Текст книги "Стрелочники истории"

Автор книги: Вячеслав Алексеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 28 страниц)

   Бобруйск, 24 июня 1941 года.

   Сотрудники Залогина проявили бешенную активность. Почтальон Варфоломеев был вытащен из постели, тщательно допрошен и заперт в камеру. Чуть позже доставили и его попутчицу – Анастасию Курбытко, которая лишь подтвердила информацию Варфоломеева и была заперта в камеру по соседству.

   Едва рассвело НКГБ-шники в сопровождении трех оперов уголовного розыска, четырех конвоиров, почтальона и его попутчицы были на месте. Оперативники обследовали все кусты, нашли несколько окурков импортных сигарет "Camel" и "Winston", рифленый след двух пар ботинок, обрывающихся посреди небольшой лесной полянки в 120 метрах от дороги, тройку сломанных веток. Двух красноармейцев оставили в засаде около этой полянки, остальные поехали обратно.

   Вернувшись в Бобруйск, почтальона и девицу опять развели по камерам, сели писать рапорта об увиденном. Едва успели к приезду начальства.

   Судоплатов, заняв кабинет Залогина, прочитал протоколы, опять вызвал почтальона и девицу

   – Может что странное заметили, товарищ Варфоломеев? – слово "товарищ" Судоплатов специально выделил, чтобы немного успокоить нервничающего почтальона.

   Тот пожал плечами, а Настя вдруг сказала:

   – Волосы у него были длинные. Не такие, как у попов, но и не короткие, как у ваших сотрудников.

   – Волосы? Это интересно. Насколько длинные?

   – Не меньше полгода отращивал. А может и год.

   – Может, парик? – спросил Судоплатов.

   – Не, свои волосы. Не мыл он их давно. С месяц, а в остальном вполне живые волосы. Я парики видела. Там совсем все по другому.

   – Фуражка не наша, козырек матерчатый, как на кепках. Из той же пятнистой ткани, что и куртка с брюками. Но на тулье звезда. – почтальон махнул рукой. – Впрочем, я об этом уже говорил. Звезда меня с толку сбила. Думал – ваш.

   – Может и наш. Разберемся. Значит, бороды, усов не было?

   – Не было, не было, – подтвердила парочка. – Выбрит очень гладко.

   – Может порезы какие.

   – Нет, ничего такого. Одеколоном от него пахло. Слабый приятный такой запах. Но не шипр.

   – Хм... И одеколон унюхала. Молодец, Настя!

   Уточнив еще несколько мелочей, Судоплатов распорядился обоих отпустить, взяв подписку о неразглашении.

   – Засаду, говоришь, оставили? – переспросил Судоплатов вошедшего в кабинет Залогина. – Есть подозрение, что там "Наблюдатель" больше не появится. Передай, чтоб посидели сутки, а потом пусть возвращаются обратно. Что говорят твои следаки по окуркам?

   – Не наши сигареты. И не немецкие.

   – Это я и без тебя знаю. Американские сигареты. Причем, очень дорогие. Немцы, какие бы они не были спец агенты, таких курить не будут. В Германии сейчас вообще нет ничего американского – не торгуют САСШ с Гитлером. Они хотя и не воюют, но торговая война идет полных ходом.

   – Может американцы? Из белоэмигрантов?

   – А потом они куда делись? На самолет сели? Или на дирижабль? Почему этот дирижабль никто не видел? Днем же все было. Потом, откуда у американцев такая подробная информация по Бранденбургу? Они что, там за океаном, лучше нас работают? Мы не знаем, а они знают?

   – Виноват, не подумал. – ответил старший лейтенант, стоящий на вытяжку перед крупным начальником.

   Судоплатов взглянул на подчиненного и сказал:

   – Ладно, не тянись. Тут думать нужно. Там в рапорте указано, что один опер гипсовый слепок сделал, принеси-ка его мне. И опера этого позови.

   Залогин вышел, почти тут же вошел милиционер, вытянулся перед начальником, козырнул и протянул гипсовый слепок, пояснив:

   – Фигурант в грязь наступил, след настолько четкий, что даже клеймо изготовителя пропечаталось. Потому решил сделать слепок.

   – Это хорошо, умничка. – проговорил Судоплатов, рассматривая гипс. "Polaris" и цифры 42. Цифры – скорее всего размер, а вот изготовитель...

   – Обувка не наша. Немецкая. – подтвердил милиционер.

   – Сомневаюсь, нет у немцев такой фирмы. И слово не немецкое. Скорее английское – "Полярная звезда". Но размер... У англичан другая градация размеров – в буквах, а тут действительно соответствует нашему 42. Ну это ладно, что еще любопытного заметил?

   – Двое их было. Сидели в кустах долго. Пришли непонятно откуда, ушли непонятно куда – следы обрываются посреди полянки. Если переобулись – то других следов тоже нет. Впечатление – как будто улетели. Еще трава там странная.

   – Что с травой?

   – Обрезана, сверху вниз. Или снизу вверх. Ровненько, как гильотиной. Почти метр в длину. Но обрезанных кусков нет. Будто их кто собрал специально.

   – Что это может значить?

   – Не знаю. Если б там машина стояла, могли б дверью траву прищемить и увезти, Но тогда срез был бы неровным, траву б выдергивало. А тут именно срез, сверху вниз. Если только дверь у них сверху вниз закрывается и по низу острая, как бритва. Но следов машины нет, даже у дирижабля или воздушного шара гондола бы след оставила. Да и не видел никто ни того, ни другого. Мало данных для выводов. Я все странные факты изложил в рапорте.

   – Хорошо, свободен. Пригласи Залогина.

   Милиционер откозырял и вышел из кабинета чуть ли не строевым шагом. Судоплатов неодобрительно покачал головой. Вошедшего старшего лейтенанта пригласил поближе к столу.

   – Если судить по карте из второго пакета... – помолчал и добавил. – Все намного хуже. Или лучше. Не американцы они. Одним словом, чем дальше, тем больше вопросов. Но обязательно проявятся. Обязательно! И вот тут ты должен сработать виртуозно. Установить контакт. Ни в коем случае не вспугнуть. Похоже, "Наблюдатель" обладает некими запредельными способностями появляться из ниоткуда и исчезать в никуда. Про траву обрезанную читал? Дверь открылась и закрылась, и траву, прищемленную дверью обрезало и туда утащило. Вместе с ними. На каком аппарате та дверь стоит, и где тот аппарат в следующий раз нарисуется – пока неизвестно. Имей это в виду, потому никаких силовых действий. Ладно, перейдем к текучке. По первому сообщению, послезавтра сюда выбросят подразделения "Бранденбурга", в твоей зоне будет взвод из 20 бойцов под командой лейтенанта Аретца. Нужно принять все меры. Если это деза – хуже не будет, а если не деза... Скорее всего их сбросят с самолетов или на планерах. В первом случае – высадку проведут где угодно, но во втором... У тебя лесной район, в котором не так много мест, где мог бы сесть планер. Стоит эти места взять под контроль. Второй момент – мосты. Тут они будут, где бы не высадились. Проморгаешь высадку – лови у мостов. Усиль охрану, поставь пулеметы, попроси танки в подкрепление. Хоть пару на мост. И все замаскировать. Увидят танки с пулеметами – могут и не сунуться, лови их потом по лесам. Постарайся кого-нибудь взять живым. Здесь нужно ускорить эвакуацию. Судя по карте – Судоплатов опять взглянул на Залогина. Сверхсекретной. 26 июня Бранденбург атакует мосты, а 28 июня 3-я танковая дивизия генерал-лейтенанта В. Моделя займет город. Вот и проверим, насколько карта соответствует действительности. Я пока переезжаю в Могилев. Там мы продержимся до 25 июля. За этот месяц "Наблюдатель" должен объявиться, иначе зачем он все это нам подсунул? Все понятно?

   – Так точно, товарищ майор государственной безопасности.

   Судоплатов поморщился:

   – Без званий, особенно вслух. В нашем управлении это не принято. Начинай подбирать и готовить бойцов. Ты останешься в тылу у немцев и будешь делать тоже самое, что и эти бранденбуржцы. Думаю, боевая группа человек 60, как у них. Плюс – контакт с "Наблюдателем".

   – Если через 3 дня немцы будут тут, можно весь личный состав городского отдела и милиции в боевую группу зачислить: на сегодня – 68 человек. Тогда и эвакуировать никого не нужно.

   – Добро, и свою пятерку в помощь оставлю. Значит с тобой будет 74 человека. Тогда сейчас озаботься складами и захоронками с оружием, едой, амуницией.

   Москва, 25 июня 1993 года.

   Рано утром в квартире ст.лейтенанта Серпилина раздался звонок. Тот уже поднялся, позавтракал и собирался отбыть на службу.

   Геннадий поднял трубку:

   – Алле?

   – Геннадий Николаевич? Доброе утро! Это Дмитрий звонит. Помните, несколько дней тому назад я ушел от Вас самым неожиданным образом?

   – Как же, помню, и Вам доброе утро.

   – Можете чем-нибудь порадовать? Есть новости?

   – Новостей много. Еще больше вопросов. Некоторые люди из Вашего списка, да и не из списка тоже – хотели бы пообщаться поближе, а не через третьих лиц. Это можно устроить?

   – Разумеется. Сегодня часов в 7 вечера будет не поздно?

   – Думаю, рановато, лучше часам к 21:00. Пока народ отслужит, переоденется, подъедет. Где удобнее?

   – Если Вы не против, можно прямо у Вас дома.

   – Люди хотели бы увидеть... Э-ее. Тот фокус, что Вы мне продемонстрировали. Поэтому может во дворе?

   – Как угодно, но сейчас мы можем устроить тоже самое прямо в Вашей квартире.

   – У меня квартира маленькая, Ваш... Э-ее... Фокус может не поместиться.

   – Геннадий Николаевич, прогресс не стоит на месте, компьютеризация всей страны, нанотехнологии опять же, так что... Поместимся. И даже еще свободное место останется.

   – Хорошо, тогда жду сегодня к 21:00.

   – Принято. До свидания.

   – До свидания.

   Геннадий положил трубку, задумался. Окончательного решения он еще не принял. Вот сегодня придут к нему остальные "покойники", из тех, с кем он успел аккуратно переговорить, глядишь, тогда и определимся.

   Три дня тому назад, после неожиданного предложения пришельца, Серпилин впал в глубокую задумчивость. С одной стороны – долг, присяга, сослуживцы, ведь если он уйдет – кто-то из них окажется на его месте, с другой – в 1941 году – долг тот же и присяга та же самая. Может даже более правильная чем тут. И риск там больше. Особенно с учетом, что он то теперь знает – куда не следует соваться и где поостеречься. Из тяжелых раздумий его вывел разговор, шедший между сослуживцами в раздевалке после тренировок. Ругали нынешнюю власть, развал армии и всех устоев, ностальгировали по почившему СССР. Особенно возмущался его приятель, лейтенант Серега Кларкунов:

   – Все продали, сволочи! Все секреты! Всю военную промышленность! Скоро будем с американскими винтовками бегать! Своего то не будет! Сталина на них нет, вот был бы сейчас Хозяин...

   По дороге домой Гена отвлек приятеля каким-то пустяшным вопросом, а когда основная группа сослуживцев оторвалась и ушла вперед, спросил в лоб:

   – А ты бы хотел сейчас попасть в 1941 год?

   – А то! Даже не стал бы задумываться. Вот как сейчас стою, так и пошел бы!

   – Не горячись. Я серьезно спрашиваю.

   Приятель оторопело остановился, помолчал, потом усмехнулся:

   – Серьезно? Что, есть выход на машину времени Уэллса?

   – Да. – коротко ответил Геннадий. – Во всяком случае, мне предложили перебраться "туда". В 1941 год.

   Приятель сразу посерьезнел.

   – Это что, разработка наших яйцеголовых? Почему только тебе?

   – Разработка может и яйцеголовых, но совсем не наших. – увидев реакцию Сергея, пояснил. – И не заклятых друзей. Не переживай. Европейцам и американцам до машины времени – как до Луны раком. Разработка наших потомков. Из 21 века. Почему мне предложено?

   Тут он достал фотографию своего памятника.

   – Вот посмотри. А ты будешь жить, приносить пользу, зачем тебя в 41 год пихать? Ты и здесь пока пригодишься.

   – Гена, твою ж мать... Возьми меня с собой? Кто там у вас главный, дай мне с ним переговорить? Я ведь и стреляю не хуже тебя, у рукопашник неплохой. По спецпредметам почти круглый отличник. Ген, по гроб жизни буду обязан! Не могу я здесь, с детства ж мечтал в армию, в спецвойска, добился. Ты б знал – чего мне это стоило, а тут... Это уже не армия, это уже агония. Сам видишь! Если у нас, в элите такое, то что ж тогда у простых стрелков твориться?

   – Серег, погоди, не гони. Я еще сам ничего не решил. Дня через два мне перезвонят. А определиться нужно в течение этой недели. "Там" послезавтра начнется Великая Отечественная. Сам знаешь.

   – Ты не определился? Даже несмотря на собственную могилу? Посмотри, ведь тебе жить осталось всего 3 месяца! А ты еще думаешь! А за кого ты умирать собрался? За этих? Которые тебя же и продали? А можно мне вместо тебя?

   Геннадий усмехнулся.

   – Хорош друг, сам, значит, по лесам бегать будешь, фашистов мочить, а меня тут под пулю какого-то придурка у Белого Дома оставляешь?

   – Ген, прости, я не со зла.

   – Да ладно, я пошутил. Они говорили, нужно человек десять-пятнадцать. И список дали на полста. Покойников, разумеется. Кто в этом году погибнет, кто в следующем. Хочешь, дам почитать? Тем более, у меня в этом списке есть знакомые. Сам понимаешь, покойники идут вне очереди. А ты живой. И когда помрешь – потомкам неизвестно.

   – А это тоже звоночек, и серьезный – не принял шутливого тона Сергей. Значит я тут себя никак не проявил! Никому стал не нужен!

   Потом был разговор еще с четырьмя знакомыми, но не альфовцами, а простыми десантниками. Они должны были погибнуть на 1 чеченской. Один отказался сразу, хотя в список убитых поверил. Трое остальных взяли паузу на раздумья.

   И вот сегодня он обзвонил этих трех, договорился, что к 21:00 они подъедут к нему домой. Посидят, выпьют, поболтают за жизнь. Тоже самое он сказал Сереге.

   Самое смешное, что Сергей приперся к нему в гости на час раньше и в полном дорожном снаряжении – с рюкзаком и сумкой.

   – Ты чего, сразу "туда" махнуть решил? – рассмеялся Геннадий.

   – Ой, только не говори, что это шутка. А то обижусь!

   – Просто у нас разговор шел, что думать можно до 27 числа, а сегодня только 25.

   – Ну и ничего страшного, вещички 2 дня у тебя полежат! На всякий пожарный!

   К девяти вечера собрались все приглашенные. Ровно в 21:00 раздался телефонный звонок:

   – Геннадий Николаевич?

   – Да!

   – Добрый вечер!

   – Добрый!

   – Нам можно открывать портал?

   – Да, все уже собрались.

   – Тогда будьте так любезны, попросите чтобы народ отошел от северной стены Вашей комнаты. Мы, к сожалению, пока не умеем поворачивать портал и потому он всегда в иных реальностях направлен строго на юг.

   Геннадий объяснил приятелям суть просьбы. Поскольку дом стоял наискосок – с северо-востока на юго-запад, народ заспорил – какую стену считать северной. Определились быстро и все сдвинулись в противоположный угол. А в квартире, действительно под приличным углом к стене, возник проем в другую реальность, шириной метр, высотой – два.

   В проеме стоял знакомый Геннадию Дмитрий, за ним за столом сидел Сашка, рядом стояли три красноармейца с винтовками, давушка-санитарка, две женщины и маленькие мальчик с девочкой.

   Обе компании с удивлением и любопытством рассматривали друг друга.

   Первым нарушил молчание Геннадий.

   – Дмитрий, вроде ты говорил, что вас всего двое.

   – Так с тех пор сколько времени прошло? Мы уж повоевать успели. Четырех немцев мочканули, трех... – Дмитрий глянул на Любу и поправился. – Четырех пограничников и четверых гражданских – спасли, одного пограничника потеряли. Погиб у нас на руках. Инфу по Бранденбургу и всем операциям 41 года отправили Лаврентию Павловичу. Затрофеили 2 пулемета, 4 карабина, два мотоцикла BMW...

   – И один КАМАЗ-фуру – добавил из-за спины Дмитрия Александр, и, указав на Дмитрия пальцем, добавил. – КАМАЗ – это его личный трофей.

   – Да ладно тебе, аж засмущал. – отмахнулся Дмитрий. – Ну что, будем знакомиться?

   – Уважаю, за пару дней столько дел провернуть! – воскликнул Геннадий. Позвольте представить рекрутов.

   Геннадий показал рукой:

   – Кларкунов Сергей Константинович, лейтенант спецподразделения "Альфа", 26 лет, отличник боевой и политической.

   Серега, представляясь, резко качнул головой, хотел щелкнуть каблуками, но поскольку был в тапках – щелчок не получился.

   – Известный балабол, но дело знает. Хотя и не "покойник", в смысле – не из списка. Однако, рвется всей душой помогать товарищу Сталину.

   Дмитрий вошел в комнату и пожал руку. Саша остался за "пультом" портала.

   – Следующий – Сарнов Сергей Олегович, 28 лет, капитан, командир 5 роты 119 парашютно-десантного полка. По Вашему списку убит 4 октября на стадионе "Красная Пресня".

   Сергей Сарнов тоже кивнул головой, но тапками щелкать даже не пытался. Дмитрий и ему пожал руку.

   – Васильев Алексей Алексеевич, страшный прапорщик 106 Воздушно десантной дивизии. Погиб на 1 чеченской. И Волков Андрей Александрович, старший лейтенант той же дивизии и там же погиб.

   Дмитрий поприветствовал рукопожатием и их.

   – Говорил еще с одним, но жена, семья – отказался. А холостые – решили подумать.

   – Итого, пятеро. – подвел итог Дмитрий. – Все в курсе, что перейдя черту, вернуться сюда никто из вас уже не сможет?

   Народ переглянулся и подтвердил:

   – Да, знаем.

   – А когда, собственно? – спросил Сергей-альфовец.

   – Какой нетерпеливый. – покачал головой Геннадий.

   – Да хоть сейчас. – сказал Дмитрий. – Должен только еще предупредить, при первом переходе человек теряет сознание. Как правило минут на 25-30.

   – А раненый может и вовсе умереть – сказал из-за Димкиной спины Сашка.

   – Нет, – опровергла Люба, – Борис до перехода умер, когда мы его к "окошку" несли. Я сразу почувствовала, как тело потяжелело. Так всегда при смерти бывает.

   – Тогда я пошел? – спросил Серега и, подхватив рюкзак и сумку, сделал шаг к порталу.

   – Погоди, Сергей... Сергей... Как по батюшке? – остановил его Саша.

   – Да просто Серега!

   – Тогда сначала вещи давай занесем, а то как мы тебя с баулами ловить будем?

   – Тоже верно. – ответил альфовец и забросил в портал рюкзак, потом сумку, затем шагнул сам.

   Пограничники Максим и Алексей, стоявшие рядом, подхватили обмякшее тело и уложили на широкую скамейку, застеленную ватным одеялом. Это сегодня утром, после похорон, Саша погнал все мужское население, включая семилетнего Павлика, строить ворота в 1993 год. А погранцы попутно из обрезков пристроили и скамью, чтоб было куда укладывать потерявших сознание переселенцев.

   Остальные офицеры внимательно наблюдали за Серегой. А когда тот очнулся, облегченно вздохнули.

   – Есть предложение обмыть первого переселенца из 1993 года – высказался Геннадий.

   Народ с той и этой стороны был не против. Водку взяли из сашкиных запасов 21 века, три бутылки на девять мужиков – чисто символически, женщинам разлили клюквенную настойку. В этот момент к компании подключилась и Анна – жена Геннадия. Правда, чокались виртуально, погранцы и военные 93 года пока опасались подходить к порталу.

   – Господа-товарищи офицеры, какие еще вопросы вас терзают? – спросил Саша.

   Погранцы при этой фразе непроизвольно поморщились. На них дохнуло чем-то белоэмигрантским.

   – Значит, 41 год и там можно будет остаться?

   – Да. – ответил Саша. – Но кроме него есть еще 12 или 14 век, более точно сказать не могу, уточнять нужно.

   – А что у нас в этих веках было? – спросил молчавший до сих пор прапорщик ВДВ Алексей, самый младший по званию в компании 1993 года.

   – Как что? Во-первых, татаро-монголы, во-вторых, Саша Невский с псами-рыцарями на Чудском озере. И по мелочи всякие турки, половцы, ляхи-поляки. Скучно не будет.

   – Да, интересная жизнь намечается. – заметил однополчанин прапорщика Андрей. – Пару дней у нас будет собраться?

   – Хоть неделю. Более того, голых и босых – примем. Однако, учитывая полное отсутствие у нас магазинов, желательно прихватывать с собой все, что может пригодиться в дальнейшей жизни. От кастрюль и ложек до автомобилей повышенной проходимости с креслами-качалками посреди кузова.

   – Авто денег стоит. – возразил Геннадий.

   – Не вопрос, на пару-тройку ГАЗ-66 деньжат наскребем. – сказал Саша и тут же, через портал, передал три увесистых рублевых пачки Дмитрию. Тот выложил деньги на стол Геннадия.

   – Откуда? – удивился Геннадий, – Вы же утверждали, что наличный капитал на исходе?

   – Так то закончились рубли нашего, 21 века, а это добро века 20 у нас ничего не стоит. Куплено по дешевке у нумизматов, считай, те же трофеи. Так что, затаривайтесь, не стесняйтесь. Что нужно купить – вам виднее. И вперед, дня через 2 позвоню. Лады?

   Перед закрытием портала, когда все со всеми попрощались и передали Дмитрию свои номера телефонов, Серега-альфовец не удержался и ехидно сказал своему другу:

   – А я завтра с утречка думаю на охоту сбегать. За фрицами!

   – Ты там не увлекайся – посоветовал ему Геннадий.

   На этих словах портал закрылся.

   – Кто возьмется обратить эти фантики в снаряжение? – сказал Геннадий ни к кому конкретно не обращаясь.

   – Есть спец. – сказал Андрей, лейтенант-десантник, кивнув на своего сослуживца старшего прапорщика Алексея Васильева.

   – Почему я? – удивился тот.

   – Потому что ты ближе всего к складам и со всеми тамошними "Вась-вась".

   Офицеры с любопытством поглядывали на смущенного верзилу десантника.

   – Не знаю, не знаю... Х/Б, сапоги... – взвесил в руке одну упаковку денег, потом вторую. – Может пару Шишиг, но оружие кто ж продаст?

   – А ты попробуй. Вдруг повезет? – подвел итог хозяин квартиры, продолжил. – С этим решили, второй вопрос – кого еще будем привлекать?

   – Есть у меня один дед знакомый, полкан в отставке... – начал капитан Сергей Сарнов...

   – Дед то нам зачем? – удивился Геннадий.

   – Погоди, не перебивай. Дед тот с 1947 служил у Судоплатова, а когда Сталин умер и начались хрущевские репрессии среди разведчиков, перешел в контрразведку. Потому и уцелел. Но выше полкана уже ничего не светило. Так всю жизнь в контрразведке. Сейчас ему 66 лет, а память – как у молодого, всех предателей помнит. Думаю, для Павла Анатольевича и Лаврентия Павловича дед перевесит всю нашу посильную помощь.

   – Да, такой дед... А он согласится?

   – Поговорю. Нет – так нет. Но, думаю – согласится.