Текст книги "Банкротства и разорения мирового масштаба. Истории финансовых крахов крупнейших состояний, корпораций и целых государств"

Автор книги: Wim Van Drongelen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Крах, да и только

Дефолт 1998 года

11 октября 1994 года на ММВБ произошел обвал курса рубля – в ходе торгов он подешевел по отношению к доллару на 27 %.

17 августа 2008 года исполнилось десять лет со дня дефолта 1998 года, одного из самых драматичных событий в новейшей российской истории. Сегодня полезно вспомнить, что породило стремительный крах отечественной финансовой системы.

Если говорить об истории российского финансового кризиса, закончившегося объявлением дефолта по государственному долгу в августе 1998 года, полезно вспомнить, как закладывались основы функционирования финансовой системы России образца последнего десятилетия XX века. Причем начать стоит с валютного рынка, поскольку рынок рублевых госбумаг, хотя и стартовал в мае 1993 года, пару лет играл из-за малого объема относительно скромную роль в экономике. Между тем на валютном рынке уже в 1994 году начали формироваться предпосылки будущего кризиса.

11 октября 1994 года на ММВБ произошел обвал курса рубля – в ходе торгов он подешевел по отношению к доллару на 27 %. Эти события получили название «черного вторника» и стоили кресел главе Центробанка Виктору Геращенко и министру финансов Сергею Дубинину. Не то чтобы рост курса доллара (а с ним и цен на потребительском рынке) в итоге оказался слишком уж существенным. Важно другое: российские чиновники хорошо запомнили, что девальвация национальной валюты для них – синоним понятия «отставка»; не исключено, что именно этим во многом объяснялось упорное нежелание отечественных финансовых властей пойти на снижение курса рубля тремя годами позднее, когда в этом возникла реальная необходимость.

Более того, годом позже, в середине 1995 года, правительство и Центробанк объявили о принятии на вооружение новой стратегии – так называемого валютного коридора. Было объявлено, что финансовые власти не допустят существенных колебаний курса рубля (примерно 7 %, не более) относительно некоего среднего значения.

Объясняя логику властей, первый вице-премьер Анатолий Чубайс тогда заявил: «Решение принято на совещании у президента. Ему предшествовал большой объем расчетных работ, консультации с самыми крупными в мире специалистами в области валютного регулирования. Это итог приложенных в первом полугодии усилий по снижению инфляции, по стабилизации ситуации в кредитно-финансовой сфере».

А и. о. председателя Банка России Татьяна Парамонова пообещала, что «для обеспечения стабильности валютного курса ЦБ намерен активно использовать весь арсенал имеющихся в его распоряжении денежно-кредитных инструментов, включая механизм процентных ставок и операции на открытом рынке. ЦБ будет осуществлять на биржевых и небиржевых рынках интервенции – в зависимости от ситуации либо рублевые, либо долларовые. Банк сделает все возможное, чтобы обеспечить товаропроизводителям и населению валютную стабильность и прекратить спекуляции на валютном рынке».

Определенные изначально границы валютного коридора в дальнейшем регулярно пересматривались, но сам принцип вплоть до дефолта оставался неизменным: Центробанк регулярно сообщал рынку ориентиры курсовой политики. До поры до времени это проходило вполне безболезненно. Но ситуация изменилась в 1996 году в ходе подготовки президентских выборов. Именно тогда началась безудержная эмиссия ГКО. Причем в начале года на рынок пустили иностранных инвесторов. И если на конец 2005 года объем рынка ГКО-ОФЗ составлял (в пересчете на деноминированные рубли) 74 млрд руб., то на конец 2006 года – уже 241 млрд руб.

Вот как описывала ситуацию тех лет в интервью «Коммерсанту» тогдашний руководитель департамента ценных бумаг и финансового рынка Минфина Белла Златкис: «В 1996 году, когда были президентские выборы, было совсем не очевидно, кто победит – Ельцин или коммунисты. Именно в этот период создалась проблема с ГКО, потому-то одномоментно на 100 млрд руб. были увеличены бюджетные расходы – нужно было профинансировать выплату зарплаты. Если помните, тогда каждый вечер по телевидению выступал министр финансов Александр Лившиц и рассказывал, в каких регионах погашены долги по зарплате. И долги эти погасили прямо перед выборами, причем исключительно за счет рынка госзаимствований. Даже не обсуждая, как это на рынке скажется. И процентные ставки тогда взлетели немыслимо. Правда, никто сегодня не может ответить на вопрос: если бы тогда не выбрали Ельцина, то что было бы с нашей страной, с ее политическим устройством, с экономикой? Не говоря уже о рынке госдолга. Но так или иначе жертвой тогда пал бюджет и бюджетная политика. В том числе и рынок госдолга».

* * *

Впрочем, до поры до времени финансовые власти могли позволить себе не придавать большого значения резкому росту объема госдолга. Конечно, увеличение расходов по обслуживанию долга заставляло делать все новые и новые заимствования, причем нарастающие в геометрической прогрессии. Так, за 2007 год объем рынка рублевых госбумаг почти удвоился, достигнув 436 млрд руб.

Однако властям удавалось затыкать бюджетные дыры – в первую очередь благодаря начавшемуся после выборов 1996 года рекордному притоку иностранного капитала. Деньги активно шли как на рынок акций, так и на рынок ГКО. Понять иностранцев было несложно. В условиях валютного коридора рублевая доходность для них практически автоматически трансформировалась в долларовую. А доходность, например, рынка ГКО в конце лета 1996 года достигала 60–80 % годовых.

Плюс к этому в 1996 году, когда иностранным инвесторам разрешили работать на рынке ГКО, их обязали при входе на рынок заключать форвардные контракты на конвертацию рублей в валюту при выходе с него. Сначала такие контракты заключались с ЦБ, а с 1997 года – с коммерческими банками. Таким образом, иностранные инвесторы получили в свое распоряжение инструмент с фактически фиксированной высокой валютной доходностью.

В итоге сложилась следующая ситуация. Завышенный с точки зрения баланса экспортно-импортных операций курс рубля вел к дефициту торгового баланса. Однако этот дефицит компенсировался положительным сальдо операций с капиталом, в результате чего сальдо счета текущих операций платежного баланса оставалось положительным, а это позволяло поддерживать высокий курс рубля. Все бы ничего, если бы при этом удавалось за счет такого рода финансовой стабилизации потихоньку решать бюджетные проблемы. Однако этого не происходило. Конфликт прокоммунистической Думы с исполнительной властью приводил к тому, что бюджеты принимались сплошь дефицитные; да и налоги собирались откровенно плохо. К тому же, сев «на иглу» легкого решения проблем с помощью наращивания госдолга, ни исполнительная, ни законодательная власть не собирались от нее отказываться.

Неизвестно, сколько смогла бы просуществовать такая система даже при благоприятной конъюнктуре мировых фондовых рынков, но ясно, что не слишком долго – наращивать госдолг такими темпами просто физически невозможно. Крах приблизило падение фондовых рынков в Юго-Восточной Азии в октябре 1997 года, после которого начался исход инвесторов с развивающихся рынков, в том числе российского.

Если за первое полугодие 1997 года только иностранные портфельные инвесторы вложили в Россию $13 млрд, то уже в третьем квартале – лишь $2,1 млрд, а сальдо текущего счета платежного баланса стало отрицательным. В четвертом же квартале инвесторы и вовсе стали покидать российский рынок. Уже ближе к концу года на денежном рынке стали случаться периодические кризисы ликвидности, ставки межбанковского кредитования взлетали до заоблачных высот.

На все это наложилось падение нефтяных цен – в 1998 году за баррель давали меньше $10; ситуация с платежным балансом ухудшилась еще больше.

Что делать в подобной ситуации, известно давно, и те же страны Юго-Восточной Азии, попавшие в тиски похожих обстоятельств, наглядно показали, что вылечить платежный баланс вполне реально с помощью девальвации национальной валюты. Но то ли у монетарных властей слишком свежи были воспоминания о «черном вторнике» (Сергей Дубинин к тому времени уже возглавил ЦБ), то ли они понадеялись на новые кредиты МВФ, то ли вообще на «русский авось» – как бы то ни было, пакет антикризисных мер, принятый в мае 1998 года правительством Сергея Кириенко, эффекта дать не успел. А ЦБ продолжал стремительно тратить валютные резервы для поддержания курса рубля.

В итоге к августу ситуация стала отчаянной. И знаменитое совместное заявление правительства и ЦБ от 17 августа, хотя и было неожиданно своей радикальностью, у ряда экспертов шока все же не вызвало – примерно с весны было понятно, что дело идет к катастрофе. Напомним, согласно документу, были расширены границы валютного коридора (верхняя выросла с 6,3 руб./$ до 9,5 руб./$, что привело к немедленной девальвации рубля), заморожены выплаты по ГКО и введен мораторий на выплаты частной задолженности перед нерезидентами – так пытались спасти банки, чей долг по форвардным контрактам после девальвации оценивался в $20 млрд.

* * *

Справедливости ради отметим, что курсовая политика российских властей в преддефолтный период имела и положительные стороны. Так, сильный рубль делал привлекательнее импортные операции российских компаний. В итоге многим из них удалось провести модернизацию производства, закупив за рубежом оборудование.

Но за все хорошее надо платить. Для широких слоев населения самым болезненным стало падение реальных доходов, вызванное инфляционным всплеском после девальвации рубля, а также банковский кризис, последовавший после дефолта.

«По сути, стране грозила гиперинфляция. Неуправляемая трехкратная девальвация рубля буквально взорвала потребительские цены. В результате реальные доходы населения в сентябре снизились на 25 % по сравнению с 1997 годом. Обесценились рублевые сбережения граждан. Многие потеряли свои сбережения в обанкротившихся банках. Резкое сокращение импорта продовольствия, медикаментов обернулось для страны острым дефицитом товаров первой необходимости», – вспоминал позднее Евгений Примаков, назначенный в сентябре 1998 года премьер-министром.

За год после августовского кризиса лицензии потеряли более 180 банков, в том числе такие известные, как Агропромбанк, Инкомбанк, «Империал», ИнтерТЭКбанк, Мосбизнесбанк, МЕНАТЕП, Онэксимбанк, Промстройбанк, Токобанк, Уникомбанк, «Юнибест». И хотя частным вкладчикам производились выплаты через Сбербанк, это были уже совсем не те деньги – их съела инфляция. Равно как и средства инвесторов, полученные ими после реструктуризации ГКО. Что касается рынка акций, то он на несколько лет впал в состояние комы.

Произошли серьезные изменения и в политическом устройстве страны. Впервые в России было сформировано правительство, опирающееся на парламентское большинство. В кабинет министров вошли представители разных партий, в том числе коммунистической. Например, первым замом премьера Евгения Примакова, курирующим промышленность, стал коммунист Юрий Маслюков. Одновременно значительно ослабло влияние олигархов – во-первых, после кризиса у многих из них просто кончились деньги, а во-вторых, в связи с замораживанием рынка госдолга бюджет стал менее зависим от желания финансовых структур вкладывать средства в ГКО.

Также стоит отметить, что, как показали последующие события, решение о дефолте и девальвации рубля оказало на экономику России положительное влияние. Понижение курса рубля повысило конкурентоспособность российской экономики, активно пошло импортозамещение. Денежная эмиссия, проведенная вернувшимся в сентябре 1998 года на пост главы ЦБ Виктором Геращенко, позволила постепенно решить проблему неплатежей в экономике.

Другое дело, что терапия оказалась слишком уж шоковой. Наверное, можно было не доводить ситуацию до таких крайностей – например, вовремя отказаться от стереотипов мышления и девальвировать рубль. В конце концов примерно к такой политике российские монетарные власти и пришли. По крайней мере, ни о каких ориентирах для спекулянтов типа валютного коридора никто со времен дефолта не вспоминал. Да и бюджет у нас теперь неизменно профицитный. Конечно, при нынешнем уровне цен на нефть властям добиться этого не так-то сложно. Но здесь уместно вспомнить, что бюджет с первичным (без учета выплат по долгу) профицитом Россия получила уже в 1999 году, когда нефтяные цены еще не успели взлететь до нынешних высот. В общем, прав был Леонид Ильич Брежнев, заявивший в свое время, что «экономика должна быть экономной».

Бизнес на полку

Сеть магазинов Woolworth

Зачем уценивать, если можно сразу продавать по 5 центов?

130 лет назад Франклин Вулворт, основатель компании Woolworth, открыл свой первый магазин. Многое из того, что сейчас воспринимается как что-то само собой разумеющееся – от супермаркетов экономкласса до ресторанных двориков в торговых центрах, – придумали именно в Woolworth, не дожившей до юбилея всего несколько недель.

К концу 70–х годов XIX века розничная торговля в Америке была прекрасно отлажена: товары закупались у оптовиков, поступали на прилавки, а нераспроданное впоследствии отпускалось по сниженным ценам. Но в 1879 году в Пенсильвании случилась революция – американская сеть Woolworth познакомила мир с идеей магазинов самообслуживания экономклас-са. В этих магазинах не было прилавка – товары располагались прямо в торговом зале; не было консультантов – покупатель сам выбирал понравившийся товар и нес на кассу; не было даже цен – точнее, вся продукция в магазинах Woolworth имела фиксированную цену 5 и 10 центов. Революцию совершил один человек – Франклин Вулворт, задумавший компанию Woolworth от начала до конца и сумевший воплотить задуманное.

* * *

Франклин Уинфилд Вулворт родился в 1852 году в семье фермеров из штата Нью-Йорк. Его родители Джон и Фанни выращивали картофель недалеко от северного городка Уотертаун. Работе на семейной ферме Франклин предпочел должность на складе при единственном уотертаунском магазине. Мальчик настолько не хотел быть фермером, что первые месяцы работал бесплатно.

В этом магазине Вулворт провел шесть лет. Наблюдая за организацией дела, он заметил, что распродажи уцененных товаров привлекают в магазин толпы покупателей. Прирожденный предприниматель, Вулворт моментально придумал способ усовершенствовать старую систему распродаж: зачем уценивать, если можно сразу продавать по 5 центов?

Первая попытка воплотить идею провалилась: открывшийся в начале 1879 года нью-йоркский магазин Вулворта прогорел за несколько недель. Франклин, однако, не унывал. Проанализировав первые ошибки, уже через два месяца, в апреле 1879 года, он открыл магазин в Ланкастере, штат Пенсильвания, который и стал первым из многих сотен магазинов Woolworth по всему миру. Секретом успеха стало чуть более гибкое ценообразование. В новом магазине наряду с пятицентовой продукцией были товары, стоившие 10 центов, что позволило значительно расширить ассортимент.

Следующий магазин открылся через два года, и Вулворт неожиданно оказался владельцем небольшой компании. В качестве партнеров по бизнесу он пригласил брата Чарльза, а также своего бывшего босса – владельца уотертаунского магазина, который в свое время одолжил Вулворту $300 на открытие первого магазина. Разумеется, каждый из партнеров был обязан инвестировать в компанию некоторые средства, которые пошли на дальнейшее расширение сети Woolworth.

Экспансия виделась Вулворту не как механическое расширение магазинной сети. Он отчетливо понимал, что для привлечения покупателей низких цен недостаточно, важно постоянно расширять ассортимент. Вулворт обошел все склады Бруклина, ища оптовиков, у которых можно покупать дешевые товары для своих магазинов. Но сам этот механизм представлялся ему несовершенным. Оптовики были лишним, ненужным звеном; заветной мечтой Вулворта была торговля напрямую – от производителя к покупателю, где единственным посредником оставался бы он, Вулворт. И вскоре целеустремленному предпринимателю удалось заключить соглашения с производителями большинства продаваемых в Woolworth товаров.

* * *

Начав с кредита в $300, за последующие 20 лет компания Вулворта превратилась в гигантскую розничную сеть: 631 магазин в США и Канаде с общим годовым оборотом свыше $60,5 млн. Еще через десять лет сеть Woolworth объединяла более тысячи магазинов, а ее основатель стал обладателем состояния в $65 млн. На склоне лет предприниматель поселился в Англии, и магазины Woolworth открылись в Ливерпуле и Лондоне.

Однако расширение не было самоцелью Woolworth. Франклин Вулворт с самого начала определил для своего детища особую роль. Его компания должна была стать уникальной, единственной в своем роде. Конкуренции Вулворт не боялся. В конце концов, соперниками были либо менее умелые подражатели, либо им же самим созданные компании. Например, крупной сетью пятицентовых магазинов S. H. Knox & Co. владел кузен Вулворта Сеймур Нокс.

Конкурирующие розничные сети легко поглощались компанией Woolworth. Когда в 1911 году Вулворт оформил свои активы под вывеской единой корпорации, в нее вошли шесть сетей. В это же время Вулворт заказал строительство громадного небоскреба на Бродвее. Вплоть до 1930 года Вулворт-билдинг, штаб-квартира компании Woolworth, оставался самым высоким зданием в мире. Строительство обошлось в $13,5 млн, причем всю сумму Вулворт внес наличными.

И при жизни Франклина Вулворта, и после его смерти в 1919 году менеджменту компании еще долгое время удавалось не только успешно расширять сеть, но и постоянно придумывать и внедрять новые решения. Среди изобретений Woolworth – магазинные кафетерии, прародители нынешних ресторанных двориков; в 1962 году компанией был открыт первый современный дискаунтер Woolco. Модель моментально скопировали владельцы крупных магазинов, так появились крупнейшие американские универсамы Target, Kmart и Walmart.

В начале 1960–х с именем Woolworth связана важная страница в истории борьбы за равноправие чернокожего населения США. Магазин Woolworth в Гринсборо, штат Северная Каролина, стал местом проведения многотысячной акции протеста против сегрегации, которая вскоре захлестнула 15 городов в девяти штатах и считается одним из первых крупных афро-американских выступлений.

История показала, что модель Вулворта была не просто одной из самых жизнеспособных и самых часто копируемых (магазины с фиксированными ценами начали появляться сразу же после того, как успех Woolworth стал очевиден, и до сих пор существуют во многих странах). За 130 лет своего существования Woolworth стала больше чем крупной сетью универсамов или примером успешного бизнеса. Амбиции Вулворта создали настолько глобальную торговую компанию, что она волей-неволей была обречена стать частью истории и культуры США и значительной части остального мира. В 1979 году, в год своего столетия, компания вошла в Книгу рекордов Гиннесса как самая крупная розничная сеть в мире. К этому моменту Woolworth владела магазинами в США, Канаде, Великобритании, Германии, на Кипре, в Австралии, Новой Зеландии и Южной Африке.

* * *

В 1970–х экспансия продолжилась. Правда, Woolworth скупала уже не только универмаги, но и специализированные магазины. К началу 1980–х компания разработала новую стратегию: развить несколько специализированных сетей и открывать их магазины в торговых центрах. Если где-то один из магазинов прогорит, его можно будет тут же заменить другим. Планировалось, что таких сетей будет десять.

Однако этим планам так и не суждено было сбыться. Единственным полноценным направлением стала сеть магазинов спортивной одежды и обуви, в ее основу легли купленные в 1974 и 1989 годах Foot Locker и Champs Sports, объединенные в компанию Woolworth Athletic. Пока руководство Woolworth развивало спортивное направление, основное дело пришло в упадок. Магазины самообслуживания с фиксированными ценами перестали приносить доходы – не в последнюю очередь потому, что удержать качество товаров на приемлемом уровне становилось все труднее. Да и конкуренты наконец стали наступать на пятки, преобразуя свои магазины в дискаунтеры: Kresge's окончательно превратился в K-mart, а Walton's – в Walmart. Между тем собственный дискаунтер Woolco разорился еще в 1983 году. О модернизации, таким образом, не могло быть и речи. И в 1993 году по новому плану реструктуризации 800 магазинов Woolworth в США были закрыты. А в 1994 году канадская сеть Woolworth была практически полностью куплена Walmart.

К 1997 году оставшиеся магазины Woolwotrh's окончательно потеряли доходность, и руководство компании приняло решение проститься со 120–летней историей дела Франклина Вулворта. Магазины закрылись, компания сменила название на Venator и сосредоточилась на продаже спортивной одежды, а Вулворт-билдинг распродали на офисы.

Тем не менее до самого последнего времени бренд Woolworth продолжал существовать: с 1982 года британское отделение компании работало автономно, сделавшись со временем одной из крупнейших розничных сетей Великобритании. Однако то, до чего не добралось американское руководство, разрушил кризис: 6 января 2009 года после безуспешной попытки сменить собственника были со скандалом закрыты все 807 британских магазинов.

Британский Woolworth оставил после себя 30 тыс. безработных и несколько сотен разъяренных акционеров. Зато британцы, как оказалось, больше ценят наследие легендарной компании, чем американцы. Уже через месяц после банкротства крупнейший британский интернет-магазин Shop Direct заявил, что выкупил имя у разорившейся компании. Сумма, в которую было оценено имя Woolworth, не называется, но новый владелец уверяет, что летом торговля под 130–летним американским брендом возобновится.