Текст книги "Сравнительное Богословие. Книга 2, часть 3"

Автор книги: (ВП СССР) Внутренний Предиктор СССР

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 31 страниц)

Римский миф

Выше мы говорили о государственной религии Древнего Рима. Однако, ещё в древние для Рима времена, к племенным культам и к назначенному «сверху» пантеону богов уже в VI веке до н.э. была добавлена основа «римского мифа» [314]

[Закрыть] – явившаяся надёжным «мостом преемственности» от греческой культуры к римской. Чуть позже мы рассмотрим содержание этого «римского мифа», но прежде чем это сделать, проанализируем интересные исторические обстоятельства, которые и привели к преемственности эллинистической культуры, которая лишь формально несколько преобразилась, адаптируясь к специфике Римской империи.

«Абсолютный азиатский монарх» Александр Македонский (356-323 гг. до н.э., царь Македонии с 336 г.) мало чего слышал об уже зародившемся за несколько веков до его правления – Риме. Лишь у одного из греческих писателей незадолго до времени Александра упоминается Рим. В то же время, будучи на смертном одре, удачливый всемирный полководец и царь на вопрос, кому он завещает своё царство, ответил: «Сильнейшему». Во всемирно-историческом смысле подобного Александру в его империи не нашлось (она распалась). Зато на западном берегу Северной Италии империи Александра уже наследовала другая империя «сильнейшего»– Римская империя времён республики. Остановимся на вопросе преемственности мировой власти подробнее.

О кураторстве Александра и его действий со стороны «мировой закулисы» уже немало сказано выше. Рассмотрим кратко, чем же занимался Александр Македонский. Александр III Великий – царь Македонии, великий полководец, создатель крупнейшего государства древнего мира. Наследник македонского царя Филиппа II и царицы Олимпиады, Александр получил прекрасное для своего времени образование, его воспитателем с 13 лет был Аристотель. Любимым чтением Александра были героические поэмы Гомера. Военную подготовку он прошел под руководством отца. Уже в юные годы он продемонстрировал исключительные способности к полководческому искусству. После загадочного убийства царя Филиппа в июне 336 г. до н.э. 20-летний Александр был возведён на престол.

Широко известны походы Александра на Восток. В наследство от Филиппа от получил сильнейшую армию Древней Греции, но Александр понимал, что для победы над огромной державой Ахеменидов[315]

[Закрыть] понадобятся усилия всей Эллады. Ему удалось создать панэллинский (общегреческий) союз и сформировать объединённое греко-македонское войско. Несмотря на сравнительно небольшую численность, греко-македонское войско было хорошо обучено и вооружено. В 334 г. до н.э. армия македонского царя переправились через Геллеспонт (современные Дарданеллы), началась война под лозунгом отмщения персам за поруганные греческие святыни Малой Азии.

На первом этапе военных действий Александру противостояли «персидские сатрапы» (как их называли верные Александру воины), управлявшие Малой Азией. Их 60-тысячное войско было разгромлено в 333 г. в битве при реке Граник, после чего греческие города Малой Азии были освобождены. Однако государство Ахеменидов обладало огромными людскими и материальными ресурсами. Царь Дарий III, собрав лучшие войска со всех концов своей страны, двинулся навстречу Александру, но в решающем сражении при Иссе вблизи границы Сирии и Киликии (район современного Искандеруна, Турция) его 100-тысячное войско было разбито, а сам он едва спасся бегством. Так греческая культура (а влед за ней и римская) “обогатилась” религиозным опытом персидского зороастризма – религии завоёванной державы Ахеменидов [316]

[Закрыть].

Египетский поход Александр начал, решив воспользоваться плодами своей победы и преумножить их. Успешная осада Тира открыла ему дорогу в Египет, и зимой 332-331 гг. до н.э. греко-македонские фаланги вышли в долину Нила. Население порабощённых персами стран воспринимало македонцев как освободителей. Для сохранения устойчивой власти в захваченных землях Александр предпринял неординарный шаг – провозгласив себя сыном египетского бога Амона, отождествлявшегося греками с Зевсом, он становился в глазах египтян законным правителем (фараоном).

Для ещё большего укрепления власти в покорённых странах было предпринято переселение в них греков и македонян, что способствовало распространению греческого языка и культуры на огромных территориях. Для переселенцев Александр специально основывал новые города, обычно носившие его имя. Наиболее известный из них – Александрия (Египетская).

После проведения финансовой реформы в Египте Александр продолжил поход на Восток. Греко-македонское войско вторглось в Месопотамию. Дарий III, собрав все возможные силы, пытался остановить Александра, но безуспешно, 1 октября 331 г. до н.э. персы были окончательно разгромлены в сражении при Гавгамелах (близ современного Ирбиля, Ирак). Победители заняли исконные персидские земли, города Вавилон, Сузы, Персеполь, Экбатану. Дарий III бежал, но вскоре был убит неким Бессом, сатрапом Бактрии. Александр приказал похоронить последнего персидского владыку с царскими почестями в Персеполе.

Держава Ахеменидов перестала существовать. Александр был провозглашен «царем Азии». После занятия Экбатаны он отправил на родину всех желавших этого союзников-греков. В своём государстве он замыслил создать новый правящий класс из македонян и персов, стремился привлечь на свою сторону местную знать, что вызывало недовольство его соратников. В 330 г. до н.э. были казнены старейший военачальник Парменион и его сын, начальник кавалерии Филота, обвиненные в причастности к заговору против Александра.

Походы Александра в Среднюю Азию и Индию также широко известны. Перейдя через восточно-иранские области, войско Александра вторглось в Среднюю Азию (Бактрию и Согдиану), местное население которой во главе со Спитаменом оказало ожесточённое сопротивление. Его удалось подавить лишь после гибели Спитамена в 328 г. до н.э. После того как греко-македонские войска вышли в долину Инда, между ними и воинами индийского царя Пора произошла битва у Гидаспа (326 г. до н.э.). Индийцы были повержены, преследуя их, войско Александра спустилось вниз по Инду к Индийскому океану (325 г. до н.э.). Долина Инда была присоединена к державе Александра. Истощение войск и вспыхивающие в них мятежи вынудили Александра повернуть на запад.

Возвратившись в Вавилон, который стал его постоянной резиденцией, Александр продолжил политику объединения разноязычного населения своей державы, сближения с персидской знатью, которую привлекал к управлению государством. Он устраивал массовые свадьбы македонян с персиянками, сам женился (помимо Роксаны) одновременно на двух персиянках – Статире (дочери Дария) и Парисатиде. Александр готовился к покорению Аравии и Северной Африки, но этому помешала его внезапная смерть от малярии [317]

[Закрыть]. Его тело, доставленное в Александрию Египетскую Птолемеем (одним из сподвижников великого полководца из династии эллинистического Египта), было помещено в золотой гроб.

Новыми царями огромной державы были провозглашены новорожденный сын Александра и его сводный брат Арридей. Фактически империей стали управлять военачальники Александра – диадохи, вскоре начавшие войну за раздел государства между собой.

Борьба за власть между диадохами привела к образованию на месте державы Александра Македонского нескольких государств: Селевкидов, Птолемеев, Пергама, Понтийского царства и других, политический строй которых сочетал элементы древневосточных монархий с особенностями греческого полиса. В течение 2-1 вв. до н.э. эти эллинистические государства постепенно попали под власть Рима.

Политическое и экономическое единство, которое стремился создать Александр Македонский на захваченных землях, было непрочным [318]

[Закрыть], но греческое влияние на Востоке оказалось весьма плодотворным и привело к формированию культуры эллинизма (то есть, Александр распространял греческую культуру на Восток, после чего часть Востока, куда эта культура распространилась, постепенно становится современным Западом). Личность Александра Македонского была чрезвычайно популярна как среди формировавшихся европейских народов, так и на Востоке, где он известен под именем Искандер Зулькарнейн (или Искандар Зулькарнайн, что в переводе означает Александр Двурогий).

Основная задача Александра Македонского, постоянно контролируемого периферией «мировой закулисы» была – как можно шире военным путём распространить древнегреческую культуру – туда, куда продвинется его смешанная греко-македонская армия. Греческая культура уже была к тому времени вещественно оформлена в виде мифов и легенд в своеобразное «священное писание» для толпы. По мере продвижения на Восток Александру удалось внедрять эту культуру, и в результате её влияния на местные восточные культуры образовался эллинизм – синтез греческой и местных восточных культур. Рим принял эстафету у Александра – поскольку оказался исторически сильнее вследствие скорее всего естественного распада империи Александра Македонского в ходе первого эксперимента «мировой закулисы» по распространению «универсальной религии для толпы», опробованной в Древней Греции – как можно шире географически. Так Александр и передал власть «Сильнейшему» – вместе с основами древнегреческой культуры, которую он распространил весьма успешно. После чего эллинистическая культура в римской “упаковке” стала закрепляться лучше всего на территории Европы: классический Восток её в общем-то не принял. Но, как можно легко увидеть, эллинизм это уже не только греческая архаика: это синтез греческой культуры (до Александра) и оказавших на неё сильнейшее влияние восточных культур (в первую очередь – персидской). В дальнейшем, изучая религиозные системы ведического Востока, мы увидим, что их культура явилась основой крупнейших западных религиозных систем (в первую очередь библейского христианства), куда попали многие важнейшие элементы восточных религий, с которыми Запад начал тесно и широко знакомиться через эллинизм и наследующую ему римскую религиозную систему.

После такого экскурса в историю можно вернуться к «римскому мифу», подтверждающему план передачи культурной «эстафеты» от Древней Греции к Древнему Риму. «Римский миф» – ключевая мифологема древнеримской религиозной системы. Именно он явился главным аргументом претензий Рима на мировую политическую гегемонию. Ведь ко времени расцвета римской государственности древнегреческая культура считалась самой “продвинутой” в формирующемся западном европейском мире.

В римских преданиях присутствовали мифологические рассказы об Энее, сыне троянца Анхиса (был ослеплён Зевсом) [319]

[Закрыть] и богини Афродиты[320]

[Закрыть] – как об основателе Рима. В преданиях сказано, что Эней принёс из Трои «священные залоги славной судьбы Рима». В то же время, не один миф об Энее связывал Рим с Древней Грецией. С историей основания города Рима тесно связаны мифические братья-близнецы Ромул и Рем – сыновья бога войны Марса[321]

[Закрыть], вскормлённые волчицей. Божественным покровителем и олицетворением могущества Рима был провозглашён Юпитер (верховный бог в римской мифологии – соответствует греческому Зевсу), в честь которого в IV в. до н.э. на Капитолийском холме был возведён храм. Эти и другие фрагменты «римского мифа», развивающиеся в более поздние времена – утвердили идеи «чудесного основания Рима» и «божественного предопределения его великой судьбы».

Религиозная трансформация в республиканский период

Религиозная система Древнего Рима формально трансформировалась на всём протяжении истории его развития. Неизменным оставалось одно: до принятия “христианства” существовал иерархически выстроенный пантеон богов с соответствующими эгрегориальными культами и мистериями для толпы – содержательно всё то же самое, что и в Древней Греции.

«Римский миф», возводивший начало Рима к греческой Трое, древняя вера в силу Дельфийского оракула (особо авторитетного высшего предсказательного органа при “жречестве” Древней Греции, откуда под кураторством «мировой закулисы» шли советы в разные высшие инстанции) и греческих богов создали благодатную почву для грецизации римской религии и культуры (подчинения алгоритмики римской религиозной системы – алгоритмике греческой системе мифов и легенд: последняя же, как мы знаем, обладает качеством эсхатологической катастрофичности). А катастрофичность и эсхатологию жизни всегда удобно списывать на «волю богов», отводя гнев толпы от некомпетентности управленцев, возникающей вследствие корпоративно-духовной и концептуальной замкнутости высшей “элиты” и местного “жречества” не на интересы народа, а в первую очередь – на глобальный сценарий, в который вписана империя.

Вначале, в республиканскую эпоху, религиозно-политическую активность римлян определяла борьба партициев и плебса. Плебс, добиваясь расширения своих гражданских прав, требовал снять ограничения на участие плебеев в важных государственных делах. Важнейшие преимущества в области постановок религиозных обрядов в то время были у патрициев. Только из их числа инициировались «жреческие коллегии», влияющие на народные собрания – объявлением их созыва «угодным либо не угодным богам». Только “жрецы” могли посящать храмы, алтари, здания для собрания сената [322]

[Закрыть]. Только “жреческие” коллегии патрициев могли предсказывать будущее, ссылаясь на волю богов.

Так называемое жречество в Риме республиканской эпохи мало чем отличалось от регионального знахарства. Тем более, что оно поддерживало духовную власть “элитного” меньшинства и эгрегориальные культы, замкнутые на храмовые мистерии. Региональное римское “жречество” – также как и многие региональные “жречества” других региональных цивилизаций – было надёжно вписано в планы «мировой закулисы» (наследников дела древнеегипетского “жречества”). Местным “жречествам” была отдана духовная и социальная «власть» над царями и национальными толпами, а самими местными “жречествами” управляли извне региональных цивилизаций – методом «культурного сотрудничества» его высших иерархов с периферией «мировой закулисы». Происходило это как правило во время взаимного обмена визитами (делегациями), в период обучения “жречества” и “элит” за пределами региональных цивилизаций и сочеталось с постоянным контролем со стороны опекунов-учителей вождей и “жрецов” региональных “элит”, которые сами являлись периферией «мировой закулисы». Они-то и советовали царям, императорам и местным “жрецам” «куда пойти военным походом», «кого поставить на правление», «какой из религиозных культов сделать главным» и так далее [323]

[Закрыть]. В то же время, местное “жречество” получало от «мировой закулисы» некоторые «эзотерические» знания и навыки духовно-эгрегориального, научного и социального характера, с помощью которых “приподнималось” над всеми остальными.

Дальнейшая религиозная история Древнего Рима времён республиканского периода замыкается в основном на местные “разборки” вокруг «жреческого» вопроса, и содержательно мало меняется. От конца царского периода до 300 г. до н.э. плебс воюет за свои права – «входить в жреческие коллегии» [324]

[Закрыть] наравне с патрициями. При этом качество подготовки жречества, естественно, не возрастает. Всё это аналогично политической возне за «власть» над сенатом и толпой между двумя крупными сословиями, что имеет мало отношения к религиозной жизни. Так называемые «жреческие коллегии» представляли собой в большей мере уровень законодательной (а не концептуальной власти) – указывающий сенату (уровень высшей исполнительной власти) «куда править». В 300 г. до н.э. был принят закон, по которому плебеи признавались «достойными жреческих и авгурских знаков отличия». То есть, плебеи уравнялись в правах с патрициями – в первую очередь это касается религиозной жизни. В результате к концу республиканского периода был выработан «консенсус», результатами которого стала государственная религия, не разделяющая римский этнос на более и менее приближённых к богам в зависимости от сословного положения. Эта религия, как считалось, отражала интересы большинства граждан римского полиса.

Одновременно с этим в республиканскую эпоху Рим ведёт активную внешнюю наступательную политику. И это явилось основным фактором постепенной трансформации древнеримского пантеона богов. Активная внешняя наступательная политика республиканского Рима, направленная на подчинение соседних городов и народов сопровождалась не только заключением военно-политических союзов (с включением завоёванных территорий под юрисдикцию Рима), но также и религиозными компромиссами римлян с богами других этносов[325]

[Закрыть]. Уже в раннем Риме существовала практика получения по условиям капитуляции от побеждённых не только земель, богатств, но и различных религиозных святынь. Из новых союзных земель в столичный город переселялись люди, а вместе с ними и боги.

Такая практика религиозной концентрации уже готовых местных культов в центре – методом встраивания этих культов в существующую государственную иерархию богов (на их новое место) – значительно облегчала задачу покорения сдавшихся земель. Ведь самое сокровенное для покоряемых людей – их «родная» религия – не уничтожалась, а принималась в общий сонм богов. Что, как правило, высоко ценилось покорёнными как «знак уважения» к их родным богам, а значит и – к ним самим. При этом покоряемые с пониманием принимали место своих богов в общей духовно-эгрегориальной иерархии. А поскольку в римской государственности высшие боги были одни для всех, то покоряемые без лишней напряжённости вписывались (вместе со своими богами) под их централизованную культово-эгрегориальную опеку.

В период становления библейского христианства в Римской империи (IV век н.э.) такой метод вписания прошлого религиозного опыта был применён – настолько насколько позволял библейский монотеизм оставить ряд древних культов, сделав Христа – главным богом [326]

[Закрыть]. Так, следуя древней традиции политеизма, богу-Христу добавили бога-Отца и «Святой Дух», сделав как бы пантеон из трёх: двух богов и духа. Но подробно про становление библейского христианства будет разговор в следующей книге.

Имперский период и греческое влияние

Последние века республики отмечены активизацией заимствования греческих богов, что было прервано на некоторое время законодательным запретом сената на распространение «чужеземных верований» (в 20-е годы V в. до н.э.), с какого момента активизировалась латинизация пантеона богов. Подчинение Римом во II-I вв. до н.э. эллинистических государств Востока вызвало новую волну экспансии чужеземных культов. Завоевание Греции (середина II в. до н.э.) открыло завоевателям широкий доступ не только к религии и мифологии греков, но и к их религиозно-философским и научным учениям – со всеми вытекающими последствиями (суть древнегреческой философии и науки кратко описаны в главе про Древнюю Грецию). В образовательных слоях римского общества получил признание стоицизм [327]

[Закрыть], пифагорейство, эпикурейство [328]

[Закрыть] и другие учения, развивающие неведомые доселе римлянам идеи. Эти новые научно-философские течения простирались вплоть до крайних форм религиозного скептицизма(от греческого skeptikos – разглядывающий, расследующий) – философская позиция, характеризующаяся сомнением в существовании какого-либо надежного критерия истины [329]

[Закрыть]. И это не удивительно: алгоритмика римско-греческих мифов только и может привести к сомнению о возможности познания мира. Ведь поведение мифических богов и героев не поддаётся разумному упорядочению в психике и хоть какой-то мере предсказуемости. Всё это приводит к глубочайшей степени внутреннего психического атеизма. Поскольку у Бога всё предсказуемо, упорядоченно, гармонично и согласовано в Мhре развития и в Любви, а у греко-римских богов всё зависит от их “настроения”, подчинено иерархии физической силы, хитрости и коварству.

Говоря о трансформации традиционных религиозных устоев древнего Рима, следует учитывать, что греческие и восточные культы, свободомыслие (по-современному – либерализм) и скептицизм распространялись преимущественно в городах и прежде всего – в среде знати. В сельской местности, в городских низах религиозная жизнь во многом оставалась верной патриархальным традициям, основанным на семейно-родовых культах.

Имперский период в истории древнеримской религии (от 31 г. до н.э – 476 г. н.э.) был ознаменован прежде всего появлением культа императора, обожествлением политических деятелей, военачальников и других «выдающихся» личностей. Одним из первых был официально деифициирован после смерти Цезарь. Его преемник, император Август уже при жизни удостоился божественных почестей.

Таким образом, ко времени начала распада империи Александра Македонского римское государство представляло собой рабовладельческое государство, в котором “гармонично” сочетался рабский труд неграждан с красивой «демократией» для граждан. Эксперимент с первой «демократией» и правовым государством, поставленный ещё в Древней Греции (начало VI в. до н.э.), успешно продолжился в Древнем Риме республиканской эпохи. Такая «демократия» позволяла создавать видимость участия всех слоёв гражданского общества (помимо рабов и неграждан) в управлении государством, что канализировало властные амбиции этих слоёв в основном на имитацию управления. В то же время высшее управление государством-цивилизацией (в первую очередь это внешняя политика и управление кадровыми назначениями внутри государства) было замкнуто на внешние силы «мировой закулисы». Такая форма римско-греческой «демократии» вполне соответствовала модели атлантической цивилизации:высшее “жречество” живёт отдельно и снимает дань с высшей региональной “элиты” и местного “жречества” за консультационные услуги и обучение с перспективой простой замены местных “жреческих” верхушек на свою периферию; “элита” обособлена в «граждан», а многочисленные рабы бесправны и создают материальные блага для “элиты”. Однако, видимо «демократия» была ещё «не совершенна» в том смысле, что не обеспечивала максимальную централизацию власти [330]

[Закрыть] – так называемую «вертикаль власти». А централизация была нужна для улучшения качества управления в период активизации захватнической внешней политики: после распада империи Александра Македонского [331]

[Закрыть] Римское государство приняло “эстафету” общемирового плацдарма для экспансивного расширения географического ареала римско-греческой культуры и религии [332]

[Закрыть]. И Римское государство стало империей.

Поощряя культ своей персоны, император Август присвоил себе статус Верховного жреца. Начиная с Августа, культ императора стал стержнем государственной религии, призванной поставить под единоначалие все слои общества и объединить все страны вокруг имперского Рима. Но такая же модель устройства государственного управления была и в Древнем Египте: фараон обожествлялся и вокруг его «божественного культа» строилась государственность и «властная вертикаль» [333]

[Закрыть].

Развивающаяся на протяжении нескольких веков мифологизация и сакрализация Рима получает в эту эпоху своё завершение в обожествлении «вечного города» в понятии Dea Roma. Культ столицы Империи, «божественного Рима», становится естественным дополнением культа императора, «божественного правителя».

Как видно, в таком исполнении, на Рим были замкнуты не только все структуры «властной вертикали», но из Рима сделали и вершину «духовной» иерархии для имперской толпы и “элиты”. Это оказалось обусловлено невиданной централизацией местных эгрегориальных культов пантеона, восходящих во времена империи к вершине всех государственных эгрегориальных культов – к вершине римской божественности и божественности императора. Постановкой эгрегориальных мистерий [334]

[Закрыть] для толпы руководило римское “жречество”. Самим же римским “жречеством” руководила «мировая закулиса».

Естественным для такой духовной и структурной централизации был законодательный и политический деспотизм, который апеллировал именем императора – как высшего божества. Волей императора были пронизаны все законодательные и исполнительные государственные акты. Вне зависимости от праведности последних, их поддерживала подавленная на несколько столетий вперёд мощнейшими структурной и духовной иерархиями в общем-то покорная и законопослушная римская толпа. Это обеспечило устойчивость и живучесть Римской империи на несколько столетий вперёд. Но в силу ряда объективных причин такая деспотическая иерархия не могла существовать очень долго.

Событием, радикально изменившим религиозную историю Рима, стало распространение с востока первых «христианских» общин. Антагонизм старой религиозной системы разрешили в пользу библейского христианства. Последующий вскоре после принятия Римом библейского христианства крах Римской империи, отнюдь не означал полного триумфа библейского христианства. На протяжении столетий древнеримская религиозная система – особенно её религиозно-философские идеи [335]

[Закрыть] и гражданские ценности – сохраняли свою привлекательность для зарождающейся западной европейской цивилизации. Западная римско-католическая церковь наследовала некоторые этико-эстетические традиции, исторически связанные с римской религиозной культурой.

Римская империя была разрушена «варварами» – племенами, стоящими по своему культурному “прогрессу” (как его оценивали римляне) ниже культуры Рима. Таким образом, Рим пал от внутренних проблем вследствие своей неправедности, духовного и физического блуда – как только христианская религиозная система (даже не христианство Христа, а библейское христианство) вошло в его культуру. Осколки Римской империи до сих пор представляют собой конгломерат европейских государств, которые «мировая закулиса» так и не смогла собрать в очередную империю – до сих пор [336]

[Закрыть]. Наступление цивилизации исторического ислама после VII века вообще свело эти планы «мировой закулисы» на «нет». После чего взоры «мировой закулисы» обратились на Русь – как преемницу Византии и следующую толпо-“элитарную” мировую империю, способную (как им казалось) нейтрализовать ислам и стать всемирным плацдармом для распространения концепции рабовладения дальше.