Текст книги "События глазами очевидцев "

Автор книги: Вячеслав Тимашов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

Молдаванин был еще совсем юнцом. Держась одной рукой за простреленное плечо, из которого обильно пульсировала кровь, он со страхом таращил обезумевшие глаза на окружавших его врагов.

Его красивое лицо было перекошено от боли, побелевшие губы дрожали.

К казаку подошел его товарищ и сказал, отводя рукой ствол нацеленного автомата:

–Подожди, не горячись. Посмотри на него. По годам он тебе в сыновья годится.

А двадцать лет назад мы все были одно целое и, может, ты неплохо знал его мамашу. Посмотри: он же похож на тебя, такой же черноглазый.

Попробовал бы ты в другой раз на суде доказать, что это не твой сын.

– По окопу раскатился дружеский хохот. Суровость воина сменилась человеческим великодушием. Юного волонтера перевязали и отпустили к своим.

Олег еще некоторое время думал о том страшном времени, о чудовищных преступлениях, которые творили тогда против мирных жителей крошечной республики, посмевших, в нарушение всех разработанных планов раздела Союза, не согласиться с Беловежским бандитским сговором.

И никакой международный суд не будет организован, чтобы осудить эти преступления, как не будут судить палачей Сабры и Шатилы.

Но, конечно, найдутся тысячи причин, чтобы организовать судилище над лидерами сербского народа, который продолжает жить по законам православия в центре Европы – в центре беспредельного господства «сильных мира сего».

Глава V

Дальше поднимались уже без генерала, очищая этаж за этажом от их обитателей

Правда, все было, слава Богу, без стрельбы. Все сдавались добровольно.

Как и прежде, после обращения к ним выходили по одному перепуганные омоновцы. К ним подходил Николай и говорил:

–Все! Поносил автомат, дай другому поносить!

И оружие без проблем сдавали. Вскоре их группу пополнили подоспевшие, другие ребята из их подразделения.

Но чем выше поднимались, все больше и больше приходило понимание того, что они сами стали заложниками большой провокации.

К десятому этажу всех одолела жажда и сознание того, что это здание как шедевр архитектурного зодчества составляет сорок этажей, энтузиазма не придавало.

Поэтому в одном из кабинетов (ясно понимая, что этим совершают акт мародерства) все же решили забрать бутылки с водой.

Всем было ясно и то, что правду о причине этого штурма мэрии нынешняя «демократическая пресса» никогда не пропустит.

И все были согласны с доводами Олега, что необходимо добиваться от властей права на эфирное время в Останкино. Иначе все труды и жертвы здесь напрасны.

Пройдя двенадцатый этаж, решили сделать привал и подождать решения сверху (в данной ситуации снизу) о дальнейших действиях.

Олег с Николаем присели в стороне, жадно вкушая экспроприированную воду.

По цепочке до них дошло сообщение, что из убитых со стороны противника обнаружили только одного снайпера. Потом передали, что это был бейтаровец.

–Кто такие бейтаровцы? – спросил Николай.

–Это члены еврейской военно-спортивной организации.

–Так, значит, они стреляют не только в кино?

–Как видишь, да.

–Значит лозунг, «бей жидов» оправдан? – спросил Николай.

– Конечно, нет! Перед Богом все равны. И среди евреев достаточно как плохих, так и замечательных людей, – пояснил Олег.

– Этот лозунг выгоден, прежде всего, еврейским фашистам, идеология которых направлена на превосходство «избранного Богом народа» над другими народами. – Вклинился в разговор, попивающий газировку, «Борода»:

– Сущность этой дьявольской идеологии возникла на подмене трактовки религиозных Писаний, в которых повествуется об избрании Богом народа.

Но после того как Иуда предал Сына Божьего «избранным Богом народом» стали те люди, которые остались верны Новому Завету, т.е. христиане, не зависимо от национальности.

Ортодоксальные иудеи не признают Христа и до сих пор считают себя «избранным народом».

–Ты откуда знаешь? Ты случаем не батюшка? – Перебил его Женя, явно намекая на бородку «Бороды».

– Нет, но за свои слова отвечаю, – ответил Славик и продолжал:

– Всё это направлено на стихийное возникновение открытых форм фашизма у других народов, что позволяет сионистам всегда парировать протесты общественности против скрытых форм еврейского фашизма, который продолжает существовать уже много поколений и преуспевает в своей деятельности.

– Это правда, – подтвердил Олег.

– В частности, проведена большая работа с продажными католическими лидерами. И они уже готовы согласиться с помыслами о национальной принадлежности нашего Спасителя.

А это направлено на признание знака равенства между Сыном Божьим и Иудой.

Православие не отступает перед неправдой, поэтому столько испытаний и терпят сербы в Европе.

Но не надо путать рядовых евреев, которые в большинстве своем расплачивались за сволочную идеологию еврейского фашизма.

В наше время эта идеология официально проводится под теорией сионизма...

Разговор прервало переданное по цепочке известие, что народ от «Белого» направляется к Останкино.

После того земляки с ожиданием восприняли команду Жени:

– Всем спускаться вниз! И на Останкино!

Часть II

Глава I

Когда спустились вниз, выяснилось, что все оружие (в том числе и гранатомёт), которое сдали омоновцы, уже разошлось по рукам, и единственное, что осталось,– это один бронежилет.

Решили в него облачить деда (так в подразделении между собой называли Альберта Михайловича).

Это был обычный армейский бронежилет старого образца.

И Олег, по правде говоря, в душе не завидовал генералу, вспоминая, как тогда в Приднестровье рядом с ним валялся на дне окопа, харкая кровью, казак с переломанными ребрами, испытавший удар прямого попадания пули через свой бронежилет.

«Запреградный удар» – есть такое понятие в армейских терминах. Это когда весь динамический удар пули от бронежилета передается по всей площади тела.

В определенных обстоятельствах такой удар отбивает внутренние органы человека. И чем тяжелее бронежилет, тем опаснее. Поэтому неизвестно, что хуже: или если пуля пройдет мимо сердца навылет, или перенести запреградный удар.

В равной степени, как и применение «титановых касок» (каски сделанные из высокопрочного сплава). Обычная пуля не пробивает такие каски, и потому они хорошо защищают голову воина от различных осколков. Но при прямом попадании пули, такая каска может отлететь вместе с «объектом», который должна защищать.

Так или иначе, но Олег не любил такой бронежилет и в Приднестровье в бой шел вообще без него.

Что касается новых бронежилетов – это совсем другое дело. В них пуля не рикошетит об металл, а вязнет в пластмассе, равномерно гася удар.

И хотя в Абхазии Олег не «обнажал оружия», работая военным корреспондентом, такой бронежилет он носил постоянно, и пуля снайпера через эту защиту оставила на теле хоть и болезненный, но небольшой синяк, который можно спутать со страстным поцелуем женщины.

Для охраны мэрии остались «Баркашата».

Все остальные размещались в ближайший транспорт.

Его на всех не хватало, и Олег с Николаем с удовольствием устроились на мягких сидениях автобуса, особенно удобных после столь интенсивного тренажа по лестничным переходам высотного здания.

Автобус был уже заполнен, когда возбужденный говор его пассажиров оборвали резкие хлопки автоматной очереди.

Все «рванули» кто на пол, кто из автобуса. Но, как выяснилось, причин для беспокойства не было.

Просто оружие в руках одного из «бойцов» выстрелило само, потому что он, будучи человеком сугубо гражданским, не имел должных навыков обращения с автоматом и ударил прикладом об пол, забыв о назначении предохранителя.

Когда во всем разобрались и вакантные места в автобусе опять заполнились, не нашли водителя, который всех «переиграл» в поисках убежища во время столь острого момента, этой «внеплановой учебной тревоги».

Пришлось сделать еще одну пересадку, на этот раз в кузов грузовика, и путь их вел на Останкино.

Глава II

Выехали на проспект, шумно комментируя прошедшие события. Но от удивления вдруг все замолчали. Удивляться было чему: параллельно, по соседней полосе движения, метров в четырех от них, в том же направлении идут БТРы дивизии Дзержинского. Николай помахал рукой солдатам, они помахали руками в ответ.

Все в мыслях гадали: дзержинцы перешли на сторону народа? Но почему идут обособленной колонной? Ясного ответа на это никто дать не мог.

Какое-то время ехали молча. Первым, как всегда, молчание прервал Николай, заводя разговор на отвлеченную тему, чтобы снять напряженность возникшей ситуации.

– Что бы ты, Олег, ни говорил, но нашу общую славянскую историю разделить не удастся никому. Ведь был князь Владимир, а не Тарас, и не Панас. От русских слов владеть миром, а не «свитом». И любому школьнику ясно, что он был русский князь, и об этом даже его имя говорит.

– Наивный ты человек, – прервал его Олег, – это здравым умом можно понять, что за прошедшее столетие потомки киевских «русичей» давно расселились по всей России, а в границах Киевского княжества сейчас живет достаточно выходцев из других мест.

Но здравый смысл упразднен новой идеологией , так как он посягает на территориальную целостность новоявленных обрубков единого государства. И чтобы придать законность новым государственным образованиям, каждому из них необходимо отрубить по куску общей истории.

Для этого уже российская пресса трактует историю России со времен строительства Москвы, а русским князьям Киевской Руси посмертно выдадут жовто-блакитные паспорта.

Что касается школьников, то будь спокоен, о них позаботятся добрые дядюшки из фонда Сороса. Уже сейчас они готовят совершенно бесплатный подарок детям «незалежной» Украины – очень красивые учебники.

Из этих учебников дети с измальства будут уяснять, что это они потомки Великого рода, а все остальную нечисть породили северные болота.

И дети будут этому честно верить, как честно верили их родители в дедушку Ленина, нося сначала октябрятские звездочки, а затем алые галстуки юных коммунаров...

Неожиданно колонны вошли в туннель.

Олег не раз был в тяжелой боевой обстановке, но всем было ясно, что если начнется здесь, – это будет сплошное месиво, и неприятный холодок, как видимо, и у всех, пробегал под лопаткой у Олега.

Но как долго ни тянулось время, все дождались долгожданного света в конце туннеля. Напряжение по-прежнему осталось. Все ехали молча, прикрываясь от встречного ветра, кто как мог.

Олег не стал продолжать неоконченный разговор. Он с горечью думал о том, что так же, как многие его знакомые, Николай, будучи советским офицером, был предан Советскому Отечеству. Его же внуки, будучи воинами Украины, будут воспитаны в духе беспредельной любви к «незалежному» Отечеству и лютой ненависти к соседней «восточной империи, веками угнетавшей украинский народ».

Уже сейчас пропаганда по воспитанию юных патриотов на Западной Украине ведется не хуже, чем будущих героев Вермахтской Германии в тридцатые годы. А по всей республике начата моральная подготовка населения на предмет вступления Украины в НАТО. Чем тогда все закончилось для народа Германии, известно. В современных войнах может быть все намного хуже. Поэтому долг каждого патриота-славянина – не допустить, чтобы процесс, «который уже пошел», привел народы Украины к ужасам Хиросимы и Нагасаки от оружия, которое они создали вместе с другими братскими народами.

Но люди начинают осмысливать, что потеря этой самой «незалежности», за которую так кричат все средства массовой информации, – это, прежде всего потеря «незалежной» кормушки для тех, кто на волне перестройки дорвался до власти. Ведь самим славянам во все века раздел приносил только несчастье.

Народ уже стал понимать, кому выгодна пропаганда, направленная на раскол славян. И он осознает, кто создал эту громадную систему изощренного оболванивания населения с целой армией популярных артистов, комментаторов и прочего квалифицированного персонала, вооруженного новейшими техническими средствами информации. И, конечно, люди поймут, кто создал целые скрытые государства во всех странах Мира. Целую империю! Империю лжи!

Сидя спиной по ходу движения и укрывшись с головой под курткой, Олег начал приводить Николаю примеры неопровержимых фактов, раскрывающих сущность тактики и стратегии работы бывшего Советского, а сейчас Российского, и других, уже «самостийных» программ «тель-а-видения», как одного из основных бастионов империи лжи.

Но Николай кивком головы указал вперед. Олег повернулся...

Прямо перед ними стояло высотное здание – шедевр человеческого разума и труда – Останкинская телебашня. Со всеми комплексами вспомогательных помещений, в данный момент она походила на форпост.

Да, именно на форпост, неприступный бастион, обманным путем захваченный негодяями и ставший на пути народа к укрытой от него правде.

Это был он! Бастион империи – империи лжи!

Бастион, который, как гигантский исполин на службе у злой силы, с раннего утра до позднего времени, изо дня в день, извергает яд лжи в умы и души своих телезрителей.

Извергает продуманно, умело, определенными порциями, разбавляя его радужными картинками веселых телешоу, чтобы за улыбками продажных звезд кино и эстрады и сладкими речами телекомментаторов невозможно было распознать эту ложь, как невозможно распознать смертельную дозу зелья в стакане дорогого вина.

А наши доверчивые сограждане впитывают эти потоки лжи, постепенно начиная верить им, становясь зомби, манкуртами, – послушными рабами властителей этих антинародных режимов.

Режимов, при которых, иностранные спецслужбы вольготно работают в России, как у себя дома. И, конечно, при таком режиме никто не допустит на экраны телевизоров настоящих русских патриотов, а вместо них будут «чудить» различные политические клоуны, типа Жириновских.

Да о каких экранах СМИ можно думать, когда и национальная безопасность страны в «надёжных руках доверенных людей», типа Березовских…

Глава III

Когда подъехали к зданию Останкино, там уже была небольшая группа людей.

Выгрузились, подошли ближе к входу.Подождали Макашова и, все вместе, прошли через большие стеклянные двери. Там уже находился вызванный по рации спецназ МВД «Витязь». Альберт Михайлович стал требовать эфирное время.

Спецназовцы быстро приняли боевые положения и взяли всех на мушки. Женя с Олегом начали с ними переговариваться. Омоновцы ответили, что над ними есть начальство, и говорить нужно с руководством студии. Руководство студии пусть доложит начальству, а начальство как прикажет им, так они и сделают.

Из дальнейшего разговора стало ясно, что это административное здание, где размещена эфирная студия для производства записи программ, то есть совсем не то, что было нужно.

Оставили это здание, вышли на улицу. Осмотрелись. Там уже собралось достаточно много народу, но из вооруженных было только их подразделение, в общем количестве до десяти стволов и ещё двое привезли из мэрии трофейный гранатомёт.

Макашов сказал, что Руцкой обещал направить сюда для подкрепления батальон и, учитывая поведение спецназа, есть смысл подкрепление подождать.

Начался митинг. Говорили Константинов, Анпилов, к ним присоединился Альберт Михайлович.

Когда он стал выступать, некоторые из гражданской публики начали кричать:

– Дайте нам автоматы!

Олег посмотрел на свой автомат и с сожалением подумал, что многие военные не знают, как обращаться с короткоствольным оружием. В отличие от армейского автомата он имеет значительно больший угол рассеивания. Большинство армейцев не изучали это полицейское оружие и в бою применяют его по тактике армейского автомата.

Он опять вспомнил Приднестровье, где из-за нехватки армейских пользовались таким оружием. И был случай, даже когда опытный командир расставил их перед боем по позициям. Олег присмотрелся, и что же... впереди стоящий товарищ попадает в угол рассеивания автомата Олега.

Это в полевых условиях, а здесь при таком скоплении народа, да еще, если бой начнется в здании, где рикошет осколка мрамора приобретает силу пули. Что касается армейских автоматов, их в Доме Советов даже опытным офицерам-афганцам не хватает. А здесь на случай боя необходимо дождаться батальон от Руцкого: там должны быть опытные стрелки.

Народ прибывал и прибывал. Один митинг сменялся другим, но обещанного подкрепления так и не было. Макашов собрал совещание и сообщил, что, в основном, прямые передачи идут из эфирной студии. Это в плоском четырехэтажном здании, что напротив. Решили идти туда. Перешли к тому зданию, сгруппировались и стали ждать батальон Руцкого

Неожиданно со стороны митингующих Олег увидел выскочивший на скорости грузовик и через несколько секунд услышал звон разлетавшегося стекла.

Машина, протаранив стеклянный фасад здания ретрансляции, откатилась назад. Олег узнал сидевшего за рулем знакомого казака – сотника Морозова.

Это событие не только меняло планы, но уже не оставляло времени для размышлений, а призывало к действиям.

Первым внутрь здания вошел Альберт Михайлович, громко объявляя на ходу:

– Я генерал Макашов! Призываю начать переговоры...

Вслед за генералом через пробоину в стеклянной стене поспешил Женя, за ним Олег, Николай, Андрей и другие.

К Макашову со второго этажа спустился майор – командир милицейского отряда. Все это произошло стремительно быстро, и время событий опережало время раздумий.

Но когда, оказавшись в здании, внимательно осмотрели балконы, занятые боевыми порядками омоновцев, тут по-настоящему стало тревожно: все вошедшие стояли под дулами, как на ладони.

Олег вопросительно посмотрел на Макашова, но зайчик от лазерного прицела на лице генерала рассеивал все сомнения.

Поэтому Олег последовал примеру Жени и укрылся под лестницей, держа автомат наготове.

Милиция была встревожена не меньше, особенно после того, когда в помещение вошли ребята с гранатометом. И они уже сама пригласила Альберта Михайловича продолжать переговоры.

Ему сказали, что эта неопределенность их волнует больше всего, и они не против сложить оружие и сдаться.

Но тут появились офицеры из спецназа «Витязь» (как потом стало известно, что те перешли по подземному переходу из противоположного здания). Они схватили милицейского парламентера за руки и утащили на второй этаж.

Однако вскоре опять предложили продолжить переговоры, но с улицы, через окно.

Коля отошел и стал у колонны, ребята с гранатометом заняли позицию у входа.

Но потом выяснилось, что гранатомет оказался у несведущего в этом деле человека. Поэтому его сменил другой доброволец.

К гранатометчику подошел Макашов и предупредил его, что, если придется стрелять, нужно стараться не попасть в людей, то есть стрелять только для демонстрации боевого эффекта огневой мощи.

И второе: не забывать, что перед стрельбой необходимо свинтить колпачок, иначе граната не взорвется.

Слушая указание генерала, Олег прикидывал на глаз расстояние от гранатометчика до потенциальной цели.

В любую сторону оно было метров десять, пятнадцать, максимум – двадцать. А граната, насколько знал Олег, «становится на боевой взвод» после пятидесяти метров полета. Поэтому здесь стрелять с гранатомета бесполезно – граната не взорвется.

Да и не нужно. Все должно разрешиться по – мирному.

Олег вышел из своего укрытия. Облегченно вздохнул. Осмотрелся.

Альберт Михайлович с Женей вышли на улицу для продолжения переговоров.

Оставшиеся в здании спокойно ожидали положительного исхода этих переговоров.

Ничто не предвещало беды.

И вдруг, с балкона раздался выстрел.

Олег увидел, как Николай взмахнул руками и начал медленно приседать, держась руками за ногу.

Все стоящие всполошились, но больше выстрелов не было.

К Коле подбежали ребята, ногу перевязали.

Кто-то вызвал «скорую помощь», которая, к всеобщему удивлению, подъехала незамедлительно прямо к дверям.

Николая уложили на носилки и унесли к ней.

Олег помахал ему, показав жестом, чтобы тот крепился, и «скорая» уехала.

Он не мог понять: что же произошло? Потом решил, что у какого-то омоновца сдали нервы, и он выстрелил, конечно, случайно.

По-другому, быть не может, люди всегда должны уметь договариваться. Но тревожное чувство не покидает, когда вот так стоишь под прицелом.

Олег осмотрелся вокруг. Среди всех выделялся прапорщик Журавский. Высокий, красивый, он спокойно стоял неподалеку от Олега.

Еще заметно отличался от вооруженных людей мальчик лет семнадцати.

Он пришел с улицы, от митингующих. Лучше ему уйти отсюда.

А с другой стороны, его присутствие успокаивало. «Никакой же дурак не станет стрелять туда, где стоит мальчик», – думал Олег.

Глава IV

А Колю жалко. Олег вспомнил, как они с Николаем утрясли все свои вопросы в Москве и взяли билеты на Киев. И тут указ Ельцина…

Конечно, любому политически зрячему человеку ясно, что сам Ельцин– это только картинка для телевизора, марионеточная кукла – «кремлевская Барби», которая выполняет все, что необходимо ее заокеанским хозяевам.

Постепенно не все, но многие из простого народа начали понимать, что их жестоко обманули.

Смертность, превышающая рождаемость, – это не просто следствие глупых реформ, а скрытая, изощренная война на уничтожение самого народа.

Война коварнее и страшнее, чем та, что народ выстоял в борьбе с фашизмом, потому что люди гибнут без оружия и пролитой крови.

Сначала незаметно погибает душа человека, а затем неизбежно – его разум и тело. Это сравнимо с радиацией или с какой-то чумой.

Но нашему народу чужда кровавая бойня.

Поэтому в надежде изменить ситуацию цивилизованным парламентским путем избрали в представительную власть того, кому народ это доверил.

Но остановить антинародные реформы – это означает остановить реки богатств, которые широкой волной хлынули за границу с начала перестройки.

Остановить – это, значит, перекрыть питательную среду заслуженным деятелям перестройки. Для них это было бы равносильно объявлению войны.

И они готовы идти на все, даже хорошо зная, что распустить парламент– это нарушить существующую Конституцию, т.е. основной закон любой страны.

А это на дипломатическом языке означает совершить государственный переворот, бессовестно растоптав конституционное право, честь и человеческое достоинство многомиллионного населения этого государства.

И президент, переступивший закон – это преступник!

Но цель оправдывает средства, и к тому же они хорошо знали, что, когда средства информации под контролем, любые преступления проходят безнаказанно.

А кукла – на то она и кукла, чтобы рядить ее в разные наряды.

Для Олега уехать в этот день из Москвы – означало пройти мимо преступления, которое неизбежно, как цепная реакция, породит тысячу других преступлений и несчастий для наших народов.

Ухать – это означает совершить грех. Один из самых больших грехов, которые существуют на свете, и в который смогли соблазнить тысячи наших сограждан. Это грех непричастности.

Этот день для Олега был днём чести перед памятью предков жизнью грядущих поколений.

Николай плохо ориентировался в ходе политических событий, но Олега он уважал и верил ему, поэтому безропотно пошел с ним.

Вначале были то в одних, то в других отрядах добровольцев по охране парламента. Потом пополнили сформированное отделение личной охраны генерал-полковника Макашова, назначенного парламентом страны ответственным за охрану Дома Советов.

Вместе были все это время. И вот теперь такое. Сегодня же нужно будет позвонить в Киев. Как же все это объяснить Колиной семье?

Олег стоял задумчивый и вдруг...

Ощущение сильнейшего удара по голове. Ушная перепонка не лопнула, она влетела вовнутрь уха полностью.

Что это? Первые доли секунды полное непонимание происходящего. Когда вторым взрывом Олегу разорвало связки левого плечевого сустава, он понял, что в них стреляют из подствольного гранатомета.

Но почему? Почему? Все шло к мирному исходу! Кто это рядом с ним так хрипит? Олег пытался рассмотреть, но кругом, корчась, лежали люди. Среди них мальчик. Лицо его перекосилось от боли. Он делал какие-то неосознанные движения, пытаясь встать.

С балкона раздался одиночный выстрел – мальчик дернулся и затих на полу...

Зачем они его? Трусливые подонки, убирают свидетелей!

Нарастающая боль подступила к ранам. Боль обиды переходила в злобу. Здоровой рукой Олег поднял выпавший автомат. Другая рука не работала. Превозмогая боль, одной рукой он поднял автомат в сторону стрелявших и нажал спусковой курок.

Очередь получилась короткой и бессистемной – пули полетели значительно ниже цели.

Все. Теперь ждать...

Олег поднял голову, держа здоровой рукой автомат. Взор его был обращен в сторону стрелявших. Мысли о мальчике не покидали его. Из уха ровной струйкой текла кровь, голова начала кружиться.

Вспомнился тот случай, когда у него в церкви во время молебна закружилась голова. А рядом стоящая старушка сказала:

– Ты стой, дорогой, все равно стой. В церкви еще никто не умер. А если умрешь в церкви, то прямая дорога тебе в рай.

А тот мальчик?

Его забрали из этого мира здесь, на высоте такого чистого порыва, видимо, потому, что в раю не хватало праведников...

В здании уже было темно, но Олег видел, как с балкона направили на него ствол, и еще выше поднял голову.

–На нашей стороне правда, и потому мы сильнее их духом. Пусть видят, как мы принимаем смерть.

Олег не сомневался в исходе, но он был счастлив тем, что ему дано умереть не другой, случайной или глупой и тем более постыдной смертью, а именно такой, с достоинством, смертью мужчины-воина.

В этот момент он ощущал пиковое переживание жизни, которое ему за все его прожитые годы никогда не было знакомо.

Хлесткий удар, содрогнувший все тело. Какое-то время еще нет чувства боли, но уже течет кровь, сразу изо рта и раны. Стало труднее дышать.

Вторая пуля ударила в коробку противогаза.

Автоматные очереди. Осколки штукатурки летят в глаза.

Олег силился подняться, чтобы посмотреть на мальчика, но не смог.

Он видел только кровь перед собой, лужу крови и в ней прямо перед глазами сгусток крови…

Глава V

Сколько он был в бессознательном состоянии, Олег знать не мог. Но, видимо, не долго. Первое, что он услышал, – это голос далеко-далеко, звавший кого-то.

Он пытался разобрать, кого зовет этот голос. Но никак не мог. Не мог и понять, где он. Как будто он купается где-то в озере, а вода такая теплая-теплая. А голос опять кого-то зовет, но уже ближе. Потом мысли останавливаются на том, что он спит и никак не может проснуться. И главное, не может понять – кого кличет голос.

Сознание вернулось сразу, как только он распознал голоса.

– Есть раненые? – взывал кто-то.

Олег открыл глаза. В помещении было почти темно. Чувствуя, что вся одежда у него в крови, попытался рукой закрыть рану и отчетливо ощутил пульсирование своей крови. Кровь теплая, совсем теплая.

Рядом лежит его автомат, под ним – тоже кровь.

Олег хочет взять автомат, но рука не достает и падает в кровь.

Но кровь холодная...! Она холодная…! Почему она холодная? Кто это лежит с ним рядом? Прапорщик Журавский. Это его кровь. Олег все понял...

Опять начали звать, окликать раненых. Олег отозвался. К нему кто-то подполз. В темноте Олег рассмотрел парня в очках лет двадцати. Парень спросил его, может ли он ползти. Олег попытался – ничего не получилось. Тогда парень начал перетаскивать его метр за метром к выходу.

Олег мизинцем успел зацепить ремешок автомата, и оружие тащилось за ним сзади.

Он вытащил Олега на улицу, положил за бетонную клумбу и взял его автомат.

Олег сразу определил, что тот служил в армии и с оружием обращаться умеет. Было также видно, что он из порядочной семьи, с благородными манерами.

Парень направил ствол автомата в сторону Останкино. Олег начал уговаривать его не стрелять, потому что сразу обнаружит себя. В крайнем случае необходимо укрыться под грузовиком. Машина стояла метрах в пяти от них, и под ней лежали командир «Севера» и раненый гранатометчик, которого выбросило из здания на улицу взрывной волной.

– Не трусь! – ответил парень.

В этом «не трусь» прозвучала его открытая позиция. Все уговоры для него были бесполезны. На его глазах свершилась великая несправедливость, оскорбившая его как человека, уничтожившая его духовность, его человеческий облик, и плотская жизнь для него в этот момент не имела значения. Ему необходимо было открыто и громко заявить о себе, что он Человек. А иначе – зачем жить, если не уважать себя как Человека?

Парень приподнялся и дал длинную очередь по зданию Останкино. Пули полосой прошли по каменной стене, извергая красивый фейерверк искр...

Ответ не заставил себя ждать, и по клумбе между Олегом и парнем прошла автоматная очередь. Парень близорукими глазами удивленно посмотрел на Олега и не менее удивленно оповестил:

– Пуля клумбу пробила ...?!

Рожок в автомате был пуст, и парень вместе с Олегом укрылся за клумбой.

Обстрел усилился.

Олег, слушая, как цокают вокруг пули, успел передумать о многом.

Обстрел сам по себе – очень неприятная ситуация.

Ему не раз приходилось быть при обстреле. Но одно дело, когда ты лежишь здоровый, морально подготовленный к бою. Или, как совсем недавно, своими действиями сознательно игнорируешь смерть. И совсем другое дело, когда ты лежишь, совершенно беспомощный под обстрелом, и нет сил ни уползти, ни укрыться.

Он лежал и думал, что не готов еще предстать перед Господом. Не все еще успел сделать на этой земле, чтобы жизнь стала более праведной. И так он не хотел сейчас, после всего пережитого, фатального исхода от случайной пули...

Но обстрел закончился. Прошло какое-то время. Появились санитары, стали собирать раненых. Дошла очередь и до Олега. Помогая санитарам, парень закинул автомат на плечо:

– Оставь автомат, все равно он тебе не нужен – сказал он.

– Я оставлю, но Бога ради, передай его после генералу Макашову. Позорно для воина оставлять оружие на поле боя. Это дело чести. Обещаешь, что передашь?

– Обещаю! – твердо отвечал тот. (Надо отдать должное, парень обещание выполнил).

Рожок с патронами парень забрал тоже.

От боли Олег потерял на носилках сознание.

Андрюша Маликов, видя, как в этот момент голова Олега болталась на бесчувственном теле, передал остальным, что Олег скончался.

ЭПИЛОГ

Но Олег не умер. Когда он первый раз, после наркоза перенесенных операций, открыл глаза, то увидел радостные лица своих хороших знакомых: Шатохина и Репина. У Васи Репина на глазах блестели слезы.

Василий был с Олегом на всех войнах, и всегда его Олег видел с медицинской аптечкой. В боях Василий не участвовал, но не одного раненого он вынес с поля боя и спас от неминуемой смерти. И сейчас он отыскал Олега в одной из московских поликлиник.

Он рассказал, что все его считали покойником после рассказа очевидцев, как передернули его тело пули снайпера, дважды стрелявшего в него с десяти метров. И за упокой его души только один Рашицкий отказался пить.