Текст книги "Метель (СИ)"

Автор книги: Вячеслав Головнин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

     И Саша углубился в воспоминания, листая память Жерара, отыскивая в ней нужные ему страницы.

     Глава 7. Учеба продолжается

     Между тем, знакомство Дарьи Борисовны с хирургом Никитиным получило продолжение. Оказалось, что его жена два года тому назад уехала обратно в Москву. Она была москвичкой, там жили ее родители и все ее подруги. Поскольку Егор Алексеевич наотрез отказался возвращаться, то жена уехала одна. Витя, их сын остался с отцом. И вот недавно, Егор Алексеевич получил по почте приглашение в суд на бракоразводный процесс, который инициировала его супруга. На возвращение сына супруга не настаивала. На суд Егор Алексеевич не поехал, отправил свое письменное согласие, заверенное нотариусом. Через полмесяца он получил официальную бумагу о разводе.

     Развитию романа между разведенными Дарьей Борисовной и Егором Алексеевичем более ничего не препятствовало и события в этом направлении понеслись вскачь.

     Более всего озадачило Егора Алексеевича осознание того факта, что Дарья Борисовна оказалась девственницей. Дарья Борисовна хохотала как сумасшедшая, а потом рассказала Егору Алексеевичу все странности, которые она знала и которые происходили вокруг нее. И вот во всех этих событиях где-то неподалеку всегда присутствовал мальчик Саша Смирнов. Что наводило на определенные мысли, не замешен ли он каким-либо образом в этих историях. Она знала о чудесном исцелении его отца и Лизы Князевой, о «зубном скандале» в стенах 20-й школы, о чудодейственном похудании директора 14-й школы. А она сама! Егор как врач заявил, что ему никакие анализы не нужны, чтобы утверждать, что Даше не больше 20 лет. И он прекрасно знает, каким изменениям подвергается организм женщины к 30 годам.

     Ко всем этим фактам добавляются другие не менее удивительные вещи, происходящие в Настином классе. Все его ученики, без исключения стали учиться на одни пятерки и за третью четверть прошли всю программу пятого класса. Егор подтвердил, что раньше его Витёк нет-нет, да и принесет домой троечку, другую. Сейчас же в его дневнике одни пятерки. Даша рассказала, что у Насти были проблемы с математикой, особенно с геометрией. Сейчас они остались в далеком прошлом.

     Вывод, который совместно сделали Даша с Егором – все чудеса вокруг них начались с нового учебного года с приходом в школу Саши Смирнова.

     17 мая 1952 года, суббота, 2 часа пополудни, читальный зал библиотеки мединститута.

     – Это что за безобразие, я вас спрашиваю?

     Около стола, за которым занимались Саша и Дарья Петровна стояла заведующая библиотекой, Евдокия Артуровна Рыжевская и гневно раздувала ноздри своего немаленького румпеля. Называть иначе в силу своих размеров этот орган обоняния Евдокии Артуровны язык не поворачивался. Только румпель и никак иначе.

     – В чем дело, Евдокия Артуровна? – спокойно спросила ее Даша, оторвавшись от своих занятий.

     – Что здесь делает этот мальчик? – показывая на Сашу указательным пальцем требовательным тоном продолжала вопрошать Рыжевская.

     – Саша занимается, сидит тихо, не хулиганит, никому не мешает. Я не понимаю, с чем связан ваш вопрос.

     – Кто разрешил ему ЭТО смотреть? – ткнула Рыжевская пальцем в анатомический атлас, который лежал перед Сашей и который он с увлечением рассматривал.

     – А какое и от кого нужно получать разрешение на изучение анатомического атласа? – удивленно спросила ее Даша.

     – Не держите меня за дуру, Морозова. Несовершеннолетний мальчик изучает строение человеческого тела, в том числе женского.

     – Это запрещено? – удивленно спросила Даша.

     – Ну, все, – сказала Рыжевская, – мое терпение иссякло, встретимся в кабинете ректора.

     Она развернулась и пошла, широко шагая и размахивая руками.

     – У вас воспаление желчного пузыря, – крикнул ей вдогонку Саша.

     – Саша! – прикрикнула на него Даша, – веди себя прилично.

     Саша промолчал, хотя ему было что сказать по этому поводу. Он провел диагностику за то небольшое время, что Рыжевская ругалась на них. К сожалению, диагноз, который Саша озвучил, был сущей правдой. На всякий случай Саша оставил на ее ауре свою метку.

     Их совместные занятия начались месяц тому назад. Как-то раз, будучи в гостях у Насти, Саша сказал, что хочет стать врачом. Дарья Борисовна была рядом и услышала его. Дальше Саша стал жаловаться на нехватку учебной литературы. Вот прямо сейчас он нуждался в анатомическом атласе.

     – Вы не можете мне помочь в этом вопросе? – спросил Саша Дарью Борисовну.

     – Я возьму его для тебя в библиотеке мединститута, – ответила ему Дарья Борисовна.

     Вот с этого эпизода и стал Саша водить дружбу с Дарьей Борисовной. Вскоре он выяснил, что по субботам Дарья Борисовна с полудня до 4-х, а то и 5-ти часов пополудни занимается в читальном зале библиотеки мединститута и навязался ей в попутчики. Там она брала для него литературу, которую он просил, и они вместе сидели и занимались, время от времени делая перерывы, на которые они выходили в коридор, чтобы размяться и поболтать, поделиться впечатлениями. Временами Дарья Борисовна забывала о разнице в возрасте и рассказывала явно лишнее, не предназначенное для детских ушей.

     Вот и сейчас, до нее дошло, с какими претензиями обратилась к ней заведующая библиотекой. А вот и она, легка на помине. Да не одна. За ней поспешает ректор мединститута, Воробьев Семен Иванович.

     – Что за вздорная баба, – подумала про Рыжевскую Даша.

     – Вот, полюбуйтесь, Семен Иванович, – Рыжевская торжествующе указала на Сашу.

     Саша встал и вежливо поздоровался.

     – Здравствуйте, Семен Иванович. Меня зовут Александр Смирнов. Я ученик 5б класса школы номер 20. Разрешите выразить вам Семен Иванович свое восхищение. Я счастлив познакомиться с автором такой интересной методики сохранения и восстановления костной ткани. Безусловно, это открытие мирового уровня. Вы ведь заведуете кафедрой хирургии? Я тоже хочу стать хирургом.

     Рыжевская открыла рот и издала какой-то невнятный звук. Саша перевел на нее свое внимание и снова повернувшись к ректору, сказал:

     – Семен Иванович, покажите своего главного библиотекаря врачам, по-моему, у нее налицо все признаки панкреатита.

     – Вот как? – отмер от удивления ректор. – Вы полагаете?

     – У меня нет ни тени сомнения, – ответил Саша.

     – А что скажет наша уважаемая Дарья Борисовна? – спросил ее ректор.

     – Боюсь, что я не готова ответить на такой вопрос. Это у нас Саша спец по диагностике.

     – Вот как? – снова и еще больше удивился ректор. И обратившись к Саше, спросил:

     – Вы не расскажете нам, коллега, как вы определили панкреатит у уважаемой Евдокии Артуровны?

     – Как вы знаете, – лекторским тоном начал свой ответ Саша, – внешних признаков панкреатита очень немного, но в данном случае они все налицо. Я начал наблюдать уважаемую Евдокию Артуровну с месяц назад. За этот месяц она сильно и быстро похудела. Это произошло неделю назад. Я слышал, как она жаловалась своей работнице на отсутствие аппетита и тошноту после приема пищи. Во-вторых, ее кожа приняла явно выраженный желтоватый оттенок. В-третьих, она постоянно держит одну руку на животе. Я заметил, что после обеда у нее идут отрыжки и пару раз заметил, что она пускает газы. Мне кажется, что этого вполне достаточно, чтобы насторожиться и, по крайней мере, сходить в поликлинику. Если пустить на самотек, то можно будет вскоре ожидать первого острого приступа.

     Рыжевская растерянно посмотрела на ректора:

     – Семен Иванович, – жалобно проблеяла она, – да что же это, неужели это правда?

     – Мне кажется, – ответил ей Воробьев, – что в данном случае молодой человек абсолютно прав, и я бы на вашем месте не пренебрег его советом. Идите прямо сейчас, я вам разрешаю покинуть рабочее место. Светочка справится одна, сегодня суббота, народу, как сами видите, практически никого нет.

     Проводив Рыжевскую взглядом, ректор вновь обратился к Саше:

     – А что вы скажете насчет меня?

     – А вам бы я посоветовал проконсультироваться с Никитиным.

     – С Егором Алексеевичем?

     Саша кивнул.

     – Вы видите что-нибудь серьезное?

     – Когда дело касается нашей сердечно-сосудистой системы, то тут несерьезного бывает мало, – ответил Саша.

     – Понятно, – поскреб затылок Воробьев.

     – Хорошая смена у нас подрастает, – сказал он довольным тоном, обращаясь к Даше. Потом обратился к Саше:

     – Я разрешаю вам, Александр, приходить в нашу библиотеку и заниматься здесь в любое удобное для вас время. Пойдемте, со мной, я распоряжусь выдать вам читательский билет с правом получения литературы на дом.

     С этого времени Сашу часто можно было видеть в читальном зале, да и на абонемент он заглядывал практически ежемесячно.

     В тот же день, часом позже, в кабинете Князева.

     – Послушай, Андрей, – говорил Князев, обращаясь к Сашиному отцу, – давно хотел тебя спросить. Ты не удивляйся моему вопросу, я его многим задавал. Скажи мне как на духу, ты к выздоровлению Лизы имеешь какое-нибудь отношение?

     – Как тебя понимать, Ерофей Данилович? – задал ему Андрей встречный вопрос. Они давно уже в неофициальной обстановке разговаривали на «ты». – Какое отношение я могу иметь к ее выздоровлению? Или ты спрашиваешь мое отношение к этому событию? Если так, то я очень рад и за Лизу, и за тебя, Ерофей Данилович. Я знаю, что такое неизлечимая болезнь, сам страдал от такой.

     – Да, ты как-то рассказывал что-такое, но откровенно говоря, я уже забыл. Ты не можешь вкратце рассказать еще раз, – попросил Князев.

     – У меня была открытая форма туберкулеза. На фронте, я однажды отстал от своего поезда. Дело было в апреле 1945 года. На полустанке я налегке, в одной гимнастерке побежал в буфет, разжиться хоть чем-нибудь и когда возвращался увидел, что мой поезд отходит. Все бросил, что купил и побежал за поездом. Успел вскочить на подножку последнего вагона. Стучался, но никто не открыл. Потом выяснил, что в вагоне был груз, а людей не было. Сопровождающие ехали в соседнем вагоне. Короче говоря, провисел я на этой подножке час или полтора, пока не прибыли на соседнюю станцию. Там уж меня сняли. Простыл, болел, а потом у меня случился приступ с кровотечением. Врачи поставили диагноз – открытая форма туберкулеза. С тех пор был на инвалидной группе. Спасибо одному врачу. Уже после войны, проходил я как-то медкомиссию. И один врач, пожилой уже мужчина спрашивает меня, как я заболел. Ну, я ему все и рассказал. Он говорит, а почему вы тогда не инвалид войны? Я только плечами пожимаю. Мне-то откуда знать. Оказывается, раз я заболел, будучи на фронте, то имею право на документ инвалида ВОВ. А там пенсия почти в два раза больше. Стал хлопотать, просьбу удовлетворили, бумаги, соответствующие у меня, были в полном порядке. Так с тех пор и был инвалидом ВОВ вплоть до позапрошлого года. Почитай каждую весну, а иногда и осенью, у меня обострение было с кровотечением. Иной раз полный таз крови за один приступ набегало.

     Отец замолчал. Было видно, что воспоминания его гнетут.

     – А, сейчас, – осторожно задал вопрос Князев.

     – В конце 1950 года инвалидность с меня сняли полностью. Туберкулеза не обнаружили, говорят, как не было. Еще в начале 1950 года он был, а потом исчез, как отрезало. Все врачи только руками разводят. Говорят, что такие случаи иногда бывают, но очень редко. Как только инвалидность сняли, так сразу и пенсию по инвалидности перестали платить. Ну, вот тогда я к вам и устроился на работу.

     – М-да, – задумчиво промычал Князев. – Еще одно чудесное исцеление в нашу копилку.

     – Это вы о Лизе? – спросил Андрей.

     – О Лизе и не только о ней. Тут уже десятка два различных случаев неожиданных исцелений набирается. Один только «зубной скандал» чего стоит. Слышали, наверное, о таком?

     – Нет. У меня в последнее время работы выше крыши было, и по работе, и по учебе. Нет времени сплетни собирать.

     – В том-то и дело, что это не сплетни, а установленный и задокументированный факт.

     – А в чем там дело-то, – заинтересовался Андрей.

     – Представляешь, весь рабочий коллектив 20-й школы, заметь, не только учительский состав, а буквально все, кто там работает получили новые зубы.

     – Это как, получили? – засмеялся Андрей. – Кто-то пришел и выдал каждому по комплекту в посылочке, перевязанной голубой ленточкой?

     – Вот ты смеешься, а я завидую. Собиралась специальная медицинская комиссия, на которую были приглашены все стоматологи, которые пользовали работников 20-й школы. Они подтвердили, что ни ранее поставленных пломб, ни кариеса, ни коронок ничего из этого у их пациентов в наличии не осталось. У всех были новенькие зубы, без каких-либо следов эксплуатации. Как только что выращенные. Никто не то что болей, никакого беспокойства не ощутил.

     – А старые зубы куда делись? – спросил Андрей.

     – Мне сказали, что все старые зубы обновились совершенно незаметно. Причем все рассказывают примерно одно и то же. Утром проснулись и когда чистили зубы обратили внимание, что коронок нет, у кого они были, зубы блестят, белые, красивые, ровные. Если от зуба хоть что-то было, хотя бы корень оставался, то зуб полностью восстанавливался. Но удаленные зубы не вырастали, чего не было, того не было.

     – Не фига себе, – с чувством сказал Андрей. – Хорошо, у меня кариеса нет и все зубы здоровые. У меня зубы ни одного раза за всю мою жизнь не болели, даже молочные.

     – Это тебе повезло, а у меня … – Князев в расстройстве махнул рукой. – Короче, я тоже хочу себе новые зубы. Ты не знаешь, куда нужно обратиться, кому заявку оставить?

     Князев шутил, но глаза его оставались серьезными. Рассказ Андрея Смирнова подтвердил какие-то его мысли и выводы.

     Тут Андрей вспомнил о прошлогоднем спасении сына.

     – Интересно, – подумал он, – имеется какая-нибудь связь между всеми этими событиями. Что-то непохоже все это на простое совпадение.

     Открылась дверь кабинета и заглянула секретарша Князева, Илона.

     – Ерофей Данилович, тут к Смирнову сын пришел. Пустить?

     – Пусти, – отмахнулся Князев. – Говорят, что твой сын на нашем мугромском языке хорошо говорит. Сейчас я его проверю.

     Не успел Саша переступить порог кабинета, как Князев задал ему вопрос на языке мугров:

     – Как погода сегодня, Саша?

     – Очень хорошая погода, – ответил Саша, тоже переходя на мугромский язык.

     – У меня Лиза очень жалеет, что учится на класс старше. Говорит, хочу с Сашей в одном классе учиться.

     – Ее желание может исполниться, – сказал Саша.

     – Поясни, – попросил Ерофей Данилович.

     – Наш класс с 4-й четверти стал заниматься по программе 6-го класса и сейчас мы заканчиваем программу первого полугодия за 6-й класс. Я думаю, что в следующем учебном году мы программу 6-го класса за первую четверть закроем и со второй четверти начнем изучать программу 7-го класса. Так что, если Лиза перейдет в наш класс, то ко 2-й четверти мы ее догоним, а дальше начнем перегонять.

     – Достаточно, – перешел на русский язык Князев. – Отличное владение языком. Андрей, ты все понял?

     – Да, – ответил Андрей.

     – Но, Саша, откуда у тебя такое знание? Акцента вообще нет, словно этот язык тебе родной. Где ты ему научился?

     – Ну, сначала по самоучителю, а потом в школе с местными ребятами только на нем и говорим. К вам, в отдел переводов раз в неделю регулярно захожу, переведенные тексты сдаю, новые для перевода получаю, заодно общаюсь со всеми.

     – Какие переводы? Андрей, поясни для меня, пожалуйста.

     – Гхм, виноват ваше высокопревосходительство, не велите казнить, велите миловать.

     – Ты мне кончай тут представление устраивать. А если узнает кто, стукнет куда надо и куда не надо.

     – Так кто говорит, что эти тексты он сам переводит. Брешет мальчишка. Я перевожу, дома, в свободное от работы время. Может быть претензии какие к качеству переводов поступали?

     – Ладно, проехали, – махнул рукой Князев. – Ты Саша заходи к нам, тебе Лиза просила приглашение передать.

     – Хорошо, спасибо, обязательно зайду. А когда ей удобней?

     – А ты звони сначала.

     – Спасибо, а вы номер телефона мне запишите.

     – Андрей, ты что, телефонный справочник еще не купил что ли?

     – Так нет их сейчас в свободной продаже. Обещали мне достать, вот жду.

     – Ну, ладно. Сейчас напишу.

     Князев написал свой домашний и рабочий телефоны на небольшую картонку и протянул ее Саше.

     – Держи, можешь позвонить прямо сейчас из приемной. Ну, беги. Нет, стой, подожди. Ты чего приходил-то?

     – Так я переводы приносил.

     – А, тогда все, беги, – Князев махнул ему рукой, выпроваживая из кабинета. Потом повернулся к Андрею и глядя ему в глаза, сказал:

     – Вот шепчет мне моя чуйка, что не обошлось во всех этих историях без твоего сына. Вот, что хочешь мне говори. Спасибо тебе, Андрей, за твоего сына. Большим человек он станет, помянешь еще мои слова не раз, вот увидишь.

     Саша вышел из кабинета в приемную и попросил Илону позвонить. Илона по отчеству была Матвеевна, но ей это отчество не нравилось. Когда Саша об этом узнал, то предложил ей говорить всем, что она Марковна.

     – Вы только послушайте, как это хорошо звучит: «Илона Марковна», сказал он ей.

     – Но ведь это не по документам, – возразила она.

     – Это будет ваш псевдоним. Никому не запрещается иметь псевдоним. Многие писатели имеют псевдоним. Вот, например, вы знаете, что Максим Горький – это псевдоним?

     – Да, я слышала об этом.

     – Вот. И у вас он будет, Илона Марковна.

     – Смеяться будут.

     – Посмеются и привыкнут. А через полгода и сами в это поверят.

     С тех пор у Саши с Илоной установились дружеские отношения. Правда, когда Илона пыталась завлечь в свои сети его отца, то Саша ей прямо сказал, что он лично эту идею не одобряет и, если ей не хватает мужиков, то он готов подогнать к ней пару-тройку чуваков для легких и необременительных отношений. Однако, от его предложения Илона отказалась с негодованием, сказав, что ее помыслы чисты и она открыта для серьезных отношений и исключительно из уважения к нему, она отказывается от своих матримониальных планов в отношении его отца. После этого ничто не омрачало их чистой дружбы и взаимной приязни.

     Сначала, Саша позвонил Насте. Трубку взяла Дарья Борисовна. Выяснилось, что Морозовы идут в гости к Никитиным и поэтому его визит к ним сейчас будет не к месту.

     – Хм, а сидели вместе сегодня в библиотеке, так она ни словом не обмолвилась, что в гости собирается. Значит пригласил он их только что, – сделал вывод Саша, и позвонил домой Князевым. Трубку сняла Лиза, очень обрадовалась, спросила, откуда он звонит и пригласила приходить прямо сейчас.

     Дом Князевых был через улицу, напротив 14-й школы. Поэтому через 15 минут он уже звонил в дверь, которая тут же открылась. На пороге стояла Лиза и приветливо улыбалась. Посторонилась, пропуская его внутрь и, захлопнув входную дверь, сказала:

     – А мы дома одни. Мама обычно приходит к четырем, но она сегодня идет в парикмахерскую, поэтому раньше пяти не придет. Папа приходит в шестом часу.

     – Лиза?

     Саша удивленно посмотрел на нее и включил заклинание диагностики. Затем, чтобы выиграть немного времени попросил:

     – Мне сегодня пообедать не удалось. Если честно, я рассчитывал у тебя перекусить. Для обеда, конечно, поздно, а для ужина еще рано. Давай, хотя бы чайку попьем с бутербродиком каким-нибудь.

     – А чаек твой подождать никак не может? – спросила Лиза, вплотную подходя к нему. Она прижалась к нему и прижала его к стенке. Ростом она не уступала ему. Лиза обвила руками его за шею и потянулась поцеловать его.

     Саша растерялся, к такому приему он не был готов. В этот критический момент его выручил желудок издав громкую требовательную трель. Лиза поцеловала его в губы и рассмеялась:

     – Правильно мама говорит, что соблазнять голодных мужиков – безнадежное дело. Пошли на кухню, буду тебя кормить.

     Саша перевел дух. К сексуальным отношениям с Лизой он не был готов, и Лиза это отчетливо поняла. Хоть и попыталась скрыть свою досаду своими разговорами о голодных мужчинах. В этот момент подошел отчет диагноста. У Лизы был повышенный гормональный фон. Рекомендовалось его понизить до нормы и даже сделать чуть-чуть ниже.

     – Да как же это сделать-то, – в отчаянии спросил он свою память, и тут же получил ответ. Заклинание оказалось простеньким, было непонятно, почему они прошли мимо него в академии. Может быть его должны были изучить еще в школе? Впрочем, Сашу это уже не волновало. Он сел за кухонный стол и пока Лиза накрывала на чай, запустил это заклинание. Оно сработало практически мгновенно. Через минуту, поведение Лизы резко изменилось. Она села за стол, напротив него и стала его рассматривать, как будто видя его в первый раз. Потом стремительно покраснела и выбежала с кухни, не сказав ни слова. Из ванной комнаты донесся звук воды.

     Саша встал и стал исследовать содержимое кухни и холодильника. Да, у Князевых был холодильник. Редкая вещь по тем временам. Большой, высотой с Сашу и широкий. Открыв его, Саша обнаружил наверху большой морозильник, в котором был заморожен большой кусок мяса. Под морозильником было несколько полок, на которых обнаружились початая бутылка молока, миска со сметаной, с десяток яиц, подсолнечное масло, сливочное масло, добрый кусок сыра, невскрытая банка сайры. Была банка тушенки, две банки сгущенки и жестяная банка с селедкой пряного посола. Отдельно лежал уже размороженный кусок мяса и небольшая кастрюлька с остатками старого супа. В глубине одной из полок, дальше к задней стенке холодильника Саша обнаружил полтушки курицы, уже разделанной и приготовленной для варки.

     В нижней части холодильника, где хранились овощи, нашелся картофель, лук и морковка со свеклой. Саша прикинул, что из этого изобилия можно сделать за полтора часа. Он достал из морозильника мясо и курицу, от которой отрезал еще половину. Одну четвертушку положил обратно в холодильник, другую сунул в кастрюлю, налил воды и поставил на огонь. Достал мясо, осмотрел, понюхал и решил, что такой нежирный кусок свинины достоин того, чтобы его запечь. Осмотрел газовую печь, духовку, поморщился. Духовка явно нуждалась в чистке, как, впрочем, и вся плита. Пара бытовых заклинаний и вот уже плита сияет первозданной чистотой.

     В последний момент Саша все решил мясо пожарить на сковородке с луком. Вскоре с кухни потянуло одуревающими запахами, на которые заглянула Лиза.

     – А что ты делаешь? – спросила она, втягивая носом воздух и принюхиваясь.

     – Ужин, – коротко ответил Саша, мурлыча себе под нос мелодию «капитана» Дунаевского и тихонечко напевая припев:

     "Капитан, капитан, улыбнитесь,

     Ведь улыбка – это флаг корабля!

     Капитан, капитан, подтянитесь,

     Только смелым покоряются моря!"

     Саша заглянул в кастрюлю с курицей, потыкал в нее ножом и сказал:

     – Можно заправлять.

     Лиза, широко открыв глаза смотрела за его действиями:

     – Ты умеешь готовить? Да ты находка для любой женщины.

     Она подошла к Саше и положив руку ему на плечо, сказала глядя ему прямо в глаза:

     – Ты прости меня, за то, что приставала к тебе, всякий стыд потеряв. Сама не знаю, что на меня нашло. Ты ведь не обиделся на меня?

     – Забудь, и выкинь из головы. Просто ты вступила в пубертатный период, когда в организме бушуют гормоны и подростки начинают делать глупости.

     – Вот откуда ты все это знаешь? – удивленно спросила его Лиза, отпуская его плечо и усаживаясь около стенки на стул, стоящий около кухонного стола.

     – Из книг естественно. Вот знаешь, куда я пошел сегодня после уроков?

     – Даже угадывать не возьмусь.

     – В мединститут, ты же знаешь, он в двух шагах от нашей школы находится.

     – И что ты там делал?

     – Сидел в читальном зале библиотеки и изучал анатомию человека, смотрел анатомический атлас. Да я его уже давно наизусть выучил. А сегодня я познакомился с ректором, Воробьевым Семеном Ивановичем, и мы с ним поговорили. Он велел библиотекарше выписать мне постоянный читательский билет. И в абонемент меня записали. Я сразу весь комплект учебников за первый курс домой утащил.

     – Ты что, хочешь стать врачом?

     – Ну, да. Я, что, не говорил тебе об этом?

     – Нет. А что это такое? – спросила Лиза, показывая пальцем на груду очищенного картофеля, лежащего на кухонном столе у нее под носом.

     – Ты, что, картофеля никогда не видела?

     – Такого – в первый раз вижу.

     – Не понял, – сказал Саша, беря одну картофелину в руки и задумчиво ее рассматривая.

     – Картофелина, как картофелина. Что ты в ней увидела? – спросил Саша Лизу.

     – Как ты ее очистить так умудрился? Ты только посмотри. Ты с нее снял только кожицу. Вот как с сырой картофелины можно снять только одну тоненькую кожицу я не понимаю. А как ты очистил их от почек? Такие маленькие аккуратные дырочки невозможно ножом сделать. Ты можешь мне объяснить? – Лиза требовательно посмотрела на Сашу.

     – Не придирайся, Лиза. Я не знаю, как так получилось. Я даже сам не помню, как я чистил картофель. Мне кажется, он уже был такой. Если тебе что-то не нравится, тогда делай это сама.

     – Нет, нет, – испугалась Лиза, – мне все нравится. Просто удивилась, думала может ты секрет какой знаешь?

     – Может и знаю. Это мой секрет, и я не собираюсь разбрасываться направо и налево своими секретами.

     – Ну, и не надо, – сказала Лиза, обидчиво надув губки.

     – Ладно, не обижайся. Когда-нибудь я расскажу тебе. А сейчас возьми нож и порежь вот эту пару картофелин на кубики для супа.

     Когда пришли родители, то их ждал готовый обед, который был накрыт в гостиной комнате на большом обеденном столе, который был сервирован по всем правилам. Благо, у Князевых был большой столовый сервиз на 6 персон.

     – Где ты научился так готовить? – спросила Сашу Лизина мама.

     – Дома, – ответил Саша.

     – Мама учила?

     – Нет, соседка по квартире, Элен Викторовна. Она француженка по матери, а по отцу русская. Он у нее инженером на нашем оружейном заводе работал, еще до революции. И родилась она в нашем городе. Живет одна, мужа и сына у нее немцы убили. У нас с ней договор. Я за нее слежу за чистотой в квартире, а она учит меня французскому и кулинарии.

     Послышался громкий стук вилки, выпавшей из Лизиной руки. Все оглянулись на нее. Лиза широко раскрытыми глазами смотрела на Сашу.

     – Как ты все успеваешь? – спросила она.

     Саша пожал плечами.

     – Ну, я не люблю время даром терять. Нельзя сказать, что у меня день по минутам расписан. Я же не в армии. Но и не полная анархия. С утра до обеда – школа. Время после обеда до ужина может по-разному сложиться. Сегодня так, завтра иначе. Вечером я дома, общаюсь с родителями, занимаюсь с Лурье. Это фамилия нашей соседки француженки.

     – А когда ты уроки учишь? – спросила Лиза.

     – Чаще всего днем, после обеда. Но иногда переношу на вечер.

     – Давно у нас такого вкусного обеда не было, – сказал Князев. – Вот как домработницу уволили, так с тех пор и …

     Князев не стал договаривать, потому что Лизина мама повернулась к мужу и, ни слова не говоря, стала внимательно на него смотреть. Ерофей Данилович предпочел не договаривать свою мысль. Что он хотел сказать и так было понятно.

     Когда допили чай, Лиза, чтобы разрядить сгустившуюся атмосферу, сказала:

     – А еще Саша прекрасно поет.

     Все снова посмотрели на Сашу.

     – Спасибо за комплимент, Лиза, – ответил он, – если не шутишь.

     – Как ты сегодня песенку про капитана пел, мне понравилось.

     – А давайте ее вместе споем, – предложила Лизина мама.

     Она встала из-за стола и подошла к пианино, стоявшему тут же, в гостиной, устроилась на круглом крутящемся стуле и откинула крышку.

     После песенки про капитана из кинофильма «Дети капитана Гранта» они исполнили еще пару романсов, а потом Капитолина Романовна, так завали Лизину маму, сказала, обращаясь к Лизе и Саше одновременно:

     – А почему бы вам не записаться в музыкальную школу?

     – Я бы с удовольствием, – сказал Саша, – но возьмут ли меня?

     – И я с удовольствием, – поддержала Сашу Лиза.

     – Вот и хорошо, – сказала Капитолина Романовна. – Я беру это на себя, у меня директор 7-й музыкальной школы хорошая приятельница.

     Далее вечер проходил в теплой дружественной обстановке, более не омрачаемый никем и ничем, и Саша, общаясь на одном потоке своего сознания с Лизой, на втором его потоке спокойно занимался лечением обоих ее родителей.

     У Ерофея Даниловича еще со времен войны остался под сердцем осколок. Тогда, в 1943 году, как позже узнал Саша, оперировать его не стали, побоялись и подчистую комиссовали. Так и жил Ерофей Данилович с осколком под сердцем, оберегая себя от излишних физических нагрузок, пока не встретился ему на его жизненном пути Саша.

     Осколок, как любое инородное тело, попавшее в организм, извлекался из него специальным заклинанием, разработанным для таких случаев. Это заклинание создавало пространственный канал необходимого размера, связывающий инородный предмет с поверхностью тела. Следующее заклинание его извлекало по этому каналу, залечивая то место, на котором инородное тело находилось. После переноса инородного тела канал сразу закрывался. Эти заклинания по сути были модификациями аналогичных заклинаний, с помощью которых предметы убирались в пространственный карман и доставались оттуда.

     Со стороны это смотрелось как внезапное появление на теле пациента постороннего предмета, в данном случае осколка. У Ерофея Даниловича он выскочил на боку, с левой стороны, и уколол его. Ерофей Данилович испугался, схватился за сердце, побледнел и громко позвал жену:

     – Капа!

     Когда она из-за пазухи мужа вытащила на свет божий осколок, то все долго его рассматривали, не понимая, как он мог попасть к Ерофею Даниловичу, которого раздели до пояса и внимательно осмотрели. Ничего угрожающего не обнаружили. Но в профилактических целях, его отправили в спальную и уложили спать.

     А Саша распрощался со всеми и ушел домой. Время уже было около восьми часов и пора было домой. Дальнейшее лечение Лизиных родителей он проделал с помощью меток на их аурах. К обоим Саша применил универсальное заклинание исцеления 2-го уровня, выделив на каждого по 150 единиц маны, что вполне хватало для приведения обоих в норму, включая обновление зубов и ликвидацию разного рода мелких нарушений и начинающихся болезней. Как совсем недавно выяснил Саша – это заклинание полностью обновляет не только зубы, просто это сразу бросается в глаза, но и вся костная ткань, все суставы, которые ближе к пятидесяти уже порядком изнашиваются.