Текст книги "Борьба с контрреволюцией в Москве. 1917-1920 гг."

Автор книги: Вячеслав Клименко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

В. И. Ленин в «Шести тезисах об очередных задачах Советской власти», определивших основное направление работы Советов и ВЧК, в конце апреля – начале мая 1918 г. писал: «Железная дисциплина и до конца проведенная диктатура пролетариата против мелкобуржуазных шатаний – таков общий и итоговый лозунг момента»^{22}.

В решении этих задач большую роль сыграла I Всероссийская конференция чрезвычайных комиссий, состоявшаяся в июне 1918 г. Конференция дала отпор наскокам левых эсеров, выступивших против принципа двойного подчинения чрезвычайных комиссий – Советам и вышестоящим чрезвычайным комиссиям. Кроме того, она приняла резолюцию об усилении борьбы со спекуляцией, которая «в корне подрывает хозяйственно-экономическую жизнь страны», указала на необходимость быстрейшего искоренения должностных преступлений «примазавшихся к Советской власти» буржуазных элементов^{23}.

Конференция подчеркнула важность укрепления связей чрезвычайных комиссий с пролетарскими массами, со всеми партийными и советскими органами. На ней были подняты вопросы, касавшиеся создания специального корпуса войск ВЧК, пограничных и железнодорожных чрезвычайных комиссий.

В ноябре 1918 г. состоялась II Всероссийская конференция чрезвычайных комиссий. Открыл ее Ф. Э. Дзержинский. После обсуждения докладов конференция приняла резолюции по текущему моменту, о кулацких восстаниях в деревне, об организации транспортных отделов чрезвычайных комиссий, о взаимоотношениях чрезвычайных комиссий с другими советскими организациями, об армейских чрезвычайных комиссиях и др. Конференция подчеркнула, что одним из условий успешной работы чрезвычайных комиссий является решительная борьба с любыми нарушениями революционной законности, очищение их рядов от втершихся в доверие враждебных элементов, четкая деятельность всех звеньев.

Чрезвычайные комиссии, указывалось в резолюции, «должны работать в тесном контакте со всеми советскими органами, помогая последним налаживать свою работу». В качестве очередных задач конференция выдвигала следующие: «а) противопоставить уловкам и махинациям контрреволюции планомерную и организованную борьбу, перестраивая наши организации; б) обратить усиленное внимание на исходные пункты белогвардейцев, провести строгую централизацию борьбы и концентрировать в центре использование материалов по ликвидации восстаний»^{24}.

Чекисты всегда помнили слова В. И. Ленина о том, что свергнутые эксплуататоры «с удесятеренной энергией, с бешеной страстью, с ненавистью, возросшей во сто крат, бросаются в бой за возвращение отнятого, рая»^{25}.

В. И. Ленин, внимательно следивший за деятельностью ВЧК, в декабре 1918 г. пишет предложения по улучшению ее работы. В них он подчеркивает, что во главе чрезвычайных комиссий должны стоять коммунисты с не менее чем двухлетним партийным стажем, говорит о праве брать на поруки, строго преследовать за ложные доносы и т. д.^{26} Ленинские предложения легли в основу постановления комиссии Совета рабочей и крестьянской обороны от 3 декабря о действиях ВЧК на транспорте и постановления Совета Обороны от И декабря 1918 г. о порядке ареста органами ВЧК сотрудников советских учреждений.

В конце 1918 г. стало ясно, что ВЧК не в состоянии постоянно уделять достаточно пристальное внимание непосредственно столице. Поэтому вновь возникла идея создания соответствующего самостоятельного органа для Москвы.

Враг не дремлет

16 октября^[11] исполком Моссовета для «объединения деятельности районных чрезвычайных комиссий» принимает решение создать Московскую чрезвычайную комиссию (МЧК)^{27}.

26 декабря 1918 г. Моссовет утвердил положение об МЧК, определившее ее права, обязанности и организационную структуру. Возглавляла комиссию коллегия из пяти человек. Ее председателем стал председатель ВЧК Ф. Э. Дзержинский. В МЧК вошли представители юридического и административного отделов Моссовета.

Комиссия состояла из следующих отделов: 1) заведования районными ЧК; 2) следственного; 3) по борьбе с контрреволюцией и должностными преступлениями; 4) по борьбе со спекуляцией. Эти отделы возглавляла коллегия из трех лиц (один являлся заведующим).

Создание МЧК, вспоминал назначенный вскоре заместителем председателя комиссии В. Н. Манцев^[12], объяснялось еще и тем, что «именно в Москве сходились все пути антисоветских заговоров, действовали центры разбросанных по всей России контрреволюционных организаций, что как раз здесь в это время широко развернулись спекуляция и бандитизм.

Начав работу в Москве, – продолжал Манцев, – мы имели уже годичный опыт работы в ВЧК, располагали кадрами чекистов. Но должен сказать совершенно категорически, что борьбу с врагами Советской власти мы могли вести успешно только благодаря теснейшей связи с партийными и советскими организациями и их помощи, благодаря глубокому сочувствию и горячему содействию со стороны рабочего класса. Мы открывали тайные нити заговоров и организаций контрреволюционеров, спекулянтов и бандитов не потому, что в ЧК сидели какие-то Шерлоки Холмсы, а потому, что ЧК являлась органом диктатуры пролетариата, органом защиты революции, тесно связанным с партией и рабочим классом»^{28}.

С образованием МЧК отпала надобность в районных чрезвычайных комиссиях Москвы, так как распыление сил вредило бы делу. Учитывая это, коллегия МЧК 27 января 1919 г. постановила упразднить все районные ЧК. Однако с апреля 1919 г. для контактов с районами при административных отделах райсоветов стали создаваться политические бюро.

Изменение обстановки на фронте весной и летом 1919 г. в связи с наступлениями Колчака и Деникина, давшими контрреволюционерам возможность, по выражению Ф. Э. Дзержинского, «поднять головы», поставило на повестку дня вопрос о создании в столице единого координирующего органа по борьбе с врагами революции. В конце мая этот вопрос обсуждался в МК партии большевиков, а затем на совместном заседании Коллегии ВЧК, МЧК, представителей МК, Областного комитета РКП (б) и Народного комиссариата внутренних дел (НКВД).

Было принято решение временно образовать оперативный штаб при МЧК во главе с Я. X. Петерсом. Кроме того, указывалось на необходимость шире привлекать рабочих и партийных работников к пресечению антисоветских выступлений. Были намечены меры по усилению охраны железных дорог и складов, обследованию состояния мест заключения, проверке всех проживавших в городе, улучшению работы среди красноармейцев и т. д. МК РКП (б), говорилось в решении, должен направлять в МЧК надежных членов партии для получения мандатов на обыск и задержание подозрительных лиц.

В сентябре 1919 г. в Москве было вновь введено военное положение, усилены патрулирование улиц, охрана учреждении и т. д. Тогда же начал свою регулярную деятельность созданный по инициативе Ф. Э. Дзержинского Комитет обороны Москвы^{29}. Комитет проделал огромную работу по укреплению обороноспособности столицы, аппарата МЧК, по улучшению милицейской службы, по борьбе со спекуляцией. Были предусмотрены меры на случай возникновения чрезвычайных обстоятельств^{30}.

МЧК выявила значительное количество спрятанного оружия. За май – август 1919 г. отдел МЧК по борьбе с контрреволюцией рассмотрел 508 дел белогвардейских шпионских групп и организаций, участников диверсионных и террористических актов, похитителей шифров и телеграммы на имя В. И. Ленина. Среди задержанных врагов Советской власти были кадеты, эсеры, меньшевики, монархисты, иностранные дипломаты и т. д.

Значительная нагрузка ложилась на плечи сотрудников следственного отдела МЧК. Им часто приходилось работать по 30–40 часов без отдыха.

С декабря 1918 г. по 1 ноября 1920 г. МЧК раскрыла 59 подпольных организаций^{31}, из которых 22 были белогвардейскими, 12 – правоэсеровскими, 14 – левоэсеровскими, 3 – меньшевистскими, 6 – анархистскими, 2 – максималистскими^[13].

В первые месяцы 1920 г. МЧК конфисковала 10 тыс. руб. золотом, более 25 млн. руб. кредитными билетами, 1940 каратов драгоценных камней, много изделий из золота.

Революционный суд

В огне ожесточенных схваток с врагами нового строя рождались новые судебные органы.

Трудящиеся еще до выхода в свет декрета «о роспуске буржуазно-бюрократического судебного аппарата» стали во многих местах устраивать свои рабочие и крестьянские суды^{32}. После его издания работа в этом направлении развернулась в широких масштабах.

22 ноября 1917 г. СНК принял Декрет о суде № 1, согласно которому прежние судебные органы упразднялись. В нем говорилось о том, что необходимо «приостановить действие существующего доныне института мировых судей, заменяя мировых судей, избираемых доныне непрямыми выборами, местными судами в лице постоянного местного судьи и двух очередных заседателей, приглашаемых на каждую сессию по особым спискам очередных судей. Местные судьи, – гласил декрет, – избираются впредь на основании прямых демократических выборов, а до назначения таковых выборов временно – районными и волостными, а где таковых нет, уездными, городскими и губернскими Советами рабочих, солдатских и крестьянских депутатов»^{33}.

Ликвидация старых судебных органов и создание новых, пролетарских, встретили резкий протест со стороны буржуазных юристов всех рангов. Присяжные поверенные, следователи и мировые судьи пытались продолжать работу по-старому, а когда это не удавалось, уничтожали или запутывали дела. 26 ноября 1917 г. саботажники открыто заявили об отказе подчиниться декрету СНК. В том же духе высказалось 3 декабря собрание присяжных поверенных Московского округа. Чиновники разбежались, забрав с собой ключи от хранилищ, шкафов и столов. В судебных учреждениях остались лишь курьеры да кое-где низшие служащие. Моссовету пришлось принять ряд мер по претворению в жизнь постановления правительства и пресечению контрреволюционных действий антисоветски настроенных юристов.

30 ноября 1917 г. Моссовет, заслушав доклад об упразднении старого и создании нового суда, постановил «избрать юридическую комиссию, поручив ей разработать в трехдневный срок детальный проект инструкции об осуществлении декрета о суде с тем, чтобы представить разработанный проект на утверждение Президиума Совета рабочих и солдатских депутатов^{34}.

Организацией народных судов в районах стал заниматься Н. А. Черлюнчакевич, следственного аппарата – С. Е. Богров, комиссаром по общим судебным местам был назначен П. А. Чегодаев.

1 декабря 1917 г. Президиум Моссовета рассмотрел проект решения о создании местных судов. Постановление о ликвидации буржуазных судебных органов, подготовленное специальной комиссией, Моссовет принял 2 декабря 1917 г.

Вся руководящая верхушка Московской судебной палаты, окружного и коммерческого судов, все члены прокурорского надзора судебной палаты и окружного суда отстранялись от должности.

Совет присяжных поверенных и столичный съезд мировых судей распускались. Мировые судьи признавались с момента избрания Советами новых судей утратившими свои полномочия. Рядовым служащим предписывалось оставаться на местах, Советам приступить к выборам временных местных судей, а также составить списки заседателей.

Уже к концу декабря было образовано 20 местных судов. В первой половине января 1918 г. их насчитывалось до 30. Они разделили между собой дела 57 бывших мировых участков Москвы. Был также избран Московский совет местных народных судей во главе с Н. А. Черлюнчакевичем, который вскоре обратился к завкомам Москвы с просьбой о выделении народных заседателей из рабочей среды. Высшим органом судебной власти являлся комиссариат по судебным делам, образованный 11 декабря согласно постановлению Моссовета^{35}. Возглавил его Д. И. Курский.

Огромная работа по созданию новых судов выпала на долю Совета местных народных судей. В Кремле, в здании судебных установлений, еженедельно проводился инструктаж народных судей. Здесь разбиралось большое число различных вопросов: как проводить заседания, оформлять протоколы, писать приговоры, составлять списки заседателей и т. д. Ведь посланцы московского пролетариата, районных Советов не были искушены в юридической науке. Например, член исполкома Рогожско-Симоновского района Н. К. Ломакин был избран народным судьей 27 ноября, а 4 декабря вместе со своими товарищами уже взял в свои руки дела нескольких участков мировых судей. Судьями избирались также женщины. В Замоскворецком районе народным судьей стала Е. Г. Ларина, а в Рогожско-Симоновском – Давыдова.

15 февраля ВЦИК и СНК принимают Декрет о суде № 2, согласно которому образуются окружные народные суды. Члены их избираются по округам местными Советами. 8 июня 1918 г. Моссовет объявил об организации в городе народного окружного суда в составе двух гражданских и двух уголовных отделений. Для работы в этом суде избирались 12 постоянных народных судей сроком на год. Неоконченные дела упраздненных судебных установлений передавались в народный окружной суд.

13 июня коллегия Наркомата юстиции РСФСР предложила Моссовету ликвидировать в городе продовольственный, жилищный и т. п. суды и передать их дела в местные народные суды.

Большое значение в деле подавления деятельности антисоветских сил в столице сыграл революционный трибунал. Трибуналы стали образовываться на основании Декрета о суде № 1. В этом декрете подчеркивалось, что для «борьбы против контрреволюционных сил в видах принятия мер ограждения от них революции и ее завоеваний, а равно для решения дел о борьбе с мародерством и хищничеством, саботажем и прочими злоупотреблениями торговцев, промышленников, чиновников и прочих лиц учреждаются рабочие и крестьянские революционные трибуналы в составе одного председателя и шести очередных заседателей, избираемых губернскими или городскими Советами рабочих, солдатских и крестьянских депутатов»^{36}.

В первой половине декабря 1917 г. Моссовет принял решение об образовании Московского революционного трибунала. В его компетенцию входили дела о лицах, организовывавших восстания против Советской власти и активно ей противодействовавших, о тех, которые, пользуясь своим положением, мешали нормальной работе в учреждениях, на предприятиях, а также о тех, кто распространял различные антисоветские слухи, сеял панику, занимался спекуляцией, грабежом или разбоем, использовал подложные документы, нарушал те декреты и распоряжения правительства, которые за такое нарушение предусматривали предание суду Ревтрибунала. Указанные преступные действия карались денежными штрафами, высылкой из Москвы, лишением свободы и т. д.

Московский ревтрибунал избирался Моссоветом в составе председателя, 2 заместителей и 24 заседателей на каждую сессию. При нем учреждалась следственная комиссия из 6 человек, тоже выбиравшаяся Моссоветом.

В связи с организацией этой следственной комиссии следственная комиссия при Моссовете упразднялась с передачей всех находившихся в производстве дел комиссии Ревтрибунала. Причем последней предлагалось выделить особую группу следователей по делам о должностных преступлениях советских работников. Просьба об организации подобной группы была не случайна. Еще до этого Президиум Моссовета, рассмотрев вопрос о злоупотреблениях представителей власти, постановил дела такого рода направлять в следственную комиссию. Молодая пролетарская власть очищала свои ряды от карьеристов, хапуг, проходимцев.

Решения трибунала считались окончательными и не подлежали обжалованию. Председателем Ревтрибунала вскоре стал Я. А. Берман, заместителем – И. В. Цивцивадзе. После переезда правительства в Москву деятельное участие в работе Ревтрибунала принимал Н. В. Крыленко.

Создание в Москве Ревтрибунала совпало с объявлением города (в связи с активизацией контрреволюции) на военном положении. В свете данного постановления командующему войсками МВО предоставлялось право до начала работы Ревтрибунала учреждать временные ревтрибуналы для привлечения к ответственности за нарушение статей военного положения. Меры воздействия временных ревтрибуналов, за небольшим исключением, были теми же, что и постоянного.

Деятельность трибунала опиралась на широкую поддержку рабочих города. Так, членом Московского ревтрибунала был рабочий, токарь с завода Михельсона большевик Николай Васильевич Стрелков. Он же возглавлял сформированный из лучших рабочих завода специальный отряд, прикомандированный к трибуналу. Этот отряд впоследствии участвовал в различных операциях по разгрому контрреволюционных гнезд.

Интересно, что новые органы правопорядка зарождались еще в период октябрьских боев 1917 г. Академик К. В. Островитянов вспоминает, что при Замоскворецком ревкоме для поддержания революционного порядка был создан «своего рода революционный трибунал, носивший скромное название – Юридическая комиссия»^{37}. Этот орган занимался делами арестованных. Комиссия не только производила следствие, но и творила справедливый суд. Жестокая борьба, бушевавшая на улицах города, определяла направление судебной практики.

Пролетарские органы правопорядка являлись гуманными по своей сущности, ибо защищали и отстаивали интересы революции, завоевания трудящихся масс и карали их противников. Новый суд, отстаивая интересы революции, строго взыскивал за нарушение законов Советской власти. Так, народный суд Владимирского участка наказал владельца одной из мастерских, который заставлял в тяжелых условиях работать сверх положенной нормы нескольких подростков. Он приговорил его к денежному штрафу (в случае несостоятельности – к аресту на три месяца).

Строго наказывались лица, торговавшие из-под полы спиртными напитками. 29 марта местный суд Симоновского участка приговорил спекулянтку Адамову за продажу спиртных суррогатов к штрафу в 5 тыс. руб. (в случае несостоятельности – к полутора годам тюрьмы).

За попытку дать взятку члену Президиума Моссовета трибунал приговорил маклера Губина к двум месяцам принудительных работ. Еще строже пресекался подкуп должностных лиц во время непосредственного выполнения ими своих служебных обязанностей.

Доверенного одной из фирм Карганова, например, за предложение взятки члену рабочей комиссии по борьбе со спекуляцией, проводившему обыск у него на складе, приговорили к заключению в тюрьму на три месяца и одновременному денежному штрафу в 5 тыс. руб. с заменой его шестимесячным арестом.

Работа Ревтрибунала была очень напряженной. Достаточно сказать, что с конца декабря 1917 г. по июнь 1918 г. в трибунал поступило 2022 дела, из них по общему отделу Следственной комиссии – 907, политическому – 430, остальные дела проходили по особому отделу и отделу по борьбе со спекуляцией.

По общему отделу первое место занимали общеуголовные дела, затем шли преступления по должности, взяточничество, подлоги, сопротивление властям и т. д. В политическом отделе первое место занимали дела контрреволюционеров, второе – о преступлениях буржуазной печати, а уж затем о провокациях и саботаже. По особому отделу дела о должностных преступлениях превышали количество дел, связанных с другими правонарушениями. Как видим, рассмотрение дел политического характера занимало основное место в работе Московского ревтрибунала.

Однако не всегда новые органы юстиции проявляли должную принципиальность. 2 мая 1918 г. Московский ревтрибунал, рассмотрев дело по обвинению во взяточничестве четырех работников Следственной комиссии, приговорил их всего к шести месяцам тюрьмы. Узнав об этом слишком либеральном решении, В. И. Ленин написал письмо в ЦК РКП (б): «Прошу поставить на порядок дня вопрос об исключении из партии тех ее членов, которые, будучи судьями по делу (2.V. 1918) о взяточниках, при доказанной и признанной ими взятке, ограничились приговором на 1/2 г. года тюрьмы.

Вместо расстрела взяточников выносить такие издевательски слабые и мягкие приговоры есть поступок позорный для коммуниста и революционера. Подобных товарищей надо преследовать судом общественного мнения и исключать из партии, ибо им место рядом с Керенскими пли Мартовыми, а не рядом с революционерами-коммунистами»^{38}. Дополнительные сведения по этому делу были получены ЦК партии большевиков от члена коллегии НКЮ Н. В. Крыленко.

В то же время В. И. Ленин направил записку наркому юстиции Д. И. Курскому, в которой настоятельно требовал «тотчас, с демонстративной быстротой, внести законопроект, что наказания за взятку (лихоимство, подкуп, сводка для взятки и пр. и т. п.) должны быть

не ниже

десяти лет тюрьмы и, сверх того, десяти лет принудительных работ»^{39}.

4 мая 1918 г. после обсуждения дела о членах Следственной комиссии Совнарком поручил НКЮ разработать проект декрета о повышении наказания за взяточничество.

Декрет о взяточничестве был принят 8 мая (после впесеппя некоторых уточнений В. И. Лениным). Лпца, находившиеся на государственной службе или общественной работе и принявшие взятку, а также граждане, ее дававшие, наказывались «лишением свободы на срок не менее пяти лет, соединенным с принудительными работами на тот же срок»^{40}.

Так конкретно и по-деловому В. И. Ленин учил молодые органы пролетарского правопорядка быть принципиальными и строгими ко всякому нарушению социалистической законности, проявлять революционную твердость в борьбе с врагами нового строя.

Указания и поддержка вождя оказали благотворное влияние на деятельность Московского ревтрибунала, помогли ему изжить ряд недостатков, способствовали успехам в его работе.

Пролетарская милиция

Жуликов, грабителей и т. д. В. И. Ленин относил к разряду опасных врагов социализма и требовал применять к ним строгие меры «при малейшем нарушении ими правил и законов социалистического общества»^{41}. В. И. Ленин исходил из того, что надежная охрана общественного порядка является одним из условий упрочения нового строя.

После Февральской буржуазно-демократической революции, при Временном правительстве, в связи с затянувшейся войной, хозяйственной разрухой и экономическими трудностями значительно выросла преступность. Шайки уголовников возникали одна за другой. В городе хозяйничали несколько десятков крупных банд во главе с преступниками-профессионалами.

Во время октябрьских боев 1917 г. в Москве у гражданского населения появилось много неучтенного оружия. Этим не преминули воспользоваться уголовники. Вооруженные револьверами и бомбами налетчики совершали свои дерзкие вылазки и ночью, и днем, грабили как учреждения и магазины, так и частных лиц. Повседневным явлением были похищения грузов на складах, баржах, из железнодорожных вагонов.

В Москве имелось много «горячих» точек: на рынках, в трактирах, ночлежных домах, чайных продавалось и скупалось краденое, незаконно изготовленные спиртные напитки; процветали азартные игры. Там же воры находили себе надежное убежище.

Славились своими темными делами Хитровка (в районе Солянки, Покровского бульвара и Яузы) и рынок на площади у старинной Сухаревой башни. Неспокойно было в районах Трубной площади, Грачевки, Масловки, Марьиной рощи, Преображении, Сокольников да и в других местах. С наступлением темноты запирались на хитроумные замки двери квартир, улицы пустели.

Усилению бандитизма способствовала амнистия 18 марта 1917 г. В результате из Московской губернской тюрьмы вышли на свободу 800 матерых рецидивистов, а из пересыльной – более 400 уголовников. Это не замедлило сказаться на росте преступности. В течение одного лишь месяца после объявления амнистии в городе были совершены 32 убийства, 6884 кражи, 127 ограблений, в том числе несколько десятков вооруженных.

После победы Октябрьской революции, пользуясь тем, что основные силы новая власть вынуждена была направить на борьбу с антисоветскими заговорами, на создание советского государственного аппарата, на преодоление хозяйственной разрухи, разного рода мошенники, грабители, авантюристы активизировались. В районные Советы стали поступать заявления от граждан с просьбой защитить их от преступников.

Положение осложнялось еще и тем, что факты нарушения общественного порядка пытались использовать свергнутые классы. Буржуазные газеты старались запугать население, сеяли панику.

Таким образом, в тот период преступность тесно смыкалась с действиями врагов революции и борьба за наведение общественного порядка была тесно связана с борьбой за укрепление Советской власти.

Еще в первые месяцы после свершения Февральской революции В. И. Ленин призывал рабочих и крестьян «не дать восстановить полиции; привлечь организационные силы всего народа к созданию поголовной милиции – таковы задачи, которые пролетариат должен нести в массы в интересах охраны, упрочения и развития революции», – писал он^{42}.

Обращение вождя к рабочим о необходимости создания пролетарской милиции большевики местных партийных организаций восприняли с энтузиазмом. На I Московской общегородской конференции РСДРП (б) в резолюции о текущем моменте и задачах рабочего класса, принятой 3 апреля 1917 г., прямо указывалось на то, что трудящимся необходимо создать собственную вооруженную милицию под контролем пролетариата.

В соответствии с решением партконференции на многих заводах и фабриках рабочие стали формировать вооруженные отряды. На заводах АМО, Михельсона и других предприятиях появились боевые дружины. Значительную политическую работу провели большевики среди милиционеров «народной милиции», созданной после Февральской революции. Это укрепило их позиции в ряде милицейских комиссариатов.

Не случайно поэтому в дни октябрьских боев эти комиссариаты сражались на стороне большевиков. Среди них – Пятницкий, Серпуховской, Симоновский, Якиманский и некоторые другие. К восставшим присоединился и Союз милиционеров. Подавляющее большинство участковых комиссариатов милиции находились под контролем большевиков. От них в комиссариаты были посланы особые представители. Так, Рогожский райком партии дал указание направить в милицейские комиссариаты несколько уполномоченных от районного Совета. Однако в целом милиция Временного правительства оставалась буржуазным органом, и Советской власти предстояло его сломать.

Значительной вехой на пути создания новой пролетарской милиции явилось постановление НКВД от 28 октября 1917 г. «О рабочей милиции», в котором говорилось, что Советы организуют рабочую милицию и она находится в полном их подчинении. Военные и гражданские власти были обязаны содействовать ее вооружению и снабжению техническими средствами^{43}.

Руководство всей деятельностью милиции и уголовного розыска в Москве передавалось Комиссариату но гражданской части. «Милиция составляется из ядра платного постоянного кадра и красногвардейцев, организованных в дружины», – отмечалось в протоколе одного из заседаний Московского ВРК^{44}.

Московский боевой партийный центр РСДРП (б) в постановлении от 3 ноября предписывал оставить на службе только тех милиционеров, которые согласились подчиниться новой власти, остальных уволить.

В соответствии с приказом комиссара по гражданской части Москвы М. И. Рогова^[14] от 4 ноября 1917 г. все милиционеры и служащие комиссариатов, признавшие Советскую власть, с 5 ноября должны были приступить к исполнению своих обязанностей.

14 ноября 1917 г. Моссовет принял постановление о создании Совета милиции, подчинявшегося комиссару по гражданской части. Совету предписывалось наладить работу милицейских комиссариатов Москвы и укрепить их проверенными кадрами.

Все организационные вопросы приходилось решать в процессе работы по наведению революционного порядка.

Большого напряжения в те суровые дни требовала борьба с незаконными обысками. Различного рода авантюристы и провокаторы, для того чтобы вызвать недовольство Советской властью, устраивали обыски по поддельным ордерам в учреждениях и квартирах и изымали ценности. Преступники располагали целым арсеналом всевозможных фальшивок. В связи с этим 4 ноября Президиум Моссовета утвердил приказ комиссара по гражданской части М. И. Рогова о борьбе с изготовлением фальшивых печатей. Кроме того, 13 декабря Моссовет поручил Рогову совместно с Юридической комиссией разработать инструкцию районным Советам по производству обысков и арестов. 6 января 1918 г. было издано постановление Президиума Моссовета, в котором перечислялись учреждения и лица, имевшие право выдавать ордера на обыск. К ним относились Президиум Моссовета, районные Советы, командующий войсками МВО и комиссар по гражданской части.

18 января 1918 г. Президиум Моссовета обязал учреждения, имевшие разрешение на обыски, опубликовать номера дежурных телефонов для того, чтобы население могло навести нужную справку, а районным Советам – указать фамилии лиц, чьи подпись должна быть в ордере на право обыска. На страницах газет население Москвы призывалось к бдительности. Всех задержанных за производство незаконных обысков предавали суду.

Решительные меры были приняты также по пресечению скупки краденого, воровства, изготовления и хранения спиртных напитков, азартных игр. 4 декабря 1917 г. Президиум Моссовета принял постановление, обязывавшее комиссара по гражданской части издать приказ о том, что виновные в спаивании будут подвергнуты аресту, рестораны, чайные, трактиры, в которых имеются изготовленные для продажи спиртные напитки, будут закрываться, а имущество их будет конфисковано.

Через несколько недель Моссовет признал «необходимым для борьбы со скупкой краденого и воровством издать обязательное постановление от имени комиссара по гражданской части, что в случае обнаружения скупки краденого, владельцы лавок будут арестовываться, имущество их конфисковываться и лавки закрываться»^{45}.

Однако, несмотря на то что МК РСДРП (б) и Президиум Моссовета принимали энергичные меры по наведению общественного порядка, им не всегда удавалось достичь достаточно эффективных результатов. Главная причина заключалась в том, что на службе в милиции оставалось все еще немало сотрудников милиции Временного правительства. Они были антисоветски настроены и пытались дезорганизовать милицейскую службу. В ряде комиссариатов служащие и милиционеры не являлись на работу, нередко нарушали дисциплину: уходили с постов, употребляли спиртные напитки и т. п. Комиссар Петровского комиссариата, отмечая случаи дисциплинарных нарушении, писал в рапорте, что необходимо реорганизовать милицейские органы. Реорганизовать милицию предлагала в письме от 19 декабря 1917 г. Петровская районная управа. «Мера эта стоит на очереди и отлагательства не терпит», – говорилось в нем^{46}.

В конце декабря 1917 г. на межрайонном заседании представителен Советов для реорганизации милиции и Красной гвардии была избрана особая комиссия. Под руководством Московской партийной организации большевиков в течение января – февраля 1918 г. проводилась значительная работа по созданию действительно народной милиции. На совещаниях в МК РСДРП (б) обсуждался ход реорганизации милиции. 11 января комиссия по реорганизации милиции и Красной гвардии высказала мнение, что старую милицию следует распустить, а не реорганизовывать.