Текст книги "Стрелочники истории"

Автор книги: Вячеслав Алексеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 28 страниц)

   Торжок, 4 июля 1237 года (червень 6745 год)

   Княжеский тиун заметил десятника Фому у конюшни.

   – Ты что ж, ирод, делаешь? – Его князь со вчерашнего дня ждет, а он тут хвосты кобылам крутит!

   – Не серчай, Борислав Некуришинич, поздно мы вчера приехали, ну куда ж в полночь переться? Да и сейчас еще почивает, мне челядь сказала.

   – Как съездил то? – сбавив тон, спросил тиун.

   – Плохо все, Борислав Некуришинич. Язычники это, да колдуны зело сильные. Сосны в два обхвата валят так быстро, что мигнуть не успеешь. Там уж такое поле расчистили – половина Новоторга поместится. Железная повозка у них, без лошадей, без ничего – сама одним махом те бревна в дыру увозит.

   – Какую дыру?

   – Такую. Сам не знаю, а посреди леса – дыра, и в той дыре другую землю видно. Голо и пусто, ничего не растет. Не иначе – сама преисподняя.

   – Свят, свят, свят... – тиун перекрестился.

   – Вот и думу теперь думаю, что князю говорить? Молод он, а ну как дров наломает?

   – Неужто, и правда – преисподняя? Самих чертей видел?

   – Чертей не видел, врать не буду, Люди там были, говорят не по нашему, но понять можно. Два десятка видел, а сколько там, за дырой – то мне не ведомо. А вечером туда все ушли и дыру закрыли. Ходил вокруг – нет ничего, как будто и не было. Одни пни стоят, да кроны срезанные.

   – Ты, Фома Доброщинич, беги позови отца Дормидонта, он человек грамотный, все ему обскажи, потом вместе к князю и пойдете. Ступай. Ох, грехи наши тяжкие, что ж на свете делается, не иначе – конец света наступает... – причитал тиун, направляясь к княжьему терему.

* * *

   – Значит, два десятка всего? – переспросил князь Фому, подытоживая рассказ.

   – Да, княже. Но этих я видел, а сколько там, в дыре?

   – Дыра, не иначе, в загробный мир. – вставил монах Дормидонт.

   – Оружейны? – спросил князь.

   – Доспехов и мечей не видел. Все одеты в одинаковые зеленые рубахи, и штаны такие же. Ткань тонкая, хорошей выделки, строчки ровные, сапоги высокие. Наши дровосеки такую одежу только на праздник бы одели, да и то многим за всю жизнь на нее не заработать, а эти в праздничных рубахах лес рубят и не жалеют особо. С оружием, княже, право – не знаю, что сказать. Ничего такого не приметил, Зато их главный, похоже десятник, когда говорил с ним – с такой усмешечкой на мой меч посмотрел, как на игрушку детскую. Да и то, их пилы самопильные – что им наши доспехи? Махнет без замаха, будешь в доспехе или вовсе голый – за мгновение падешь, как те сосны.

   – Зачем антихристам оружие? – опять встрял монах. – Они тебя не мечом, а колдовством побьют.

   – Зело повозка та железная меня смущает. – размышлял вслух Фома. Десятник их сказал, огонь внутри горит и ту повозку двигает. Если она деревья возит, то нас смахнет и не остановится.

   – Бесовский то огонь. – подал реплику монах. – А может сжечь их? Запалить лес со всех сторон?

   – Ну и что? Нырнут в свою дыру, и поминай – как звали. Пожар же в такую сушь и до Новоторга докатится, ты, что ль, отец Дормидонт, тушить будешь? ответил князь. – Вот что я думаю, нужно нам захватить кого из этих и допросить. Кто они, сколько, с какой целью в нашем лесу деревья рубят. А потом подумаем. Возьми людей, десятка три. Хватит, полагаю. В бой пока не лезь, по тихому. Понял?

   – Да что ж непонятного, княже. Если по тихому – зачем три десятка? Одного моего хватит. Токмо, не было бы хуже?

   – Про людей – тебе виднее, а про хуже-лучше – мне решать. – вдруг вспылил юный князь, и при этом его ломающийся подростковый голос на крике внезапно пустил "петуха".

   Отчего Всеволод разозлился еще больше. Тиун, весь разговор хранивший молчание, укоризненно покачал головой на десятника, а потом спросил:

   – Княже, посаднику Иванко будем говорить?

   Князь ненадолго задумался:

   – Нет. Если сорвется что, он же нас перед Новгородом срамить будет, пусть уж не знает. А если по нашему выйдет – вот тогда и расскажем, что посадник тут сидит, мышей не ловит, а у него сами черти из под носа новгородский лес воруют.

   При упоминании чертей Дормидонт, в который раз, перекрестился:

   – Княже, я вот что мыслю. Нужно нам с собой святой воды набрать, и икону Пресвятой Богородицы.

   – Отец Дормидонт, никак и ты собрался чертей в полон брать? рассмеялся князь. – Может тебя одного пустить?

   – Если то нечистая сила, что твои витязи сделают? А если поганые? С ними другой разговор.

   – Ладно, ступайте. Когда ждать тебя, Фома?

   – Через седмицу, княже. День туда, день обратно и там пять ден.

   – Ладно, быть по сему, ступайте.

   Бобруйск, 4 июля 1941 года.

   – Па-а-адьем! Утро красит нежным цветом стены древнего Кремля! Боец! Подъем, я сказал! Просыпается с рассветом вся Советская земля! – Серега поднимал беглых. – Блин, из-за вас самому пришлось спать в нечеловеческих условиях. Анкеты все получили? Оправляемся, умываемся, заполняемся. Кто с пустым листом придет, тот каши не получит!

   Услышав волшебное слово "каша", бойцы вскакивали без особых понуканий и лосями неслись к ручью. На месте вчерашних бочек с макаронами действительно стояли точно такие же, но наполненные манной кашей со сгущенкой.

   – Откуда? – удивился Афанасьев. – Костры не разводили, кто кашу варил?

   – Вот такие у нас бочки-самобранки. – ухмыльнулся позевывающий Юрий и крикнул начинающей формироваться очереди за кормежкой. – Посуда вчерашняя, кто не помыл, тот сам себе злобный Буратино.

   Увидел знакомых бойцов, помогавших вечером на раздаче:

   – Ей, вы, трое! Оба ко мне! Ну, бойцы, вы попали. Теперь по жизни на раздаче будете.

   – Я согласный! – засмеялся один, его поддержали товарищи.

   – Всю б жизнь тут стоял.

   – Так, норма – полполовника и только в обмен за заполненную анкету. Ясно?

   – Так точно! – хором ответили раздающие.

   – Выполняйте!

   Красноармейцы кинулись заполнять бумаги, выдергивая друг у друга огрызки карандашей. Проблема была с ровной поверхностью. Кто-то писал, разложив бумагу на спине у друга, кто-то нашел ровный пенек. В ход пошли крышки от бочек и даже сами бочки. Троица попаданцев из 93 года и майор Афанасьев – единственные из всей расхристанной толпы, перепоясанные ремнями с непустыми кобурами, начали просматривать и раскладывать первые анкеты.

   – Алиев Керим, Асадулин Марат, Атишин Руслан Равильевич...

   Афанасьев заметил, что первым делом Серега и Александр раскладывают анкеты по национальному признаку и анкеты нерусских – даже толком не просматривают. Спросил у Александра.

   – Так ведь татары... – ответил Александр и тут же осекся.

   – Видите ли, Арсений Николаевич. – вмешался Серега. – Мы остаемся в глубоком тылу в оккупации. Будем работать под местных белорусов, Жизнь у партизан и подпольщиков и так полна рисков, так зачем создавать себе дополнительные трудности, если у немцев именно по национальному вопросу всеобщее помешательство? Вот взять Бикламбетова Рафаэля Насинкалиевича, ему какие документы не сделай, то, что не белорус – на раз-два вычисляется. Хотя написано – пулеметчик, а по гражданке – столяр. Лично я – двумя руками "за", но... Дополнительный риск нам не нужен.

   – Да, логично. Пожалуй, вы правы.

   – Блин, а вот тут не знаю, даже. Кенжегалиев Нурлан Сатывалдынович врач. Серега перевернул анкету. – На гражданке был стоматологом, сейчас хирург полевого госпиталя. Будем брать?

   – Ты у меня спрашиваешь? – ответил Александр.

   – Уговорил, отложим пока в сторону.

   – Врач то на базе все время будет сидеть. – заметил Афанасьев.

   – Не скажите. А если сама база куда поедет? Ладно, предложим, а там как сам решит. – Серега продолжил перебирать анкеты. – Так, Семецкий Юрий Михайлович, лейтенант. Какой-то разговор про него был? Не помнишь?

   – Точно! Саня говорил – брать обязательно, только книжки какие-то ему читать нельзя. Это какой-то его знакомый.

   – Знакомый? Ты уверен? – удивился Серега.

   – Может родственник. Я не прислушивался тогда к разговору. Помню только, что и Саня, и Димон сильно возбудились на этой фамилии.

   – Хоп! Еще один знакомый. Погоди-погоди, только что проскочила фамилия... – Серега перелистал несколько просмотренных анкет. – Точно, вот эта парочка фигурировала в списке немцев, давших согласие на сотрудничество. Откладываем в сторону.

   Чуть позже подобралось еще пять листиков, итого – семь подозрительных. Серега, прихватив листы, отошел в сторону. Афанасьеву показалось, что Серега с кем-то переговаривался, но с кем? Собеседников рядом не было. Вскоре вернулся:

   – Все точно вспомнил! Эти шестеро – предатели, седьмой – просто однофамилец. Ни имя, ни год рождения не совпали. Арсений Николаевич, решишь проблему?

   Майор Афанасьев кивнул, забрал шесть листочков и собрался было идти к своим бойцам. Но Серега схватил его за рукав:

   – Тс-с! Слышите? Летит какая-то зараза! Бойцы! Воздух! Всем в укрытие и замаскироваться! Точно, "Костыль". По наши души. Надо валить.

   – Куда валить? – не понял Арсений Николаевич.

   – Не куда, а кого. Его валить, Хеншель – самолет-разведчик, на землю. Юр, там вместе с кашей иглы захватил?

   – Есть одна, в кустах лежит. Думаешь надо?

   – Нам сейчас шумнуть – самое то. – ответил Серега, подойдя к указанному кусту. – Слышь, а тут две.

   – Значит, вторую кто-то добавил недавно. Я одну брал.

   – Арсений Николаевич, как этот Хеншель подлетит и я его завалю, у нас на все про все останется пара часов, не больше. Потому, вот этих людей собирай у сосны, – Серега передал майору одну пачку анкет, затем вторую. Этих – у березы, остальные не определившиеся пусть пока в сторонке строятся. Нужно в темпе разбить людей на отделения и взводы, подобрать командиров. Дальнейший инструктаж будет отдельно для каждой части. А мы с не определившимися еще поработаем.

   – Я сам то в какой группе?

   Серега вздохнул.

   – Решайте сами. Те, что у сосны – точно в прорыв пойдут, у березы будем к себе сватать. Но, полагаю, не все согласятся, так что из них еще один отряд на прорыв может получиться. Вот такой расклад. Да, на заметку – с нами пойдешь, домой точно не вернешься. Это на все сто процентов гарантирую.

   – И вы?

   – И мы, куда ж нам деваться? – весело усмехнулся Серега, готовя тубус ПЗРК к выстрелу. – Но лично я не жалею. Так то!

   Когда самолет сделал первый круг над лесом, Серега выстрелил вдогонку. Как и следовало ожидать, ракета быстро догнала разведчика и взорвалась у его хвоста. Хвост и левое крыло отвалились, крупные фрагменты корпуса начали самостоятельный путь к земле.

   – Заметил, гад! Теперь вопрос – успел ли передать координаты или нет?

   – Ого! – произнес Афанасьев. – Это из чего стрелял?

   – ПЗРК, переносной зенитно-ракетный комплекс. Все, некогда, время пошло! Будем считать, что летчик передал все, что хотел. Одно хорошо, пожрать успели!

   Следующий час по лагерю шла беготня и суета: из двух неравных групп формировались два отряда. Начался парад амбиций: кто кому должен подчиняться в условиях, когда никто друг друга не знает – меряние прошлыми званиями и нынешними заслугами. Некоторым авторитетом пользовались лишь майор Афанасьев и Серега. Именно на их долю выпала роль третейских судей в разрешении многочисленных конфликтов. Предателей Афанасьев расстрелял лично без приговоров и всеобщих построений – отозвал в сторонку, якобы по делу, там и шлепнул. Никто и не заметил. В конце концов, когда все устаканилось, отряд прорыва из двух рот общим числом в 214 человек возглавил пехотный капитан Борис Богословский, отряд остающихся из трех рот на 320 бойцов – майор Афанасьев.

   – Борис давай сюда, и ротных своих бери. Задачу буду ставить. – Серега расстелил карту. – Идете параллельно реке, но на саму реку пока не суйтесь. Километра через три упретесь в овраг, там будут лежать ящики с винтовками, патронами, гранатами. Немного амуниции – гимнастерки, галифе, сапоги, ремни и знаки различия. Винтовок должно хватить на всех, а одежды поменьше. Потому сам выбирай – кому менять, а кто еще так походит. Овраг выведет к реке, там немецких постов нет, зато есть две притопленные лодки. Но перебираться на другой берег лучше ночью. Дальше нужно будет сделать марш-бросок к Днепру примерно 20 километров. По возможности скрытно и незаметно. Вот тут стоит высокая ель, ее отовсюду видно. Рядом с ней ищите захоронку, там будут консервы. Часы есть?

   Богословский мотнул головой, мол, откуда у пленного часы?

   – Держи трофейные. К тринадцати ноль-ноль, кровь из носу, нужно быть вот тут! – Серега ткнул карандашом в точку на карте, затем перенес карандаш. – Здесь и здесь опорные точки немцев, фланги 10 и 17 немецких дивизий. Вы, как сам понимаешь, идете в стык. Участок, конечно, простреливается и оттуда, и отсюда, но ровно в тринадцать часов пятнадцать минут по опорным точкам будет нанесен артиллерийский удар. Недолго, минут на десять. К этому времени вы должны быть рядом и атаковать с полетом последнего снаряда. В атаку идти тихо, без "ура" и прочего шума, поскольку немцы ждут удара с другой стороны. Когда захватите опорные пункты, дадите в сторону нашего берега две зеленых ракеты. Если не захватите... Тогда не знаю. Днепр под огнем противника вам не форсировать. После ракет ждите вестового с нашей стороны. Может вас туда переведут, а может на этом берегу плацдарм будут расширять. Дальнейших планов я не знаю. Все ясно?

   Командиры дружно ответили:

   – Так точно.

   И лишь Борис спросил:

   – А вы?

   – А мы тут пошумим, оттянем на себя фрицев со всей округи, а потом растворимся в тумане.

   – В бункер уйдете?

   – Ты за языком следи. Нет тут никакого бункера. Понял?

   – Так точно. Разрешите выполнять?

   – Сейчас Юра твоим бойцам американских пирогов выдаст, на дорожку, и действуй.

   Едва отряд Богословского скрылся в чащобе, Серега повернулся к Афанасьеву:

   – У нас же, Арсений Николаевич, задача попроще. Закрепиться тут в круговой обороне, стянуть к себе все немецкие силы и... остаться живыми до вечера. Потому копать землю нужно будет по взрослому. Вон там, под кустом лопатки приготовлены. Вместе с винтовками, пулеметами и все прочим, включая амуницию. Давно лежат, между прочим.

   – Не устаю удивляться вашей предусмотрительности.

   – Пустое, Арсений Николаевич. В пехотной тактике я не такой спец, как Вы, потому – командуйте.

* * *

   Пока основная масса бойцов переодевалась, вооружалась, окапывалась, Серега, Юрий и Александр, отобрали девять человек – восьмерых армейских саперов – от лейтенанта до рядового и одного простого красноармейца стрелковой части, до войны работавшего взрывотехником на горно-добывающем предприятии – все, согласно заполненных анкет.

   – И так, что мы имеем? – задал Серега риторический вопрос, подводя всю группу к очередному кусту "сюрпризов". – Мы имеем противопехотные и минометные мины, гранаты, толовые шашки с привязанными к ним гвоздями, взрыватели разных типов, проволоку и капроновую леску. Как из гранаты сделать мину-растяжку – все знают? Если не все, объясняю: на тропе, где должен пройти враг – привязываем гранату к дереву и маскируем, к вытяжному кольцу – ветку дерева, склоненную над тропой, чтобы враг либо ногой ее задел, либо рукой отодвинул.

   – Серег, чего мудрить? Леска ж есть? Прозрачная. Протянул над тропой и все. – заметил Никитин.

   – Юра, тут в лесу лески и проволоки не произрастают. Если б мы на ночь ставили, тогда – да, а днем ее моментально заметят и вместо убыли врага лишь пополним их арсеналы. А оно нам надо? Далее, про противопехотные нажимные мины РККА 1940 года, взятые нами у немцев трофейщиков, рассказывать нужно?

   Саперы покачали головами, мол – не нужно и только взрывотехник кивнул "да".

   – Лейтенант?

   – Младший лейтенант Сидоров. – отрапортовал сапер.

   – Вот что, Виталий, у нас времени в обрез, потому объяснишь и расскажешь бойцу про эти мины по ходу дела. Далее, со взрывателями МУВ и запалами для гранат все знакомы?

   На этот раз мнение было едино – знакомы все.

   – Вот и ладушки, разбиваемся на тройки, у каждой свое направление север, юг, восток и запад. Командиром четвертой группы – младший лейтенант Сидоров. Так что, Виталий, бери, что считаешь нужным, кроме вот этих мин-лягушек. Ты их все равно не знаешь, а учить некогда. Тебе достается северный рубеж, теоретически – наш тыл. Юра, Саша – вам фланги, а я на юг, откуда повалит основная сила. С собой берем блокноты и карандаши: где устанавливали, что и сколько. Глубину минных полей уточните у майора Афанасьева. У меня все.

   Как всегда, времени выполнить все подготовительные работы – не хватило. Тем не менее, большую часть мин успели заложить. Дозорные, караулившие лагерь, отходили вместе с минерами, контролируя окружающую обстановку, пока саперы занимались своим делом.

   Раньше всех работу закончила группа Юры Никитина. На их участке очень удачно встретилось непроходимое болото. Юрий заминировал все возможные подходы, а Афанасьев добавил два пулеметных расчета – место то открытое, безлесное. Сюда соваться – себе дороже станет. Или, пожалуйста, в обход крюк километров на 10, который упрется в минное поле, выставленное уже младшим лейтенантом Сидоровым, плюс – те же пулеметчики со второй позиции.

   Группы Александра и Сереги подошли вскоре после первого взрыва с юга от занятой позиции.

   – Пошли немцы! – констатировал Серега, разматывающий провода. Последнюю пару ставил в прямой видимости, вон там и там – с электродетонаторами. Арсений Николаевич, убедительная просьба – никаких "ура", никаких контратак. Наша задача – не победить, а продержаться до вечера, оттянув на себя максимально возможное количество немецких частей.

   – Я понял, Сергей Константинович, связать боем те подразделения, которые вскоре понадобятся немцам в другом месте. Не волнуйтесь, танки тут не пройдут, минометы в лесу применять – себе дороже, а со стрелковкой как-нибудь справимся. Вот если немцы артиллерию подтянут, тогда будет плохо.

   – Артиллерию? Мысль интересная, нужно ее обдумать.

   В этот момент грохнул еще один взрыв. Вскоре подошел сержант РККА, обеспечивающий связь с наблюдателями, разместившимися на двух высоких соснах.

   – Товарищ командир, разрешите доложить.

   – Давай, что там?

   – Немцы числом до батальона развернулись в цепь и начали прочесывание. Первый взрыв их задержал, но не остановил. После второго остановились и чего-то ждут.

   – Известно чего, за минерами послали. Убитые у них есть? – спросил Серега.

   – Точное число наблюдатель не видел за листвой, но сообщил, что после первого взрыва к машинам понесли троих на носилках, после второго – еще двоих.

   – Не густо. Арсений Николаевич, полагаю, минут тридцать – сорок у нас есть, пока минеров привезут, то да се. Это хорошо. Как говорил великий летчик Ас Пушкин: уж полдень близится, а Германа все нет. Продолжаем дальше укрепления рыть?

   – Могут авиацию вызвать.

   – Вряд ли, пока прямой огневой контакт не случится, немцы будут полагать, что тут все безоружные. Зачем вызывать авиацию? А мины и гранаты, пару винтовок, да даже десяток – можно было и по дороге набрать. Мы ж, когда в лес уходили, аккурат через разбитые позиции наших войск прошли, что Бобруйск защищали. Там много чего бесхозного лежало. Немцы просто не знают, что нам тогда было недосуг заниматься черной археологией.

   Примерно через час грохнуло три взрыва подряд, наблюдатель сообщил, что это минеры, обнаружив растяжки, привязывали веревки и из-за укрытия подрывали ловушки. Чуть позже он увидел колонну пленных, двигавшихся из лагеря.

   – Хреново. – сморщился Серега. – Сейчас ими, как тралом, все наши мины снимут.

   – Как это возможно? – удивился майор.

   – Арсений Николаевич, Вы разве не знаете, что СССР отказался подписать Женевскую конвенцию по пленным? В те времена наше руководство считало, что из-за скудости ресурсов мы не сможем обеспечить военнопленных всем, что там прописано, включая денежное довольствие, с другой – наших в плену будет ничтожно мало, и, наконец, брать на себя какие бы то ни было обязательства перед империалистами Советскому Союзу – западло. Самое любопытное, что и Адольфу Алоизовичу такая несговорчивость пришлась весьма кстати. Получается, что он по отношению к советским военнопленным тоже свободен от любых ограничений. Так что, будут тралить нашими военнопленными.

   Так и случилось. Немцы развернули пленных в цепь и прикладами погнали на минные поля. Периодически раздавались взрывы, винтовочные и автоматные выстрелы – это немцы добивали раненых и гнали вперед отказывающихся идти дальше. Слева от позиций тоже раздалось несколько взрывов, после чего застрочил пулемет и затявкали немецкие карабины.

   – Обойти пытаются. – майор послал делегата связи, узнать – что там на левом фланге.

   Вернувшись, боец доложил, что пока все в порядке – примерно взвод немецких солдат вывалился из леса, почти одновременно грохнули два взрыва, накрыв человек восемь-десять. Немцы решили обойти этот участок, уткнулись в болото, аккурат на огневой позиции пулеметчиков. Те дали очередь, сразив еще несколько фрицев и взвод откатился обратно в лес.

   – Надо полагать, больше там немцы не появятся. Будут обходной путь искать.

   А по центру взрывы и стрельба были слышны совсем близко, хотя пока из-за деревьев противник был не видим.

   Среди деревьев показались первые фигуры. Это были пленные красноармейцы, сбившиеся в кучку, испуганно озиравшиеся и обходившие стороной все кусты и торчавшие ветки. Следом за ними, метрах в тридцати шли немецкие солдаты, строго по протоптанным следам.

   – Флангам огонь, центр – без приказа не стрелять. Отсекаем наших от немцев. – скомандовал майор.

   Команду передали по цепочке, слева и справа загремели первые выстрелы.

   – Ну что, господа-товарищи? Постреляем? – предложил Серега напарникам.

   Кларкунов и Никитин, прихватив снайперки, побежали на правый фланг. Осадчий – на левый. Немцы и пленные залегли – где стояли. После пары минут замешательства пленные поползли к нашим позициям, а немцы открыли ответный огонь, прячась за деревьями.

   – Все, откатились. – сообщил Серега, вернувшись с позиций. – Еще минут сорок у нас есть, и это хорошо. Троих унтеров завалил и одного офицера.

   – Аналогично, и еще пяток солдат. – похвалился Юрий.

   – Э! Солдат я не считал. – парировал Серега.

   – Стало быть, два взвода осталось без начальства? – подытожил Афанасьев.

   – Выходит, что так.

   – У нас тоже есть потери, правда, пока раненые. Трое тяжело и восемь легко. Куда-то доктор пропал, не могу найти.

   – Кенжегалиев? – спросил Серега. – Он уже эвакуирован, сейчас к нему отправим раненых. Это наша забота.

   – Понятно. – согласился майор.

   Смолевичи, 4 июля 1941 года.

   Сообщение из под Бобруйска застало Гудериана в момент, когда он находился в штабе 46-го танкового корпуса.

   – Господин генерал-полковник, срочное сообщение из Бобруйска.

   – Что там могло случиться?

   – Бежавшие вчера вечером из 3-й Армейского сборно-пересыльного лагеря пленные сумели вооружиться стрелковым оружием, включая пулеметы, и нанесли ощутимые потери караульному полку, преследующему беглецов.

   – Где они сумели вооружиться?

   – Пока неизвестно, господин генерал-полковник. Вероятно, в лесу был не найденный нами армейский склад. Кто-то в лагере знал про него, потому они бежали целенаправленно к нему.

   – Какова численность?

   – До полка. Около тысячи человек. Сейчас они блокированы в лесу, но большего караульный полк сделать не может – все подходы заминированы. Просят поддержки авиацией и артиллерией.

   – Хорошо. Гудериан склонился над картой. – В Бобруйске стоят части 78 артиллерийского полка.

   – Только 1 дивизион, отличившийся при взятии города, господин генерал-полковник. – ответил адъютант.

   – Передай командиру 78 арт. полка, пусть выдвигает 1 дивизион в помощь караульному полку. На сутки, не больше.

   – Будет сделано, господин генерал-полковник. В распорядке сегодняшнего дня изменений не будет?

   Гудериан задумался. Тревога не только не покидала, наоборот нарастала. Вчера был побег безоружных, сегодня оказалось – уже полк, вооруженный стрелковым оружием, включая пулеметы. А если на том складе есть и противотанковые пушки? Мины же были! Еще утром было сообщение – не вернулся Хеншель 126, проводивший разведку того самого района, с пленными. Он мог случайно наткнуться на советский истребитель. Случайно? А что делать советскому истребителю в том районе? Нет, похоже, это все спланировано заранее. И цель имеется – стык 10 и 17 дивизий. Зачем? Захватить плацдарм? Глупости, у русских на этом участке нет сосредоточения войск. Значит стык не цель. А какая еще может быть цель? Уничтожить тайный склад, которые не успели вывезти? Тоже не похоже, для этого хватило бы трех парашютистов без всякого глупого побега пленных. То, что побег и прочее – было заранее спланировано, теперь совершенно ясно, но вот зачем? Все непонятное вызывает тревогу. Вот и причина моего беспокойства.

   – Все без изменений. Пусть готовят технику, выезжаем на командный пункт 10-й танковой дивизии и оттуда в дивизию СС "Рейх".

   Граница Минской и Могилевской областей, 4 июля 1941 года.

   Отряд Залогина занял засадную позицию еще на рассвете. До дороги по которой сновали автомобили, танки, мотоциклисты, маршировали колонны пехотинцев и катились гужевые повозки артиллеристов – было около полукилометра, поэтому бойцы, хотя и находились в засаде, чувствовали себя достаточно комфортно. При необходимости можно было отползти вглубь леса и там вовсе ходить открыто и даже курить. Тем более, что наблюдательные посты были растянуты почти на километр вдоль дороги.

   Сообщение, что колонна Гудериана из трех танков, двух ганомагов и четырех мотоциклистов вышла из Смолевичей в их направлении – пришла по переговорнику ближе к полудню.

   – Занять боевые посты, всем отслеживать колонну из трех танков, двух бронетранспортеров и четырех мотоциклов. На остальное внимание можно не обращать.

   Позже, из-за последней фразы, Семен Залогин ругал себя последними словами. Мотоциклы-разведчики оторвались далеко вперед, ганомаги – наоборот, отстали. Что-то случилось с мотором на одном, второй сначала попытался помочь починить, но в итоге взял его на буксир и еле полз, а Гудериан не стал ждать сопровождения – время и так поджимало. При этом один танк он послал догнать мотоциклистов, чтобы отозвать их назад. Но из-за приказа командира – на два одиноких танка никто из диверсантов не обратил внимания.

   Случай помог лишь Петру Филимонову, занимавшему крайнюю позицию в засаде. Прямо напротив него остановился танк с четырьмя мотоциклами. Стояли долго, пока к ним не подъехали еще два Pz-3. Филимонов тут же передал сообщение Залогину по переговорнику:

   – Товарищ Залогин, похоже – Гудериан напротив меня, но только без бронетранспортеров. Стоят три тройки и четыре мотоцикла. Чего то ждут.

   В этот момент пришло второе сообщение от арьергардного поста, они заметили два ганомага, причем один тянул второй на буксире.

   Залогин тут же микрофон в своем переговорнике:

   – Первый, первый, слышите меня, это второй, птичка прилетела, начинайте концерт по заявкам.

   – Понял, второй начинаем. – донеслось из переговорника.

   Через несколько минут старший лейтенант НКГБ услышал глухой раскат далекого взрыва.

   – Всем подъем, бегом к посту Филимонова, Гудериан напротив него.

   Пока добежали, Гудериан поехал дальше.

   – Куда ж он? Там моста уже нет? – удивился Семен.

   – Возможно, немцы пока этого не знают. – подсказал Петр.

   – Вперед, бегом. – скомандовал Залогин.

   Пробежав с полкилометра, залогинцы остановились, потому что впереди на дороге остановилась колонна Гудериана.

   – Похоже, пришло сообщение про мост. – тяжело дыша сказал Филимонов.

   – Третий, третий, это второй. Птичка остановилась и разворачивается. Продолжаем концерт. – передал Залогин в переговорник.

   – Понял, второй, продолжаем.

   Как и в первый раз, через несколько минут глухой взрыв подтвердил уничтожение второго моста. Колонна Гудериана, догнала отряд Залогина, бежавший лесом параллельно дороге, и покатилась дальше. К счастью для отряда, доехав до двух ганомагов, танки остановились. Подкатили мотоциклисты и тоже встали. Из танков вылезли механики, посмотреть – что случилось с неисправным бронетранспортером. А бойцы отряда повалились на траву, пытаясь отдышаться.

   – Уф. Никогда столько не бегал. – сказал Семен.

   – Не нужно было бегать, товарищ старший лейтенант НКГБ, мы сейчас рядом с первоначальной засадой. Ясно ж было, что танки все равно обратно поедут. ответил Петр.

   – А проконтролировать?

   – Хватило бы и двух человек. – парировал сержант.

   – Тс! – Кажется, самолеты летят! – сказал Залогин. – Всем внимание, приготовиться.

   Сначала над дорогой пролетело звено истребителей, потом еще одно. Откуда то сбоку появились два мессершмитта, но увидев, что к замеченным ими трем истребителям летит еще одна тройка, быстро ретировались.

   А над дорогой показались бомбардировщики ПЕ-2. Немцы занервничали, бросив неработающий бронетранспортер, свернули и двинулись в лес. Но не прямо на отряд, а чуть в сторону. Залогинцам опять пришлось побегать. Бомбардировщики пролетели мимо, не сбросив ни одной бомбы, зато когда возвращались обратно, отыгрались на одиноко стоящем ганомаге по полной, превратив его в груду обгорелого металла. Танки генерал-полковника к этому времени въехали в лес, но толком замаскироваться не успели. Пешки вполне могли бы обработать и их, но к счастью, как думал Гудериан, показались мессершмитты в достаточной количестве, чтобы Пешки рванули домой. Он не знал, к ним практически вплотную подобрался отряд Залогина. Два выстрела из гранатометов кумулятивными зарядами и оба танка сопровождения уже горят, запирая выезд командирской машине из леса. Ведь она ткнулась первой в единственно свободную от деревьев прогалину. А сзади как бы прикрывая собой – оба танка сопровождения. Вот и закрыли выезд – впереди и по бокам стоят столетние деревья, ни объехать, ни повалить. Из ганомага выскочили солдаты, рассыпаясь по кустам. Затрещали выстрелы, загремели взрывы ручных гранат. Мехвод командирского танка попытался сдать назад, чтобы таранным ударом отодвинуть троечку, загораживающую выезд, но в итоге получил ручную гранату в гусеницу и замер окончательно. Ганомаг тоже получил свое и уже горел, густо дымя черными клубами. Мотоциклистов срезал пулеметчик едва ли не в первые минуты боя, одновременно с гранатами в борта танков сопровождения. Оставшиеся пять-шесть выживших охранников потихоньку отползали кустами по кромке леса, бросив своего командира.