Текст книги "Дикий батальон"

Автор книги: Вячеслав Миронов

Соавторы: Олег Маков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

Часть двенадцатая

42

Гусейнов ушел в сторону штаба. Мы сидели молча. Закурили. Много информации, надо переварить.

– Мишку помнишь?

– Кто же этого пижона-баламута не помнит.

Старший лейтенант Домбровский был инженером комплекса «Аккорд», который имитировал воздушные цели. Сам был из Домодево, но любил подчеркнуть, что москвич. Поначалу он всем страшно не понравился. Вел себя подчеркнуто обособленно, заносчиво. Кичился своим столичным «происхождением». Его постоянно подковыривали, что он из Подмосковья, типа лимиты. Его это бесило, а мы веселились. Еще Мишка говорил, что он потомок древнего дворянского рода из Польши. Когда его предки разорились, то пошли на службу в армию России. Действительно, все предки его были военными. С 1756 года они служили России. И в Великую Отечественную тоже воевали. Перед войной почти всех репрессировали, обвинили, что работали на дефензиву. В ноябре сорок первого в составе «черной» дивизии – сплошь одни заключенные – бывших военных отправили на фронт. Там его дед отличился, ему вернули звание, перевели в другую часть. Закончил войну он в Японии, до этого проползав на брюхе в пехоте пол-Европы. Дослужился до полковника. А после войны опять в лагеря, досиживать срок – плевать на ордена Красного Знамени и Красной Звезды.

Отец Мишкин дослужился до командира полка в транспортной авиации. Сейчас был в штабе ВВС Московского округа ПВО. Сыну, по словам Домбровского, не помогал ни с поступлением, ни с распределением. После первых же тренировок мы все по достоинству оценили Домбровского как специалиста. Потихоньку, помаленьку, он обтесался и вошел в офицерский коллектив. Был дамским угодником, женщины от него таяли как мороженое, любил пускать «пыль в глаза». Мог ради показухи спустить свою старлеевскую получку за два дня, а потом ходить питаться в солдатскую столовую. Если у кого-то был день рожденья, то он готовился заранее, выведывал, что любит именинник, и покупал, доставал именно то, что надо.

Постепенно полюбили Мишку-балагура, иногда подшучивали над его манерой «акать», говорить нараспев. Стал он постепенно заводилой, душой компании. Одевался всегда щеголевато, всякий раз, когда был в отпуске, шил – с помощью отца – себе новую форму из материала для старших офицеров, чем приводил в тихую ярость командный состав полка.

Фуражка его была пошита по индивидуальному заказу. Командир полка докапывался до него по каждой мелочи, пока Домбровский не привез ему точно такую же. После этого командир полка отстал от Мишки. Ну вот, будет с кем пообщаться, только ведь Мишка был узким специалистом в своей области, не говоря уже о пехотных науках. По физо и командирской подготовке он не блистал. Разберемся.

За воспоминаниями из прошлой жизни время пролетело незаметно. Послышался грохот, и на территорию въехали тягачи, на платформах стояли БМП-1. Видно были, что они не новые, побывали в переделках, одна из них стояла наклонившись. Что-то было сломано в ходовой части. Но мы в этом ни черта не понимали. В машине еще могли поковыряться, а здесь… Говорил же Сурет, что привезет спеца, вот он и разберется, а мы поможем.

Батальон тем временем начинал строиться на плацу. Мы стояли в сторонке, вне строя. Просто стояли и наблюдали за построением.

За тягачами шли грузовые «Уралы» под тентами. Остановились, оттуда начали выскакивать новые ополченцы. Спрыгивали, разминали спины, приседали, махали руками, разгоняя кровь, оглядывались, видно, долго ехали. В числе последних въехали два «УАЗика». Из них вышли три человека. Были они в ободранном обмундировании, с распухшими от побоев лицами, у одного на голове белела повязка, у второго была рука на перевязи.

Это был Домбровский, хотя с первого взгляда мы его не признали. Лицо опухшее, сам держится как-то набок, видать, досталось по спине ему неслабо. Двоих других мы не знали. Но, судя по возрасту, наши ровесники. Все трое в драной полевой форме-«афганке» «песочке», лишь один в камуфляже, от которого, правда, осталось одно воспоминание, одна рванина.

Рядом с ними топталась охрана – телохранители. На каждого пленного офицера – один охранник. Мы это уже проходили.

Еще у машин крутилось какое-то белое пятно. Присмотрелись. Белым пятном оказался медицинский халат. Значит, не соврал Сурет, привез доктора.

Витька охнул и рванул вперед, я даже не успел его за руку схватить. Чего бежать-то? Прибывшие подтягивались к плацу и под руководством своих командиров, которых мы не знали, выстраивались на противоположной его стороне.

Присмотревшись, я понял, откуда у больного Виктора взялось столько прыти. Доктором была Аида. Понятно. Я улыбнулся, закурил и пошел через плац. Поравнялся с новобранцами. Первое, что поразило: большинство из них имели славянскую внешность. На наемников совсем непохожи. В прошлом году был случай. В Иваново приехал один азербайджанский полковник, представил поддельные документы о том, что он является представителем воинской части из Ростова-на-Дону, и приехал за командой. Ему вручили триста с лишним призывников, посадили в зафрахтованный самолет и новобранцы благополучно взлетели. Слава богу, что у кого-то в голове все же сработала какая-то мысль, и самолет уже в воздухе развернули и посадили в том же Иваново. Это азербайджанская армия хотела пополнить свои ряды русским пушечным мясом.

Эти ребята не были похожи на призывников. Возраст уже не тот, но держатся уверенно, спокойно, знают куда приехали. Стрижки, прически, выправка – не военные. Разберемся.

Я миновал толпу новобранцев и подошел к прибывшим офицерам. Первыми мне попались Аида и Виктор. У моего товарища лицо светилось радостью и счастьем, он держал доктора за руки, и что-то говорил ей. Аида была смущена и периодически пыталась убрать свои руки. Но безуспешно. На них никто не обращал внимания. Я подошел поближе.

– Аида, здравствуйте!

– Здравствуйте, Олег! – она немного изменилась. Морщинки залегли возле глаз, скорбные складки стали прятаться возле уголков губ.

– Вы надолго к нам, или только чтобы помочь доехать нашим новым друзьям? – я кивнул в сторону пленных офицеров.

– Я буду воевать с вашим батальоном.

Витька аж подпрыгнул от радости.

– Витя. Отпусти руки – синяки будут. Идем поздороваемся с нашими братьями по неволе, – я пошел дальше.

– Я сейчас, – донеслось у меня из-за спины.

43

– Здорово, мужики! – я протянул руку первому незнакомому офицеру в рванном камуфляже и представился: – Олег!

– Александр, – ответил (судя по форме) лейтенант ВДВ, подумал и добавил: – Калинин.

– Олег Маков, – я стал знакомиться с другим.

– Владимир Белов! – старлей с общевойсковыми эмблемами.

– Михаил! – Мишка дурашливо сунул левую руку, правая была на перевязи.

– Да пошел ты, черт старый, – я слегка приобнял его.

Он охнул и отшатнулся.

– Досталось тебе. Извини. Сейчас, мужики, построение закончится, и разместим всех вас.

– Я слышал, Виктор Богданов здесь. Это правда или опять обманули? – поинтересовался Мишка.

– Здесь, сейчас подойдет.

Я увидел, как Вели разговаривает с новой охраной. Махнул ему рукой.

– Вели, придумай что-нибудь, чтобы мужиков разместить, помыть, переодеть, пожрать. Если можно, то рядом с нами. Мы же вместе будем теперь учить личный состав, и новую охрану тоже рядом помести, вам же веселее будет.

– Якши, – Вели кивнул головой, что-то сказал вновь прибывшим, и они ушли.

– Ты что тут главный? – поинтересовался Мишка.

– Если бы. Давно был бы дома. Это моя охрана.

– И ты командуешь охраной? Ну, дела! Так кто кого арестовал, не могу понять?

– Нет, просто попросил. Сегодня дали слово, что не сбежим, пока не сбежим. За это переодели и по пистолету дали.

– Ух ты, Стечкин!

– Именно. Сейчас разместят рядом с нами. Все будем пучком, не переживайте. Как вы сами-то?

– Как видишь. Чуть живые. Про вас говорят, что были не лучше.

– Откуда знаете?

– В больнице рассказали, на перевязку туда возили, по дороге сюда.

– А держали в школе?

– В подвале, читали ваши каракули на стенках. Почерк у вас, старлей, плохой, я бы даже сказал, отвратительный! – Мишка пытался шутить в своей манере.

– Заткнись.

– Слушай, Олег, это не Витька возле нашей докторши крутится? Боится оторваться и подойти? У них любовь что ли?

– Тронешь – морду сам разобью, а Витька распустит на полоски. Это святая женщина, нас с того света вытащила, муж у нее погиб недавно. А Виктор в ней души не чает. Понял?

– Не дурак! Понял. Но девочка ничего.

– Ты уймешься, холера, или нет? Я же говорю, Витька тебе башку разобьет, и охрана не поможет.

– Все так серьезно?

– Дальше некуда. Как тебя захватили? Ты же вроде ушел с колонной.

– Уйти-то ушел, да не дошел. Получил предписание, проездные, деньги. Пошел в кафэшку пообедать. Вот и пообедал… Потом прятали по каким-то квартирам, деревням, знаю, что перепродавали меня. Прямо как скотину. И это меня, потомственного дворянина, шляхтича!

– Ты ж по-польски не знаешь ни фига!

– А материться! Я же очень виртуозно ругаюсь матом на польском, русском, украинском и азербайджанском.

– На расстрел выводили?

– Выводили. Вот нас с Володей. Сашка рядом стоял. Навели свои большие страшные автоматы на нас. Я уже молиться было начал, жаль, что ни одной молитвы до конца не знаю…

– Такая же фигня, надо будет что-нибудь выучить. Ну-ну, давай дальше. Извини, что перебил.

– Ну вот, я, значит, Богу душу уже отдал, думаю, лишь бы только до смерти штаны не испортить, потом уже все по боку. А тут Гусейнов и спрашивает у Сашки, мол, если он согласится работать на них, то и себе и нам жизни сохранит. Он и согласился.

– А что мне оставалось делать? – вмешался Александр.

– Ничего. Все правильно, мужики. Нас тоже так же купили. Сначала очередь поверх головы, а затем торг с автоматом у головы. Не герои мы. Согласились. Знаешь, кто командовал нашим расстрелом?

– Знаю, Модаев. Гусейнов уже рассказал. При этом очень веселился.

– Для него это цирк. А вас как, мужики, взяли?

– Примерно так же. Я пошел в магазин за выпивкой. По дороге трое пристали, потом еще двое к ним подошли. Дрался достойно, ведь все-таки десантник! – Саша подчеркнул это с гордостью. – А потом чем-то по голове заехали, – он тронул повязку на голове, – очнулся уже в машине, потом в школе два дня проторчал, и вот я здесь.

– Не расстраивайся. Здесь начвещь тоже из десантуры. Так что будет с кем пообщаться.

– У меня то же самое, – грустно сказал Володя. – Вечером пошел к подруге, в подъезде трое заломили руки, кляп в рот, в милицейский «бобик» и прямиком к Сурету в гости. Потом все сам знаешь. Чем тут заниматься будем?

– Готовить стадо новобранцев к войне. Все по минимуму. Ты же пехота?

– Точно – «махра».

– Вот эти БМП-1 знаешь?

– И «двойку» тоже знаю. В училище изучал, и здесь приходилось с ними работать. Но эти не из нашего полка.

– Будешь на них обучать личный состав как ездить и воевать. Сумеешь? Мы с Витькой, а теперь и с потомственным дворянином – дубовые в этом железе. Сумеешь?

– Обижаешь! Я же Омское ВОКУ окончил! Нас знаешь, как к войне готовили!

– А сам откуда?

– Из Новосибирска.

– А я из Кемерово, и Кемеровское ВВКУС окончил. Ну, здорово, зёма!

– Здорово, земляк! – мы обнялись.

– А ты откуда, Александр?

– Из Перми.

– Тоже наш земляк! С Урала.

Тем временем началось построение на плацу. Мужики пошли в строй новобранцев, я – к строю «стариков». Встал сбоку, закурил. Витьки не было видно. Увлекся. Видно, точно любовь.

Гусейнов вышел на середину плаца. Комбат доложил ему, рядом стояли мулла и начальник штаба.

Командующий начал выступать. Много было сказано о патриотизме, о коварном враге, о том, что нужно каждому положить много сил, а может и жизнь в борьбе за независимость своей Родины.

Потом перешел к главному.

– Вы все видите, что правительство и командование прилагает все усилия для того, чтобы обеспечить вас техникой. Вот видите, привезли четыре БМП. А также для борьбы с воздушными целями противника – зенитные комплексы. Для улучшения качества обучения к вам прибыли три офицера-добровольца, – по рядам прокатилась волна смеха.

Гусейнов понимающе улыбнулся. Понятно, бог и царь, куда деваться.

– Также к нам присоединились – на этот раз совершенно добровольно – пятьдесят человек, русских. Это жители села Новоивановка. Армянские террористы разграбили село, многих убили. Этим жителям ничего не оставалось, кроме как взяться за оружие. Это еще раз подчеркивает, что для противника нет ни флага, ни Родины – они бандиты.

Вот это новость. Теперь понятно, откуда русские добровольцы у Гусейнова. Здесь их называли «молокане». Много было русских сел как на территории Азербайджана, так и Армении еще с царских времен. Да и Сталин любил такие вещи: на территории национального образования устраивать русские поселения. Разбавлять население. Много было смешанных браков.

Но вот от армян я такой подлости не ожидал, что будут они своих братьев-христиан убивать. Козлы! Нечего сказать. С этими все понятно, у них, вон, за победу даже мулла-замполит молится, а вот у армян попы, интересно, есть? Будут пленные, надо будет спросить.

Я задумался и пропустил, о чем говорил Гусейнов, лишь видел, что к нему подошла Аида. Батальон заржал. Понятно, что мужики долго с женщинами не общались, но здесь был особый случай. На краю плаца стоял и нервно курил Витька. Лицо было покрыто пунцовыми пятнами. Левая кисть непрерывно сжималась в кулак. Я внимательно смотрел на него, лишь бы дурить не начал, и не вздумал хвататься за пистолет. Витька докурил одну сигарету, начал доставать другую, пачка порвалась, часть сигарет высыпалось, он даже не стал поднимать их. Аида стояла рядом с Гусейновым, опустив голову. Нелегко женщине стоять перед таким количеством мужчин, как на расстреле.

Потом начал выступать мулла. Этот вещал на азербайджанском, я ничего не понимал, только проклятья, которые он призывал на головы врагов. Потом всех и новых и старых гвардейцев прогнали торжественным строем мимо командующего армией.

Никто из инструкторов не пошел в этой колонне. Стояли в сторонке и курили, с усмешкой поглядывая на потуги гвардейцев ходить строевым шагом. Прибежал один из телохранителей Гусейнова, позвал нас в штаб.

44

По дороге мы объяснили мужикам, чтобы они не тушевались, никто нас убивать не будет, мы им нужны позарез как инструктора. Поэтому можно выдвигать требования, чего-нибудь требовать.

Понятно, что сейчас будут распределять обязанности. Поэтому предварительно договорились, что мы с Виктором берем вторую и третью роту. Первую роту берет на себя Александр-десантник, Володя-пехота отвечает за БМП, там ему работы хватит надолго. Мишка-пижон должен быть при штабе консультантом, один черт мало соображает в общевойсковом деле, зато будут у нас глаза и уши в штабе. Командование, опять же, будет под присмотром. Модаева он толком не знал, а тот его. У Мишки был дар сходиться с людьми. Вот пусть и сходится, глядишь нам полегче будет, а там, может, и до наших документов доберемся.

В приемной было полно охраны. И Гусейновская и комбатовская, и новых инструкторов. Ахмед и Вели тоже были здесь. Мы безропотно отдали оружие своей охране. Вошли. Кабинет прибрали, на окна повесили постиранные шторы, сами окна отмыли. Запах комбатовского перегара невозможно было ничем отбить, и поэтому в комнате просто вылили пару фару флаконов одеколона. Видимо, они были разные, потому как дух стоял невообразимый, даже открытые окна мало помогали.

Там были все в сборе. Гусейнов, комбат, Модаев, мулла. Тенью за спиной своего командира стоял Ходжи. Рядом стояли пять свободных стульев. Мы расселись, не дожидаясь приглашения.

– Ну что, господа. Я думаю, что вы уже много успели обсудить. Могу лишь сказать: если вы будете выполнять свой долг как положено, то вы так же как Маков и Богданов будете относительно свободны в своих действиях. Ну, давайте, старые инструктора, излагайте, то о чем мы говорили, – при этих словах Гусейнова наша новая троица удивленно возмущенно посмотрела на нас.

– Предлагаю первую роту сделать штурмовой. Собрать в ней любителей Аллаха…

– Но-но, не зарывайся, – предупредил меня Гусейнов.

– Ладно, назовем их готовыми погибнуть во имя веры. Этих, потом наиболее подготовленных воинов, спортсменов, уголовников, а также любителей острых ощущений. Такие всегда найдутся.

– Молокане рвутся в бой, – вставил Гусейнов.

– Ну, с этими разбираться надо, – проронил Виктор.

– Да, надо разобраться, а то может и не стоит их кидать в пекло. Роты надо разбить на взвода, взвода на отделения.

– Далее, надо разбить личный состав по землячеству, есть люди с одного района, населенного пункта, им легче будет понимать друг друга, может, есть и родственники. Тогда они не бросят друг друга в беде.

– Понятно, – Гусейнов задумчиво потер подбородок. – А вы что думаете? – спросил он, обращаясь к командованию батальона.

– По-моему, какая разница, Сурет? Воевали так, какая разница, что людей перекидаем? От перемены мест слагаемых сумма не меняется. Что по голове, что по лбу, – пожал плечами Нуриев.

– Что в лоб, что по лбу, – поправил его Гусейнов.

– Я думаю, что комбат прав. Не надо менять людей. Что есть, то есть. Аллах с нами, он поможет, – вставил свои «пять копеек» Модаев.

– Неверные хотят, чтобы все погибли. Вот они даже тех, кто истово верит в Пророка, и то посылают на верную гибель, чтобы они шли впереди всех. Не надо менять никого местами, а вот всех инструкторов поставить впереди первой роты, пусть покажут свою воинскую доблесть! – мулла яростно сверкал очками.

– И еще. Прошу, чтобы мулла не совался со своими проповедями к вновь прибывшим офицерам и молоканам. Он все дело испортит, или устроит какую-нибудь провокацию. Мы это уже проходили, – не выдержал Виктор.

В голосе его клокотала ненависть и злость, голос вибрировал от напряжения. Повисла томительная пауза. Гусейнов думал, поглядывая на присутствующих. Новые офицеры молчали, лишь внимательно следили за происходящим.

– Ходжи, а ты что скажешь? – обратился Сурет к своей турецкой тени.

– То, что инструктора говорят, может сработать.

– А может не сработать! – встрял Модаев.

– Заткнись, – коротко бросил ему Гусейнов. Тот сел на место, покрывшись пятнами. – Продолжай.

– Особенно мне понравилась идея штурмовой роты. Можно попробовать. Подобрать в нее самых отчаянных, подготовленных воинов, добровольцы и фанатики тоже сгодятся. Применять ее лишь на самых опасных участках, но тогда и львиную долю трофеев надо тоже им отдавать. Денег начислять им больше чем остальным. Землячество тоже может сработать. Если командиров назначать из их среды, то и подчиняться им тоже будут. Можно попробовать, – повторил Ходжи.

– Годится! Я пробуду здесь с вами три дня, посмотрим, что у вас получится. А как вы думаете распределиться по ротам?

– В первую роту пойду я сам, – подал голос Саша Калинин. – Я знаю, как учить штурмовиков.

– Понятно, правильно, – кивнул головой Гусейнов.

– Вторую и третью роту возьмем мы с Богдановым.

– Тоже понятно, а остальные?

– Бронетехнику я буду обслуживать, и обучать личный состав тоже. Вопрос лишь с горючим, маслами, может, запчастями, боеприпасами, – встал Владимир.

– Хорошо. А ты чем будешь заниматься? – спросил Гусейнов у Мишки.

– Я работал всю жизнь на командном пункте, вот только рука подживет, и научу ваш штаб, как работать с картами и исполнять положенную документацию.

– Я сам все могу прекрасно делать. Не нужны мне помощники, – буркнул Модаев обиженно.

– Сейчас проверим. Сергей Николаевич, покажи мне рабочие карты командира батальона и свою, – Гусейнов решил поставить зарвавшегося пацана на место.

– Вот, – Серега достал из планшета карту.

И при беглом взгляде было видно, что склеена она крайне небрежно. Подписана кое-как, обстановка вообще не была нанесена.

– Понятно. Это чья карта? – спросил Гусейнов.

– Моя.

– А комбата где?

– Я ее сегодня закончу, не успел.

– Можешь дать расклад по личному составу?

– Примерно.

– Вот именно – «примерно»! Готовый штабной офицер к тебе идет, а ты от него отказываешься! Никто не думает тебя заменять. Или ты что-то против него имеешь?

– Не имею, – ворчливо ответил опозоренный начальник штаба.

– Тогда вперед! Перестановки сделаем, как Маков с Богдановым предлагают. Мулла, не лезь ни к кому со своей пропагандой. Готовь к битве лишь тех, кто сам тебя слушает. Так. Скоро у нас будет своя авиация.

– Как своя авиация? – Нуриев даже подскочил от радости.

– Я договорился с русскими военными, они помогут. Немало стоит, естественно, но можно будет наводить несколько раз на определенные цели. Правда, не тогда, когда нам захочется, а когда у них будут плановые полеты и стрельбы, но в эти дни они будут сбрасывать свои бомбы и ракеты туда, куда мы скажем.

– Это хорошо, вот только жаль, что не тогда, когда нам будет нужно.

– Что поделаешь, и это уже неплохо. Дорого, но лучше это, чем ничего.

– А как со связью? – спросил я у Гусейнова.

– Со связью не получается.

– Что, неужели вы не можете «Р-105» достать?! Кому эти гробы нужны?

– Пока не получается, – хмуро ответил Гусейнов.

– Гуд бай, Америка! – насвистел я себе под нос.

– Чего там говоришь?

– Ничего, это я про себя. Можем батальон положить без связи-то.

– Посмотрим. Может, кого будем отводить на переформирование, так у них и возьмем. Обстановка тяжелая, многие части здорово потрепали, некоторые только на бумаге и числятся. Денег не хватает на всех. Вот из вашего батальона сейчас конфетку сделаем, и пошлем на прорыв. Ладно, идите занимайтесь, а я посмотрю. Начальник штаба, построить батальон утром и будем делать перегруппировку. А сейчас новых офицеров накормить, переодеть, разместить.

45

Мы пошли на выход. В приемной забрали оружие и отправились с новыми офицерами к складу, чтобы переодеть их. Витька догнал меня и шепнул на ухо:

– Олег, ты сам с ними разберись, а у меня тут дело есть.

– Аида?

– Да, – кивнул он и испарился.

– А куда Виктор пошел?

– Дела у него.

– Дела сердечные?

– Они самые. Парень, похоже, всерьез влюбился, так что, Миша, не дергайся, порвет как вчерашнюю газету.

– Понятно, ты мне уже говорил. У самого-то как дома?

– Хрен его знает, не трави душу, постоянно об этом думаю, по идее, жена должна была уже родить, а что, как и почему – не знаю.

– М-да! Тяжело.

– Тяжело, Миша, очень тяжело. Главное выбраться из этого дурдома, а там мы заживем!

Так мы дошли до склада, переодели мужиков. Десантура очень быстро нашла общий язык. Видеть видели раньше друг друга, но не были знакомы. Тут же прямо на складе организовался импровизированный фуршет. Коньяк, вяленое и копченое мясо, консервы, сигареты – не «Памир», а вполне приличные болгарские. Я захватил на Витьку, курит как паровоз. Дурное дело не хитрое. Я вот одного боялся, чтобы в мое отсутствие никто на Витьку не дернулся. А то он сгоряча может и ствол вытащить, нескольких джигитов завалить. Из Стечкина – это плевое дело.

Мы уже собирались идти к себе, как вдруг со стороны медпункта донеслись звуки драки. Я рванул вперед. Мужики ничего не поняли, но тоже припустили. Забинтованный Мишка бежал последним.

Возле входа в санчасть Ахмед, Вели, Витька и двое из новой охраны дрались с толпой – человек в пятнадцать – ополченцев. Витька по курсантской привычке намотал на кулак ремень, и махал им как цепом, бляха со свистом рассекала воздух и опускалась то на чью-то голову, то на спину. Самое забавное, что ремень был не его, его портупея с пистолетом в кобуре была на поясе.

Охранники стояли в стойках каратистов и махали руками и ногами. А вот у нападавших были штык-ножи в руках. Ими, конечно, и дерьмо в горячем состоянии не разрежешь, но вот брюхо проткнуть можно. У многих ополченцев были зеленые повязки на головах. Фанатики. Интересно, и почему это я не удивился такому раскладу?

Я сходу с тыла врезался в толпу нападавших, одному закатал носком ботинка «пыром» по заднице, второму по затылку кулаком, в основание черепа, – с копыт долой, отдохни, сынок! Захватил левой рукой кулак правой и правым же локтем заехал в переносицу ближайшему уроду.

Нападавшие стали разворачиваться в нашу сторону. Тут подоспела подмога. Десантник начал махать ногами, пехота пошла боксом, Витька с охраной тоже не зевали. Через пару минут драка закончилась нашей полной победой. Все тяжело дышали, спины были мокрыми.

– Ну что, Ромео, из-за тебя вся эта фигня завязалась?

– Нет.

– А из-за чего?

– Пришли фанатики, – начал Ахмед, – сказали, что им мулла приказал привести к нему всех офицеров-инструкторов, и что теперь они будут нести охрану.

– Привет-привет! У муллы мозги вообще набекрень съехали!

– Наверное. Они попытались Виктора силой увести, ну мы и вмешались. Виктор попытался стрелять, но мы не дали. Горячий он очень.

– Это точно… Оборону против батальона мы не выдержали бы. Но ведь здесь Гусейнов, так какого черта мулла дергается?

– Не знаю. Мы сейчас к нему сходим и расскажем все.

– Давайте, сходите, только не долго. Может, мулла хочет, чтобы весь батальон принял мученическую смерть на полях за независимость своей Родины и великой мусульманской идеи?

– Не знаю, но то, что он стал шизофреником – похоже.

– И часто у вас такая катавасия, мужики? – поинтересовались новички.

– Бывает, но до открытого столкновения доходит впервые. Не хочет мулла, чтобы мы учили батальон, пусть сам и учит. Ладно. Пошли. Ужин приготовили?

– Все накрыто, остывает.