Текст книги "Братский круг. По самому краю … (СИ)"
Автор книги: Вячеслав Юшкин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)
Выбивание деталей из пленных кооператоров лежало на родственниках Нурида и он же готовил платежные документы на замену. У меня же выпало время на отдых. Сутки после дежурства и два выходных. Испортить выходные мне никто не мог. Не знали где я отвисаю. В домашнем адресе я уже не жил. Развод и раздел имущества другого домашнего у дежурного по райотделу всё равно не было. Впервые за долгое время я мог выспаться без опаски что бы поднимут по тревоге.
Глава 5
Бессонные сутки и нервы натянутые могли помешать уснуть, но нечего не помешало мне отключиться мгновенно только голова коснулась подушки. Спать я лег в мотеле, тут целый этаж был за Нуридом и можно было спать, не ожидая неожиданного подъёма. Всё время с момента, с первого момента как я понял, что на квартире была засада и ждали там именно меня, меня отпускала мысль – кто меня заказал и главное за что. Следователем я всего год и никаких уголовных дел у меня в производстве нет. До этого меня жизнь перекидывала из одного учреждения в другое Управлений исполнения наказаний. И там я нечего не решал обычный сотрудник. Конфликтов не было. И служба моя проходила далеко от области. Что же так обострилось.
Не зря рассказывают о открытиях во сне. Не буду о Менделееве это общеизвестно. Таблица элементов и тому подобное. Мне сон оказался очень информативным.
Была ли наркомания в СССР до его распада? Официально – не было, как и организованной преступности, расстрела в 1962 году трудящихся Новочеркасска, секса, трущоб, крупных техногенных катастроф, – да мало ли! Все это было уделом «загнивающего империализма». На протяжении всех лет существования советской власти, за исключением разве что периода гласности, официальная пропаганда утверждала, что в СССР отсутствует социальная среда, в которой может развиваться наркомания. Мол, явление это свойственно исключительно буржуазному обществу и с давних времен страдают от наркомании главным образом богатые зарубежные бездельники.
Нет, отдельных случаев наркомании и у нас никто не отрицал. Даже в культовом фильме «Петровка, 38», снятого в доперестроечном 1980 году по одноименной повести Юлиана Семенова, очень достоверно показано, как одного из отрицательных персонажей – бандита-наркомана по кличке Сударь – сыщики закрывают в одиночную камеру, чтобы с помощью ломки добыть нужную информацию. Случаи эти, как и само словечко «наркотик», были экзотикой.
Любопытный «опыт» существования советских «наркосемей» описывает в своей книге «Курьезы военной медицины и экспертизы» врач и писатель Андрей Ломачинский: «У власти тогда сидел Андропов, и, по его словам, надо было бороться больше с нарушениями трудовой дисциплины… На пятом курсе дежурил я на скорой помощи. Как-то раз дает мне диспетчер вызов, а сам смеется: „Ну, молодой, езжай с семейкой познакомиться, там, похоже, прокормыш загибается“. Мне эти слова в то время ничего не говорили. А оказалось все просто: советские наркоманы жили семьями. Не в плане муж-жена, ячейка общества. Семьи у них состояли из любого количества разновозрастных наркоманов обоих полов. Главой семьи всегда были Достоевские – те, кто „соломенную шляпу“ носили. Вообще-то Достоевский мог носить на голове что угодно по сезону, от ничего до меховой шапки, а „соломенную шляпу“ он носил в семью. „Шляпа“ на древненаркоманском означала маковую соломку. Тогда социализм был, и наркотрафика еще не было, вот и выбирали семейные наркомы из своей среды наиболее физически сильных, финансово ответственных и „морально стойких“ лиц, определяя их в заготовители-доставатели сырья, или Достоевские. Они были первыми челноками, прообразом наркотрафика того времени – ездили на юга, где не столько чего-то там покупали, сколько просто пакостили на дачках, вырывая маки под корень. Правда, бабушек подчистую не обижали – вырывали ровно две третьих от посаженного, чтоб бабушка на следующий год снова посадила. Тогда коммунизм ждали, официально считалось, что в СССР наркомании быть не может в силу социалистических условий, вот менты и смотрели на таких „дачников“ сквозь пальцы – лишь бы в домики не вламывались. Ну а ночь напряженной работы давала от одного до десяти чемоданов сырья в зависимости от района. Достоевские жили по-ленински – в шалашах. Там же сушили мак, перебивали его, упаковывали в целлофановые мешочки, которые трамбовали в чемоданы. Как наберут нужное количество чемоданов „шляпы“, так и домой. К началу девяностых те наркоши уже физически вымерли…»
В российском государственном архиве социально-политической истории хранится сообщение министерства охраны общественного порядка (так именовалось тогда МВД) РСФСР, адресованное Бюро ЦК КПСС по Российской Федерации. Датировано это сообщение 8 мая 1964 года, и оно, естественно, имело гриф «Секретно». Подробное изложение этого документа приводит издание «Совершенно секретно».
Министр охраны общественного порядка России Вадим Тикунов был крайне обеспокоен тем, что на территорию Российской Федерации стало завозиться все больше наркотиков. Основными поставщиками зелья, по его словам, были Казахстан и Средняя Азия. «За последнее время, – писал министр, – получило распространение употребление наркотических веществ, особенно гашиша». Гашиш для заинтересованных граждан был самым желанным наркотиком. «В погоне за легкой наживой, – пишет Тикунов, – поставщики и спекулянты при перевозке гашиша прибегают к различного рода уловкам и ухищрениям. Они помещают его в специально изготовленные чемоданы с двойным дном, в банки с консервированными фруктами или вареньем, начиняют им резиновые мячи, арбузы, дыни. Нередко пересылают его в посылках или багажом». В качестве перевозчиков использовались, как правило, проводники поездов дальнего следования, работники вагонов-ресторанов, то есть люди, профессионально связанные с транспортом.
Из сообщения министра члены Бюро ЦК КПСС по РСФСР узнали, что, оказывается, советские наркоманы «часто похищают наркотические вещества из аптек, больниц, поликлиник, складов и других мест хранения медикаментов или же по украденным рецептам получают их в аптеках». А другие наркоманы вступали «в преступный сговор с медицинскими работниками, покупая у них наркотические средства или получая за определенное вознаграждение рецепты». В качестве мест, где «такие факты имели место», называются Башкирия, Чечено-Ингушетия, Удмуртия, Омская, Куйбышевская, Саратовская, Оренбургская области и, конечно же, Москва.
«За что сидишь?», – спросит, бывало, кто-то у арестанта. «Народная», – как бы невпопад ответит он.
Уголовную статью за наркотики в тюремной субкультуре называют «народной». Так говорят, потому что большая часть заключённых содержатся и отбывают наказание именно по двести двадцать четвертой статье. Ещё будучи курсантом, мне впервые пришлось столкнуться с людьми, которые употребляют наркотические вещества, когда своими глазами я увидел, как это страшно, как это мерзко, отвратительно, неправильно. Как многие приехавшие учиться молодые и наивные ребята и девчата, из-за присущего им детского любопытства впервые, в своей пока ещё жизни, пробуют запрещённые вещества. Потом на переменах и даже на лекциях восторженно делятся с однокурсниками своими ощущениями: «как это классно!», как это вообще прёт!". Кто-то, наслушавшись таких восторженных отзывов, тоже решается попробовать… и жизнь покатилась под откос, жизнь закончилась. Прощай, учеба. Прощай, здоровье. Прощайте, родные и близкие, прощай, жизнь, прощай, свобода. Ничего не интересно, ничего не надо кроме кайфа, ради которого они готовы на всё.
«Дозировка» чисто медицинское понятие, подразумевающее необходимое достаточное количество лекарственного/диагностического средства для пациента. Говоря же словосочетание «передозировка наркотиками», логично предположить, что существует и «дозировка наркотиков», то есть достаточное количество. А какая может быть дозировка у вредного вещества, употребляемого с целью получить удовольствие, блаженство и потерять рассудок? Конечно же, и в медицине присутствует необходимость применения тех самых веществ, например, для обезболивания некупируемых болей при ишемической болезни сердца, онкологических заболеваниях, тяжелых травмах. В таком случае применение наркотических препаратов обоснованно и целесообразно для спасения жизни больного.
Но есть люди, которые страшнее наркоманов. Это люди, распространяющие наркотики. Люди, которые в погоне за деньгами, материальными ценностями, заботясь только о своём ненасытном нутре, своими действиями уничтожают других, уничтожают детей, молодежь, семьи. Уничтожают медленно, но, верно. А когда попадают в тюрьму, то говорят, что сидят по «народной» статье.
И вот этот момент уже относиться к моей проблеме.
Конвой привёз её в СИЗО поздним вечером. На вид ей было около тридцати лет. Выглядела она опрятно, уверенно. Чистые русые волосы, стрижка каре. Маленький, слегка вздернутый, капризный носик с мелкими веснушками. Глаза зеленые, задорные, взгляд ясный, немного наивный и уверенный, что всё происходящее сейчас это какое-то нелепое недоразумение, в котором сейчас разберутся, и она пойдет домой к любимому мужу и собаке. Почувствовав противный тюремный воздух, пропитанный куревом, какими-то кислыми тряпками и канализацией, она морщила носик и опасливо смотрела по сторонам, пытаясь увидеть источник этого неприятного запаха. Но источником этого запаха была тюрьма. За сто с лишним лет существования тюрьмы запах въелся и в стены, и в мебель, и в приходящих сюда людей.
– Привыкайте, – сказал я ей.
Она посмотрела на меня вопросительно.
– К запаху этому, – пояснил я, – привыкайте. Тут везде и всегда так пахнет…
– Дежурный! – вызывая дежурного, крикнул доставивший её милиционер. – Подходи!
В комнату обыска подошел дежурный.
– Что так поздно? – заревел он на конвой.
– Так, пока судья арестовал, пока забрали, пока на ИВС заехали, чтоб еще других забрать… Вот и всё…
– Ладно. «Дело давай», —устало сказал он конвоиру.
– Да вот же оно, тащ майор! – ответил тот, указывая на стол.
Дежурный взял дело, повернулся к арестованной.
– Фамилия, имя, отчество! – привычно сурово произнёс он.
– Чья? «Моя?» —звонким голосом спросила она.
– Моя, блин! – тут же закипел старый майор, уставившись на нее свирепым взглядом. – Отвечай, когда спрашивают!
Не испуг тогда в глазах её появился. Скорее, возмущение, несогласие, что с ней так грубо разговаривают, но искушать судьбу она все же не решилась.
– Сиротенко Алина Остаповна, – с немигающим взглядом ответила она.
– Число, месяц, год и место рождения⁈ – также сурово проревел дежурный. – Статья⁈
– … двести двадцать четвертая… – ответила она.
– «Народная», значит, – кидая на стол личное дело арестованной, сказал дежурный. – Смотри её, доктор.
Доктор подошел к женщине.
– Я дежурный врач. Жалобы на здоровье имеются?
– Нет, – мотнула она головой.
– Травмы, порезы, синяки свежие?
– Нет.
– Хорошо. Сейчас я заведу на вас медицинскую карту, вы должны ответить на несколько вопросов. Хорошо?
– Угу.
Присел за стол, достал чистый бланк амбулаторной карты.
– Хронические болезни?
– Нет.
– Туберкулез, гепатит, ВИЧ, сифилис?
– Нет, что вы! Никогда такого не было!
– Операции, травмы?
– Нет.
– На учете у нарколога, психиатра?
– Нет.
– То есть, считаете себя здоровым человеком?
– Ну да.
При поступлении в СИЗО женщин, также выясняется и акушерско-гинекологический анамнез.
– Сколько беременностей было?
– Одна.
– Чем закончилась?
– В смысле?
– Ну, родами или прерыванием?
– Не закончилась…
Она опустила глаза.
– В смысле? Вы беременны сейчас?
– Не знаю…
– Это я не знаю, поэтому и спрашиваю, —сказал врач.
– Ну, в общем, задержка… у меня… – густо покраснев, сказала она.
Можно с уверенностью в девяносто девять процентов утверждать, что задержка менструации у женщины фертильного возраста – это беременность, но один процент всё же остается на всякого рода патологии. В любом случае, сейчас есть необходимость осмотра арестованной гинекологом.. Столько горести и разочарования отображалось на лице конвойногов тот момент. Он уже прекрасно понимал, что врач не примет женщину, пока её не осмотрит гинеколог. И в гинекологию её придется везти ему.
– В беременности заинтересованы?
– Не знаю, беременность ли это… – растерянно ответила она.
– Послушайте, я понимаю, что вы сейчас сильно растеряны и напуганы, – стал говорить врач, – но прошу вас, соберитесь с мыслями. Этот очень важно и для вас, и для нас.
Видимо, к ней именно сейчас пришло осознание того, что она всё-таки в тюрьме, что жизнь её и её будущего ребенка меняется, и совсем даже не в лучшую сторону.
– Я не знаю, что мне делать, – снова пробормотала она.
Повторно её привезли через пару часов.
В кабинете сборного отделения находилась арестованная и конвоир.
– Вот, держи, – протянул он мне документы. – Беременная она у тебя! Я поехал?
Я взял документы. В них значилось: «Беременность 10–11 недель».
– Езжай, – ответил я и посмотрел на арестованную.
– Ну вот, а вы сомневались!
Глаза её были красными, мокрыми. Видимо, плакала.
– Вот смотрю я на вас, и никак у меня не вяжется, —задумчиво продолжал я. – Как вы умудрились в тюрьму попасть? На наркоманку вы совсем не похожи, уж я-то их вижу.
– Это всё муж…
– В смысле? – спросил я, хотя уже догадывался, о чем она хочет сказать.
– Я не знала, что он распространяет… – чуть всхлипывая, стала рассказывать она. – А потом, в один день он прибежал домой. Весь перепуганный такой, и рассказал мне всё. Сказал, что скоро к нам должны прийти опера… сказал, чтоб я на себя всё взяла… Он сказал, что вытащит меня отсюда. Я согласилась…
Я схватился за голову. Не знаю, правду ли она мне говорила сейчас или нет, но ситуация получалась очень и очень плохая. Арестованная уже дала признательные показания, и маховик машины правосудия завертелся, разгоняясь всё быстрее и быстрее. И не остановится он, пока не переломает всю жизнь несчастной женщине и её ребёнку.
– Что теперь будет со мной? – спросила она.
– Для начала, надо успокоиться. В тюрьме тоже можно жить, – попытался я её успокоить. – Ничего с вами не случится. Сейчас вас обыщут и отведут в камеру, ляжете спать. Утро вечера мудренее.
Для того, чтоб обыскать арестованную, пришла девушка-инспектор с женского поста. После обыска арестованную увели в камеру.
И дальше было всё очень плохо. Конфликт в камере и через двое суток в больничке врач констатировал смерть от остановки сердца. Инфаркт. Только конечно это был не инфаркт это были последствия нанесения двадцати восьми ножевых ранений, проникающих брюшную полость. Только таких диагнозов больницах УИН не существует априори.
Следствия и не планировалось.
Муж этой Сиротенко, ставший вдовцом, немедленно заключил второй брак. По странной случайности судьбы его вторая жена оказалась родственницей коридорной того самого СИЗО и отвечающая за женские камеры. Но никого это не интересовало.
Неделю назад у меня в производстве появилось уголовное дело о квартирном разбое и причинении тяжких телесных повреждений ещё одной женщине и там по делу проходил некто по фамилии Сиротенко. Эта супружеская пара покупала квартиру и вот эту самую квартиру накануне сделки купли-продажи и ограбили и владелицу убили. И выезжал на это преступление я в составе группы и оперуполномоченный по уголовному делу который заводил оперативное дело был Дубцов. Вот так и складывается пазл.
Я не успел пока проверить как оформлялась сделка купли-продажи квартиры. Квартира была в доме сталинской постройки и была пятикомнатной. Так что все основания для подозрений были и вот так решили снять вопросы. Случайность – но в жизни мало места случайности. Сложить Сиротенко там в СИЗО и подозрительные обстоятельства здесь с квартирой было совсем небольшого периода времени. Но никто не собирался мне давать этого времени.
Ладно Сиротенко со своими упырями пока побоку. Отработаем авизо и затем поговорим с Дубцовым и уже тогда подумаем о разборах полетов с Сиротенко и его женой.
Дальше я просто спал безо всяких снов и информаций.
Так спокойно я не спал очень и очень давно. Входную дверь я запер и блокировал ручку и открыть входную дверь стало невозможно, аналогично я поступил и с балконной дверью и спокойно спал почти двадцать часов.
Проснулся уже днем на следующие сутки и пошел умываться. Тормознул – ни сменного белья, ни зубной щетки нечего ведь нет. Разблокировал входную дверь и увидел у двери в номер на стуле развалился один из боевиков, смотрит вопросительно, озвучиваю свои проблемы. Молча кивает и уходит возвращается через минут десять с комплектом одежды и в пакете бритва и мыльно – рыльные принадлежности. И опять-таки немногословно – Нурид будет через полтора часа. Тоже хорошо пока помоюсь и оденусь.
Утренний душ, когда выспался и никуда не спешишь это настоящее блаженство. Комплект одежды мне тоже понравился. Отличные джинсы, белье, кроссовки и вместо моей прямо скажем непритязательной верхней одежды кожаная куртка, удлиненная с теплой подстежкой. Расценить все эти подгоны можно по-разному. Можно гордо выкинуть и оставить своё. Можно и так. Вот зачем я тогда подписался на комбинацию с авизо и собираюсь забрать себе нехилую часть добычи. Не знаю, как оно надо поступить правильно, я просто поступил– переоделся и выкинул свои поношенные и застиранные вещи. Раз пошла такая пьянка будем переть буром вперед и куда меня оно вывезет…
Глава 6
После того как я выспался и пришел в себя пришло время завтрака. Ну, как иначе – базовые потребности человека никуда не исчезли. Опасность для жизни ну так давай поедим чего-нибудь сразу советует организм.
Завтракал я в одиночестве, но опять-таки по богатому. Плюсы в сотрудничестве с криминалитетом все-таки есть. Считать ли Нурида криминальным элементом, даже наличие в его команде боевиков не поставило эту группу в моих глазах на один уровень с уголовными бандами. Скорее это служба безопасности, созданная исходя из реальных требований к ведению коммерческих отношений как на территории Чечни, так и на территории остальной российской территории. Для меня это было и неплохо, и нехорошо. Надо просто учитывать как одно из условий задачи, стоящей передо мной.
Надо было выжить и подготовить условия для дальнейшего существования в условиях дикого капитализма и такого же дикого первоначального накопления капитала. Остальные моральные и прочие требования и условия я буду учитывать после того, как наступят для этого условия и вокруг наконец вступят в силу требования высоконравственного и глубокоморального общества. Теперь же надо было выжить. Для начала.
Для начала надо было достать оружие. Оружие и желательно боевое. После того как деньги перейдут в руки команды Нурида очень вероятно появиться пагубный соблазн не отдавать мою долю и далее по шкале соблазна будет или зачистка отдельно взятого российского милиционера /вряд ли это вызовет какие – либо нравственные терзания у этой группы чеченских коммерсантов/
До простого «кидка» мои возможности истребовать свою обещанную долю тоже не превышали среднестатистический ноль.
После удовлетворения голода, передо мной встала задача вооружиться.
В любом фильме или художественном произведении такой проблемы практически нет. Главный герой мгновенно находит и пистолет, и автомат да хоть базуку. Вот только искусство и жизнь не совпадают. Покинуть мотель я не мог. Это вызовет ненужные вопросы. Да и не было у меня тайника с пистолетами, гранатами и прочими стреляющими вещами.
Но была одна штука. Каюсь в свое время отнял у задержанного и не оформил. Шокер, электрошокер, американского производства и судя по объяснениям задержанного использовался сей девайс в полиции США и был там украден самим задержанным при экскурсии по местным барам.
Шокер не был похож на автомат или пистолет и вообще был похож непонятно на что. Но вот на оружие не тянул. Хранился он у меня не дома. В таком случае он бы был потерян для меня навсегда.
Хранился на чердаке дома, совсем не связанного со мной или моими делами. Тайник был устроен в офисном здании «Дворца пионеров» и имея служебное удостоверение я имел возможность проникнуть практически в любое время. Для моего же нынешнего положения имелся еще один положительный момент. С чердака этого пионерского дворца отлично просматривались подходы к банку, где должны были произойти все будущие события. И тайник, и наблюдательный пункт можно сказать в одном флаконе.
Допустить меня непосредственно к событиям в банке или при перегрузке денег Нурид не пожелает. Вот посадить меня на расстоянии для наблюдения и контроля обстановки. Это подойдет. И если даже меня зачищать после операции. И такой вариант вполне удобен. Где банк и где пионерский дворец. Не сразу и свяжут труп следователя на чердаке Дворца пионеров и операцию по изъятию денег у двух Сергеев из команды космонавтов. И будут ещё «космонавты» оповещать всех о своих потерях. Это сомнительно.
Соблазн меня зачистить будет велик. Но про шокер никто не знает. Я официально и фактически буду безоружен и почему не дать возможность глупому русскому менту самостоятельно привести группу зачистки и наблюдения на место исполнения.
Детали этого момента будем обсуждать, скорее не так, пусть детали обдумывает Нурид и его боевики. Моя задача добраться до чердака Дворца пионеров. В пиковом случае меня попытаются убить сразу как придем на чердак, но это очень маловероятно. На всякий случай я нужен до самого завершения комбинации. Вывоз добычи под прикрытием сотрудника милиции более надежен, чем просто прорыв силой оружия. Так что жить мне до момента благополучного вывоза добычи в безопасное место. Но мы рисковать не будем…
План будет мой и все пойдет немного не так как планируют Нурид и компания…
Впервые о полицейских шокерах жители СССР узнали из… детской книги. В романе «Незнайка на Луне» (1965) полицейские вовсю орудовали электрическими дубинками, и, как и положено капиталистическим полицейским в советской книге, использовали их в самых неприглядных целях.
Что интересно, Николая Носова, автора «Незнайки», вполне можно считать «изобретателем» полицейского шокера, ведь он описал электрические дубинки за 10 лет до появления реальных полицейских ЭШУ! Да и сама идея электрического оружия тоже появилась в литературе, в приключенческом романе «Том Свифт и его электрическое ружьё» (Tom Swift and His Electric Rifle) американского писателя Виктора Эпплтона (1911). Как ни крути, электрошокер придумали детские писатели.
Американский физик и инженер Джек Кавер, похоже, не читал романов о Незнайке, зато хорошо знал американскую литературу. Поэтому свой первый шокер, запатентованный в 1974 году, он назвал TASER, по первым буквам фразы «Электрическое ружьё Томаса А. Свифта» (Thomas A. Swift’s Electric Rifle). Целью Кавера было создание гуманного, нелетального оружия для полицейских и авиационных маршалов, которые обеспечивают безопасность на борту самолёта. Своё изобретение он характеризовал как «Оружие для задержания и обездвижения». Новое оружие быстро стало популярным, сначала в Соединённых Штатах, а позднее и во всём мире.
В прежние времена о появлении первого отечественного шокера написали бы, скорее всего, так: «В результате упорной работы группы учёных, вдохновлённых призывом Партии к созданию ЭШУ для советской милиции, ко дню рождения В. И. Ленина выпущен первый экземпляр отечественного шокера!». Но на деле всё было не совсем так.
Группа учёных, впрочем, была. Но вдохновляли их не призывы партии, а необходимость как-то выжить в условиях «лихих 90-х». Сотрудники одного из московских НИИ собрались, чтобы решить самую популярную русскую дилемму «Что делать?». Вопрос достаточно сложный, чтобы найти ответ на него за одну встречу.
На одно из таких собраний кто-то принёс бог весть как попавшую в Москву австрийскую полицейскую электрическую дубинку. Опытные инженеры-электронщики быстро оценили удачные решения европейских коллег, – но и недостатки шокера также не ускользнули от их внимания. Был вынесен вердикт: «Хорошо, но можно сделать и лучше!». А раз можно – почему и не сделать?
В России в то время уже продавались электрошокеры. Однако качество их было весьма сомнительным, как и надёжность производителей. Идея наладить разработку и производство по-настоящему хороших шокеров выглядела перспективной, и решение было принято!
Так появилась первая в России компания – разработчик и производитель электрошокового оружия. И первый российский электрошокер.
История электрических разрядных устройств самообороны в России короткая, но стремительная.
Первые электрошокеры, преимущественно зарубежного производства (США, Южной Кореи, Тайваня), появились на прилавках оружейных магазинов, еще когда граждане ходили сюда на экскурсию.
В мире электрошокеры известны давно. Они используются на мясобойнях для оглушения скота и как «электрохлысты» на пастбищах. Много лет назад отсюда же они перекочевали в арсенал полиции. Вместо термина «элекрошокер» за рубежом употребляется другой: stun gun, то есть дословно «оглушающее оружие». Точно так же именуются и полицейские ружья, стреляющие резиновыми пулями, – из чего понятно, к какому классу устройств относились электрошокеры с самого начала.
Биофизическое действие электрошокера связано не только с болью от поражения током. Энергия, накопленная в шокере, при контакте дуги с кожей преобразуется в переменное электрическое напряжение со специально рассчитанной частотой, вынуждающей мышцы в зоне контакта сокращаться чрезвычайно быстро. Эта ненормальная сверхактивность мышц приводит к молниеносному разложению сахара крови, который питает мышцы. Иными словами, мышцы в зоне контакта на какое-то время теряют работоспособность. Параллельно импульсы блокируют деятельность нервных волокон, по которым мозг управляет данными мышцами. Результатом становится местный паралич, который в зависимости от разных обстоятельств проходит быстрее или медленнее.
Как оружие самообороны для граждан, электрошокеры разрешены далеко не везде. На большей части территории США электрошокеры совершенно легальны, но полностью запрещены (в том числе и для органов правопорядка) в штатах Массачусетс, Мичиган, Нью-Джерси, Род-Айленд и Гавайи, в городах Аннаполис, Балтимор, Нью-Йорк и Вашингтон, разрешены только для полиции в штате Висконсин и городе Омаха, а в нескольких регионах установлены ограничения на их ношение и применение. Впрочем, в Канаде, в штатах Висконсин и Мичиган и в американской столице полностью запрещены даже баллончики с перцовым газом, а в Нью-Йорке они разрешены только полиции. В отделе исследований и развития департамента чикагской полиции на вопрос, почему у них не употребляются электрошокеры, после некоторого раздумья ответили так: «Мы их не считаем достаточно эффективными для наших целей и не любим». К этой фразе мы еще вернемся.
Основной параметр, характеризующий в глазах покупателя потребительские свойства электрошокеров, – это, конечно, напряжение на электродах. В России, согласно принятому в 1996 году ГОСТу, установлены три группы электрошокеров: 1-я – с напряжением холостого хода от 50 до 60 киловольт, 2-я – с напряжением от 35 до 50 киловольт, 3-я – с напряжением менее 35 киловольт. Электрошокеры третьей группы – это скорее средство оказания психологического воздействия, чем реальное оружие. Большинство выпускаемых для продажи отечественных электрошокеров относится ко второй группе. Зарубежные производители электрошокеров объявляют напряжение 200–250 киловольт. Некоторые российские специалисты ставят под сомнение эти цифры, однако нам не удалось найти никого, кто проводил бы достоверные замеры напряжения у зарубежных электрошокеров и мог подтвердить или опровергнуть данные фирм-производителей.
Шокеры выпускаются в двух базовых конфигурациях: прямые и Г-образные. Не существует никаких научных доводов, какая форма лучше. Одни предпочитают Г-образные, так как им кажется, что таким шокером легче прикоснуться к противнику. Другие выбирают прямые, как дающие максимальную свободу движений, относительно короткие или длинные, напоминающие полицейскую дубинку.
отдельной группой стоят электрошокеры «Эйр Тэйзер», выстреливающие электродами на расстояние 3–4 м. Полиция ряда штатов США пользуется такими моделями с 1970 года, хотя рядовым гражданам они стали доступны в 1995 году. Напряжение в шокере подается по тонким проводам (наподобие системы управления ПТУРов). Создаваемый «Тэйзером» сигнал, по данным фирмы, способен «пробить» одежду толщиной до 5 см. Одновременно с выбросом электродов «Тэйзер» выбрасывает специальные идентификационные метки, которые при необходимости могут помочь представителям сил правопорядка выявить владельца устройства.
Выстрел из «Тэйзера» производится один раз, после чего его надо или перезаряжать, или использовать как обычный контактный электрошокер. Заявленное напряжение «Тэйзера» составляет 50 тыс. вольт.
Цены на электрошокеры в США колеблются от 30 до 230 долларов («Эйр Тэйзер»). Два картриджа к «Тэйзеру» стоят 40 долларов, лазерный целеуказатель (американцы очень любят лазерные целеуказатели) – еще 140 долларов.
Дело в том, что электрошокеры формально относятся к категории так называемого «нелетального» оружия. В пункте 3.1.3 упомянутого уже ГОСТа сказано: «Электрошоковые устройства должны быть безопасными для жизни и здоровья объекта воздействия. Использование ЭШУ не должно вызывать летального исхода или необратимых патологических изменений в организме объекта воздействия». В России действуют утвержденные в июне сего года «Временные нормы воздействия на человека оружия самообороны – электрошоковых устройств и искровых разрядников» и предусматривают следующий предельно допустимый уровень изменений в организме при однократном воздействии:
судорожное сокращение мышц без потери сознания;
нарушение локомоторной реакции и изменение эмоциональной реакции в течение не более 30 мин;
изменение частоты сердечных сокращений без нарушения ритма в течение не более 15 мин;
изменение частоты дыхания в течение не более 30 мин;
умеренно выраженное повреждение кожных покровов в области контакта электродов.
Характер воздействия ЭШУ на человека, описан в том же пункте 3.1.3. ГОСТа: «Применение ЭШУ должно обеспечивать при контакте с объектом воздействия мгновенный вывод последнего из строя на период от 1 до 20–30 минут (обездвиживание с лишением сознательных активных действий) после выключения ЭШУ». Легко заметить, что «Временные нормы» в определенном смысле противоречат ГОСТу, поскольку устанавливают более мягкие условия воздействия на пораженного. В результате возникает естественный вопрос об эффективности этого оружия самообороны и об условиях его применения.
