Текст книги "Борьба с контрреволюцией в Москве. 1917-1920 гг."

Автор книги: Вячеслав Клименко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

Советская власть приняла срочные меры. В городе была организована сеть курсов и вечерних школ. На место уволенных приглашались учителя из подмосковных школ на льготных условиях. Затем открылись краткосрочные вечерние курсы для подготовки учителей начальных училищ. Небольшое пополнение пришло также из армейских рядов. Во время войны многие учителя оказались мобилизованными в армию. Приказом по МВО лица, имевшие педагогическое образование, подлежали увольнению в запас.

Таким образом, объединенными усилиями Моссовета, Совета районных дум и органов народного образования саботаж учителей вскоре был сломлен.

Как известно, судьбу революционных завоеваний в значительной мере решал транспорт, и прежде всего железнодорожный. Его четкая и бесперебойная работа способствовала укреплению экономики страны. Это отлично понимали враги революции и делали все для срыва железнодорожных перевозок.

В январе 1918 г. для наведения порядка на дорогах и ликвидации саботажа спецов Народный комиссариат путей сообщения (НКПС) создал революционную коллегию комиссаров Московского узла. Надо было установить контроль над всеми действиями порайонного комитета, занимавшегося регулированием движения на Московском железнодорожном узле.

Явившихся комиссаров начальник комитета встретил с едва скрываемым пренебрежением и попытался запугать трудностями работы. Но это не возымело успеха. Через некоторое время комиссары нашли сочувствующих, которые помогли им войти в курс дела.

Подобные меры оздоровили обстановку, но не пресекли окончательно происки антисоветчиков. Угрожающий размах саботаж принял на Московско-Казанской дороге. Акционерное общество, в руках которого какое-то время находилась дорога, и Главный дорожный совет в лице меньшевиков и эсеров стремились разладить дорожное хозяйство. Запасы топлива на дороге истощились, количество паровозов, нуждавшихся в незамедлительном ремонте, достигло 1200. Денег для расчета с рабочими не было. Чиновничество саботировало мероприятия революционной власти, в результате на станциях образовывались пробки из неотправленных составов.

Здесь, как и везде, борьбу с забастовщиками возглавили коммунисты. Они пришли на самые ответственные участки работы. Огромную роль в ликвидации саботажа сыграли также Военно-революционная коллегия Московско-Казанской дороги и сменивший ее институт комиссаров. С помощью Красной гвардии и рабочих-железнодорожников стачку вскоре удалось сломить и навести на дороге порядок.

Серьезное внимание вопросам пресечения саботажа уделял МК партии большевиков. Он обратился к массам и призвал пролетариат принять активное участие в налаживании работы в учреждениях и организациях города. Советы, райкомы, фабзавкомы смело выдвигали кадры из своей среды. На места саботажников становились преданные Советской власти люди. Например, на должность управляющего трамвайным хозяйством МК рекомендовал делегата II Всероссийского съезда Советов Г. А. Пискарева.

В борьбе с саботажниками активное участие принимала советская пресса. Против саботажа высших служащих выступили Центральный союз городских рабочих и низших служащих. Правление Союза высказалось за прекращение забастовки. Всех лиц, не приступивших к работе, оно предложило считать уволенными. Аналогичное требование выдвинул Совет районных дум.

Московский Совет профсоюзов также призвал к борьбе с саботажем, так как считал «всякий саботаж открытым выступлением в настоящий момент против рабочего класса и его завоеваний и всех участников его – явными врагами пролетариата». Он рекомендовал «всем профессиональным союзам, стоящим на почве пролетарской классовой борьбы, всеми мерами бороться против подобных явно контрреволюционных выступлений, считая потворство саботажу изменой принципам классовой борьбы и пролетарской солидарности»^{64}.

Решительные меры к подавлению саботажа принял Моссовет. Он объявил об аресте Стачечного комитета Союза высших городских служащих. Дела чиновников Комитета поступили в Московский ревтрибунал.

В результате угроза стачечников парализовать все городское хозяйство вплоть до водопровода «провалилась самым жалким образом», отмечал председатель Моссовета М. Н. Покровский^{65}.

31 января 1918 г. СНК РСФСР постановил никаких больше переговоров с саботажниками не вести. Рядовым забастовщикам Моссовет предложил по поводу работы обращаться в бюро Совета районных дум. При районных думах создавались комиссии, которые персонально рассматривали дела лиц, решивших вернуться на службу. При этом предоставлялись льготы тем, кто возвращался в учреждение до официального прекращения забастовки.

21 февраля 1918 г. Моссовет признал возможным принять на службу чиновников бывших частных банков без выплаты денег за время перерыва в работе, и только тех, кто был особенно нужен.

7 марта 1918 г. состоялось собрание делегатов городских служащих. Были оглашены результаты опроса чиновников: большинство высказались за прекращение забастовки и переговоры о начале работы. Стачечный комитет к этому времени израсходовал на финансирование саботажников около 7 млн. руб.

Так, саботаж чиновничества, в котором прежде всего участвовала его привилегированная часть, был сломлен. Преодолевая сопротивление контрреволюции, рабочий класс Москвы под руководством партии большевиков создавал новый государственный аппарат из людей, вышедших из среды трудового народа. Он не забывал слова В. И. Ленина: «Товарищи трудящиеся! Помните, что вы сами^[15] теперь управляете государством. Никто вам не поможет, если вы сами не объединитесь и не возьмете все дела государства в свои руки»^{66}.

Кроме подавления стачки городских чиновников, врачей, учителей, огромное значение для укрепления Советской власти имел также разгром саботажа и пресечение разного рода контрреволюционных вылазок московских заводчиков и фабрикантов. Промышленные воротилы Москвы саботировали все мероприятия Советской власти, тайно надеясь на то, что все кончится и они снова станут полновластными хозяевами. Они увольняли рабочих со своих предприятий, портили оборудование или просто бросали заводы на произвол судьбы, предварительно прихватив всю заводскую кассу.

В этих условиях большую роль сыграл рабочий контроль. В. И. Ленин писал: «Вводите строжайший контроль за производством и учетом продуктов. Арестуйте и предавайте революционному суду народа всякого, кто посмеет вредить народному делу…»^{67} Партия считала рабочий контроль переходным этапом на пути к национализации промышленности.

14 ноября 1917 г. ВЦИК и СНК приняли Положение о рабочем контроле, разработанное В. И. Лениным.

Еще до этого Московский ВРК обратился ко всем рабочим с призывом налаживать производство, брать его под свой контроль. Затем было созвано совещание экономического отдела Моссовета вместе с представителями райсоветов, на котором обсуждался вопрос о рабочем контроле. Контроль на предприятиях поручалось проводить особым контрольным комиссиям при фабрично-заводских комитетах.

Борьбу пролетариата за осуществление декрета правительства возглавила Московская партийная организация большевиков, под руководством которой рабочие повсеместно создавали контрольные комиссии, следили за ходом производства, а в случае саботажа руководителей брали на себя управление предприятием. На фабриках и заводах рабочие строжайшим образом учитывали сырье, топливо, продукцию и т. д. Вывозить что-либо с предприятий разрешалось только с ведома контрольных комиссий. Контрольные комиссии укрепляли трудовую дисциплину, искали заказчиков, закупали сырье, противодействовали закрытию и ликвидации фабрик и заводов.

Буржуазия всеми силами препятствовала деятельности рабочего контроля. Она пыталась закрывать заводы, увольнять рабочих с фабрик, вывозить оборудование, стремилась доказать, что трудящиеся не могут сами управлять производством. Состоявшийся в декабре 1917 г. в Москве съезд Всероссийского союза обществ заводчиков и фабрикантов вынес решение о закрытии тех предприятий, где будет установлен рабочий контроль. Участились случаи поджога народного имущества. В этой связи в ряде районных комитетов партии коммунисты на общих собраниях приняли специальные решения об усилении бдительности.

Преодолевая сопротивление буржуазии, рабочий класс Москвы, возглавляемый МК партии большевиков, все крепче брал контроль над фабриками и заводами в свои руки.

В феврале 1918 г. на 73 % предприятий города существовал уже рабочий контроль. А затем последовала национализация заводов Гужона, АМО, бр. Бромлей, Дукса и др. Решительным наступлением трудящиеся массы сорвали попытку буржуазии и реакционного чиновничества подорвать Советскую власть путем саботажа и других контрреволюционных действий. «Мы знаем, – писал В. И. Ленин, – как старый аппарат государственной власти оказал нам сопротивление, как чиновники пытались сначала отказаться от управления, – этот самый грубый саботаж был сломлен в несколько недель пролетарской властью»^{68}.

Удары по спекулянтам

Война и антинародная политика Временного правительства привели хозяйственную жизнь страны в расстройство. Буржуазия, торговцы, стремясь задушить победившую революцию голодом, сознательно шли на углубление продовольственного кризиса.

Перебои с продовольствием и частое отсутствие товаров первой необходимости порождали спекуляцию. Она подрывала политику Советского правительства в области снабжения, развращала массы и плодила паразитические элементы.

Продовольственный вопрос являлся тогда одним из самых важных. «…Не проходило недели или даже дня, – говорил В. И. Ленин, – когда мы в Совете Народных Комиссаров не были бы заняты вопросом о продовольствии… когда мы не ставили бы вопроса, как бороться с голодом»^{69}.

Между тем созданный до революции Московский городской продовольственный комитет, в руках которого сосредоточивалось снабжение города продовольствием, отнюдь не стремился привести в порядок свое расшатанное хозяйство. Напротив, еще во время октябрьских боев он всячески старался усугубить трудности и всю вину свалить на большевиков. ВРК, разоблачая эту грубую ложь, подчеркнул, что именно Продовольственный комитет несет ответственность за сложившееся тяжелое положение.

В Московском городском продовольственном комитете имелся отдел продовольственной инспекции, призванный следить за соблюдением законов снабжения населения и вести борьбу со спекуляцией. Но в качестве инспекторов здесь нередко выступали бывшие офицеры, присяжные поверенные, следователи и др., которые, вместо того чтобы принимать срочные и решительные меры, занимались бесконечной канцелярской волокитой. Вопросы улучшения снабжения города и борьбы со спекуляцией стояли и на повестке дня Моссовета.

Чтобы наладить снабжение Москвы продовольствием, ВРК в начале ноября 1917 г. назначил комиссара по продовольствию (правда, встретив сопротивление руководства Продовольственного комитета, ВРК сделал ошибочный шаг, отменив это решение и ограничившись отправкой туда своего представителя)^{70}. В конце 1917 г. были образованы Центральная комиссия по борьбе со спекуляцией при Моссовете и специальные комиссии – при районных Советах.

Центральная комиссия сразу же обратилась в районные комиссии с просьбой ежедневно сообщать о всех конфискованных товарах.

30 января 1918 г. состоялся пленум Моссовета, посвященный продовольственному вопросу. Он принял решение об улучшении работы транспорта, усилении охраны продовольственных грузов, нормировании продуктов и распределении их по карточкам, а также через общественные столовые, кухни, кооперативы, о конфискации товаров у спекулянтов с передачей дела в суд, об отправке в сельскую местность рабочих делегаций, снабженных мануфактурой для обмена ее на хлеб. Для того чтобы ограничить число приезжих, устанавливались специальные правила выдачи удостоверений на право въезда в столицу.

Президиум принял 2 марта решение провести полный учет продовольствия и товаров. По сообщениям печати, в результате переписи было обнаружено и реквизировано продуктов в марте месяце на 5 млн. руб. и в апреле на 12 млн. руб. Найдены огромные запасы сахара, мыла, тканей. По расчету, при существовавшем распределении, всего обнаруженного могло бы хватить приблизительно на 6 месяцев для всего населения Москвы^{71}.

Улучшению снабжения города способствовало создание пролетарских продовольственных отрядов. Продотряды отправлялись в деревни, чтобы как можно быстрее заготовить и доставить хлеб.

Московская партийная организация большевиков проделала большую работу по сплочению рабочих масс и мобилизации их на борьбу за хлеб. «Только общие усилия, – говорил В. И. Ленин, – только объединение всех, кто больше всего страдает в голодных городах и губерниях, нам помогут, и это – тот путь, на который вас зовет Советская власть: объединение рабочих, их передовых отрядов для агитации на местах, для войны за хлеб против кулаков»^{72}.

30 мая 1918 г. СНК РСФСР призвал рабочих к вооруженному походу за хлеб и изъятию его у спекулянтов, кулаков и мародеров. Вопрос о формировании продотрядов стоял на общегородской конференции РКП (б) в конце мая 1918 г. 4 июня МК РКП (б) утвердил основные организационные положения продотрядов и рекомендовал формировать их под контролем партийных комитетов во главе с рабочими, назначаемыми по согласованию с МК.

10 июня МК РКП (б) ввиду обострения продовольственного кризиса проголосовал за введение в Москве продовольственной диктатуры.

11 июня 1918 г. Моссовет вынес постановление о том, чтобы все фабрики, заводы, мастерские, транспортные предприятия выдвинули одного представителя от 100 рабочих в организуемые продотряды. С 23 мая по 23 июля 1918 г. в продотряды вступили 10140 человек. Отряды направлялись в различные губернии страны. Они реквизировали у кулаков 135 тыс. пудов хлеба. Состоявшийся 18 июня 1918 г. пленум Моссовета предоставил организованному президиуму продовольственного отдела Моссовета чрезвычайные права.

Продовольственная политика большевиков вызвала бурный протест меньшевиков и эсеров. На заседаниях Моссовета они резко выступали против продовольственной диктатуры, меры, принятые большевиками, отвергали и высказывались против формирования продотрядов и деятельности деревенских комитетов бедноты.

Напряженно боролись со спекуляцией районные Советы Москвы. Замоскворецкий Совет рабочих и солдатских депутатов 18 декабря 1917 г. образовал специальную районную комиссию, а его президиум предписал комиссариатам милиции обратить на расследование случаев спекуляции продовольственными товарами особое внимание. Конфискованные товары распределялись среди населения, а деньги от их реализации поступали в фонд безработных.

Замоскворецкий Совет выпускал воззвания, в которых разоблачал тех, кто прятал продукты, мешочников, ежедневно осаждавших поезда и скупавших по деревням съестные припасы для продажи по вздутым ценам. «Все на помощь в борьбе со спекуляцией! Узнавайте о проделках спекулянтов и немедленно сообщайте нам!», – призывал он^{73}. Продовольственные вопросы постоянно рассматривались на его заседаниях. 29 мая 1918 г. Совет принял решение об усилении борьбы со спекуляцией и проведении в жизнь нормирования цен на продукты, 30 июня – о координации действий и создании единого органа по искоренению спекуляции, а впоследствии – ряд других.

Деятельность Замоскворецкого Совета способствовала оздоровлению обстановки в районе, улучшению снабжения населения товарами и продовольствием. Обыски в богатых кварталах дали возможность ликвидировать притоны спекулянтов и пополнить государственные запасы некоторых дефицитных товаров. Например, при обыске у одного из спекулянтов было обнаружено 648 пудов кофе.

Аналогичная работа велась и в других районах столицы.

Пытаясь использовать временные затруднения пролетарской власти, не прочь были обогатиться нечестным путем не только различного рода темные дельцы, но и многие сотрудники зарубежных посольств, консульств, многочисленных миссий, прежде всего немецкого посольства. По указанию германского посла В. Мирбаха скупались золото, серебро, ценные бумаги и т. д. Под видом дипломатического багажа их отправляли в Германию. Однажды на Александровском вокзале в Москве носильщик случайно уронил чемодан. Из него посыпались облигации русских займов, слитки золота и серебра. Чемодан адресовался в Берлин, в военное министерство.

В мае 1918 г. по постановлению ВЧК за государственную измену и незаконную продажу немцам акций на 5 млн. руб.^[16] бывшие офицеры Александр и Владимир Череп-Спиридовичи, а также их маклер были расстреляны^{74}.

Не брезговали дипломаты и снабжением валютчиков германскими марками, которые те потом перепродавали. В июне 1918 г. ВЧК арестовала ряд лиц, занимавшихся в широких масштабах подобными операциями. На конспиративной квартире у валютчиков обнаружили большое количество немецких денег. У одного из германских подданных изъяли 2400 паев Потеляховского хлопчатобумажного товарищества на общую сумму 30 млн. руб.

Натаэле Потеляхов был арестован в апреле 1918 г. по подозрению в контрреволюционной деятельности. Но вскоре выяснилось, что он не только антисоветчик, но и крупный спекулянт. В ноябре 1917 г. Потеляхов купил ватную фабрику. Чтобы делать вату, как известно, нужен хлопок. В то время когда фабрика еще и не приступала к работе, хлопок уже регулярно ей поставлялся. 213 вагонов ценного сырья прошло через руки Потеляхова и было им продано перекупщикам по спекулятивным ценам. Деньги широким потоком текли в карманы жуликов.

Большую часть паев своего общества Потеляхов перевел на имя одного из германских подданных. Раскрыть преступление было нелегко. ЧК пришлось проверить бухгалтерские книги как самого Потеляхова, так и фабрик, банка и Центротекстиля, и чекисты с честью справились с этим трудным делом. Потеляхов и его шайка получили по заслугам.

Немецкие дипломаты были не прочь вывезти в Германию и художественные ценности. Однако частенько их постигала неудача, как в случае с картиной школы Боттичелли «Мадонна с младенцем».

После революции обширное собрание картин князя А. В. Мещерского было национализировано. Но гордости галереи – знаменитого тондо школы Боттичелли – на месте не оказалось. Дважды дом Мещерских на Арбате посещал германский посол Мирбах и предлагал хозяйке за картину 1,5 млн. золотых рублей и визу на выезд в Германию. Однако шедевр был спасен^[17].

Когда от Е. П. Мещерской Феликс Эдмундович узнал, где спрятана картина, он послал туда чекистов, которые с помощью дочери Мещерской извлекли ее из тяжелой портьеры.

С помощью чекиста А. Н. Прокофьева старинные музыкальные инструменты таких известных мастеров, как Страдивари, Гварнери, Амати, Бергонци, были изъяты у московских богачей и переданы государству.

Чувствительный удар по спекулирующей буржуазии и ее иностранным компаньонам нанесло разоблачение Российского союза торговли и промышленности для внешнего и внутреннего товарообмена^{75}. Образованный еще до революции князем Щербатовым, профессором Федоровым, Грибовым и др. Российский союз торговли и промышленности ставил своей целью изучение русских и иностранных рынков для наиболее выгодного сбыта товаров... Популярность вновь созданное общество приобрело благодаря тому, что в него входили люди, имевшие вес в обществе: адвокаты, профессора, крупные негоцианты.

В апреле 1918 г. в ВЧК стали поступать первые сведения о расхищении народного добра членами этого Союза, об их спекулятивных махинациях. За деятельностью организации установили негласное наблюдение. Оказалось, что его контора являлась своеобразной биржей, где собирались торговые маклеры и прочие темные лица, продававшие и покупавшие огромными партиями промышленные и продовольственные товары. ВЧК не только изобличила лиц, причастных к спекуляции, но и вскрыла технику их работы, а также местонахождение товаров. Она установила, что в Союзе заправляли люди, способные на все ради наживы. Во главе его правления стоял делец П. И. Крашенинников, управляющим делами являлся А. В. Салов, директором-казначеем числился К. М. Тахтамиров. В качестве постоянных агентов подвизались люди, имевшие прочные связи с миром спекулянтов, торговых посредников и пр. Каждый человек, пожелавший заключить сделку, должен был оформить ее соответствующим «заявлением». Но эти «заявления» часто заполнялись карандашом, редко подписывались и не регистрировались. С октября 1917 г. для запутывания следов вообще перестали вести торговые книги.

Подобные махинации могли совершаться бесконечно, если бы 25 апреля 1918 г. ВЧК не арестовала верхушку Союза. Следствие и произведенные обыски показали, что Союз прежде всего занимался спекуляцией нормированными товарами. Нити преступлений тянулись от него и к другим организациям, таким, как Штабметалл, реорганизованный из Фронтометалла, созданного для снабжения металлом прифронтовых железных дорог. В ряде городов страны существовали его отделения. Московским отделением заведовал Н. В. Яблонский-Шавровский. Он вел работу таким образом, будто это было его собственное торговое предприятие.

Арестованные дельцы предстали перед судом Верховного революционного трибунала при ВЦИК, который сурово наказал преступников. Многие из них получили длительные сроки тюремного заключения, а троих приговорили к расстрелу.

Борьба с промышленной и продовольственной спекуляцией осложнялась тем, что на руководящие посты иногда проникали люди, которые своими действиями не только дискредитировали революционную власть, но и подрывали экономику государства.

В Главном управлении по распределению металлов ВСНХ (Расмеко) окопались некие В. Каупуш, А. Чагодаев, С. Сухотин и др.

В начале июня 1918 г. по распоряжению Расмеко на одном из частных заводов неожиданно были реквизированы запасы металла. Установив незаконность этого акта, Мособлсовнархоз доложил о случившемся председателю ВСНХ, который немедленно сообщил обо всем ВЧК. На основании полученных данных ВЧК арестовала целый ряд сотрудников Расмеко.

Оказалось, что представители Расмеко попытались получить от владельца предприятия крупную взятку. Не сойдясь в сумме, инженеры управления в отместку реквизировали у него весь металл.

Выяснилось, что преступники не были новичками. Они уже и раньше пытались получить крупную сумму у другого владельца завода.

Разоблаченных шантажистов ждал один конец – скамья подсудимых.

Огромную роль в деле разоблачения спекулянтов и искоренения спекуляции в столице играл Отдел по борьбе со спекуляцией ВЧК.

Чекисты всегда помнили слова В. И. Ленина о том, что в Москве «бездна случаев, когда спекулянты играют на голоде и наживаются на голоде, разрушают хлебную монополию, когда богатые имеют все, чего только пожелают»^{76}.

Сотрудники ВЧК брали под свой контроль все подозрительные склады, магазины, лавки, кафе. Периодические обыски и ревизии приносили положительные результаты. За короткий срок Комиссия обнаружила значительное количество промышленных и продовольственных товаров, а также крупные запасы валюты. Во время ревизий в магазинах и лавках были раскрыты злоупотребления и хищения при продаже продовольственных товаров. Отдел по борьбе со спекуляцией ВЧК конфисковал тонны сахара, муки, хлеб, масло, консервы.

В конце марта 1918 г. лишь за одну неделю чекисты отобрали у спекулянтов около 3 тыс. пудов сахара. На спекулянтов Попова и Щербакова ВЧК наложила штраф в миллион рублей, т. е. почти на сумму их годового дохода.

Крупные штрафы являлись одной из действенных форм борьбы со спекуляцией. Все деньги и конфискованные товары переходили в собственность Советской Республики.

Нередко устраивались неожиданные облавы – обычно в кафе и ресторанах, прежде всего на Кузнецком мосту и Тверской улице, где проворачивали свои дела крупнейшие московские биржевики, предлагавшие образцы товаров и различных изделий. Во время облав проверялись документы и задерживались подозрительные.

Враги пролетариата, стремясь использовать в своих целях временные трудности, пытались натравливать массы на Советскую власть. По утрам в длинных очередях за хлебом бойко сновали субъекты, которые вели усиленную антисоветскую агитацию. «Советы и районные управы, – нашептывали они, – имеют большие хлебные запасы, но прячут от населения».

Однажды в Благуше-Лефортовском районе толпа, подстрекаемая контрреволюционерами, направилась с угрозами к районной управе и стала осматривать имевшиеся на складе товары. Затем она двинулась к районному Совету. Справиться с положением удалось лишь после ареста наиболее активных контрреволюционеров.

Несмотря на то что постановлением правительства золотые запасы объявлялись собственностью государства, спекулянты продолжали заключать незаконные сделки 6 владельцами золотодобывающих приисков. В Москве Орудовало преступное общество, занимавшееся продажей валюты. Его возглавляли золотопромышленники, получавшие драгоценный металл из Иркутска. Биржевики и маклеры имели тайные квартиры и склады.

В начале апреля 1918 г. чекисты обнаружили целую шайку аферистов, сбывавших золото в слитках. Отдел по борьбе со спекуляцией конфисковал и сдал в народный банк 88 кг золота. Через два месяца сотрудникам ВЧК удалось парализовать деятельность одной из «фабрик» по выделке фальшивых денег. Было изъято много готовой продукции, запасы бумаги и красок. Значительное количество подделок сбывалось в различные города России. Велась также торговля процентными бумагами.

Благодаря принятым ВЧК мерам многие из дельцов попали под суд, а их имущество было конфисковано. Так, потерпела крах меняльная контора братьев Ходаковых, систематически занимавшаяся спекулятивными операциями с процентными бумагами.

В деле разоблачения спекулянтов большую помощь ВЧК оказывали сами москвичи, которые часто обращались в Моссовет с просьбой организовать осмотр того или иного помещения. «…Видим, как товар везут обозами… Сюда везут, а вывозу нет. Мы желаем пресечь спекуляцию»^{77},– писали в своем заявлении жители одного из домов на Петровке.

Немалый вред наносили Советской Республике контрреволюционеры на транспорте. Вагоны с продовольствием они загоняли в тупики, путь им на Москву преграждали тысячами пустых вагонов или заполненных другими грузами. Некоторые грузы останавливали за несколько станций до Москвы и переадресовывали в другое место для продажи по спекулятивным ценам. На заседании МК, Окружного комитета, Областного бюро РСДРП (б) и фракции большевиков исполкома Моссовета 29 января 1918 г. Г. А. Усиевич отмечал, что запасов муки в городе всего на три-четыре дня, из семи маршрутных продовольственных поездов, вероятно, будет получено не более половины.

В июне 1918 г. представители московских рабочих, собравшиеся на IV конференцию фабрично-заводских комитетов, обратились к железнодорожникам с призывом улучшить работу транспорта и усилить охрану перевозимых грузов.

Вокруг Москвы на близлежащих станциях были выставлены против спекулянтов реквизиционные заградительные отряды. Борьба с мешочничеством принимала организованный характер. Обычно входы и выходы вокзала оцеплялись. Дежурные внимательно следили за всеми пассажирами. Подозрительных они тут же задерживали и передавали продовольственному инспектору. Это приносило хорошие результаты. Количество мешочников сократилось. Теперь проскальзывало лишь незначительное число любителей наживы.

Враги Советской власти пытались оправдать спекуляцию. Они утверждали, что мешочники якобы спасают население Москвы от голодной смерти. Однако анкетный опрос, проведенный среди задержанных на одном из вокзалов, показал, что только 5–6 % из тысячи оказались жителями Москвы и пригородов, везших муку для себя. Остальные были спекулянтами. Часть заявили, что продают муку харчевням и случайным покупателям, а 65–70 % – что они снабжают мукой лучшие московские рестораны, кондитерские и гастрономические магазины. Оттуда эти продукты попадали на стол, естественно, только к московским буржуа.

Меры, принятые на Московском железнодорожном узле, способствовали тому, что до города спекулянты по железной дороге доехать чаще всего уже не могли. Они выходили за несколько станций до Москвы и пытались пробираться пешком. Обычно им это редко удавалось. И на Брестской дороге реже встречались идущие во Внуково за продуктами (на станции и в деревне Внуково до того шла постоянная торговля мукой, хлебом, крупой, салом, сахаром). Да и в самом городе, где спекулянты имели конспиративные квартиры и центры по торговле продуктами, им нанесли чувствительные удары. Тщательно проверялись старые дома в кривых переулках и улочках, где было много разного рода притонов. Периодически устраивались Продовольственные обыски. Значительную часть замаскированных складов удавалось обнаружить. Товары, находившиеся там, конфисковались.

Московский ревтрибунал, а также специально созданный Московский продовольственный суд разбирали огромное количество дел по нарушению продовольственной политики государства. Бывали дни, когда слушалось по 60–60 дел.

Только за период с 22 апреля по 11 июня 1918 г. в Московский продовольственный суд поступило 1247 дел, общая сумма штрафов, наложенных на обвиняемых, составила 1 103 925 руб.

Огромный вред приносила спекуляция товарами, похищенными с государственных складов и баз. В 1919 г. такое случалось нередко. По сведениям МЧК, проделавшей в 1919 г. значительную работу по изучению источников поступления продуктов и товаров на «черный рынок», из 350 проверенных дел о спекуляции на советские продовольственные органы падало 110 (должностные преступления, связанные с взяточничеством).

За май – август 1919 г. Отдел по борьбе по спекуляцией МЧК раскрыл 60 крупных и множество мелких преступлений. Только за май было конфисковано около 2 млн. руб., более 51 кг золотых и серебряных изделий, на огромные суммы мануфактуры и многое другое. Отдел по борьбе с должностными преступлениями в 1919 г. обнаружил много неучтенных товаров и тайных складов. В июле были вскрыты большие злоупотребления в Центротекстиле. Всего же за май – август через отдел прошло 740 дел.

Необходимо было принимать экстренные меры. 17 сентября 1919 г. на заседании Малого Совнаркома доклад о результатах обследования «Сухаревки и спекулятивной торговли в Москве» сделал председатель ВЧК Ф. Э. Дзержинский. Он же предложил проект декрета по усилению борьбы со спекуляцией. 21 октября 1919 г. СНК РСФСР принял декрет «О борьбе со спекуляцией, хищениями в государственных складах, подлогами и другими злоупотреблениями по должности в хозяйственных и распределительных органах». Согласно декрету, при ВЧК учреждался Особый революционный трибунал по делам спекуляции, который занимался вопросами о крупной спекуляции взятыми на учет товарами и продуктами, а также вопросами о должностных преступлениях, связанных с хищениями, подлогами, взятками и т. д. Приговоры Особого ревтрибунала являлись окончательными и обжалованию не подлежали. Образовывалась также Особая межведомственная комиссия, в задачу которой входило изучение источников спекуляции, причин должностных преступлений и объединение усилий по борьбе с ними. Комиссия состояла при ВЧК.