Текст книги "Операции владивостокских крейсеров в русско-японскую войну 1904-1905 гг."

Автор книги: Всеволод Егорьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)

Глава IV-бомбардировка японскими крейсерами Владивостока 6 марта 1904 г.

(Схемы 2 и 3).

1 марта русские крейсеры возвратились в Золотой Рог. Через несколько часов к борту крейсеров были подведены баржи с углем.

После вновь перенесенного морозного шторма опять пришлось приводить в порядок корабельную артиллерию. Однако, на этот раз, несмотря на значительное обмерзание кораблей, орудия, благодаря более тщательно сделанным надульным чехлам, не были выведены льдом из строя.

Уголь продолжали грузить 1, 2, 3 и 4 марта. В этот последний день было воскресенье, и часть команды была уволена с утра на берег.

В Штабе отряда крейсеров известие о приближении японской эскадры было получено вскоре после 10 часов. Было приказано разводить пары во всех котлах и готовиться к выходу в море. За уволенными на берег были отправлены обходы, с кораблей сделаны условные сигналы сбора.

Около 11 часов, гулявшие на берегу возвратились. Через полчаса подошел ледокол, но выход задерживался неготовностью «Рюрика», имевшего цилиндрические котлы, пары в которых могли быть разведены лишь к 14 ч. 30 м., то есть на 2 часа позже остальных крейсеров.

Неприятельская эскадра под командой адмирала Камимура, в составе броненосных крейсеров «Идзумо», «Адзума», «Асама», «Якумо», «Ивате» и двух легких «Касаги» и «Иосино» подошла к о-ву Аскольд к 10 часам и оттуда, встречая плавающие льдины, направилась Уссурийским заливом к восточному берегу полуострова Муравьев-Амурский.

Около 12 часов японские корабли встретили более солидный плавающий лед, толщина которого достигала, по японским данным, 45 см.[81]81
  2 «Описание военных действий на море 37-38 гг. Мейдзи», т. 3, стр. 8-9.


[Закрыть]

«Суда двигались среди треска разбиваемого льда. Адмирал Камимура, видя невыгоду дальнейшего движения вперед, изменил курс и вышел в место более тонкого льда; то увеличивая, то уменьшая скорость, суда постепенно подвигались вперед к назначенному для бомбардировки пункту». За 10 минут до открытия огня оба легких крейсера отделились от остальных кораблей и были поставлены для наблюдения за входом в гавань «вне пределов огня береговых батарей».

Наиболее подробно японская бомбардировка Владивостока описана в телеграммах наместника царю от 7 и 8 марта.[82]82
  1 «Русско-японская война», Документы, отд. II, кн. 1, стр. 82-84.


[Закрыть]

Согласно данных этих телеграмм события развертывались следующим образом. Следуя к месту бомбардировки Уссурийским заливом, японская эскадра сначала не приближалась к берегу ближе девяти миль.

Выйдя на створ горы св. Иосифа и Уссурийской батареи, эскадра легла на курс, ведущий к последней, открыв сначала огонь с обоих бортов, по видимому, для прогрева орудийных стволов холостыми зарядами.

В 13 ч. 35 м., находясь от батареи в расстоянии 45 каб., головной крейсер дал залп из носовых орудий, а затем вся эскадра, повернув параллельно берегу, открыла огонь из орудий левого борта.

Пройдя на север до района бухты Горностай, японцы повернули на обратный галс, не открывая на нем огня. Подойдя вновь к месту начала бомбардировки и повернув на обратный курс, эскадра сделала еще один галс в первоначальном направлении, производя обстрел с более близких расстояний.[83]83
  2 По данным японского историка – в двух милях от берега.


[Закрыть] В 14 ч. 20 м. эскадра прекратила огонь и повернула в море.

Во время стрельбы неприятельские суда держались вне досягаемости огня группы Петропавловской батареи и мортир Уссурийской батареи № 15, почему орудия этих батарей и не отвечали на огонь японцев. Прямому обстрелу подверглись форты Суворова и Линевича, строящаяся батарея, Басаргинский полуостров и Уссурийская батарея; перекидному огню – вся долина речки Объяснений и бухта Золотой Рог до западной оконечности казарм Сибирского экипажа. Неприятелем было выпущено до 200 снарядов с ничтожным результатом.

В отдельные береговые объекты, расположенные в указанных пределах порта и города, наблюдался ряд попаданий. Многие из японских снарядов не разрывались. Так на территорию одного из объектов попало шесть снарядов, не причинивших повреждений; из них разорвалось – два. В районе одной стройки из пяти попавших разорвался один, ничтожно повредив здание. В госпитальный участок попало четыре, взорвался лишь один снаряд, осколками которого было ранено пять молодых матросов, из которых один серьезно и четверо незначительно. Несколько снарядов упало в восточную часть бухты, где одним снарядом была убита женщина.

Так как русские корабли стояли на якоре в западной половине бухты, до них японские снаряды не долетали вовсе. Не было ни одного попадания ни в один из плавучих объектов.

Приведенные результаты бомбардировки совершенно не соответствуют тем «раскатам грома» (см. ниже), о которых пишет японский историк.

Через 10-15 минут после начала обстрела Владивостока, русские крейсеры приступили к съемке с якоря. Из-за льда выход через пролив Босфор Восточный и минное заграждение в восточных его воротах затянулся. Только в 15 ч. 50 м., т. е. более чем через час после окончания японской бомбардировки, «Россия», «Громобой», «Рюрик» и «Богатырь» вышли в Уссурийский залив. Пройдя о-в Скрыплев, корабли увидели на горизонте лишь дымы неприятельской эскадры, почему преследовать ее не стали и к 17 часам возвратились на рейд.[84]84
  3 Во время выхода через Босфор Восточный на «России» произошел случай, который мог повести к тяжелым последствиям. Носовой надводный минный аппарат, находившийся немногим выше ватерлинии, по пробитии боевой тревоги был заряжен торпедою. Устройство наружной дульной крышки и внутреннего клинкета были таковы, что крышку можно было закрывать только снаружи посылкой человека; клинкет, при выдвинутом в положение для выстрела аппарате, вообще не закрывался. Когда крейсер дал полный ход, вода от буруна под носом стала бить торпеду о стенки аппарата. Из опасения аварии решили торпеду вынуть. В момент открывания задней крышки аппарата торпеду стремительно бросило назад хвостовой частью на палубу, а ударное приспособление (с вынутой заранее чекой, т. е. приведенное в боевое состояние) ударом об аппарат погнуло в момент, когда была сделана попытка быстро вручную вывернуть ударник. Капсюль оказался согнутым, а игла ударника пронзила насквозь боковую стенку капсюля и капсюльной трубки.


[Закрыть]

Среди личного состава отряда такой образ действий Рейценштейна возбудил многочисленные толки и нарекания. Высказывались суждения, что, несмотря на превосходство сил неприятеля, следовало бы рискнуть боем, учитывая близость своей базы.

Еще большее возмущение вызвало следующее хвастливо-лживое донесение командующего русским отрядом:

«В 13 ч. 30 м. неприятель в числе 5-ти судов бомбардировал крепость, два крейсера держались у Аскольда; тотчас с отрядом снялся с якоря; неприятель прекратил бомбардировку, полным ходом взял курс на Майдзуру, гнался за ним. В пять часов вечера повернул обратно во Владивосток».

Ряд других документов рисуют роль Владивостокского отряда в этот день в гораздо более неприглядном виде. Так, командир Владивостокского порта адмирал Гаупт писал наместнику: «Крейсерский отряд вышел в море по окончании бомбардирования почти через час и через три часа возвратился на рейд».

В действительности, в то время, когда русские крейсеры выбрались через заграждение в Уссурийский залив, японцы были уже у о-ва Аскольд. С крейсеров, несмотря на ясную погоду и обычную для зимы во Владивостоке хорошую видимость, не было видно ничего, кроме удаляющихся дымов. Ни о какой погоне не было и речи, тем более, что эскадренная скорость русских крейсеров определялась максимальной скоростью «Рюрика» (в то время 16,5 узлов), а наиболее тихоходный из японцев «Адзума» давал 20 узлов.

Бомбардировка была произведена японцами совершенно безнаказанно, так как они не проникли в сферу действия русских батарей береговой обороны и так как выход русских крейсеров с рейда был сознательно или бессознательно задержан.

Безопасно совершен был японцами и подход к месту стрельбы, хотя для этого им и пришлось пройти не менее 40 миль пути по заливу Петра Великого и Уссурийскому, где глубины моря не превышали 100 метров, то есть были доступны для постановки мин заграждения того времени.

Уверенность в безнаказанности,[85]85
  1 «В день бомбардировки Владивостока 6.3.04, пишет главный артиллерист Владивостокского порта Савицкий, пришлось быть печальным свидетелем полной неподготовленности береговой обороны крепости, имевшей Уссурийский фронт, начиная от мыса Басаргин, мыса Соболь и далее на север совершенно невооруженный, что, в совокупности с бездействием наших крейсеров, дало возможность японской эскадре безнаказанно обстреливать порт и город. После знаменательного для Владивостока 22.2 (ст. ст. – В. Е.) и с наступлением более теплого времени, началась усиленная деятельность вооружения уссурийского фронта в вышеуказанном районе». С этой целью из портового арсенала были переданы в крепость все наличные пушки. Арсенал, за исключением мелких пушек, остался пустым. «После аварии крейсера 1 ранга „Богатырь“ с него снято шесть орудий со станками, которые также временно были переданы в крепость …» «Русско-японская война». Документы, отд. IV, кн. 3, вып. 5, стр. 348).


[Закрыть] в смысле отсутствия сопротивления со стороны крепостной артиллерии из-за ее недостаточной дальнобойности, была очевидной для японцев вследствие хорошей постановки разведки. Владивосток со стороны Уссурийского залива был защищен совершенно устарелыми батареями. Это не могло не быть известным японскому командованию.

Сильно прикрашенным является и японское описание бомбардировки Владивостока[86]86
  2 «Описание военных действий на море в 37-38 гг. Мейдзи», т. 3, стр. 9.


[Закрыть], где говорится:

«Большие снаряды, перелетая через вершины Амурского полуострова, летели в город с раскатами грома. Однако неприятельские батареи молчали и не отвечали на наш огонь, только видно было, что близ них люди бегали взад и вперед».

При отходе после бомбардировки к острову Аскольд и далее в море, японской эскадрой были обнаружены в гавани дымы русских кораблей, «но так как время близилось к заходу солнца, адмирал Камимура полагал невыгодным приближаться к гавани и шел прежним курсом, продолжая наблюдать за портом; вскоре дым прекратился, и неприятель так и не вышел».[87]87
  1 «Описание военных действий на море в 37-38 гг. Мейдзи», т. 3, стр. 9.


[Закрыть]

Очевидно бой не считался желательным ни для той, ни для другой стороны.

Цель посылки эскадры Камимуры, предпринятой в японской главной квартире, как это уже изложено в предыдущей главе, была «демонстрация и устрашение неприятеля, пользуясь тем, что Порт-Артурская эскадра в самом первом бою понесла большие повреждения».

Задачей, поставленной адмиралом Того начальнику 2-й эскадры вице-адмиралу Камимура при его походе к Владивостоку, было: «смотря по обстоятельствам, дать бой или угрожать неприятельской эскадре, а затем появившись в заливах Америка и Посьет, произвести демонстрацию для отвлечения войск неприятеля, по исполнении чего вернуться на прежнюю [88]88
  2 «Описание военных действий на море в 37-38 гг. Мейдзи», т. 3, стр. 7.


[Закрыть] якорную стоянку».

Бомбардировка Владивостока не упомянута в числе задач, данных японской эскадре, но ее можно рассматривать, как демонстрацию и устрашение.[89]89
  3 Демонстрации в заливах Америка и Посьет были произведены японцами на следующий день (см. ниже).


[Закрыть]

С точки зрения тактической, японцам мог быть выгоден артиллерийский бой с русскими крейсерами в момент выхода последних для развертывания из Босфора Восточного в Уссурийский залив.

Коль скоро японские корабли уже проникли в Уссурийский залив и производили обстрел Владивостока, находясь севернее выхода в него из Босфора Восточного, коль скоро они имели не только безусловное превосходство, в силах, но и преимущество в скорости перед русскими, они могли здесь произвести маневр охвата головы русского отряда. Применение такого маневра, ставшего впоследствии известным под термином «палочки над буквой Т»,[90]90
  4 Термин «сделать палочку над Т» широко применялся в период войны японцами, а затем получил широкое распространение и в русской тактической литературе. По-английски он выражается фразой: «То cross the Т», или более длинно: То form the horisontal line of the letter Т». Он применялся для более широкого понятия охвата головы флота, идущего в кильватерной колонне. В классическом виде этот тактический маневр понимается так: одна из сторон следует в кильватерной колонне (вертикальная часть Т), противник, охватывающий его голову, пересекает курс, как бы прочеркивая горизонтальную черту (палочку) над этой вертикальной. Этот маневр являлся в 1904-1905 гг. главнейшим тактическим устремлением японского флота, и в Цусимском бою дал адмиралу Того возможность, сосредоточивая огонь нескольких своих кораблей по головному (или головным) русскому, быстро выводить их из строя («Ослябя», «Суворов» и. др.).


[Закрыть] могло дать японцам, при всех прочих условиях, подавляющий перевес в артиллерийском огне.

Русские крейсеры обладали слабой носовой артиллерией и, при выходе в относительно стесненных условиях маневрирования, через устьевой район пролива Босфор Восточный, могли быть подвергнуты последовательно, один за другим, сосредоточенному бортовому огню пяти японских броненосных крейсеров. Каждый из них имел по 4 башенных 203-мм орудия, тогда как каждый из трех больших русских крейсеров («Россия», «Громобой», «Рюрик») мог стрелять по носу, да и то лишь строго по диаметральной плоскости, из двух 203-мм. Иначе говоря, японцы могли сосредоточивать против каждого выходящего русского крейсера по два десятка 203-мм орудий.

Однако, Камимура этого не сделал. Отказ от боя с русскими крейсерами японский официальный историк объясняет тем, что «время близилось к заходу солнца».

Очевидно, здесь подразумевается опасение ночных атак русских миноносцев. Но в Уссурийском заливе был лед, который японцы описывают в качестве «совершенно крепкого» и достигающего почти 0,5-метровой толщины. Как же в таких ледовых условиях могли, к тому же ночью, действовать русские стотонные номерные миноносцы, со слабыми корпусами.[91]91
  1 Во Владивостоке в это время – было лишь около десяти номерных миноносцев, из которых более половины от 15 до 18-летней давности и лишь 4-5 более новых (постройки конца девяностых годов). Все эти корабли имели водоизмещение от 76 до 120 т и обладали скоростью от 16 до 21 узла, т. е. не превосходили, а уступали в ней японским броненосным крейсерам. Угроза их для крейсеров Камимуры вообще была незначительной, а в описанных ледовых условиях вовсе нереальной.


[Закрыть] По своей тихоходности они вряд ли могли даже и угнаться за уходящими японскими крейсерами.

Во время артиллерийского обстрела Владивостока японцы (по их данным) подошли на втором галсе к берегу на расстояние двух миль. Это, очевидно, вызывалось необходимостью обстрелять, в мере допускаемой дальности стрельбы 203 и 152-мм орудий, наибольшее возможное пространство восточных частей города, в которых были расположены военный порт, казармы Сибирского экипажа и некоторые другие сооружения.

Оба галса, во время которых велся обстрел Владивостока, совершены японскими крейсерами по водному пространству с 30-40 м глубинами. Следовательно, не боязнь минных заграждений помешала японцам отказаться от боя с русскими крейсерами.

Очевидно, объяснение нерешительности японских действий под Владивостоком 6 марта надо искать или в определении самой задачи операции как демонстративной, или в нерешительности самого адмирала Камимуры, который, кстати сказать, в последующие месяцы 1904 г. приобрел в Японии славу слабого военачальника за неуменье прекратить набеговые операции Владивостокского отряда на японские коммуникации.

На следующее утро 7 марта японские крейсеры, разделившись на группы, произвели разведку: броненосные – «Якумо» и «Ивате» – залива Америка, легкие – «Касаги» и «Читозе»-залива Стрелок, «но не найдя там ничего подозрительного . . соединились с прочими судами и все снова пошли к восточному входу во Владивосток. Подошли туда в полдень. Неприятельская эскадра, по видимому, глубоко спряталась в гавань, так что не видно было и признаков ее, а батареи по-вчерашнему молчали. Поэтому адмирал Камимура, после демонстративного маневрирования в течение почти часа, повернул назад, продержался в виду залива Посьет, затем обошел его внутри, но снова не обнаружил неприятеля и, наконец, лег на обратный курс».[92]92
  2 «Описание военных действий на море в 37-38 гг. Мейдзи», т. 3, стр. 10.


[Закрыть]

На этот раз японцы не проникали столь далеко вглубь Уссурийского залива, а продержались в районе между островами Аскольд и Скрыплев.

Русские крейсеры, хотя и были готовы к выходу, но с якоря не снимались.

Причиной этому было сообщение с батарей, что с кормового японского крейсера выбрасывали что-то за борт. . . «по видимому мины. . .», при этом держался на корме красный флаг.[93]93
  3 Исторический журнал крейсера «Россия», стр. 32.


[Закрыть]

Эти сообщения были основанием для телеграммы командующего Владивостокским отрядом – командующему Порт-Артурской эскадры: «Просил командира Порта оказать содействие отысканию и вылавливанию их (мин.-В. Е.); до очистки залива не считаю в праве с отрядом выходить».[94]94
  4 Рукопись Щербатова, л. 65.


[Закрыть]

Однако, никаких реальных мер хотя бы для контрольного траления русскими произведено не было. «Собирались было послать с этой целью минные катеры, но потом отменили».[95]95
  5 Там же, л. 67.


[Закрыть]

Причины такого пассивного отношения к вопросу столь важному для дальнейшей деятельности Владивостокского отряда нужно искать в следующем:

1) Во Владивостоке тральное дело в первые месяцы войны вовсе не было организовано. Первые зачатки создания партии траления имели место лишь в июне 1904 г.[96]96
  6 Квашнин-Самарин. «Отчет заведующего партией траления три Владивостокском порте в 1904-1905 гг».


[Закрыть]

2) Траление корабельными катерами (хотя и «минными», как их называли тогда), т. е. сравнительно большими и быстроходными,[97]97
  1 «Минными» они назывались потому, что вооружались небольшими торпедными аппаратами для метательных (не самодвижущихся) торпед. Слово торпеда в русском флоте не употреблялось и заменялось словом мина. Такие катеры имели скорость до 14 узлов.


[Закрыть] чем обычный корабельный катер, было до крайности медленно, а в условиях плавающего льда безусловно неэффективно.

3) Несмотря на телеграмму Рейценштейна, полной уверенности в том, что японцы действительно ставили мины, не было. Считалось, что мины можно ставить лишь со специальных заградителей или при помощи «минных плотиков», т. е. путем длинной процедуры со спуском корабельных барказов и пр.

Японский официальный исторический труд вовсе не упоминает о постановке мин эскадрой Камимуры под Владивостоком в этот раз, хотя в позднейших случаях, напр., в апреле 1904 г. (см. ниже) о постановке мин говорится с большой подробностью. Очевидно, в февральский приход японцы мин под Владивостоком не ставили.

Обстрел Владивостока не имел никаких решающих результатов, да и не мог их дать, так как он велся преимущественно по невидимой цели, без наблюдения за падением снарядов, т. е. вслепую. Если считать за предельные для японской 203-мм корабельной артиллерии того времени дистанции стрельбы около 50-55 каб., то, проходя по Уссурийскому заливу в расстоянии от береговой черты полуострова Муравьев-Амурский (как о том пишут сами японцы) в расстоянии не менее 20 каб., учитывая ширину перешейка, отделяющего Гнилой угол от Уссурийского залива около 25 каб.[98]98
  2 Вернее предположить, что дистанция в две мили от берега скорее ими сокращена против действительности, а не наоборот.


[Закрыть], они могли бросать свои снаряды кабельтов на 10 к западу от береговой черты Гнилого угла бухты Золотой Рог. Русские крейсеры, стоявшие в северо-западной части бухты, не могли быть достигнуты японскими снарядами.

Демонстрация перед заливами Америка, Стрелок и Посьета выразилась в поверхностном обзоре побережья.

Наибольшую роль, пожалуй, сыграли все-таки наблюдения с батарей за бросанием с японских кораблей неизвестных предметов (мин?). Это привело к связыванию на некоторый период набеговых операций владивостокских крейсеров, так как не только вытралить мины (если бы таковые были поставлены), но даже и обнаружить их в условиях плавающего льда и при отсутствии мало-мальски налаженной службы траления во Владивостоке было невозможно. И хотя для крейсеров оставался, правда, выход через Амурский залив, однако, гораздо более суровые ледовые условия в нем по сравнению с Уссурийским создавали, при недостаточности ледокольных средств, значительно большие трудности. К тому же не могло быть уверенности в том, что японцы не могли поставить мин и на опушке ледового покрова – где-нибудь у многочисленных островов южной части залива Амурского.[99]99
  3 Позднее, в конце апреля 1904 г., во время вторичного похода Камимуры в залив Петра Великого, японцы поставили две минные банки в Уссурийском заливе и одну у о. Циволька-в Амурском заливе (см. главу VI).


[Закрыть]

Через несколько дней после бомбардировки Владивостока Рейценштейн был отозван с поста командующего отрядом.

Глава V – третье крейсерство: набег на Гензан и потопление военного транспорта «Кинсю Мару»

(Схема 1)

Обстановка перед выходом отряда в крейсерство

8 марта 1904 года в Порт-Артур прибыл новый командующий флотом – адмирал Макаров. По его инициативе происходит смена командования Владивостокского отряда крейсеров: Рейценштейн отзывается в Порт-Артур, его замещает вновь прибывший – Иессен.

Новый командующий отрядом привозит с собой от Макарова новую директиву, определяющую деятельность крейсеров:

«Главнейшей задачей отряда», – говорится в инструкции адмирала Макарова, – является препятствие неприятелю перевозить войска в Гензан и другие пункты, лежащие севернее его. Эта задача является следствием местонахождения его. В некоторых случаях появление у берегов Японии может быть полезно, дабы отвлечь неприятеля от главнейшей задачи отряда. Всякий вред, наносимый неприятелю, будет, разумеется, вполне уместен».[100]100
  1 Инструкция Макарова Иессену от 25 февраля (9 марта) 1904 г.-по рукописи Щербатова, л. 69.


[Закрыть]

Макаров предоставляет Иессену больше свободы, нежели прежние командующие:

«Предоставляется адмиралу Иессену или выходить всем отрядом, или же посылать крейсеры отдельно. В первом случае, имея в руках столь большую силу, можно быть гораздо смелее, чем во втором».

Эти указания в значительной степени отличаются от установок прежнего командования.

В них, во-первых, сильно ограничиваются, и вместе с тем конкретизируются, задачи владивостокских крейсеров. Вместо широкого и недостаточно реального требования достижения своими действиями разделения неприятельских сил мы видим более посильную по тому времени задачу (воспрепятствования перевозке войск в Гензан и к северу от него).

Из фразы: «Эта задача является следствием местонахождения», – можно усмотреть, что Макаров не являлся безусловным сторонником отделения крейсеров от Порт-Артурской эскадры.

Из инструкции вытекает, что автор ее не слишком уж верит в возможность, путем хотя бы и энергичных набеговых действий четырех крейсеров против западных берегов японских островов,– навести «на прибрежное население панику, вообще же на всю Японию сильное впечатление»[101]101
  2 См. инструкцию Старка 27 декабря (старый стиль) 1904 г.


[Закрыть], в итоге чего японцы будут вынуждены разделить свои силы.

В новой директиве нет запрещения набеговых операций против японского побережья. Однако, они рассматриваются лишь как средство для отвлечения противника от возможности воспрепятствовать решению главной задачи, поставленной отряду, т. е. в виде операций, обеспечивающих выполнение главной задачи.

В своей инструкции Макаров стремится вселить в подчиненных ему начальниках веру в превосходство русского флота над японским в артиллерийском отношении.[102]102
  3 Очевидно, что здесь имело место стремление поддержать моральное состояние своего личного состава.


[Закрыть]

Одновременно он приводит немногочисленные наличные данные о боевом опыте Порт– Артурской эскадры и некоторые свои соображения о желательных методах действия крейсеров во время набеговых операций.

Он отмечает недостаточность и у него информации о противнике: «Способ действий неприятеля для защиты транспортов с десантом, к сожалению, неизвестен»,-пишет Макаров, «а именно, неизвестно, конвоирует ли он транспорты, сопровождая их на близком расстоянии, или расставляет свои суда по пути следования десанта, предоставляя транспортам итти одним после других. При первой высадке войск в Корее неприятельский флот держался тесно у Порт-Артура; самая же высадка охранялась судами, атаковавшими «Варяга» и «Корейца».

Наконец, в инструкции даются некоторые рекомендации относительно строя крейсеров при подходе к неприятельскому берегу, выполнение которых в условиях визуальной и радиосвязи того времени позволит охватить наблюдением максимально возможное пространство и в то же время обеспечит своевременное сосредоточение в случае появления противника.

«Необходимо иметь в виду, – отмечает также адмирал Макаров, – что неприятель попирает всякие международные законы, поэтому должно быть, осторожным и недоверчивым».

Обращается также внимание на необходимость сокращения непроизводительного расхода топлива (на якоре) и даются советы о методах сохранения втайне факта выхода крейсеров из Владивостока. Для этого рекомендуется:

1. Строжайшее соблюдение секретности даты выхода (не сообщать никому, кроме шифрованной телеграммы только Макарову).

2. В целях маскировки выхода посылается ежедневно на несколько часов в море один или два крейсера. Не допускать таких публичных проводов, которые имели место в первый выход отряда в крейсерство.

Обстановка перед выходом отряда в крейсерство

После японской бомбардировки Владивостока (6 марта 1904 г.) и до выхода отряда крейсеров в следующую набеговую операцию (23 апреля) прошло около полутора месяцев, несмотря на то, что ряд обстоятельств, казалось бы, должен был способствовать оживлению их деятельности.

К числу этих обстоятельств надо отнести: 1) прибытие в Порт-Артур талантливого и энергичного адмирала Макарова, 2) вступление в командование отрядом тоже энергичного Иессена, выдвинутого на этот пост Макаровым.

В пользу развития более интенсивных крейсерских набеговых операций говорила и общая обстановка на театре войны: во-первых, японцы продолжали интенсивную перевозку из метрополии к западным берегам Кореи 1-й армии (генерала Куроки) и, во-вторых, во вторую половину марта, закончив мобилизацию 2-й армии (генерала Оку), они начали стягивать ее эшелоны к портам посадки для того, чтобы вслед за первой перевозить через море и эту армию.

Однако, те же самые обстоятельства (вместе с некоторыми другими) влияли и в обратном направлении, приводя к выжидательному образу действий отряда крейсеров.

Действительно:

1. Новым командующим потребовалось некоторое время на освоение своих частей и на соответствующую их боевую подготовку.

2. Для выбора направления, по которому крейсерскому отряду следовало произвести удар, требовались соответствующие сведения о намерениях и действиях противника.

Сведения же о противнике, которыми располагало русское командование в этот период, были весьма недостаточны.

«Во второй половине марта, – отмечают авторы русского военно-сухопутного официального описания русско-японской войны, – сведения о противнике оставались крайне разноречивыми, продолжая указывать на вероятность высадки японских армий положительно во всех пунктах побережья».[103]103
  1 «Русско-японская война» (сухоп.), т. II, ч. I, стр. 97.


[Закрыть]

Японцы, путем распространения фальшивых слухов, всячески способствовали разноречивости информации о предстоящих их действиях. Это приводило к тому, что:

1. Русское командование по прежнему считало возможным перевозки войск противника к корейским портам Японского моря.

2. Вполне реальными считались и соображения о продолжавшихся перевозках в Желтое море к западному корейскому побережью.

3. Учитывалась серьезная возможность более близких к Порт-Артуру высадок японских экспедиционных частей в пределах Желтого моря у восточных берегов Ляодунского полуострова

и, наконец, предусматривалась возможность перевозки и высадки японцев в Печилийском заливе (ныне Чжилийском) в районе Инкоу-Ньючуанг.

Слухи об этом последнем варианте, по видимому, особенно муссировались японской контрразведкой и находили благоприятную почву среди русского армейского командования.

Действительно, высадка на западном побережье Квантунга создавала бы: 1) угрозу железнодорожной линии Харбин-Мукден– Порт-Артур, проходившей вдоль западного берега полуострова, и 2) наносила бы удар по тылам русского фронта, который образовывался в то время в районе реки Ялу.

Правда, для последнего варианта японцы должны были надежно нейтрализовать возможную угрозу со стороны Порт-Артурской эскадры, так как направление морских коммуникаций в Печилийский залив проходило через узкость Печилийского пролива, иначе говоря, под непосредственным ударом из Порт-Артура. В пользу опасений русских о том, что японцы выберут именно это направление, говорила произведенная 26 марта японцами новая попытка заградить выход из Порт-Артура путем затопления в узкости так называемых «брандеров».

Сколь бы ни казался страшным для русских генералов этот вариант японского десанта, русское морское командование не имело оснований для того, чтобы отвергнуть другие возможные направления японских перевозок. Из такой неопределенности вытекала необходимость выжидательного образа действий.

Медлительность русских крейсеров могла также вызываться и местной владивостокской обстановкой.

Полной уверенности в том, что японцы 6 и 7 марта не поставили мин на входных к Владивостоку фарватерах, быть не могло, так как настоящего траления произведено не было. И если адмирал Иессен, в указанный период, время от времени выходил на одиночных крейсерах в прилежащие к Владивостоку заливы, чтобы не давать им «застаиваться» на якорях в Золотом Роге, то в этом нельзя не усмотреть некоторой свойственной новому командующему отрядом нередко несоответствующей обстановке и поэтому неоправдываемой «решительности».

Чтобы уяснить всю «нищету» и разнобой разведывательных данных, получавшихся в период подготовки к третьему крейсерству, полезно ознакомиться с конкретным осведомительным и директивным материалом, поступившим в штаб отряда за время с середины марта по 22 апреля:

1. 7 марта (телеграмма). Сообщается со слов японского полковника в Лондоне о перевозке войск в Гензан и о том, что японский флот «можно думать» находится вблизи Владивостока в открытом море, прикрывая перевозку войск.

2. В тот же день (телеграмма)-сведения о готовящемся японском десанте в Инкоу (с добавлением, что приведенные выше сведения японского полковника, по видимому, «умышленно неверны»).

3. В полученном 25 марта письменном предписании Макарова от 17 марта отмечается возможность нападения Порт-Артурской эскадры на японский флот в то время, когда он будет конвоировать транспорты в Печилийский залив, а так как очевидно, что прикрытие десантной операции к западу от Порт-Артура потребует сосредоточения японского флота в Печилийском заливе, то упоминается о предоставляющемся удобном для отряда случае присоединиться к Порт– Артурской эскадре. Для этого рекомендуется крейсерам не выходить из Владивостока иначе, как для кратковременных эволюции, и быть в готовности выйти на соединение немедленно по телеграфному вызову.

4. 1 или 2 апреля (телеграмма Макарова) – «Японская операция на Инкоу видимо отложена».

5. На запрос Иессена о местонахождении броненосных крейсеров японцев Макаров 9 апреля отвечает, что к сожалению никаких сведений о них нет, но что 27 марта у Порт– Артура их было всего два».[104]104
  1 Фактически крейсеры Камимуры возвратились после бомбардировки Владивостока через Сасебо в Желтое море, и 20 марта присоединились к флоту Того У западных берегов Кореи.


[Закрыть]

6. На телеграфную просьбу Иессена разрешить сделать набег на Хакодате 9 апреля получен ответ, что в Японии изготовлены к посадке на транспорты семь дивизий, и наместник полагает возможным, что эти силы направятся в Японское море.

Это сообщение подчеркивается указанием, что «Наместник считает эти известия заслуживающими внимания и требующими большой бдительности» .

7. 9 апреля накануне гибели в Порт-Артуре «Петропавловска», а с ним и адмирала Макарова, получают новые сведения (от русского военно-морского атташе из Лондона), что по вскрытии льда японцы собираются произвести высадку в заливе Посьет и в заливе Америка – «для уничтожения всего, что там есть».

13 апреля Иессен отвечает на это, что оба залива уже очистились ото льда.

8. Того же 13 апреля пришла телеграмма о гибели Макарова, с сообщением, что «Японский флот под Артуром». «Остерегайтесь плавающих мин и подводных лодок японцев», – завершает флаг-капитан наместника Эбергардт свое извещение о тяжелой катастрофе.

9. Дальнейшие информации о противнике продолжают попрежнему дезориентировать командование отрядом.

«Адмирал Камимура с сильной эскадрой стережет Владивосток, надеясь захватить крейсеры», – сообщает какая-то лондонская газета. Эта газетная утка без комментарий передается из Порт-Артура 22 апреля вступившим после гибели Макарова в командование флотом адмиралом Витгефт.

Но если убогому состоянию разведывательного дела, о котором свидетельствуют приведенные факты, и может быть найдены хоть какие либо, если не оправдания, то объяснения, то вовсе невероятным для современного читателя должно показаться нижеизложенное состояние взаимной информации между русскими армией и флотом об их собственных действиях, вытекающее из совершенно ненормальной организации охраны морского побережья русскими и типичной для царской армии оторванности от флота.

Командиром крепостной минной роты залива Посьет еще до приезда во Владивосток Иессена было поставлено в этом заливе заграждение из гальванических мин. Посьет являлся одним из удобных пунктов для временной якорной стоянки крейсеров в случае, если обстановка не позволит им почему-либо войти в Золотой Рог, или потребуется временное их перебазирование.

Минная рота Посьета была подчинена, как и все крепостные части, коменданту Владивостокской крепости, которому, однако, план посьетского заграждения не был сообщен.

По военным законам прежнего времени сохранение втайне всего, что касается инженерного оборудования крепостей, ограждено строжайшими формальными условиями. Разрешение на сообщение плана посьетского заграждения могло быть дано чуть ли не верховным командованием.

29 марта Иессен телеграфирует наместнику просьбу о выдаче ему плана.

11 апреля посылается вторичная телеграмма: «Плана минного заграждения залива Посьет мне до сего времени не выдано».

19 апреля, т. е. через 20 дней после возбуждения просьбы, Иессена уведомляют, что план будет ему выдан.

20 апреля оказывается, что у коменданта Владивостокской крепости есть план заграждений Владивостока, но плана для залива Посьета нет.[105]105
  2 По рукописи Щербатова.


[Закрыть]

23 апреля отряд выходит в крейсерство, так и не получив этого плана заграждения.

Приведенное характеризует трудности, с которыми встречался новый командующий отрядом, планируя свои действия.

Непосредственно перед выходом в крейсерство произошел следующий обмен телеграммами Иессена с наместником Алексеевым.

Как отмечалось выше, Иессен еще в конце марта (27-го) просил Макарова разрешить ему произвести набег на Хакодате. Согласия на это не последовало, ввиду получения разведывательных данных о готовящейся перевозке семи дивизий «вероятно в Японское море».

Вторично Иессен вновь просит разрешения итти в море на следующий день после катастрофы с Макаровым.