Текст книги "Зашифрованные маршруты"

Автор книги: Вячеслав Имшенецкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 34 страниц)

Глава 4

Петька повел свой отряд прямо в гору. Таня несколько раз оглядывалась назад и видела внизу на поляне возле корпусов лагеря деда Игната, напутственно махавшего им рукой.

– Быстрей! Давайте, быстрей! – непонятно почему торопил Петька. Хватались руками за кусты багульника, лезли на крутизну. Останавливались на несколько секунд и снова шли. Наконец одолели седловину горы. Где-то здесь, говорил дед Игнат, проходила тропа, ведущая в Тунку. Сбросили с плеч мешки. Повалились в мох, как в пуховую перину.

– В Тунке успеть бы взять дедовскую карту.

– Успеем, Петька, – отозвался Тимка. Заулыбались. Через несколько минут ребята поднялись отдохнувшие. Поклажу решили разложить поровну, но Шурка вдруг закапризничал, и Петьке, кроме своего мешка с вещами, пришлось нести связку веревок и тяжелый капкан. Он его повесил на спину. Капкан походил на чугунную сковородку. Дуги были двойные, по бокам утыканные острыми штырями, чтоб ни рысь, ни волк не могли выдернуть зажатую лапу.

Шурка почти ничего не нес – обиделся. Он думал, что его будут хвалить за вчерашнюю находчивость, но все молчали, как будто, так и надо. Даже за капкан и веревку, выпрошенные у деда, доброго слова не сказали. Он шел и сердился. Именно он, Шурка Подметкин, выведал у сторожа тайну немецкого литератора, а Тимка или Петька даже спасибо не сказали. Скоро придут они в Тунку, отыщут пустую избушку деда Игната, вытащат из-под порога карту, дойдут до Жаргино. Путь не близкий, зато оттуда до лабиринта Гаусса, как говорил Петька, рукой подать. Там найдут они спрятанные колчаковцами золотые деньги…

– Ты оглох, что ли?! – Тимка толкнул в плечо Шурку: – Не видишь, тропа справа!

Вслед за Тимкой обошли покрытую лишайниками скалу. Остановились. Среди кустов багульника по кромке ущелья шла узкая тропа. Поднялись на нее. Подошли к самой кромке и немного испугались. Далеко внизу, ворочая камни, неслась река. Летели хлопья пены. Вода, зажатая скалами, крутила в водоворотах вырванные где-то деревья.

По горной тропе Петькин отряд прошагал до самого вечера. Потом они спустились в распадок, заваленный буреломом, разложили костер. Вскоре в котелке закипела вода. Макая сухари в крутой кипяток, с удовольствием ели размокшую мякоть.

Глядя на засыпающую тайгу, Петька вспомнил, как еще в первом классе они со школой ходили в поход. Была осень. Они сидели на берегу ручья и разбирали желтые листья. И Петьку очаровала природа. Лучи задумчивого солнца просвечивали поредевший перелесок, синий воздух дрожал, и небо от этого казалось живым, а далекие горы – совсем рядышком.

Петька помнит, что тогда ему захотелось все это назвать одним словом. Хорошим и добрым. Но такого слова он не нашел. И на второй день в школе спросил учительницу Юлию Марковну, она в соседнем классе преподавала географию. Юлия Марковна назвала это непонятно: «ландшафт». Петьке такое название не понравилось. Насмелившись, он на большой перемене подошел к директору школы Анне Петровне и спросил. Она ласково погладила Петьку по голове и назвала все это красивым словом – Родина.

И сейчас, глотая размокший сухарь, Петька думал о том, что эти вот горы, и тайга, и костер, и Тимка, и Таня, и Шурка Подметкин – все это Родина. И на все это теперь зарятся фашисты.

Горько было думать Петьке, что, спасая его любимую Родину, гибнут люди, сдерживая проклятого врага. Гибнут взрослые и дети, такие как Шурка, Таня и Тимка. А он, Петька Жмыхин, не может сейчас ничем помочь. Петька вспомнил, как однажды чуть не погиб сам. На обгоревшем поле он собирал колоски. И в этот момент налетел фашистский самолет. Петька поздно заметил его. Фашист на бреющем полете дал очередь из пулемета и промазал. Петька побежал в сторону леса. Стервятник развернулся и дал вторую очередь. Петька помчался зигзагами. Фашист пронесся над самой головой и дал третью очередь, но второпях промазал.

– Ложись! – закричала тогда Таня.

Петька упал. Самолет еще раз прошел на бреющем и, решив, что Петька убит, улетел. Наблюдавшая из кустов Таня видела, как фашист в самолете смеялся, охотясь за Петькой.

Щурясь от дыма костра, Петька поклялся во что бы то ни стало разыскать лабиринт Гаусса. А потом на все золото, которое они найдут в лабиринте, построить танки. И пойдут танки в бой сквозь огонь и дым. И на каждой боевой машине будет пионерский флажок и надпись: «Смерть фашистским оккупантам».

Пи-пи-пик! Пи-пи-пик! Пик-пик! – тихо посвистывала какая-то птица. Короткие звуки уносились в темень, и, казалось, там, за далеким хребтом, усиливались, сливаясь в дробь непонятного радиопередатчика.

– А, может, это и вовсе не птица, – тихо сказал Шурка, – а немецкий шпион или же японский на своей рации наяривает.

– По-твоему, Шурка, здесь за каждым камнем шпион сидит, – сказала Тяня.

– Ну и что же, – не сдавался Шурка, – шпионов много. По репродуктору всегда скажут вначале, как на фронте дела, а потом попросят. – Шурка встал на колени и голосом, очень похожим на голос диктора, стал четко выговаривать: – Жители Восточной Сибири, рабочие и служащие, колхозники, работники транспорта, будьте бдительны. – Шурка перевел дыхание. – Вот дед Ефим Батурин правильно говорил: – «Ежели предупреждают, значится шпиёнов энтих, развелось несть числа». – Ребята улыбнулись: до чего, похоже, Шурка подделывает голоса.

– Петька, – спросил Тимка, – а этих шпионов сюда сам Гитлер посылает или кто?

– Мне один военный в Краснокардонске рассказывал, что у фашистов есть секретные конторы, в которых шпионам готовят задание.

– А много этих контор?

– Я не знаю, Тимка.

– Найти бы лабиринт Гаусса, – мечтательно сказала Таня, – да на все золото, какое там найдется, наделать бы «катюш», какие мы видели на поезде.

– «Катюш» и танков, – добавил Тимка. – И надавать по мордам сначала, фашистам, а после самураям косоглазым.

Окончание шифрограммы доклада Флику:

…Группа Крепыша на связь до сих пор не вышла. Решено срочно создать вторую группу для поиска лабиринта Гаусса. Группа будет действовать только по данным Александра Костоедова (Крейзера-младшего). Выброс группы со стороны «Восхода». В дальнейших рапортах эта группа будет проходить под шифром «Феникс».

– Пик-пик-пик. Пи-пи-пик, – тихо неслось над тайгой. Под монотонное насвистывание птицы уставшие ребята заснули крепким сном.

Утром они проснулись от верещания белок. Прямо над ними на сухой сосне дрались два рыжих зверька. Они злобно стрекотали и, схватываясь, мелко щелкали зубами. Вниз летели сухие коринки и легкие клочки рыжего пуха. Прыгая среди веток, белки увлеклись боем и не заметили проснувшихся ребят.

– Из-за места дерутся, – определил Тимка. – У них так заведено.

Белки, услышав голоса ребят, разбежались. Большая юркнула в дупло, а поменьше, общипанная, взвилась на голую макушку сосны и там притаилась.

Ребята собрали вещи и снова поднялись на тропу. Здесь Тимка заметил следы медведей. Он пошел первым. Шли осторожно. На узкой тропе встретиться с медведем – верная смерть. Бежать некуда: слева – скала, справа – ущелье. Прошагали с полкилометра, прислушиваясь к каждому звуку. И вдруг увидели медведей. В глубине ущелья, стоя в реке, звери что-то вылавливали. Двигали челюстями, по-видимому, громко чавкали. Самый большой медведь стоял далеко впереди, держался лапой за камень, наклоняясь к воде, и другой лапой пытался схватить проплывающую мимо рыбу.

– Давай пуганем его, – предложил Петька.

– Давай!

Тимка, Таня и Петька отворотили от скалы большой камень и стали подкатывать его к краю ущелья.

– Ребята, не надо! – умолял Шурка. – В клочья он нас разорвет. Не испугается, ей богу!

– Испугается, – спокойно сказал Тимка, любой зверь на его месте запросто струсил бы.

Тяжелый камень летел вниз, не задевая уступов. Он развил бешеную скорость и, ударившись, разлетелся на мелкие куски. Пушечный гул потряс скалы. От страха медведь сорвался в воду, подняв тысячи брызг. Ушел с головой, а через секунду вылетел на противоположный берег, рявкнул и бросился к лесу, увлекая за собой остальных медведей. Таня заливисто смеялась.

– Так тебе, косолапый, и надо.

Понемногу тропа стала отходить от реки, а потом круто повернула и пошла по гребню хребта. Потянуло холодком. Тимка радостно сказал:

– К Байкалу подходим.

Начался длинный спуск. Распадок, заросший яркими цветами кипрея, тянулся бесконечно, как коридор. Но вот до слуха стали доноситься гул и отрывистые гудки паровозов. Петька остановился – поперек тропы на кустах лежала длинная жердь. На середине жерди висела дощечка с надписью: «Стоп! Запретная зона».

Ребята проскочили под дощечкой, с разбегу взлетели на каменистый взлобок и остановились удивленные. Горы, словно обрезанные острым ножом, кончались. Петька, Таня, Тимка и Шурка стояли на самом краю обрыва. Внизу плескались волны Байкала. Таня думала, что волны ударяют в хребет, потому что он слегка дрожал. Она легла на живот и посмотрела вниз. И опять удивилась. Волны до хребта не доставали. Там далеко-далеко внизу, между водой и скалами, тянулись по берегу блестящие рельсы.

– Тимка, там, внизу, дорога.

– Я знаю. Она идет вокруг Байкала, а потом в Монголию и в Китай. Сейчас спустимся и по ней до Тунки дойдем.

Спуск был тяжелым. Чтобы не улететь вниз, упирались ногами, волоча за собой кучи щебня, падали на живот, судорожно цепляясь пальцами за острые края трещин. Но едва спустились к рельсам, как грозный голос из-за кустов приказал:

– Стой! Стрелять буду!

Услышали лязг затвора. Кусты заколыхались, и оттуда вышел высокий худой мужчина в черной шинели с полевым биноклем на груди.

– Кто такие? Почему в зону вошли?

– Дядя, – плаксивым голосом сказала Таня, – мы в деревню Тунку идем. Там тетя Шуркина живет.

– Не разговаривать! Кладите на землю шмутки! Теперь отойдите!

Мужчина присел на корточки, быстро осмотрел мешки и сумку. Не нашел ничего подозрительного. Встал.

– Знаете, сколько вашего брата с поездов снимают? А отговорка у всех одна – то к тете едут, то к дяде. – Он тяжело вздохнул: – Эх, война, война! – и достал кисет, прислонил карабин к дереву, стал сворачивать папиросу, высек кресалом искру, закурил:

– По весне мой напарник вот на этом же спуске диверсанта поймал. Вернее не поймал, а нашел. Дохлый тот был. Лежал скрюченный, радиопередатчик под ним. На ящичке Змей Горыныч нарисован.

– Змей Горыныч? – переспросил Петька.

– Да. Любят фашисты всякую нечисть рисовать на приборах.

– Дядя, а кто шпиона убил?

– Непонятно. Говорят, будто его руками задушили. Видать, свои же, а сами скрылись. Тайга большая. А нам теперь велено всех останавливать и проверять. Вдруг динамит несут…

По горам разнесся звук железнодорожного рожка, тарахтение мотора. Обходчик взял карабин на плечо. Из-под ладони посмотрел вдаль:

– Дрезина идет. Попрошу, чтоб вас довезли до Тунки, а то через туннели вас не пропустят, по тайге обойти не сможете, проходы в скалах теперь завалены.

Обходчик, встав на рельс, поднял вверх красный флажок. Дрезина сбавила ход. Пограничники, сидевшие на ней, потянули за какие-то высокие рукоятки, завизжали тормоза.

– Что случилось? – спросил офицер.

– Товарищ майор, возьмите ребятишек до Тунки. Пешком они до ночи не дойдут.

Офицер, нахмурясь, осмотрел худеньких странников и скомандовал:

– Садись!

Таня с Шуркой сели впереди, поставив ноги на железную подножку. Петька с Тимкой устроились рядом с офицерами.

– Трогай! – приказал майор. Солдат опустил какой-то рычажок. Двигатель взревел сразу, и дрезина, набрав скорость, понеслась по блестевшим рельсам.

Гудел мотор. С невероятной быстротой летели под дрезину шпалы, сливаясь в одну серую лепту. Не сбавляя хода, дрезина влетела в туннель. Сразу наступила темнота, и Таня испугалась. Шурка, по-видимому, тоже струсил, потому что крепче сжал Танину руку. Через несколько секунд далеко впереди замаячило полукруглое отверстие – выход из туннеля. Дрезина вылетела на солнечный свет. Справа мелькнул часовой с винтовкой, слева заблестели байкальские волны.

– Довезем только до разъезда, – прокричал майор, – там через лесок прошмыгнете, и Тунка будет.

– Прошмыгнем! – радостно воскликнул Шурка.

Дрезина остановилась у столбика с цифрой 360. Ребята попрощались с пограничниками, спустились с насыпи, и солдат сразу же включил мотор на полный ход. Таня посмотрела на уходящую дрезину и шепотом спросила:

– Мальчишки, а шпион, которого мертвым нашли, наверно, из группы Мулекова?

– Не наверно, а точно. Я сразу понял, – сказал Шурка.

– С чего это ты понял?

– А с того, что обходчик русским языком сказал: «На рации Змей Горыныч нарисован». И у Мулекова на рации, я помню, такой же Горыныч был.

Тимка с тревогой посмотрел на Петьку.

– Может, и мулековский – черт его знает, – неуверенно ответил Петька. – Только зачем диверсанты убили своего же – непонятно.

Глава 5

Поселок Тунка расположился в широком ущелье. Старые домики, словно серые воробышки, прижались к сыпучей горе. Ребята спрятались за глыбами песчаника и пристально всматривались, нет ли там чего подозрительного. Но поселок, заросший крапивой, как будто спал мертвым сном. Не лаяли собаки, не кудахтали куры, не дымили печные трубы.

Ребята осторожно вышли из укрытия и, оглядываясь по сторонам, пошли через брошенный поселок к одинокой скале. За ней, как говорил дед Игнат, стояла его избушка. У многих домиков двери и окна были забиты досками. Кое-где на дверях висели замки, давно заржавевшие от дождей.

У избушки с маленькими окнами торчала в двери берестяная записка. Подошли, прочитали: «Папка, приедешь с фронта, найди нас с Вовкой. Мамка померла. Мы едем искать бабушку. Почему ты не пишешь второй год. Вовка сейчас плачет, у него болит зуб. Найди, папка, нас обязательно, а то мы помрем с голоду. Оля».

Около самой двери, чтоб она не открывалась, лежали два камушка. Один голубой, как кусочек неба, второй маленький, словно ледышка с тоненькими синими прожилками. Пригорюнившись, пошли дальше.

Возле одинокой скалы, за которой пряталась избушка деда Игната, Тимка напружинился. Стал как будто сам не свой. Он рассматривал высокую траву, шарил по земле руками. И вдруг прошептал: – Здесь, кажись, кто-то был.

Первым в кусты юркнул Шурка, за ним Таня с Петькой.

По густым зарослям подошли вплотную к избушке. Дверь подперта березовым колом. Следов никаких нет. Тимка еще раз покосился на печную трубу и вышел из кустов. Он убрал кол, открыл заскрипевшую дверь, заглянул внутрь. Пусто. Махнул рукой:

– Заходите.

С левой стороны во всю длину избушки – нары. В правом дальнем углу маленькая железная печка, обложенная булыжником. Под потолком крохотная иконка. Шурка подошел ближе. Рассмотрел. Прошептал:

– Помоги, Николай Чудотворец.

– Нечего рассматривать, – сказал Тимка. – Иди за водой, а мы с Петькой дров насобираем.

– Сначала карту нужно взять, а потом – все остальное, – возразил Шурка.

– Тебя не спросили. Видишь, темнота наступает!

За водой Шурка пошел с Таней. Они долго искали ручей, а потом, когда шли обратно, Шурка споткнулся и пролил воду. Пришлось возвращаться к ручью. Сумерки быстро сгущались, и к избушке они подошли в полной темноте. Дверь была распахнута настежь. Трещала печка, освещая бревенчатые стены. Порог был изломан, оторванная доска с погнутыми гвоздями лежала на нарах. Петька, обхватив голову руками, сидел на чурбане и, не мигая, смотрел вниз. Тимка ползал на четвереньках по полу, что-то искал.

– Мальчишки, что случилось? – Таня заскочила в избушку: – Ну, говорите!

– Карту кто-то взял!

От этих слов Шурка окаменел и, не мигая, уставился на развороченный порог. Таня поставила котелок на печь и тихо спросила:

– Значит, нам возвращаться обратно в лагерь или в Иркутск?

– Если хотите, идите, а я до Жаргино доберусь один.

– Почему Петька, сразу так? Я просто спросила, что делать. Может, по этой карте идет туда целая банда с диверсантами. Нам же с ними не справиться!

В печке громко треснул сучок. Шурка вздрогнул, покосился на темное окошко и сказал:

– Может, в милицию сообщить?

Петька повернулся на чурке, ехидно усмехнулся:

– Сообщить? А если это не шпионы взяли, а мальчишки какие-нибудь. А может, сама милиция и взяла. Дед Игнат же говорил про милиционеров. Может, они второй раз приезжали.

Шурка повеселел:

– Конечно, милиция взяла, – сказал он. – Или пацаны. Шарятся, где попало, и берут все без спросу.

Тимка, осматривая пол, залез под нары, попросил оттуда:

– Петька, открой-ка дверку у печки, посвети. Здесь что-то лежит.

Шурка, как козленок, быстро запрыгнул на нары. Спросил испуганно:

– Что лежит, а?

– Кажись, стекляшка из-под лекарства.

Тимка выполз, держа в руке пустую толстенькую ампулу. На донышке желтели остатки какого-то порошка. Тимка понюхал, посмотрел на свет и еще раз поднес к носу.

– Опий.

Таня вопросительно посмотрела на Тимку.

– Что?

– Опий кто-то курил.

Шурка тоже понюхал ампулу:

– Точно опий. Нам это знакомо.

И он рассказал, что у них на Байкале, в Больших Котах, еще до приезда Петьки и Тани жил старый китаец. Курил в трубке опиум, а потом, как помешанный, плясал, орал, гонялся с топором за воробьями.

Обшарили избушку, но больше ничего не нашли. Как будто здесь никто и не был. Но откуда появилась ампула? И куда пропала карта?

– Мальчишки, – зашептала таинственно Таня, – посмотрите, что я за печкой нашла. – Она подала обыкновенную смятую коробку из-под папирос. На картинке всадник скачет на коне, а рядом огромные черные горы. «Казбек».

Петька сказал, что ничего странного здесь нет. Такие папиросы мог курить дед Игнат или милиционеры, которые приезжали ловить диверсантов.

Порыв ветра ударил по избушке, захлопнул дверь. Колыхнулось пламя в печи. Где-то в скалах по-волчьи завыл ветер. Пустую папиросную пачку Петька бросил в огонь, снял свою куртку, завесил окно. Потом Таня варила кашу, а мальчики занялись капканом. Они зарядили его и поставили на улицу, у порога. Дверь закрыли на крючок:

– Теперь пусть попробует, кто сунется, – успокаивая сам себя, сказал Шурка.

Тимка засунул в печку смолистую коряжину. Затрещал огонь. По закопченным стенкам запрыгали причудливые блики. Перед открытой дверцей мальчики сели на корточки и пытались составить карту до Жаргино. Вспоминали рассказ деда Игната. Но хребет, о котором он упоминал, и речка без названия ни о чем не говорили.

Вспомнили только, что дед Игнат дважды повторил, что от станции Пихтовой нужно идти строго на юг. А сколько идти, никто не спросил. Может, месяц, а может, и больше.

Петька достал из мешка свой компас, завернутый в тряпки, и положил в карман:

– Главное попасть на Пихтовую, – сказал он, – а там доберемся до Жаргино и опередим всех.

Шурка забеспокоился:

– Петька, ты думаешь, что здесь карту бандиты взяли, да?

– Ничего я не думаю.

Не мог же Петька сказать, что на папиросной коробке, которую он сжег, угольком было написано «Жаргино» и шли какие-то цифры с нерусскими буквами. Тимка тоже заметил цифры и тоже промолчал, чтоб не пугать Таню и Шурку.

Ночью вой ветра и шум сосен не давали Петьке спать. То ему казалось, что возле избушки кто-то шарится, то чудился чей-то разговор. Петька прислушивался к звукам и ругал самого себя: «Понадеялся, что карта здесь, и не расспросил деда Игната как следует. А теперь вот гадай, как попасть в Жаргино. От Пихтовой держать строго на юг, – это понятно, а если промахнемся?»

Петьку разбудил шорох. На этот раз за дверью послышался глухой удар и лязг капкана. Петька вскочил, выхватил из кармана складной нож. Раскрыл его. Ни визга, ни стона, только ветер… Странно, кого же поймал капкан? Тимка тоже встал. Прислонил ухо к двери. Никого. В темноте прокрались к окошку. Тимка осторожно приподнял краешек куртки, закрывающей стекло. Быстро опустил. Прошептал:

– Светает, туман!

Подождали. Нигде ни звука.

– Давай, Тимка, откроем.

– Давай.

Тимка, пошарив у печки, взял клюку. Петька зажал в руке раскрытый нож, откинул крючок. Ногой толкнул дверь. Светло. Капкан лежал на боку, стиснув стальными челюстями кусок бересты. Осмотревшись вокруг, Тимка сказал, что ночью ветер сдул с крыши бересту, она упала на стальную тарелочку, и капкан сработал.

– Тимка, как ты думаешь, когда бандиты карту взяли? – шепотом спросил Петька.

– Наверно, недавно, потому что от печки, когда мы зашли в избушку, еще дымом пахло.

– По-твоему сколько дней назад они были?

– Три дня, Петька, не больше.

– Тимка, я думаю, надо быстрей на Пихтовую, а оттуда по компасу на Жаргино, чтоб обогнать бандитов.

– Пешком до Пихтовой далеко.

– А мы, Тимка, на поезд попробуем сесть.

На порог вышла Таня.

– Мальчишки, не шепчитесь, я все слыхала. И цифры на коробке я вчера видела, но не сказала, чтоб Шурку не пугать, а то со страху вытворит что-нибудь.

Вещи собрали быстро. Стали будить Шурку. Трясли за плечи, переворачивали с боку на бок, но он не просыпался.

– Шурка, проснись, Шурка, идти надо, – уговаривала Таня.

Он что-то бормотал и засыпал снова. Тимка вышел на улицу и, зачерпнув у порога горсть холодных, мокрых камушков, вернулся обратно. И ни слава не говоря, высыпал их Шурке за воротник и пригладил рубаху рукой. Шурка подскочил, чуть ли не до потолка. Взвизгнул и свалился с нар на четвереньки, отскочил в угол, ошарашено глядя на ребят.

– Ну! Чего надо!

– На станцию идти надо, засоня.

– Так бы и сказали сразу!