Текст книги "Секретный фронт (СИ)"

Автор книги: Вячеслав Шалыгин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

17. Наши дни, Москва

Хорошее дело новая машина. Особенно самая современная, красивая и мелькающая на всех каналах в рекламных роликах новая «Чайка» ручной сборки. Ежу понятно, что она не стоит таких денег, и что какой-нибудь «Мерседес», сделанный в ГДР японскими роботами и турками, не намного хуже. Но реклама решает всё.

На территории базы собрались, казалось, все «Чайки», выпущенные за последние десять лет. Какие из них на самом деле новые, определялось только по мелким деталям. Отполированы до заводского блеска были все без исключения.

Дежурный офицер сказал, что майор Репин где-то у своей машины, поэтому Леонид и очутился на стоянке. Вышел на нее и замер, прижимая к груди скоросшиватель с расшифрованными записями. Десятки одинаковых машин, между которыми курсировали сотни одинаковых людей в форме и с оружием делали миссию найти Репина невыполнимой. Оставалось просто торчать на месте и ждать, когда майор сам заметит вновь покинувшего свое рабочее место подмосковного пленника.

Минут через десять так и получилось. Андрей Михайлович появился, как обычно, словно ниоткуда и вопросительно уставился на Зимина.

– Я закончил, – Леонид протянул ему папку. – Больше никаких записей нет.

– Сделали вывод?

– Варвара права, без программы «Мыслитель 4.1» тут не обойтись. Я понимаю, что вы ждали от меня ответы на два вопроса: кто командовал перерожденными, и как он это делал? Особенно – на второй вопрос. Сейчас от этого зависит буквально всё. Заблокировать связь заговорщиков и «холодных» бойцов и запеленговать источник сигнала – сверхзадача «теплой» части КГБ. Я прав?

– Допустим, – Репин кивнул. – Но вы не нашли ответы, так?

– Я… – Зимин уже открыл рот, чтобы сказать «не нашел», как вдруг понял, что если так ответит, то соврет. В голове словно сами собой замкнулись нужные связи и Леонида посетило озарение. Без всякой поддержки новейших аналитических программ. – Я нашел ответ. И, боюсь, он вам не понравится. Разведчики предположили, что «берсерками» управлял майор Хиршфельд, который был таким же перерожденным, как Филин и его компания – сохранившим нормальный разум. Думаю, так и было. Сыворотка Штиля имела не один, а два побочных эффекта. Она не только делала то, что делала с людьми, и взамен сокращала их жизнь до нескольких месяцев. Она ещё и подчиняла «берсерков» более продвинутым «перерожденцам». Тем, кто сохранил способность мыслить. Думаю, это свойство сыворотки сохранено и в новой модификации. Так что, никаких особых каналов связи у заговорщиков и «холодных» нет. Имеется нечто вроде коллективного разума, управляет которым некий перерожденный с полностью сохраненным разумом.

– Кто-то отреагировал на сыворотку нестандартно, как это случилось с группой Филина?

– Сомневаюсь, что кто-то из наших современников сделался подобным Филину и компании. Имелась в той истории какая-то деталь, не отраженная в записях. Какой-то ингредиент, добавленный в сыворотку, которую получили разведчики и Стасенко. В крови берсерков и в пробирке этого ингредиента не было.

– Почему вы так решили?

– Способности разведчиков и берсерков отличались. Кое в чем серьезно отличались. И поскольку в записях делается акцент на малой продолжительности жизни берсерков, рискну предположить, что… у разведчиков имелся шанс прожить очень долго, если б они уцелели в пожаре под третьим фортом.

– То есть, вы хотите сказать, что… нынешними «новыми берсерками», управляет некто… из прошлого? Тот у кого в крови, кроме сыворотки имеется секретный ингредиент?

– Вот именно. Вероятно, это кто-то из героев зашифрованной истории. И если ориентироваться на документы, это может быть только… Стасенко. Лишь подполковник выжил после штурма третьего форта в Кенигсберге. Значит, он жив до сих пор и управляет «холодными» точно так же, как немецкими «берсерками» управлял Хиршфельд. Как выглядит Стасенко, надо смотреть в архиве.

– Что ж… я подумаю над вашим выводом, – Репин задумчиво кивнул. – Коллективный разум… звучит антинаучно, как вы сами сказали, но…

– Не более, чем история о создании неуязвимых солдат с помощью крови неведомого существа – загадочного «образца номер один». В любом случае, вы теперь знаете, кого конкретно искать. Найдете – заблокируете связь «в первоисточнике», не потребуется глушить.

– Что ж, вашу теорию легко проверить, – Репин поманил Зимина за собой и вошел в «башню» через дверь, которая вела только на первый этаж.

Как и предполагал Леонид, весь первый этаж был отдан под большой командный пункт. В нем было полно сосредоточенных офицеров, которые следили за изменениями на экранах и передвижениями отметок на объемных топографических картах вдоль телевизионных стен. Репин провел гостя студии к одному из компьютеров и коротко объяснил задачу офицеру, сидевшему за терминалом.

– Со связью дела по-прежнему обстоят неважнецки, но у нас есть копии всех архивов, – Репин указал вниз. – Подвал, через который вы пытались сбежать, это лишь первый подземный уровень. Под ним ещё… несколько… десятков.

– Недаром в народе вас называют «Конторой глубокого бурения», – проронил Зимин очень тихо.

Репин, тем не менее, реплику расслышал, но отреагировал усмешкой.

– Получите, – сказал офицер, открывая электронную копию досье. – Он?

– Думаю, да, – Репин кивнул и уставился на фото.

Зимин тоже сосредоточился на снимке. Фотография была сделана в сорок пятом, Стасенко щеголял уже полковничьими погонами, а физиономия у него едва не трескалась, такой он был упитанный.

– В начале сорок шестого года товарища Стасенко перевели в секретный отдел МГБ, поэтому в армейских архивах на него больше ничего нет, – пояснил офицер. – В нашем ведомстве он служил до пятьдесят девятого. После вышел в отставку. Больше никаких упоминаний, нигде. В шестьдесят пятом, когда проводилась замена документов, ни паспорт, ни карточка пенсионного страхования ему не выдавались. Из чего следует… что до шестьдесят пятого товарищ Стасенко не дожил.

– Стасенко, может, и не дожил, – сказал Зимин. – А вот какой-нибудь товарищ «Иванов» запросто может жить и теперь. Уверен, поменять документы было для Стасенко плевым делом.

– Ему лет сто должно быть сейчас, – офицер усмехнулся. – Хотите пригласить ветерана на Патриотический урок?

– Чего хотим, не твой вопрос, Витя, – майор указал на экран. – Отпечатков в досье, конечно же, нет.

– В те времена их только у зеков снимали.

– Хорошо, а прогнать через программу сравнения физиономий этот снимок можно? Если он, допустим, сбрил свои дурацкие усы, вырастил шевелюру и сбросил килограмм полста, программа его вычислит?

– Даже если сморщился от старости, как урюк или пластику сделал, – уверенно ответил офицер. – Нас не проведешь. Загружаю?

– Действуй, – Репин взглянул на часы. – Сколько займет?

– Минут пять, – офицер ткнул в изображение клавиши «ввод». – Я пока за кофе сгоняю? Вам принести?

– Не надо.

– А мне можно, – Зимин пошарил в кармане. – Сколько стоит?

– Угощаю, – офицер усмехнулся.

– Здесь всё бесплатно, – пояснил Репин. – Даже для тех, кто не заслужил пока.

– Пока! – Леонид кивком указал на экран. – Если я окажусь прав, с вас ещё и коньяк.

Программа справилась с поставленной задачей за четыре минуты двенадцать секунд. Офицер только-только вернулся к своему рабочему месту и вручил Зимину кофе. Экран разделился надвое, фотографии – старая, с изначальной физиономией Стасенко, и новая, с его нынешним обликом, увеличились, а внизу появилось вытянутое окошко с текстом, не оставляющим никаких сомнений. «Совпадение 100 процентов».

– Ё-моё, – негромко сказал офицер и плюхнулся в своё кресло. – Это что?

– Это всё, – так же тихо ответил Репин. – Картина маслом.

– Портрет работы неизвестного художника, – Зимин понюхал кофе и поставил стаканчик на стол.

Новый портрет Стасенко для простого человеческого глаза сильно отличался от фото военных лет. Полковник действительно скинул не меньше полусотни кило, сбрил усы и вместо лысины теперь щеголял густым ёжиком – вероятно, так подействовала сыворотка. Никаких морщин у него не появилось. То есть, выглядел он всё на те же сорок пять плюс-минус, как и много-много лет назад.

Но поразило офицеров КГБ и Зимина вовсе не это. Все трое отлично знали, как теперь зовут и кем работает бывший полковник Стасенко. Подсказка программы, которая появилась под снимком, была совершенно лишней.

– Товарищ Гуров Николай Петрович, – тем не менее, прочитал вслух Зимин. – Член Политбюро ЦК КПСС, Председатель Комитета государственной безопасности СССР. Коньяк можно сразу в кофе.

* * *

Репин не пообещал, но сделал. Бывают и такие люди. Он достал из кармана плоскую фляжку, отвинтил крышку и налил коньяку в кофе Зимина. Остолбеневшему офицеру плеснул в стаканчик тоже. После чего сам приложился к фляжке прямо из горлышка.

– За что боролись, на то и напоролись, – сказал Зимин и сделал глоток кофе. – Что предполагаете делать?

– Я ничего не понимаю, – проронил офицер-оператор.

– Тебе и не положено, Витя, – майор похлопал парня по плечу, подал ему телефон и указал на экран компьютера. – Сбрось мне вот это всё и забудь… вплоть до особого распоряжения. Приказ ясен?

– Так точно, – Виктор «смахнул» информацию с экрана компьютера в телефон.

– А мы пойдём что-то решать, – майор взглянул на Зимина. – Да?

– Почему вы спрашиваете? – Зимин чуть склонил голову набок и прищурился. – Я могу, конечно, пойти с вами, но, мне кажется, решения тут должны принимать товарищи не нашего уровня.

– Не моего – точно, – Репин кивнул. – А вот насчет вас, товарищ Зимин… есть особое мнение.

– И какое же? – Леонид удивленно взглянул на майора.

– Такое, что уж если кто-то и может принять решение в сложившейся ситуации, так это вы, – майор поймал его взгляд. – Разве нет? С вашими-то полномочиями.

– Вы что-то путаете, – Зимин поморщился. – Я историк, доцент кафедры университета. Мои полномочия распространяются на один лекционный зал и две аудитории. А тут речь идет о проблемах в Политбюро и КГБ. Что я могу сделать? Отправить мои расшифровки… куда? В приемную ЦК? Генеральному секретарю? Вряд ли он будет их читать.

– Товарищ Зимин… – майор осекся и снова кивнул. – Хорошо. Прошу следовать за мной.

На этот раз майор провел Зимина через привычную дверь, но не наверх, а в подвал, в комнату, которая находилась за первой дверью по правой стороне.

Помещение было не самое уютное, хоть и обжитое. Вдоль стен стояли двухъярусные койки, а посередине – стол и лавки. Классическая тюремная камера. Вот только дверь не запиралась ни снаружи, ни изнутри.

За столом, попивая чай, сидела Варвара, а напротив неё раскладывал в телефоне пасьянс… «садовник»! Живой и здоровый. Кроме них за столом сидел ещё один человек, молодой, мускулистый, загорелый. Лицо он прятал в тени козырька форменной кепки, а на столе с его стороны лежал необычного вида автомат. Вроде бы «Калашников», но с коллиматором вместо прицельной планки и с большим круглым магазином.

– Наконец-то, – сказала Варвара и взглянула на Зимина. – Закончил расшифровку?

– И не только, – Леонид кивнул незнакомцу. – Здравствуйте.

– Моё почтение, товарищ Зимин, – человек встал, подошел и протянул руку. – Капитан Лебедь.

Он снял кепку и расплылся в улыбке. В очень знакомой Зимину улыбке. За пять лет проживания по нынешнему адресу, он видел эту улыбку тысячу раз. Когда встречался с Никитой, соседом из семьсот двадцать пятой квартиры.

– Твою… душу… – Леонид схватил капитана Лебедя за руку и сжал крепче, чем нужно. – Никита! Какого чёрта?!

– А что такое? – Сосед Никита рассмеялся. – Я ведь обещал, что если не отпустят, приду за тобой. Вот и пришел. Правда, в отделении милиции тебя не оказалось, но ничего, подсказали люди добрые, где искать.

– Врун бессовестный, – Леонид вздохнул и обернулся. – Эй, «садовник». Тебя действительно прострелили, или это тоже враньё и спецэффекты?

– Не «эй, садовник», а Сретенский Алексей Борисович, – пробурчал «садовник». – Всё было взаправду. Между прочим, это больно, вне зависимости, прокачан ты «витаминной капельницей» или нет.

– Он под сывороткой, я правильно понимаю? – Зимин обернулся к майору.

– Главное, что Лёша на нашей стороне, – вмешалась Варвара. – У него особый образ мышления… мы называем его альтернативным… поэтому сыворотка не сделала его эмоционально холодным и не подчинила кукловодам.

– Кукловоду, – поправил Зимин. – Мы с Андреем Михайловичем только что выяснили, кто управляет «холодными». Это один человек.

– Один? – Спросила Варвара удивленно. – И управляет сразу всеми? Как это возможно?

– Зимин называет это коллективным разумом, – Репин пожал плечами. – Что это значит – думайте сами. Я свою задачу решил.

– И вам за это огромное спасибо, товарищ майор, – Варвара улыбнулась Зимину. – Ну как? Мы тебя удивили?

– Что-то подобное я и ожидал увидеть, – Леонид уселся за стол. – Не понимаю одного – что вы собираетесь делать дальше? В этой комнате явно не хватает ещё одного человека. Кого-то, способного использовать наши выводы и открытия. Но это должен быть человек намного выше по положению, чем все мы вместе взятые. Я просто не знаю всех деталей и такой человек сейчас войдёт или… что?

– Он уже здесь, – Варвара положила руку на запястье Зимину. – Ты думаешь, мы просто так привлекли тебя к делу? Мы знаем, кто ты, Зимин. Помнишь, я говорила, что расшифровкой записей уже занимались? Эта информация стала затравкой всей нашей истории. Мы отправили её твоему начальству, и оно решило разобраться во всем более подробно. Так и возникла твоя текущая легенда об историке, пишущем большую статью о некоторых деталях штурма Кенигсберга.

– Почему «легенда»?

– Потому, что мы отправили «затравку» не руководству кафедры в университете, а в СВБСС – Службу внутренней безопасности силовых структур. Ведомство, как известно, имеющее самые широкие полномочия по проверке всех вооруженных людей в стране, подчиненное напрямую Президенту и независимое даже от Политбюро.

– Хотите сказать, что сделали это ещё пять лет назад? – Зимин с усмешкой взглянул на соседа. – Поэтому ты поселился в нашем доме, замечательный сосед?

– Совпало, – Никита помотал головой. – Такое бывает. Нет, я давно знал, что ты из Внутренней безопасности, как раз пять лет назад ты проверял одно из наших спецподразделений. Поэтому, когда Репин и Варвара затеяли нынешнее дело и стали искать правильную кандидатуру, я вспомнил о тебе.

– А вы спелись в библиотеке, – Зимин посмотрел на майора, затем на Варвару. – А «садовник» откуда?

– Оттуда же, – ответила Варвара. – Он каждый день в читальном зале бывал. Мы не возражали. Он тихий помешанный, безопасный. Так и прижился в библиотеке. И в нашем расследовании такой кадр был тоже нужен, как курьер. Никто не обращает внимания на чокнутых.

– Обидны ваши слова, Варвара, – «садовник» насупился. – Я не двадцать пять часов в сутки чокнутый. Бывают просветления, бывают! Нет гипноза рептилий – светло в голове, тепло на сердце. Некогда скучать, некогда!

– Да уж, спектакль получился достоверный, – Зимин усмехнулся. – Один вопрос: как вы додумались, что появление «холодных» к беде? Как вы вообще их обнаружили?

– Это я, – сказал Никита. – На учениях два года назад нам вдруг тепловизоры выдали, начали обучать как с ними работать. А потом в новое подразделение набор объявили. Сказали, что по новым уникальным методикам будут готовить и показали несколько примеров. Поначалу народ воодушевился, ведь те «примеры» выделывали такие вещи, что нам и не снилось. Но потом энтузиазм прошел. Все, кто подался в новое подразделение, сильно изменились. Отстраненные какие-то стали, холодные, чем раньше интересовались – о том забыли, на вечеринки не затянешь, на футбол не вытянешь. Мы их «сектантами» прозвали. Короче говоря, не всем понравилась такая плата за неимоверную крутизну. А потом выяснилось, что на тепловизоре у них картинки не такие. Тут я и смекнул, что дело не только в особой программе подготовки, а в чем-то ещё. Андрей Михайлович был моим наставником когда-то, вот я и обратился к нему. А дальше закрутилось.

– Мы с Варварой как-то разговорились и она сказала, что есть документы военных лет, в которых рассказано о применении немцами сыворотки, после которой люди становились похожими на этих вот «холодных», – сказал Репин. – Я озадачился, но вычислить сам, кто мутит воду, не смог. Какое-то время мы с Никитой и ещё несколькими ребятами из моего отдела просто вели наблюдение за «холодными». Ну, а когда ситуация осложнилась, я начал всеми правдами и неправдами искать выход. Надеялся или вычислить заговорщика, или хотя бы понять, на примере событий в прошлом, как с ним бороться.

– И тут вы подключили меня, – Зимин как бы нарисовал пальцем на столешнице круг. – Могли бы просто рассказать историю.

– Это я решила, что если не дать тебе возможность полностью изучить документы, ты не проникнешься всей серьёзностью ситуации, – призналась Варвара.

– А какого фейхоа было прятать меня по ложному обвинению в лесной глуши?

– Ты видел, что сегодня творится в Москве? – Репин пожал плечами. – Уже тогда было ясно, что ни в библиотеке, ни дома тебе работать не дадут. И самое главное – когда ты закончишь играть в историка, тебе потребуется спецсвязь с Кремлем, которая есть только у нас на базе. Но чтобы не вызывать подозрений, надо было это дело как-то обставить. Для пущей достоверности, я даже «холодных» подключил.

– То есть, из моего окна реально кто-то сиганул?

– Самым натуральным образом, – Репин усмехнулся. – Не было никаких близнецов или подмен. «Холодный» выпрыгнул, полежал, потом его загрузили в «скорую», он там очнулся, собрался и сбежал по пути.

– Всё понятно, – Зимин кивнул. – И что вы предлагаете?

– Вызвать нормальный, не «сектантский» спецназ, – сказал Никита.

– И проникнуть в резервный штаб КГБ, – продолжил Репин. – Я знаю, где он расположен.

– Штаб наверняка охраняется «холодными». Каким образом собираетесь их обойти?

– Пустим вперед Сретенского. Он слегка забракованный, но тоже «холодный». Репин пойдет за ним. Пока они отвлекают на себя внимание, подберемся на убойную дистанцию и… – Никита похлопал по прикладу автомата. – Заряжено чем надо. Ты видел эффект.

– Ты о тех «баклажанах» на просеке?

– Точно. Надежное средство. Парализует на сутки, будь ты хоть живой танк. Называется «антиб». Придумывалось для других целей, но работает и в нашем случае.

– Много таких патронов?

– Вагон. Ну так что? Спецназ ваш, патроны наши?

– Где комната спецсвязи?

– Прошу за мной, – вновь поднялся Репин. – Остальные на месте пока.

– Мы тоже поедем! – Заявила Варвара.

– Не поедете, – сказал Зимин. – Полетите. Готовность – один час.

* * *

Обычно инспекторам СВБСС спецназ не требовался, но по стандартному протоколу в каждом округе под парами всегда стояли две группы и несколько транспортно-штурмовых вертушек. Зимин подал заявку на обе группы и все вертолеты, а ещё попросил перебросить группы из Ленинграда. Второе требование командование сочло барским излишеством, к тому же, за час ленинградских бойцов было не перебросить при всём желании, поэтому пришлось довольствоваться половиной. В такой ситуации любая помощь становилась особо ценной, но тут требовалось не ошибиться. Репин поручился только за десяток своих «гренадеров», за одного снайпера, да за Никиту с Варварой. Сам Никита вообще ни за кого не поручился. Варвара – за «садовника» и саму себя.

Так и поднялись на борт прилетевшей вертушки в разношерстном и откровенно небогатом составе. Благо, что с оружием и патронами всё было гораздо лучше, чем с бойцами. Ящики с цинками загрузили в тот же вертолет и ещё в один, прилетевший в паре.

Резервный штаб КГБ находился на другой стороне Москвы, да ещё пришлось лететь по кругу, чтобы не попасть в переделку – над столицей продолжались воздушные бои. Так был потерян ещё один час. И третий час ушел на подготовку к штурму, снаряжение магазинов спецпатронами и планирование.

Короче говоря, ещё немного и спецназ мог пойти на штурм в темноте. В каких-то ситуациях – дело правильное, но сегодня смысла в этом было мало. Подобраться к объекту незаметно было нереально в любом случае, хоть под покровом ночи, хоть среди белого дня. А внутри бункера всё равно царил вечный искусственный день, внешнее освещение роли не играло.

Тут просто требовалось действовать нахрапом, как действовал Хиршфельд в маске майора Золкина.

– Вот здесь вертолетная площадка, – Зимин увеличил спутниковый снимок. – Садимся, товарищи Сретенский и Репин бегут вперед, сообщают о преследователях. Тут появляются ещё два вертолета – якобы преследователи. Как только Сретенскому открывают дверь, выпрыгиваем все и вламываемся, а «преследователи» начинают стрелять по внешним объектам вокруг бункера. Тут важно, чтобы всё произошло одновременно, и чтобы «преследователи» нас не задели. Второй волной идут бойцы с бортов «преследователей», их высадку прикрывают вертушки третьей волны. Всё понятно? Тогда погнали!..

…Естественно, всё пошло немного иначе. Во-первых, планировали операцию второпях и на коленке, а, во-вторых, в ней участвовали гражданские. Командир группы спецназа счел своим долгом указать на этот факт, и Зимин согласился, что это неправильно, однако отцеплять гражданских не стал. Ну, вот и получил.

Сначала взбрыкнул Сретенский. «Садовник» чего-то испугался и покинул вертолет лишь, когда вместе с ним и с Репиным выпрыгнула Варвара. Что тут оставалось делать? Только отправить до кучи Никиту. Сосед не стал возражать и двинулся замыкающим.

Новый прокол случился, когда делегации полагалось заорать о преследовании. Вертолеты второй волны уже стрекотали в пределах видимости, но никто ничего не закричал. Группа Репина бодро, но без спешки, двигалась ко входу в бункер и молчала. Лишь когда они подошли вплотную, Сретенский что-то сказал в камеру видеофона и указал на подлетающие вертушки. При этом ни в голосе, ни в жестах у него не было признаков тревоги.

Зимин, глядя на этот фарс, сначала выругался, но затем поаплодировал. На самом деле авангард всё делал правильно. «Холодные» ведь отличались ледяным спокойствием и отсутствием эмоций. Паника была им неведома.

Репин предъявил своё удостоверение, затем это сделал Никита, а последней представилась Варвара. И дверь им открыли!

Дальше счет пошел на шаги и секунды. Вертолеты прикрытия шарахнули по строениям отвлекающим ударом НУРСов. Вся оставшаяся в вертушке «первой волны» часть группы высыпала на площадку и рванула к двери.

Массивные створки начали закрываться, но застряли на полпути. Какая там случилась поломка, Зимин так и не узнал. Да это и не имело значения. Первая фаза штурма удалась. Сначала авангард, затем Зимин и остальные, а чуть позже и десантники с бортов вертушек «второй волны» проникли в бункер.

Охраны внутри оказалось не так уж много, но сопротивление она оказала очень даже серьёзное. Некоторые из бойцов спецназа проявили непонятную инициативу на грани самодеятельности, прихватили с собой по паре магазинов с обычными патронами и начали работу как раз с них, за что и поплатились. Трех охранники убрали голыми руками, а ещё одного пригвоздили ножом. Прямо сквозь бронежилет. И это притом, что бойцы стреляли в упор и продырявили охранников не один десяток раз.

Все, кто видел эти печальные моменты, тут же перезарядили и начали палить «антибами». И дело тут же пошло на лад. Пули «антибов» превращали охранников в «баклажаны» с одного попадания, причем, в любую часть тела.

Особенно четко и экономно работал боец с «Винтарём». Невысокий, коренастый, азиатской наружности, он двигался следом за Репиным и компанией и прикрывал их безупречными по точности выстрелами. Снайпер реагировал на появление противника настолько быстро, что «холодные» не успевали даже поднять оружие или прицелиться, если оно уже было поднято. А ведь «повышенная скорость реакции» была одним из преимуществ, которые давала сыворотка.

Когда группа прорвалась на нужный этаж, Репин предложил разделиться.

– Мы будем держать этаж до подхода нашей «второй волны», – сказал майор и указал на своих гренадеров и снайпера-азиата. – А вы идите вон туда, дверь видите? Это приемная. Гуров там.

– Черного хода у него там нет?

– Есть, но мы его заблокировали, когда заклинили входную дверь. Не сбежит, зараза! Идите! Если ты не войдешь туда первым, Зимин, всё будет напрасно. Ты же понимаешь, арестовать Председателя КГБ может только инспектор СВБСС, нам это не по чину.

– Всё понимаю. Держитесь тут!..

…У Зимина сложилось впечатление, что товарищ Гуров, он же Стасенко, на самом деле и не собирался сбегать черным ходом, баррикадироваться в своем кабинете или оказывать сопротивление другого рода. Он сидел в кресле за рабочим столом и вертел в руке бокал с жидкостью янтарного оттенка и характерного торфяного запаха.

Выглядел он не обреченным или расстроенным, что было бы объяснимо, а каким-то потерянным и отрешенным, словно не выспался. И круги под глазами у него были глубокие, синие, как у человека до чертиков уставшего, а плечи повисли словно под тяжестью неподъемных доспехов. И смотрел Гуров не на гостей или мимо них, а внутрь себя. Просто живая мумия, а не человек.

Впрочем, долго ждать, когда взгляд у Гурова-Стасенко прояснится и обратится во внешний мир, не пришлось. Когда почти вся «группа захвата», кроме снайпера, вошла в кабинет, Председатель замахнул свой напиток залпом, слегка поморщился и обвел взглядом непрошеных гостей.

– Ну надо же! – Он улыбнулся, причем не натянуто, а от души. – Сколько лет, сколько зим! Товарищи разведчики и Алевтина Дмитриевна! А где ещё два погорельца? Неужели их всё-таки спалили в том форте?

– Он о чем? – Насторожился Зимин и взглянул на Варвару.

– Не догадался ещё? – Она вздохнула. – Или понял, но не можешь поверить? У тебя сегодня день откровений, Зимин. Поздравляю.

Говорят, в критические моменты человек видит нечто вроде калейдоскопа ключевых фрагментов его жизни. У Леонида перед мысленным взором промелькнули все эпизоды истории группы Филина и сопутствующей компании. Промелькнули, ссыпались в аккуратную кучку, затем вдруг сами собой расползлись по земле и сложились в большую картину. В ней зияли крупные прорехи, но в целом сюжет картины был понятен, а ключевые детали видны предельно четко.

– Погодите! Это что же… вы и есть… те разведчики?! – Зимин обернулся к соседу. – Какого фейхоа?! Никита!

– Никита и есть, – сосед подмигнул. – Капитан Филин, если угодно.

– Твою душу! – Зимин резко обернулся к Сретенскому. – А ты кто? Ефрейтор Покровский?

– Алексей Борисович, – буркнул «садовник», – и можно на вы.

– Вот почему тебя на просеке застрелили, но не убили!

– А я вас знаю, – вдруг заявил Гуров-Стасенко. – Вы инспектор из СВБСС. Зимин, кажется?

– Так точно.

– И с чем пожаловали?

– С ордером, – Зимину было трудно собраться, очень уж он был удивлен, но ситуация не позволяла долго зависать, поражаясь очередному откровению.

«Стасенко жив сто с лишним лет, почему бы ни выжить другим? То, что их спалили в том форте, не факт. Тел не нашли. С Алевтиной только непонятно, хотя тоже объяснимо – она всё-таки вколола себе сыворотку, а Ворончука обманула».

– На моё имя? – Гуров-Стасенко взглянул на Зимина исподлобья. – И какая причина? Что написано в ордере?

– Попытка государственного переворота, – Зимин всё-таки собрался. – Но в первую очередь вы обвиняетесь в подлоге, гражданин Гуров, он же Стасенко.

– Три года не сплю, – Гуров-Стасенко потер глаза. – Оказалось, не так уж сложно. Во всяком случае, не смертельно.

– Для вас-то? – Зимин усмехнулся. – Вряд ли для вас в принципе что-то смертельно. Я ознакомлен с наиболее яркими военными эпизодами вашей биографии, полковник Стасенко.

– Давно не слышал этой фамилии. Ну, и как вам эти эпизоды? Впечатляют?

– Не очень. Вот эпизоды с участием разведчиков это нечто. А с вашим… так себе. Но сейчас не об этом. Предлагаю вам, Стасенко, отменить приказы, отданные «холодным» бойцам и отключить связь.

– А иначе что?

– Иначе ордер не пригодится. Вы будете уничтожены на месте.

– А вы уверены, что мое уничтожение решит проблему? – Стасенко усмехнулся. – Филин, расскажи, как вы уничтожили того немца, который командовал «берсерками» и что было дальше.

– Не сильно помогло, – признал Никита. – В смысле – слаженность действий у них нарушилась, но махаться они всё равно продолжили. Если б Вася ни спалил нас всех к чертовой бабушке… не знаю, чем закончилось бы.

– То есть, гражданин Гуров, вы не отрицаете, что командуете «холодными», – Зимин почему-то вспомнил эпизод, как Хиршфельд допрашивал Филина в той палатке. – Под вашим чутким руководством была создана новая сыворотка, на основе замороженного ещё в войну «материала» из пробирки, изъятой у Покровского, правильно? Опыты шли долгие годы, но только сейчас удалось сбалансировать вещество и, главное, найти способ управления бойцами без применения радиосвязи. Что это за способ? Какая-то новейшая технология? Или какое-то антинаучное мракобесие вроде телепатии?

– Вы хорошо осведомлены, товарищ Зимин, – Стасенко ухмыльнулся. – Всё так. Испытываемая сейчас в совсекретном режиме технология связи «Струна» оказалась у меня, как у Председателя КГБ, вполне естественным образом. И я применил её для связи с «холодными», как вы их назвали, бойцами. Плюс технологии в том, что это не радио и заглушить сигнал обычными средствами нельзя, а минус в том, что это всё-таки технология, а не телепатия, то есть, имеется вживленный технический источник сигнала.

Стасенко постучал пальцем по виску.

– Что вживили, то можно и выковырнуть! – Сказал Филин и достал финку.

– Очень страшно, – Стасенко иронично скривился. – Думаешь, я не понимаю, что это блеф?

– Уверен? – Филин поиграл финкой, сделал шаг вперед и бросил, обращаясь к Варваре. – Доктор, наркоз, пожалуйста!

– Давайте, – Стасенко откинулся на спинку кресла. – Я готов умереть. Это моя давняя мечта… как и тайная мечта любого из вас. Скажете, нет? Скажете, не устали? Человеческая психика не приспособлена к вечной жизни. Так что… валяйте!

Он окинул гостей торжествующим взглядом. Впечатлила его речь бывших разведчиков и Варвару… то есть, Алевтину… или не впечатлила, осталось загадкой. Варвара-Алевтина вынула из кармана нечто вроде походной аптечки и достала из неё наполненный чем-то шприц.

– Наркоза не будет, – заявила она. – Будет укол «правдосказом», знаете такой препарат? Мы лишим вас, товарищ Стасенко воли, чтобы вы исполнили приказ инспектора Зимина и отозвали своих бойцов.

Лицо у Стасенко заметно вытянулось. Такой поворот сюжета его явно не устраивал.

– Филин, дверь! – Скомандовал Зимин.

Никита и сам догадался, что ситуация вот-вот осложнится до предела. Он взял дверь под прицел и кивком приказал Покровскому занять позицию слева от входа. К Стасенко двинулись Зимин и Варвара-Алевтина.