Текст книги "Трибунал для Героев"

Автор книги: Вячеслав Звягинцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 33 страниц)

В.М. Мясищев на несколько месяцев опередил конструкторов американской фирмы «Боинг», создавшей бомбардировщик Боинг В-29 «Суперфортресс» (B-29 Superfortress – «Сверхкрепость»). Первый полет самолета ДВБ-102 был совершен 17 февраля 1942 года, а «летающая крепость» В-29 поднялась в небо только 21 сентября. После завершения государственных испытаний ДВБ-102 был оценен достаточно высоко, В.М. Мясищева наградили орденом Суворова II степени. Однако поставить на серийное производство этот самолет в годы войны так и не удалось.

Глава 10. В целях оздоровления фронта (дело генерала Павлова)

Признан виновным в бездействии и сдаче неприятелю вверенных военных сил:

Герой Советского Союза (1937) генерал армии Дмитрий Григорьевич Павлов (1897–1941) – участник 1-й мировой войны, был дважды ранен, находился в плену. В Красной Армии с 1919 г. Командир взвода, эскадрона, помощник командира кавалерийского полка. Командир 10-го и 75-го кавалерийских полков, 6-го механизированного полка и 4-й мехбригады. Участвовал в боевых действиях на КВЖД в 1929 г., в 1936–1937 гг. – был главным советником по танковым войскам и командовал танковой бригадой в Испании. После возвращения – назначен начальником Автобронетанкового управления РККА. В 1939–1940 гг. участвовал в советско-финляндской войне. С июня 1940 г. – командующий войсками Белорусского (с июля 1940 г. – Западного) Особого военного округа. В 1941 г. присвоено звание генерала армии. С началом Великой Отечественной войны – командующий войсками Западного фронта. Арестован 4 июля 1941 г. 22 июля осужден ВК ВС к расстрелу. Приговор приведен в исполнение в тот же день. Посмертно реабилитирован.

Самым крупным «контрреволюционным» делом в начальный период войны был закрытый судебный процесс Военной коллегии Верховного суда СССР над командующим Западным Особым военным округом Героем Советского Союза генералом армии Д. Г. Павловым и его подчиненными – генерал-майорами В. Е. Климовских (начальник штаба), А. Т. Григорьевым (начальник войск связи) и А. А. Коробковым (командующий 4-й армией).

Об этом деле в последнее время написано достаточно много. [234]234
  См. например В. Бобренев, В. Рязанцев «Палачи и жертвы», М., Воениздат, 1993, с. 173–196


[Закрыть]Поэтому отметим лишь некоторые его особенности.

Прежде всего – это предрешенность вопроса о применении высшей меры. Вождю необходимо было возложить на других ответственность за неподготовленность страны и армии к войне. Сталин даже не принял вызванного в Москву генерала. А Молотов, у которого Павлов побывал, был холоден и не подал руки.

Отсюда проистекала вторая особенность – произвольность выбора виновных. Другими словами – в спешке вместе с Павловым взяли тех, кто оказался рядом. Вряд ли кто будет сегодня оспаривать правоту слов начальника штаба 4-й армии Л. Сандалова о том, что генерал Коробков попал под жернова лишь потому, что его армия, несмотря на громадные потери, продолжала существовать и не потеряла связи с штабом фронта: «К концу июня 1941 года был предназначен по разверстке для предания суду от Западного фронта один командарм, а налицо был только командарм 4-й армии. Командующие 3-й и 10-й армиями [235]235
  генералы Кузнецов В.И. и Голубев К.Д.


[Закрыть]находились в эти дни неизвестно где, и с ними связи не было. Это и определило судьбу Коробкова»

Для выполнения «разверстки» 2 июля в штаб Западного фронта прибыл известный специалист по этой части главный армейский идеолог Л. 3. Мехлис. А 6 июля он уже телеграфировал вождю о проделанной работе:

«МОСКВА, КРЕМЛЬ, СТАЛИНУ

Военный Совет установил преступную деятельность рада должностных лиц, в результате чего Западный фронт потерпел тяжелое поражение. Военный Совет решил:

1) Арестовать быв. начштаба фронта Климовских, быв. заместителя командующего ВВС фронта Тодорского [236]236
  видимо речь идет о генерале Таюрском А.И.


[Закрыть]и начальника артиллерии фронта Клич.

2) Предать суду военного трибуна командующего 4-й армией Коробкова, командира 9-й авиадивизии Черных, командира 42-й с.д. Лазарейко, [237]237
  генерал-майор И.С. Лазаренко


[Закрыть]командира танкового корпуса Оборина.

Просим утвердить арест и предание суду перечисленных лиц.

3) Нами арестованы – начальник связи фронта Григорьев, начальник топографического отдела фронта Дорофеев, начальник отделения отдела укомплектования фронта Кирсанов, инспектор боевой подготовки штаба ВВС Юров и начвоенторга Шейнкин.

4) Предаются суду помначотделения АБТУ Беркович, командир 8-го дисциплинарного батальона Дыкман и его заместитель Крол, начальник Минского окружного сансклада Белявский, начальник окружной военветлаборатории Овчинников, командир дивизиона артполка Сбирайник. 7.7-41 г. Тимошенко Мехлис Пономаренко» [238]238
  даже из текста телеграммы видно, как спешил Мехлис – опечатки в фамилиях, перепутана дата отправления.


[Закрыть]

В тот же день был получен ответ: «Тимошенко, Мехлису, Пономаренко

Государственный Комитет Обороны одобряет Ваши мероприятия по аресту Климовских, Оборина, Тодорского и других и приветствует эти мероприятия, как один из верных способов оздоровления фронта. 6 июля 1941 г. И. Сталин». [239]239
  Литературная газета, 22 марта 1989 г.


[Закрыть]

Через десять дней Сталин подписал аналогичное по содержанию постановление Государственного Комитета Обороны №ГКО-169сс (№ 00381). Несмотря на секретность с двумя нулями, постановление предписывалось прочесть во всех ротах, батареях, эскадронах, авиаэскадрильях. В нем указывалось, что «Государственный Комитет Обороны по представлению Главнокомандующих и командующих фронтами и армиями арестовал и предал суду военного трибунала за позорящую звание командира трусость, бездействие власти, отсутствие распорядительности, развал управления войсками, сдачу оружия противнику без боя и самовольное оставление боевых позиций» нескольких генералов и офицеров Западного фронта во главе с командующим, а также ряд генералов Северо-Западного и Южного фронтов. [240]240
  Текст постановления приведен в конце главы.


[Закрыть]

К этому времени все генералы уже были арестованы: Павлов и Григорьев – 4 июля, Климовских и Клич – 8 июля, Коробков – 9 июля.

Сотрудники НКВД действовали по давно отработанной схеме. Просветив биографию, практически в каждой строке усмотрели контрреволюционность Павлова. В годы Первой мировой – примыкал к анархистам, находился в германском плену… В Испании – восхищался обученностью немецких войск, поддерживал тесную связь с врагами народа Смушкевичем, Мерецковым…, [241]241
  арестованный в то время Мерецков на допросе 12 июля 1941 года «подтвердил», что вовлек Павлова в заговор


[Закрыть]проводил предательскую работу, направленную на поражение республиканцев…

Приведем небольшой фрагмент из протокола допроса генерала Павлова от 7 июля 1941 года:

«Вопрос: Кто виновник прорыва на Западном фронте?

Ответ: Как я уже показывал, основной причиной быстрого продвижения немецких войск на нашу территорию являлось явное превосходство авиации и танков противника. Кроме этого, на левый фланг Кузнецовым (Прибалтийский военный округ) были поставлены литовские части, которые воевать не хотели. После первого нажима на левое крыло прибалтов литовские части перестреляли своих командиров и разбежались. Это дало возможность немецким танковым частям нанести мне удар с Вильнюса. Наряду с этим потеря управления штабом 4-й армии Коробковым и Сандаловым своими частями способствовала быстрому продвижению противника в бобруйском направлении, а невыполнение моего приказа командующим 10-й армии генералом Голубевым о производстве удара на Брянск 6-м мехкорпусом с целью разгрома мехгруппировки противника, после чего войти в мое распоряжение в районе Волковыска, лишило меня возможности иметь надлежащую ударную группу.

Вопрос: Изменнические действия были со стороны ваших подчиненных?

Ответ: Нет, не было. У некоторых работников была некоторая растерянность при быстро меняющейся обстановке.

Вопрос: А в чем ваша персональная вина в прорыве фронта?

Ответ: Я предпринял все меры для того, чтобы предотвратить прорыв немецких войск. Виновным себя в создавшемся на фронте положении не считаю…

Вопрос: Если основные части округа к военным действиям были подготовлены, распоряжение о выступлении вы получили вовремя, значит, глубокий прорыв немецких войск на советскую территорию можно отнести лишь на счет ваших преступных действий как командующего фронтом.

Ответ: Это обвинение я категорически отрицаю. Измены и предательства я не совершал.

Вопрос: На всем протяжении госграницы только на участке, которым командовали вы, немецкие войска вклинились глубоко на советскую территорию. Повторяю, что это результат изменнических действий с вашей стороны.

Ответ: Прорыв на моем фронте произошел потому, что у меня не было новой материальной части, сколько имел, например, Киевский военный округ.

Вопрос: Напрасно вы пытаетесь свести поражение к не зависящим от вас причинам. Следствием установлено, что вы являлись участником заговора еще в 1935 г. и тогда еще имели намерение в будущей войне изменить родине. Настоящее положение у вас на фронте подтверждает эти следственные данные.

Ответ: Никогда ни в каких заговорах я не был и ни с какими заговорщиками не вращался. Это обвинение для меня чрезвычайно тяжелое и неправильное с начала до конца. Если на меня имеются какие-нибудь показания, то это сплошная и явная ложь людей, желающих хотя бы чем-нибудь очернить честных людей и этим нанести вред государству.

Допрос окончен в 16 час. 10 мин.

Записано с моих слов правильно, мною прочитано.

Д.Павлов

Допросили: Врид зам. начальника следчасти

3-го Управления НКО СССР

ст. батальонный комиссар Павловский

Следователь 3-го Управления НКО СССР

мл. лейтенант госбезопасности Комаров » [242]242
  ЦА ФСБ, Архивно-следственное дело л/о –24000., см. также – Неизвестная Россия. 20 век, кн. 2, М, 1992, с. 82


[Закрыть]

Вину в контрреволюционных действиях Павлов отрицал и в дальнейшем. Тем не менее из обвинительного заключения, утвержденного заместителем наркома внутренних дел В. Абакумовым, следовало, что «в результате предательства интересов Родины, развала управления войсками и сдачи оружия противнику без боя была создана возможность прорыва фронта противником». Отмечалось также, что Павлов, как участник антисоветского заговора 1935–1937 годов «из жажды мести за разгром этого заговора открыл фронт врагу». Вообщем, если резюмировать основную мысль следствия, то она сводилась к тому, что обвиняемые умышленно занимались «подготовкой поражения РККА».

Генерал Павлов, конечно, не был ни предателем, ни контрреволюционером. [243]243
  Некоторые псевдоисторики до сих пор называют его предателем. См., например, Ю. Мухин, «Убийство Сталина и Берии», М., 2002


[Закрыть]Хотя его войска и потерпели сокрушительное поражение, позволив противнику за один месяц дойти до Смоленска. Факт этот очевиден. Но связан ли он напрямую с личностью командующего, который, безусловно, нес ответственность за положение дел? Предпринял ли он все от него зависящее для организации достойного отпора врагу? И в состоянии ли он был это сделать профессионально?

Вопросы эти не простые. Историки и авторы многочисленных мемуаров, пытавшиеся ответить на них, дают генералу диаметрально противоположные характеристики. Например, в записанных со слов Н. Хрущева воспоминаниях говорится:

– Это, по-моему, было в 1940 году, когда я приехал в Харьков посмотреть на испытания танка Т-34. Этот танк испытывал сам командующий бронетанковыми войсками Красной Армии Павлов. Это человек прославленный, герой испанской войны. Там он выделился как боевой танкист, бесстрашный человек, умеющий владеть танком. В результате этого Сталин назначил его командующим бронетанковыми войсками.

Я любовался, как он на этом танке буквально летал по болотам и пескам… Затем он вышел из танка…я с ним беседовал… В этом разговоре он на меня произвел удручающее впечатление, он мне показался малоразвитым человеком.

Я просто боялся, как человек с таким кругозором и с такой слабой подготовкой может отвечать за состояние бронетанковых войск Советского Союза, сумеет ли он охватить, охватывает ли он все, может ли он поставить все задачи, которые необходимы, чтобы сделать этот вид вооружения действительно основой мощи Красной Армии.

Меня все это очень беспокоило. Вскорости после испытаний я приехал в Москву и, естественно, рассказывал Сталину… свои сомнения относительно способностей командующего бронетанковыми войсками Красной Армии Павлова. Я должен их высказать с большой осторожностью, потому что мои встречи с ним были кратковременны и не давали мне права настойчиво доказывать Сталину, что он не годится для своей должности. Я только хотел высказать свои сомнения, я хотел этими высказываниями насторожить Сталина, чтобы Сталин лучше к нему присмотрелся и принял бы соответствующие меры.

Поэтому и сказал:

– Товарищ Сталин, знаете ли вы хорошо Павлова?

– Да, хорошо знаю.

– На меня он произвел отрицательное впечатление, – и я рассказал, что мне он кажется довольно ограниченным, что это человек, который хорошо владеет танком, но хватит ли у него ума, чтобы создать бронетанковые войска, правильно их вооружить и использовать.

Сталин очень нервно реагировал на мое замечание:

– Вы его не знаете.

– Я и раньше вам говорил, что я его мало знаю.

– А я его знаю. Знаете, как он себя показал в Испании, как он воевал там? Это человек знающий. Он знает, что такое танк, он сам воевал на танке. [244]244
  Огонек, 1989, № 30, с. 12–13


[Закрыть]

Совсем другого мнения о генерале Павлове маршал К. Мерецков. Скажем сразу, что это мнение представляется более объективным. И не только потому, что его высказал не партийный функционер, а профессионал своего дела. Важно подчеркнуть, что именно Павлов «вынужден» был дать следователям развернутые показания на Мерецкова о его причастности к контрреволюционному заговору. Когда Мерецков писал свои воспоминания, он знал об этом. И тем не менее дает генералу следующую оценку:

«В некоторых современных изданиях встречаются порой замечания, как будто бы те танкисты, которые сражались в Испании, не критически переносили боевой опыт в СССР. В частности, они якобы отрицали самостоятельную роль танковых войск и уверяли, что танки могут лишь сопровождать пехоту. Особенно часто упоминается в этой связи имя Д.Г. Павлова.

Мне хочется защитить здесь его имя. Нападки эти напрасны, а их авторы ставят вопрос с ног на голову. В действительности дело обстояло как раз наоборот. Павлов справедливо доказывал, что… роль танковых войск растет с каждым днем; значит, нам необходимо создавать новые танки, более мощные и более подвижные. Фактически этот тезис и был претворен в жизнь, ибо за него ратовала сама же жизнь. Танки Т-34 и другие, прославившие себя в годы Великой Отечественной войны, являлись не чем иным, как мечтой Д.Г. Павлова, воплощенной в металл. Отсюда видно, сколь неправильно переносить его критические замечания, сделанные по устаревшей технике, на принципы использования танковых войск». [245]245
  Мерецков К.А., На службе народу, с. 187


[Закрыть]

Можно приводить и другие мнения и оценки – от восторженных до крайне отрицательных. Истина, видимо, как всегда, лежит где-то посередине. С одной стороны, командующий Западным фронтом вряд ли дорос во всех отношениях до полноценного командира такого уровня. Ведь он только в 1931 году впервые пересел с коня на танк. По возвращении из Испании во внеочередном порядке стал комкором, в мае 40-го – генерал-полковником, а в начале следующего – генералом армии. Причина столь стремительного взлета хорошо известна. Но это уже вина не Павлова. В то же время нельзя сбрасывать со счетов, что, командуя в течение года самым большим военным округом, он очень многое успел сделать для повышения его боеготовности. Известно, что еще в феврале 1941 года Павлов обращался к вышестоящему командованию с просьбой о выделении средств на приведение западного театра военных действий «в действительно оборонительное состояние путем создания ряда оборонительных полос на глубину 200–300 километров», а за несколько дней до начала войны – просил разрешения занять полевые укрепления вдоль границы. Нельзя забывать и том, что западное направление не расценивалось Сталиным как направление главного удара вермахта. Между тем, наиболее мощные, массированные удары немецкие войска предприняли именно на этом направлении. Некоторые историки справедливо пишут также о негативных последствиях ожидания многими командирами внезапных, необоснованных арестов, что парализовывало их инициативу, препятствовало объективности докладов о сложившейся обстановке, развивало боязнь прослыть трусами, паникерами, спровоцировать своими решениями и действиями вооруженный конфликт с Германией. [246]246
  см., напрмер, Н. Черушев, «Удар по своим, Красная армия 1938–1942, М, Вече, с. 342


[Закрыть]

В таком положении оказались в июне 41-го многие военачальники. Павлова же Сталин выбрал в качестве показательной жертвы, поскольку потери в его войсках оказались наиболее ощутимыми. И не забыл, видимо, что он тоже был в числе тех, кто высказывал свое возмущение в связи с массовыми репрессиями 1937-38 годов… [247]247
  там же, с. 358–360


[Закрыть]

Так что же это было – справедливый суд или расправа и акт устрашения для других полководцев?

Ответ однозначен. Сталин всегда считал наиболее эффективным средством управления жесткие репрессии, вселявшие в других чувство страха. А в этом случае он к тому же пытался снять таким образом с себя ответственность за неподготовленность страны и армии к войне. Делал это, поскольку прекрасно осознавал, что несоизмеримо большая вина за трагедию первых дней войны лежит не на Павлове и других расстрелянных генералах, а на высшем руководстве страны.

Вслед за Сталиным, его окружение уверяло всех и вся в непобедимости РККА, призывало не паниковать, не провоцировать Гитлера. Несмотря на многочисленные донесения наших разведчиков и перебежчиков, категорически запрещалось предпринимать какие-либо шаги по повышению боеспособности частей…

Суд над Павловым, Климовских, Григорьевым и Коробковым состоялся ровно через месяц после начала войны. Процесс проходил ночью в Лефортовском следственном изоляторе. Председатель Военной коллегии В. Ульрих открыл заседание в 00.20 минут 22 июля 1941 года.

По воспоминаниям секретаря судебного заседания А. Мазура, в это время начался очередной налет немецкой авиации на столицу и перетрусивший армвоенюрист, тыча пальцем в подсудимых, закричал: «Вот видите, до чего вы довели?»

На вопрос Ульриха, признает ли Павлов обвинение по статьям 58-1 «б» и 58–11 УК РСФСР, подсудимый ответил:

Виновным себя в антисоветском заговоре не признаю. Участником антисоветской заговорщической организации никогда не был.

Ни один из обвиняемых также не признал себя виновным ни в преднамеренном бездействии, ни в других преступлениях. Между тем Павлов довольно точно назвал судьям причину своего и их ареста:

Мы в данное время сидим на скамье подсудимых не потому, что совершили преступление в период военных действий, а потому, что недостаточно готовились к войне в мирное время.

Отрицая обвинение в том, что фронт был открыт противнику преднамеренно, Павлов подробно говорил о допущенных ошибках. И не только своих. Не будем их все перечислять. Об этом тоже написано достаточно много. И о неукомплектованности частей, и о нехватке топлива для танков, и о запоздалом занятии рубежей укрепрайонов…

История со временем все расставила по своим местам. Генерал Павлов и его сослуживцы не были изменниками Родины. Обвинения в этом тяжком преступлении даже судьи Военной коллегии в своем приговоре по этому делу, оглашенном на рассвете, переквалифицировали на воинские противоправные действия. Правда, вовсе не потому, что, исходя из своего судейского усмотрения, они сочли их несостоятельными. Просто Сталин, прочитав доставленный в Кремль проект приговора, передал Ульриху через Поскребышева свое указание убрать всякую чепуху вроде «заговорщицкой деятельности» [248]248
  Д. Волкогонов, Триумф и трагедия, Октябрь, № 7, 1989, с. 38


[Закрыть]

В приговоре указывалось, что «обвиняемые Павлов, Климовских, Григорьев, Коробков вследствие своей трусости, бездействия и паникерства нанесли серьезный ущерб РККА, создали возможность прорыва фронта противником на одном из главных направлений и тем самым совершили преступления, предусмотренные статьями 193-17 «б» (бездействие власти… при особо отягчающих обстоятельствах) и 197-20  «б»  (сдача неприятелю начальником вверенных ему военных сил…) УК РСФСР».

По этим статьям всех четверых приговорили к расстрелу. Приговор был приведен в исполнение немедленно, а приказом НКО СССР № 0250 от 28 июля 1941 года – объявлен в войсках.

В 1956 году Генеральный штаб вынес заключение по этому делу. Из него следовало, что Павлов, Климовских, Григорьев, Коробков, Клич не виновны «в проявлении трусости, бездействия, нераспорядительности, в сознательном развале управления войсками и сдаче оружия противнику без боя».

Еще через год военная коллегия отменила приговор в отношении расстрелянных генералов за отсутствием в их действиях состава преступления. В определении указывалось, что «прорыв гитлеровских войск на фронте обороны Западного особого военного округа произошел в силу неблагоприятно сложившейся для наших войск оперативно-тактической обстановки и не может быть инкриминирован Павлову и другим осужденным по настоящему делу как воинское преступление, поскольку это произошло по независящим от них причинам». [249]249
  Архив военной коллегии, определение № 4н-09510/57


[Закрыть]

Архивный документ.

Экз №–

Сов. секретно

ГОСУДАРСТВЕННЫЙ КОМИТЕТ ОБОРОНЫ

ПОСТАНОВЛЕНИЕ № ГКО-169сс (№ 00381)

от «16» июля 1941 г.

Москва, Кремль

Государственный Комитет Обороны устанавливает, что части Красной Армии в боях с германскими захватчиками в большинстве случаев высоко держат великое знамя Советской власти и ведут себя удовлетворительно, а иногда прямо геройски, отстаивая родную землю от фашистских грабителей.

Однако наряду с этим Государственный Комитет Обороны должен признать, что отдельные командиры и рядовые бойцы проявляют неустойчивость, паникерство, позорную трусость, бросают оружие и, забывая свой долг перед Родиной, грубо нарушают присягу, превращаются в стадо баранов, в панике бегущих перед обнаглевшим противником.

Воздавая честь и славу отважным бойцам и командирам. Государственный Комитет Обороны считает вместе с тем необходимым, чтобы были приняты меры против трусов, паникеров, дезертиров.

Паникер, трус, дезертир хуже врага, ибо он не только подрывает наше дело, но и порочит честь Красной Армии. Поэтому расправа с паникерами, трусами и дезертирами и восстановление воинской дисциплины является нашим священным долгом, если мы хотим сохранить незапятнанным великое звание воина Красной Армии.

Исходя из этого Государственный Комитет Обороны, по представлению главнокомандующих и командующих фронтами и армиями, арестовал и предал суду военного трибунала за позорящую звание командира трусость, бездействие власти, отсутствие распорядительности, развал управления войсками, сдачу оружия противнику без боя и самовольное оставление боевых позиций:

1) бывшего командующего Западным фронтом генерала армии Павлова;

2) бывшего начальника штаба Западного фронта генерал-майора Климовских;

3) бывшего начальника связи западного фронта генерал-майора Григорьева;

4) бывшего командующего 4-й армией Западного фронта генерал-майора Коробкова;

5) бывшего командира 41-го стрелкового корпуса Северо-Западного фронта генерал-майора Кособуцкого;

6) бывшего командира 60-й горнострелковой дивизии Южного фронта генерал-майора Селихова;

7) бывшего заместителя командира 60-й горнострелковой дивизии Южного фронта полкового комиссара Курочкина;

8) бывшего командира 30-й стрелковой дивизии Южного фронта генерал-майора Галактионова;

9) бывшего заместителя командира 30-й стрелковой дивизии Южного фронта полкового комиссара Елисеева.

Воздавая должное славным и отважным бойцам и командирам, покрывшим себя славой в боях с фашистскими захватчиками. Государственный Комитет Обороны предупреждает, вместе с тем, что он будет и впредь железной рукой пресекать всякое проявление трусости и неорганизованности в рядах Красной Армии, памятуя, что железная дисциплина в Красной Армии является важнейшим условием победы над врагом.

Государственный Комитет Обороны требует от командиров и политработников всех степеней, чтобы они систематически укрепляли в рядах Красной Армии дух дисциплины и организованности, чтобы они личным примером храбрости и отваги вдохновляли бойцов на великие подвиги, чтобы они не давали паникерам, трусам и дезорганизаторам порочить великое знамя Красной Армии и расправлялись с ними, как с нарушителями присяги и изменниками Родины.

Круглая печать

Государственного Комитета Обороны № 1

Протокольная часть ГОКО

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ ГОСУДАРСТВЕННОГО КОМИТЕТА ОБОРОНЫ

И. СТАЛИН

Главнокомандующим, Военным Советам фронтов и армий, командующим военными округами, командирам корпусов и дивизий.

Настоящее постановление Государственного Комитета Обороны прочесть во всех ротах, батареях, эскадронах, авиаэскадрильях.