Текст книги "Стрелочники истории"

Автор книги: Вячеслав Алексеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 28 страниц)

* * *

   Во второй половине дня Саша с Геннадием обследовали окрестности Бобруйска. Сам лагерь нашли быстро, да и чего его искать – все на виду. Другой вопрос – как выводить пленных? Лес далековато, город и дорога наоборот – совсем рядом. Пленных за колючкой набралось уже поболе тысячи. Пока сидели и смотрели, пригнали еще колонну за сотню человек.

   – Вон тот барак, судя по всему, канцелярия. – указывал Геннадий. – Там казарма и караулка. Посты вот эти, с собачками, мне очень не нравятся. Их нужно будет первыми валить. Но это детали, вопрос – куда людей уводить? Место слишком открытое, до леса далековато, а гарнизон близко. После первых же выстрелов со стороны Бобруйска будет не протолкнуться от немцев. Может, попробовать технику выкатить, в прикрытие? Да только кто ею управлять будет? Во-общем, тут еще подумать нужно. Ты картинки снял? Нашим показать.

   – Обижаешь! Там автоматом кино пишется.

   – Отлично, тогда ищем списки и отваливаем, на сегодня война закончена.

   Указанное Геннадием строение действительно оказалось канцелярией. Извлечь документы – особого труда не составило. И не беда, что в комнате, где лежали наибольшие стопки картонных папок, сидели трое писарей. Не заморачиваясь, Геннадий пристрелил их из бесшумного пистолета, зашел в комнату, на всякий случай запер дверь – ключ торчал в замочной скважине, и стал передавать бумаги Саше. Затем, обследовал пустые полки и шкафы – не затерялось ли где какая-нибудь нужная бумага, перешел обратно. В соседней комнате сидел офицер, на столе и в шкафу стояли и лежали картонные "дела", завязанные тесемками. Если эти документы выделили из общей кучи, то к ним следовало отнестись с особым вниманием. Тем более, что и стопка была гораздо меньше.

   Геннадий собрался стрелять, но в этот момент дверь открылась, вошел ординарец, что то сказал, офицер поднялся и вышел вслед за рядовым.

   – Повезло немчуре. – пробормотал Геннадий, засовывая пистолет с глушителем за ремень.

   В замке не было ключа, как в той комнате, потому Геннадий подпер дверь стулом, перекинул документы Сашке, плеснул из бутылки бензином и поджег. Вернулись в первую комнату, подожгли и ее. На всякий случай. Впрочем, на большой пожар не рассчитывали. Народу много – успеют потушить до того, пока разгорится. В обоих окна были открыты – лето, жара, оставили как есть. Пусть думают, что злоумышленник именно через окно проник и удрал.

   Уже вечером офицеры и сержант Викторов просматривали дела к картонных папках и составляли списки – кого стоит вербовать к себе, кого отправлять к своим, а кого совсем наоборот. Внезапно Саша толкнул сидящего рядом Дмитрия и засмеялся, тыча пальцем в какую-то фамилию. Дмитрий, посмотрев, тоже расхохотался. Шибалин, Сарнов, Серпилин заинтересовались и подняли головы со своих бумаг:

   – Чего там?

   – Не, вы не в курсе, не оцените. Видите фамилию?

   – Ну, Юрий Михайлович Семецкий. Родственник, что ли? Или будущий герой? – пожал плечами подполковник.

   – Герой, герой. – рассмеялись приятели. – Обязательный эпизодический персонаж известных фантастов конца 20 – начала 21 века. Среди них шло негласное соревнование – кто в своих книгах придумает наиболее изощренный способ убийства этого самого Семецкого. Нет, нашего Юру надо обязательно вытащить и сохранить! Тем более, артиллерист. В плен попал по контузии.

   – Тогда сам следи, чтобы ему не попались книжки Сергея Лукьяненко, Вохи Васильева, Романа Злотникова, Андрея Белянина, Юлия Буркина, Аpтема Пpохоpова, Дмитрия Байкалова, Янковского и других. – добавил Дмитрий, и пояснил недоумевающим офицерам. – На одном из Росконов – съездов российских фантастов, прототипу даже была вручена номинация – "Почетный покойник российской фантастики". Так что, первый кандидат на тот свет.

   – Так мы и так на "том свете" – рассмеялся Геннадий.

   Торжок, 2 июля 1237 года (червень 6745 год)

   – А еще, княже, появились неизвестные люди. Рубят лес в дне пути от полуденного солнца. Дерев много срубили, с полста домов сложить можно, но куда дели – непонятно.

   Молодой, только-только вышел из подросткового возраста, но уже князь Всеволод Ярославович принимал доклад своего тиуна Борислава.

   – Что непонятного? В реку, небось, оттащили да сплавили. – с юношеской беспечностью отмахнулся Всеволод.

   – Так нету там рек. Ни рядом, ни дальше. И следов не видно, чтоб дерева тащили.

   – Крепость строят! Не иначе, новогородцы. В дне пути, говоришь? Точно! Земли то спорные. Или Иванко, змий, по тихому. Договорились же обо всем, крест целовали, а оно вона как. Поставят крепость, и опять вражда пойдет с новгородцами. Нужно папеньке отписать.

   – Княже, я разузнал через бояр, Иванко и сам не знает – что за люди.

   – Хорош посадник Великого Новагорода, точно – никаких крепостей нет?

   – Нету. И людей по ночам не бывает. Днем рубят и пилят, а потом уходят и дерева утаскивают. Куда – неведомо.

   – Раз стройки нет, то и дела нет. То лес – новагорода, вот пусть у Иванко голова о сем и болит. Хотя... пошли туда человечка, пусть своим глазом посмотрит.

   – Уже, княже. Фому Доброщинича с тремя воями. Два дни тому назад.

   – Фому? Добрый десятник. Как возвернется, дай знать.

* * *

   – Па-а-аберегись! – крикнул красноармеец, заваливая на дальнем участке огромную сосну.

   В этот момент из кустов, куда падало дерево, выскочили двое и порскнули в сторону.

   – Стой, стрелять буду! – засмеялся красноармеец.

   Но пара и не думала убегать. На обоих поверх кожаных поддоспешников были одеты калантари, кожаные штаны, сапоги. Перепоясаны ремнями, слева висели мечи в ножнах, справа – шлемы с высокими шишаками.

   Максим Викторов, заметив вооруженную пару, направился к красноармейцу, заодно махнув рукой мехводу, освоившему Беларусь, что в той стороне готово очередное бревно для транспортировки. "На ловца и зверь бежит" – подумал он, вспомнив слова Шибалина на послеобеденном совещании. По дороге Максим достал наган, лихо крутнул его в руке и засунул обратно в кобуру, но застегивать клапан не стал.

   – Здравы будьте. – поприветствовал один из воинов подошедшего сержанта.

   – И вам не болеть. – ответил Максим, внимательно наблюдая за незнакомцами. – Кто будете, куда идете?

   – Фомой зовут. – ответил воин.

   – А тот Ерема? – усмехнулся Максим.

   – Почему Ерема? – удивился Фома. – Афанасий.

   – А меня – Максим. Будем знакомы.

   – Будем. – согласился Фома.

   – Присядем? – сержант кивнул на сваленное дерево и уселся сам. – В ногах правды нет.

   Воины задумались над сказанным, но ничего не ответив, сели рядом. Максим достал сигарету, прикурил. Оба с любопытством посмотрели, переглянулись и опять промолчали.

   – Так, слушаю. Какая судьба к нам занесла?

   Воины забеспокоились, видя, что на них едет железное чудище – трактор "Беларусь", но Максим рукой сделал отмашку, мол забирай пока другие бревна, дай поговорить. Трактор развернулся и покатил на другую сторону делянки.

   – В Новагород идем. С другом. – наконец выдал Фома. – Шум услышали непонятный, решили посмотреть.

   – Ясно. Откуда идете?

   – Из Нова Торга.

   – Из Торжка, что ль?

   – Не, с Нова Торга. Сам то с Новагорода?

   – Почему? – удивился Максим. – Родом из Перми, а сюда попал из под Бреста.

   Фома задумался, потом ответил:

   – Не знаю таких городов. Новый Торг ты Торжком назвал. Город из двух частей – Новый Торг или Верхнее городище и Торжок – Нижнее городище. В Новом Торге – князь, Всеволод Ярославович, сын Ярослава Всеволодовича великого князя киевского. А Торжок – под посадником Иванко, присланный Новогородом. Уж почитай 20 лет прошло, как город князь Ярослав поделил, но только новогородцы по прежнему считают Новый Торг и Торжок – за единое целое.

   – Ага! Значит Всеволод Ярославович – тверской князь?

   – Какой тверской? Всеволод Ярославович – князь Нова Торга!

   – А в Твери кто? – спросил недоумевающий Максим.

   – В какой Твери? – удивился Фома.

   – В устье реки Тверцы? – Максима стала раздражать непонятливость собеседника.

   – Нет там никакого города. Село есть, большое. По реке – Тверью кличут, а города такого нет.

   Рядом заработала бензопила, красноармеец ловко выпилил клин, затем с другой стороны повел цепью, вгрызаясь в дерево. Несколько минут и огромная елка повалилась в сторону. Максим внимательно наблюдал за реакцией аборигенов. Помнится, дедок, собиравший ягоды, услышав рычание бензопилы, нырнул в кусты и поспешил убраться восвояси. Эти сидели смирно. Некоторое волнение отражалось на их лицах, но оба старались не показывать его.

   – А что это? – спросил Фома, указывая на красноармейца, заглушившего бензопилу и старательно обрубающего нижние ветки.

   – Человек с топором. – ответил усмехающийся Максим.

   – Не, я про то, чем он ель свалил.

   – А... Так бы и сказал. Это бензопила, называется "Партнер". На ней специальная цепь с зубьями, ее мотор крутит. Тот мотор работает не от колдовства какого, а от бензина. Жидкость такая горючая. Она внутри горит, дым получается, который эту цепь и крутит. Так понятно?

   Фома еле заметно кивнул головой, напряженно наблюдая, как подъехал трактор, красноармеец на крюк накинул трос, обмотанный вокруг ствола и трактор поволок бревно куда-то вглубь делянки.

   – А эта синяя, где человек сидит?

   – То же самое. Только мотор побольше и крутит не цепь, а колеса.

   – Лес то Новогородский. – заметил молчавший до сих пор Афанасий.

   – Да? Не знал. Что, могут претензии выкатить?

   – Чего?

   – Новгородцы, говорю, за лес будут куда-нибудь жаловаться? Или денег просить?

   – Не. – помотал головой Фома. – Земля спорная. Хотя посадник может денег потребовать. Он жадный. Вы на продажу аль строится будете?

   – Строимся. Только не здесь, в другом месте.

   – Далеко? – спросил Фома.

   – Ой, далеко. – задумчиво проговорил Максим.

   – Так если далеко, зачем тут рубить?

   – Там, где строимся – леса нет. Совсем. А расстояние, вон железка, ей все равно куда тащить, далеко иль близко. Чай не лошадь, не устает.

   Фома окинул взглядом трактор, тащивший очередное бревно, посмотрел на красноармейца, опять запустившего бензопилу и примеривающегося к следующей елке, взглянул на пни.

   – Ладно, прощевайте. Бог в помощь. Пойдем мы. – сказал Фома, дергая за рукав Афанасия.

   – Пока. Заходите, если что. – ответил Максим вставая.

   Окрестности Минска 2 июля 1941 года.

   Гейц Гудериан рано утром прибыл в 5-й пулеметный батальон, который обеспечивал фланги 17-й танковой и 29-й мотодивизии, для выяснения обстановки на фронте вокруг окруженных частей Красной Армии. Выслушав мнения офицеров о противнике, сделал текущие распоряжения и сразу же выехал к генералу Лемельзену, дабы приказать ему и находившемуся у него командиру 29-й мотодивизии – держать кольцо окружения замкнутым. Оттуда – в 17-ю танковую дивизию генерала Риттера фон Вебера. И только к полудню смог добраться до своего нового командного пункта у деревни Синило.

   Передохнуть, однако не удалось. Едва генерал показался в штабе, как адъютант сообщил о ЧП, произошедшем в 17-й танковой дивизии – части, в нарушение приказа держать оборону от попыток прорыва кольца, продолжили движение на Борисов.

   – Немедленно сообщить об этом факте командованию 4 армии. распорядился Гудериан. – И запрос в 17 дивизию о причинах не подчинения!

   – Яволь! – щелкнул адъютант каблуками и убежал выполнять.

   Фельдмаршал фон Клюге был вне себя от бешенства – сначала Гот, затем Гудериан не только не выполняют его, фельдмаршала, приказы, но пытаются вести свои игры, хотят стать победителями! Не иначе, копают яму для своего старого командира!

   – Обоих под суд! Немедленно пусть явятся сюда в Минск и дадут объяснения!

   К моменту появления Гудериана в Минске недоразумение выяснилось – до частей просто не дошел приказ остаться на участке фронта вокруг окруженной группировки и потому они продолжили выполнение прежнего.

   Узнав истинную причину фельдмаршал немного успокоился. Он то всерьез полагал, что имеет дело с генеральской фрондой.

   На обратном пути радист командирского танка получил сообщение об успешной атаке русскими диверсантами переправы на Березине у Борисова. Сообщение было передано из 47-го танкового корпуса. Гудериан задумался. За день он сильно вымотался, хотелось завтра немного отдохнуть, однако теперь придется сильно корректировать планы. Эта диверсия ломала все наработки и не оставляла ни одной свободной минуты. Тогда послезавтра нужно опять мотаться по войскам, отдавая новые распоряжения по переброске войск. Нехорошее предчувствие кольнуло его, но откуда ждать беды – непонятно. Гейнц задумался, потом решил – ничего, справимся.

   Москва, 2 июля 1941 года

   Перед отбоем Саша с Шибалиным съездили на «Патриоте» к порталу 41 года и провели радиосвязь с Москвой. Шибалин сбросил информацию по сегодняшним операциям и стал ждать ответа. Минут через 15 ответ пришел открытым текстом: «Срочно явиться с материалами в известное место». Еще 10 минут ушло, чтобы привезти все папки к порталу. Саша активировал окно в московскую усадьбу. Дежурный лейтенант НКГБ был в курсе, попросил немного подождать – с минуты на минуту должен появиться Судоплатов. А пока Саша и Шибалин перетаскивали стопки документов из «Патриота» и вываливали их на стол, все так же стоящий в комнате.

   Разгрузились, Судоплатова все еще не было. Дежурный предложил чай, Шибалин кивнул. Саша подумал – вроде поужинали плотно, но тоже согласился. Аккурат к чаю появился и Павел Анатольевич вместе с Николай Петровичем. Едва поздоровавшись Судоплатов объявил:

   – От лица Верховного командования за уничтожение мостов через Березину и Друть объявляю благодарность.

   – Служу Советскому Союзу! – на автомате выпалил Шибалин.

   – Спасибо. – произнес Саня.

   Судоплатов усмехнулся:

   – Вам спасибо. Да, читал ваш Устав. Очень ценная вещь, его сейчас готовят к принятию. У нас пока в ходу форма "Служу трудовому народу". И вообще, ценной информации столько! Огромное спасибо за технику и обслуживающий персонал. Ребятки они неплохие, слегка запутались под чужим влиянием, но мы их поправим. Единственное – краска в печатных устройствах кончились. Приходится с экрана переписывать.

   Саша задумался:

   – Так, помнится, там 2055 паккард был и струйник эпсоновский. Не вопрос, картриджи подкину.

   – И мосты – большое дело! Мы вчера пытались их разбомбить, самолеты и людей потеряли, результата не достигли. – окинул взором документы, уложенные стопками на столе. – За это, само собой, отдельное спасибо. Задача появилась, не знаю, сможете ее одолеть? Для начала проверить село Синило, что в 10 километрах юго-восточнее Минска. Там расположен штаб Гудериана. Сегодня быстрый Гейнц мотался по войскам, завтра весь день будет в этом Синило, а вот послезавтра поедет в Смолевичи, Червень, Слободку. Маршрут известен, неизвестно лишь время. Желательно Гейнца отбить и живьем доставить в Москву. Информация, конечно, условная – из его мемуаров, может и измениться, но тем не менее, такой шанс.

   – Это как? – удивился Шибалин. – Через портал он помрет.

   – Помрет, однозначно. – подтвердил Саша.

   – Знаю. – согласился Павел Анатольевич. – На время операции к вам в подчинение переходит отряд Семена Залогина, радиограмма ему уже передана, отряд сейчас выдвигается к штабу 2-й танковой группы немцев. Координаты вашей с ними точки встречи уточним утром. Пока предложение такое – отбить Гудериана по дороге на Смолевичи или когда он поедет дальше, затем спрятать в лесу у Семена, а ночью его заберет наш самолет.

   – Немцы просто так Гудериана не отдадут, могут и войсковую операцию провести. – заметил Шибалин.

   – Могут. – согласился Судоплатов. – Сможете поддержать отход Залогина?

   – Попробуем. Мало только нас, в смысле тех, кто может в 41 год выходить. Может быть из этих кого задействовать? – указал Шибалин на стопки документов на столе. – Пока они в вашем времени? Мы предварительные списки набросали – отдельно танкистов, летчиков, пехоту – кто не по своей воле в плен попал, отдельно предателей. Причем, танки у нас есть – управлять некому.

   – А успеете? Освободить, вооружить, поставить задачу, да еще марш без малого на 70 километров? Да еще по тылам у немцев! – спросил Судоплатов.

   – Подумаем сегодня. Завтра утром радируем план, который сможем придумать.

   – Хорошо. Теперь по поводу немецких эшелонов. Мысль очень интересная, передали специалистам. Правда, всю технологию не раскрывали, просто сообщили, что есть некоторое средство, парализующее машинистов. Задача – как остановить поезд, не повреждая его. Результат сообщим. И последний вопрос у Николая Петровича.

   Фролов отставил пустой стакан с подстаканником.

   – Саша, мне нужно переговорить с двумя своими приятелями в 1993 году.

   – Будете их сюда звать?

   – Ты угадал. Они оба на пенсии и там никому не нужны, здесь же пригодятся и послужат Родине.

   – Пожалуйста.

   Попрощались с Судоплатовым и втроем перешли в силур.

   Неизвестно где, 3 июля силурийского периода палеозойской эры

   Едва рассвело, до завтрака, Шибалин поднял Сашу, запихнул сонного в УАЗик, отвез к порталу 41 года. После небольшого радиообмена с Москвой, бегло осмотрели трассу, где предстояла акция. Утешительного было мало открытое пространство и много солдат с техникой и без передвигалось по дороге. Это сейчас, утром, а что будет днем?

   Когда закончили, к ним подошел бодрый Фролов. Втроем съездили к окну 1993 года. Саша хотел задействовать ближайший телефон-автомат, но случился облом – жетоны, специально приобретенные для обзвона офицеров – закончились.

   – Какой сегодня день недели? – спросил Фролов.

   Саня запустил программу "Вечный календарь":

   – 3 июля 1993 года – суббота.

   – Ждать открытия магазинов некогда, а давай попробуем в мою холостяцкую квартиру проникнуть. Оттуда и позвоню. – предложил Фролов. – Заодно кое-какие вещи заберу, собирался то впопыхах.

   – А где это? Портал достанет? – испугался Саня, припомнив, что он сам расписывал перед Фроловым, что дальше Динамо "окно" никак не открывается.

   – Не волнуйся, в зоне действия. Если ты не соврал. В Филях.

   Портал открылся штатно, но Саня, наблюдая реакцию Фролова, преднамеренно "моргнул" пару раз, как бы подтверждая свои слова.

   – Все же моргает. – сказал он, вытягивая телефон в силурийскую реальность. – Далековато от устойчивой зоны.

   Фролов сделал три звонка, с кем и о чем договаривался, было неясно Шибалин и Саня отошли в сторону, чтоб не мешать. Положив трубку Николай Петрович попросил вернуть телефон на место, забрать какие-то коробки из шкафа и антресолей. Когда вещи были уложены в "Патриот", портал закрылся и все расселись в машине, Фролов сообщил.

   – Пока вызвал для разговора, ибо не по телефону такие вещи... В 16:00 приятели соберутся на даче, там и поговорим обстоятельно. Можно устроить? Дача на Ленинградке.

   – Вполне. – согласился Саша.

   Вернулись в столовую. Саня заметил зевающего Дмитрия, тот только-только проснулся и пришел за утренним кофе.

   – Димон, ты сегодня опять у татарского "окна" будешь дежурить?

   – Пока не знаю, вроде бревен много заготовили. А что?

   – Будь другом, сгоняй сейчас в 93 год в Макдоналдс – закажи штук 100 или 200 бикмаков, если сегодня вечером лагерь будем брать, нужно что-то пленным вручить на дорожку, голодные ж будут. Не самим же для них бутерброды резать? Если же не складется – Залогину скормим или сами сожрем.

   – А чего в такую рань?

   – Так партия то какая? Такое количество нужно за сутки заказывать. И еще, я подстраховать не смогу, весь день буду у 41 года торчать. Так что смотри, "окно" не упусти.

   – Ладно, попробую. Сколько они в 93 году стоили?

   – Ты у меня спрашиваешь? Понятия не знаю. Возьми денег с запасом. Жалко, что ли?

   – O'Key. Если к 11 не появлюсь, значит "окно" упустил, тогда каждые 15 минут буду на связь выходить по переговорнику. По нему слушай, откуда меня извлекать.

   – Договорились.

   К этому моменту в столовой все уже собрались. Про задание Москвы офицеры были в курсе с вечера.

   – Какие будут предложения? Может, кто за ночь что придумал? – спросил Шибалин.

   – На все про все – сутки? – уточнил Серпилин.

   – Может чуть больше. – подумав, подтвердил Шибалин.

   – Или меньше. – усмехнулся Серега. – Вот возьмет, да и передумает, сегодня рванет по дивизиям. Обстановка то не та, что была в нашей истории.

   – На чем он поедет? – спросил Саша. – Хорьх, мерседес?

   – На танке! Он танкист и потому передвигается на PZ-3, специальной командирской версии. – вставил Сарнов. – Все как у нормального танка, только вместо пушки – муляж и рация на порядок мощнее. Может комфорт внутри дополнительный, вот этого не знаю.

   – Ага, специальное командирское кресло с подлокотниками. – хихикнул Серега. – Вертящееся, на колесиках.

   – Чего ты ржешь? Мемуары нужно читать. Тебе бы все хиханьки. возмутился Сарнов.

   – А почему муляж? – поинтересовался Саня.

   – Потому что ему не стрелять, а думать нужно. Плюс дополнительное пространство за счет казенной части и боекомплекта.

   – Пространство для мыслей! – Серега опять вставил свои пять копеек.

   – Отставить разговоры. – прервал веселье Шибалин. – В основном, по первой части маршрута дорога идет по открытой местности. Небольшие лесные массивы есть в районе деревни Быкачено, за Смиловичами и у Красной Горы. На второй части – хороший лесной массив за Червенью и на участке Марьина Горка – Ягодное.

   Народ уткнулся в карту

   – Решать, где именно будет засада – нужно сейчас, потому как Залогину потребуется время для передислокации.

   – Они ж ночью пойдут. – вставил Геннадий.

   – Ночью – только на открытых участках, – уточнил Шибалин. – Но сейчас они в лесу и могут начать движение.

   – А знаете, я бы вот этот участок выбрал. – Геннадий ткнул карандашом в карту.

   – Почему? – удивился Шибалин, взяв циркуль промерял расстояния. – Тут до леса почти полкилометра. Совсем открытый участок.

   – Зато тут речка и там ручей. Это значит – мосты. Когда наш генерал проедет первый – рвем второй. Он может получить по рации сообщение об этом, на полпути развернутся и тут второй мост тоже взлетает на воздух. В итоге все посторонние на нужный участок уже не проникнут, ну а с теми, кто окажется в западне с Гудерианом, придется разбираться на месте. Причем, в начале – до всеобщего ахтунга, проходящие части будут кучковаться у разрушенных мостов. Как накопятся, можно монками проредить.

   – Или авиацией. А что, это мысль! А если бомбардировщики и по дороге пройдут, там всего то восемь – девять километров, то Гудериан – сам в лес полезет – прятаться. Потому что с другой стороны – болото.

   – А лагерь военнопленных? – спросил Саша, ибо этот вопрос его интересовал больше, чем захват Гудериана.

   – Увы. – ответил Шибалин. – С лагерем пока не получится. Даже если сегодня внедрить туда наших людей и подбить на побег – они не успеют восстать, вооружиться и пройти 70 километров. Хуже того, ночной марш обязательно заметят и Гудериан переиграет свои планы.

   – Можно? – спросил Серега, дождавшись кивка продолжил. – А если это расстояние нужно будет пройти немцам?

   – То есть? – удивился Валерий Петрович.

   – Вечером в лагере начинается буча, ночью пленные перебивают охрану и разбегаются. Что делают немцы? Они поднимают все окрестные гарнизоны, в том числе с нужного нам района. Испугается ли Гудериан? Вряд ли – лагерь далеко, пленные бегут в другую сторону. Зато когда пройдет наша акция – все войска будут за 70 км от нужной точки! Некому спасать генерала! Пока получат информацию, погрузятся в машины, развернутся – мы успеем утащить его очень далеко!

   – Любопытно, а ты знаешь, может сработать! Вполне! Только пленные тогда – на заклание?

   – Не без потерь. – ответил Серега. – Какую-то часть заберем сюда, а остальные – да. Но они же будут с оружием! Плюс, когда пройдет информация о Гудериане – часть войск снимут с преследования. Так что, шансы у них есть. Вопрос только – как за пару часов склонить пусть не всех, но хотя бы сотню на свою сторону? Элементарно ж не поверят, скажут – немецкий провокатор! Кто там меня знает? Сытый, крепкий – явно не пленный.

   – Внушить доверие, говоришь? – вмешался Николай Петрович. – Проще простого. Такие задачи в нашем управлении возникали постоянно и решались мгновенно, вот варианты для данного случая: найти три-пять авторитетных людей – в списках есть командиры, вплоть до майора, а им предъявить фотографию жены, подруги, невесты, любовницы с надписью на обороте ее рукой, что Сереге Кларкунову можно верить. Или привет от лучшего друга детства, про которого противник никак не может знать. Указать детскую кличку и процитировать оценки из школьного аттестата. В конце концов, вручить приказ за подписью начальника вербуемого, что тот поступает в твое распоряжение. Разумеется, подопечный должен точно знать, что отдавший приказ находится вне опасности, в твердом уме и добром здравии. А приказ подтвердить удостоверением личности с печатями НКГБ. Да масса способов и большинство из них легко реализовать при наших возможностях! Если сейчас озадачить Судоплатова, то к обеду нужные документы будут тут.

   – И все же, рискованно. – проговорил Валерий Петрович. – Серег, ты понимаешь, что постоянно контролировать лагерь мы не сможем – нужно будет сделать приготовления для Гудериана, провести акцию, поддержать отход. Нас и так мало, да еще ты уйдешь

   – Вообще-то я думал втроем пойти: я, Саша Осадчий и Юра Никитин. А по Гудериану тогда будет работать отряд Залогина, наше участие – по любому, на подхвате. С нами, без нас – у него людей в десять раз больше. Кстати, может у него и танкисты есть?

   Тут руку поднял лейтенант Григорий Казанцев, что был освобожден из колонны пленных. Подполковник кивнул, мол говори.

   – Мы тут с Максимом придумали, как можно вас поддержать.

   – Вам же нельзя в 41 года, помрете сразу. – уточнил Шибалин.

   – Так мы и не будем выходить. У нас есть минометчики, минометы и мин много. Так может прямо отсюда – через "окно"?

   – Портал немцам светить нежелательно. Это была убедительная просьба Судоплатова. – возразил Фролов.

   – Так мы можем из балочки какой, из-за горки, чтоб невидно было откуда стреляют.

   Шибалин задумался.

   – Если только держать рядом в повышенной готовности, на всякий случай. В штатной же ситуации – лично я против.

   Закончив совещание народ немного расслабился.

   – Николай Петрович – спросил Сергей Сарнов. – Может расколешься, все же? Какие новости в Москве?

   – Да какие новости? Все по старому. Немец прет, хотя и с небольшим опозданием. В НКВД и НКГБ чистка идет. Не такая, как в 37, а аккуратная, точечная. Только истинные враги. А ошибочно репрессированных – наоборот, потихоньку реабилитируем. Кстати, сливать оба ведомства, как в нашей реальности – передумали. Да, вчера Никита Сергеевич пал смертью храбрых. Такая утрата, даже в сегодняшней Правде некролог был.

   – Это как это? – все разом обернулись на Фролова.

   – Вот так, поехал в войска, а по дороге диверсанты выскочили.

   Народ заулыбался.

   – Надеюсь, диверсанты уже получили награды? – ухмыляясь, спросил Шибалин.

   – Обижаешь! Диверсанты были настоящие, немецкие. Просто Никита Сергеевич не знал, что именно тут они могут выскочить. Да и охрана имела строгое предписание – живым к врагу член военсовета попасть не может. Так что, кто в итоге отличился – до сих пор неизвестно.

   Бобруйск, 3 июля 1941 года.

   Лагерь военнопленных – открытая площадка, огороженная со всех сторон колючей проволокой в три ряда, с пулеметными вышками, патрулями на периметре. Все строения – казарма, канцелярия, еще что-то – располагались за ее пределами. И лишь крохотная сторожка у входа находилась внутри. Красноармейцы сидели, лежали, бродили по голой вытоптанной земле, без единой травинки, под открытым небом на полуденном солцепеке. Большинство было в оборванных гимнастерках, изможденные и голодные. Много раненых, кое-как перебинтованных полосами из белья или оторванных рукавов гимнастерок. Чтобы незаметно появиться в лагере, требовалось чем-то отвлечь всеобщее внимание. Серега не нашел ничего лучшего, как забросить в сторожку немецкую гранату «колотушку», благо, в данный момент она пустовала. За те 10 секунд, что горел запал, Саша перекинул портал в противоположную сторону и сразу после взрыва – Серега, Александр и Юрий, переодетые и загримированные под красноармейцев, перекатились внутрь лагеря – за спинами, повернувшейся на звук толпы.

   Тем не менее, несколько человек обратили внимание, что вот этих троих только что тут не было, но голодным людям было настолько все безразлично, что дальше разглядывания новичков дело не пошло. Да и взрыв у ворот развлечение поинтересней. Тем более немцы всполошились, многочисленная куча вывалилась из казармы, забегали, выясняя – что произошло.

   Троица посидела немного в точке выхода, потом неспешно поднялась и пошла в центр лагеря, рассматривая пленных. Три фотографии – майора Афанасьева, капитана Богословского и лейтенанта артиллериста Андреева – из личных дел были мелкие, но достаточно четкие. Это все, что успел добыть Судоплатов до выхода Сереги,

   Команду во главе с майором, а это была именно команда, нашли не сразу. Они сидели справа от входа в лагерь, недалеко от колючки, причем, как заметил Сергей, самая нижняя нитка была оборвана – оба конца упирались в землю. Майор был одет в командирские галифе и солдатскую гимнастерку, окружали его 18 пленных. Несмотря на споротые петлицы, в этой группе легко угадывались бывшие командиры и сержанты, отнюдь не новички в военном деле.

   – Борис Богословский тоже тут, третий слева. – тихо проговорил Серега Юре и Александру.

   – Вижу. – так же тихо ответил Никитин. – А артиллериста Андреева нет, где-то в другом месте бродит.

   – Похоже, это все сослуживцы, знают друг друга по прежней жизни и чужих к себе не пустят. – добавил Александр Осадчий. – Опасаются товарищи предателей.

   – Ладно, работаем. – произнес Серега и направился к майору.

   Компания насторожилась.

   – Арсений Николаевич? Спешу передать вам привет от Ёси Цирульницкого, помните такого? – Серега бесцеремонно уселся рядом с майором, несмотря на неодобрительные взгляды окружающих.

   – Шел бы ты отсюда, парень! – лениво произнес усатый верзила, сидевший за спиной майора, по виду – явный старшина старослужащий.

   Но майор поднял руку, призывая своего защитника помолчать. Он теперь заинтересованным взглядом осмотрел новичка и спросил: