Текст книги "Трибунал для Героев"

Автор книги: Вячеслав Звягинцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 33 страниц)

В марте 1965 года кто-то из жителей поселка пришел к нему со свежим номером «Красной звезды». В газете был опубликован список военнослужащих, удостоенных, но не получивших в годы войны высокие правительственные награды, поскольку их следы затерялись. «Враг народа» не смог сдержать слез. В этом списке был и он – бывший гвардии рядовой 184-го гвардейского полка Иван Яковлевич Кондратец.

Вскоре он приехал в Москву, в наградной отдел Министерства обороны. С ним побеседовали, уточнили данные о его пребывании на фронте, участии в форсировании Днепра. Но награду не вручили…

У генерала, принимавшего Кондратца, появились серьезные сомнения: стоит ли вообще это делать? По вопросу вручения Ивану Яковлевичу Золотой Звезды заседала даже специальная комиссия. Долго решали – как быть с неснятой судимостью за тяжкое преступление – измену Родине? Некоторые члены комиссии высказались в духе того времени – не может «враг» быть Героем, поэтому надо войти в Президиум Верховного Совета СССР с ходатайством об исключении Кондратца из списка награжденных. К счастью, справедливость все же восторжествовала. Большинство членов комиссии с таким предложением не согласилось. Учли, что список награжденных уже был напечатан в газете. Да и времена изменились.

Когда информация об этом дошла до председателя Верховного суда СССР, он наложил на документе резолюцию: «Немедленно истребовать (нарочным) дело и мне доложить». На этот раз все сделали быстро – истребовали дело, подготовили протест, внесли его на рассмотрение высшей судебной инстанции.

12 января 1966 г. обвинительный приговор военного трибунала и определение военной коллегии от 23 июля 1955 г. были отменены Пленумом Верховного Суда СССР и дело в отношении Кондратца прекращено за отсутствием в его действиях состава преступления. Обычно после такого постановления в любом деле ставится последняя точка. Заместитель председателя Верховного Суда В. Куликов поставил ее несколько позже, подписав ходатайство о назначении Ивану Яковлевичу Кондратцу персональной пенсии.

Архивный документ.

(Публикуется впервые)

ВЕРХОВНЫЙ СУД СОЮЗА ССР

ОПРЕДЕЛЕНИЕ № 1Н-06297/55

ВОЕННАЯ КОЛЛЕГИЯ ВЕРХОВНОГО СУДА СССР

В составе: председательствующего полковника юстиции УХУТТА

Членов: полковников юстиции АРТЮХОВА и ПАРФЕНОВА,

Рассмотрев в заседании от 23 июля 1955 года

ПРОТЕСТ ГЕНЕРАЛЬНОГО ПРОКУРОРА СССР

На приговор военного трибунала 3-го Белорусского фронта от 13 января 1945 года, которым осужден по ст. 58-1 «б» УК РСФСР, с применением ст. 51 УК РСФСР к пятнадцати годам лишения свободы в исправительно-трудовом лагере, с поражением в правах сроком на пять лет, без конфискации имущества -

КОНДРАТЕЦ Иван Яковлевич, 1919 года рождения, уроженец Черниговской области, Варвинского района, местечка Варва.

Заслушав доклад тов. УХУТТА и заключение Пом. Главного Военного Прокурора подполковника юстиции БОРОВКОВА об удовлетворении протеста,

УСТАНОВИЛА:

КОНДРАТЕЦ признан виновным в том, что он, будучи пленен немецкими войсками 1 ноября 1943 года и находясь в лагере военнопленных, в сентябре 1944 года дал согласие немецким разведорганам работать в качестве агента.

9 ноября 1944 года он был переброшен через линию фронта в расположение частей Советской Армии с заданием собирать сведения о наличии частей Советской Армии в районе гор. Сувалки-Рачки, где и был задержан.

Генеральный Прокурор в протесте указывает, что вина КОНДРАТЕЦ доказана, преступление квалифицировано правильно, но считает, что наказание ему назначено излишне суровое, без учета обстоятельств дела и степени вины осужденного.

Как видно из дела, КОНДРАТЕЦ дал согласие на сотрудничество с немецкой разведкой с целью того, чтобы вырваться из немецкого плена и перейти на сторону советских войск.

По делу установлено, что при задержании КОНДРАТЕЦ попросил отвести его к командиру роты, которому сразу дал показания о его принадлежности к немецкой разведке.

Исходя из этого, Генеральный Прокурор просит снизить КОНДРАТЕЦ наказание до 10 лет лишения свободы.

Проверив материалы дела и соглашаясь с протестом, Военная Коллегия, исходя из изложенного,

ОПРЕДЕЛИЛА:

Приговор военного трибунала 3-го Белорусского фронта от 13 января 1945 года в отношении КОНДРАТЕЦ Ивана Яковлевича изменить: понизить КОНДРАТЕЦ наказание до десяти лет лишения свободы в ИТЛ, без поражения в правах.

За отбытием наказания КОНДРАТЕЦ из-под стражи по настоящему делу освободить.

Подлинное за надлежащими подписями

С подлинным верно:

ОФИЦЕР ВОЕННОЙ КОЛЛЕГИИ КАПИТАН ЮСТИЦИИ /БОГАЧЕВ/

Надзорное производство Военной коллегии № 1н-06297/55

Глава 29.«…считать изменой Родине»

Признаны виновным в измене Родине:

1. Герой Советского Союза (1944) старшина Литвиненко Николай Владимирович, род. в 1924 г. в Сумской обл. В ряды Красной армии мобилизован в январе 1944 г. на территории Винницкой обл. Воевал командиром отделения в одной из частей 389 стрелковой дивизии 1-го Украинского фронта. 23 сентября 1944 г. удостоен звания Героя Советского Союза за героизм, проявленный при форсировании Вислы. В январе 1945 г. направлен на учебу в Рижское пехотное училище. Арестован в августе 1946 г. за сотрудничество с немцами в 1941–1943 годах. Осужден военным трибуналом Южно-Уральского военного округа 11 ноября 1946 г. по ст. 54-1 УК УССР к 10 годам лишения свободы, с поражением в правах на 3 года. Лишен звания Героя 14 октября 1947 г.

2. Герой Советского Союза (1943) лейтенант Меснянкин (Мяснянкин) Петр Константинович, род. в 1919 г. в Курской обл. В Красной армии с 1939 г., рядовой 275 корпусного артполка. На фронте с июня 1941 г. В ноябре 1941 г. при выходе из окружения был пленен. В начале 1942 г. бежал из Орловской тюрьмы и прибыл на родину – в дер. Комякино Курской обл., где служил в полиции – помощником начальника полиции, следователем мирового суда при районной управе, а с декабря 1942 г. одновременно исполнял обязанности начальника полиции. В марте 1943 г. мобилизован в Красную армию и постановлением Военного Совета 60-й армии за сотрудничество с немцами направлен в штрафную часть сроком на 3 месяца. Наказание отбывал в 9-й отдельной армейской штрафной роте. Досрочно освобожден, но при возвращении в часть вновь направлен по указанию работников «Смерш» в 263-ю отдельную армейскую штрафную роту. После освобождения воевал в 1285 стрелковом полку 60-й стрелковой дивизии 65-й армии. 30 октября 1943 г. удостоен звания Героя Советского Союза за героизм, проявленный при форсировании Днепра. Окончил 3-е Ленинградское артиллерийское училище. После войны – командир учебного взвода 690 артиллерийского полка 29-й отдельной гвардейской стрелковой латышской бригады. Арестован 5 апреля 1948 г. в г Риге. На основании постановления Особого совещания при МГБ СССР от 21 августа 1948 г. по ст. 58-1б УК РСФСР направлен в исправительно-трудовой лагерь сроком на 10 лет. Лишен звания Героя 4 июля 1949 г. В 1954 г. досрочно освобожден из лагеря. На основании постановления Президиума Верховного Совета СССР от 7 июля 1955 г. судимость снята.

3. Герой Советского Союза (1944) рядовой Килюшик Иван Сергеевич, род в 1923 г. Ровенской обл., – мобилизован в Красную армию в марте 1944 г. Рафаловским райвоенкоматом Ровенской области, красноармеец 801 стрелкового полка 235 стрелковой дивизии. 22 июля 1944 г. удостоен звания Героя Советского Союза за героизм, проявленный в боях при форсировании реки Западная Двина. По приговору военного трибунала 13 армии осужден 29 сентября 1945 г. в г. Ровно по ст. ст. 54-1б, 54–11 УК УССР к 10 годам лишения свободы, с поражением в правах на 5 лет и конфискацией имущества. Лишен звания Героя 6 сентября 1972 г.

По подсчетам автора в 1941–1945 годах каждый пятый-шестой человек был осужден военными трибуналами по контрреволюционной статье. [513]513
  Статистические данные приведены в книге А. Муранова, В. Звягинцева «Досье на маршала», М., Андреевский флаг, 1996 г.


[Закрыть]Причем, большинство, как и в предвоенные годы, – необоснованно. Справедливости ради заметим, что в годы войны характер контрреволюционных деяний все же существенно изменился. Война дала сотрудникам НКВД обильный фактический материал для приложения своих сил и возможностей, поскольку появились реальные шпионы и диверсанты, предатели и изменники. Под трибунал в эти годы попало немало военнослужащих, добровольно перешедших на сторону врага, красноармейцев и офицеров, попавших в плен, а затем завербованных немецкими спецслужбами, а также пособников фашистов, служивших в полиции. Были среди них и Герои Советского Союза.

И все же большинство осужденных за измену родине таковыми вовсе не являлись. Все дело в том, что многочисленные директивы и приказы военных лет предписывали квалифицировать по этой статье уголовного кодекса различные деяния, не имевшие никакого отношения к составу преступления, предусмотренному статьей 58-1б УК РСФСР. Так, сталинский приказ № 227 от 28 июля 1942 года («Ни шагу назад!») устанавливал, что командиры и политработники, «отступающие с боевой позиции без приказа свыше, являются предателями Родины». Через три дня, 31 июля 1942 года Нарком юстиции СССР и Прокурор СССР спустили в трибуналы директиву № 1096, которая предписывала:

«1. Действия командиров, комиссаров и политработников, привлеченных к военному суду командующими и военными советами фронтов за самовольное отступление с боевой позиции без приказа вышестоящих командиров, квалифицировать по ст. 58-1 «б» УК. [514]514
  измена Родине, совершенная военнослужащим.


[Закрыть]Расследование по этим делам производить в срок 48 часов.

2. Действия лиц, преданных суду военного трибунала за пропаганду дальнейшего отступления частей Красной Армии, квалифицировать по ст. 58–10 ч. 2 [515]515
  контрреволюционная пропаганда и агитация в военной обстановке.


[Закрыть]УК РСФСР». [516]516
  Сборник законодательных и нормативных актов о репрессиях и реабилитации жертв политических репрессий, М., Республика, 1993 г., с. 41


[Закрыть]

Или, например, директивой прокурора СССР № 13/18580с от 12 октября 1942 г. предписывалось «дезертиров из Красной армии, занимающихся бандитизмом, вооруженными грабежами и контрреволюционной повстанческой работой, заочно предавать суду военных трибуналов по ст. 58-1б как изменников Родины. Поскольку после этого практически всех дезертиров начали относить к «изменникам», Главный военный прокурор и начальник Главного управления военных трибуналов вынуждены были вскоре направить в прокуратуры и трибуналы разъяснение № 0145/1/04072 от 29 ноября того же года о том, что «постановление ГКО от 11 октября 1942 года не следует распространять буквально на всякого дезертира, унесшего с собой оружие». [517]517
  там же, с. 41, 42


[Закрыть]

Можно назвать также приказ Ставки Верховного главнокомандования Красной Армии № 270 от 16 августа 1941 года, запрещавший сдаваться в плен и предписывавший карать родственников плененных бойцов. Пункт 1 этого приказа гласил: «Командиров и политработников, во время боя срывающих с себя знаки различия и дезертирующих в тыл или сдающихся в плен врагу, считать злостными дезертирами, семьи которых подлежат аресту как семьи нарушивших присягу и предавших свою Родину дезертиров».

Все это действия (или бездействие), которым контрреволюционная окраска придавалась Указами Президиума Верховного Совета СССР, приказами НКО, постановлениями ГКО или Верховного суда СССР. Но было немало и таких случаев, когда те или иные действия облекало в контрреволюционные одежды воображение сотрудников НКВД и «Смерша», которые искусственно подтягивали имевшие место в действительности противоправные поступки к контрреволюционной статье 58-1б, а оправдывавшие обвиняемого факты и обстоятельства опускали и замалчивали. Между тем, материалы архивных дел свидетельствуют, что «сотрудничество» с немцами нередко было вынужденным и преследовало цель избежать смерти в лагере и добраться до своих, как в случае с И. Кондратцом. [518]518
  о нем рассказано в предыдущей главе.


[Закрыть]Немало было случаев, когда «изменники» устраивались на работу в полицию в силу каких-то иных сложных жизненных обстоятельств и за весь период службы у немцев не запятнали свои руки кровью. А, наоборот, используя свое положение, помогали местным жителям, предупреждали их об опасности и даже сотрудничали с партизанами. В этой связи работа по пересмотру дел данной категории всегда представляла для юристов большие трудности. Прежде всего, в плане доказывания наличия у лица, привлеченного к судебной ответственности, состава преступления. С одной стороны, сам факт сотрудничества, вроде бы доказан. Но с другой – в ходе дополнительного расследования всплывают такие обстоятельства, которые ставят под сомнение обоснованность обвинения. Такого рода дела представляют как бы пограничные случаи. И требуют тщательного взвешивания всех фактов и обстоятельств. Именно по этой причине немало было сломано перьев юристами, изучавшими дел И. Добробабина. А в этой главе мы впервые обнародуем еще несколько аналогичных дел, по которым в послевоенные годы были осуждены Герои Советского Союза.

Так, в г. Риге в 1946 году был арестован старшина Н. Литвиненко, а в 1948 г. – лейтенант П. Меснянкин. Оба – Герои Советского Союза. Оба осуждены по одной статье 58-1б УК, да и по существу за аналогичные противоправные действия. Но первого осудил военный трибунал. А дело второго направили на рассмотрение Особого совещания. Почему? Попробуем разобраться в этом.

В июне 1946 года из Глинского райвоенкомата Сумской области в Президиум Верховного Совета СССР поступило секретное письмо, из которого следовало, что Литвиненко Николай Владимирович сотрудничал с немцами в 1941–1943 годах на территории Сумской области.

Сотрудники МГБ СССР вскоре установили, что указанный человек к этому времени был уже Героем Советского Союза и являлся курсантом Рижского пехотного училища. В августе его арестовали, а в ноябре того же года военный трибунал Южно-Уральского Военного округа осудил его в закрытом заседании в горю Чкалове к 10 годам лишения свободы в исправительно-трудовых лагерях, с последующим поражением в правах на 3 года.

В приговоре говорилось, что Литвиненко, работая в 1941–1942 годах статистом сельскохозяйственной общины и секретарем сельской управы, участвовал в проведении обысков у местных жителей, задержании неизвестного советского гражданина, подозреваемого в том, что он советский партизан. В марте месяце 1942 года Литвиненко добровольно поступил на службу в немецкую полицию, на должность полицейского, и шесть раз принимал участие в боевых операциях против партизан в районах Сумской, Черниговской и Полтавской областей Украины. Кроме того, Литвиненко один раз конвоировал в районный центр Глинск граждан, для отправки их на каторжные работы в Германию, нес вооруженную охрану населенных пунктов, здания полиции, немецкого коменданта и шефа жандармерии. За службу в полиции Литвиненко получал от немцев обмундирование, продовольственный паек, 60–70 марок ежемесячно.

Далее в приговоре отмечалось, что «в связи с наступлением частей Советской армии, в августе месяце 1943 года Литвиненко эвакуировался в тыл немецкой армии, в Винницкую область, где проживал до января 1944 года, т. е. до призыва его в ряды Советской армии». [519]519
  надзорное производство ГВП № 53253/46, с. 4–6


[Закрыть]

Воевал Литвиненко храбро, за форсирование реки Вислы был удостоен звания Героя Советского Союза. Однако Золотая звезда и орден Ленина на груди не спасли его ни от кары советского правосудия, ни от бессонных ночей и угрызений совести. Все эти годы он ожидал ареста, и даже пытался уволиться из армии, заполучив справку о том, что болен туберкулезом. Не помогло…

А теперь о другом деле. 5 апреля 1948 г. в г. Риге был арестован и срочно этапирован в Москву командир взвода 690 артиллерийского полка Герой Советского Союза лейтенант П. Меснянкин. В Главном управлении контрразведки МГБ СССР ему предъявили обвинение в измене родине, выразившейся в том, что он, как происходивший из семьи кулака, сдался в плен немцам и сотрудничал с ними на территории временно оккупированной Курской области.

Согласно обвинительному заключению, утвержденному 29 июля 1948 г. заместителем министра госбезопасности генерал-лейтенантом Огольцовым, «проживая в деревне Комякино Иванинского района Мяснянкин занялся восстановлением своего прежнего кулацкого хозяйства, вселился в ранее конфискованный у них дом, вызвал к себе родственников, а в феврале 1942 года добровольно поступил на службу в немецкие карательные органы». [520]520
  надзорное производство ГВП № 16800/48, с. 15–18


[Закрыть]

Вначале он служил помощником начальника полиции, следователем «мирового суда» районной управы, а затем некоторое время одновременно исполнял обязанности начальника Иванинской районной полиции Курской области, имевшей тогда полицейский аппарат численностью до 80 человек.

Далее в обвинительном заключении утверждалось, что Мяснянкин с помощью подчиненных ему полицаев:

– производил обыски, отбирал у местных жителей продукты и вещи, арестовывал советских граждан, подвергал их допросам и проводил профашисткую агитацию;

– отобранное у колхозников имущество передавал через «мировой» суд возвратившимся в район кулакам;

– выдал немецким карательным органам 10 коммунистов и комсомольцев, в отношении которых проводил следствие;

– принимал участие в расстреле бывшего председателя колхоза коммуниста Рассолова.

За несколько дней до ухода немцев Меснянкин бежал из деревни, прибыл в г. Курск, где явился в военкомат, выдал себя за другое лицо, жителя г. Харькова, и был мобилизован в Красную армию.

В ходе следствия Меснянкин свою вину признал, но утверждал, что наказание за содеянное уже отбыл в штрафной части и, кроме того, на всех допросах категорически отрицал свое участие в расстреле Рассолова.

Дело в суд направлено не было и на основании постановления Особого совещания при МГБ СССР от 21 августа 1948 г. за совершение преступления, предусмотренного ст. 58-1б УК РСФСР, Меснянкин был помещен в исправительно-трудовой лагерь сроком на 10 лет.

На первый взгляд дело «чистое» и не вызывает сомнений в обоснованности осуждения – должность Меснянкин у немцев занимал значительную, сам вину в содеянном не отрицал, около двадцати допрошенных в ходе следствия свидетелей также подтвердили это обстоятельство. И все же при изучении материалов этого дела складывается впечатление, что следователи МГБ СССР умышленно не направили его в суд. В реальности не все было так однозначно и гладко, как о том утверждалось в фабуле обвинения.

Версия произошедшего в изложении самого Меснянкина, в его многочисленных письмах, направленных И. Сталину и другим руководителям страны из Воркутинского лагеря, несколько отличается от официальной. Меснянкин писал в своих жалобах и заявлениях о том, как в 1941 году сражался под Смоленском, участвовал в освобождении Ельни, как с остатками своей части, при попытке выхода из окружения, был пленен, через два месяца совершил дерзкий побег из Орловской тюрьмы и добрался до родного села, в котором не был более десяти лет. Там, не имея средств к существованию, действительно поступил на работу в полицию. Но не зверствовал, а, наоборот, арестовывал, по его утверждению, лишь полицейских и старост, которые бесчинствовали по отношению к местным жителям. После освобождения района частями Красной армии не бежал из села, как об этом утверждало следствие, а был арестован и допрошен в особом отделе соединения. Там он все правдиво рассказал, покаялся и был направлен в Курский горвоенкомат. А вскоре за совершенное преступление, выразившееся в сотрудничестве с фашистами, постановлением Военного Совета 60-й армии Меснянкин был направлен в штрафную часть и в течение 2-х месяцев отбывал наказание в 9-й отдельной армейской штрафной роте. За проявленный героизм его досрочно освободили и направили для дальнейшей службы в 65– армию. Но здесь был свой «Смерш». Работники отдела контрразведки почему-то решили, что Меснянкин недостаточно искупил вину перед Родиной. И его вновь направили на верную смерть – в 263-ю отдельную армейскую штрафную роту. Но Меснянкин выжил и на этот раз, хотя в первых рядах шел под вражеские пули. После освобождения он продолжал воевать героически, рвался в бой не ведая страха, трижды был ранен, первым в 1285 полку стал Героем Советского Союза…

Приведем выдержки из одного лишь письма П. Меснянкина на имя министра Вооруженных Сил маршала Василевского:

«За время своей службы у немцев я никогда не притеснял советских граждан и не применял к ним никаких мер репрессий, наоборот, всей своей работой я старался смягчить участь наших людей… руки мои не запятнаны кровью и на моей совести не лежит ответственность за издевательства над советскими гражданами…

В феврале месяце 1943 года, немедленно после освобождения нашей местности от немцев, я прибыл к командованию воинской части и чистосердечно рассказал о себе и своей предательской деятельности при немцах. Меня задержали и направили в Особый отдел воинской части, но после моего допроса и допроса местных жителей нашего района, я был освобожден и направлен в Курский горвоенкомат…

После трехнедельного пребывания на переднем крае, меня по постановлению Военного совета 60-й армии, за прежнюю службу у немцев, направили на 3 месяца в 9-ю отдельную армейскую штрафную роту для искупления своей вины перед Родиной.

Свое назначение в штрафную роту я воспринял как заслуженное мною наказание. И решил умереть или победить врага…

Приказом Военного Совета 60-й армии, зачитанным перед строем личного состава, меня досрочно освободили из штрафной роты и направили для дальнейшей службы в 65-ю армию. Однако здесь меня снова направили на один месяц в штрафную роту за прошлую службу у немцев. Снова я принял это как должное и ценой личной отваги и мужества старался искупить свой позорный поступок…

Я верил и надеялся, что Родина простит мне мое преступление. Ибо я кровью своею и боевыми делами искупил свою вину…». [521]521
  там же, с. 48–50


[Закрыть]

Но Родина не простила. И в августе 48-го вновь направила Меснянкина в лагеря за те же грехи прошлых лет. И опять во внесудебном порядке…

Меснянкин, конечно, совершил преступление. Но вправе ли было государство неоднократно наказывать его за одни и те же действия, имея в виду, что он уже дважды побывал в штрафной роте?…

Главная военная прокуратура неоднократно проверяла этот и другие доводы Меснянкина, изложенные в его жалобах, – в 1949, 1955, 1956, 1958, 1967, 1979 и 2001 годах. И всегда в заключениях военных прокуроров однозначно утверждалось, что он был осужден обоснованно.

Между тем, материалы дела свидетельствуют, что к таким выводам прокуроры приходили не без сомнений, понимая, что отдельные детали и эпизоды нуждаются в дополнительной проверке.

Так, 10 марта 1955 года военный прокурор Главной военной прокуратуры майор Расторгуев, рассмотрев архивно-следственное дело № М-1548, пришел правильному к выводу, что эпизод обвинения Меснянкина, связанный с его участием в расстреле Рассолова, «материалами дела не доказан», а в остальной части обвинение по ст. 58-1б УК РСФСР является обоснованным. Вместе с тем, довод П. Меснянкина о том, что за совершенное преступление он уже отбыл наказание в штрафной роте, военный прокурор счел несостоятельным, – «так как в штрафную роту он направлялся не по приговору суда, а по приказу командования». [522]522
  там же, с. 94


[Закрыть]

Вряд ли этот довод является бесспорным.

В 67-м году в заключении Генеральной прокуратуры СССР, подписанном М. Маляровым, говорилось:

«В ходатайстве о восстановлении в звании Героя Советского Союза Мяснянкин утверждает, что за службу у немцев он наказан дважды…, что материалами дела не подтверждается. Установлено, что Мяснянкин свою службу у немцев скрыл, что дало ему возможность в 1943 году вновь поступить на службу… В личном листке по учету кадров Мяснянкин изменил свою фамилию на «Меснянкин», выдал себя за уроженца гор. Харькова, скрыл свое пребывание на оккупированной территории…». [523]523
  там же, с. 141


[Закрыть]

А за что же тогда командование направило его «в дисциплинарном порядке» в штрафную роту?. За сотрудничество с немцами или за какие-то другие действия?

На этот вопрос, как, впрочем, и на некоторые другие, до сих пор нет ответа. Не случайно поэтому, в 1979 году помощник Главного военного прокурора генерал А. Воробьев в ходе очередной проверки этого дела направил в КГБ СССР запрос, на котором от руки сделана следующая запись: «…нет конкретных доказательств, что Меснянкин в 43 г. изменил фамилию, место жительства и скрыл свою преступную деятельность…в НП [524]524
  надзорное производство.


[Закрыть]нет даже заключения ГВП в Особое совещание, хотя по обвинительному заключению не было оснований не направлять дело в суд, см. также явно необоснованный отказ КГБ СССР от 30.12.54 г. о даче заключения по делу об обоснованности обвинения Меснянкина (стр. 80). Имеющиеся в НП жалобы и содержащиеся в них доводы о характере работы Меснянкина у немцев и направления за это дважды в штрафную роту, полагаю, подлежат повторной тщательной проверке по делу. 17.4.79 г. подпись». [525]525
  там же, с. 145об.


[Закрыть]

Эти пометки сделаны рукой профессионала своего дела, тщательно изучившего материалы. Однако, судя по всему, «повторной тщательной проверки» так и не было произведено. В этом нетрудно убедиться, прочитав последнее заключение, которое дано Главной военной прокуратурой в 2001 году. [526]526
  текст заключения приведен в конце главы


[Закрыть]

Не меньший интерес представляет еще одно дело, о котором мы также расскажем впервые. Главное действующее лицо – Иван Килюшик. Его тоже обвинили и осудили за сотрудничество с врагом. Правда, на этот раз не с фашистами, а своими земляками – боевиками Украинской повстанческой армии.

Следует отметить, что военнослужащие, мобилизованные в Красную армию с территории Западной Украины, всегда являлись для командиров и политработников «ненадежным элементом». Например, еще до начала войны, в апреле 1941 года, дивизионный комиссар Д. Лестев докладывал Военному Совету Западного направления о ненадежности «красноармейцев – уроженцев Западных областей БССР, УССР», «среди которых с первых дней боев вскрыты довольно значительно распространенные пораженческие и антисоветские настроения», «распространены и случаи дезертирства».

Все эти факты, по мнению, Д. Лестнева требовали, чтобы «по отношению к этой неблагонадежной прослойке красноармейцев принимались организационные меры… отправка их на службу в глубокий тыл, а по отношению к наиболее активной антисоветской части – решительные репрессивные меры». [527]527
  ЦАМО СССР. Ф. 208. Оп. 2524. Д. 2. Л. 74–75


[Закрыть]

Между тем, начиная с 1943 года, по мере освобождения оккупированных фашистами украинских территорий, наши части вновь стали пополняться за счет мобилизованных в этих областях людей призывного возраста. Одним из них и был Иван Килюшик. Повоевать в рядах Красной армии ему довелось всего несколько месяцев. Призвали весной 44-го. А в июле он уже совершил подвиг. При форсировании Западной Двины на подручных средствах, Килюшик убил немецкого офицера и внес замешательство в ряды укрепившегося на берегу противника. Его наградили за это Золотой Звездой и отправили в отпуск.

Беда пришла в дом 10 августа того же года. Ночью в родную хату в селе Остров Ровенской области ворвались боевики Украинской повстанческой армии, связали Ивана и увели с собой.

Когда Килюшика представили командиру группы Дубовому, тот заявил:

Такие люди должны воевать с нами. И воевать в первую очередь против Советской власти, за самостийную Украину.

Килюшик промолчал – согласия на это не дал, но ничего и не возразил.

В материалах архивного следственно-судебного дела по обвинению его в измене родине говорилось:

«Судом Килюшик признан виновным в том, что 23 июля 1944 года, в связи с присвоением ему звания «Героя Советского Союза» получил месячный отпуск на родину… 10 августа 1944 года Килюшик бандитами был взят из дома и уведен в банду УПА «Дубового». [528]528
  по видимому, речь идет о командире группы (войскового округа) «Дубовой» Иване Литвинчуке; Летопись УПА (на украинском языке), новая серия, т.2, Торонто, 1999, с. 167


[Закрыть]В этой банде Килюшик был подробно допрошен, а затем зачислен в боевку «СБ» «Богдана». Дав свое согласие на пребывание в этой банде, он, Килюшик, под кличкой «Недалекий» [529]529
  в других документах, наоборот, – «Далекий».


[Закрыть]находился в ней до 14 марта 1945 года и проводил активную контрреволюционную деятельность против Советской власти.

В октябре 1944 года в составе бандбоевки «СБ» «Богдана» в селе Собищецы [530]530
  в других документах – Собещицы, Собисичи


[Закрыть]принял участие в расстреле семьи партизана в составе 5 человек, среди которых было убито и двое малолетних детей.

В октябре месяце 1944 года Килюшик был назначен подрайонным проводником (руководителем) молодежной организации ОУН «Юнак».

Работая в этой должности, Килюшик занимался вербовкой молодежи в банду УПА и создавал в селах оуновские молодежные организации.

Находясь в банде, Килюшик на вооружении имел автомат. С этим автоматом он 14 марта 1945 года и был задержан на чердаке своего дома (л.д. 55–56)». [531]531
  Надзорное производство ГВП № 108-59, с. 11–15


[Закрыть]

Из материалов этого дела видно, что И. Килюшик свою вину в совершении преступления признал, но заявил, что после того как боевики УПА отобрали у него награды и увели с собой, он дал согласие на участие в банде только потому, что боялся расправы над своей семьей. Кроме того, Килюшик утверждал, что в боевке за ним все время следил бандит, специально приставленный к нему «Богданом».

По поводу расстрела семьи партизана в селе Собищецы Килюшик заявил в суде, что в этой операции он принимал участие косвенно – только в окружении дома партизана. Не отрицал и того, что, будучи назначенным подрайонным проводником молодежной организации ОУН «Юнаки», проводил работу с молодежью в нескольких селах с целью их подготовки для вступления в УПА.

Трибунал назначил И. Килюшику наказание в виде 10 лет лишения свободы, с поражением в правах на 5 лет и конфискацией имущества…

В 1959 году, в связи с поступившей от Килюшика жалобой, военная прокуратура Прикарпатского военного округа провела по этому делу дополнительное расследование.

В процессе проверки материалов дела было, в частности, установлено: «Родственники и соседи осужденного, допрошенные по делу, подтвердили, что Килюшик И.С. в банду УПА бандитами действительно был уведен насильно». 27 мая 1959 года был дополнительно допрошен и сам Килюшик, который не отрицал, что «будучи рядовым бандитом, он вместе с другими членами УПА участвовал в налетах на села, в которых ими забирались продукты питания, а в селе Колодня участвовал в вооруженном столкновении с советскими бойцами истребительного батальона». Поэтому прокуратура не нашла оснований для его реабилитации, считая виновность в измене родине доказанной, а квалификацию по ст. ст. 54-1б и 54–11 УК УССР правильной.

В последующие годы И. Килюшик продолжал писать жалобы во все инстанции, надеясь на то, что его все же оправдают.

В августе 1965 года в Главной военной прокуратуре был даже подготовлен соответствующий проект протеста, в котором говорилось, что «приговор по делу Килюшика подлежит отмене, а дело прекращению».

Представляется, что основания для принятия такого решения в деле имелись. Обоснованно утверждалось, что Килюшик был боевиками связан и уведен в банду насильно, что эпизод с расстрелом основан только на показаниях самого Килюшика, который заявлял на следствии, что не знал о цели задания и в расстреле не участвовал. Кроме того, в деле имелись показания свидетеля Самойлова, которому Килюшик при задержании говорил, что он ушел из банды с тем, чтобы явиться с повинной, а также показания осужденного за националистическую деятельность свидетеля Фалько, который встречался в банде с Килюшиком и тот говорил ему, что «в банде он оказался потому, что его заставили и он не знает, что ему теперь делать». [532]532
  там же, с. 21


[Закрыть]Далее в проекте протеста говорилось – утверждение о том, что Килюшик, прибыв в отпуск, не явился в райвоенкомат, также не соответствует действительности. Свидетель Загородный показал, что Килюшик был и в военкомате, и в милиции. Кроме того, родственники Килюшика сразу после того, как его увели бандиты, сообщили об этом в местные органы советской власти…