Текст книги "Матрица или триады Белого Лотоса"

Автор книги: Всеволод Каринберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 26 страниц)

Коменданша нажала в кнопку звонка рядом с красивой резной дверью, где-то внутри раздался мелодичный звук. Через некоторое время открылась дверь, и нас пропустили вовнутрь игрушечного домика, высокий мужчина заставил снять обувь в прихожей, полы были аккуратно выкрашены и сверкали не затоптанной чистотой. В просторной ярко освещенной люстрой комнате из оцилиндрованных крашенных и покрытых лаком бревен рядом с журнальным столиком у чистого, видно, никогда не топившегося камина между двух окон, в одном из трех кресел сидел лощеный мужчина, чиновник. Он даже не пригласил нас сесть. Коменданша объяснила просьбу. Из-за спины вынырнул розовощекий "комитетчик", просмотрел мой паспорт с жирным штампом погранзоны. Начальник предложил мне написать заявление на временную работу лаборантом, и отпустил нас, сказав коменданше, чтобы поселила меня в бараке в комнате с двумя "москвичами".

Комната в бараке, освещенная голой лампочкой под потолком, вокруг которой вился рой комаров и мошек, восемь солдатских кроватей, две из которых застелены неряшливо смятыми одеялами. Мы сходили в кастелянскую в конце коридора, и Вера выдала мне матрас, подушку и постельное белье, старое, но хорошо отстиранное. Я заплатил на месяц вперед за питание в общей столовой двадцать восемь рублей, осталось у меня девять. За месяц прошедший, когда покинул Преображение, я потратил, бродя по тайге, всего тринадцать рублей, половина начальных денег ушла за эти сутки на билет ночного поезда, морской паром и автобус.

Она провела меня в столовую, налила черпаком из большой кастрюли компота в кружку. Я ушел в комнату, постелил себе постель и сразу заснул, утомившись за день, тело ныло, словно я только сейчас вышел из тайги за пятьсот километров отсюда.

На стационаре института Биологии моря он занимался токсинами из вытяжек морских организмов и водорослей, которые разрушали организм быстро, словно таял снег под жаркими лучами солнца, но в малых дозах они восстанавливали организм, это были лекарства будущего или биологическое оружие в настоящем.

– Сейчас человечество спит, ему надо помочь проснуться.

– Энзимы выборочно действуют на организацию жизненных процессов. Это не одно вещество, а продукты разного происхождения, я подчеркиваю, они имеют времяную локализацию в процессах. Под их действием происходит регенерация утраченных органов у морских звезд, трепангов, дальневосточных саламандр. Эти странные вещества накапливаются в корнях женьшеня, эфедры, диоскореи, Дальний Восток, словно древняя лаборатория природы. В сочетании с чистыми минералами в виде кристаллов драгоценных камней, истолченных в пыль и смешанных с энзимами в правильных пропорциях, китайские алхимики научились включать регенерирующую систему человека, обновляя ее.

– Нужен покой, ничего другого нельзя употреблять во время метаморфозы, организм должен быть очищен. Как у куколок насекомых, или организм разрушится или обновится. Каждое из применяемых смесей не универсально!

– Интересно, как они действуют на стволовые клетки организма. Начальство пользовалось результатами его работ, но не мыслями его. В институте он "ничем не занимался" и только переводил статьи из иностранных журналов, на что уходило 90% его времени. Был он и в научных экспедициях на судах АН, "без заходов в порта".

В стране наука и передовые идеи соседствовали с инквизицией цензуры, контролем "рыцарей без страха и упрека" за мыслями ученых. Этот особый орден меченосцев боялся, что чудаки ученые разрушат их тщательно отрегулированное общество, почему передовые научные идеи совмещались "иезуитами" со средневековой дикостью. Никаких личных контактов, вымарывалось в страницах журналов все, что указывало на процветание или идеологическое представление другого закордонного общества. Им проще было выкрасть готовый научный прибор в чужих лабораториях, чем показать идеи, на которых выросли создатели его, даже рекламные буклеты фирм, производящих их, были частицей "буржуазного образа жизни". Кастрированные журналы без обложек с заретушированными картинками.

– Жаль, что нет времени изучать японский язык, вся японская периодика переведена на плохой английский язык, боятся, что я, как тот "миг" с Золотой долины под Находкой, попаду в Японию.

– Это то же, что из отдельной части растения вырастить весь нужный им огород. Им оттуда знания не нужны, они нас кормят своими баснями, а самим нужны только буржуазные технологии, джинсы, кока-кола, жвачка, их музыкальные диски, их порножурналы. На самом деле их нужно контролировать уже сегодня, иначе в будущем они, выродившиеся, уничтожат нас, ученых, культуру и общество в угоду безразмерному своему потребительству и непомерной власти, если они в будущем останутся во главе государства.

– Когда я оканчивал УККа на матроса в Преображении, нас собрали в конце курса и заявили, что если кто из нас не комсомолец до 28 лет, а после – не коммунист, да еще и холостяк, то мы не имеем чувства "родины", на суда, уходящие в загранплавания, мы никогда не попадем.

– Они и не дадут нам с миром общаться напрямую и в будущем, мы для них крепостные, мир другой только через них, "козлов". Они кладут нас себе под жопу, и дают существовать ровно настолько, насколько надо обновлять под собой подушку, "базис", как их холуи идеологи говорят. Дают нам жить самостоятельно, но время от времени устраивают нам, "гугенотам", "варфоломеевские ночи", то кибернетику, то генетику разгонят.

– А что вы тут делаете? – из-за высокой двери лаборатории появился толстомордый, розовощекий "комитетчик", смотрит подозрительно выразительным "дзержинским" взглядом.

– Да вот, "зеленуху" по стаканам разливаем.

– Как вы эту гадость пьете.

– Нас в теремок не приглашают.

Когда человек из первого отдела удалился, и послышались его шаги на лестничной клетке, спускающиеся на нижние этажи, Артур выплеснул зеленый спирт из стаканов назад в перегонный куб. Столы лаборатории заполнены гигантскими колбами, стеклянными кривыми трубками, соединенные между собой и с другими старинными приборами, перевезенными сюда на стационар из многочисленных институтов Владивостока, как старье на чердак дачи, выбрасывать жалко, а пригодиться еще может, все числится на балансе.

Как таковой, наукой, здесь не занимаются, готовят сырье и вытяжки спиртовые и водяные из морских организмов, которых с тридцатиметровых приглубых бухт Витязя достают водолазы, как штатные, института Биологии Моря, так и приезжие. На сезон отдохнуть на теплом Японском море и заработать на дорогу прилетают аквалангисты-любители из Новосибирска и Москвы. Берега эти омывает тропическое течение Куросио, рыбаки на МРСах из Зарубина привозят попавшихся в сети экзотических рыб и двухметровых сельдяных акул в обмен на "зеленуху", что научники перегоняют из уже использованного спирта, обмен для этих мест вполне равноценный.

По ночам, особенно на субботу и воскресение, когда из города прибывает научная молодежь, особенно весело, горит костер под большим казаном на берегу у водолазной станции, готовят уху из дневного улова аквалангистов, звучит музыка, гитара, парочки до утра гуляют по крутым тропинкам с фонариками в руках в маленьких каменистых бухточках.

Купальщики в темноте ныряют, девочки слева, мальчики справа, и плывут в волнах светящегося под их руками моря с причала водолазной станции, где в садке, затянутом сетью между двух пирсов, выступающих в море, ждут своей судьбы живые акулы. Вода как парное молоко. Неожиданно кто-нибудь, поднявшись на второй этаж станции, включает прожекторы и направляет их на причалы, в воде кутерьма и визг, многие купаются голышом, из черноты воды высвечиваются белые спины, ныряющих под воду нереид и тритонов, пока еще беззаботных комсомольцев и комсомолок.

Молодое «Божоле» или прелесть неотягощенной буржуазии

Москва, первый снег конца ноября исчез, слякоть только по переулкам Тверской. Впереди маячит дама, одетая в легкие меха, среднего возраста, а за ней плетется «унисекс», конопатый молодой «человек-реклама», он слишком замерз в своем искусственном свитере и полиэтиленовой курточке, чтобы иметь реальный интерес к позднеспелой москвичке, пусть дожидается, когда он согреется! Улица заполнена для него женщинами перед долгой московской зимой, которые уже почувствовали конец сладкого сезона, только в следующем году они могут поехать на ...Кипр или Анатолию. Куда катятся нравы Москвы!

Оставив "бутерброд", пропагандирующий "Би-лайн", за углом, он зашел в новый магазин Вина на Тверской. Молодое "божоле" этого года на входе предлагают ему молодые девушки, а его возраста светловолосый мажордом пригласил в зал, где, откупорив новую бутылку, налил в бокал вина, предложив присесть за единственный в этом зале дегустационный столик. Сам же остался стоять, развлекая клиента рассказом об удачном бесподобном вине нового урожая, что официально во всем мире распечатали в эту ночь. Полуподвальный магазинчик полон дорогих вин и коньяков, словно золота в ювелирном магазине. И мой герой с улицы впервые пригубил прелесть буржуазии – молодое бесплатное вино "Божоле".

Потекла слякоть желаемой лжи. Дома, в Демидовске, напиваясь к вечеру со сверстниками водкой с пивом, он по утрам у зеркала, с помутненного сознания, тупо вглядываясь в человека, протягивающего руку с той стороны, не мог понять, кто это и почему он натыкается на стекло. Выпив дармового вина, он почувствовал себя уверенней, язык его развязался, и вот он уже работает в Москве и с семи точек имеет 100 долларов в день! Он восхищается собой, предлагает сверстнику в белой рубашке встретиться на углу вечером, и тогда... тот увидит, какой он щедрый, а сейчас у него двухчасовой обеденный перерыв, но к вечеру он получит много денег и...будет много хорошего вина и подружек. И вот, он уже чуть ли не потомственный москвич. А еще он француз, прапрадед его участвовал в Великом походе Великой армии с Великим императором, и покидая Москву с богатым обозом, застрял под Смоленском. Время от времени в залу заходит грузный молодой охранник, молча посмотрев на них, и не проронив ни единого слова, уходит в другую залу, днем посетителей нет, и работа его легка, никто не пытается вынести дорогой товар, в открытую расставленный по стеллажам, в рукаве.

Парень приехал из провинции, севера Смоленской области, откуда речки тянутся к Вазузе, водохранилищу, питающему водой столицу. Его родители зарабатывают 500 рублей в месяц, а "Божоле" в Москве стоит 500 рублей бутылка, есть еще вина в этом магазине от 1942 года за 15000 рублей, коньяки под 1000 евро за бутылку. Даже предположив, что во Французской провинции зарплата 500 евро в месяц, не думаю, чтобы француз купил молодое вино за 500 евро бутылка.

В чем для молодого парня из российской глубинки прелесть "новорусской" буржуазии, которая покупает на Тверской такое вино? Он без отвращения не может вспомнить огородики обывателей с картошкой и огурцами, в сезон городишко насквозь пропах ими, на грязной площади они продаются по два с полтиной, но никто их не берет, у всех своих... навалом, а оборотистых кавказцев в городе нет, стена автовокзала оклеена листовками ННП, народной национальной партии с солярным крестом в круге. Родина русского огурца, куда от Минской трассы можно добраться по разбитому в пыль асфальту, когда заедает ностальгия. Но в мельтешении ног и лиц на Тверской, она еще ни разу не посетила его. Его завораживает великолепие московской публики, с ее безграничной бесчеловечностью и гордым превосходством над окружающими, безалаберность, с какой она получает и тратит деньги. С легким ароматом слабо перебродившего слабо окрашенного виноградного сока, без привкуса жженого сахара, молодое "Божоле" этого года великолепно.

В прошлом году довелось мне попробовать «Божале» в Париже. Легкость вкуса напоминает легкость буржуазии, её эфемерность в нашем кондовом мире. Во Франции до Реставрации никто, кроме буржуазии, не пил это легкое вино, аристократия предпочитала шампанское, выдержанное. Читатель, не путай шампанское и «советское», – «сидр» которому название.

Из широких стрельчатых окон на уровне пола, выходящих на улицу Буржуа в Париже, с красивым внутренним двориком, засаженным по "каре" ровными каштанами, блестела на мир наивность и открытость первой буржуазии, поселившейся в тихом уголке острова Ситэ после погромов революционной Коммуны и в стороне от бунтующей в 68 году студенческой молодежи Латинского квартала. Я долго бродил с путеводителем в руках в узких проулках средневекового центра Парижа, где множество маленьких отелей, антикварных лавочек и винных магазинчиков на все вкусы довольной жизнью буржуазии. Нельзя презирать раннюю буржуазию Великой Французской Революции, несмотря на кровь, пролитую якобинцами от страха перед аристократией, – та буржуазия хотела легкости и наивности жизни без насилия и самопожертвования. Они верили, что начнется новая, прекрасная жизнь.

А потом была Коммуна, парижане ее не любят вспоминать, чересчур много иностранцев понаехало тогда в их мир, где Париж был центром его. Коммунары пытались подвигнуть Париж к настоящей свободе, равенству и братству, хотели другого, без ханжества, не буржуазного мира, это была отрыжка аристократического мира на легкость прихода к власти не отягощенной кодексом чести буржуазии. Они не поняли главного, Бакунин говорил, "душа революционера – бунт, анархия, способ утвердить и изменить жизнь", но парижской буржуазии НЕ НАДО было изменять свою жизнь, и она кровью затопила "новую аристократию духа".

Зато в России в 17 году матросики с закрытых в Петербурге экипажей Балтийского флота, единственных в городе боеспособных частей, под влиянием анархистов разграбили винные погреба столицы. С этого и началась Революция по-русски. Матросы уже не собирались перевоспитывать буржуев..., они просто хотели вкусить сладость недоступной им жизни. Нельзя показывать открытый нож человеку, отчаявшемуся вырваться из нищеты.

Почему-то вспоминается трехнедельный пеший марш бездомных военнослужащих на Москву из Смоленска сырой поздней осенью. Власти не пустили их в город, а подогнав автобусы, вывезли бездомных на окраину Москвы в ДК "Меридиан", что рядом с бывшим райкомом комсомола, в котором начинал буржуйскую карьеру ответственный комсомольский работник М. Ходорковский. В арендованном зале под развеселый марш, играющий Брежневскую музыку: "Это... день победы...", – с распущенными знаменами и уличными лозунгами, бездомным дали возможность – почетно встать на караул перед трибуной президиума. Младший офицер зачитать просьбу к своему главнокомандующему, президенту страны, в отсутствии которого в стране и был для этого случая срочно организован "форум" властями и депутатами Госдумы накануне выборов, превратив обветренных военных в клоунов.

Столица продолжает участвовать в Мировом Бренде и вести СВОЮ БУРЖУАЗНУЮ жизнь, несмотря на Террор, раскручивающийся в ее легковесном мире.

Картонные «дурилки» или жизнь в стране комиксов

Париж, десять утра, а парижане еще спят. Улицы пустынны, рождественские каникулы. В торговых пассажах магазины еще не открылись, и в застекленных проходах с улицы на улицу только небритые «клошары» сидят среди картонных коробок на своем тряпье над вентиляционными решетками метро, заторможено общаясь между собой через пустынную мостовую, потягивая винище из громадных бутылок, упертых в бедра.

Мне говорили, что французы скаредный и мелочный народ, но они не "Плюшкины" или "Коробочки", – деньги французы тратят на своих женщин, и те платят... благодарностью за это, а "клошаров", тем более что они все – стопроцентные французы, – подкармливают владельцы близлежащих магазинов, – лишняя охрана на ночь и туристическая приманка не помешают.

Идут, пританцовывая и задирая редких ранних туристов, одинокие веселые и коммуникабельные негры в ярких дутых куртках на синтепоне, готовые любить весь подаренный европейцами город, идут на работу мусорщиков.

«Магазин комиксов» на остром углу дома, между двумя нисходящими по склону Монмартра улицами. Звякнул колокольчик при входе, на стеллажах множество книжек, выставивших картонные бока, с картинками: от гротескных котов Пифа и Нафа до современных японских героев с громадными глазами и искаженными ненавистью и страхом лицами.

Киносценарий.

Действующие лица:

Герой – современный человек, явно турист из России, одет по моде Парижа, по ходу действия вырезается из кадра современности и вставляется в таком виде в кадры прошлого.

Другие персонажи – фантомы, присутствующие то в кадре прошлой хроники, то – как бы вырезанные из картона статические профили, перемещающиеся по оцифрованному кадру современной хроники.

(видеоряд) По картонному полю из картины Ван Гога бежит живой человек, оборачиваясь, лицо его искажено ужасом. Герой в выцветшей «энцефалитке» вырезан из своего юного прошлого, где глиняные разрушенные мазары, верблюды по горизонту, научная экспедиция по пустыне Кара-Кум на Сырдарье, и помещен в будущее, – современную рекламу и хроники TV, –фоном идут взрывы крылатых ракет в Багдаде.

(видеоряд) Хроника, вырезанная из кадра, помещена чудовищной диспропорцией в гармоничную картину современности. Хиджабы мусульманок Тегерана, все в черном, с закрытыми лицами на площади Пигаль, у варьете «Мулин Руж» и по улице секс-шопов и пип-клубов. Среди огней кафе и бистро зазывалами и сутенерами чернявые дети Аллаха, слуги порока, выброшенные за пределы своего традиционного быта на улицы Парижа. Китайские хунвейбины в уродливых кепках с большими красными звездами слушают музыку Моцарта на Рождество перед открытыми дверями соборов.

Дальше разрушение Реальности кадрами из боевиков: бьются стекла, сталкиваются машины, втыкаются ножи в тела, льется кровь, стреляют бандиты в полицейских, а те – в бандитов. Под музыку "Рамштайна".

Рекомендации: (Внешнее восприятие наваливается на сознание Героя, формировавшееся в советскую эпоху, современность пытается победить его несуществующее «прошлое», состоящее из отдельных эпизодов жизни. А вырезанные люди из Прошлого, как картонная «дурилка», назойливо лезут в оцифрованный кадр Будущего).

(видеоряд) Современный Герой среди «борцов за коммунизм» на Красной площади, стройные ряды военных на фоне картонных гигантских «голубей мира Пикассо» перемежаются пионерскими слетами на фоне монстров современных японских мультяшек.

"Артековцы" в красных галстуках, попарно идущие по улицам Гурзуфа, вскидывают руки в "пионерском" приветствии и громко провозглашают: "Всем. Всем. Добрый день!", проходя мимо современных украинских таможенников в форме немецкого кроя и в высоких фуражках с трезубцем "бандеровцев".

"Собираемся, собираемся", – говорит учителка в далеком прошлом Героя, вырезанного из Будущего и вставленного в кадр, – "Строимся в колонну". – В руках радостно возбужденных школьников надувные шарики, портреты картонные членов политбюро, знамена. – "Идем на демонстрацию!".

Горит Останкинская телебашня. Танки прямой наводкой бьют по «Белому Дому». На Новом Арбате, в честь Дня независимости, проходит парад сексменшинств, кривляющихся на длинной платформе. Впереди идут ирландские волынщики в полосатых юбках, замыкают шествие военнослужащие трех родов войск, марширующие под оркестр, играющий развеселую музыку.

Выплывают кадры Пушкинской площади, перегороженной крытыми военными грузовиками, она пустынна. Подъезжают к зданию «Известий» автобусы, поодиночке выходят скорбящие люди, милиция выстраивает их в «бесконечную» колонну для прощания с «генеральным» секретарем.

А из перехода метро валит дым, и выползают чумазые окровавленные современные москвичи – это террористический взрыв в подземном переходе.

Бодрый молодой Михалков поет на эскалаторе метро песенку про Москву, а следом выносят людей после терракта на станции Автозаводская.

Героиня фильма "Доживем до понедельника" играет роль "вампирши" в современном "ужастике", Мамочка из "Республики Шкид" с ручным пулеметом в руках скачет по кадру сериала, "комсомольский" вожак Бонивур, которому интервенты вырвали сердце, что-то говорит "мафиози" Нахапетову на вилле у бассейна в Америке.

(видеоряд) Вырезанные из прошлого подружки в серых длиннополых пальто идут плечом к плечу по серому картонному фону Центрального парка имени Горького, – они «гуляют» с каменными лицами, а Меладзе на их фоне с группой «Блестящие» поет, раскрывая рот, – но нет звука.

(видеоряд) По театральному коридору идет Герой, проходит за кулисы, появляется на сцене уже в старой «энцефалитке» и с рюкзаком за спиной. Сцена сделана, как большая картонная коробка, стоящая перед «клошарами» в Париже.

Грядет царство наслаждения

В глубине любого наслаждения – страдание. Вспомните свой опыт наслаждения, он обычно вызывал отрицательную реакцию и воспринимался как страдание, как сверхболь. Алкогольному опьянению организм бурно сопротивляется, кайф ловит уже деградировавший индивид. Также обстоит дело и с наркотиками, мозг преобразует первичную эйфорию в безумие, только привычка превращает страдание в наслаждение. Познавший наслаждение и страдание будет стремиться уйти от страдания и в тоже время стремиться к нему, как к своей основе, а так как себе зла не хотят, то крайняя степень наслаждения будет от причинения другим страдания, – отсюда и наслаждение садистов.

Когда вычислили маньяка-зоотехника конного завода в Горках Х, сдиравшего кожу с живых мальчиков в специально оборудованном подвале гаража, он спокойно рассказывал следователю, что слушая предсмертные звериные вопли жертв и треск кожи, отстающей от тела, он испытывал непередаваемую дрожь сексуального наслаждения, он упивался мучениями свежуемого подростка, подвешенного к потолку на крюк, глубоко сочувствовал его страданию. Вместе с кожей он освобождал невинную еще душу ребенка от клетки тела, он называл себя Ангелом Смерти. Тихий спокойный, мало общительный в жизни, он не пил с буйными жокеями завода. Зоотехник предоставлял им свой гараж для пьянок, где за звукоизолированном люком подвала висела на крюке очередная жертва его тайного наслаждения, обтекая кровью. Наверху пьяные жокеи трепались "за жизнь", о бабах, о пойле, о своей мужественности. Варилась картошка на электрической плитке вместе с яйцами кастрированных намедни жеребцов, – жокейская традиция после аукциона, – купившие лошадей иностранцы предпочитали спокойных меринов. Весь рабочий день на станке они лишали жеребцов мужского достоинства, а через три дня должны будут седлать их, объезжая.

Галина Брежнева появлялась на Конном Аукционе, в сопровождении циркача-цыгана в меховой шубе на голое тело, увешанного тяжелыми золотыми распятиями, приезжали они на "папином" линкольне, – цыган занимался "фарцовкой" бриллиантами!

В «новой» России, где дегуманизация достигла максимума, где ценность простой человеческой жизни упала до нуля, где в силу вступило иррациональное наслаждение, – оно привело к невиданному росту насилия, элита максимально и в полной «безопасности» наслаждается жизнью, а плебс погружается в безысходную бездну мировой юдоли. Буржуазия в погоне за наслаждением потеряло чувство реальности и ценности жизни. Ни в одной стране нет такого сознательного расслоения общества на бомжей и богатеев. Если Америка показывает миру образец ханжества и двухсотлетнего лицемерия, то доморощенная «новая» криптократия прекрасно понимает, откуда у них богатство, где «собака зарыта».

Еще раз о социальном на нашем луге, куда пришли "новые" косцы.

Все – проще. Почему бандиты не продолжают открытый разбой, а уходят в бизнес, отняв его у других? Или легализовав рэкет, построив для этого торговые комплексы. Или сливаются с властью, становясь звеньями легальной коррупции. Или организовывая политические партии, т.е. покупая право на идеологический разбой, организуя саму власть, – так проще и безопаснее, ты уже не нарушаешь социальных норм, ты сам – социальная "норма"! Т.е. наша власть – это социальный бандитизм в законе!

Общество наше находится на грани гуманитарного коллапса, его уже можно брать за плоть кровавыми пальцами, и любому проходимцу мять его в глину по своему усмотрению, нравственные ориентиры рухнули, – грядет царство мрака. Растет вал насилия. Я не хочу пророчествовать, ведь любые пророчества имеют тенденцию сбываться.

"Мамоновцы" теряют контроль не только над нищим и озлобленным населением, но и над оружием с военных складов, на котором зиждется управление в обществе, взрывчаткой, которую может изготовить из бытовой химии любой школьник, начитавшийся "Поваренной книги анархиста", над химическими и радиоактивными препаратами, а возможно, что не смогут удержать в своих "белых" руках и ядерное оружие, лейтенант в армии получает "2500 р. в месяц" – 20 долларов в неделю! Офицер в нашем обществе тоже "плебс"! "Будете бунтовать – отключим газ, отрубим электричество, перекроем воду!". Что ещё?

Дикая эротика

Вот ночью идет пьяная англичаночка на дискотеку Лимассола, на Кипре у нее «дача», доставшаяся от родителей колонизаторов. Она цепляется руками за леера колыхающегося трапа, переступая нетвердо миниатюрными ножками и ловя равновесие пухленьким задиком, идет в сопровождении высоколобых шотландцев с ранними залысинами, вечных «бэби» британских женщин, и «манчестерского» пролетария, телохранителя, коренастого стриженого узколобого боксера, короткий мускулистый торс которого обтянут рельефно темной маечкой. Спесивыми блестящими глазками она нагло смотрит, «понаехало этих русских», не отводя взгляда глаз до тех пор, пока они не тухнут, как фонари, не подпитаные севшими аккумуляторами, но задела больно плечиком на ходу – вам она безразлична – она играется.

Кто сказал, что женщина это эротика, женщина – сплошная сексуальность, ее цель возбудить эротическую энергию мужчины для совершения с ней полового акта. Это в некоем роде освобождение вечностного в мужчине, приведение его к единой цели – зачать в женщине жизнь, освободить ее от осознания своей природной приниженности и темного начала полового инстинкта. Экстаз женщины – в иступленном до неприличия желании быть любимой, – до самоотречения.

На "Приморском Комсомольце", громадной плавбазе Тралового флота, была собачка Чапа, как ни странно, кобель, и скрытный кошак. "Чапе" говорили "к станку", протягивая ногу в резиновом сапоге, и собака вскакивала на него, обхватив крепко лапами, и энергично занималась гимнастикой тазобедренных суставов, а попросту говоря ...

Однажды на палубу осела стая маленьких перелетных пичужек, принявших ее за землю, прилетевшая из Южного полушария для сезонного размножения на Север, все реи и троса плотно забиты были их тельцами, – подняться назад в воздух они уже не могли. Ни миски с водой, ни крошки хлеба их не заинтересовали, они мерли в одиночестве, закатив веки. Три дня обе палубные смены лопатами выбрасывали их за борт – птички ошиблись маршрутом, и судьба их была предрешена, это был "Освенцим".

Говорят, эротику придумали евреи, чтобы разнообразить половую жизнь, почему и наиболее серьезно они относятся к половому акту, им по воспитанию это вменяется в родовую обязанность – бог завещал. К всенародным выборам в Верховный Совет СССР забросили на теплоходе "Азербайджан", доставляющим в район лова бичей, двух – "Вовчика и Левчика" с эстрадной программой, что, однако, не помешало "трудовому ритму" "промтолпы". Повезло только двум "укладчицам" с конвейера – за ними пришел галантный бригадир смены по фамилии Сорока, взял за жопу и освободил от работы, – услугами одной воспользовался, правда, он сам – по праву начальничка.

По утру в каюте спертый человеческими телами за ночь теплый воздух. Раздается щелчок репродуктора, и громкий спокойный голос радиста оповещает: "Шесть часов утра. Подъем второй смены. Сегодня число месяца. Мы находимся в районе лова. Температура за бортом два градуса, забортной воды три градуса. Волнение моря три балла. За смену переработано триста тринадцать тонн минтая...".

Первый поднявшийся открывает иллюминатор. Кричат петухи в густом тумане и рынды отбивают вахту, – значит действительно пришли в район лова. Сквозь пелену тумана у бортов просвечивает черная вода с прибитой ледяной крошкой – "шугой". Петухов держат на сейнерах, и они, не видя земли по полгода, на потеху экипажу тужатся понапрасну, развивая голосовые связки и семенники ...

Плавбаза же годами болтается без заходов "в порта" из Охотского моря в Берингово, к Северным Курилам и Алеутской гряде, а то и к берегам Аляски... – жаль, там редкость паковый лед – подменяя команду в море с редких "пассажиров. "Моря" вытягивают из рыбаков жизнь, говорят, когда начинают сниться лошади – пора на берег.

У кошки не было имени, она бродила по палубам и трюмам, где железные рангоуты разграничивали низкое вонючее пространство, вот там Чапа и выследил ее. Дикая кошка, наевшаяся беспомощных птичек, она шлялась где хотела. Кошка загнана была, казалось, в жизненный тупик.

Кошак редко показывался на глаза занятым тяжелым трудом, двенадцатичасовым, зарабатывающим "бичам" со всего "Союза". На путине были в основном "хохлы" из Донецкой области, потянуло шахтеров с татуированными углем лицами и руками на край света за "легким" заработком на свежем воздухе. Были и бывшие "зеки", и детдомовские, самые ленивые, и деревенские, "мужики", были армяне на тяжелых, но хорошо оплачиваемых работах – "на выбивке" противней. Были и женщины, на пятьсот членов экипажа – два десятка "укладчиц", "формовщиц", прачек и буфетчиц.

Но никак собака не могла понять, исступленно лая и отпрыгивая прочь, почему кошак от нее не убегает, а орет дурным голосом и лезет к кобелю задом, изгибая спину и свернув судорожно хвост на сторону...

А вокруг животных собрались бросившие работу молчаливые, с изнуренными бледными лицами "мариманы", мечтающие о маленьком домике на берегу теплого моря.