Текст книги "Операции владивостокских крейсеров в русско-японскую войну 1904-1905 гг."

Автор книги: Всеволод Егорьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)

Движения японской эскадры

Пройдя 22 апреля в Гензан и погрузившись углем и водой, эскадра Камимуры через сутки вышла к Владивостоку. Считая невозможным брать с собой к русским берегам малые 85-тонные миноносцы, японский адмирал оставил 11-й отряд миноносцев и транспорт «Кинсю Мару» в Гензане.

Вскоре после выхода в море, идя на север, Камимура попал в туман. «Наступило утро 25 апреля, а туман стоял попрежнему. Вследствие этого адмирал Камимура решил временно вернуться в Гензан пополнить запасы угля и воды и ожидать прояснения погоды».[125]125
  1 «Описание военных действий на море в 37-38 гг. Мейдзи», т. 3, стр. 13.


[Закрыть]

Подходя 26 апреля после полудня ко входу в Гензан, он был встречен 1-м отрядом своих эскадренных миноносцев, от которых узнал, что русские крейсеры накануне произвели нападение на Гензан.

Опасаясь, что неприятель поставил в гавани мины, Камимура не решился входить в самую бухту, а стал на якорь у входа.

Накануне 25 апреля утром транспорт «Кинсю Мару», приняв к себе роту пехоты, вышел из Гензана. Это произошло за 5 часов до входа в него двух русских миноносцев и всего часа за 2-3 до подхода ко входу в порт владивостокских крейсеров.

Под конвоем 11-го отряда миноносцев (четыре миноносца по 85 тонн) транспорт направился на рейд Паллада (Риген), куда пришел около 14 часов того же дня. В это время 3 русских крейсера и 2 миноносца, потопив в Гензане «Гойо Мару», подвигались к порту Шестакова, а на пути уничтожили «Хагинура Мару».

В Риген с «Кинсю Мару» была произведена демонстративная высадка десанта. Рота, пробыв на берегу несколько часов, к 18 часам возвратилась на транспорт и он, вместе со своими конвоирами, вышел обратно в Гензан.

«Ввиду дурной погоды,[126]126
  2 Основательность ссылки японцев на «дурную погоду» можно подвергнуть критике: 1. В ночь на 26 апреля, во время потопления русскими транспорта «Кинсю Мару», стояла тихая погода, а от бухты Остолопова место гибели этого парохода отстоит на 15 миль. 2. Русские миноносцы «205» и «206» (по 103 тонны) совсем немногим больше, чем японские (эти по 85 тонн), в эту же ночь проходили мимо бухты Остолопова в расстоянии от нее в 15-20 миль и беспрепятственно возвратились во Владивосток.


[Закрыть] – пишет японский автор, – «Кинсю Мару» пошел самостоятельно, миноносцы же временно зашли в бухту Остолопова (Цахо) и только 26 апреля возвратились в Гензан, ничего не зная о трагической судьбе транспорта.

Оставленный без конвоя «Кинсю Мару», как уже было описано, был встречен и потоплен русскими.

26 и 27 апреля японские миноносцы и крейсеры производили поиски исчезнувшего транспорта. Только эсминцу «Акацуки» посчастливилось найти японскую шлюпку, а на ней штык и записи (вроде дневника) наблюдающего офицера с «Кинсю Мару».

Выводы

1. Апрельское крейсерство в залив Браутона было первым успешным делом Владивостокского отряда. Оно показало, что даже в неблагоприятной обстановке 1904 г. года инициативные действия крейсеров могут привести к положительным результатам.

2. Взятые Иессеном вместе с крейсерами в поход два малых миноносца позволили произвести разведку внутри бухты Гензана, т. е. легко сделать то, чего не могли достичь крейсеры в предыдущий поход с Рейценштейном.

3. Используя характерные для весеннего и летнего времени в этих местах туманы и плохую видимость, отряд Иессена удачно проскочил мимо шедшей встречным курсом японской эскадры, значительно превосходившей силами русский отряд и большую часть операции произвел в тылу у Камимуры. Потопление японского транспорта «Кинсю Мару» явилось первым случаем действительного нападения на японские войсковые перевозки по морю.

4. Существенно важным явилось то, что русские крейсеры эффективно использовали туман. Тот же самый туман, который заставил японские крейсеры на время отказаться от операции (возвратиться в Гензан)-оказался «союзником» русских, успешно продолжавших движение для выполнения поставленной задачи.

В имеемой обстановке запрещение Иессена пользоваться в тумане радиопереговорами было совершенно правильным. Японцы, с другой стороны, своей неосторожностью в этом отношении выдали свое присутствие.

5. Брошенный своими конвоирами-миноносцами, беспечно оставленный далеко в тылу адмиралом Камимура, транспорт «Кинсю Мару» сделался легкой добычей крейсеров владивостокского отряда. Очевидно Камимура переоценил пассивность русских крейсеров и решил, что русский флот, где бы он ни находился, окончательно деморализован гибелью адмирала Макарова.

6. Хотя и не имевший решающего влияния на ход войны, апрельский успешный набег крейсеров способствовал некоторому улучшению впечатления, произведенного тяжелой катастрофой 13 апреля под Порт-Артуром.

7. В конечном счете операция русских привела к разделению сил противника. С этого момента и до конца активной деятельности русских крейсеров, броненосные крейсеры Камимуры перенесли свое базирование в Корейский пролив, в бухту Озаки на острове Цусима. Тем самым японский флот под Порт-Артуром был ослаблен. В последующее время крейсеры адмирала Камимура уходили с тех пор на запад только в наиболее напряженные моменты.

Глава VI – второе появление эскадры адмирала Камимуры под Владивостоком. постановка японцами мин в заливе Петра Великого

(Схема 3)

По выходе 27 апреля вторично из Гензана японская эскадра крейсеров, оставив для поисков у корейских берегов пропавшего транспорта «Кинсю Мару» легкий крейсер (авизо) «Чихайя» и миноносцы, направилась к Владивостоку.

Придя на следующий день в залив Петра Великого, адмирал Камимура «приказал судам ставить мины, которые и были поставлены: с оста от острова Скрыплева в расстоянии от него в 0,75 или 1,25 мили на зюйд-12 штук, в 8,25 милях на зюйд от этого острова по направлению к весту на протяжении 1,25 мили – 39 штук и в 6,5 милях на зюйд от о-ва Циволька по направлению на ост на протяжении 1,5 миль-24 штуки».[127]127
  1 «Описание военных действий на море в 37-38 гг. Мейдзи», т. 3, стр. 15.


[Закрыть]

«Поставив мины», – пишет японский .историк, – «2-я эскадра 29 апреля в 2 ч. 30 м. дня отправилась в обратный путь. 30 апреля вошла в залив Сиоден (порт Лазарев), где встретила «Чихайя», сообщившего о потоплении «Кинсю Мару» русскими судами. Из Сиодена 2-я эскадра вышла 2 мая и, по прибытии в Корейский пролив, замелила 3-ю эскадру по его охране».

Согласно русским источникам[128]128
  2 Рукопись Щербатова, л. 125.


[Закрыть] заградительная операция была произведена японцами ночью с 28 на 29-е апреля.

Еще 28-го с поста на острове Скрыплева наблюдался на юге дым, но за мглой кораблей не видели. Около 0 ч. 20 м. 29-го с острова на юг был обнаружен силуэт, по приближении которого определилось, что это-миноносец крупного размера. Подойдя к острову на дистанцию в 4 каб., миноносец повернул на мыс Басаргина. За первым миноносцем было обнаружено еще пять,[129]129
  3 По японским данным с Камимурой вышли на север только три эскадренных миноносца первого отряда: «Сиракумо», «Асасиво», «Акацуки» и приданный из четвертого отряда-«Асагири». Первые три по 305 тонн водоизмещения, 31 узел, четвертый – 375 тонн и 27 узлов. Кроме того, два («Хибари» и «Саги») миноносца по 150 тонн и 27 узлов.


[Закрыть] шедших ему в кильватер и повернувших за ним последовательно.

Открытым с мыса Поспелова прожектором миноносцы были освещены. Головной корабль сделал сигнал проблеском фонаря и отвернул по направлению к о-ву Аскольд. Ушли за ним и быстро скрылись из вида и его спутники.[130]130
  1 Г. К. в брошюре «На крейсере „Россия“, стр. 33 приводит описание того как, обнаружив в Босфоре Восточном японский миноносец, батарея, специально предназначенная для противоминной обороны, не открыла огня. Он объясняет это тем, что, увидев японские миноносцы, батареи стали готовиться к бою, и через час (!?) передали в штаб крепости по телефону: „батарея готова, куда прикажете стрелять?“ Японцы к этому времени уже скрылись во мраке ночи. Этот анекдотический случай другими источниками не подтверждается.


[Закрыть]

Судя по местам обнаружения мин во время последовавшего в июне 1904 года траления (и взрыва на одной из мин немецкого парохода), можно предположить, что постановка произведена именно с этих миноносцев. Как видно на схеме 3 японские мины вблизи острова Скрыплева сгруппированы в двух местах: 1) в юго-юго-восточном направлении, где было обнаружено восемь мин, и 2) на восток от того же острова, где обнаружили три мины.[131]131
  2 Отчет заведующего партией траления при Владивостокском порте за 1904-1905 гг., стр. 24.


[Закрыть]

Если сопоставить с этим упомянутые выше наблюденные с острова движения японских миноносцев, можно предположить, что первая группа мин была поставлена тогда, когда миноносцы приближались к Скрыплеву, идя с юга на него. Приблизившись к острову, они сначала легли на курс, ведущий на мыс Басаргина, а затем, отвернув по направлению к о-ву Аскольд, сбросили несколько мин на пути отхода от Скрыплева.

Минные банки в более южных частях залива Уссурийского, а также в устьевой части залива Амурского могли быть поставлены или миноносцами или транспортом «Никко Мару», на котором, как отмечалось выше, находился запас мин.

Как видно из схемы 3, японские заграждения оказались поставленными: 1) на входных во Владивосток фарватерах через Уссурийский залив (две банки у Скрыплева) и 2) на наиболее широком входе в Амурский залив у о-ва Циволька.

Эти очень умеренные по числу мин постановки (в сумме 75 штук), разбросанные в трех местах на протяжении нескольких десятков миль, представляли сравнительно незначительную угрозу для владивостокских крейсеров, если на подходах к нему:

1) имелась бы хорошо организованная служба наблюдения и связи;

2) была бы своевременно организована эффективная партия траления.

Ни того, ни другого в то время во Владивостоке не было.

Только то обстоятельство, что японские миноносцы подходили почти вплотную к острову Скрыплева и восточному входу в Босфор и благодаря этому были обнаружены, указало на необходимость начать траление именно в этом месте. О минах, поставленных более мористо (к югу от мыса Вятлина), и минах у острова Циволька не было, по видимому, никаких намеков. Следовательно, можно было начать траление от Скрыплева. Но нельзя было этим ограничиться.

Надо было протралить все протяжение хотя бы одного выходного курса из Босфора до предела глубин, в то время доступных для постановки мин, т. е. на расстояние 30-35 миль.

Скорость траления в то время не должна была превышать двух узлов, «дабы иметь какую– либо уверенность в результатах».

Только 29 апреля начали тралить корабельными минными катерами.

Траление не привело к положительным результатам. Первая японская мина из числа поставленных в Уссурийском заливе в ночь на 29-е была обнаружена пришедшим во Владивосток с грузом угля германским грузовым пароходом «Тибериус» и подорвавшимся на мине у о-ва Скрыплева лишь 10 июня, т. е. через 2,5 месяца после постановки.

На следующее после появления миноносцев утро в 7 ч. 15м. неприятель был обнаружен с поста на о-ве Аскольд (четыре трехтрубных, три двухтрубных и три однотрубных, при этом одно – одномачтовое).[132]132
  3 Эти наблюдения немногим расходятся с тем составом японской эскадры, который упомянут в «Описании военных действий на море в 37-38 гг. Мейдзи», т. 3, стр. 12: «Идзумо», «Адзума», «Ивате», «Цусима», «Ниитака»– трехтрубные; двухтрубные – «Токива», «Кассуга» (он же одномачтовый) ; однотрубные – крейсеры «Нанива», «Такачихо» и транспорт «Никко Мару».


[Закрыть]

Туман не позволил наблюдать всю эскадру одновременно с постов более близких к Владивостокской крепости. С них временами наблюдались лишь отдельные корабли.

Около 14 часов 29 апреля японская эскадра приблизилась к острову Шкота, где держалась некоторое время, производя сигналы, затем ушла на юг.[133]133
  1 В брошюре Г. К. «На крейсере „Россия“ (стр. 32-34) автором ошибочно показано, что японцы были под Владивостоком в ночь на 28-е, пробыли перед ним весь день 28 и 29 апреля. Это неверно. И японские и другие русские материалы указывают, что эскадра подошла 28-го вечером, а 29-го в конце дня ушла обратно.


[Закрыть]

Русские крейсеры в море не выходили из опасения мин. Для наблюдения за эскадрой (по данным Г. К.) из Золотого Рога днем были высланы восемь русских миноносцев.

На месте ночного обнаружения японских миноносцев был поставлен буек.

Во время утреннего посещения японской эскадры устьевых частей Уссурийского залива она демонстрировала постановку мин с крейсеров. «На концевом корабле поднимался красный флаг, и тогда со всех судов что-то, по видимому мины, бросали в море».[134]134
  2 Г. К. «На крейсере „Россия“, стр. 33


[Закрыть]

Действия японцев перед Владивостоком расценивались на русских крейсерах по-разному. Высказывались предположения о том, что появление Камимуры имеет целью прикрыть высадку «где-нибудь недалеко»,[135]135
  3 Письмо одного из участников от 1 мая 1904 г.


[Закрыть] быть может к востоку от Владивостока, следовательно в северных водах, а не в Желтом море.

Этому отчасти соответствовали показания одного из пленных, взятых с транспортов, потопленных в последнем Гензанском походе, что 28 апреля крейсеры Камимуры должны были возвратиться в Гензан с намерением встретить там транспорты с двумя дивизиями (?.– В. Е.) войск. Эти показания до некоторой степени совпадали с приведенным выше сообщением, полученным адмиралом Иессеном с маяков Поворотного и Аскольда, говорившим о выходе транспортов из Симоносеки на север.

Однако, этому не соответствовала общая обстановка войны. Как это теперь известно, никаких крупных операций против Владивостока в то время, когда главное направление перевозок японских экспедиционных войск определилось в сторону Желтого моря, когда главные силы японского флота перебазировались в сторону Порт-Артура и основные удары его направлены были на Порт-Артурскую эскадру, с целью ее ослабления и заблокирования, – ожидать не приходилось.

«Наименее вероятным вариантом признавалась» в то время и наместником Алексеевым[136]136
  4 «Русско-японская война» (сухоп.). т. II, ч. 1, стр. 43.


[Закрыть] «отдельная операция против Владивостока и Южно-Уссурийского края и движение оттуда на Гирин или Харбин». А наиболее невыгодным для русских образом действий противника считалась (им же.-В. Е.) высадка 3-й армии в Инкоу и его окрестностях, т. е. в обход Квантунского полуострова с запада.

1 мая русские войска, не сумев предотвратить переправу трех японских дивизий через р. Ялу, имея против себя на направлении главного удара шестикратное превосходство японских войск, были вынуждены отступить от Тюренчена, потеряв при этом артиллерию и обозы.

Это был первый серьезный успех японцев на сухопутье. Для развития его японцы лихорадочно перебрасывали на континент новые и новые дивизии.

Это создавало явную угрозу железнодорожной связи с Порт-Артуром. Через несколько дней эта угроза превратилась в факт. Порт-Артур был отрезан.

Не все здесь изложенное было известно русскому командованию в те дни, которые здесь упоминаются. Однако, нет сомнения, что напряженность положения на море, наличие интенсивных в то время японских перевозок на материк были очевидными.

В такой обстановке была ясна особая важность сохранения маневренности владивостокского отряда, необходимость полной готовности его к выходу в море для нападения на японские коммуникации.

Однако, демонстрация японских крейсеров и произведенная ими заградительная операция под Владивостоком для данного отрезка времени достигли своей цели.

Опасения японских мин заставили Иессена временно отказаться от выходов из Владивостока. Полученные от Штаба наместника сообщения лишь поддерживали это решение. Так, 1 мая было получено известие, что в Порт-Артуре, вблизи места гибели «Петропавловска», обнаружена японская минная банка из связанных между собою нескольких мин; при этом предупреждали, что мины японцы ставят с миноносцев и что необходимо тщательно протралить выходные фарватеры.

В поисках различных методов отыскания мин противника Иессен просит выслать для визуального обнаружения их привязные аэростаты. Так как в Порт-Артуре воздушных шаров нет, а ждать их из Европейской России долго, используется местная инициатива в виде предложения построить небольшой аэростат во Владивостоке в трехнедельный срок.

Предпринято траление с паровых катеров (четыре пары) при помощи тралов Шульца.

Восемь катеров с утра до вечера, начиная с 1 мая, протраливают на протяжении пяти миль полосу моря, шириной в 2 каб. на юг от острова Скрыплева.

Недостаточная мореходность катеров не позволяет им тралить в свежую погоду, и работы часто прерываются. После первого дня траления оно производится 3 мая.

4 и 5 мая погода не позволяет тралить. Шестого вновь продолжают траление.

Однако, мины тралами не обнаруживаются, так как (как теперь известно) они поставлены восточнее протраливаемой полосы.

Нет, однако, и твердой уверенности в чистоте протраленного фарватера, вследствие недостаточного опыта тралящей партии и несовершенства применявшихся средств.

Не должно было быть уверенности в свободе выхода также и ввиду того, что за пределами пятимильного протяжения протраленного участка к югу от него еще на целых 25 миль тянутся (до изобаты в 100 метров) достаточно мелководные пространства залива Петра Великого, где возможны постановки японских мин. Психологически эти опасения подкрепляются порт– артурской катастрофой с «Петропавловском», совсем еще свежей в памяти. Отсутствие сведений о противнике продолжает создавать атмосферу неуверенности. Выплывает подозрение, что японцы заминировали вход в залив Ольги.

Так как Амурский залив лишь недавно очистился ото льда, выходы корабля через него в отношении мин считаются более безопасными.

11 мая туда выходит на ходовые испытания после произведенного ремонта транспорт «Лена».[137]137
  1 На испытаниях достигнута скорость в 19,5 узла, при этом пар держался хорошо. (Рукопись Щербатова, л. 128).


[Закрыть]

К этому времени полученный, наконец, план крепостного минного заграждения приводит Иессена к мысли о необходимости полного изменения системы русских заграждений в Посьетском районе. Оказывается, что поставленные там инженерным ведомством мины, во-первых, вовсе не предохраняют Новгородский пост от японской бомбардировки с моря и, во-вторых, лишают русские корабли возможности использовать внутренние бухты Посьетского района, делая невозможным проход их вглубь.

Намечается поэтому посылка туда транспорта «Алеут» с переделанными в гальваноударные двумя сотнями мин. Однако, неизвестность местонахождения противника заставляет обеспечить прикрытие похода «Алеута» в залив Посьета одновременным выходом крейсеров.

Траление у Скрыплева заканчивается 13 мая. Иессен телеграфирует наместнику, что фарватер чист, и высказывает предположение, что вообще на этот раз японцы мин не ставили.

Заявление это нельзя не считать весьма легкомысленным. Подрыв на мине немецкого парохода «Тибериус» и миноносца «208» летом 1904 г. и последовавшие затем лучше организованные тральные работы обнаружили, как мы уже знаем, у острова Скрыплева две минных банки.

Глава VII – авария крейсера «Богатырь»

(Схемы 2 и 3)

Для того чтобы лично ознакомиться с условиями морской обороны Посьетского района и согласования с местным армейским начальником вопроса о минных заграждениях, Иессен 15 мая утром вышел на крейсере «Богатыть» в Амурский залив для дальнейшего перехода по этому заливу в Посьет.

С утра стоял настолько густой туман, что, выходя через боны, недавно установленные в устьевой части бухты Золотой Рог, крейсер чуть не попал на один из них.

В Босфоре Восточном пришлось из-за тумана стать на якорь, и было даже решено возвратиться на рейд, если туман не разойдется к 10 часам.

Но начало рассеивать, и несмотря на протесты командира крейсера, адмирал решил итти дальше. Выходом корабля в Амурский залив Иессен руководил лично, приняв временно командование кораблем.

Обнаружив по выходе, что видимость значительно улучшилась, что ясно видны отдельные острова и горизонт чист, командир согласился на дальнейшее управление кораблем.

Проложив курс на остров Сибирякова, направились в море, идя по середине Амурского залива 15-узловым ходом вдоль западного из двух подводных кабелей, нанесенных и по настоящее время на морские карты.

Однако, туман вскоре опять сгустился. Пришлось снова уменьшить ход до 10 узлов, несмотря на новые протесты командира, считавшего, что ход надо уменьшить до 7 узлов.

Было воскресенье. Время подошло к одиннадцати с половиной часам. По традиции царского флота в воскресные дни адмирал и командир корабля обедали в общей офицерской кают– компании. Размолвка, имевшая место между обоими старшими начальниками, привела к тому, что командир корабля в целях восстановления с адмиралом нормальных отношений, нарушенных размолвкой, не только не отказался от намерения настоять на уменьшении хода, но вместе с ним спустился в кают-компанию. Туман тем временем сгустился; на мостике оставались старший штурман и вахтенный начальник. Крейсер продолжал итти 10-узловой скоростью по счислению.

Имея приказание Иессена изменить курс влево, не доходя на 3 мили до острова Антипенко, старший штурман в исчисленный момент (в 12 ч. 30 м.) спустился в кают-компанию, чтобы испросить разрешения делать поворот.

Получив соответствующее приказание, он только лишь успел добежать назад до мостика и начать поворот влево, как перед носом корабля из тумана выросли высокие обрывы скалистого берега. Был дан «полный назад», но это уже не могло предотвратить катастрофы – крейсер, ударившись тараном о камни, всей своей носовой частью сел на прибрежные скалы.

В момент удара туман был настолько густ, что с половины длины крейсера береговые, находившиеся вплотную у носа утесы вырисовывались сквозь туман в виде силуэта.[138]138
  1 В первый момент на крейсер считали, что это не мыс Брюса, а остров Антипенко.


[Закрыть]

Вслед за посадкой туман значительно поредел, а затем почти вовсе рассеялся.

Крейсер плотно сидел на камнях, поднявшись носом почти на 2 метра. Разломленный по стыку форштевень был резко отворочен влево и открыл зияющую пробоину в таранное отделение. Носовые отсеки начали заполняться водой, но плотно сидящему крейсеру не угрожала пока непосредственная опасность гибели.

Однако, и попытки сойти с камней задним ходом не увенчались успехом. Начали перегрузку угля из носовых угольных ям в корму. Во Владивосток был послан паровой катер с просьбой о немедленной высылке ледокола «Надежный» и присылки к утру одного из крейсеров.

Угрожающим явлением было то, что на утро со стороны моря начало разводить волну, а ветер от юго-восточных румбов, от которых крейсер не был прикрыт островами, начал постепенно свежеть.

Весь день 16 мая, несмотря на усиливающийся ветер, делали всяческие попытки сойти с камней, однако, помощь буксиров ледокола «Надежный» была бесполезной. «Богатырь» продолжал стоять на том же месте.

Крейсер «Россия», пришедший с миноносцами из Владивостока, попытки стащить аварийный корабль с камней в этот день не делал, так как под вечер еще более засвежело. В 20 часов ветер дул с силой 7-8 баллов, а к 23 часам превратился в жестокий 10-балльный шторм.

Стоя «лагом» к ветру, крейсер при каждом размахе получал разрушительные удары о подводные камни. Один за другим от новых и новых повреждений корпуса заполнялись водонепроницаемые отсеки. Положение становилось критическим.

При помощи единственной, спущенной с подветренного борта шлюпки – гребного катера (из остальных шлюпок спустить ни одной было нельзя, вследствие шторма и размахов качки, достигавших 22°) начали своз с корабля экипажа.

Всю ночь перевозили команду на берег, используя относительное затишье, образовавшееся с подветренного правого борта крейсера и защищенное непосредственно тянувшимся от носа далее к юго-западу утесистым мысом Брюса.

В защищенной от ветра с моря бухте Нерпа, составляющей южную часть залива Славянского, высаживались на берег измученные и промокшие люди.

В 6 часов утра крейсер покинули последними – командующий отрядом, командир, старший офицер, трюмный механик корабля и флаг-офицеры командующего. Крейсер остался безлюдным, продолжая испытывать жестокие удары корпуса о камни.

К полудню 17 мая начало стихать. На следующий день на аварийный крейсер часть экипажа возвратилась (трюмный механик и трюмные). Оказалось, что четыре (из девяти) водонепроницаемых отсека корабля были полны водой и корабль ветром и волнением несколько развернуло на камнях носом влево. Нос, сначала поднятый метра на два вверх, с части камней уже соскочил. Ощутительный диферент на корму сменился приблизительно таким же на нос. При опускании носовой части в подводные пробоины (как было позднее выяснено водолазами) проникли вершины подводных скал. Они прочно удерживали корабль от стаскивания его при последующих попытках буксировки.

Было ясно, что самый быстроходный и самый новый из крейсеров владивостокского отряда выведен из строя надолго, если не навсегда.

Место аварии (мыс Брюса) во внешней части Амурского залива, при полном отсутствии в то время береговой обороны ее, было опасно не только в отношении угрозы дальнейшего разрушения корабля волной от господствующих в летнее время юго-восточных ветров, но и в отношении возможных попыток нападения больших кораблей и миноносцев противника.

Замыкающая с юго-восточной стороны устьевую часть залива цепь небольших островов (Циволька, Желтухина, Стенина, Римского-Корсакова и др.), в то время не населенных, оставляла открытым проход (между островами Желтухина и Стенина) шириной около 7 миль, через который свободно проникала волна с моря и через который, а также и через другие более узкие проливы между островами, мог, под покровом ночи, тумана и мглы проникнуть противник.

Последняя опасность должна была считаться безусловно реальной, так как самый факт посадки на камни «Богатыря» вряд ли мог остаться скрытым от японской разведки.[139]139
  1 К. П. Иессен в своих замечаниях в рукописи Щербатова, сделанных в 1910 г., отмечает: «Во Владивостоке к этому времени чрезвычайно развилось дело шпионства со стороны китайцев и корейцев, а может быть и настоящих японцев, выдававших себя за корейцев, от которых их чрезвычайно трудно отличить, в особенности при ношении ими корейской национальной одежды. Было достоверно известно, что Япония предлагала лицам, желавшим принять на себя обязанности шпиона, постоянное содержание, доходившее до 300 рублей в месяц, причем за доставку каждого особо важного и ценного сведения обещались особые экстренные награды. Письма шпионов отправлялись в Корею, вероятно через особо организованную почту. Несколько раз были пойманы китайцы и корейцы с поличным. Так, например, был случай, что жандарм остановил подозрительное лицо, последнее бросило в грязь какую-то записку, причем жандарм поднял эту записку, оказавшуюся письмом с некоторыми вопросами, на которые требовались ответы. Один из вопросов гласил: „Крепко ли сидит крейсер „Богатырь“ и есть ли еще надежда на его спасение?“. „Вероятно, – высказывает предположение Иессен, – ответ был вполне успокоителен и японцы считали крейсер окончательно погибшим“.


[Закрыть]

Пришлось принимать меры в целях обеспечения аварийного крейсера, если не от волны, то от попыток атак неприятеля.

С 18 мая ежедневно в залив Славянский выходили из Владивостока исправные крейсеры, а миноносцы держались в дозоре у выхода.

«Богатырь» усиленно разгружали, снимали с него носовую артиллерию, якорные цепи, уголь и все прочее, что могло облегчить крейсер.

Из Владивостока перевезли на мыс Брюса полевую артиллерию, там же установили легкую, снятую с корабля.

На мысе Брюса и в соседних бухтах залива Славянского создалась вызванная аварией временная база и вооруженный лагерь.

Ожидание прихода японцев вызывало некоторую нервность. «Услужливое воображение начальников наблюдательных постов, миноносных командиров и других лиц»[140]140
  1 Рукопись Щербатова, л. 69.


[Закрыть] часто обнаруживало мифические дымы и силуэты кораблей. Сильная атмосферная влажность способствует здесь развитию явления рефракции.[141]141
  2 Земная рефракция в тихую и солнечную погоду читаем в «Лоции сев.-зап. части Восточного океана»,-действует довольно сильно не только в Амурском заливе и около группы южных островов, но даже и в проливе Босфор Восточный; в последнем, например, мыс Басаргина, с торчащими на нем в виде труб осколками скал, издали бывает виден даже в нескольких изображениях, благодаря которым может быть принят за целый город» (Лоция 1912 г., ч. I, стр. 244).


[Закрыть]

Не раз случалось, что фальшивые тревоги вели к спешной эвакуации из залива Славянского транспортов, барж и прочих плавучих средств. Крейсеры снимались с якоря и направлялись к выходу из Амурского залива, дабы прикрывать аварийный крейсер от «мифического» неприятеля.

Особенно напряженно ждали прихода противника 19 мая, полагая вероятным его появление в праздничный, по тому времени, день.

Авария «Богатыря» привела к значительному удлинению и без того затянувшегося периода бездействия Владивостокского отряда.

Не вывели отряд из этого состояния и удачные для русских события под Порт-Артуром, происшедшие в дни 14-17 мая.

Как теперь известно, в эти четыре дня японцы без боя потеряли шесть боевых кораблей (линейные корабли «Ясима», «Хатцузе», крейсер «Иосино», малый крейсер (авизо) «Мияко», канонерская лодка «Осима» и эскадренный миноносец «Акацуки»).[142]142
  3 Сверх того, за два дня до описанных событий, в бухте Кэрр погиб на мине японский миноносец «48». Это увеличивает сумму погибших кораблей до семи.


[Закрыть]

Четыре из них погибли на минах, два прочих («Иосино» и «Осима») – от столкновения с другими японскими же кораблями.

Можно думать, что эти тяжелые, полученные японцами, почти одновременные удары заставили японское командование не отвлекать своих сил от Порт-Артура и этим обеспечили сравнительно бесперебойные работы по спасению крейсера «Богатырь».

Сведения о японских потерях достигли Владивостока в неполном виде. Не все они сразу были зарегистрированы и в Порт-Артуре. Доподлинно было известно о гибели линкора «Хатцузе», взлетевшего на воздух подобно «Петропавловску» на глазах у многих свидетелей. Взрыв мины под «Ясим а» также наблюдался, но броненосец потонул, уже выйдя из сферы наблюдения. Гибель крейсера «Иосино» произошла ночью и осталась неведомой в течение довольно продолжительного времени. О гибели остальных были получены искаженные сведения, не дававшие уверенности в их справедливости.[143]143
  1 Например, торчащую из воды мачту затонувшего близ берега «Мияко» одно время принимали за мачту броненосного крейсера «Асама».


[Закрыть]

Поэтому на принятие новых решений командованием Владивостокского отряда успех под Порт-Артуром не подействовал, тем более, что вести о нем приходили одновременно с печальными новостями о цепи неудач в ходе войны в целом.

Потребовался приезд во Владивосток командующего флотом (Скрыдлова) и командующего первой Тихоокеанской эскадрой (Безобразова), чтобы привести русские крейсеры к отказу от пассивной защиты «Богатыря» и к активизации их боевой деятельности.