвел руками горизонт, обратив внимание спутницы на царившую вокруг идиллию. – Совсем как в тот день, когда я впервые увидел Вас.

– Но, дорогой, по-моему, в тот день шел дождь?

– Для меня любой день, проведенный с Вами, озарен лучами солнца.

Принцесса мило улыбнулась в ответ и напомнила:

– А Вам еще предстоит до обеда нанести визит моему отцу.

– Всенепременно, дорогая, – принц учтиво склонил голову.

– Желаю здравствовать, Ваше Высочество, – привратник, распахнув дверь, согнулся чуть ли не пополам. Виктор небрежно кивнул в ответ и прошествовал мимо.

– Мне надо выбрать платье к обеду, – заметила его спутница.

– Разумеется, дорогая. Ваше присутствие на обеде скрасит мое одиночество. Вы – словно роза в букете полевых цветов.

– Спасибо, дорогой, – прошептала ему принцесса. – Я счастлива, что именно Вы будете сопровождать меня всю оставшуюся жизнь.

Она упорхнула к лифту. «Ох уж эти обеденные церемонии, едва ли не полжизни уходит на них», – грустно вздохнул принц, думая о предстоящем полуторачасовом обеде. Где-то в глубине желудок робко заикнулся о том, что не надо так переживать, дело-то, наверняка, стоящее. Но вновь возникшее классовое самосознание жестоко подавило неподобающие облику принца размышления. За кратковременное отсутствие оно порядком окрепло и теперь прилагало все силы, дабы удержать Виктора от любых неблаговидных поступков.

Утопая в ковровом покрытии, скрылись из виду черные туфли принца. Виктор с трудом направился к лестнице, но ноги его вовремя остановили. «Принцу не положено подниматься по лестницам», – угодливо пояснило самосознание. Вздохнув, Виктор вернулся к лифту. Пожилой лифтер заранее поспешил открыть двери.

– Второй этаж, сэр! – торжественно объявил он через минуту.

Сунув служителю розовато-лимонную купюру, принц надменно отправился в дорогу, выбрав направление по синим стрелкам. На втором этаже располагался бассейн, в котором плескался сейчас отец его будущей жены, попросту говоря король. «Орлик», – мелькнуло у принца в голове.

Узнав наследника престола, королевский гвардеец безмолвно пропустил Виктора в плавательный зал.

– Рад приветствовать, Ваше Величество, – громко объявил принц. – Не удалось ли Вам лицезреть Орлика своими очами?

Король взмахнул рукой, заметив Виктора, медленно повернул голову справа налево и обратно в знак того, что он не встречал никого и ничего, носившего название «Орлик», и поплыл дальше, швыряя брызги во все стороны. Он осваивал левую половину бассейна, а в правой на волнах вдалеке колыхался мусор. Что-то было не так…

Все вдруг в очередной раз поплыло у Виктора перед глазами. Когда его зрение пришло в норму, экс-принц оказался в пустынном гостиничном коридоре. Но теперь он знал, что делать. Выход прятался где-то рядом.