Текст книги "Пять бессмертных (Т. II)"

Автор книги: Всеволод Валюсинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

Глава десятая

Было уже за полночь, когда кто-то сильно постучал в дверь кабины.

Гета спала. Она не сразу проснулась. Стук повторился сильнее.

– Кто там?

– Это я. Открой, Гета.

Эта фраза вызвала причудливый ход мыслей, и Гете мгновенно припомнился случай, как двести лет назад Курганов так же постучал в дверь комнаты, где жила она с Линой на Балтийской станции. Он собирался тогда лететь в Берлин…

Курганов вошел и сел у стола. В кабине было совершенно темно. Гета хотела открыть Люмион. Курганов попросил этого не делать. Просидев так в темноте минут пять, он коротко и равнодушно сказал:

– Карст умер.

Гета молчала. Она сидела, забравшись с ногами на свою койку, и не пошевелилась.

– Сейчас прилетел из Америки эолан, – продолжал Курганов, – и привез сообщения. За эти три дня там погибла почти половина населения. Наши эскадры не успевали везде уничтожать врага. Капитал все силы направил против Чикаго. Он не стеснялся даже присутствием там бессмертного. Он понимал, что все равно ни в каком случае не получит его в свои руки, и в бессильной злобе решил погубить его вместе со всем очагом восстания. В борьбе с восставшими они применили ракетные снаряды и пускали их из Бразилии. Скачала с этим успешно боролись, окружив область мегур-лучевым заслоном. Торпеды взрывались, не долетая до города. Тогда враги прибегли к остроумному средству: ракетные торпеды выпускали так, что они вылетали из пределов атмосферы и, таким образом, обойдя мегур-лучевой заслон, падали в город сверху, прямо из зенита. Половина города разрушена. Погиб и Карст. Но селениты определили точку, откуда посылаются ракет-торпеды, и сделали налет. Там сейчас держится еще только один очаг на западе. Это недалеко от Фриско; Главный Штаб послал туда две эскадры, вооруженные негроновыми аппаратами. В руках врага остается сравнительно небольшая область, хотя обладание полюсами дает в их руки некоторые значительные преимущества. Из Азии тоже…

Ярко вспыхнул Люмион. Курганов вопросительно взглянул в сторону двери и застыл в полной неподвижности. Дверь немного приоткрылась. В щель просунулась чья-то рука. Дальше показалась голова в уродливой маске. Человек держал что-то вроде никелированного сосуда.

– Не шевелитесь, или вы сейчас умрете…

Курганов посмотрел на Гету и тихо засмеялся.

– Вы думаете, наши движения так опасны? – спокойно спросил он, – входите, пожалуйста.

Человек вошел и остановился у самой двери. В продольной галерее магнит-дредноута слышались шаги и голоса многих людей. Вошедший не закрыл за собой двери, и бессмертные видели, как повели куда-то связанных селенитов и людей из команды дредноута. Все пришельцы были в масках. Курганов заметил, что арестованные едва шли. У многих ноги просто волочились.

«Маски… – подумал он, – это газы. Почему же мы с Гетой ничего не чувствуем?»

Не успел он это подумать, как ощутил сильнейший позыв ко сну. Взглянул на Гету: она, прислонившись к стене, спала. Она не была мертва, потому что Курганов ясно видел, как ровно вздымается ее грудь. Но, может быть, это начало смерти?.. Мысль Курганова пресеклась, как порванная нить. Он почувствовал только, что стремительно падает в бездонную черную пропасть.

– Пятый номер пошлите вперед, а…

– Почему именно пятый?

– Прошу не рассуждать. Здесь командую я! Поняли?

– Понятно. Только долго ли…

– Что вы сказали?

– Так, ничего. Я хотел сказать, что на пятом номере пусты все батареи.

Вслед за этим послышались сдержанные ругательства. Говорившие стояли у самого окна, и каждое их слово было прекрасно слышно. Курганов уже полчаса, как проснулся. Вокруг был полный мрак, и он не знал, где находится. Несколько раз окликнул Гету – она не отвечала. Дыхания ее тоже не слышно. Вероятно, он здесь один.

Спор и препирательства за стеной продолжались.

– Как же быть?

– Это меня не касается. Ведь вы здесь командуете…

Эти слова были произнесены голосом, полным насмешки и презрения.

– Ступайте вон!

Мгновение тишины, и затем снова окрик…

– Впрочем, нет. Вернитесь еще сюда, п… подлец…

Курганов услышал сдержанный смех.

– Бросьте, Лайн. Не сердитесь. Я хочу знать ваше мнение.

– Мое мнение? Ха-ха-ха!..

Прислушиваясь к разговору, Курганов ясно представил себе, как должны выглядеть эти люди. В его воображении встали две фигуры, вполне законченные и определенные, начиная с роста и кончая формой ушей и носа.

– Мое мнение? – повторил голос, – хотите, так слушайте…

Курганов дальше не может разобрать. Через минуту пониженный, сдавленный говор прерывается резким звуком пощечины. Раздается топот ног, и все стихает.

Проходит час. Курганов страшно хочет пить. Он начинает кричать и стучит кулаком в переборку. Сюда идут. Он видит, как засветились решетки под дверьми от зажегшегося в коридоре люмиона. Яркий свет режет глаза, и в первый момент Курганов не может разобрать фигуру вошедшего человека. Прищурившись, всматривается и видит незнакомое лицо. Ему сразу бросаются в глаза нашивки на воротнике с тремя известными буквами: «U. S. А.».

– Во-первых, дайте пить, – говорит Курганов вошедшему утомленным, равнодушным тоном.

Человек кричит в коридор. Через секунду появляется другой с питьем и едой. Курганов залпом выпивает большой стакан напитка.

– А во-вторых, – продолжает он, – я думаю, вы найдете нужным объяснить мне, что произошло. Не забывайте, что это больше в ваших интересах, чем в моих. Неизвестно, кто кого поймал: вы меня или я вас.

К удивлению Курганова, незнакомец вздохнул и задумчиво произнес:

– Да, это, пожалуй, правда.

– Вы здесь главное лицо?

– Нет, командуют эол-адмиралы Стикс и…

– Лайн?

– Да, но откуда вы знаете?

– Ничего. Продолжайте. Скажите, где мы находимся?

Американец замялся.

Курганов понял его неловкое положение. Очевидно, это был просто дежурный офицер. Он сам ничего не смел делать.

– Хорошо. Попросите ко мне адмиралов.

– Которого? У нас здесь такая бестолковщина. Они все время ссорятся из-за власти, – он минуту подумал. – Я лучше позову Лайна.

Курганов хотел еще что-то сказать, но офицер, не останавливаясь, быстро вышел. Поведение и речи этого американца показались Курганову весьма странными, в особенности в связи с невольно подслушанным разговором.

«Что это? – думал он, – разложение, естественное гниение уродливого организма? Так всегда бывает перед началом конца, – ссоры, разлад, интриги».

Послышались твердые шаги. В комнату вошло двое людей, именно таких, какими их представлял себе Курганов. В двух шагах позади у дверей остановилась их свита, состоявшая человек из пяти, в том числе и навещавший Курганова американец. Курганов сел к столу и первый начал разговор. Он решил взять сразу инициативу и дать тон дальнейшему разговору. Он поднял на них свой холодный взгляд. Выдержал паузу.

– Кто вы? – резко прозвучал его металлический голос.

Американцы стояли перед ними. Их бритые физиономии были неподвижны. Курганов заметил, что у одного щека сильно горит. «Подрались, гады», – подумал он и еще резче повторил:

– Кто вы, я вас спрашиваю!

Несмотря на присутствие подчиненных, эти гордые слуги капитала стояли перед бессмертным, как провинившиеся школьники. Ни один из них не мог открыть рта. Молчать и слушать этот строгий допрос было крайне неудобно. В то же время их положение и гордость не позволяли им отвечать своему пленнику покорным тоном. Надо было употребить то же оружие, найти властный голос, показать твердость… Но перед ними был бессмертный… Это было бы только жалким подражанием того, что делал Курганов. Последний, задав свой вопрос, умолк, не спуская со стоящих испытующего, строгого взора. Адмиралы смотрели в пол. Наконец, один из них, чувствуя, что столь продолжительное молчание делается более неудобным, чем всякое иное поведение, поднял голову и, не решаясь смотреть в глаза своему пленнику, глухо сказал:

– Мы – эол-адмиралы Шестого полюсного отряда. Я прошу вас обращаться не ко мне, а к высшему чину.

Он отступил шаг назад и почти спрятался за спину своего соратника.

– Вы адмирал Стикс?

Оставшегося впереди американца одновременно раздирали злоба и страх. Он тоже не мог больше молчать.

– Да, я адмирал Стикс. Вы находитесь в моей власти и обязаны подчиняться всем требованиям…

– Что же вы сделаете в противном случае?

– Эти разговоры излишни. Пока ни в какие беседы с вами мы вступать не намерены… Да. Если же имеете какую-либо просьбу…

– Нет, не имею, – опять перебил его Курганов, – никакой просьбы, но приказываю вам отвечать мне на мои вопросы.

Адмирал Стикс сделал попытку усмехнуться. Курганов встал, облокотись о стол, во весь рост, глаза его потемнели и расширились.

Смех застрял в горле адмирала. Улыбка превратилась в жалкую гримасу.

– Смотря по вашим вопросам… – сдавленным голосом пробормотал он.

– Где другой бессмертный? – не слушая его, прогремел Курганов.

Американец быстро заморгал глазами, переступил с ноги на ногу, потом взглянул Курганову в лицо и сейчас же отвернулся.

– Он умер…

Курганов медленно опустился снова на стул и потер рукой свой громадный лоб. В комнате стало тихо. Только издалека доносился звук, похожий на звон и лязг цепей. Вероятно, мимо проходил магнит-дредноут. Наконец, Курганов поднял голову. Его лицо вновь стало холодно и бесстрастно.

– Расскажите мне все, – сказал он равнодушно, усталым движением прикрывая ладонью глаза.

– Мы взяли вас, – неожиданно заговорил второй адмирал Лайн, – мы взяли вас при помощи новых газов. Они проникают сквозь металл, потому вы и не спаслись, хотя были в магнит-дредноуте. Благодаря хорошо поставленной информации, мы узнали, где вы находитесь, и сделали налет всего на шести эоланах. Наш газ тяжел. Мы им как водой затопили восточную долину Нового Италона. Лучевой заслон также не задержал нас. Этот газ активен. Его свойства диамегураничны, и он не только задерживает мегур-лучи, но и действует на людей усыпляюще. Вы понимаете, чем мы обладаем?

– А почему, – перебил Курганов, – вы с самого начала не пользовались этим средством?

– Этот газ – последнее слово науки. Только два дня, как он приготовлен. Если бы война началась неделей позже, то все, конечно, происходило бы иначе…

– А негрон?

Адмирал поморщился. В свите произошло легкое движение.

– Мы перевезли вас сюда, на Северный полюс. По дороге ваш спутник, другой бессмертный, не приходя в сознание, скончался. Вероятно, у него был очень слабый организм, потому что газ, обыкновенно, только усыпляет на несколько часов…

– Где мы находимся?

– Это одна из станций сорок восьмого полюсного магнитного кольца.

– Так. Еще один, последний вопрос: где труп бессмертного?

Адмирал молчал, но один из свиты, разглядывая у себя на руках ногти, тихо ответил:

– Они выбросили его в океан у берегов Новой Земли.

– Теперь ступайте, – коротко сказал Курганов, отворачиваясь к окну.

Все вышли.

Курганов осмотрелся. Комната, где он находился, была узкая и длинная. Судя по обстановке, она, очевидно, принадлежала одному из инженеров станции. Курганов взглянул в окно. Сквозь толстые, двойные стекла ничего не видно было. Ставни были плотно завинчены. Поднявшись на подоконник, он попробовал посмотреть в отверстие форточки, но пластинки были поставлены косо, как в крышке прожектора, и виднелись только полоски земли у самого основания дома. В форточку дул слабый, теплый ветер. На дворе было темно. Курганов уловил лишь слабые отблески огней на мокрых от дождя плитах, которыми был вымощен двор.

– Странно. Это Северный полюс. Теперь лето. И ночи здесь не бывает…

Он задумывается.

Его выводит из неподвижности щелканье замка. Дверь открывается, и на пороге он видит фигуру своего знакомца-офицера. Он бледен и нервно кусает губы.

– Скорее. Не теряйте ни одной секунды. – Он задыхался. Подбежал к Курганову. – Идем!

Он хватает Курганова за руку и увлекает за собой в коридор. По дороге торопливыми движениями закрывает свет люмиона. В полной темноте они выбегают прямо из коридора на большой, мощеный стальными плитами, двор. Темно. На небе кое-где мерцают звезды. Над горизонтом поднимается полная луна и серебряными пятнами отражается на поверхности моря. Здание, из которого они вышли, находится всего метрах в ста от воды.

– Скорее! – шепчет офицер, и они, согнувшись, бегут через двор.

В углу при свете луны блестит своей чешуей маленький мегур-истребитель. Пятном чернеет открытый люк.

«Почему темно?» – думает с удивлением Курганов, но в этот момент спотыкается о что-то мягкое и растягивается на земле. Его спутник не дает остановиться и тащит за руку; Курганов, глаза которого уже привыкли к темноте, поднимается и различает фигуру лежащего человека. Он узнает адмирала Стикса. До истребителя всего три шага.

– Скорее! – в третий раз повторяет офицер, выпуская руку Курганова, – улетайте…

Ни о чем не спрашивая, Курганов быстро занес ногу и взялся обеими руками за медные поручни. Не успел он ступить в люк, как внезапно рядом выросли три темные фигуры и молча на него бросились. Произошла свалка. Офицер ударил одного головой в живот. Тот с хрипом упал. Двое других, стремительно изворачиваясь, пытались опутать Курганова чем-то вроде тонкой проволоки. Падая на землю, он нарочно подмял одного из напавших под себя и старался нащупать горло, предоставив офицеру самому справляться с последним противником. Курганов знал японские приемы джиу-джитсу. Хотя он вообще был слаб и от физических усилий скоро утомлялся, все же в несколько секунд обезвредил своего врага. Но офицер все еще боролся. Зажав голову противника у себя под мышкой, он ходил с ним в кружок, не смея его отпустить. Курганов кинулся к истребителю.

– Вот они, здесь! – громко крикнул кто-то совсем рядом. Послышался топот многих ног. К месту борьбы выбежало еще несколько человек. На Курганова сразу навалилось трое. Он оказался прижатым к земле, не имея сил даже пошевелиться. Кто-то пронзительно свистнул.

Все, что произошло после этого, было очень просто и скучно. Курганова связали и унесли куда-то, не в тот дом, откуда он так неудачно бежал. Его отнесли вдоль берега к другому, высокому и темному зданию. Сняв путы, его оставили одного.

Опять мрак и одиночество. Курганов лежит на полу и думает. Вихрь событий, начавшийся взрывом открытого выступления бессмертных в Восьмом Городе, все усиливался. Прошла неделя и… Курганов остался один. Что вокруг происходит? По обстоятельствам дела можно предположить, что заговор имел целью его освобождение. Или это только его знакомый офицер?.. Во всяком случае сама возможность таких событий в самом сердце американских экспедиционных сил указывала на глубокое разложение и дезорганизацию. Сейчас все совершалось так быстро и столь неожиданно, что Курганов перестал обдумывать свое положение. Нельзя было ни за что поручиться. Он не знал даже, в чьих руках находится.

Его охватил тяжелый, глубокий сон.

Прошло три дня. Курганова держали безвыходно в каморке. Людей он видел только три раза в сутки, когда ему приносили пищу. Но и эти редкие гости не произносили ни звука. Они ставили на стол поднос с едой и удалялись. Каморка напоминала собой кабину магнит-дредноута, какие обыкновенно бывали в носовой части этих сухопутных чудовищ.

Время тянулось томительно медленно. Курганов лежал все дни и ночи на кровати и глядел в потолок. Он знал, что за эти три дня могла решиться судьба всего мирового столкновения. Его давила мысль, что обладание им дает в руки хищников страшное оружие. Они обладают последним бессмертным!

Что творится на свете? Где те грозные силы, которые, он знал, везде почти сломили сопротивление мировых угнетателей? Что делают миллиарды трудящихся? С тяжелым чувством припоминал он названия разных смертоносных средств, к которым прибегал человек для решения сложных вопросов. Как имена знакомых людей, перед ним проходили кошмарные силы…

– Мегур-лучи, – шептал он, – газы… газы… газы… негой, атомические взрывы, волны, всякие ужасные волны… и, в конце концов, просто человеческая, более или менее мучительная смерть…

Он лежал неподвижно, как труп. Только зрачки его глубоких глаз то суживались, то расширялись.

Утром на четвертый день двери открылись, и вошло три офицера. Они предусмотрительно подали Курганову темные очки, и когда тот надел их, пригласили следовать за собой. Соседнее помещение оказалось машинным отделением. Курганов убедился, что он действительно находится на борту магнит-дредноута. Прошли наверх. В просторной адмиральской кабине заседал военный совет. Но никого из тех, кто приходил к Курганову накануне, здесь не было. На главном месте сидел старик-адмирал. Его окружало человек десять офицеров. На стене, занимая большую площадь, висел громадный хоккок. Его голубой экран слегка фосфоресцировал. Отказавшись от приглашения сесть, Курганов остановился посередине кабины. После минутного молчания, пока длилось взаимное рассматривание, старый адмирал откашлялся, причем издал звуки, похожие на лай бульдога, и встал.

– Мы вас пригласили сюда, – начал он, – по обстоятельствам самого крупного значения. Эти-то обстоятельства и заставляют нас быть с вами вполне откровенными. В данный момент действие заглушающей волны прекратилось, и мы решили воспользоваться некоторыми возможностями. Я вам изложу в нескольких словах положение дела. Сейчас мы находимся на побережье Балтийского моря в окрестностях Балтикона. Эта область в наших руках. Вам сказали, – он усмехнулся, – что вы отвезены на Северный полюс. Это неправда. Действительно, взявший вас отряд направился туда, но ему пришлось вернуться, потому что область полюса уже оказалась к тому времени в руках союзных сил. Да, мы разбиты везде. В наших руках осталось лишь несколько пунктов в Европе и Азии, Америка потеряна. Я не скрою от вас и того, что за исключением этих немногих пунктов, власть всюду принадлежит Рабочему Совету. Мы гибнем. Лишение полюсов не дает нам возможности использовать последнее средство – магнитные установки в руках рабочих. И здесь мы окружены. И только потому, что в наших руках вы – последний бессмертный – еще пока держимся сами и держим мир в своих руках. Но мы еще победим! И вы, вы нам поможете сделать это!..

Адмирал опять закашлялся.

– Они не верят, что вы здесь. Они думают, что вы погибли, и предупреждают, что завтра вечером начнут негроновые атаки, предлагают нам сдаться. Они требуют, чтобы мы показали им вас… Я обещал исполнить их просьбу и добавил еще, – голос адмирала стал сух и злобен, – я добавил, что при первых же попытках враждебных действий с их стороны, вы – последний бессмертный… умрете!..

Опустившись снова в кресло, адмирал вытер платком выступивший на лбу пот.

– Вы, надеюсь, – продолжал он, – хорошо понимаете, что мы ничего не проигрываем, лишаясь вас; нам нечего больше терять.

Курганов молчал.

– Вызовите Рабочий Совет, – коротко бросил адмирал.

Бессмертного подвели к экрану хоккока. Спустя несколько секунд он увидел большой колонный зал Совета. На него смотрят тысячи глаз. Адмирал подходит и становится рядом с Кургановым. Все присутствующие в зале ясно видят их обоих.

– Слушайте, вы! – кричит адмирал в мегафон. – Вы видите последнего бессмертного. Он в наших руках. И я объявляю вам еще раз, что неподчинение нашим требованиям, военные действия и непрекращение мятежа заставит нас прибегнуть к крайним мерам – мы уничтожим бессмертного! Если вы хотите сохранить его и вместе с ним все возможности, если вы сами стремитесь к бессмертию, то смиритесь… Даю вам срок на размышления до утра.

Вслед за этой перед глазами Курганова прошли десятки других картин. Он видел улицы больших городов, заполненные несметными массами народа, вокзалы магнитных дорог, громадные корпуса мастерских и заводов полуразрушенного Чикаго. Сотни тысяч людей видели его на экранах. Они с тоской и надеждой протягивали к нему руки. Мегафон передавал глухой шум и рокот, похожий на морской прибой, который несся от этих толп. В шуме этом была и страстная мольба и безумная ненависть. Последним показался Главный Союзный Штаб. Курганов узнал среди прочих и Лока. Он сидел за столом, закусив нижнюю губу, и, встретившись глазами с бессмертным, отвернулся. Курганов понимал, что должен чувствовать этот человек. Последний бессмертный в руках американцев, а он, Лок, не на эолане у негроновых аппаратов, но за столом в городе и в полной безопасности. Уже три дня, как приостановлены военные действия. Весь мир в состоянии крайнего замешательства. Даже в Главном Штабе и Совете нет единогласия. Нет твердого и прочного решения…

Во время этого сеанса адмирал, стоя рядом с Кургановым, при каждой новой открывавшейся картине спокойным голосом повторял условия своего ультиматума. Курганов продолжал молчать. Он, казалось, думал о чем-то постороннем. Когда адмирал отошел от хоккока, он поднял голову и спросил:

– Вы говорите, что мы недалеко от Балтикона?

– Да, мы на месте **, но здесь был бой, и от городка ничего не осталось.

– Разрешите мне взглянуть на эту местность.

Адмирал пожал плечами.

– Что ж, – сказал он, – можно. Только из верхней кабины через окно.

Заинтересованные странной просьбой бессмертного, все присутствующие поднялись вместе с Кургановым наверх. Отсюда открывался обширный вид во все стороны. Со стороны берега горизонт был закрыт темной стеной построенных в боевом порядке магнит-дредноутов. С другой стороны открывалось море, старое, знакомое море. У берега оно покрыто сидящими на воде эскадрами эоланов. Дальше виден чистый, блестящий на ярком утреннем солнце морской простор. Курганов внимательно всматривается в местность. Постепенно мертвенная бледность покрывает его лицо.

Он узнает это место. Здесь когда-то была его Балтийская станция, этот самый залив. В стороне заметны даже остатки канала, который соединял его станцию с морем. Небольшой овражек темной линией упирается в морской берег. Странно, как он мог сохраниться более двухсот лет! Теперь здесь пустыня, такая же черная и выжженная, как и на огромных пространствах во всех частях света, где только сталкивались воюющие стороны.

Прошло двести лет! Курганов вернулся на то место, где было столько пережито, столько принесено жертв, где ослепительные надежды толкали почти на безумие.

И теперь он мог только повторять одно слово:

– Умерли… умерли… умерли…

Курганов быстро отвернулся от окна.

– Уведите меня вниз.

У самых дверей его каморки адмирал еще задержался на минуту.

– Подумайте, – сказал он, – в одиночестве над создавшимся положением. И не забывайте, что ваше нам содействие может предотвратить катастрофу. Подумайте.

Опять Курганов один.

Так же медленно проползает день и наступает ночь. Это уже четвертая ночь его заключения. Да, ему действительно приходится последовать совету адмирала и тщательно обдумать свое положение. Обстоятельства сложились так, что судьбы этого последнего боя действительно зависят от него. Он – и главный виновник и ответчик в создавшейся ситуации.

Полночь. Курганов не спит. Он все думает. Мысленно он переносится на несколько часов вперед и представляет себе, что будет, если Совет примет условия адмирала. Полная реставрация… а затем, затем рабство еще худшее. Владея бессмертным, от его лица и его именем капитал не только вернет прежнее положение вещей, но и пойдет дальше…

Раздавшиеся за дверьми шаги и щелканье открываемого замка прервали размышления Курганова. В кабину вошел старый адмирал. Дверь за ним тотчас закрылась, и Люмион погас. Очевидно, он приказал выключить свет, чтобы не смущаться видом бессмертного. Но и это показывало с его стороны большое самообладание и выдержку. Нащупав стул, он сел против Курганова, и в совершенной темноте некоторое время слышалось только его тяжелое сопение.

– События, – начал он, наконец, усталым голосом, – развертываются быстрее, чем я предполагал. Я назначил Рабочему Совету срок до утра, а теперь только первый час ночи, и я получил сообщения, что вокруг области Балтикона стягиваются союзные силы. Я не знаю, что это значит, но можно думать, что Совет решил пренебречь моей угрозой и пожертвовать вами. Возможно и то, что мне не верят и надеются на нашу нерешительность, хотя я в этом сомневаюсь. Должен признаться, что если с утра они откроют негроновые атаки, к полудню область станет пустым местом: мы не в состоянии ее удержать.

Адмирал умолк и задумался.

– Подумайте, – снова начал он несколько иным, мягким и вкрадчивым голосом, – подумайте, каково ваше положение? Уничтожив вас, мы действительно ничего не потеряем, потому что наша песенка в этом случае спета, и ничего, конечно не выигрываем… Но подумайте, – повторил он громче, – чего лишатся человечество! Не лучше ли будет для мира склониться перед нашей волей и обладать бессмертием!

Курганов слышал, как адмирал поднялся со стула.

– Слушайте, бессмертный! Еще не поздно, скажите им – Совету, Штабу, всему миру, что вы этого хотите, этого требуете. Они послушают вас! Этим вы сохраните жизнь себе, нам и не лишите человечество бессмертия…

– Вы, я вижу, – заметил Курганов, – очень озабочены судьбой человечества и призываете к жертвам, но этот вопрос может быть решен гораздо проще.

– Как это?

– Так. Отпустите меня и сдайтесь сами.

На минуту в кабине стало тихо, как в могиле.

– Нет, это невозможно, – вдруг крикнул адмирал, ударяя рукой по столу, – это обман или провокация. Я не поверю никаким обещаниям. Это все будет для нас той же гибелью…

Курганов смеялся. Адмирал подошел к нему вплотную и положил руку на его плечо.

– Время не ждет, сейчас мы пойдем наверх к хоккоку, и вы скажете Рабочему Совету, вы скажете… вы… – адмирал задыхался и не находил слов.

– Хорошо, скажу, – сухо ответил Курганов, поднимаясь.

Адмирал на минуту замер, с подозрительной недоверчивостью всматриваясь во мрак, откуда исходил голос Курганова.

– Идем, – глухо сказал он, наконец, ощупью направляясь к двери.

Дверь не заперта, и в машинном отделении никого нет. Магнит-дредноут закрыт весь снаружи. Отсюда все равно убежать невозможно. После мрака яркий свет в первый момент ослепил адмирала, но Курганов, благодаря темным очкам, не испытал этого. Он по-своему воспользовался этим мгновением. У самых дверей кабины в машинном отделении стоял небольшой столик. Курганов его давно заметил. Сбоку привинчены тиски и лежат разные инструменты. Адмирал не видел, как Курганов едва заметным движением схватил со стола маленький трехгранный напильник и сунул его в карман.

В дверях адмиральской кабины они столкнулись с одним офицером. В самой кабине видна целая толпа военных, сгрудившаяся перед хоккоком.

– Они принимают условия! – закричал офицер, увидя адмирала. – Сейчас говорит Совет. Они передают утром все воздушные эскадры и запасы негрона. Они просят комиссию…

Отстранив его с дороги, адмирал быстро вошел в кабину. Курганов не отставал. Оба они очутились перед самым экраном хоккока. На голубом фоне опять виден большой зал Совета. Среди небольшой группы на первом плане Курганов узнает членов президиума Совета, СТО и других высших гражданских и военных организаций. Их лица темны, почти безумны. При виде бессмертного они бледнеют и неподвижными, расширенными глазами впиваются в его холодное лицо.

– Отойдите, – тихо говорит Курганов, снимая очки и обводя всех окружающих бездонным, приковывающим взором.

Все невольно пятятся к стенам кабины. Курганов остается один перед экраном хоккока. В его распоряжении секунды. Одним нажатием кнопки офицер, сидящий за столом, может выключить связь с Советом. Курганов нащупывает в кармане напильник и подходит к самому экрану.

– Да здравствует Всемирный Союз!!! – гремит его металлический голос.

Молниеносным движением он вонзает напильник себе в левую сторону груди и, хватаясь одной рукой за гладкую поверхность экрана, медленно и тяжело опускается на пол.